Театр военных действий: как актеры защищают свои права - Евгений Стеблов, Павел Руднев, Золотарь Владимир, Юрий Бобков - Культурный шок - 2009-09-12
К. ЛАРИНА: Добрый день ещё раз. В Москве 13:12, у микрофона Ксения Ларина и мы начинаем программу «Культурный шок». И сегодня она посвящена проблемам театральным, но, увы, не художественным. Дело в том, что за последние несколько недель из разных регионов России поступают очень тревожные сигналы о судьбах драматических театров, пока ограничимся этим жанром. Самое громкое дело в Нижнем Новгороде образовалось, когда актёры Нижегородского ТЮЗа пошли на самый отчаянный шаг – объявили голодовку. Что предшествовало этому, вкратце скажу.
Во время отпуска главного режиссёра театра Владимира Золоторя Департамент культуры Нижегородской области назначает в театр нового директора, директор своим приказом назначает нового худрука и трёх заместителей. Актёры отказываются работать с вновь назначенным художественным руководителем Виктором Семакиным, который, как выясняется позже, уже два раза приходил в Нижегородский ТЮЗ и оттуда был уволен.
Актёры объявляют голодовку, СТД России, тут надо отдать должное Александру Калягину, поддержал голодающих актёров и предложил своё посредничество. Согласительная комиссия СТД во главе с Евгением Стебловым, который в нашей студии присутствует, здравствуйте, Евгений Юрьевич….
Е. СТЕБЛОВ: Здравствуйте.
К. ЛАРИНА: …отправилась в Нижний Новгород для того, чтобы ситуацию прояснить, и в итоге после различных переговоров пришла к такому компромиссному решению – сделать в театре две труппы. Одна будет работать с тем главным режиссёром, которого они отстаивают, это Владимир Золотарь, а вторая группа, которая согласилась работать с Виктором Семакиным, будет работать с ним. Голодовка после этого предложения была прекращена. О том, как ситуация развивается, мы поговорим.
Здесь же, в студии, присутствует театральный критик Павел Руднев. Паша, приветствую тебя. По телефону с нами главный режиссёр Нижегородского ТЮЗа Владимир Золотарь.
В. ЗОЛОТАРЬ: Здравствуйте.
К. ЛАРИНА: И хочу напомнить, что во второй части нашей программы мы поговорим о другой ситуации, там несколько другая ситуация, но на грани закрытия один из старейших и самых ярких региональных театров российских, в своё время считался экспериментальным, а потом стал просто хорошим. Это театр «Манекен» под руководством Юрия Бобкова, и он тоже с нами выйдет на связь во второй части, чтобы рассказать о том, какая ситуация сложилась в Челябинской области, почему театр «Манекен» оказался на грани закрытия. Там до голодовки дело не дошло, но, судя по всему, актёры готовы и к такой акции протеста.
А сейчас давайте вернёмся в Нижний Новгород. Владимир, сначала Вам слово. Какова сегодня ситуация?
В. ЗОЛОТАРЬ: Сегодня ситуация проста и сложна одновременно. Проста она тем, что благодаря комиссии СТД и её рекомендациям, сейчас сложилась ситуация перемирия, поскольку артисты получили некое право не работать с режиссёром, с которым они работать категорически отказывались. И по нашему пока устному соглашению, тот же В.А. Семакин, прежде чем приказом назначать, должен с артистом это оговорить и получить его согласие.
Это очень важный момент, потому что вся эта история с письмами губернатору, голодовками была завязана именно с этим – с нежеланием артистов работать с этим режиссёром, с этим человеком. Поэтому вот эта небольшая победа, сейчас идёт такой, очень сложный наш переговорной период, который затруднился тем, что я тут загремел в больницу, о том, как мы живём дальше, кто что ставит, в какие сроки, деньги и т.д. Как этот процесс сейчас продвигается и по большому счёту театр готовится к открытию нового сезона. Сейчас мы устанавливаем репертуар, идут репетиции, в общем, такой сложный, но рабочий момент.
К. ЛАРИНА: Насколько я понимаю, чтобы наши слушатели тоже были в курсе, большая часть труппы не желает работать с Виктором Семакиным?
В. ЗОЛОТАРЬ: Да. Этого решения придерживается порядка 29 человек из 40 человек труппы.
К. ЛАРИНА: Я не очень понимаю, как можно работать двумя труппами в такой ситуации? Может быть, Евгений Юрьевич нам скажет, почему к такому решению пришли.
Е. СТЕБЛОВ: Я сначала хочу обратить внимание на некоторую неточность в Вашем комментарии.
К. ЛАРИНА: В моём?
Е. СТЕБЛОВ: Да.
К. ЛАРИНА: Давайте.
