Может ли творчество быть трибуной - Алексей Девотченко - Культурный шок - 2009-07-19

К.ЛАРИНА: 14 часов 9 минут, добрый день еще раз. Начинаем программу «Культурный шок», и я очень рада, что сегодня у нас в гостях, наконец-то, мой друг по «живому журналу» Алексей Девотченко. Добрый день, Леш, здравствуйте.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Спасибо, здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Итак, Алексей Девотченко – заслуженный артист России. Мы тебя повысили, чтоб ты знал. Раз народный артист России, поэтому не исключено, что после сегодняшней программы мы получим срочную телефонограмму, да?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Вряд ли.

К.ЛАРИНА: Вряд ли? (все смеются) Алексей приехал из Петербурга, где он живет и работает. И я вот просто коротенечко напомню биографию, которую он сам о себе написал в «живом журнале». Родился 14 октября 1965 года в Ленинграде. После школы поступил в ЛГИТМИК на актерский факультет Кацмана, после армии доучивался у Додина. По окончании института работал в ТЮЗе, в театре Ленсовета, в театре «Сказки на Неве», театре на Литейном, Александринке, Малом драматическом театре Европы. В настоящее время работает в БДТ имени Товстоногова. Снимался в кино. Из того, что вспомнить не стыдно, - пишет Алексей, - «Барак», «Красное небо. Черный снег» Огородникова, «Конвой PQ-17» Котта, «Русские страшилки» и «Не думай про белых обезьян» Мамина, «Последний поезд» Германа-младшего. Да, в общем, и «Бандитский Петербург» Бортко тоже, первые серии. Имеет так называемый творческий проект Алексея Девотченко – работа в жанре моноспектакля, их несколько. «Концерт Саши Черного для фортепиано с артистом», «Эпитафия», «Дневник провинциала в Петербурге», «Песни западных славян» и «Театр. Трагедия. Актер». Пытаюсь перевести на театральный язык прозу Радищева и философические письма Чаадаева. Но пока не очень успешно. Многоточие.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да.

К.ЛАРИНА: Ну, к этому стоит добавить, что Алексей Девотченко не просто артист замечательный, но еще и очень активный гражданин. Какой-то такой хулиган и бунтарь. Поскольку замечен в первых рядах всех Маршей несогласных в Петербурге, выступает там с совершенно замечательными речами как прозаическими, так и стихотворными. И потом после каждого марша по интернету гуляет очередное выступление Девотченко, которое все с наслаждением пересматривают. И если я не путаю, Леш, ты член ОГФ, да?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, да. Я очень поддерживаю эту организацию, потому что я считаю, что это адекватная очень организация, Объединенный Гражданский Фронт. И замечательный руководитель.

К.ЛАРИНА: Гарри Кимович Каспаров?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Гарри Кимович, с которым мы очень хорошо знакомы. Мне кажется, что это наиболее адекватная вот сейчас вот организация.

К.ЛАРИНА: Ну, «организация» - такое страшное слово, будем так говорить, общественное движение, да?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, общественное движение, конечно. Потому что я еще очень поддерживаю движение «Живой город», то, что касается защиты Петербурга. Очень поддерживаю питерское Яблоко.

К.ЛАРИНА: Ну так сейчас вот мы про это немножечко поговорим, поскольку я тему не сказала, которую мы сегодня заявили в «Культурном шоке». А тему мы определили так: Может ли творчество стать трибуной? Ну вот, мне кажется, тот самый случай уникальный, который сидит в нашей студии, который совмещает в себе и то, и другое.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ты знаешь, Ксения, я считаю, что творчество – это без вопросительного знака. Оно всегда трибуна, всегда.

К.ЛАРИНА: Ну, это для тебя.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, нет! И все лучшие творения, все лучшие произведения наших режиссеров – они всегда были трибуной. Театр Мейерхольда, Таирова, Любимова, Додина – это всегда трибуна, это всегда протестное сознание называется.

