Иностранному кино в России не место! - Антон Малышев, Марианна Ибрагимова, Константин Ёлкин, Юлия Муравова - Культурный шок - 2017-01-28
28 января 2017 года.
В эфире радиостанции «Эхо Москвы» — Антон Малышев, исполнительный директор Фонда кино; Марианна Ибрагимова, руководитель отдела закупок компании Russian World Vision Films; Константин Ёлкин, генеральный директор компании Russian World Vision Films; Юлия Муравова, генеральный директор кинокомпании «Экспонента».
Эфир ведёт Лев Гулько.
Л. Гулько
―
13 часов 12 минут. На своём месте «Культурный шок». Давайте я сразу представлю наших сегодняшних гостей. Константин Ёлкин — генеральный директор компании Russian World Vision Films.
К. Ёлкин
―
Да. Здравствуйте.
Л. Гулько
―
Российская компания как-то не по-русски звучит, как-то непатриотично, но тем не менее, тем не менее. Марианна Ибрагимова — руководитель отдела закупок этой же компании. Здрасте.
М. Ибрагимова
―
Здравствуйте.
Л. Гулько
―
Дальше. Юлия Муравова — гендиректор кинокомпании «Экспонента». Здравствуйте, добрый день.
Ю. Муравова
―
Здравствуйте. Совершенно по-русски.
Л. Гулько
―
Да, абсолютно. И Антон Малышев — исполнительный директор Фонда кино.
А. Малышев
―
Здравствуйте.
Л. Гулько
―
Здрасте.Значит, о чём у нас собственно пойдёт речь? Тему мы объявили как: «Иностранному кино в России не место!», немножко перефразировав газету «Ведомости», от которой мы оттолкнулись. Но на самом деле речь пойдёт о деньгах, конечно. Как обычно бывает у нас, речь пойдёт о деньгах.
К. Ёлкин
―
И кино.
Л. Гулько
―
Да. Прав же я? О деньгах же речь пойдёт?
А. Малышев
―
Ну, вы же хозяин, решать-то вам.
Л. Гулько
―
Нет, я-то хозяин, но если бы я деньгами заведовал — это другое дело.А так о чём речь? «Государству необходимо вводить новые меры по поддержке отечественной киноиндустрии и ограничения для голливудских картин», — это сказал министр культуры Владимир Мединский. «Он же, — так сказать, — напомнил, что у министерства есть возможность расчищать прокат от голливудского кино под отечественные блокбастеры и фильмы-кинособытия. Министерство, — я всё «Ведомости» цитирую, — с 2016 года имеет право не выдавать прокатные удостоверения на даты, уже занятые фильмом с похожей тематикой. Но этого недостаточно: в российский прокат выходит слишком много голливудских картин далеко не лучшего качества». Ну, в общем, это, надо сказать, правда, да? Это можно признать всё-таки.
Дальше. «Они собирают и отбирают у зрителя отечественное кино. В качестве примера министр привёл последний уикенд, когда почти 50% сеансов в кинотеатрах страны было отдано под премьеру «Три икса́…», — наверное, так ударение ставится? — «Три икса: мировое господство».
Ну, вот о том, что число иностранных фильмов в отечественном прокате необходимо ограничить, говорит и собственно сидящий рядом Антон Малышев. Вы же тоже это говорили. Вас цитирует газета «Ведомости».
А. Малышев
―
Она может.
Л. Гулько
―
Да, конечно. Сейчас обсуждается идея увеличить удостоверение прокатное… в смысле — плату за прокатное удостоверение, это вход такой своеобразный. Стоил… стоило оно, оно стоило 3500 рублей, а обсуждают идею увеличить сумму до 5 миллионов рублей. «Это позволит очистить прокат от заметного числа иностранных фильмов низкого качества. Взамен у нас будет больше сеансов под наше кино».Вот такая история. С чего мы начнём? То есть я так понимаю, что Антон — с одной стороны, да? А присутствующие кинопрокатчики — они с другой стороны.
М. Ибрагимова
―
Видимо, да.
Л. Гулько
―
Видимо, так.
К. Ёлкин
―
А мне кажется, не совсем так.
Л. Гулько
―
Давайте, давайте.
Ю. Муравова
―
И мне кажется, не совсем так.
Л. Гулько
―
Я же специально это сказал. Давайте.
Ю. Муравова
―
Мы абсолютно не против. Если мы говорим о том, что во главе угла и всех этих мер стоит поддержка российского кино, то мы-то, в общем, «за». И вообще я думаю, что коллеги поддержат: невозможно жить в России и не любить её, не болеть за неё, не болеть за то, что происходит здесь…
Л. Гулько
―
Естественно, конечно.
Ю. Муравова
―
…потому что никакой другой причины в принципе нет. Поэтому мы, конечно, за российское кино в принципе. И здорово было бы как-то ему помочь, и как-то его поддержать, и как-то… ну, я не знаю, поспособствовать росту его качества.
Л. Гулько
―
А деньги помогут российскому кино? Вот давайте… У меня сразу ключевой вопрос.
Ю. Муравова
―
Мне кажется, что вот эти меры…
Л. Гулько
―
Вот деньги повлияют на качество российского кино?
Ю. Муравова
―
Ну, деньги, которые будут собраны с других фильмов? Ну, давайте, может быть, Антон скажет, как эта мера призвана поддержать.
Л. Гулько
―
Не-не-не, ну вот скажите мне, деньги помогут качеству российского кино?
А. Малышев
―
Мне кажется — нет. Мне кажется, будет ровно противоположный эффект абсолютно.
К. Ёлкин
―
Ну, они не навредят.
М. Ибрагимова
―
Ну не знаю. Как-то мне кажется, что деньги тоже мало могут, наверное, помочь качеству именно российского кино.
Ю. Муравова
―
А что, мало денег вложено, простите?
Л. Гулько
―
Так все же жалуются. Смотрите: «Российские продюсеры и режиссёры регулярно жалуются, что им сложно конкурировать на равных с большими голливудскими студиями, прежде всего с их маркетинговыми бюджетами».
М. Ибрагимова
―
А проблема только в маркетинговом бюджете и в качестве российских картин?
Л. Гулько
―
Ну, они не связаны между собой, нет?
М. Ибрагимова
―
Ну…
Ю. Муравова
―
Не всегда.
М. Ибрагимова
―
Маркетинговый бюджет и качество картины — я думаю, далеко не всегда.
Л. Гулько
―
Ну, если у картины качество так себе, её никто не смотрит, она никому не интересна, вы же не возьмёте её в прокат? Нет? Какой там маркетинг, когда…
М. Ибрагимова
―
Да мне кажется, что все выходят как-то наши фильмы, которые даже и не очень хорошо сняты, и не очень хорошего качества.
Л. Гулько
―
Они выходят, но ничего не собирают. Оно вам надо?
М. Ибрагимова
―
Ну, по факту зритель же голосует, наверное.
Л. Гулько
―
Ну, вот он и голосует.
Ю. Муравова
―
Вот он и голосует, точно.
Л. Гулько
―
Пустыми залами.
Ю. Муравова
―
Он и голосует.
Л. Гулько
―
Ну?
К. Ёлкин
―
Если пустой зал, то фильм снимают и ставят другое кино. Процесс должен быть саморегулируемый.
Ю. Муравова
―
Абсолютно рыночная история.
М. Ибрагимова
―
Поэтому, к сожалению, от того, что у российского кино будет больше сеансов, наверное, зритель как бы не станет больше голосовать. Просто будет больше пустых залов, скорее всего.
Л. Гулько
―
Ну, наверное. Пожалуйста, Антон. Вот одну точку зрения услышали.
А. Малышев
―
Тут надо как-то поподробнее…
Л. Гулько
―
Давайте поподробнее.
