Образ Родины в национальном кинематографе: между абсолютным счастьем и абсолютным ужасом - Лариса Малюкова, Юрий Богомолов - Культурный шок - 2018-11-11
К. Ларина
―
Добрый день. Мы начинаем программу «Культурный шок». У микрофона Ксения Ларина. Мои сегодняшние гости — кинообозреватели, кинокритики — Юрий Александрович Богомолов… Здравствуйте, Юрий Александрович.
Ю. Богомолов
―
Добрый день.
К. Ларина
―
…и Лариса Малюкова, обозреватель «Новой газеты». Лариса, приветствую, здрасте.
Л. Малюкова
―
Добрый день.
К. Ларина
―
Наша тема такая сегодня — «Образ Родины в национальном кинематографе: от абсолютного счастья до абсолютного ужаса». Ну, на самом деле, конечно же, точкой отсчета, на мой взгляд, в этом разговоре должен быть тот самый великий и ужасный Крымский мост, который, судя по всему, положил начало какой-то новой художественной эстетике в нашей кинокультуре. Можно ли назвать премьеру этого фильма и вообще его появление на наших экранах, его явление в принципе в нашей жизни попыткой такого нового мифотворчества, которое было предпринято еще в Советском Союзе, в советское время, когда, как мы все помним, кино не просто отражало действительно, а оно в основном эту действительность обожествляло? Вот мой первый вопрос моим гостям. Юрий Александрович, пожалуйста.
Ю. Богомолов
―
Ну, обожествляло ли — не знаю. А вот мифологизировало — да, это была такая особенность. В 30-е годы это началось. И, в принципе, я думаю, кинематограф 30-х годов, который посвящен так или иначе истории революции, — это было абсолютное мифологическое мифотворчество. И все эти герои и стали как бы мифами. Потом это несколько было разбавлено, искали человеческие лица для мифологических персонажей. Как-то гуманизировалось несколько, оттепель еще поспособствовала этому.А затем пошел процесс демифологизации, и это был такой известный период в нашем кинематографе. Можно приводить какие-то примеры. Самый яркий — наверное, это «Комедия строгого режима», где и Ленин, и революция были, так сказать, опрокинуты в эту тюремную действительность. А сегодня, да, есть попытки такой лиризации, что ли. Вот «Крымский мост», насколько я понимаю, именно в этом ключе сделан. И есть попытка опять же какой-то реабилитации мифологических образ КГБ, государственных деятелей и так далее. Я не знаю, я телевидение отслеживаю достаточно внимательно. Можно начинать со «Слепящих»… со «Спящих», да?
К. Ларина
―
Спящие слепящие.
Ю. Богомолов
―
Да. А до этого еще был «С чего начинается Родина?», такой сериальчик. Я думаю, его уже никто и не помнит, но тем не менее очень характерный. Были прямые, так сказать, реминисценции с «Семнадцати мгновениями» и так далее. А с этим самым «Крымским мостом», который сделан якобы с любовью, причем не сказано к чему… Потому что судя по тому, что сегодня стало известно о формировании бюджета этого кинематографа — там что-то за 200 миллионов…
К. Ларина
―
Да-да.
Ю. Богомолов
―
…то не исключено, что с любовью к деньгам сделано это. Я видел какие-то фрагменты этого фильма. И я почему-то сразу вспомнил «Стряпуху», которая в свое время была сделана ближайшим родственником Тиграна Кеосаяна. И я очень хорошо помню тот фильм, как мы воспринимали его в то время. Это же был какой-то ужас и кошмар. Вот сегодня этот фильм примечателен резонансом. По поводу этого фильма…
К. Ларина
―
Лариса, ты что скажешь? Не обсуждаем мы кино, потому что, мне кажется, здесь обсуждать нечего, его даже можно не смотреть, можно обсуждать, не смотря. Но сам факт явления этого фильма — можно ли его считать началом какой-то новой (я просто повторю вопрос, чтобы его не забыть), формированием новой мифологии про сегодняшний день, про современную Россию?
Л. Малюкова
―
Ну, я бы сказала, уточнила бы вопрос: не началом, конечно, а развитием. Новая мифология формируется уже несколько лет очень подробно и очень внимательно. И об этом говорил даже Даниил Борисович Дондурей, когда была Программа новой культурной политики. Это прописано. Это не какие-то просто услужливые ребята, которые всегда найдутся, в той или иной степени одаренности. И они будут находиться. И мы увидим поток этих фильмов. Мы уже видим это не первый год. Создана специальная линейка фильмов, прославляющих героев выдающихся прошлого — от Петра Первого к Кутузову. Будет очень много такого рода картин.Это у Сталина была такая же линейка точная, когда он, например, Петрова вызвал к себе и сказал: «Снимите фильм про Петра», — или кому-то еще, а ему говорили: «Ну, уже были какие-то такие картины». — «Да какая разница? Мы будем делать по-новому про великое прошлое». Абсолютно та же история.
И вот таких фильмов очень много появляется, все больше и больше. Тот фильм, который «Танки» назывался, «Увидеть Сталина», или фильм этих же ребят прекрасных «Двадцать восемь панфиловцев», эти фильмы… Даже отчасти «Собибор», который лучше намного, но тем не менее это тоже идея личная Владимира Мстиславовича Мединского. И эти все картины — вот наша песня о нашем главном все равно, в той или иной степени. Я разговаривала с авторами группы, например, на пресс-конференции о «Двадцати восьми панфиловцах» и задала им простой вопрос: «Почему двадцать восемь? Почему вам не назвать картину просто «Панфиловцы»? Были люди, они геройски погибли. Это могла бы быть красивая, нормальная история. Почему вы вообще держитесь так за этот миф?» Миф — он есть основа, то, ради чего сделана картина.