К.ЛАРИНА: Ну, это очень редко бывает. Все-таки, это штучные такие вещи, которые ты называешь, на сегодняшний день. Так должно быть.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Но это по-настоящему к творчеству имеет отношение.

К.ЛАРИНА: Потому что если, перефразируя Гоголя, который говорил, что театр – это кафедра, с которой можно сказать миру много добра, мне кажется, что сегодня актуальнее звучало бы по-другому: кафедра, с которой можно сказать миру много правды. Потому что театр – это единственное на сегодняшний день неподцензурное пространство в отличие от телевидения, кино, к сожалению уже. Поэтому возвращаясь к этому вопросу, творчество и трибуна, мне кажется, что даже вещи, которые ты берешь для себя в моноспектаклях, это не просто так хорошая литература «А вот мне нравится», правда же? Ты же как-то пытаешься через это разговаривать о сегодняшних вещах?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Конечно, любой спектакль – это творческая декларация. И Салтыков-Щедрин, и Саша Черный, и эпитафия, связанная с Лимоновым и Кибировым. Это всегда высказывания. Потому что артист, и я больше чем уверен, что сейчас артист – он не имеет права выходить на сцену, не зная, что сидит Ходорковский, что сидит Лебедев, что в стране возрождается карательная психиатрия и прочее-прочее-прочее. Он не может об этом не знать.

К.ЛАРИНА: Он об этом знает, но он другой артист. Их большинство, к сожалению, которые скажут «Меня это не касается».

А.ДЕВОТЧЕНКО: К сожалению да. Потому что большинство артистов, как говорится, наше место в буфете, и мы, так сказать, занимаемся чистым искусством.

К.ЛАРИНА: Я тебе скажу больше. У меня тут тоже была такая передача, которая мне столько разочарования принесла, вот именно в этой функции, потому что в данном случае профессию не могу назвать. У меня были ребята, замечательные актеры, кстати, я не буду их называть, замечательные, которые озвучивают всякую дребедень по телевидению. Я имею в виду не рекламу, нет, и не какую-нибудь там саморекламу или еще что-нибудь, ролики – нет. Они озвучивают всякие фальшивки, которые делаются под эгидой, там, не знаю, ФСБ или каких-нибудь других организаций. Ну, там, что-нибудь такое антиюкосное, антисаакашвиливское, что-нибудь такое антиукраинское. Ну, что я тебе говорю? Ты сам это знаешь, их по телевизору полно. И вот там закадровый текст читает некто.

К.ЛАРИНА: Я говорю этому некто: «Как вы можете?» На что мне отвечает человек: «Я – актер». Я говорю: «Ну, подожди, ты же смотришь этот текст, ты же понимаешь? Или ты этого не знаешь, что это все вранье, что тебя здесь подставляют, что ты же озвучиваешь?» Он говорит: «Это же я не от себя, я роль играю. Я как бы вот некий голос. Это моя работа», - говорит человек. Для тебя такой выбор есть? Ты это отдаешь себе отчет, когда перед тобой текст ложится, что ты читаешь?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Естественно! Ну, во-первых, мне мало что предлагают в таком плане читать.

К.ЛАРИНА: А когда-нибудь, интересно, предлагали озвучить какой-нибудь документальный фильм?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ты знаешь, нет. Нет. Но, в принципе, вот замечательный режиссер Андрей Некрасов, наверняка ты знаешь его, вот он мне предлагал озвучить. И я с радостью это сделаю.

К.ЛАРИНА: Документальный фильм, да?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, документальный фильм, это по поводу грузинских событий всех.

К.ЛАРИНА: То есть для тебя все равно важно, какой текст ты произносишь, какие идеи ты декларируешь?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Естественно, конечно! А как же иначе?

К.ЛАРИНА: Ну, с тобой же тогда очень сложно работать, да?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну... Сложно.