Е. СТЕБЛОВ: Потому что не художественным руководителем назначен Семакин, а помощником директора по художественной части. Системная тут ошибка, которая идёт от Минэкономразвития, которая спустила такую систему, если она применима для банно-прачечного треста, то для театра она не применима, когда художественный руководитель становится вторым лицом в театре, а первым лицом – директор. И эта схема обязательна к исполнению, это республиканская схема. Она совершенно для театра непригодна.
И тут, если бы речь шла о том, что был главный режиссёр, а назначили нового художественного руководителя, это речь идёт о смене художественного руководства, а тут ведь ещё более какая-то нелепая ситуация, когда художественным руководитель не имеет полных полномочий, которые он имел во всю историю отечественного и советского театра. При этом и он остаётся, и главный режиссёр остаётся. И поэтому конфликт теоретически заложен этой управленчески нелепой схемой, которая театром навязана. Это первое.
Поэтому не художественный руководитель Семакин, а помощник директора по художественной части. Это разные вещи. И вот главный режиссёр, вот Владимир. Теперь, что касается голодовки. Мне кажется, что театр без конфликтов существовать не может, потому что в основе драматургии лежат конфликты, театр моделирует конфликты. Театр – это конфликт дарований, это конфликт самолюбий, это всё зависит от культуры людей, которые занимаются театром.
Ведь можно дойти до драки, можно дойти до чего угодно.
К. ЛАРИНА: И такие случаи тоже были.
Е. СТЕБЛОВ: Исторические примеры, что Немирович со Станиславским много лет не разговаривались, только переписывались. Это всё не является ничем новым. Новым является, что эта группа людей, возглавляемых главным режиссёром, объявила голодовку. Голодовку не по социальным мотивам, которые обычно объявляют шахтёры или в мире, мы знаем примеры. А по художественным мотивам, эстетическим. Мне кажется, для театра сам этот инструментарий – голодовка, он неприемлем. Надо доказывать свою правоту и искать руководители развязки в своих отношениях, искать в поле юридическом.
Поэтому мы… мне, когда я туда ехал с комиссией, мне сначала предложили круглый стол, я категорически отказался. Когда нас подвезли к театру, там уже плакаты в поддержку голодовки, прессы огромное количество, они очень хотели, чтобы я сразу начал что-то комментировать. Я сказал ,что пока комментировать ничего не буду, потому что это серьёзное дело, люди голодали неделю. И первым делом я пошёл к голодающим, во главе с главным режиссёром. Мы встретились и час-полтора говорили. Мне прежде всего хотелось взглянуть в глаза этих людей.
Это нормальные, живые люди, там очень много молодёжи, которые хотят заниматься живым театром, т ем, который им нравится. И допущение какой-то ошибки, ведь Союз Театральных Деятелей, при всей авторитетности, не является властной структурой. Он может только рекомендовать. И в этом смысле, надо отдать должное и губернатору Шанцеву, и его замам, и начальнику Департамента Культуры Грошеву. Я не могу сказать, насколько я с ними общался, они не настроены как-то категорически. Они потому и ждали нашего приезда, чтобы мы им помогли разобраться.
И потом, когда мы поговорили с относительными оппонентами, с другой частью труппы, мы поняли, что эти люди готовы работать и с тем, и с другим. Они никаких условий никому не ставят. Потом мы поговорили с Семакиным. Мы с ним говорили очень определённо и хотели услышать от него определённых гарантий, потому что мы выдвинули идею коллективного договора, где будут по пунктам эти все условия их работы обозначены. Это не должно быть две труппы в театре, это одна труппа в формальном смысле, в финансировании. Но это две творческие группы.
Ничего здесь нового. Я ещё раз говорю. Станиславский и Немирович.
К. ЛАРИНА: Таганка, МХАТ.
Е. СТЕБЛОВ: Да. Эфрос и Дунаев. Ничего тут нового нет. Не надо доводить это всё до каких-то крайностей. А почему так я понимаю, почему так получилась эта голодовка? Потому что, может быть, руководство допустило, при всей своей готовности разбираться, идти на компромисс, может быть, некоторую торопливость в назначении этого помощника художественного руководителя, помощника директора по художественному руководству, когда ещё отпуск не кончился.
Насколько я знаю опыт не то, что назначение худруков, но даже директоров театров, у нас, в театре Моссовета и вообще в Москве, всегда Департамент культуры проводит какие-то конфиденциальные переговоры с ведущими артистами, всё это требует здоровой дипломатии.
К. ЛАРИНА: Кстати, хочу процитировать Александра Калягина, который в своём письме к Шанцеву говорит: «Мне странно, что дважды уволенный из этого театра Семакин вновь оказался во главе коллектива. Даже в советское время при назначении нового худрука принято было советоваться с труппой».
Е. СТЕБЛОВ: Да.
К. ЛАРИНА: Давайте я Вас остановлю, я хотела, чтобы Павел прокомментировал ситуацию, поскольку Паша хорошо знает и театр и ситуацию в регионах.