Поэтому то же самое… Эти картины — они всегда про великое: про великое настоящее, про великое прошлое, про вставание с колен. А, в принципе, это один сюжет. Разные жанры. Поэтому я не вижу разницы между «Крымским мостом» только что… Ну, это прямо совсем государственный заказ. Как в советское время были же картины — помните, они назывались «датовские», они выходили к датам.
Ю.Богомолов: Патриотизм, который стал идеологией, что ли, в нашей стране, он такая палка о двух концах
Ю. Богомолов
―
Датские.
Л. Малюкова
―
Датские. В кинотеатре «Пушкинский» была главная премьера, а потом по всем кинотеатрам была премьера. Дели должны были ходить на эти фильмы Озерова или еще кого-то.
К. Ларина
―
Называлось «всесоюзная премьера».
Л. Малюкова
―
Правильно, ты права. Всесоюзная премьера. Вот сегодня такого рода… Я была просто на премьере в «Зарядье», и я увидела всесоюзную премьеру — со всеми нашими главными пропагандистами, с Песковым, с какими-то плечами голыми. Просто зал, который стоил… Вот Юрий Александрович сказал про 200 миллионов. Зал стоил, аренда одного вечера — миллион рублей. Миллион рублей — это скромная-скромная, но картина. Я знаю, я была на фестивале, и там были картины за миллион рублей. Можно снять кино. А можно снять зал, когда все можно. А плюс еще там вертолеты. Я представляю, сколько это все стоит. Правда, наверняка помогал Крым активно, но тем не менее. Поэтому это…
К. Ларина
―
А как эта публика воспринимала кино, Лариса?
Л. Малюкова
―
А вот это странно.
К. Ларина
―
Они все всерьез воспринимают?
Л. Малюкова
―
Ну, публика была одомашненная, поэтому…
Ю. Богомолов
―
Своя.
Л. Малюкова
―
Публика любви к тому, что они сейчас увидят. Это было заранее очевидно. Маргарита Симонян, идеолог известный и автор сценария фильма, как-то так уклонялась от встречи с журналистами. Зал смотрел… Ну, ждали, чтобы посмеяться, очень. И находили такие моменты. Например, когда вымазывались в грязи герои, потому что они перепутали лечебную грязь с простой, зал очень хохотал. Вот это был самый смешной момент. В общем, находил, где посмеяться. При этом люди разного толка, но поумнее, такие как Киселев, например, он ушел через полчаса после начала картины. Я думаю, что он все равно прославил ее по телевизору.
Ю. Богомолов
―
Да.
Л. Малюкова
―
Матвиенко. В общем, какие-то люди тихонечко так выползали из зала. Это как бы очевидная история. Все-таки время кубанских казаков как-то, нам казалось, что прошло.
К. Ларина
―
Вот это, кстати, очень такой важный момент, как мне кажется. Вот мы вспоминаем сейчас те фильмы, которые прославляют великое прошлое, сейчас прославляют великое настоящее. Я думаю, что после «Крымского моста» наверняка еще что-нибудь появится. Тут можно вспомнить и те спортивные драмы, победные и триумфальные драмы, которые тоже большим спросом пользуются.
Л. Малюкова
―
Уже есть, да. Подвиги в Сирии сейчас будут, конечно же.
К. Ларина
―
Вот-вот-вот. Скажите мне, пожалуйста, все-таки, в отличие от советского времени, если мы сравниваем, тогда действительно вот вся эта мифология, скажем так (нейтральное слово подберем), она имела какое-то значение в целях воспитания граждан Советского Союза, поскольку действительно они питались исключительно вот этим, что было показано им на больших экранах. Страна ходила в кино как подорванная, потому что других развлечений в ту пору не было. И безусловно, это было картиной мира, учитывая, что своеобразный «железный занавес» то опускался, то поднимался — с переменным успехом. Но главная картина мира, которая была перед нами и перед поколением наших родителей — это, конечно же, кино.Сегодня совсем другое. Сегодня где кино, а где жизнь, где реальные интересы граждан, где их реальная правда, где их реальные представления о том, что происходит в стране и в мире? Каким образом тогда вот здесь, на что рассчитывают идеологи, «запуская в открытый космос» вот такие огромные бюджетные бессмысленные картины, если они не имеют никакого значения?
Ю. Богомолов
―
Я тоже, когда уже этот фильм вышел в прокат, «Крымский мост», я стал просматривать по интернету разные сети, киносети…
К. Ларина
―
Все смеются просто.
Ю. Богомолов
―
…и смотреть, сколько публики идет, на какие сеансы, много ли сеансов. Я заглянул на сеть, где вот этот Европейский центр, около Киевского вокзала, кинотеатр там многозальный: там на одном сеансе в 10:20 утра… Я смотрю, там же можно увидеть, сколько продано билетов. Смотрю — ни одного, ни одного билета. Ну, посмотрел на сеть «Киноцентр», там два сеанса, и тоже в первой половине дня. Это очень показательный такой индикатор интереса к этой картине, да?
Л. Малюкова
―
Конечно.
Ю. Богомолов
―
Хотя ее раскручивают на полную катушку, так сказать, таким образом. Ну, что я еще в данном случае скажу? Здесь вспоминали, Лариса вспоминала несколько фильмов. Я еще мог бы вспомнить такую массированную атаку на телезрителя, когда Первый и Второй каналы наперегонки стали работать над имперскими сериалами. «Екатерина» была и на Первом, «Екатерина» была и на Втором.
