Закрытие выставки "Три дня в октябре": кто боится правды истории? - Илья Будрайтскис, Сергей Архангелов, Владимир Потапов - Культурный шок - 2013-10-19
К. ЛАРИНА: Добрый день. У микрофона Ксения Ларина. Мы начинаем программу «Культурный шок». Сегодня мы будем говорить о велосипеде «Три дня в октябре», которая открылась в начале октября в Историко-мемориальном музее «Пресня», это филиал Государственного музея современной истории России. Она должна была продлиться до 30 ноября. Вот передо мной открытое письмо участников выставки, которое я процитирую, чтобы вы понимали, о чем пойдет разговор.
Итак, цитирую открытое письмо. Выставка «Три дня в октябре» открылась в музее «Пресня» 4 октября и должна была продолжить работу до 30 ноября. Однако буквально в день открытия ее участники с удивлением узнали, что уже к 20 октября выставка должна быть демонтирована по приказу дирекции Государственного музея современной истории России. Это решение, по всей вероятности, стало итогом разногласий с руководством музея, сопровождавших весь период подготовки «Трех дней в октябре». И сразу перехожу к финалу, чтобы уже представить гостей. «Мы призываем всех, кто согласен с нами, или наоборот, хотел бы поспорить - посетить выставку «Три дня в октябре» в музее «Пресня», по-видимому, в последние дни ее существования.
Мы также требуем от руководства музея либо отменить свое необоснованное решение о досрочном закрытии выставки, либо дать внятное и недвусмысленное объяснение причин, по которым она должна быть так стремительно демонтирована». Назову авторов этого письма. Владимир Потапов, художник, сокуратор выставки. Он в нашей студии. Здравствуйте, Володя.
В. ПОТАПОВ: Здравствуйте.
К. ЛАРИНА: Илья Будрайтскис, бывший сотрудник музея, сокуратор выставки. Илья тоже в студии. Здравствуйте.
И. БУДРАЙТИС: Добрый вечер.
К. ЛАРИНА: Также письмо подписали художники Павел Гришин, Андрей Блажнов, Валентин Ткач, Михаил Мост, Александр Повзнер, Диана Мачулина, Егор Кошелев. И в нашей студии директор Государственного центрального музея современной истории России Сергей Архангелов. Здравствуйте.
С. АРХАНГЕЛОВ: Добрый день.
К. ЛАРИНА: Который по идее должен дать те внятные и недвусмысленные объяснения Вот давайте прямо с этого и начнем
С. АРХАНГЕЛОВ: А можно с другого начать, с вопроса? Может, еще есть ко мне какие-то претензии, какие-то другие вопросы. Я сейчас чувствую себя как на каком-то партбюро.
К. ЛАРИНА: Подождите, оно еще не началось.
С. АРХАНГЕЛОВ: Я получил повестку.
К. ЛАРИНА: Спасибо, что пришли.
С. АРХАНГЕЛОВ: Помните, в фильме «Друг мой Колька», там выясняли действия пионервожатого, ортодокса.
К. ЛАРИНА: Правда, объясните нам. Может, там и события нет? В чем дело? Почему решили закрыть?
С. АРХАНГЕЛОВ: Я не понимаю, в чем дело.
К. ЛАРИНА: Выставка была объявлена до 30 ноября, а закроется 20-го.
С. АРХАНГЕЛОВ: Простите, а где написано, что она до 30 ноября?
К. ЛАРИНА: Давайте начнем с начала.
С. АРХАНГЕЛОВ: Во-первых, никакого договора на выставку, к сожалению, нет, он был не оформлен. Ваши работы как художника, как автора не приняты в соответствии с установленным порядком на временное хранение в музей.
И. БУДРАЙТИС: Но ее же открыли в конце концов.
С. АРХАНГЕЛОВ: Конечно, мы открыли, именно с этих же позиций – для того чтобы не было или, наоборот, чтобы был какой-то скандал, не знаю. Я очень благодарен радиостанции «Эхо Москвы», что она позвала нас, для того чтобы сделать некий промоушн этой выставке. Я так понимаю.
И. БУДРАЙТИС: Я думаю, что в эфире этой программы мы ограничимся тем вопросом, который был сформулирован в письме, а именно вопросом о досрочном закрытии этой выставке. Я говорю о досрочном, потому что есть большое количество документов.
С. АРХАНГЕЛОВ: Каких?