П. РУДНЕВ: Масса тем, на которые можно говорить. Мне кажется, что всё равно, Евгений Юрьевич заострил вопрос и разговаривал о законодательных вещах абсолютно справедливо. Безусловно, некоторое время назад существовала вариативность. Главой театра мог быть либо директор, либо худрук. И это стало раздражать власть, назначили директора главным. Но суть не в этом. Суть в том, что государство, которое желает контролировать театр, может контролировать его сегодня только экономическим способом.
При этом не оговорён приоритет, кто назначает, по каким принципам. Власть имеет право советоваться с труппой или не имеет право.
К. ЛАРИНА: Имеет право в любом случае. Должна ли – вот вопрос.
П. РУДНЕВ: Должна ли. Бесконечное количество вариантов. Власть выбирает авторитарный и волюнтаристский способ общения с труппой.
Е. СТЕБЛОВ: Нет, этого там нет. Нет, это Вы на эту власть бочку катите. Они не подумали, может быть.
К. ЛАРИНА: Владимир, у меня к Вам вопрос. А Вы чем объясняете столь поспешное назначение нового директора и, как поправил меня Евгений Юрьевич Стеблов, помощника директора по художественной части.
В. ЗОЛОТАРЬ: Не очень просто это объяснить, правда, потому что я сам долго копался в мотивах. Складывается довольно странная ситуация для меня. Я в значительной степени с Павлом согласен. Понимаете, сейчас, когда говорится, в чём была необходимость, упоминаются конкретные причины. Мне вспоминается один простой вопрос. Друзья мои, дорогая власть! У театра есть главный режиссёр, прежний, и.о. директор. Вас что-то не устраивает в жизни театра?
По-моему, простейший, мне кажется, может быть у меня логика другая, но мне кажется, простейший ход – вызываемся в кабинет директора Департамента, и ведётся разговор. Друзья, нам не нравится, как ведётся хозяйственная деятельность театра, давайте поговорим о репертуарной политики театра. Ничего этого не происходит. Происходят назначения, а диалог возникает постфактум. Если всерьёз говорить, голодовка началась не потому, что назначили Семакина, а потому что когда назначили Семакина и люди написали письма во все инстанции, которые могли и очень рассчитывали на диалог с губернатором, понимая, что это департаментское назначение, и Департамент будет его только комментировать.
Поэтому они хотели встретиться с более высокой властью хоть в каком-то формате. И объяснить их невозможность сотрудничества, с их точки зрения, с этим человеком. Никакого отклика не произошло. И приняты они были на уровне заместителя директора департамента. И тогда, как некую меру отчаянья, актёрского, экзальтированного отчаянья, они предприняли эту голодовку, чтобы быть услышанными, чтобы власть пришла к ним на диалог.
После этого пришёл директор Департамента Грошев, на более высоком уровне общения так и не произошло. Но мне кажется странным то, что общение с театром до назначений не произошло дальше, постфактум, назначения комментировались. Друзья, нас не устраивает количество детских спектаклей на большой сцене, ещё что-то, мы хотели бы так-то. Но мы же открыты к диалогу, давайте его вести, прежде чем начинать апеллировать, хирургическим путём работать.
Е. СТЕБЛОВ: Я с Вами здесь, Володя, согласен, власть допустила некоторую некорректность дипломатическую и дала повод для этого всего конфликта. Не занимая при этом какой-то жёсткой идеологической позиции. Этого нет у власти. И лично к Вам, насколько я знаю, очень хорошее отношение у власти. И даже Грошев несколько раз говорил, что упаси Господь, больше всего я боюсь, если я наступлю на горло чьей-то талантливой песни. Это какая-то бюрократическая издержка.
К. ЛАРИНА: Я, честно говоря, как сторонний наблюдатель, не пойму одной простой вещи. Если есть в театре главный режиссёр, если есть пусть и.о. директора, зачем нужно было всё это ломать так через колено?
Е. СТЕБЛОВ: А это у Минэкономразвития, они такую пробили законодательную норму, они же навязывают, может быть где-то… я не медик, но может быть, по отношению к больницам это уместно, боюсь ошибиться, но в театре это неуместно. В театре должен быть один хозяин. Театр – это не место… то есть, это место дискуссий, но до определённой поры.
К. ЛАРИНА: В театре демократии быть не может.
Е. СТЕБЛОВ: В процессе постановки спектакля демократии быть не может, может быть демократия в социальной жизни театра.
К. ЛАРИНА: Владимир, а каковы ваши отношения с новым директором? Вы понимаете, что Вы должны будете с ним сотрудничать? Это возможно?
В. ЗОЛОТАРЬ: По крайней мере я пытаюсь. Честно говоря, конечно, сложно. Я шесть лет работал в Барнауле, у меня были непростые отношения с моим директором, но между нами была какая-то игра. Это нормальный термин для театра. Игра с разделёнными ответственностями. Мы могли всерьёз друг друга убеждать, не могло быть непонятного для меня диалога, на который директор имеет право, потому что я так решил. Мы любые решения, мы могли ругаться, спорить, но любые решения так или иначе разделялись, и положительные с моей точки зрения, и отрицательные.