А. Малышев
―
Первое — про деньги. Деньги (я здесь с Константином согласен) как минимум не повредят — по простой причине. В 2010 году было принято решение, что в стране надо как-то дополнительно развивать именно кино зрительское, направленное на массового, что ли, зрителя. Под это был бюджет увеличен почти в два раза. Чтобы не обрезать все эти программы поддержки авторского кино, дебютов и так далее, добавили денег — за что спасибо.По итогам 2016 года мы видим, что русское кино в кинотеатрах посмотрело больше 35 миллионов человек, собрали мы 86 миллиардов. Таких цифр не было никогда вообще за всю историю новейшую современного кино. То есть деньги тоже имеют какое-то значение. Каждый год проводя конкурсы и питчинги наших проектов в фонде, мы видим, что есть какое-то количество проектов, которые мы, к сожалению, не можем поддержать. Действительно, большое зрительское кино требует бюджета. Вот выходит фильм Фёдора Сергеевича Бондарчука «Притяжение» с бюджетом под 400 миллионов рублей. Смешной бюджет по мировым каким-то… но нравится зрителям.
Л. Гулько
―
Я совершенно не могу оценить.
А. Малышев
―
Ну, давайте так…
Л. Гулько
―
400 миллионов для меня не смешно.
Ю. Муравова
―
Мне тоже кажется, что…
А. Малышев
―
Ну, давайте тогда по-другому.
Л. Гулько
―
Давайте.
А. Малышев
―
Выходит фильм «Дуэлянт». Параллельно ему выходит фильм «Глубоководный горизонт» — хорошее кино, замечательное, фильм-катастрофа. Бюджет производственный — 110 миллионов долларов США. У нас он собирает два. И ничего, нормально. Могут себе позволить. А «Дуэлянт», который в итоге собирает 362 миллиона рублей… Сейчас находится в достаточно тяжёлой ситуации компания, потому что… Ну, там есть деньги инвесторов, там есть возвратные деньги фонда. То есть для российских кинокомпаний наш рынок, к сожалению, во многом по-прежнему является если не единственным, то уж точно основным. Это для рынка вопрос выживания. Или у нас эти компании будут продолжать делать фильмы, качество которых, на мой взгляд, вы извините, конечно, но растёт, или они просто закроются и уйдут в какие-то другие направления. Вот и весь вопрос.
Л. Гулько
―
А для того, чтобы они не закрылись и не ушли в другие направления, для этого надо поменьше… Ну, я так просто, чтобы…
М. Ибрагимова
―
Расчистить им дорогу.
Л. Гулько
―
Расчистить дорогу, то есть убрать всё это «барахло», которое к нам прёт широкой рекой.
А. Малышев
―
Ну, с «барахлом» тут…
Л. Гулько
―
Обостряем ситуацию.
А. Малышев
―
Давайте про ширину «реки» я тогда приведу…
Л. Гулько
―
Давайте про ширину «реки».
А. Малышев
―
Почему на самом деле эта инициатива обсуждается? И собственно она была высказана не только чиновниками, а прежде всего продюсерами. И обсуждается она достаточно давно. Просто спасибо газете «Ведомости», что она просто повысила градус этой дискуссии. Дело в том, что у нас за последние три года мы наблюдаем абсолютно схожую картину: из более чем 300 иностранных фильмов на 150–175 названий, которые замыкают по кассе, приходится 1% сборов всего зарубежного кино. То есть, по сути, они ничего не собирают, они не интересны зрителю, но при этом это 3% сеансов.
М. Ибрагимова
―
То есть вы считаете, что если кино ничего не собирает… По-вашему «ничего»… Если они собрали 9 миллионов, то, в принципе, это, наверное, «ничего», да? Box office.
А. Малышев
―
Ну, я считаю, что если 175 картин собрали 1%, то это ничего.
М. Ибрагимова
―
О’кей. То есть вы, соответственно, о зрителе, который смотрит кино… Оно всё-таки есть, потому что 9 миллионов-то сборы. Я больше вам скажу как человек, занимающийся независимым кино 10 лет. Я вам скажу, что 2 миллиона — это тоже сборы, потому что аудитория этого кино, как правило… Ну, она тоже растёт со временем, и она как-то, наверное, крепчает на этом независимом кино. Просто так, чтобы для примера: вот эти фильмы, которые собрали 1%, в том числе «Любовь» Ханеке, «Меланхолия» фон Триера, в том числе «Служанка» Чхан Ук Пак, это «Джульетта» Альмодовара и так далее, и так далее, и так далее. То есть это все независимые ленты.
А. Малышев
―
Ну, они там не все независимые.
М. Ибрагимова
―
Самый большой box office за последнее время независимого кино такого серьёзного, как бы фестивального — это был фильм «Молодость» Паоло Соррентино, который собрал 42 миллиона рублей в прокате. Наверное, тоже копейки, я так понимаю, по общему, если смотреть.
А. Малышев
―
Нет, ну давайте так. Вот если мы берём эти 175 названий, к такому как бы фестивальному, что ли, кино, образно выражаясь, относятся 30 названий. Больше сотни — это ни разу не фестивальное кино.
Ю. Муравова
―
Отлично. Тут позвольте и я включусь, потому что это как раз ниша нашей компании. Мы занимаемся арт-мейнстримом и сейчас входим в тройку лидеров независимого сегмента после «Парадиза» и «Вольги». И мы не занимаемся фестивальными проектами в принципе. Мы занимаемся зрительским крепким зарубежным кино, при этом находясь в постоянном поиске российских проектов тоже, потому что здесь нет какой-то дифференциации. Если кино хорошее, оно хорошее в принципе.И вот если говорить о нашем каталоге, о новых фильмах, которые запланированы к прокату на этот год, то после введения вашей инициативы, Антон, например, фильм «Гонка века» оскароносного режиссёра Джеймса Марша, который получил «Оскар» за фильм «Вселенная Стивена Хокинга», с Колином Фёртом и Рэйчел Вайс — он не выйдет в прокат. Это не фестивальное кино, это абсолютно зрительский арт-мейнстрим.
Дальше. Фильмы прошлого года, которые мы выпускали. Фильм Джузеппе Торнаторе с Эннио Морриконе, фильм «Двое во вселенной» — он не вышел в прокат. И так далее. И очень много таких примеров. Опять же из фильмов грядущих — фильм о Сэлинджере, прекрасный байопик с Кевином Спейси, и он не выйдет в прокат.
Я не так сильна в цифрах, мне сложно оперировать категориями — 1%. И опять же статистика — очень условная штука и порой бывает очень обманчива. Но если говорить о нас конкретно и о тех фильмах, которые у нас запланированы к прокату, то это не фестивальное кино, а это кино абсолютно зрительское. И более того, это кино с очень большим художественным потенциалом. И это точно не кино на 100 копий. Потому что я помню, что вы говорили о том, что вот кино на 100 копий…
А. Малышев
―
Ну, это одна из инициатив, которая обсуждается.
Ю. Муравова
―
Вот оно не подпадёт. То есть это не кино на 100 копий, это не фестивальное кино. И как с ним быть?
А. Малышев
―
Подождите, «Двое во вселенной», сбор — 6 миллионов рублей. И на сколько копий было?
Ю. Муравова
―
Это было, по-моему, на 200 копий.
А. Малышев
―
200 кинотеатров показывали этот фильм и собрали 6 миллионов рублей.
Ю. Муравова
―
Да.
М. Ибрагимова
―
Ну смотрите, риски же несёт прокатчик, прокатчик от этого проигрывает, от этого проигрывает кинотеатр. Кинотеатр, соответственно, в зависимости от количества сеансов и от сборов снимает фильмы. И мы страдаем от этого постоянно. Сам факт вообще существования независимых компаний — это либо какая-то такая меценатская история, по большому счету, когда люди просто вкладывают деньги в то, чем им нравится как бы заниматься, и привозят в большей степени хорошее кино, потому что просто так в какую-то ерунду вкладывать не очень хочется, если честно. Ну, как бы такая идеологическая тема. Либо это жёсткая окупаемость. То есть, например, в нашей ситуации все наши релизы должны очень чётко окупаться, потому что мы за счёт этого живём.
Л. Гулько
―
Скажите, Антону сейчас скажите, с вашей точки зрения, как было бы справедливо разрешить ситуацию? Вот как?
К. Ёлкин
―
Да не «справедливо». Мне кажется…
Л. Гулько
―
Ну а как? Каким словом? Я не знаю, как сказать.
Ю. Муравова
―
Разумно. Наверное, «разумно».
К. Ёлкин
―
«Разумно» — правильно.
Л. Гулько
―
Разумно. Как? Давайте, прошу.