К. Ларина
―
Сейчас «Годунов» идет.
Ю. Богомолов
―
Сейчас «Годунов» идет.
Л. Малюкова
―
Кинокомедия.
Ю. Богомолов
―
Да. Кстати, Годунов в исполнении Безрукова. Ну, там еще один есть актер, Сухоруков, который исполняет Малюту. Вот безруковский Годунов очень напоминает того персонажа, который как раз параллельно идет на Первом канале, Мажора. Они оба мажоры — и Годунов, и этот парнишка — такие очень активные и быстрые ребята. Ну, я не буду разбирать этот сериал. Это, Ксения, вам достанется. Или досталось, скажем так. Телевидение, которое наладило вот эту фабричную индустрию производства пропагандистских шоу, оно очень как бы озабочено теперь проблемой поддержки художественного, такой эмоционально-художественного обоснования вот этой пропаганды, и оно вот эту тему снова и снова разыгрывает. Поэтому мне кажется, что это очень, так сказать, очевидно…
К. Ларина
―
Ну, Юрий Александрович, это имеет какой-то ощутимый эффект на аудиторию, на публику? Это каким-то образом корректирует количественное бессознательное? — вот так я спрошу. Мне кажется, что уже давным-давно нет.
Ю. Богомолов
―
Я боюсь ошибиться. Мне тоже так кажется, поскольку… Ну, думаю, что мы все-таки как бы… Вот говорят, что даже на радиостанции «Эхо Москвы» слишком мешает политизированное восприятие тех или иных событий — скажем, той же картины «Крымский мост». Вот мы слишком политизированы, поэтому мы как-то неадекватно относимся к этой картине. Она про любовь, а мы все равно думаем о другом. Но, с другой стороны, а разве сам фильм не политизированный, Лариса?
Л. Малюкова
―
Ну, я бы так ответила — сразу и вам, Юрий Александрович, и тебе, Ксения. Мне кажется, что тут как бы две правды, потому что идет сейчас, мне кажется, очень аккуратно апробирование вот этого поля, потому что в кино ходит все-таки другая аудитория, чем сидит у телевизоров. И абсолютно Юрий Александрович прав — вот та аудитория, которая у телевизоров, она уже отработана, она уже в большинстве. Боюсь сказать, какой процент, но понятно, что она очень сильно «обэфирена» и уже не отличает правды ото лжи, уже не способна отличить. В кино ходит молодежь, а молодежь пока к этим картинам относится с насмешливостью. Ну и делают эти картины люди пока, мягко говоря, чтобы не обидеть, не талантливые. И поэтому эти фильмы не талантливые по сценарию, они не современные по драматургии…
К. Ларина
―
А вот еще космические мы с вами не вспомнили, между прочим.
Ю.Богомолов: Не удалось кинематографу создать мифологический образ страны
Л. Малюкова
―
Да, кстати, космические фильмы и спортивные фильмы — они по качеству более профессиональные. Посмотрите, когда делает Лебедев фильмы или когда делает вот эта прекрасная группа, которая сделала «Салют-7» — это уже совершенно другое. И зритель смотрит эти фильмы. Но там хватило ума сценаристам, и там нет вот этого едреного такого патриотизма, от которого оскомина на зубах. То есть, мне кажется, тренд запущен. И перемены сегодня в индустрии, вот конкретно сегодня, потому что поменяли директора «Фонда кино», сегодня представлен уже коллективу Тельнов, «Фонд кино» будет подчинен Минкульту — таким образом, и блокбастеры будут ориентированы в большей степени на то, как «Сделано с любовью!» — в том смысле, как «Крымский мост». То есть это будут фильмы о любви, как надо Родину любить — отчасти, в большой части, в том числе и детские, и блокбастеры.Мне кажется, мы сейчас, действительно… Вот вы сказали о начале чего-то. Не просто начало мифологии, а начало очень большой линейки, большой истории разнообразного и разножанрового патриотического кино. И когда профессионалы почувствуют невозможность работать в другой сфере, потому что все будет меньше и меньше сужаться поле, то им придется находить, как в советское время, какой-то эзопов язык, какие-то варианты. «Вот у нас патриотическое кино, но смотрите, какая у нас фига в кармане». Вот такие появятся, мне кажется, вещи.
Ю. Богомолов
―
Но тут ведь…
К. Ларина
―
Подождите. А есть же возможность все-таки пока еще какой-то альтернативной творческой жизни. И мы такие примеры знаем. И это не только краудфандинг, когда снимают малобюджетное кино, но и все-таки обращение к каким-то инвесторам, которые не связаны с Министерством культуры, — ну, что называется, на частные деньги, может быть, даже и не всегда российского происхождения. Пока эта возможность все-таки существует сегодня для режиссеров или уже нет?
Л. Малюкова
―
Ксения, не очень, нет, не очень опять же. Все 50 на 50. Потому что потом они должны прийти в Министерство культуры, получить ПУ.
К. Ларина
―
Прокат.
Л. Малюкова
―
Прокатное удостоверение. И там внимательно посмотрят, заслуживаете ли вы ПУ.
Ю. Богомолов
―
Ну да. И потом, я бы хотел обратить внимание, что так сейчас устроена индустрия кино, что вот этот патриотизм, который стал идеологией, что ли, в нашей стране, он ведь такая палка о двух концах, так сказать: с одной стороны, это дубинка, которой можно преследовать инакомыслящих, недостаточно лояльных, патриотичных и так далее; с другой стороны, это кормушка. И на примере, скажем, того же «Крымского моста» мы видим, что это замечательная кормушка, прекрасная кормушка. Ну вот. Должен пройти какой-то период, чтобы подобного рода фильмы имели бы какую-то фигу в кармане, как в советское время.