Сейчас я пытаюсь создать примерно такую ситуацию дискуссии по любому вопросу. Это стоит большого количества сил во многом потому, что человек пришёл из другой среды, где чуть-чуть другой способ руководства в ходу. Мы разговаривали с ним долго и много в последнее время, я говорил: «Максим Владимирович, есть такая сложность. Когда Вы будете коллективу говорить: «Потому что так решено», этот коллектив, как любой творческий коллектив, будет, мягко говоря, раздражён».
К. ЛАРИНА: Владимир, давайте я Вас остановлю. Если возможно, останьтесь на линии, мы сейчас Новости послушаем, потом продолжим разговор.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Продолжаем программу. Безусловно, культурный шок пережили артисты Нижегородского ТЮЗа, когда были вынуждены на такой отчаянный шаг, как голодовка, чтобы защитить свои права. И, как правильно заметил Владимир Золотарь, главный режиссёр театра, в конце-концов просто быть услышанными. О мере участия чиновника среднестатистического, чиновника без имени, в конце-концов, это неважно, в том деликатном художественном процессе, деликатном предприятии, которое называется театр.
Мы переживаем похожие ситуации в Москве, но здесь легче. Давайте вспомним начало и конец того сезона, когда вполне себе тихо могло смениться руководство Театра им. Вахтангова, когда группа актёров обратилась в Министерство культуры РФ с требованием освободить их от Римаса Туминаса. А другая часть актёров ,как выяснилось, большая часть труппы, встала на его защиту. И Министр культуры РФ был вынужден извиниться перед главным режиссёром Театра им. Вахтангова. И пришёл на репетицию, на премьеру нового спектакля и сказал: «Спокойно работайте, был неправ, вспылил».
Хорошо бы, если бы все были такими чиновниками от культуры. Но мы имеем то, что имеем. Владимир, у меня ещё такой вопрос. А что говорят Ваши коллеги из других театров, у вас же есть, Вы же общаетесь с главными режиссёрами других театров в регионах. Как они оценивают ситуацию?
В. ЗОЛОТАРЬ: Ну как… Говорят: «Держитесь, ребята!»
К. ЛАРИНА: А существует наверняка опасность повторения таких ситуаций в разных других театрах России?
В. ЗОЛОТАРЬ: Наверное да. Мы разговаривали с ребятами, которые нас активно поддерживали, собирали подписи, писали письма из разных театров. Я говорил им спасибо за поддержку, а они говорили: «А чего спасибо, это может у нас завтра произойти». В принципе, это очень сложная ситуация. Формально власть имеет право назначить директора, никаким образом не обсуждая это с коллективом. Директор имеет право назначить режиссёра ли главного, зам.директора по художественной части, опять-таки, не обсуждая это с коллективом.
К. ЛАРИНА: Но всегда будут те, кто будет недоволен, в частности и Вами. Это же живые люди, живое дело.
В. ЗОЛОТАРЬ: Это очень сложный процесс.
К. ЛАРИНА: То есть что, каждому артисту своего главного режиссёра?
В. ЗОЛОТАРЬ: Конечно, это очень сложный процесс.
Е. СТЕБЛОВ: Володя, простите, что перебиваю. Я сказал Вам и хочу повторить. Такой уровень пиара, который возник в связи с вашим конфликтов, вы теперь должны соответствовать творчески, ваш театр, этому уровню пиара. Вам дальше надо подтверждать интерес всероссийский к вашему коллективу творческими методами.
В. ЗОЛОТАРЬ: Конечно, конечно.
К. ЛАРИНА: Владимир, мы пока с Вами расстаёмся. Спасибо, что приняли участие в нашей передаче. Я лично очень рада с Вами познакомиться, будем контактировать. Я желаю Вам успехов, терпения и здоровья.
В. ЗОЛОТАРЬ: Спасибо.
К. ЛАРИНА: А сейчас хочу Павлу слово передать, он такой скромный, интеллигентный сидит, не перебивает никого. А мы будет тихонечко к Челябинску переходить. Давайте попробуем резюмировать эту ситуацию и понять, что нужно, чрезвычайный съезд СТД собирать по типу Союза кинематографистов?
Е. СТЕБЛОВ: Не надо никакого «типа» - это жаргонное словечко.
П. РУДНЕВ: Мне кажется, что резюмировать и продолжать, трудно понять что. Я бы хотел продолжать. Потому что ведь конфликт в Нижнем Новгороде возник не только из-за назначения. Но и из-за факта отказов в гастролях.
К. ЛАРИНА: Это кто отказывает?
П. РУДНЕВ: Отказал директор театра.