И. БУДРАЙТИС: Сейчас я вам скажу, подождите. Во-первых, есть годовой план музея, который был сдан в начале года, в котором выставка, посвященная 20-летию октябрьских событий 1993 года, стоит. Этот план был утвержден, этот план есть в Министерстве культуры. И в этом плане сроки этой выставки также записаны. И по срокам, которые в этом плане оговорены, эта выставка должна продлиться до конца ноября. Кроме того, есть ряд других документов, которые подтверждают то, что проведение этой выставки предполагалось именно до конца ноября. Я хотел бы представить сейчас документ, это письмо, направленное от имени Архангелова Сергея Александровича директору Государственной публичной исторической библиотеки Афанасьеву. Что здесь сказано? Письмо датировано 17 июня 2013 года. Здесь сказано: «Уважаемый Михаил Дмитриевич (Михаил Дмитриевич Афанасьев - это директор Государственной исторической библиотеки), Государственный центральный музей современной истории России приглашает Государственную публичную историческую библиотеку принять участие в подготовке к выставке «Три дня в октябре», приуроченной к 20-летию событий осени 1993 года. Выставка будет проходить в экспозиционно-мемориальном отделе «Пресня» с 1 октября по 1 декабря 2013 года. Генеральный директор С.А.Архангелов». Ваша подпись здесь стоит.
С. АРХАНГЕЛОВ: Да, это моя подпись. Хороший документ.
И. БУДРАЙТИС: На основании этого документа Государственная историческая библиотека предоставила нам материал, который экспонирован на этой выставке. Мне кажется, это одно из довольно ярких подтверждений, документальных подтверждений того, что выставка должна продолжаться до 30 ноября.
К. ЛАРИНА: Сергей, почему решили закрыть-то?
С. АРХАНГЕЛОВ: Во-первых, хочу сразу предупредить ваши вопросы по части политичности, аполитичности, качества выставки, некачества выставки. Давайте это не обсуждать.
К. ЛАРИНА: А я что-нибудь сказала разве?
С. АРХАНГЕЛОВ: Просто я знаю, что в той прессе, которая была сейчас в этом деле развернута, там есть эти слова. Бог с ними. Вы показали мне тот самый документ, который я подписал. Это документ, да. Но это еще не соглашение. И вы, наверное, должны знать, как дальше на основе подобного плана, на основании подобных подготовительных документов – точно такое же письмо можно было отослать и в Исторический музей, и в какой угодно другой…
К. ЛАРИНА: Но вы лично сами называете дату окончания выставки.
С. АРХАНГЕЛОВ: Да. С точки зрения музейной жизни, могут быть различные изменения.
К. ЛАРИНА: Вот и расскажите про эти изменения. На самом деле вопрос простой, без всяких политических оценок.
И. БУДРАЙТИС: Что произошло с середины июня, когда мы уже начали готовить эту выставку, когда мы уже сотрудничали с Исторической библиотекой, отбирали материалы, когда мы уже работали с художниками? Что случилось с этого момента к началу октября, когда вдруг появилось это решение о том, что выставка закрывается 20 октября.
К. ЛАРИНА: А вам когда об этом сказали?
И. БУДРАЙТИС: Приказ о том, что эта выставка проводится до 20 октября, был издан в последние дни перед ее открытием. Я хотел бы обратить внимание, что год моей работы в этом музее был довольно насыщенным, мы вместе с директором филиала, тоже уже бывшим, Ильей Александровичем Безруковым активно провели этот год. Мы организовали там много публичных мероприятий. Там был и книжный фестиваль, и летняя кураторская школа, большое количество публичных лекций, кинопоказов, театральный фестиваль. На протяжении всего этого времени я обратил внимание на такой стиль руководства Музея современной истории России – подписывать все приказы о проведении мероприятий в самый последний момент.
К примеру, проведение книжного фестиваля в январе – это было яркое событие в практике этого музея, почти 800 человек его посетили за 2 дня, это большой показатель, более 30 издательств участвовали, он был сделан полностью без бюджетной поддержки со стороны музея. Приказ о его проведении был подписан вечером дня, предшествовавшего открытию этого фестиваля.