К. Ёлкин
―
Вы понимаете, в чём проблема? Проблема в том, что не хватает сеансов для российского кино. Эта инициатива уберёт максимум 5% всех сеансов. А у мэйджоров, у крупных студий это не затронет.
Л. Гулько
―
А сеансов не хватает почему? Вот чтобы нашим радиослушателям объяснить.
М. Ибрагимова
―
Ну, я так понимаю, что речь идёт всё-таки о мейнстримовых фильмах, которые выходят действительно огромным количеством сеансов. И когда они выходят, особо пробиться вообще не получается. Ну, тогда давайте говорить…
Л. Гулько
―
И отдельных кинотеатров для них нет. Или есть два.
М. Ибрагимова
―
Ну нет, почему? Мейнстрим?
Ю. Муравова
―
Простите, а откуда взялась история, что российскому кино не хватает сеансов? Антон, прокомментируйте, пожалуйста.
Л. Гулько
―
Я не знаю.
Ю. Муравова
―
Я не первый раз слышу этот тезис. Мне хотелось бы понять, откуда его корни вообще. Что значит «не хватает сеансов»? Это откуда такой вывод?
А. Малышев
―
Нет, ну дело не в том, что именно российскому кино не хватает сеансов.
Ю. Муравова
―
Но вы же об этом говорите.
А. Малышев
―
Вообще большое количество сеансов забито, ну, фильмами вот такими, которые, например, не пользуются популярностью.
М. Ибрагимова
―
То есть мы говорим просто о цензуре тогда с вашей стороны? То есть это по факту.
Ю. Муравова
―
Нет, подождите…
А. Малышев
―
Вы говорите о цензуре постоянно. И я не вижу здесь пока ни одной позиции, которая…
М. Ибрагимова
―
Нет, просто вы сейчас говорите… Просто проблема не в том, что не хватает как бы российскому кино сеансов, а в том, что много трэша. Ну так, по большому счету?
Ю. Муравова
―
Нет, я-то как раз слышала версию о том, что российскому кино не хватает сеансов.
А. Малышев
―
Трэша многовато, конечно. Если смотреть на цифры, то количество трэша увеличилось, это правда.
М. Ибрагимова
―
А, то есть суть проблемы не в том всё-таки, что… а просто плохое кино привозят прокатчики? Поэтому нужно сделать какое-то нововведение для того, чтобы…
Л. Гулько
―
Вот я зритель. Что мне смотреть какой-то там «Бен-Гур», например, извините? «Бен-Гур» — ну, так себе. Я лучше посмотрю какой-нибудь хороший российский фильм.
Ю. Муравова
―
Смотрите, есть очень простой показатель, называется «наработка на сеанс». Это когда зритель голосует, вот куда он идёт, а куда не идёт. Давайте возьмём фильм «Притяжение»…
Ю. Муравова
―
Давайте.
Ю. Муравова
―
Прекрасный пример. Вы собственно, Антон, говорили, из ваших уст беру цитату о том, что 60% сборов…
Л. Гулько
―
Цитирование пошло.
Ю. Муравова
―
40% сеансов. То есть фильм был недорасписан. При этом смотрим на наработку на сеанс, то есть сколько конкретно зрителей в первый день пришло на сеансы фильма «Притяжение» — 16. У фильма «Ла-Ла Ленд», который при этом идёт третью неделю, — 27. Всё просто.Дальше пойдём и посмотрим примеры. Третью неделю сейчас работает молодёжный хоррор «Не стучи дважды», который был очень плохо расписан, которому не дают сеансов. Это то сопротивление, которое мы постоянно, будучи независимым и молодым прокатчиком, мы постоянно его преодолеваем, общаясь с сетями. Мы недополучаем сеансов. Равно как и фильм — мелодрама на этой же дате. Все сеансы отданы другим проектам, но фильм стартует хорошо. Зрители приходят, они выбирают. Это и есть рынок — спрос и предложение. Вот и всё. Если в магазине стоит 20 плохих йогуртов и 5 хороших, зритель… ой, пардон, покупатель купит хороший йогурт.
Л. Гулько
―
Да и зритель тоже, конечно.
Ю. Муравова
―
Это просто! Зачем изобретать велосипед?
М. Ибрагимова
―
Хорошо, хорошо. У вас в любом случае у российского кино есть преимущество в рекламе, есть преимущество в работе с кинотеатрами, есть процентное преимущество, которое тоже обсуждалось, по-моему, несколько лет назад. Мы говорили об этом тоже на радио — о том, что российскому кино будут давать больше сеансов. В процентном отношении, по-моему, так и сделали в итоге. Нет?
А. Малышев
―
Откуда вы берёте это всё, я прошу прощения?
М. Ибрагимова
―
В смысле? Мы эту тему обсуждали два года назад.
А. Малышев
―
Нет, а какое преимущество перед кинотеатрами у российского кино?
М. Ибрагимова
―
Нет, по сеансам. Что российскому кино кинотеатры… Это обсуждалось. Может быть, это не было…
Ю. Муравова
―
Это известный факт. Что же вы лукавите?
М. Ибрагимова
―
Да, это было два-три года назад.
А. Малышев
―
Нет, факты какие? О чём вы говорите вообще? Я прошу прощения, я пытаюсь понять.
М. Ибрагимова
―
О том, чтобы…
А. Малышев
―
Какое преимущество сейчас у российского кино в наших кинотеатрах?
М. Ибрагимова
―
Я вам говорю о том, что несколько лет назад обсуждалась тема того, что…
А. Малышев
―
Слушайте, обсуждалось много чего.
М. Ибрагимова
―
Ну? А по рекламе нет преимущества?
Ю. Муравова
―
Не лукавьте!
А. Малышев
―
Нет, по факту вот сейчас какое?
М. Ибрагимова
―
Что, нет больше рекламы на российское кино, что ли, в кинотеатрах?
А. Малышев
―
Нет. А какая реклама?
М. Ибрагимова
―
Ну, просто мы от кинотеатров это постоянно слышим.
Ю. Муравова
―
Послушайте, во-первых…
А. Малышев
―
Бюджет у каждого американского фильма (маркетинговый) не сравним с российским.
М. Ибрагимова
―
У каждого американского фильма?
А. Малышев
―
Ну, практически.
М. Ибрагимова
―
А что такое «американский фильм»? Если вы говорите о каком-то фильме, расписанном на 1000 или на 2000 копий, то, наверное, у него бюджет как бы больше. Но давайте поговорим о фильмах, которые расписаны от 150 копий, например… Вот вы обсуждали тему, что давайте, в общем, оставим в покое фестивальное кино до 100 копий. То есть если мы хотим вдруг за свои деньги личные… То есть мы же не просим ни у кого поддержки. К сожалению, нам никто её не даёт в этой стране, на выпуск в том числе каких-то мировых…
Ю. Муравова
―
В том числе российских картин!
М. Ибрагимова
―
И в том числе российских картин, нам никто поддержки тоже не даёт.
Ю. Муравова
―
Помогите нам! Мы будем работать лучше.
М. Ибрагимова
―
Но на каких-то… Фильм «Сын Саула» мы выпускали в прокат, потратили на этот фильм кучу денег. Остались, слава тебе господи, довольны в итоге, потому что вышли в ноль. Но по факту фильм, получивший «Золотой глобус», получивший «Оскар», получивший гран-при и так далее, и так далее, и так далее, был расписан на 85 копий. В принципе, по-хорошему, конечно, расписывать его надо шире, несмотря на то, что сборы у него будут не очень большие. Потому что если мы не будем показывать такое кино в кинотеатрах, то люди просто по факту вообще перестанут его смотреть.
Л. Гулько
―
Давайте я на секунду остановлю нашу дискуссию, поскольку новости на подходе. Мы сначала послушаем новости, а затем вернёмся в студию и продолжим наш разговор.
К. Ёлкин
―
И я попробую что-нибудь сказать.