К. ЛАРИНА: Новый директор сказал, что вы на гастроли не поедите, у нас нет денег.
П. РУДНЕВ: Да. И когда Евгений Юрьевич нас пытается убедить в том, что…
Е. СТЕБЛОВ: Они уже едут. Уже деньги нашли.
К. ЛАРИНА: СТД нашёл деньги.
Е. СТЕБЛОВ: Нет, Департамент культуры нашёл. Всё, друзья мои, надо решать интеллигентно договариваясь, а не без конца всё обостряя и доводя до драк и голодовок.
П. РУДНЕВ: Нет, они едут в Москву, но в Екатеринбург они не поехали.
Е. СТЕБЛОВ: Почему? Десятого числа они должны там играть.
П. РУДНЕВ: Это новая информация для меня.
Е. СТЕБЛОВ: У меня такая информация, может я что-то не знаю.
П. РУДНЕВ: Нет, 10 число было позавчера, спектакля не было.
Е. СТЕБЛОВ: Но тут вопрос серьёзнее, не в гастролях.
П. РУДНЕВ: И да, и нет. Потому что…
Е. СТЕБЛОВ: У нас театр Моссовета всё время за границу ездит, я не езжу, но я совершенно по этому поводу голодовку не объявляю.
П. РУДНЕВ: Ваша позиция понятна.
К. ЛАРИНА: А какая позиция? Непонятно.
П. РУДНЕВ: Значит всё хорошо.
Е. СТЕБЛОВ: Не всё хорошо!
К. ЛАРИНА: Любой конфликт можно решать мирно, путём переговоров.
Е. СТЕБЛОВ: Путём переговоров, дипломатии и доброго настроя. И если применять какие-то меры жёсткие, то в рамках закона. Для этого есть все возможности. Кстати, обещал член нашей комиссии, директор молодёжного театра, удачно работающего, обещал помочь в составлении этого Коллективного договора. Он в этом смысле опытный человек. Из всего можно создать конфликт не на сцене, а за кулисами. А лучше создавать конфликты на сцене. Кстати говоря, надо отдать должное труппе Нижегородского театра. Они по-человечески, эти группы не враждуют.
К. ЛАРИНА: Паша, а хороший театр? Наши слушатели спрашивают, хороший театр под руководством Золотаря?
П. РУДНЕВ: Да. Он стал хорошим при Кокорине и Золотаре. Когда-то он был очень знаменитым, когда-то в нём начинал завлитом Анатолий Смелянский.
К. ЛАРИНА: Это был ещё горьковский ТЮЗ.
П. РУДНЕВ: Да. Именно при Кокорине и Золотаре он стал активным участником процесса. Но я всё про другое.
Е. СТЕБЛОВ: Давайте к Челябинску.
К. ЛАРИНА: Нет, скажи про другое, чтобы мы перешли к Челябинску.
П. РУДНЕВ: Парадокс ведь заключается в том, что Вы говорите, что труппа должна решать вопрос законодательно, а не голодовкой. Власть захотела встречаться с Вами, но власть не захотела встречаться с труппой. Почему так?
Е. СТЕБЛОВ: Это вопрос-то не ко мне, а к власти.
П. РУДНЕВ: Вот.
Е. СТЕБЛОВ: Ну и что? Власть тоже учится. Все мы люд и.
К. ЛАРИНА: Нет, она привыкла к тому, что её поступки и решения не обсуждаются. Давайте это признаем, Евгений Юрьевич. Они так привыкли. Поэтому сегодняшний резонанс возник правильно. И Ваше непосредственное участие в разрешении этого конфликта – это ещё один урок для них. Сегодня нельзя ничего спрятать. Да, пусть такими методами, пусть путём отчаянья и голодовки. Они же были в информационной блокаде. Даже до жителей Нижнего Новгорода ничего не доходило. Там явно была абсолютная позиции я власти озвучена на всех телеканалах. На одном телеканале «Волга», который работает.
Е. СТЕБЛОВ: И лично комиссии обещала власть, мы говорили с местным министром Грошевым и с одним и звице-губернатором, они обещали, одно из наших требований было выровнять это информационное поле, оно было явно перекошено. Я с Вами согласен. И мы этот вопрос поставили перед властью.
П. РУДНЕВ: И всё-таки важно. До приезда комиссии СТД с артистами никто не разговаривал.
К. ЛАРИНА: Естественно, конечно.
П. РУДНЕВ: Они просили аудиенции, им отказывали. Более того, звонили журналисты из Москвы Грошеву…
К. ЛАРИНА: Так прости, Паша, Колягин письмо отправлял с просьбой встретиться с труппой. Игнорировали абсолютно.
Е. СТЕБЛОВ: Калягин говорил по телефону с Шанцевым.
К. ЛАРИНА: И всё равно не встретились с труппой.