К.ЛАРИНА: А как вообще относятся коллеги по цеху к твоей деятельности общественной?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ты знаешь, они, как тебе сказать? Ну, моя гражданская позиция достаточно настолько оболгана, осмеяна моими коллегами многочисленными. Не всеми, конечно.

К.ЛАРИНА: А что их раздражает? Что они считают, что не так?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну вот, что это пиар. Что Леша Девотченко пиарится со своими дружками-демократами и так далее, и тому подобное. Но пиариться на митингах, где можно получить кувалдой по голове – ну, такой пиар весьма сомнительный.

К.ЛАРИНА: Что заставляет, все-таки, тебя быть таким, неравнодушным человеком, абсолютным, человеком, который не может просто так пройти мимо какой-то несправедливости, мимо нарушения прав, в конце концов, человеческих? И вообще мимо жизни. Потому что люди, к сожалению, в большинстве своем мимо жизни идут скользя. И мы это наблюдаем, к сожалению, и среди коллег твоих, которые работают в жанре театральном, актеры кино, музыканты. Ведь по пальцам перечесть, почему с таким уважением отношусь к тебе. Кого я знаю? Девотченко, Шевчук, Борзыкин – вот 3 человека, которые олицетворяют. Сокуров – да, не буду. Хоть на митинги не ходит, но мы знаем, что он думает на самом деле. Герман. Все, вот 5 человек, наверное, все.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, Леша Герман – он младший.

К.ЛАРИНА: Ну, нет. Алексей Юрьевич тоже, по-моему, очень активно так протестует.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, конечно. И Олег Валерьянович Басилашвили

К.ЛАРИНА: Да, старая гвардия, что называется.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, замечательно.

К.ЛАРИНА: Почему так мало, все-таки?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Не знаю.

К.ЛАРИНА: Чем это объяснить?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Даже не знаю, чем это объяснить. Видимо, равнодушием. Вообще, равнодушие убивает. Молчание убивает. И сейчас в наше, скажем, такое время молчать преступно. Видя то, что происходит в стране, молчать – это преступление. Надо говорить, надо говорить.

К.ЛАРИНА: А ты уверен, что эти слова, которые ты произносишь у микрофона, стоя на митинге, или те тексты, которые ты и граешь в своих моноспектаклях – они правильно понимаются?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Уверен. Потому что у меня есть зритель, который именно ходит, зная, на что он идет.

К.ЛАРИНА: Он понимает, про что ты говоришь?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да.

К.ЛАРИНА: Я помню, ты рассказывал, когда кто-то закричал, что в театре должно быть все прекрасно.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да-да-да.

К.ЛАРИНА: Был недоволен.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, когда услышал мат в спектакле «Эпитафия». Ну, его не выкинешь – это Лимонов. И молодой человек какой-то с мамой сказал «В театре должно быть все прекрасно!» и ушел.

К.ЛАРИНА: Ну, я думаю, что многие остаются недовольными, даже, вот, когда я сидела на спектакле на этом, на «Эпитафии», слышала как там такое недоумение по залу разливается, что, мол, что это такое? А потому что неудобно, потому что тебя мучают, тебя теребят, от тебя чего-то требуют. Пришел в театр отдохнуть, знаешь, как в том анекдоте? А тут тебя мучают. Вот этот вопрос тоже не праздный на сегодняшний день, в чем, все-таки, смысл театра сегодняшнего? Все-таки? Наверное, ты это тоже замечаешь, что он потихонечку смещается в зону развлечений.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да! И по этому поводу я могу сказать, что театр, конечно, сейчас должен будоражить мозги зрителя, чтобы он уходил не пустой. Вот человек приходит пустой на спектакль и уходит пустой в ближайший Макдональдс, в пивную. Этого не должно быть – театр должен будоражить мозги. И скажем, вот, в Питере я знаю только один театр, который заставляет зрителей шевелить мозгами – это Малый драматический.

К.ЛАРИНА: Театр Додина.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, да. Не потому, что я у него учился, не потому что я, так сказать, ну, с ним связан как-то.