Л. Малюкова
―
Конечно, конечно, конечно.
Ю. Богомолов
―
Это сразу не получается. Хотя я слышал, что, да, вот хочется таких фильмов, как в советское время, которые делал Гайдай и другие режиссеры, комедий…
К. Ларина
―
Рязанов, между прочим.
Ю. Богомолов
―
Да, Рязанов.
Л. Малюкова
―
Не говоря уже о Данелии.
Ю. Богомолов
―
Ну, такой «Гайдай-парк» или «Рязанов-парк», да? Вот такого рода. Но такие картины появляются, когда уже накоплено, так сказать, такое неуважение к той власти, которую мы имеем, и такая инерция, так сказать, что действительно, да, можно что-то такое в этом отношении делать. Сейчас это будут прямолинейно и тупо делаться вот такие картины. Ведь, кстати, и Кеосаян, и Симоньян — они уже не первую такую картину сляпали, у них же был сериал.
К. Ларина
―
Да, они делали какой-то сериал про Кубань. Или про Сочи, или про Кубань.
Ю. Богомолов
―
Да, что-то такое, южное очень.
Л. Малюкова
―
У них был сериал. Нет, у него был фильм «Заяц над бездной» про Брежнева — ну, не такой уж и ужасный.
К. Ларина
―
Ну, это было давно.
Л. Малюкова
―
Да-да-да.
К. Ларина
―
Это было давно. Там, где Богдан Ступка, по-моему, играл, да?
Л. Малюкова
―
Да.
Ю. Богомолов
―
Поэтому они наверняка сейчас еще что-нибудь…
Л. Малюкова
―
Ну да, это уже отработано. Так же, как у Пиманова, будет группа. Но я хочу сказать…
К. Ларина
―
Кстати, мы забыли про Пиманова.
Л. Малюкова
―
Про Крым, конечно.
К. Ларина
―
У него же был первый «Крым», да?
Л. Малюкова
―
Конечно, конечно.
Ю. Богомолов
―
И мы забыли про Давлетьярова, «Донбасс» и «А зори здесь тихие…».
Л. Малюкова
―
Нет, сейчас будет много картин на острую тему.
К. Ларина
―
Ну, что значит «острая тема»? Это все равно картины, как мы уже с вами сказали, они не связаны никак с политикой, и они позиционируются не как политические, а как…
Ю. Богомолов
―
Ну да.
К. Ларина
―
«Крымский мост» — это некая патриотическая комедия, да? «Крым» этого Пиманова — я так понимаю, что это была такая драма патриотическая, но не политическая.
Л. Малюкова
―
Ты говоришь о жанре. Конечно, они связаны с политикой внутренне, потому что они в разных жанрах занимаются реабилитацией каких-то идей, очень важных для государства. Это и есть идеология. А что касается, как сказал Юрий Александрович, плоскости в таких картинах.Я хочу сказать, что я вообще не против патриотизма в кино. И это нормальная история. Например, американское кино все, особенно блокбастеры… И мы это видим: со слезой, иногда чрезмерно, с оркестром, с этим флагом американским! А они уже к этому привыкли, кстати. Но когда это тупо сделано, мы хохочем. Когда это хорошо сделано, мы это воспринимаем, сидим и рыдаем в этом зале, рядового Райана жалеем каким-то образом. Но это все — патриотическое кино. Поэтому тут еще зависит от степени дарования тех людей, которые этим заняты, и честности, и честности. Ради чего?
Ю. Богомолов
―
Дарование — да. Но здесь еще очень много зависит от структуры нашей страны, от государства, которое пытается себя отождествлять с Родиной, с Отечеством, с обществом, но которое не отождествляется на деле. Вот почему в Америке такие вещи могут проходить? Потому что там ближе. Я не говорю, что там тождество есть полное, но там ближе все эти вещи. Там есть представление о том, какое должно быть государство, как оно должно сотрудничать с обществом.
Л. Малюкова
―
И нет Министерства культуры.
К. Ларина
―
Там главное… Да, безусловно, там есть это представление о том, каким должно быть государство. Но там есть еще и представление о том, каким оно на самом деле является. И там никаких таких табуированных зон и, не дай бог, каких-то таких страхов кого-то обидеть и оскорбить…
Л. Малюкова
―
Ну, они, конечно, есть. Они есть, но…
Л.Малюкова: Звягинцев у нас самый главный диагност
К. Ларина
―
Я вас умоляю! Там в каждом фильме, где появляется американский президент, то в пяти случаях из шести фильмах он какой-нибудь с большими проблемами и вопросами человек. Да? А у нас же, конечно, это пока невозможно. Давайте мы пока остановимся, дорогие друзья, пойдем дальше через несколько минут. Напомню, мы сегодня говорим о национальном кинематографе, какой образ Родины он нам рисует. Наши гости — Юрий Богомолов и Лариса Малюкова.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Культурный шок». Мы сегодня говорим о национальном кинематографе, о том, какой образ Родины он рисует своим гражданам, а может быть, и не только своим. Здесь, в нашей студии, кинокритики — Юрий Александрович Богомолов и Лариса Малюкова. Программу ведет Ксения Ларина.Вот мы в начале передачи вспоминали, как это было в советское время и дальше, в 90-х годах. Все равно, конечно, как мне кажется (я как зритель рассуждаю), кино, как и любой, собственно говоря, вид искусства, остается в истории человечества как документ эпохи — что это было. Поэтому, если говорить про 90-е годы, ну не знаю, я бы назвала фильмы, которые для меня являются зеркалом того времени, чтобы понять, что в это время происходило. Это «Нога» Никиты Тягунова и Кожушаной, да? Это фильм Юрия Мамина «Окно в Париж», которое абсолютный такой слепок того времени. Вот вы вспомнили, Юрий Александрович, и «Комедию строгого режима» по довлатовской «Зоне».