Е. СТЕБЛОВ: Перед тем, как я с ним разговаривал по телефону перед своим отъездом в Нижний, хотел получить от него, как от непосредственного начальника, инструкции, он рассказал предысторию, что он говорил с Шанцевым. Да, власть допустила ошибку, но не надо эту ошибку… всё можно довести до абсурда.
К. ЛАРИНА: Давайте перейдём к следующей конфликтной ситуации. У нас на связи Челябинск, художественный руководитель театра «Манекены» Юрий Бобков. Юрий, Вы с нами?
Ю. БОБКОВ: Да. Добрый день .
К. ЛАРИНА: Я хочу с главного начать. Передо мной текст пресс-службы СТД, который они разослали всем театральным критикам.
«Несколько месяцев назад Председатель СТД РФ Александр Калягин обратился к губернатору Челябинской области П. И. Сумину и Главе города Челябинска М. В. Юревичу по поводу судьбы известного в России творческого коллектива — театра «Манекен». К сожалению, Челябинская Городская дума, проигнорировав это обращение и мнение челябинской общественности, приняла решение об «оптимизации бюджета» и городские власти не нашли никакого другого способа «оптимизировать бюджет», как уничтожить известный, любимый публикой театр с полувековой историей.
Сегодня, узнав об этом решении, Александр Калягин обратился к полномочному представителю Президента Российской Федерации в Уральском Федеральном округе Н. А. Винниченко с убедительной просьбой обратить внимание на эту проблему и поддержать театр, которому грозит уничтожение.
Калягин отметил, что «смерть любого творческого коллектива — это не только его трагедия, это трагедия любящих его людей — зрителей. А у „Манекена“ за его полувековую историю их сотни тысяч».
Так же Калягин отметит, что «до сих пор, несмотря на кризис, ни один театр в России не закрыт, и это позор для Челябинской области, что первый такой прецедент будет связан с именами ее нынешних руководителей».
Е. СТЕБЛОВ: Ксения, тут явно власть перепутала, что закрывать. Нужно казино закрывать, а не театры.
К. ЛАРИНА: Может они не так прочитали указ по закрытию казино?
Е. СТЕБЛОВ: Это чудовищный прецедент.
К. ЛАРИНА: Давайте слово дадим главному режиссёру. Юрий, Вам слово, просто напомнить нашим слушателям, как это произошло, какое решение было принято?
Ю. БОБКОВ: Прежде всего, это замечательные все слова, Калягин сейчас сказал, всё там соответствует действительности. Дело в том, что нас уничтожают в два этапа. Первый этап начался 21 апреля, когда первое решение Думы вышли об оптимизации путём реструктуризации. Слова такие замечательные… И когда урезали финансирование на 25%. Мы поняли, что нам придётся уволить несколько человек мы будем вынуждены, но жить как-то можно. Но тут же в мае начали говорить о том, что это не всё, что это была оптимизация, а реструктуризация будет попозже, так что готовьтесь, что будет полностью снято финансирование.
Тогда я начал бить в колокола, но только не общественные. Я как раз не стал начинать ни с голодовки, ни даже с прессы, я очень просил прессу просто ничего не говорить, как будто ничего не произошло. И Калягин написал, и наши все Народные артисты России, все руководители театров написали с просьбой остановить этот дикий процесс массового увольнения бюджетников и закрытие театра. Но вот реакции не было практически никакой. И тогда было второе решение Думы о том, что снять с Управления Культуры шесть миллионов с лишним, а Управление Культуры как будто самостоятельно решило снять все шесть миллионов с нас. Не размазать по всей культуре, по 50 учреждениям, а снять с нас.
Очевидно, что был устный приказ уничтожать театр, то ли ради здания, которое у нас замечательное, в центре города, то ли ради чего-то ещё, но это уже немножко домыслы. Ну и всё. Сейчас нам вручили всем эти повесточки о том, что через два месяца мы должны покинуть это здание. То есть, мы увольняем сейчас.
К. ЛАРИНА: Подождите. Вам всем, сотрудникам, вручили повестки от имени кого?
Ю. БОБКОВ: Управление Культуры города – это наш учредитель, издало приказ о том, что у нас должно остаться из 124 человек, ставочек наших, 7. Когда мы посчитали, что это за 7, это у нас две беременных женщины, которых нельзя сокращать и пять женщин, которые сидят в декрете по уходу за грудными детьми.
К. ЛАРИНА: То есть, это фактическое закрытие театра?
Ю. БОБКОВ: Нет, они говорят, что это не закрытие театра, это оптимизация. А театр должен в полном объёме исполнять свои обязанности, т.е. ставить и играть спектакли. Вот такими силами семи женщин. Вот так получается. Сегодня мне один юрист сказал, что они при сокращении штата не имеют права сокращать штат более 30 человек. Даже это считается массовым увольнением. Не 30 человек, 30% от списочного состава. А у нас сократили 95%, оставив эти 7 человек.