К.ЛАРИНА: Нет, я абсолютно согласна.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Потому что все остальные театры, Ксения. Ну, посмотри репертуар любой.

К.ЛАРИНА: «Дон Карлос». Ну вот.

А.ДЕВОТЧЕНКО: «Дон Карлос» - это отдельная история. Но все театры – они скатываются.

К.ЛАРИНА: К антрепризе?

А.ДЕВОТЧЕНКО: К бульвару. Даже не к антрепризе, а к бульвару!

К.ЛАРИНА: Ну, потому что время упущено, наверное, и уже публика воспитана в новой жизни совсем другая. Вот которая в театр ходит за другим – она в театр ходит за развлечением, за отдыхом, за комедией, за узнаваемыми медийными лицами.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, за приятным времяпрепровождением.

К.ЛАРИНА: Да. Поэтому возвращаясь к тому, что ты сказал, что театр должен будоражить – да, должен будоражить. Но для этого он должен сам будоражиться. А у нас, к сожалению, большинство мастеров работает по-прежнему с холодным носом и идут на поводу у этого времени. Потому что нужна касса, нужен зал. Ну, в конце концов, нужно чтобы тебе деньги давали, а деньги тебе будут давать только когда у тебя коммерчески хорошие выстроенные спектакли, на которые идет публика. Это такой замкнутый круг. Хорошо быть Додиным? Наверное, да. Ну, он свою репутацию сколько завоевывал, сколько лет?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, он – великий режиссер. Великий!

К.ЛАРИНА: Ну и что? И поэтому ты не работаешь в репертуарном театре постоянно?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, я не знаю.

К.ЛАРИНА: Нет? Это принципиальное какое-то твое решение?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Почему? Я работаю сейчас в БДТ.

К.ЛАРИНА: На один спектакль играешь?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Я играю один спектакль, «Дон Карлос». И я с очень большим уважением отношусь к Тимуру Нодаровичу Чхеидзе, потому что это замечательный режиссер.

К.ЛАРИНА: И у Додина? А ты играешь Короля Лира у Додина?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, конечно.

К.ЛАРИНА: Шута играешь?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да-да.

К.ЛАРИНА: Но голым на сцену не выходит.

А.ДЕВОТЧЕНКО: М?

К.ЛАРИНА: Голым на сцену почему-то не выходит Девотченко.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Почему? Выходит.

К.ЛАРИНА: Нет, он там кое-что прикрывает.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, прикрывает котелком.

К.ЛАРИНА: (смеется) Да, то, что все остальные показывают совершенно безбоязненно. Вот кстати про голых – это отдельная тема. Обычно все любят разговаривать про мат, можно или нельзя на сцене. Но сегодня появилась новая тема по поводу обнаженной натуры. Я совершенно была потрясена, когда мы обсуждали здесь спектакль «Дачники» Жени Марчелли, который поставил в Калининграде. И там группа товарищей-коммунистов написала не больше, не меньше в прокуратуру, да еще самому Юрию Чайке.

А.ДЕВОТЧЕНКО: (смеется) Какая прелесть.

К.ЛАРИНА: Что оскорбление наших нравственных чувств, поскольку на сцене появляются совершенно обнаженные люди и имитируют половой акт. Мы так все смеялись, как ты, мы хохотали здесь, обсуждали, и Женя к нам приезжал, тоже мы с ним так посмеялись. Прошло время, и сегодня я читаю интервью его, и он там пишет, что его артистов вызывали в прокуратуру, где они давали показания по поводу подозрительных мизансцен, которые они выполняли на сцене. И следователь задавал им вопросы типа «Кто вас заставил раздеться на сцене? Кто вас заставил именно в такой позе находиться именно во время спектакля?» Вот что на это ответить?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Это ты серьезно говоришь?

К.ЛАРИНА: На полном серьезе, я тебе клянусь.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Боже мой.