Л. Гулько
―
Конечно, безусловно. Телефон для мыслей наших радиослушателей: +7 985 970-45-45. Тут всякие эсэмэски приходят, потом почитаем.НОВОСТИ
Л. Гулько
―
Продолжаем наш «Культурный шок».«Прокатчики заинтересованы только в набивании своих карманов. Качество их не волнует. Зритель никогда не заинтересован в монополии», — это Денис нам пишет. Дальше. «Американское кино — супер! Российское не смотрю», — Александр. «Откройте городские кинотеатры. В чём проблема? И крутите российское кино», — Туся. Дальше. «Должно быть преимущество. Если прокатчики почувствуют, что на фильм пойдут, так они его и будут крутить. А если фильм муть, как всякие «шедевры», — дальше называют авторов, — хоть крути, хоть не крути — народ не поймёт». «Российское кино должно само искать деньги, а не ждать заградительных мер от государства», — такая тоже эсэмэска есть из Самарской области. Ну и так далее и тому подобное. Вот, пожалуйста, реакция людей, которые ходят в кино.
Ю. Муравова
―
Разные мнения представлены. Отлично.
Л. Гулько
―
Да. Константин, вы всё время хотели, так сказать, что-то сказать. Жаловались на то, что девушки вас забивают и справа, и слава.
К. Ёлкин
―
Да. Ну давайте попробую сказать.
Л. Гулько
―
Давайте.
К. Ёлкин
―
То, что мы обсуждаем — это мы обсуждаем сейчас порядка 10% всего возможного box office в России, независимое кино. Самое главное, что если, как Юлия говорит, эти фильмы перестанут выходить из-за таких мер — финансовых показателей, то этот процент не уйдёт российскому кино.
М. Ибрагимова
―
Конечно.
Ю. Муравова
―
Точно.
К. Ёлкин
―
Он уйдёт на тех же мэйджоров.
Л. Гулько
―
Вот эти 5 миллионов, которые за вход?
Ю. Муравова
―
Нет.
К. Ёлкин
―
Это процент освободившихся сеансов.
Ю. Муравова
―
Сеансов, да.
Л. Гулько
―
Процент освободившихся… А, всё понял.
К. Ёлкин
―
Не уйдёт на российское кино. Он уйдёт на тех же мэйджоров.
Л. Гулько
―
А почему вы так решили?
К. Ёлкин
―
Потому что у них есть деньги. Им эти 5 миллионов…
М. Ибрагимова
―
Ничего не значат для них.
К. Ёлкин
―
Они не сильно навредят.
А. Малышев
―
Ну, я думаю, что он не уйдёт исключительно мэйджорам, он всё равно распределится.
К. Ёлкин
―
Ну, процентов восемь уйдёт…
А. Малышев
―
Примерно как сейчас рынок поделим, да?
К. Ёлкин
―
Восемь на два.
А. Малышев
―
20% за русскими, а всё остальное — иностранное. Ну, наверное, так.
К. Ёлкин
―
Ну, конкурировать российскому ещё тяжелее в этом случае будет.
А. Малышев
―
Но с другой стороны — ресурс появится, дополнительные финансы.
Л. Гулько
―
Российскому кино, да?
А. Малышев
―
Ну да. Потому что мы всё время забываем в этой дискуссии, что, безусловно, крайне важная и очень такая как бы нервная тема с фестивальным кино. И мы, безусловно, должны, если вдруг эта инициатива будет принята, сделать так, чтобы фестивального кино это не коснулось. И это понятно. Но мы забываем всё время, что основной смысл — это всё-таки дополнительное финансирование, дополнительный приток средств в отечественную киноотрасль, которые планируется направить не только на производство российских фильмов, но и на развитие киносети в малых городах, например.
Ю. Муравова
―
А кто ходить туда будет?
М. Ибрагимова
―
А хотелось бы просто спросить. А от того, что исчезнет… Просто независимое и фестивальное кино — это всё-таки разные немножко вещи. Давайте немножко разграничим. Потому что независимая компания — это просто независимая компания, которая вкладывает свои деньги в кино. Она сама принимает решение, в какое кино она вкладывает, чем она рискует. А зритель дальше принимает решение, смотреть ему это кино или не смотреть. В зависимости от этого потом компания эта закрывается или она не закрывается, или она существует долгое время. Ну, кто знает.А фестивальное кино — оно же тоже разное. Вы говорите: «Мы освободим нишу для фестивального кино». Но нам, например, для того, чтобы выпускать фестивальное кино, нам нужно иметь 4–5 релизов в год, которые будут арт-мейнстримом. А что такое арт-мейнстрим? Это необязательно, что фильм получил приз на каком-то фестивале или был даже номинирован на этот приз. Ну, как бы не суть. Это может быть просто хорошее качественное европейское кино. Вот мы сейчас выпускали «Танцовщицу», она была в «Особом взгляде» где-то там в Каннах, но даже, в принципе, не считается. Ну, такой вполне себе арт-мейнстримовый проект. Заработали мы на нём… Сколько мы на нём собрали, Костя? 8 миллионов, что ли, да? Что-то такое. Ну, по вашим словам, это прямо как бы копейки и вообще такое не должно выходить.
А. Малышев
―
Нет, это не так.
М. Ибрагимова
―
Ну почему? Вы сказали, что если маленькие сборы у фильма, то… Мы же только что…
А. Малышев
―
Нет, я говорили о другом. Я говорю о том, что если это качественное кино… Ну, фестивальное в том смысле, что оно качественное.
М. Ибрагимова
―
А кто будет…
А. Малышев
―
…которое посмотрело пусть немного зрителей, пусть посмотрело 30 тысяч человек. Ну, хорошо это? Хорошо. Надо сохранить это? Ну, наверное, надо.
М. Ибрагимова
―
Да. А кто будет в итоге принимать решение…
Л. Гулько
―
Качественное или некачественное.
М. Ибрагимова
―
…качественное или некачественное это кино? Кто будет?
Л. Гулько
―
Зритель?
Ю. Муравова
―
Прекрасный вопрос!
М. Ибрагимова
―
Нет, изначально. Просто если до зрителя это не будет доходить…
А. Малышев
―
Ну, сейчас обсуждаются же разные версии. И вот мы сейчас сидим и обсуждаем: как бы это так сделать, чтобы это вас не коснулось?
М. Ибрагимова
―
Естественно. Я поэтому и спрашиваю, да. Как это сделать так, чтобы…
А. Малышев
―
Ну, вот и всё.
М. Ибрагимова
―
Просто сейчас мы принимаем решение. Своими деньгами рискуя и вкладывая эти деньги как бы вы в фильмы, мы принимаем решение — привозить нам это или нет. А зритель дальше принимает решение — ходить ему на него или не ходить. Всё, голосует своим рублём.
К. Ёлкин
―
Если вопрос в привлечении инвестиций для того, чтобы потом эти деньги направлять на производство российского кино, то надо со всех фильмов, которые выходят в иностранном прокате, с них просто получать маленький процент. На это все пойдут, и это будет честная конкуренция.
Ю. Муравова
―
И это будет честный налог, кстати.
А. Малышев
―
На это, к сожалению, никто не пошёл, когда министр культуры предлагал несколько лет назад.
Л. Гулько
―
Подождите. Можно… можно…
К. Ёлкин
―
Если сравнивать эти две инициативы…
Л. Гулько
―
Можно мне? Можно я? Константин, можно мне? Что такое «маленький»? Чтобы объяснить радиослушателям и мне. Что такое «маленький налог с каждого фильма»? Это что такое?
К. Ёлкин
―
Ну…
Л. Гулько
―
Вот здесь я понимаю, что прокатное удостоверение будет стоить 5 миллионов для всех, в том числе для российского кино. Потом, правда, российскому кино будет немножко возвращаться всё это. Но что такое вот этот налог? Чем он лучше, чем 5 миллионов?
К. Ёлкин
―
Тем, что…
Ю. Муравова
―
Фильм, собравший 100 миллионов…
К. Ёлкин
―
…нам проще делиться своим доходом, чем сейчас, то есть при 5 миллионах за вход, как мы говорим…
Л. Гулько
―
То есть сначала доход, а потом плата? А тут сначала плата, а потом доход.
К. Ёлкин
―
Лучше мы получим деньги и поделимся ими, чем мы вообще не заработаем денег из-за того, что будет такой вход.
М. Ибрагимова
―
Мы просто не будем работать.