К. ЛАРИНА: Юрий, у меня перед глазами Ваше интервью. Вы говорите, что Управление по Культуре называет себя откровенно похоронным бюро. Так и говорят: «Нам приказано вас похоронить и мы вас похороним». А кто приказал им вас похоронить?
Ю. БОБКОВ: Им приказал кто-то, на кого они глазами вверх показывают. Я думаю, что это глава города Юревич.
К. ЛАРИНА: Евгений Юрьевич, пожалуйста, Вам слово. Вот Вам ситуация. Надо в Челябинск Вам ехать.
Е. СТЕБЛОВ: Я могу выразить точку зрения в данном случае нашего секретариата и руководства Союза. Мы против категорически закрытия любых театров, любых театров! Очень часто наши оппоненты говорят, не хочу называть имён этих оппонентов, среди них есть люди знаменитые, они говорят: «Если плохой театр , надо его закрывать. Но театр сегодня плохой, завтра хороший. Сегодня хороший, завтра плохой. Это живое дело. А за этим стоит всегда, как правило, все театры в центре городов. И, как правило, тут невозможно сказать определённо, но интерес к площадям, к собственности.
А то, что вместо театра будет дискотека… Вот мне понравилось, когда-то мы эту тему обсуждали в Совете Федерации, Костя Райкин сказал: «Приезжаешь на концерт в город, где есть театр, какой угодно! Там люди по одному говорят, лексикон у них один, а приезжаешь в город, где театра нет, там вообще макароны какие-то во рту. Неизвестно что они говорят». Мне кажется, это вопрос культурной безопасности нашей страны. Это всё работает на деградацию, на культурную деградацию. Что мы допустить не можем. Особенно в связи с интересом к нам технологии.
К. ЛАРИНА: Я хочу напомнить, что по поводу Челябинска Александр Калягин, насколько я знаю, тоже обращался к местным властям. Да, Юрий?
Ю. БОБКОВ: Да, я об этом сказал. Я хочу дополнить. Очень трудно говорить – хороший театр, плохой. Он абсолютно востребованный. И мало того, нам не предъявлено ни одной творческой претензии, не формулируется, что вот вы плохие. Мы вас закрываем. Нет. Вы работайте, как хотите, но денег не дадим. Вот так. А так, у нас в репертуаре 25 названий, вы представляете что значит 25 названий. Это очень профессиональная группа людей, активно работающая. Большинство из этих спектаклей достаточно новые, но у нас есть гордость, когда 10 лет спектаклю, а он востребован.
Е. СТЕБЛОВ: Театр ваш знаменит.
К. ЛАРИНА: Театр знаменит и любим, я это вижу по отзывам в Интернете, какое количество зрителей готово стать грудью на защиту.
П. РУДНЕВ: Мы вернулись к тому, с чего начали. У власти не хватает аргументов. Потому что в обоих случаях отсутствие аргументов, экспертной оценки. Почему происходят те или иные события, почему закрывается один театр. Почему изживают другой театр, почему, когда есть художественный руководитель, вполне внятный, в Нижнем Новгороде, назначается другой? И вот это такая странность. Я бы говорил о такой иерархии театров внутри города, которая сложилась с Советского Союза в головах местных чиновников.
Считается, что театр драмы, который стоит напротив Обкома в провинциальных городах, вместо храма, между ними Ленин стоит, это главный театр. Его не трогают. Дальше идёт какая-нибудь опера или оперетта, следующий театр – это ТЮЗ, потому что он для детишек, следующий – кукол, дальше идут студии. И власть как бы не выясняет культурные ценности, театральные ценности, исторические ценности театров. Она не решается на экспертную оценку.
И поэтому под корень режутся театры, которые самые последние в этом списке.
К. ЛАРИНА: А имеют право они давать экспертную оценку творчеству? А какого вообще, извините за выражение, она должна давать экспертную оценку спектаклям? Это проходил Евгений Юрьевич Стеблов, встречался на всех этих сдачах. Вот они давали экспертную оценку, приходили.
П. РУДНЕВ: Да, совершенно верно.
Е. СТЕБЛОВ: Но всё начинается с того, что вы всё в один мешок – Нижний Новгород и Челябинск. Неправильно. Разные ситуации. Нас, журналистов, театральных деятелей захлёстывает. Надо спокойно разбираться в каждой отдельной ситуации. Там одна ситуация, здесь вопиющая ситуация в Челябинске. Действительно вопиющая, потому что это фактически идёт уничтожение театра. Как в своё время закрыл Сталин театр Мейерхольда. Это совершенно иная ситуация. Поэтому не надо всё валить. Когда мы валим, вот вы свалили в один мешок и сразу выставили себе, у вас был взвод оппонентов, а вместо этого полк оппонентов. Надо об этом думать.