Такая же история была с летней кураторской школой. Это тоже было очень интересное мероприятие, оно проходило в течение трех недель в июле. Для музея это время не самое популярное, не самое посещаемое. Тем более было важно, что именно в это время в течение трех недель там было большое количество людей. Там выступали лекторы, в том числе интернациональные лекторы - из Америки, из Европы. И соглашение с Фондом «Виктория», который полностью спонсировал это мероприятие, с Музеем современной истории России, оно также было подписано буквально в последний момент.
К. ЛАРИНА: Может, это такая практика и здесь нет никакого злого умысла?
И. БУДРАЙТИС: Речь идет о закономерности, которая, как мне кажется, свидетельствует о том, что до последнего дирекция Музея современной истории России предпочитает сохранять интригу и оставлять за собой возможность менять условия.
К. ЛАРИНА: Давайте уже дадим возможность Сергею Александровичу ответить, объяснить причины.
С. АРХАНГЕЛОВ: В этом вы видите некий злой умысел дирекции музея.
И. БУДРАЙТИС: Я оставляю вам возможность интерпретации. Объясните почему. Я этого не понимаю.
С. АРХАНГЕЛОВ: Я вместе с вами также рассуждаю на этот счет и хотел бы сказать откровенно, что, действительно, во многих случаях и выставки, и приказы по этим выставкам, и сами открытия происходят в самый последний момент. Вы, наверное, знаете эти полуанекдоты, как довешивают какие-то этикетки, довешивают какие-то картинки и тут же сзади открывают ленточкой вход на эту выставку. Когда мы говорим об авральной ситуации с выставками, мы каждый раз себе говорим, что в следующую выставку мы сделаем всё заранее, выдадим приказ, выдадим разрешение на временное хранение вовремя, мы найдем место для этого временного хранения, мы сделаем заранее художественное решение экспозиции и тому подобное. Но жизнь показывает…
К. ЛАРИНА: Но в данном случае что произошло? Почему изменился график выставки? Вы сами сказали, что бывают плановые изменения, календарные. С чем они связаны в этом конкретном случае?
И. БУДРАЙТИС: Я хотел бы подчеркнуть, что это единственная плановая выставка, связанная с тематикой музея, который в нем проходит на протяжении этого года.
К. ЛАРИНА: Т.е. связанная именно с современной историей.
И. БУДРАЙТИС: Да. Связанная именно с той экспозицией, которая существует в музее.
К. ЛАРИНА: Может, эта выставка вам не понравилась? Может, народ не ходил?
И. БУДРАЙТИС: И то, что выставка проходит с 4 по 20 октября – это просто рекордно короткие сроки.
К. ЛАРИНА: Народ ходил?
И. БУДРАЙТИС: Народ ходил.
С. АРХАНГЕЛОВ: Илья, сколько человек посетили вашу выставку?
И. БУДРАЙТИС: Вы как директор можете посмотреть отчеты по билетам, можете посмотреть книгу отзывов, которая лежит в музее.
С. АРХАНГЕЛОВ: Выставку, про которую мы сейчас говорим и из-за которой меня вызвали на ковер на «Эхо Москвы»…
К. ЛАРИНА: Я вас умоляю. Зачем вы так говорите? Ну какой ковер?
С. АРХАНГЕЛОВ: Посетило 46 человек.
К. ЛАРИНА: Сколько?
С. АРХАНГЕЛОВ: 46.
И. БУДРАЙТИС: Это неправда.
К. ЛАРИНА: С 4 октября?
С. АРХАНГЕЛОВ: Вчера вы пришли с группой 42 человека. Вот 88 человек, которые посетили эту выставку за это время.
И. БУДРАЙТИС: Это неправда.
С. АРХАНГЕЛОВ: Ну как неправда? Значит, остальные пришли без билетов.
И. БУДРАЙТИС: Хорошо, Сергей Александрович, даже если предположить, что ее посетили 88 человек, почему эта выставка проходит в такие рекордно короткие сроки?
К. ЛАРИНА: Илья, это может быть причиной. Я вполне допускаю, что спектакль, на который не ходят зрители, снимается с репертуара. Сериал, который никто не смотрит, прерывается на середине.
И. БУДРАЙТИС: Это опытным путем познается. Но Сергей Александрович подписал соответствующий приказ до того, как эта выставка открылась. Вероятно, он уже предполагал, что на нее будет ходить мало людей и поставил художников, людей, которые работали над этой выставкой, в довольно неудобное и скандальное положение, из которого вся эта история и вырастает.
С. АРХАНГЕЛОВ: Я не понимаю значения происходящего сейчас.