К. Ёлкин
―
Мы не сможем выпускать наше кино при таком входе. Не сможем. А Голливуд, собирая сотни миллионов, заплатит эти 5 миллионов. Но почему нельзя и на Голливуд с их большими сборами, и на нас с нашими маленькими сборами? Возможно, договориться просто о каких-то отчислениях в развитие российского кинематографа. Возможно, сделать какую-то градацию: от 100 миллионов, от 200 миллионов…
Л. Гулько
―
То есть это такой… Ну, грубо говоря, такой налог на российское кино? Ну, налог.
М. Ибрагимова
―
В плюс российскому кино, вы имеете в виду? Я, честно говоря, вот как-то не очень с этим согласна, потому что мне кажется, что мы, занимаясь независимым кино и вкладывая свои деньги, вообще хотели бы, конечно изначально получать какую-то поддержку. Мы этой поддержки не получаем, привозя фестивальные хиты, привозя фильмы, которые во всём мире…
Л. Гулько
―
Поддержку от кого?
М. Ибрагимова
―
Вообще от государства хотелось бы какую-то поддержку получать на то, что мы привозим фильмы себе в убыток, по большому счету. Потому что, зарабатывая, как вы говорите, миллион рублей на сборах, вы понимаете, что мы себе, как правило, ничего не зарабатываем. Да, мы на других правах можем что-то где-то…
Ю. Муравова
―
Ты права абсолютно.
А. Малышев
―
Просто, к сожалению, что сейчас получается? Сейчас получается примерно следующее: «Мы не зарабатываем на фестивальном кино. Его смотрит небольшое количество зрителей. Для того чтобы нам его привозить, нам надо выпускать чуть менее фестивальное кино, которое тоже смотрит небольшое количество зрителей. В этой связи давайте мы не будем облагать сборами большие голливудские блокбастеры».
М. Ибрагимова
―
А при чём тут это? Мы вообще об этом не говорим.
А. Малышев
―
Ну а вот так получается.
М. Ибрагимова
―
Мы сейчас вообще не говорили про большие голливудские блокбастеры.
А. Малышев
―
Ну а как? Вы говорите: «Не вводить эту инициативу, потому что мы умрём».
М. Ибрагимова
―
Нет, я говорю про независимое кино сейчас.
Ю. Муравова
―
О’кей, хорошо, введите эту инициативу применительно к голливудским блокбастерам. Примените это…
А. Малышев
―
А кто будет определять, что у нас голливудский блокбастер, а что нет?
Ю. Муравова
―
У нас известные компании, студии: Universal, Fox… Да?
К. Ёлкин
―
Да нет, давайте к сборам. А почему нельзя к сборам привязать? Если кино собрало больше…
А. Малышев
―
Ну, предлагалось уже ввести сборы — по-моему, 3% от стоимости билета.
М. Ибрагимова
―
Ну, 3% — это, в принципе, довольно большая…
А. Малышев
―
Но не прошло же.
Ю. Муравова
―
На самом деле, правда, чтобы зрители понимали по поводу «прокатчиков, которые жируют»…
К. Ёлкин
―
Нет, сборы — я имею в виду окончательные. Если фильм собрал…
Ю. Муравова
―
300 миллионов рублей.
К. Ёлкин
―
300 миллионов рублей.
М. Ибрагимова
―
…то тогда он может как-то конкурировать с большими российскими проектами.
Л. Гулько
―
«Отстегните».
К. Ёлкин
―
Он помогает ещё и развитию кино.
М. Ибрагимова
―
Российскому кино.
М. Ибрагимова
―
В общем, брать налог не со всех, в том числе и нищих, каковыми являемся и мы в данной ситуации по сравнению со всеми остальными. Нет, ну так и есть по факту как бы. Ну, хотя тогда уж давайте и с богатых брать налог.
А. Малышев
―
Нам не хватает для диалога богатых здесь за столом.
М. Ибрагимова
―
Да, хотелось бы.
Ю. Муравова
―
Хотелось бы, да. Но на самом деле уже и Вадим Иванов, глава представительства Universal, говорил о том, что это в конечном итоге ударит по двум категориям. Это ударит по зрителям, естественно. И это ударит по кинотеатрам.
Л. Гулько
―
Вот то, что предлагается, да?
Ю. Муравова
―
Да, безусловно, вот эта новая инициатива. То есть даже глава Universal в России говорил о том, что очень многие фильмы… Ведь студии голливудские выпускают не только блокбастеры, «Три икса», которые…
М. Ибрагимова
―
Но у них в пакете есть ещё замечательные картины, которые они выпускают малым прокатом.
Ю. Муравова
―
У них есть, конечно, картины, которые выходят без рекламной поддержки, картины глубокие, умные, тонкие.
А. Малышев
―
Конечно. «Пятьдесят оттенков чёрного» замечательно выходят. Ещё что-то.
М. Ибрагимова
―
Смотрите, вы сейчас говорите про фильм, который вам конкретно не нравится по определённым причинам.
А. Малышев
―
Нет, я просто смотрю на список этих фильмов, понимаете.
М. Ибрагимова
―
Ну хорошо, давайте… Хотите — мы пройдёмся по этому списку?
А. Малышев
―
Мы говорим «хорошее, идеальное, глубокое кино выпускают».
М. Ибрагимова
―
Мы не говорим, что всё. Почему? Мы говорим, что зрители голосуют и выбирают, какое из них хорошее, а какое плохое.
Ю. Муравова
―
Послушайте…
А. Малышев
―
Ну, если 175 названий, из которых 30 — это хорошее, идеальное и глубокое.
М. Ибрагимова
―
Это вы так считаете. Может быть, вы их назовёте — вот эти 30 или все остальные?
К. Ёлкин
―
Но почему же кинотеатры их ставят?
А. Малышев
―
Хорошо, смотрите. У нас же каждый год это происходит. Это не то что в 2016 году у нас такая статистика. У нас статистика минимум последние три года, когда мы её видим.
М. Ибрагимова
―
Так разве это ненормально — давать зрителю выбор? Я вот не могу понять.
А. Малышев
―
Нет, нормально.
М. Ибрагимова
―
Давайте сейчас отсечём и решим, что это некачественное. Вы вот говорите: «Это некачественное, это плохое». «Пятьдесят оттенков чёрного»? Кто-то на него пошёл, наверное. Много людей его посмотрели как-то, кому-то он даже понравился. Но это разве не их выбор — смотреть его или не смотреть, выпускать его или не выпускать? А в чём проблема? Чем он вам так мешает, этот фильм?
А. Малышев
―
Ну, потому что мы говорим о том, что не очень качественное иностранное кино мы не очень рады видеть здесь.
Ю. Муравова
―
Смотрите, давайте поговорим, о’кей, про российское кино. Вот очень простой пример. Вот российский хоррор «Невеста» — отлично собирает. А перед этим был российский хоррор «Диггеры» — и не собирал. И то, и другое — российское кино. Туда зритель не пошёл, а сюда пошёл.
А. Малышев
―
Правильно. А до этого была «Пиковая дама: Чёрный обряд», который тоже собирал.
Ю. Муравова
―
Да. Я говорю о том, что зритель сам выбирает. Это раз. Тезис номер два: зрителю нужен выбор, иначе он перестанет просто ходить в кино.
А. Малышев
―
Зритель выбирает из того, что представлено в кинотеатре. Да?
Ю. Муравова
―
Да. И?
А. Малышев
―
Вот я хочу посмотреть «Сын Саула»…
М. Ибрагимова
―
Ну?
А. Малышев
―
И где я могу это сделать, кроме кинотеатра «Москва», сейчас?
М. Ибрагимова
―
В смысле?
А. Малышев
―
В прямом.
М. Ибрагимова
―
Сейчас?
А. Малышев
―
Ну, вот прийти и посмотреть. Не могу.
К. Ёлкин
―
Сейчас — уже нет.
М. Ибрагимова
―
Сейчас… Ну, он уже в прокате был до этого. А, вы имеете в виду — когда он выходит?
А. Малышев
―
Ну, даже когда он выходит.
М. Ибрагимова
―
В 80 кинотеатрах России вы можете посмотреть этот фильм благодаря тому, что мы его купили и привезли.
А. Малышев
―
Ну, замечательно. Я про другое.
М. Ибрагимова
―
Про что?
А. Малышев
―
Я про то, что вы за зрителя выбор делаете всё равно. Понимаете? Сейчас этот выбор делает кинотеатр.