К.ЛАРИНА: Ну? А ты говоришь. А ты говоришь «Трибуна». Что тут можно сделать? Мало того, что... Нет, козлов полно везде и всегда, и в зрительном зале и среди слушателей, и на митингах – это понятно. Но сам факт, что государственный институт берет к рассмотрению этот иск, и на полном серьезе начинает шить уголовное дело режиссеру.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, это бред полный.

К.ЛАРИНА: Это Калининград – самая, кстати, западная точка Российской Федерации. Вот поэтому и вопрос, почему же ты не послушался режиссера Додина, не убрал котелок?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Потому что, я объясняю...

К.ЛАРИНА: А он требовал, наверное.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет. Потому что это мощная метафора «голый человек на голой земле».

К.ЛАРИНА: Свобода абсолютная.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да. Поэтому все вот эти обнаженные тела имеют право на существование.

К.ЛАРИНА: В этом тоже есть своеобразный бунт, как тебе кажется, сегодня?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Конечно-конечно!

К.ЛАРИНА: Потому что по-разному тоже к этому люди относятся. Но меня, например, это не шокирует. Собственно говоря, как и мат. Как я выяснила, раньше думала, что шокирует меня мат на сцене. Кстати, первый со мной произошел случай на твоем спектакле. До этого я никогда не ходила на спектакли, где «матовые» слова, как мой сын говорит, произносят. А тут впервые услышала, и как-то меня это не шокировало. А потом уже попала в Новую драму, которую ты так не любишь, да?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, Новую драму я не очень люблю.

К.ЛАРИНА: Ты просто не знаешь, как ее готовить.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Как ее воспринимать и как к этому относиться.

К.ЛАРИНА: Да.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Потому что в самом названии «Новая драма» уже заключается какая-то такая провокационная такая новая драма. Вот такая! Это, конечно... Я вот видел спектакли Новой драмы под названием «Трусы» - не видела?

К.ЛАРИНА: Пряжко, да, Не видела. Не знаю. Представляю, что это такое.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Вот. И должен сказать, что я был, ну, не то, что в шоке, я просто не понимал, что происходит. Потому что там...

К.ЛАРИНА: Потому что там неприкрытая жизнь.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, там сюжет такой, связанный с тем, что девушка покупает трусы с каждой получки, развешивает их на балконе.

К.ЛАРИНА: Ну, это тоже метафорой можно назвать.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, может быть, да. И артисты, которые там играют в этом спектакле, они время от времени выходят на сцену и говорят «Пися-пися-пися-пися-пися-пися-пись», «Пуки-пуки-пуки-пуки-пуки-пуки-пук», «Труси-труси-труси-труси-труси-труси-трусь».

К.ЛАРИНА: Это Хлебников.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, не думаю.

К.ЛАРИНА: Не Хлебников. (смеется)

А.ДЕВОТЧЕНКО: Не думаю. Хотя, это, говорят, что это событие московского сезона.

К.ЛАРИНА: Безусловно, он хитом сезона остался. Ну, не то, чтобы московского, а хит сезона вот этого течения новодрамовского. Я не видела этого спектакля, но я видела другой спектакль по пьесе Павла Пряжко «Жизнь удалась», и мне он как раз очень понравился.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Вполне возможно. Давайте подождем лет 10-15.

К.ЛАРИНА: Если доживем.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да. Когда все пьесы Пряжко будут переведены на европейские языки и будут идти на всех театральных площадках Европы и мира.

К.ЛАРИНА: Ну, ты же тоже любишь современных авторов, и часто к ним обращаешься. Ну, в прозе.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, Ксения, современных...

К.ЛАРИНА: Ну, Лимонов, Кибиров, и все, пожалуй.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, Лимонов, Кибиров – 1993-го года выпуска спектакль.

К.ЛАРИНА: А так не любишь современных?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Кстати, тогда, когда произошла вся эта история трагическая в Москве.

К.ЛАРИНА: Октябрьские события, да?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, да. И когда, между прочим, в этой самой камерной филармонии Ленконцерта они очень испугались и не хотели выпускать этот спектакль.