К. ЛАРИНА: Лично я хочу понять вот что. Я собралась придти на выставку 22 октября. Теперь я понимаю, что я туда не попадаю, потому что она закрывается. И мой вопрос простой. Никто ни на какой ковер вас не вызывает. Вопрос простой, его сформулировали авторы этого письма. В чем причина? Вы не можете на этот простой вопрос ответить.
С. АРХАНГЕЛОВ: С конца октября, в ноябре у нас начинается там же большая работа вместе с Департаментом образования города Москвы, это работа вместе со школьниками, их конкурсные работы к 70-летию Сталинградской и Курской битв. Сами школы подготавливают предложения, потом сами организуют некое жюри, сами же будут присваивать награды. Я видел вчера эти макеты, их большое количество. Я спрашивал, можно ли где-то расположить в другом месте. Увы, действительно много изделий на эту тему, которые сделали эти дети. А в конце ноября мы должны будем подводить итог.
К. ЛАРИНА: И вам нужно всё это выставить.
С. АРХАНГЕЛОВ: Конечно.
К. ЛАРИНА: Т.е. Департамент образования закрыл выставку «Три дня в октябре».
С. АРХАНГЕЛОВ: Нет, конечно.
К. ЛАРИНА: Сейчас послушаем новости, потом продолжим.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Возвращаемся в программу «Культурный шок». Сегодня мы пытаемся выяснить причины досрочного закрытия выставки «Три дня в октябре», которая сегодня еще идет в Музее современной истории России, в мемориальном музее «Пресня». В нашей студии директор музея Сергей Архангелов и кураторы выставки «Три дня в октябре» Илья Будрайтскис и Владимир Потапов. Мы остановились на том, что, как всегда, дети послужили причиной закрытия выставки. Поскольку исполняется 70 лет Сталинградской битве, дети нарисовали по этому поводу картины, и вы решили выставку, посвященную 20-летию октябрьских событий, убрать.
С. АРХАНГЕЛОВ: Нас попросил Департамент образования города Москвы вместе с центром – как-то он долго называется, - патриотизма, воспитания, что-то в этом роде, они попросили провести этот конкурс, так как мы достаточно широко участвуем с Департаментом образования города Москвы и в экскурсионной деятельности, и в лекторской. Мы согласились. У нас есть договор на это.
И. БУДРАЙТИС: Хочу заметить, что этот договор подписан 4 сентября этого года, практически за месяц до того, как вы издали приказ, ограничивающий сроки проведения нашей выставки. Кроме того, я ознакомился с этим договором, и на самом деле, когда он составлялся, он учитывал тот факт, что эта выставка будет проходить до конца ноября. В частности, там оговаривалось, что помещения, в которых будет проводиться просмотр конкурсных работ, они предполагают наличие видеопроектора. Видеопроектор в нашем музее «Пресня» находится только в одном месте, это нижний зал музея, где никакой выставки не проводится и который предполагалось использовать для того этапа этого мероприятия Департамента образования, который проводился бы в конце октября. Я думаю, что это вообще не аргумент. Тем более если вы подписали соглашение с Департаментом образования 4 сентября, вы могли бы сразу же поставить в известность об этих новых сложностях, новых подробностях участников выставки. Но вы этого не сделали, вы поставили их перед фактом в последний момент.
С. АРХАНГЕЛОВ: Почему-то участники выставки не оформили точно такой же договор ни с музеем, ни с отделом.
К. ЛАРИНА: Сергей Александрович, я правильно понимаю, что вы все-таки настаиваете на технических причинах: нет договора, нужно занимать эти площади выставкой, которую будет делать Департамент образования. Но мы должны все-таки о сути поговорить. В своем открытом письме, в комментариях к этим новостям присутствующие здесь наши гости – Илья и Володя, как я понимаю, недвусмысленно говорят о том, что здесь цензурные причины. Тогда у меня вопрос к вам, Илья и Володя, что вам позволяет делать такой вывод? Давайте об этом поговорим.