М. Ибрагимова
―
Послушайте… Нет, смотрите…
Ю. Муравова
―
Это и есть свобода рынка, когда разные компании покупают разное кино.
К. Ёлкин
―
Давайте от обратного идти.
А. Малышев
―
Давайте.
К. Ёлкин
―
Мы приняли эту инициативу. Какой выбор появится у зрителей и что будет вообще? Что последует?
Ю. Муравова
―
Отличный вопрос.
К. Ёлкин
―
В кинотеатрах будет только мэйджорский контент, крупные релизы.
А. Малышев
―
Ну почему? Если мы говорим о том, что это не касается, предположим фильмов ограниченного проката или фильмов фестивальных…
Ю. Муравова
―
А мы не занимаемся ни одним, ни другим.
М. Ибрагимова
―
Смотрите, чтобы конструктивный был разговор, Антон…
А. Малышев
―
Слушайте… «Мы даём деньги детскому дому, поэтому дайте нам торговать наркотиками». Какая-то вот такая схема.
М. Ибрагимова
―
Мы не торгуем наркотиками.
Ю. Муравова
―
Простите, мы не торгуем наркотиками. Это некорректный пример.
А. Малышев
―
Ну а как? Вы говорите: «Вы не даёте нам выпускать фестивальное кино». Мы говорим: «Не коснётся фестивального кино». Вы говорите: «Нет, чтобы нам выпускать фестивальное кино, нам нужно привезти что-нибудь не фестивальное».
М. Ибрагимова
―
Нет, я же вам конкретный вопрос задаю. Подождите… Не-не-не! Я вам задаю конкретный вопрос. Давайте тогда поставим рамки. Что такое для вас фестивальное кино? Это кино, которое было на фестивале?
А. Малышев
―
Не для меня.
М. Ибрагимова
―
Нет, почему? Мы же сейчас…
А. Малышев
―
Ещё раз: я не ввожу никакую инициативу. Мы сейчас обсуждаем, как сделать так, чтобы в случае её введения это не коснулось. Вот с вами обсуждаем.
М. Ибрагимова
―
Хорошо, давайте тогда детально…
Л. Гулько
―
Чтобы жилось лучше российскому кино.
Ю. Муравова
―
Позвольте. Конкретный пример — фильм «Гонка века» (режиссёр Джеймс Марш; Колин Фёрт и Рэйчел Вайс) не выйдет в прокат. Как с этим быть? Это не фестивальное кино. И это не кино ограниченного проката. Пожалуйста, ответьте на конкретный вопрос, Антон.
А. Малышев
―
Слушайте, давайте мы посмотрим, что это за фильм…
Ю. Муравова
―
Я думаю, что слушателям радиостанции «Эхо Москвы» будет интересно узнать, выйдет ли на экраны фильм «Гонка века».
М. Ибрагимова
―
Просто, насколько я знаю, прокатные удостоверения сейчас уже не даются как бы на ряд фильмов по определённым каким-то причинам. Ну, у нас же есть такое, что некоторым фильмам отказывают.
А. Малышев
―
Откуда вы всё это берёте?
М. Ибрагимова
―
Так мы работаем! Мы же работаем с Министерством культуры, мы же подаём документы на «прокатку».
Ю. Муравова
―
Антон, у меня есть идея — приходите к нам в компанию. Я вам сделаю… Вы посмотрите, как устроен бизнес изнутри.
А. Малышев
―
Скажите, пожалуйста, кому Министерство культуры отказало в выдаче прокатного удостоверения?
М. Ибрагимова
―
Фильму «Любовь» отказало.
А. Малышев
―
Ещё?
М. Ибрагимова
―
Ну, вот из того, что я помню, последнее.
А. Малышев
―
Ну, ещё?
М. Ибрагимова
―
У меня сейчас просто нет интернета здесь, я не могу, к сожалению, вспомнить.
А. Малышев
―
Последнее? Это когда было? Это когда Иван Демидов работал ещё?
М. Ибрагимова
―
В позапрошлом году.
А. Малышев
―
Это когда было? Три года назад?
М. Ибрагимова
―
Я не знаю, к сожалению, кто там принимает решения, не обладаю этой информацией.
А. Малышев
―
Ну, слушайте, 330 картин выходит в год иностранных. Вы сейчас назвали одну.
М. Ибрагимова
―
Я просто говорю…. я говорю…
А. Малышев
―
И вы говорите: «Уже сейчас есть проблема. Цензура! Не дают прокатных удостоверений».
М. Ибрагимова
―
Нет, я говорю вам о том… Я не говорю, что проблема. Я говорю, что есть цензура, это регулируется как бы Министерством культуры так или иначе.
А. Малышев
―
Что регулируется?
М. Ибрагимова
―
Выход фильмов.
А. Малышев
―
Выдача прокатных удостоверений? Не отказали ни одному.
М. Ибрагимова
―
Выход фильмов в прокат.
А. Малышев
―
Где?
М. Ибрагимова
―
Министерство культуры имеет же право отказать.
А. Малышев
―
Имеет. Где хоть один факт, когда кому-то было отказано?
М. Ибрагимова
―
Ну, смотрите, я вам привела один факт. Один факт — это уже не ноль, в принципе.
А. Малышев
―
Слушайте…
М. Ибрагимова
―
Просто у меня сейчас нет… Я не подготовлена к этой теме, поэтому я не могу вам сказать.
А. Малышев
―
Ну так не надо огульно охаивать Министерство культуры. Мы очень уважаем наших коллег. Они стараются делать как лучше.
М. Ибрагимова
―
Да я что, только что Министерство культуры обхаивала?! И я тоже очень уважаю Министерство культуры, с ним работаю и получаю от него прокатные удостоверения, и с большой любовью к нему отношусь.
К. Ёлкин
―
А давайте вернёмся к тому, что приняли — вход с 5 миллионами.
Л. Гулько
―
Давайте. Ну?
К. Ёлкин
―
И вообще к независимому кино. Если говорить… За последние три года доля этого независимого кино, в которое входит и фестивальное, и нефестивальное кино, упала в два раза без всяких подобных инициатив, потому что вырос курс, происходят другие изменения в рынке, и эта доля падает. Доля как раз крупных студий — она растёт. Всё. Ситуация…
М. Ибрагимова
―
Патовая.
К. Ёлкин
―
Итак, мы обсуждаем с вами в целом 2%, потенциально 3% box office. Хорошо, пускай это тоже очень важно. Что мы получаем? Всё-таки приняли инициативу — 5 миллионов. Убрали эти 2–3%. Что будет в кинотеатрах и что будет у зрителя? Какой будет выбор? Надо понимать, что кино, которое не выйдет, потом не увидят нигде — ни в телевизоре, ни в интернете.
Ю. Муравова
―
Факт. Оно не будет куплено.
Л. Гулько
―
Ну, в интернете-то — ладно. В интернете…
М. Ибрагимова
―
Мало того… мало того…
Ю. Муравова
―
Появятся пиратские копии, любительские переводы.
Л. Гулько
―
Конечно.
А. Малышев
―
Нет, подождите, а «Ex Machina» выходила. Она же не была в прокате, нет?
М. Ибрагимова
―
«Ex Machina» — это что такое? Я даже не знаю.
А. Малышев
―
Это фильм такой.
Ю. Муравова
―
«Ex Machina» — это Universal.
К. Ёлкин
―
Опять же.
Ю. Муравова
―
Я не знаю, каким образом она попала в прокат.
М. Ибрагимова
―
Я не просто очень оперирую…
К. Ёлкин
―
Ну, в прокате, по-моему, не было, а на DVD она была.
Ю. Муравова
―
Я думаю, что она была легально продана.
М. Ибрагимова
―
Компании покупают напрямую.
А. Малышев
―
Но вы говорите, что она вообще никуда не выйдет и не появится.
М. Ибрагимова
―
В основном, в основном.
Ю. Муравова
―
Но это мэйджорский пример, голливудская студия. А всё остальное не выйдет.
М. Ибрагимова
―
А можно вопрос про 100 копий?
А. Малышев
―
Просто что останется? Смотрите, у Константина правильный вопрос. Кого это как бы не касается? Это не касается фестивального кино. Мы это обсудили уже. Как — смотрим. Это не касается национальных фильмов. И это не касается, к сожалению… то есть касается, но не имеет решающего значения для мэйджорского контента. Вот три категории фильмов, которые станут чувствовать себя лучше.