А если говорить про сегодняшний день? Ведь смотрите — мы с вами поначалу говорили про ужасное кино, будем говорить так, в первой части. Но тем не менее сегодня посмотрите программу, афишу «Кинотавра»… Не мне вам говорить, вы профессиональные люди. И Лариса сколько фильмов отсматривает каждый год, которые выходят в России. Ну, это абсолютно правдивое и честное кино с талантливыми режиссерами, с талантливыми актерами и, самое главное, с глубоким авторским, личностным высказыванием. Можно назвать и Звягинцева в первую очередь, и Алексея Красовского, и Наталью Мещанинову… Ну, я не буду перечислять, мы их всех знаем, и эти люди сегодня хорошо известны. Вот Наташа Меркулова и Алексей Чупов, замечательная их работа последняя — «Человек, который удивил всех». Дебютант Алексей Горчилин и его фильм… Александр Горчилин, простите, и его фильм «Кислота». Каким образом тогда это рождается сегодня? Это что — вопреки, как и в советское время, Лариса?
Л. Малюкова
―
Мне кажется, что пока еще, пока существуют художники, ну, нормальные художники в разной степени дарования… Мы сейчас добавим с вами, чтобы слушатели знали, что сейчас, например, на этой неделе выходят еще две картины. Я говорю о картинах разной степени дарования. Выходит «Спитак», и выходит фильм очень талантливого режиссера Ивана Твердовского «Подбросы». Это вот сейчас прямо только выходит. И вы еще не сказали о фильме Алексея Федорченко «Война Анны». В общем, все эти художники…
Ю. Богомолов
―
И «Сердце мира».
Л. Малюкова
―
«Сердце мира». Про Мещанинову сказала Ксения. Дело в том, что все эти художники все равно занимаются главным — они говорят о том, что болит у художника, что волнует. Еще раз: дарование может быть разное, но мы это смотрим, как личное, интимное и важное высказывание. При этом вот я считаю, убеждена, что, начиная с «Левиафана», вот эти картины, о которых мы говорим, в разной степени, но они все патриотические. Вот они и есть патриотические. Фильм «Левиафан» — фильм о боли и любви к Родине, которая сейчас, ну может быть, нездоровая. Когда кто-то из близких нездоров, мы переживаем, мы не кричим и не бежим на улицу с лентами, разрисовываем, как это все прекрасно, с флагами, как ему хорошо. Ему нехорошо, его надо лечить. Поэтому, когда мы чувствуем и очень хотим, чтобы у Родины было будущее, то мы говорим о настоящем. Как вот «Подбросы», которые мы сейчас увидим, как все картины, которые…
К. Ларина
―
«Нелюбовь», кстати, мы не назвали. И «Аритмия» Бориса Хлебникова.
Л. Малюкова
―
Как и фильмы Хлебникова, Твердовского и всех, о которых вы, Ксения, сказали. Мне кажется, что это и есть погружение во время, в человека сегодняшнего времени. И как раз мне кажется, что государство могло бы этим картинам помогать. А сегодня у меня ощущение, что пятачок, на котором авторское кино существует… Кстати, в этом году очень интересных фильмов много. Я вот не знаю, как премия «Белый слон» будет справляться. Очень много интересных картин серьезного уровня и дебютов, вот как вы назвали. Это фильмы о поколении. Это фильмы о страхах времени, без которых человек не живет, особенно в сегодняшнем мире, очень тревожном. Нужно каким-то образом отзываться на это.
К. Ларина
―
А ходит публика на эти фильмы?
Л. Малюкова
―
Очень плохо.
К. Ларина
―
Почему?
Л. Малюкова
―
Очень плохо публика ходит и на эти фильмы, к сожалению, вот Юрий Александрович не даст мне соврать, потому что не приучены, потому что этим надо очень серьезно заниматься. И я уверена, что у нас единственный продюсер в кино, все-таки главный, при всех маленьких инвестициях, и этот продюсер — государство. И когда государство обеспечивает финансирование картины, пусть небольшое, государство должно быть озабочено. Это ка купец, который товар взял, чтобы продать, и нужно его продать. Или сделал ремесленник. Он продать должен этот товар. Тогда должна быть какая-то реклама. Вы давно видели о каком-то авторском кино рекламу на телевизоре? Никогда. Это государственная программа. А у нас государство помогает материально телесериалам, которые снимаются у Эрнста или на Втором канале, вместо того чтобы помочь продвижению картин, которые были профинансированы самим государством.
К. Ларина
―
Юрий Александрович?
Ю. Богомолов
―
Я могу сказать, что публика действительно плохо ходит. Я все фильмы смотрю даже не в Доме кино, что рядышком с моим домом, а хожу в кинотеатр — либо в Киноцентр, либо в Европейский центр. И там на наших фильмах ну просто практически никого нет. И даже на голливудские картины — я не могу запомнить, чтобы были залы… Ну, я помню, был полный зал, когда шла картина Тарантино. Даже аплодисменты в конце просмотра последовали.Я тоже пытаюсь как-то объяснить и оценить эту ситуацию. Ну да, действительно, интернет много отбирает зрителей. И зритель может выбирать, на что ему идти, и так далее. А в принципе, ведь зритель сегодня, в отличие от советского времени, очень атомизирован, очень раздроблена вся аудитория. А как вот эту дробь…
Л. Малюкова
―
Собрать.