В. ПОТАПОВ: Давайте я возьму слово и расскажу в подробностях, как подходил этап подготовки к этой выставке. Начнем с того, что очень долго затягивалась концепция. Может быть, были какие-то формальные причины. Музей должен был ее одобрить, но постоянно это всё отодвигалось, а это была главная задача, после которой рассматривались уже художественные работы авторов. 17 сентября, когда мы пришли на защиту концепции вместе с Ильей Александровичем Безруковым, Сергей Архангелова на тот момент не было, было 10 сотрудников этого музея, которые вроде бы тепло принято концепцию и намерение поднять вопрос о том, что есть такая историческая драматическая ситуация, которая с высоты 20 лет интересна для анализа и просмотра. Это, видимо, такая политика, когда есть официальные ноты, а есть кулуарные, подковерные вещи. Потом мне становится известно о том, что три работы просто не понравились, их надо убрать.
К. ЛАРИНА: Что за работы?
В. ПОТАПОВ: Работы трех авторов – Андрей Блажнов, Диана Мачулина и Александр Повзнер. Давайте по порядку. Работа Андрея Блажнова 2002 года – это большая фотография, 2 на 1,5 метра, на ней изображена сцена на пляже. На пляже беременная девушка сидит на покрывале, и этим покрывалом выступает советское знамя, красный флаг. И она смотрит куда-то вдаль и кушает яблоко. Работа называется «Плоды». Это прежде всего не постановочная фотография.
Это как раз ситуация, когда художник-фотограф беспристрастно фиксирует то, что его окружает. Из предыстории создания этой работы. Андрей Блажнов мой хороший друг, он мне рассказывал, что это была ситуация, когда он оказался на пляже, это была большая, шумная компания людей с большим количеством тюремных татуировок на теле. Довольно стрессовая ситуация, но как истинный художника он воспользовался моментом, когда эта свита отошла от этой девушки, и он одним кадром смог сфотографировать то, что сейчас представлено в экспозиции.
На мой взгляд, это очень точная метафора. Он схватил время этой фотографией. То, чему присягали, клялись верности, сейчас является подстилкой. Это ни в коем случае не попытка очернить советское прошлое. Это просто констатация.
К. ЛАРИНА: А вы никогда трусы с английским флагом не носили?
В. ПОТАПОВ: Нет. И с американским тоже.
К. ЛАРИНА: Ничего страшного в этом нет. И на плавках изображение американского флага.
И. БУДРАЙТИС: Я думаю, если бы такая работа, например, с американским флагом, присутствовала бы на какой-то выставке, посвященной знаковому моменту американской истории, то она также несла бы определенное политическое, метафорическое отображение.
К. ЛАРИНА: Допустим, события Вьетнамской войны. Скажите про две другие работы.
В. ПОТАПОВ: Вторая работа – это работа Дианы Мачулиной, она называется «Это не мороженое». Работа выглядит как объект. Представьте прозрачный куб со сторонами 1,75 м. Как только зритель входит в экспозиционный зал, на фасадной стороне он видит мороженое. Такая обыкновенная зазывалочка.
К. ЛАРИНА: Реклама такая.
В. ПОТАПОВ: Да. А когда подходишь ближе и заглядываешь в само содержимое куба, ты обнаруживаешь на палочке развернутый плавленый сынок. Диана сделала эту работу по произведению Москвиной, смысл которой заключался в том, что бабушка, постоянно покупая мороженое своему внучку, делала подмену – вместо мороженого давала ему плавленый сырок. Внучок давился, ел и не понимал, почему людям нравится мороженое. Здесь тоже очень яркая метафора того, что вроде бы мы стали жить в новой России, а является ли это тем самым мороженым или нет? Хороший четкий вопрос, выполненный в такой оригинальной форме. Мне не понятно стало, почему эту работу решили убрать.
А третья работа – это работа Александра Повзнера, работа, которая состоит из двух флагов. Это древко. А само знамя сделано из жести. И там два состояния флага. Первое – флаг, который развевается на ветру, такой знак гордости. И второе – флаг тоже из жести, и он просто свисает. Как приспускают флаги в дни траура или еще что-то. Два состояния одного и того же флага. При этом флаг не имеет никакой раскраски, это просто жесть. И два полярных состояния флага. Изначально была договоренность, что эта работа будет делаться специально под вместилище этих флагов на фасаде здания музея. Мы специально ходили, смотрели, Александр Повзнер нашел это место. Илья Александрович Безруков подтвердил, что да, отличное место. Все поняли, что это отличное место.