М. Ибрагимова
―
В смысле?
А. Малышев
―
Фестивальное станет чувствовать себя лучше.
М. Ибрагимова
―
За счёт чего?
А. Малышев
―
Ну, потому что вместо 175 фильмов, которые забивают 200 тысяч сеансов, вы будете…
К. Ёлкин
―
Но станет ли российское себя чувствовать лучше?
М. Ибрагимова
―
Не-не-не!
А. Малышев
―
А почему?
М. Ибрагимова
―
К сожалению, Антон, мы-то себя лучше не станем чувствовать, потому что…
К. Ёлкин
―
Потому что мэйджорская усилится позиция.
А. Малышев
―
Ну, всё равно мы поделим это.
К. Ёлкин
―
Деление будет не в нашу пользу.
М. Ибрагимова
―
Ну, не будет такого. Никто по факту… Кинотеатр ничего не делит. Мы просто не получим этих сеансов. Мы просто получим ещё градацию фильмов, которые… За нас будут решать, какие нам привозить, а какие — нет. Смотрите, просто если вы… Насколько я помню, я читала (может быть, я неправа), вы обсуждали 100 копий, да? То есть, грубо говоря, прокат до 100 копий…
А. Малышев
―
Это, по-моему, предложил Сергей Михайлович…
М. Ибрагимова
―
Возможно. Просто про 100 копий хотела бы сказать.
А. Малышев
―
Ну, например?
М. Ибрагимова
―
Хотела сказать про 100 копий, потому что как-то это всё-таки важный момент. Просто если нам выпускать кино до 100 копий… Мы, например, в нашей компании стараемся выпускать кино до 100 копий, но при этом… Ну, потому что мы прямо такая небольшая независимая компания, привозящая именно фестивальное кино. Но если мы не будем иметь возможности выпускать пять, четыре, шесть раз в год кино до 200 копий, то мы не сможем привозить и то, которое мы привозим до 100 копий. Очень простая арифметика для нас. Смотрите…
А. Малышев
―
А если мы 200 поставим порог, то вас ничто не беспокоит?
М. Ибрагимова
―
Ну, смотрите, нас лично, например, скорее всего, нет. Но помимо нас ещё есть компании…
А. Малышев
―
Прекрасно! Только что нашли конкретное решение. Молодцы!
М. Ибрагимова
―
Смотрите, помимо нас есть прекрасная компания, например, «Синема Престиж», которая привозит хорошие фестивальные хиты. Фильм «Она» Пауля Верхувена выходил на 225 копиях. Ну, наверное, он бы тогда не был так широко расписан, что обидно, потому что фильм-то хороший.
Ю. Муравова
―
А потом… О’кей, давайте… 100 копий — это на практике что значит? А то мы тут «100 копий», какими-то сыплем терминами своими. Вот для слушателей. Что такое 100 копий? Это значит, что фильм будет идти в городах-миллионниках только.
М. Ибрагимова
―
Да, в 100 кинотеатрах только.
Ю. Муравова
―
То есть люди в Чебоксарах, я не знаю, в Новгороде (Великом, не Нижнем), я не знаю, где-нибудь в Костроме, на Урале, в городах помельче, они просто не увидят это кино. То есть огромный пласт аудитории потенциальный просто выпадает из некоего, скажем, текущего культурного…
Л. Гулько
―
Юлия, для того чтобы они увидели это кино, там нужны кинотеатры, которых, в общем…
М. Ибрагимова
―
Там есть кинотеатры.
Л. Гулько
―
Там есть?
Ю. Муравова
―
Нет, есть кинотеатры. Более того — у нас есть государственная программа поддержки региональных кинотеатров, и они строятся.
Л. Гулько
―
Так насколько я понял, Антон сказал, что деньги пойдут именно туда, в эти города, для поддержки.
Ю. Муравова
―
Но вот им смотреть там тогда будет нечего.
А. Малышев
―
Но сейчас-то они, конечно, идут и смотрят фестивальное кино. По 30 тысяч на всю страну на фильм, я прошу прощения. «А сейчас мы поставим заградительный барьер и не пустим их!»
Ю. Муравова
―
Антон, почему мы вцепились за это фестивальное кино?
М. Ибрагимова
―
Подождите, Антон, смотрите. Вы просто опять говорите о том, что то, что мало собирает — даже расписанное на много копий, на мало копий, неважно, — оно не достойно внимания.
Ю. Муравова
―
Давайте определимся в терминологии. Что такое «фестивальное кино»?
А. Малышев
―
Нет, не говорю совершенно. Вы просто говорите сейчас о том, что мы сейчас зрителя замучаем. А я говорю о том, что зритель…
Ю. Муравова
―
Он перестанет ходить в кино, безусловно.
А. Малышев
―
Почему?
М. Ибрагимова
―
Ну, просто у него не будет выбора. Вы просто решаете за него, что будет…
А. Малышев
―
Да не решаю я ни за кого!
Ю. Муравова
―
Почему? Потому что у него не будет выбора. Будет идти «Викинг».
М. Ибрагимова
―
Будет семь фильмов, а не двадцать семь, которые сейчас есть.
А. Малышев
―
Ну, правильно.
М. Ибрагимова
―
Вот я, например, уже в кино не пойду на эти семь. Ну ладно я, бог с ним, от меня не убудет. Но я думаю, что достаточно…
Л. Гулько
―
«Так посмотрю».
Ю. Муравова
―
На самом деле по результатам социологических опросов причина, почему люди не ходят в кинотеатры, — это недостаточный выбор. Это известный факт. Вот поэтому, Антон.
М. Ибрагимова
―
Просто, смотрите, если мы говорим о том, что «то, что мало собирает — это как бы, в принципе, не достойно внимания», то тогда про российское кино давайте поговорим, про независимое.Вот будем выпускать фильм прекрасный «Разбуди меня». Это участник «Кинотавра», хороший дебют. Будем, соответственно, тратить деньги на то, чтобы выпускать его, потому что мы в него верим. Скорее всего, будем выпускать его, наверное, копий на 35, потому что, к сожалению, нет возможности такой выпускать такие независимые картины на большее количество. Соберёт он тоже немного, но мы его выпускаем, и его увидят. Для того чтобы этот режиссёр дальше снимал кино и эти продюсеры дальше, собственно говоря, вкладывали свои деньги, нам обязательно надо его выпустить. Но сборы будут маленькие. Так это коснётся и российского кино тоже, независимого.
А. Малышев
―
А кто вам сказал?
Ю. Муравова
―
А кто выпускать-то его будет, независимое?
М. Ибрагимова
―
Вы говорите, что если человек, если зритель не голосует рублём и нет больших сборов — значит, фильм не должен выходить в прокат.
А. Малышев
―
Нет, секунду. Опять эта вся эквилибристика. Ещё раз повторяю (ну, как бы уже, да, в очередной раз): фестивального кино не касается, национального кино не касается.
М. Ибрагимова
―
То тогда скажите, какого касается конкретно? Вот именно жанрового? Или что?
А. Малышев
―
Прежде всего это касается, конечно, голливудских блокбастеров.
Ю. Муравова
―
Марианна, позволь я вмешаюсь в дискуссию. Антон, вот давайте конкретно. Вы любите произносить утверждения, потом как бы не отвечая за их суть. Вот конкретно. Вы говорите: «Не касается национального кино».
А. Малышев
―
Да.
Ю. Муравова
―
О’кей. У нас есть блокбастеры национальные, то есть «Притяжение», «Викинг», «Легенда № 17», «Экипаж» и т. д.
А. Малышев
―
Слава богу.
Ю. Муравова
―
И у нас есть также независимое национальное кино. Вот кто будет прокатывать его — ответьте, пожалуйста, на конкретный вопрос, — если весь независимый сегмент (а это факт) уйдёт с рынка? Кто будет его выпускать?
А. Малышев
―
Почему вы решили, что это факт вообще?
М. Ибрагимова
―
Потому что мы вам говорим как независимые прокатчики. У нас не будет денег просто вообще.
Ю. Муравова
―
Потому что мы закроемся. Ребята закроются. Это очевидно. Мы не сможем выпускать кино.