Ю. Богомолов
―
Ну, есть такие способы — сократить дробь, и тогда на остатки наплевать. Так вот, этим как бы никто не занимается. А способы… Вот тут есть очень важная, так сказать, ситуация. Государство относится к кинематографу либо как к сервису, который должен обслуживать какие-то развлекательно-релаксивные, что ли, потребности зрителей, либо как к инструменту пропаганды, вот той самой мифологизации.Государство отождествляет… оно даже не за патриотизм борется, не за воспитание патриотизма, а оно борется в основном за степень лояльности. Вот лояльность может быть одна — в виде равнодушия, а может быть немножко больше — в виде, так сказать, ненависти по отношению к тем, кто на Западе, или к тем, кто здесь может составлять какую-то группу населения. И степень лояльности стала целью. Чиновники, функционеры это не выдают, не объясняют, они об этом не говорят, они об этом умалчивают по возможности, прикрываясь словами о патриотизме, о любви и так далее, но, естественно, все сводится к этому. Впрочем, как и в советское время. Но в советское время была вот эта могучая дубинка — идеология.
К. Ларина
―
Я все-таки настаиваю, Юрий Александрович, что в советское время была отдача. Вот как бы было понятно, в кого эти сваи забиваются. Сегодня я не понимаю, зачем вкладывать столько сил и денег, если никакой отдачи нет. Вот мы сейчас сами говорим про пустые залы. Никто это не смотрит. Причем не смотрит как то, что сделано сердцем, душой, нервами, потом и кровью, и человек туда вкладывает все, так и не смотрят все остальное, то, что сделано на большие государственные бюджеты с вот этими «благими» намерениями — воспитать чувство патриотизма и гордость за свою страну. Все равно пустота, зал пустой, и этой встречи с аудиторией не происходит. Тогда я не понимаю, почему столько крика и шума во время… я не знаю, допустим, вокруг истории с фильмом «Праздник», который еще не снят, Алексея Красовского. Почему было столько шума вокруг какой-то «Матильды», которая никому нафиг не нужна, как оказалось в итоге-то, вообще? Вот как объяснить эту странность?
Ю. Богомолов
―
Потому что они, как генералы, которые всегда готовятся к войне, которая была. Так и здесь — они, эти чиновники, мыслят категориями советского времени, когда это работало, когда была действительно создана мощная мифология советского образа жизни. Скажем, после войны был голод, но в кинематографе, на экране ломились от яств, и зрителей это не смущало, потому что им казалось, что то, что на экране — это более существенно и реально, чем то, что у них на столе. Вот сейчас такого уже нет, и поэтому… Здесь они думают, что они смогут вот таким образом по-прежнему вдалбливать в мозги что-то подобное «Крымскому мосту». А то, что уже и сам Крымский мост вот-вот рухнет — это никого не волнует.
Л. Малюкова
―
Ну не надо так, не надо! Вы знаете, я думаю, что есть вот сейчас определенный вектор, и неслучайно Минкульт занялся «Фондом кино». Дело в том, что блокбастеры вот эти себя оправдывают — и космические, и спортивные — они набирают очень большие цифры. Сейчас мы же знаем, что отчетность важнее самого предмета деятельности.
Ю. Богомолов
―
Министерство статистики, как говорят…
Ю.Богомолов: Оно даже не за патриотизм борется, а оно борется в основном за степень лояльности
Л. Малюкова
―
Да, у нас вообще в стране отчетность главнее всего. Поэтому сейчас цель главная всей кинополитики — это поднять долю российского кино. И это будет сделано за счет, как мне кажется, на это все нацелено, что больше 25%, потом 30% и так далее. И это будет делаться или пытаться делать за счет вот этих блокбастеров. Поэтому, мне кажется, это новая такая тоже отчасти патриотическая история, конечно же, но она будет требовать профессионалов, она будет требовать хороших сценариев в той или иной степени — без чего собственно кинематографу и не жить.
Ю. Богомолов
―
Хорошие технологии.
К. Ларина
―
Лариса, а вот то, что касается этих странных всплесков общественного возмущения, связанных с какими-то слухами, которые доносятся со съемочных площадок, когда еще не очень понятно, про что это кино, как оно будет выглядеть, но уже все вокруг бурлит и гудит, уже требуют внести чуть ли не новый закон, который запрещает снимать комедии на тему сакральных каких-то событий в истории Отечества, — чем это объяснить? Или это просто какое-то замещение, придуманные события, которых нет на самом деле?
Л. Малюкова
―
Мне кажется, что это очень опасные сигналы, и они начались с «Матильды». Дело в том, что мы живем в обществе не очень здоровом сегодня, и эти болезни во многом продуцированы телевидением. И люди начинают уже сопереживать тому, чего не существует. Как вот этот человек, который молился в церкви, а потом пошел и поджег кинотеатр «Космос» в городе Екатеринбурге, потому что там будет идти фильм «Матильда», которого он не видел. Так же, как и фильм Красовского «Праздник» никто не видел. Но массы… Это было в советское время. Мы возвращаемся во всех отношениях к советскому времени. Массы будут протестовать, будут письма, уже начинаются письма.Вот сейчас был большой фестиваль мультфильмов, и мамы приходили и с возмущением говорили. Там какой-то безобидный мультик, возраст, по-моему, от десяти был лет или от шести, я сейчас не помню. Ну, много было, целая большая программа. Но в одном маленьком мультфильме какой-то мужчина мылся, я вас уверяю, не подробно под душем. Ну, нарисованный человечек. «Какое право они имели показать голого?» Я вам серьезно говорю, паранойя существует разнообразная. Или сегодня мне опять звонили тоже с радио и просили прокомментировать эту историю с детским садом, где запретили детям надевать костюмы на Новый год (они уже готовятся) мультперсонажей не российского производства. Это на самом деле…
Ю. Богомолов
―
Не российского происхождения самих героев.