Потом выясняется, что головной музей зарубает эту идею, говорят, что надо повесить в ротонде. Это смешная ситуация. Это всё равно что взять скульптуру или композицию скульптурную, которую рассчитывали поставить в центре городе, и поставить ее на окраине. С точки зрения любых художественных пониманий, это вопиющее неуважение или скорее всего непонимание, что этого делать нельзя. Может быть, есть такое понимание, но в этом просматривается настолько брезгливое отношение - ну дали мы вам площадь, ну что вы еще хотите? Больше вам ничего не дадим.
К. ЛАРИНА: Илья, на тот момент, когда выставка начинала делаться, вы были сотрудником музея?
И. БУДРАЙТИС: Конечно.
К. ЛАРИНА: А почему вы ушли оттуда? Я читаю – бывший сотрудник.
И. БУДРАЙТИС: Дело в том, что процесс подготовки к выставке, как уже Владимир описал, был достаточно конфликтный. Илья Александрович Безруков, директор филиала «Пресня», он написал заявление об уходе по собственному желанию, потому что он больше не мог работать в этом коллективе, он не чувствовал внутренних сил постоянно что-то предлагать, выдвигать инициативы, которые наталкиваются на такое открытое, плохо скрываемое противодействие. К моменту открытия выставки он уже отрабатывал две недели, написав заявление. Поскольку мы с Ильей Александровичем примерно в одно и то же время пришли в музей и вместе работали над всеми проектами, о которых я рассказал, было понятно, что мое положение в этом музее также остается подвешенным. Я думал о том, что мне тоже стоит из этого музея уходить. Такая бюрократическая активность, она меня опередила. Проболев без больничного день, я пришел на работу и обнаружил в музее целую комиссию из центрального музея – люди из отдела кадров, замдиректора, они специально приехали с четырьмя актами, свидетельствующими о том, что я отсутствовал на рабочем месте, предложили мне написать объяснительную. Я в ответ написал заявление об уходе по собственному желанию.
К. ЛАРИНА: Я хочу понять. Вокруг выставок современного искусства так или иначе постоянно возникают скандалы, кого-то они возмущают, кто-то требует их закрыть, и это продолжается постоянно, мы знаем, как инициативы Марата Гельмана встречаются, особенно православной общественностью, знаем, что и чиновники часто подключаются к этим вещам. Так, может быть, здесь все-таки некие идеологические разногласия или общее раздражение против современного искусства?
И. БУДРАЙТИС: Эта тема является очень больной, тема 1993 года.
К. ЛАРИНА: Простите, Илья, я хочу напомнить нашим слушателям, что, когда мы отмечали годовщину этих событий, обратили внимание, что практически нет никаких попыток осмысления этой истории, нет дискуссии, разговора на эту тему. Как я понимаю, всего две выставки было: это выставка в «Мемориале» и выставка, которую делали вы.
С. АРХАНГЕЛОВ: Не совсем.
К. ЛАРИНА: Что-то еще было? У вас есть постоянная экспозиция, да?
С. АРХАНГЕЛОВ: У нас есть постоянная экспозиция, мы открыли зал, который посвящен этому времени вообще, 90-м годам. Вы увидите, кроме прочего, и пробитую пулями дверь Белого дома с надписью, что журналисты собираются в таком-то зале, и известных персонажей НТВ «Куклы», мы их тоже выставили там.
К. ЛАРИНА: Все куклы?
С. АРХАНГЕЛОВ: Ельцин и Черномырдин. Они сделаны из полиуретана, это недолговечный материал, и он просто сыпется. Мы перевели изображение этих кукол в пластик.
К. ЛАРИНА: А вы смотрели эту выставку, про которую мы сегодня говорим?
С. АРХАНГЕЛОВ: Конечно.
К. ЛАРИНА: Может быть, поделитесь впечатлениями?
С. АРХАНГЕЛОВ: Я очень благодарен «Эхо Москвы» за эту прекрасную передачу и за то, что сейчас мы сделали прекрасную рекламу этой выставке.
К. ЛАРИНА: Вы же директор, вам же должно быть хорошо.
С. АРХАНГЕЛОВ: При вас и при всех слушателях предлагаю…
В. ПОТАПОВ: Продлить до 1 декабря?
С. АРХАНГЕЛОВ: Нет, на неделю. Мы посмотрим, что дальше будет.
К. ЛАРИНА: Вы можете рассказать о своих впечатлениях.
С. АРХАНГЕЛОВ: Выставка как выставка.
К. ЛАРИНА: Сергей Александрович, это несерьезно – директор музея говорит «выставка как выставка». Париж как Париж. Скажите – ваши ощущения как зрителя.