К. ЛАРИНА: Давайте попробуем развести власть и творческий коллектив. Как должны быть выстроены отношения? Ведь мы же зависим от них, я говорю от имени артистов и театров. Мы же сидим на этой игле бюджетной, мы должны питаться деньгами, иначе мы погибнем.
Е. СТЕБЛОВ: Да. Но я считаю, что во всяком случае в Москве никаких проблем между административной властью и творческими коллективами нет. Потому что московские власти уже давно работают цивилизованно в этом плане. И есть такое в эстетике понятие «эстетические категории недоказуемые». На вкус и цвет товарищей нет, я всё время повторяю, по простому если говорить. Авторитет может быть только авторитетом того, кому вы доверяете, какому-то творческому человеку, к которому вы испытываете уважение. СТД, его экспертные оценки, которые составляются из людей грамотных.
Это экспертный авторитет, а не авторитет при назначении. А вот решать такие вопросы с плеча и фактически уничтожать театр – это преступление против культурной безопасности нашей страны.
К. ЛАРИНА: Они этих слов не понимают. Им нужно экономить. Они должны содержать какой-то там театр «Манекен».
Е. СТЕБЛОВ: Пускай экономят на своих дачах.
К. ЛАРИНА: Юрий, Ваши действия дальнейшие? Понятно, что сегодня в Москве об этом знают. Как на пресс-конференциях президента, который вам лампочки вкручивает в подъездах, здесь то же самое. Опять должна вмешаться Москва в лице ли СТС или Министерства Культуры. На Ваш взгляд, как дальше?
Ю. БОБКОВ: Мои действия ежедневные, я только что говорил с Евгением Мироновым. Он в Португалии, но он успел переговорить с людьми, которые на очень многое в России влияют. А сегодня же я разговаривал с помощником сенатора от Челябинской области, очень серьёзный человек, который крайне обеспокоился судьбой театра. Сегодня она собирала всю подробную информацию. Мои действия ежедневные сейчас в этом – включить себя и общество, и власть, которая выше нашей власти. Наша власть, правильно Паша по другому поводу сказал, главная проблема именно в том, что власть не слышит. Митинг наши зрители собирают – не слышит.
Сейчас за один день вчера мы выставили пикеты по сбору подписей в защиту театра, за 2,5 часа собрали около 2 тыс. подписей. Мгновенно! Сегодня ещё собрали столько же, завтра ещё соберём. Они и это, мне кажется, не услышат. Главная проблема не в том, что они сделали ошибку, а они уже, наверное, почувствовали по тому, как поднялось общество в Челябинске, что они сделали ошибку. Проблема власти в том, что они упёртые. Они не мудрые, а упёртые. Раз они так решили, так оно и будет. На нашем уровне это может решить губернатор, пока, к сожалению, он молчит.
Может быть, он ищет эти решения, может не ищет. Я ежедневно пытаюсь к нему пробиться, пока не могу. Или это должна решать Москва, Путин или его заместители. Кстати, его представители тоже включены в Челябинске, в понедельник будет этот вопрос решать «Единая Россия», будем искать деньги для того, чтобы театр мог дожить хотя бы до Нового года.
К. ЛАРИНА: Вы член «Единой России»?
Ю. БОБКОВ: Нет. Я беспартийный всю свою сознательную жизнь.
К. ЛАРИНА: Но всё равно, Вы же обращаетесь в общественную приёмную «Единой России».
Ю. БОБКОВ: Я везде обращаюсь. Я в среду, наверное, поеду в Москву, там Миронов собирает руководителей молодёжных театров. Очевидно, поеду туда. Я буду стучаться везде, во все двери. И когда уже совсем все не услышат, только тогда будет голодовка.
К. ЛАРИНА: То есть, и к таким крайним мерам готовы?
Ю. БОБКОВ: Я лично готов. Никого уговаривать в театре не буду, но лично я готов. Это дело моей жизни. Это театр в его профессиональном ключе я создавал с нуля из студенческого театра, у меня другого дела до конца моей жизни не будет. Поэтому я, конечно же, пойду до конца.
К. ЛАРИНА: Спасибо большое. Юрий Бобков - художественный руководитель Челябинского театра «Манекен». Я думаю, что много информации сегодня получил Евгений Юрьевич Стеблов, как зам.председателя СТД, я думаю ,что эта тема отдельно будет звучать на всяких ваших заседаниях. Тем более, что Калягин на следующей неделе возвращается с гастролей и последуют какие-то заявления и действия. Иначе пока только к Союзу и стоит обращаться. Больше некуда.
Е. СТЕБЛОВ: Да, это правда.
К. ЛАРИНА: У нас, к сожалению, время истекло. Простите, что мало возможности было вам высказаться в студии, но мне кажется, что важно, что мы услышали людей из регионов, из Челябинска, из Нижнего Новгорода. Отдельную будем делать передачу вообще о проблемах управления театрами, мне кажется, эта тема назрела для дискуссии большой. Спасибо вам большое, уважаемые гости.