Л. Малюкова
―
Нет, так они велели одеть Буратино. А какого происхождения Буратино?
К. Ларина
―
Чиполлино.
Л. Малюкова
―
Кто знает? Все знают, что это не российского. А у них мозгов же еще нет. Ну, возмущение впереди мозгов идет всегда. И вот это очень опасная история.
Ю. Богомолов
―
А я объясню здесь какие-то вещи, возможное обоснование. Потому что все-таки не удалось кинематографу создать мифологический образ страны. Но что телевидению удалось? Взвинтить патриотическую истерику до предела. И на этой почве возрастают вот эти претензии, что праздник вдруг подрывает что-то такое. Все забыли о том, что про Ленинград в блокаде говорил писатель Астафьев, фронтовик, и что он говорил тогда. Все забыли о том, что тот же Астафьев говорил, что «войну выиграли мясом».
Л. Малюкова
―
Почему забыли? Не хотят об этом помнить. Кто-то не хочет.
Ю. Богомолов
―
Ну, впечатление такое, что забыли. И поэтому вот этот совершенно ложный феерический патриотизм, который пропитан уже, так сказать, в мозги наших телезрителей, и они реагируют на это. Так сказать, это уже такой рефлекс у людей, которые вдруг увидят: «Боже, про блокадный Ленинград что-то такое снимается?! И там какая-то сатирическая ситуация возникает?!»
К. Ларина
―
Нет, они такими категориями не мыслят. Там все по-другому — там именно на уровне рефлекса, да? Блокада, глумление…
Л. Малюкова
―
Конечно, не надо входить в существо. Есть лозунг (то же самое, как и с «Матильдой»), есть лозунг какой-то неумной девушки, допустим, которая что-то скажет. А потом смотрите после какого-то глупого заявления, как начинает закручиваться маховик на территории огромной страны. И вот это уже сам по себе феномен очень интересный.
К. Ларина
―
У нас, конечно, параллельная культура сейчас формируется. Опять же мы возвращаемся в этом смысле тоже и в советское время. Хотя в то время создать подпольное кино практически было невозможно, параллельное, а только через государство, другого пути не было. А сегодня все-таки эта параллельная культура формируется, и на нее только и есть надежда.Мой вопрос к вам. Все-таки, если говорить о кино про сегодняшний день, именно о фильмах, которые были созданы о нашем времени, как вам кажется, какой наиболее точно отражает нынешнее состояние общества, из художественного кинематографа?
Ю. Богомолов
―
Ну, с моей точки зрения, нынешнее состояние общества… Я опять под впечатлением сериала «Обычная женщина» — вот там абсолютно точный диагноз. Диагноз того, что начинается с того, какие семья испытывает напряжения, и кончается тем, как государство загоняет человека в угол, как лису, из которого человек начинает выходить тоже таким нездоровым образом.
Л. Малюкова
―
С топором в руке.
Л.Малюкова: У нас единственный продюсер в кино, все-таки главный, и этот продюсер — государство
Ю. Богомолов
―
С топором в руке. Я не знаю, вот про «Нелюбовь» говорят, что это что-то такое, вот нет никакого просвета. Между тем, друзья, про любовь уже столько сказано. И вдруг наступает такая ситуация общественная, когда нелюбовь становится рутиной, становится осязаемой, так сказать, тканью нашей жизни, воздухом нашей жизни. И фильм Звягинцева так же, как и фильмы Балабанова, которые ставили в свое время очень точный диагноз. «Груз 200» — это же не про советскую только действительность, да?
К. Ларина
―
Конечно.
Ю. Богомолов
―
Это совершенно четко. Кроме того, я бы еще назвал фильм, который не является, так сказать (даже пару фильмов), советского производства. Это фильмы Сергея Лозницы.
Л. Малюкова
―
Российского производства.
Ю. Богомолов
―
Российского?
Л. Малюкова
―
Нет, вы сказали, вы сказали «не является советского».
Ю. Богомолов
―
Да, российского производства. «Донбасс» и «Кроткая» до этого. А вот еще и «Процесс» — фильм, который более актуален сегодня на фоне тех процессов, которые сейчас идут, тех судебных процессов, которые идут. Он дает представление о том, что же это такое было. Я смотрю «Процесс», и там просто документальные кадры 35-го года, где рассказывается об этой ситуации…
Л. Малюкова
―
Нет, это 30-й год, и фильм 30-го года, снимали прямо тогда в зале.
Ю. Богомолов: 30
―
й год, «процесс Промпартии».
К. Ларина: 30
―
й, по-моему.
Л. Малюкова
―
Я просто писала об этом подробно.
К. Ларина
―
Это один из первых процессов, показа политических процессов, еще до убийства Кирова.
Л. Малюкова
―
Было «Шахтинское дело» 28-го года.
Ю. Богомолов
―
Видно, что действительно это спектакль, собственно, а не совсем реальность. Это же видно.