С. АРХАНГЕЛОВ: Я по образованию искусствовед.
К. ЛАРИНА: Тем более. Как профессионального зрителя.
С. АРХАНГЕЛОВ: А по другому образованию я художник.
К. ЛАРИНА: Прекрасно. Ну скажите же. Что вам показалось интересным, тенденциозным, наоборот. Может быть, вы с чем-то не согласны. Володя рассказывал про работы. Может, эти работы вас как-то напрягли.
С. АРХАНГЕЛОВ: Меня лично ничего не напрягло.
К. ЛАРИНА: Тогда расскажите, какие чувства вы испытывали, когда смотрели эти работы.
С. АРХАНГЕЛОВ: Мне, кстати, понравились ваши работы.
В. ПОТАПОВ: Какие именно?
С. АРХАНГЕЛОВ: С блоками, когда самосвалы выгружаются. Они передают настроения того времени. Вот эта темнота на основе видеосюжетов, как вы написали. С одной стороны, это репортажные вещи. С другой стороны, они эмоциональные.
К. ЛАРИНА: Что еще понравилось?
С. АРХАНГЕЛОВ: Интересная инсталляция с мороженым, конечно. Но это всё нужно читать, нельзя просто смотреть на это, как и многое другое современное искусство. Нужно объяснять.
К. ЛАРИНА: Т.е. считывать смыслы.
С. АРХАНГЕЛОВ: Если вы помните, у Андре Моруа есть новелла про художника, который долгое время не был известен, а его друг журналист ему предложил: «Ты сделай абстракцию». «А как я ее объясню?» - спрашивает художник. «А ты ничего не объясняй, ты задавай сам вопросы посетителям. А вы видели когда-нибудь, как течет река?» И он стал известным художником. Через несколько лет к нему пришел этот его друг журналист: «Видишь, как всё здорово? Мы обманули и публику, и критику». Тогда художник ему говорит: «А ты видел когда-нибудь, как течет река?» В этом есть большой смысл.
К. ЛАРИНА: Вы ушли из выставки опять. А что вам, может быть, не понравилось? С чем вы не согласны? Я не искусствовед, но точно знаю, что искусство – вещь дискуссионная.
С. АРХАНГЕЛОВ: Мемориальные списки, которые висят на стекле, я бы их выставил вперед. 159 человек, которые погибли.
В. ПОТАПОВ: Они не на стекле. Они выбиты на жалюзях, а жалюзи лежат на кубе.
С. АРХАНГЕЛОВ: Это интересная инсталляция.
В. ПОТАПОВ: Просто вы говорите так, как будто вы не были на выставке.
С. АРХАНГЕЛОВ: Я говорю так, как я там был.
В. ПОТАПОВ: На окне не висит ничего.
И. БУДРАЙТИС: На окне тоже висят эти списки.
С. АРХАНГЕЛОВ: Вы сначала друг с другом выясните. Там висят мемориальные списки, с достаточно большой эмоциональной нагрузкой, идеологической нагрузкой. И они закрыты вертикальными жалюзи.
В. ПОТАПОВ: Эти жалюзи с написанными на них именами находятся прямо в самом центре зала.
С. АРХАНГЕЛОВ: Инсталляция с погнутыми жалюзи, и на них выбиты черной краской имена 159 человек, которые официально признаны погибшими.
К. ЛАРИНА: А что еще вас смутило?
С. АРХАНГЕЛОВ: Я бы сделал более эмоционально эту выставку. Не просто вывесил эти картины как таковые. Можно было бы туда вовлечь некий предметный ряд. Там есть маленький компьютер, который демонстрирует на маленьком экране немецкий фильм, посвященный этим событиям. Это просто как нон-стоп идет. Но он очень интересен не на маленьком экране, а сделать его на потолок, на голую стену.
К. ЛАРИНА: Вы сейчас обсуждаете концептуальные вещи. Это можно было обсуждать на стадии подготовки выставки, правда же?
И. БУДРАЙТИС: Мы обсуждали на стадии подготовки. Был методический совет 17 сентября в музее. Там присутствовали сотрудники. К этому моменту мы подготовили весь план этой экспозиции, там были описания всех работ. Вполне можно было в это время выдвинуть концептуальные предложения.
С. АРХАНГЕЛОВ: Методический совет для того и существует, чтобы было взаимодействие.