К.ЛАРИНА: Тогда, пожалуй, впервые он и издан был Лимонов, первые его книжки только появлялись.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да-да-да.

К.ЛАРИНА: Ну что? Я еще помучаю немножечко Алексея Девотченко после выпуска новостей. А потом, может быть, и вам дам возможность помучить его. Напомню, смски можно присылать по номеру +7 985 970-45-45. И если что, телефон тоже можем попробовать включить 363-36-59. Новости пришли. Рано пришли, рано и начнут.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Ну что ж? Возвращаемся в программу. Я напомню, что сегодня в гостях у нас актер Алексей Девотченко, к которому уже много пришло вопросов и на наш сайт, и сейчас вижу, приходят вопросы на SMS, и чуть позже я к ним обращусь. Хочу сказать, что сам Алексей Девотченко не только исполняет чужие тексты талантливо, но и сам пишет. Можно я процитирую кое-что?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Можно.

К.ЛАРИНА: Послушай.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Это странно. (все смеются)

К.ЛАРИНА: Чего странного?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Для меня.

К.ЛАРИНА: «Нет уж, пусть все остается как было. Пусть по-прежнему звучит папин гимн под чудовищные звуки которого вели на расстрел и гнали в лагеря лучших наших соотечественников. Пусть по-прежнему горят дьявольские рубиновые звезды на Кремлевских башнях, пусть лежит главная мумия страны на главной ее площади, и так далее, и тому подобное. Главное – чтобы у вас, господа-подписанты ничего не менялось. Хотя, в том-то и дьявольщина, что вы обладаете удивительной способностью мимикрировать и принимать любые формы, а зачастую даже наполнять их требуемым властью содержанием при всех правительствах и режимах. Надо – Сталина восславим. Надо – над Брежневым похихикаем. Надо – пустим скупую мужскую слезу в связи с уходом любимого вождя, дорогого Владимира Владимировича, Красна солнышка – это в ваших плебейских генах. И ничего с этим не поделаешь: холопство – это наш национальный бич».

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да.

К.ЛАРИНА: Сам писал?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, сам писал.

К.ЛАРИНА: Ну, это же талантливо?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, я не знаю, талантливо – не талантливо.

К.ЛАРИНА: А исполнять это со сцены возможно?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, со сцены, конечно, это не надо исполнять. Но это, понимаешь, это было, вот, как ты говоришь.

К.ЛАРИНА: Это ответ Никите Михалкову, да, на его письмо?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да-да-да.

К.ЛАРИНА: От имени 60 тысяч.

А.ДЕВОТЧЕНКО: От имени всех творческих работников России поддержать Путина! на пятый срок! на десятый срок! и прочее. Это, конечно, возмутительно.

К.ЛАРИНА: Но ты пишешь очень хорошо. Это тебе легко дается или ты долго сидишь и мучаешься?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, я это написал на одном порыве. Я сел, и просто меня колотило всего.

К.ЛАРИНА: Ну, я не могу не спросить тогда, Леш, а с чего все это началось? Ты же не такой родился, мальчик был. Наверное, младенец-то был тихий? Как ты?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, здесь, может быть, был и тихий.

К.ЛАРИНА: Мальчик когда вообще увидел, как у Радищева, взглянул окрест себя? Когда это все произошло? Это что? Семья? Так тебя воспитывали? Когда, вообще такое случилось? Это же советский ребенок обычный.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Советский ребенок, да, конечно, безусловно. Но у меня, я очень хорошо, я очень люблю свою бабушку. Любил, потому что уже, к сожалению, ушла. И ее выгнали из консерватории в 1924-м году за дворянское происхождение, хотя, ей прочили блестящее пианистическое будущее.

К.ЛАРИНА: Она музыкант, да?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, да. И она была вынуждена потом преподавать в школе польский и немецкий языки, благо она их знала, естественно. У меня была разделена семья. Потому что в 1938 году расстреляли моего двоюродного дедушку, и отправили в город Семенов Горьковской области. И, конечно, у меня накопилось очень много негатива к этой советской власти.