К. Ларина
―
Ну, тут надо тогда слушателям нашим сказать, что действительно фильм «Процесс» Сергея Лозницы — это фильм, в котором нет ни одного постановочного кадра. Это именно кинодокумент. И здесь, конечно, поразителен и сам как бы спектакль, и то, как это все устраивалось. И это только начало, как формировался этот конвейер…
Ю. Богомолов
―
Это репетиция такая.
К. Ларина
―
Да, репетиция всех генеральных процессов, которые потом шли, репетиция главных страшных репрессий.
Л. Малюкова
―
И кинематограф сыграл в этом, кстати, серьезную роль, потому что, так как был именно показательный процесс и там выступала вся интеллигенция с заявлениями против себя, то кинематограф, который впервые вот так пришел и снял это подробно, постановочно… А там зал очень наряжен, там все постановочное кино, при этом это процесс. То есть, таким образом, кинематограф стал…
Ю. Богомолов
―
Колонный зал.
Л. Малюкова
―
Кинематограф становится проводником еще вот этих идей. Если говорить о начале такой работы, то вот вам просто показательное начало, показательный процесс. Юрий Александрович сказал абсолютно правильные названия фильмов. Я бы добавила только… Вот я тоже совершенно согласна, что Звягинцев у нас самый главный диагност. К этим картинам очень важно назвать «Елену», потому что это картина о люмпенизации, очень важная, один из важнейших процессов, который Андрей прямо очень здорово уловил. И тут просто еще, мне кажется, все фильмы, о которых мы сегодня говорили, в той или иной степени важны — например, «Кислота» Саши Горчилина, потому что это о том, что происходит с молодым поколением. Разве это не важно? Мне кажется, что все эти фильмы — это как разные стороны, о которых и может говорить, и должен говорить кинематограф в нашей многообразной жизни.
К. Ларина
―
Ну, видите, мы сегодня про телевидение мало говорили, хотя Юрий Александрович порывался именно в эту сторону нас увести. Ну, это, мне кажется, тоже очень показательный момент и очень важный вектор сегодняшней нашей жизни — и большие художники туда потихонечку уходят, сваливают, и, как это ни парадоксально… Я вот слушала интервью Жоры Крыжовниковая на RTVi, и он как раз тоже об этом говорил: как это ни парадоксально, именно сегодня в телевизоре, в данном случае на телеканале ТНТ, где он снимает фильм «Звоните ДиКаприо!», там как раз возможно свободно говорить о том, о чем ты хочешь говорить. Это и фильм «Домашний арест», который прошел сейчас в эфире. Это и та самая «Обычная женщина», которую мы уже упоминали.
Л. Малюкова
―
И «Ольга».
К. Ларина
―
И «Ольга». То есть там, конечно, какой-то процесс происходит очень странный, необъяснимый.
Ю. Богомолов
―
Это потому что нишевые каналы.
К. Ларина
―
Нишевые?
Л. Малюкова
―
Ну да. Хотя иногда они и прорываются на федеральные, иногда бывает, что какой-нибудь Тодоровский может прорваться, еще кто-то.
Ю. Богомолов
―
«Садовое кольцо».
Л. Малюкова
―
«Садовое кольцо» — очень хороший сериал тоже. Но я хочу сказать, что это очень связанные вещи с тем, что происходит в самом кино. Когда тебе, такому человеку, как Боре Хлебникову, не дают снимать ровно то, что ты хочешь, то ты идешь туда, где это можно делать. И это не совсем сериалы они все-таки снимают — в том смысле, в котором аудитория наша привыкла это понимать.
К. Ларина
―
Кино, да.
Л.Малюкова: Эти картины всегда про великое: про великое настоящее, про великое прошлое, про вставание с колен
Л. Малюкова
―
Это не та дешевка. Мне рассказывал Волошин. Когда он пришел на «Ольгу» или на вот такие сериалы, как это работает. У нас так сценарии… Я вот читаю очень много сценарий в силу многих причин. У нас киносценарии делаются быстро и спешно. А потом говорят: «Это только первый драфт, ты не волнуйся, мы потом доделаем». И уже запускается. А он пришел на вот эту «Ольгу», и он говорит: «Я был потрясен! Люди несколько лет этот сценарий отделывали. Как были сделаны диалоги!» А когда прошел кастинг и утвердили Троянову, еще все под нее переписывали. Понимаете, то есть это так скрупулезно! Мы же видим, как это звучит, в той же «Обычной женщине», какие живые и нормальные люди, они нормальным языком говорят. Давно вы слышали такие диалоги?
К. Ларина
―
Вот видите, мы нашли свет в конце туннеля. Спасибо большое.
Ю. Богомолов
―
А я хотел вспомнить…
К. Ларина
―
Да, Юрий Александрович.
Ю. Богомолов
―
Я хотел вспомнить, что в советское время ведь тоже такие были перебежки из киноиндустрии непосредственно в телевидение. Ведь Рязанов сначала для кино придумал свою «Иронию судьбы». И тогда отказались в этом самом Госкинокомитете от этого фильма. Он вышел с «Мосфильма», зашел в будку телефонную и набрал номер Лапина. И тот сказал: «Давай».
Л. Малюкова
―
Тоже мне либерал!
Ю. Богомолов
―
Да. Так сказать, работали на противоречиях некоторых, на конкуренции между телевизионным вещанием и кинематографическим.
Л. Малюкова
―
В общем, смех со слезами на глазах.
К. Ларина
―
Спасибо вам большое! Лариса Малюкова, Юрий Александрович Богомолов. Программу провела Ксения Ларина. Ну, что сказать? «Пойдем в кино, Оксана!» — как говорится в одной известной рубрике. Спасибо большое!