И. БУДРАЙТИС: Вместо этого методический совет предложил нам убрать работу Дианы Мачулиной. Было выездное заседание, крайне недружелюбное. Меньше недели оставалось до открытия выставки.
К. ЛАРИНА: А чем они объясняли?
И. БУДРАЙТИС: Что они не понимают, что им не нравится. Причем это делалось в абсолютно агрессивном, директивном, недоброжелательном тоне, когда люди думают, что это само собой разумеющееся, когда в государственный музей приходят молодые художники, не самые безызвестные, за плечами у которых достаточно большое количество выставочных проектов, и они говорят: «Нам очень важна эта тема, нам очень важно это место, потому что это музей, непосредственно связанный с этими событиями, мы хотим дать этому музею свои работы, которые мы сами делали, которые мы сами в значительной степени транспортировали». Я бы не сказал, что была большая поддержка со стороны музея в отношении этой выставки. И им начинают диктовать условия, им начинают говорить, что эта работа не понятна, а это что такое, а это мы поставим туда, а это сюда.
В таком отношении сконцентрирована проблема места современных музеев истории и того, могут ли эти музеи стать площадкой для диалога с обществом. Потому что музей, к сожалению, сегодня – и к музею «Пресня» это относится – он не является публичным пространством, он пока не является тем местом, куда приходят люди, потому что там что-то происходит, и где они могут ставить острые вопросы и получать на них ответы. Ответы не от постоянной экспозиции, которая не меняется в течение 10 или 15 лет, которая дает школьный минимум представлений об истории, а вопросы, которые связаны с тем, как мы эти события, события 1993 года – мне кажется, это ключевые события для понимания природы общества, в котором мы живем, это общество, это политический порядок, который рожден был в 93-м году, - где они могут заново эти вопросы ставить. Именно такой попыткой и была эта выставка. И художники, и люди, которые приходили на эту выставку, хотели поговорить об этих событиях.
К. ЛАРИНА: А вы не пытались сделать обсуждение, дискуссию, как это происходит в том же «Мемориале» или в Сахаровском центре, когда такого рода выставки, посвященные и давним, и недавним политическим событиям, они всегда сопровождаются обсуждением?
И. БУДРАЙТИС: Мы хотели бы сделать такую дискуссию. Но теперь, к сожалению, мы с Ильей Александровичем Безруковым в этом музее не работаем. Более того, у нас были даже предложения по такой дискуссии, например, от сотрудников Исторической библиотеки. Там есть сотрудники, которые даже писали книги о 93-м годе, основанные на работе с документами. К сожалению, этого реализовать мы не можем. Честно говоря, я из этого музея ухожу с тяжелым сердцем. С одной стороны, я понимаю, что дальнейшее сотрудничество с дирекцией Музея современной истории России невозможно, с другой стороны, мне очень жаль этот музей, это действительно интересное место. Сейчас не очень понятно, кто там будет работать, кто там будет что-то делать. Там остается всего два научных сотрудника, один из которых уходит на пенсию до конца этого года. В общем, ситуация довольно печальная. Надеюсь, что Сергей Александрович со своим креативным подходом, наверное, найдет какие-то варианты решения.
К. ЛАРИНА: Дорогие друзья, с чего мы начали, тем и заканчиваем. Мы продлеваем выставку, Сергей Александрович?
С. АРХАНГЕЛОВ: Я же вам уже сказал.
К. ЛАРИНА: Еще раз скажите.
С. АРХАНГЕЛОВ: Да, мы продлеваем на неделю эту выставку. Только я прошу вас – оформите все документы, распишитесь хотя бы за те картины, которые вы выставили.
В. ПОТАПОВ: Все эти формальные вещи мы сделаем.
К. ЛАРИНА: Тогда имеем полное право пригласить зрителей.
И. БУДРАЙТИС: Музей «Пресня». Большой Предтеченский переулок, дом 4. Приходите. Каждый день, кроме понедельника, с 10 до 18.
К. ЛАРИНА: Может, вы и Илью вернете на работу?
И. БУДРАЙТИС: Честно говоря, я не очень хочу с Сергеем Александровичем дальше работать.
С. АРХАНГЕЛОВ: Вот видите, какая любовь.
К. ЛАРИНА: Сейчас закроем опять выставку.
С. АРХАНГЕЛОВ: Спасибо вам большое.
К. ЛАРИНА: До встречи в музеях.