М. Ибрагимова
―
Сейчас на всю Россию, по-моему, независимых компаний, наверное, восемь максимум, мне кажется. Да? Восемь компаний независимых, которые выпускают такое кино — до 500 копий.
Ю. Муравова
―
Я предлагаю дать возможность Антону ответить на наш вопрос. Мне бы очень хотелось услышать хоть один конкретный ответ.
А. Малышев
―
Кто будет прокатывать независимое национальное кино?
Ю. Муравова
―
Да. Кто?
М. Ибрагимова
―
Кто?
А. Малышев
―
Те, кто прокатывают другое национальное кино. Не знаю. Ну…
М. Ибрагимова
―
Нет, они его не берут в прокат.
Ю. Муравова
―
То есть давайте посмотрим на факты. «Притяжение»… По поводу национального кино и голливудских студий. Я даже шпаргалку подготовила. «Притяжение» — Sony Disney. «Двадцать восемь панфиловцев» — Universal выпускал. «Битва за Севастополь» — Fox. «Сталинград» — Sony Disney. И так далее. Это к вопросу о том, кто прокатывает национальные блокбастеры. У них очень плотный график, у них там по 30 фильмов, у всех голливудских студий. Им куда ставить-то национальное кино? Вадим Иванов, глава Universal, уже сказал, что оно просто исчезнет, некому будет…
Л. Гулько
―
Давайте мы, знаете… Вот у нас совсем осталось не очень много времени. Давайте мы так постепенно будем подводить некоторые итоги, потому что много эсэмэсок всяческих. Вот Дмитрий Мезенцев, ну и люди с ним согласные пишут: «Господа, что делать? Выход-то из этого какой вы видите?» Выход какой вы видите вот из этого?
Ю. Муравова
―
Ну, послушайте, выход я лично…
Л. Гулько
―
Вот нас все слушают. Выход-то какой?
Ю. Муравова
―
Давайте не будем как-то здесь бросаться какими-то популистскими заявлениями: «А вот выход в этом. А давайте обложим налогом таким или налогом сяким»…
Л. Гулько
―
Нет. Мы же просто беседуем, совершенно спокойно. Выход-то какой? Шаг какой?
Ю. Муравова
―
Выход — в создании какого-то совета с включением туда прокатчиков разных.
Л. Гулько
―
Вот!
Ю. Муравова
―
Выход, безусловно, в поддержке, если мы говорим о поддержке российского кино… Кстати, хотела сказать: давайте поддерживать молодые таланты, давайте поддерживать какой-то свежий взгляд, новые идеи. Есть фестиваль короткометражного кино в Калининграде «Короче», я там была несколько…
Л. Гулько
―
А на что поддерживать, Юлия? На какие… вот это, вот это? На что? На проценты? Не проценты, о которых говорили?
Ю. Муравова
―
Как-то находятся же деньги на «Притяжение».
М. Ибрагимова
―
Смотрите. Для того чтобы понять, какой выход, нужно понять, в чём конкретно проблема.
Ю. Муравова
―
Вход.
Л. Гулько
―
Вот. Так давайте поймём.
М. Ибрагимова
―
Вот мы здесь сейчас говорили, час обсуждали. И я поставленную проблему Антоном изначально как бы приняла как тезис, но, честно говоря, по факту как-то подтверждений её никак не нашлось. То есть в итоге я так и не поняла. Проблема в том, что не хватает денег? Или проблема в том, что нужно очистить прокат от лишних плохих фильмов, которые никому не нужны? Или проблема в том, что фильмы, которые зарабатывают 1% со всего box office, они тоже никому не нужны? Или проблема в фестивальном кино? Или не в фестивальном кино, а в каком-то мейнстримовом, но мало расписанном?
Л. Гулько
―
В чём проблема? Расскажите.
А. Малышев
―
Нет, ну понятно. Давайте ещё раз…
Л. Гулько
―
Давайте.
А. Малышев
―
Наши продюсеры, которые делают кино, прежде всего большое кино для зрителя, работают в условиях открытого дикого рынка. К сожалению, окупать производство больших картин ёмкость рынка не позволяет, и его открытость, соответственно, тоже не позволяет, поэтому разрабатываются различные инициативы протекционистского характера. Это и квотирование, это и, может быть, более жёсткое регулирование дат релизов и так далее. Одна из таких инициатив — это сбор с прокатного удостоверения, которая одновременно бы позволила и добавить денег, причём денег внебюджетных, в отечественное кинопроизводство и кинопоказ, и при этом освободила бы какое-то количество сеансов. Потому что когда мы говорим про то, что 200 тысяч сеансов в год — это вроде смешная цифра, я хочу просто напомнить, что у нас на всё российские кино в год уходит 1 миллион 700 тысяч сеансов. Ну так, к разговору. Вот.
М. Ибрагимова
―
Хорошо. То есть в итоге мы пришли, отвечая на этот вопрос… Ну, по поводу прокатного удостоверения, мы это конкретно обсуждали. 5 миллионов за прокатное удостоверение. Мы вам как прокатчики говорим своё замечание по этому поводу: если вы делаете прокатное удостоверение даже 100 тысяч рублей, с рынка уходит достаточно большое количество фильмов. И вы высвобождаете таким образом меньше 1%, насколько я понимаю.
А. Малышев
―
Меньше 1% чего?
М. Ибрагимова
―
Меньше 1% сеансов, которые вы хотели отдать?
А. Малышев
―
Почему? 3% сеансов. На 1% сборов — 3% сеансов.
М. Ибрагимова
―
Но при этом убираете вообще всю альтернативу.
А. Малышев
―
Почему? Кто вам сказал?
М. Ибрагимова
―
Ну, мы вам говорим, что мы не будем тогда работать — и не будет альтернативы.
А. Малышев
―
Ну, не работайте. Ну, что я могу сказать?
М. Ибрагимова
―
Ну, так и будет.
Ю. Муравова
―
«Не работайте»? Отличное резюме программы! Закрывайтесь!
А. Малышев
―
Вы хотите услышать от меня это? Ну, не работайте! Работайте с национальными фильмами, я не знаю. Ну, вы же бизнесмены.
М. Ибрагимова
―
Ну конечно, мы бизнесмены, поэтому мы, собственно говоря, пока что в этом как-то и крутимся, в своём малом бизнесе, который, скорее всего, для вас даже и не бизнес, я так предполагаю.
А. Малышев
―
Нет, это очень важно.
К. Ёлкин
―
Просто российским картинам это не поможет, потому что не освободится ничего.
М. Ибрагимова
―
То есть эти два…
К. Ёлкин
―
Мэйджор просто с другим кино расширит свои… Единственное, мне кажется, решение…
Ю. Муравова
―
Отличная рекомендация от Фонда кино: «Ну, закрывайте бизнес».
Л. Гулько
―
Смотрите, мне уже рукой машут, что «всё, ребята».
М. Ибрагимова
―
В общем, давайте, пожалуйста… Очень бы хотелось прийти к тому, чтобы обсуждать другой какой-то вариант, кроме «прокатки».
Л. Гулько
―
Давайте продолжим разговор…
К. Ёлкин
―
Почему количество сеансов не ограничивать?
Л. Гулько
―
Главное — чтобы разговор продолжился.
К. Ёлкин
―
Почему не ограничить количество сеансов?
А. Малышев
―
Можно обсудить. Можно и это обсудить.
К. Ёлкин
―
Почему нельзя эти крупные студии, которые выпускают свои…
Л. Гулько
―
Кирилл разговорился.
К. Ёлкин
―
…ограничить их в сеансах и дать возможность работать российскому…
Л. Гулько
―
Спасибо огромное всем. Спасибо большое.
А. Малышев
―
И вам спасибо за разговор, за возможность, за площадку.
М. Ибрагимова
―
Спасибо большое, да.
Ю. Муравова
―
Спасибо.
Л. Гулько
―
Спасибо. Да, спасибо большое. Наше время, к сожалению, подошло к концу, поэтому… Я думаю, что это не последний наш разговор. Поэтому — до встречи.
Ю. Муравова
―
О кино можно говорить бесконечно.
М. Ибрагимова
―
Да, спасибо.
Л. Гулько
―
До встречи! Спасибо. Всё!