К.ЛАРИНА: Ну, это же, наверное, скрывали в доме сначала, когда ты был маленький?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, скрывали, конечно. Но...

К.ЛАРИНА: Ну как? Невозможно было это обсуждать вслух? Ты же не мог в школу идти с такими мыслями?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, бабушка мне всегда рассказывала все, как на духу.

К.ЛАРИНА: А родители?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Родители? Ну, я не могу сказать, что они тоже очень тепло относились к советской власти и коммунистической партии. Но они как-то старались, конечно, микшировать, чтобы не дай Бог в школе, там, что-то я скажу, там, вякну. Но я и в школе вякал.

К.ЛАРИНА: Вякал уже?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Конечно, конечно!

К.ЛАРИНА: А пионерия, комсомол?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Пионерия и комсомол – конечно...

К.ЛАРИНА: Все это было?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, все это было. Но на эту тему бессмысленно вообще разговаривать.

К.ЛАРИНА: Я просто хочу понять, как вот такие люди вообще получаются? Потому что, безусловно, там у каждого свой путь, да? Но уже более-менее понятно, что все-таки в семье было, что рассказать друг другу о том, что было раньше. Но и все-таки, для этого нужна определенная смелость, для того, чтобы так вот, раз, и высказать все, что ты думаешь по этому поводу. Это же, все-таки, глухие года. Все-таки, давайте вспомним. В институт ты поступил в 1983-м. Ну, это же жуть жуткая.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Жуткая, конечно.

К.ЛАРИНА: Это же история марксизма-ленинизма, все же это мы проходили, история КПСС.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, конечно.

К.ЛАРИНА: Это все было.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, история КПСС со всеми вытекающими отсюда последствиями.

К.ЛАРИНА: Хотя, с другой стороны, можно предположить, что творческий вуз – он, конечно, намного демократичнее чем любой другой какой-нибудь биологический.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Безусловно, конечно, конечно. И хотя я был на дне открытых дверей в этом институте, когда поступал, и там был Горбачев Игорь Олегович и Кацман. И Горбачев говорил, что это «у нас идеологический вуз»! И Кацман орал: «Какой идеологический вуз?! Это у нас?! Замечательный творческий!» Вот. Поэтому они все так...

К.ЛАРИНА: А потом, когда в театр пришел? Ты после института сразу куда пришел?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Я пришел в ТЮЗ имени Брянцева. Я понял, что лет через 20 я стану таким же, как подавляющее большинство артистов этого театра, которым ничего не нужно, которые всем довольны. Это было ужасно. И, может быть, поэтому я стал, вот, делать моноспектакли.

К.ЛАРИНА: А там достаточно все было предсказуемо. Ведь твое будущее лежало у тебя в буквальном смысле на ладони, ты его видел.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Конечно, конечно! Это был наш цирк. Замечательный спектакль, кстати, Карагоцкого, с которым мне тоже удалось поработать, пока он был жив. Но, тем не менее, наш цирк – он уже был угроблен, угроблен просто.

К.ЛАРИНА: Ну, хорошо. А пойдем дальше. Дальше было уже перестроечное время. Вот в это время ты уже интересовался политикой, читал газеты?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Конечно, конечно! И я помню, что я был ярый такой, самый сторонник.

К.ЛАРИНА: На митинги уже ходил тогда?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Конечно! Ходил вот на митинги вот эти стотысячные на Дворцовой у нас, когда происходили. Конечно, ходил. Конечно! Потому что, как говорят, «перемен, мы ждем перемен». И мне было сколько там? 23 года, наверное. Конечно, я хотел этих перемен.

К.ЛАРИНА: А 1991-й год?

А.ДЕВОТЧЕНКО: 1991-й год я отмечал у нашего Мариинского дворца, когда, собственно, был путч и у вас. И у нас. К нам ехали товарищи слуги из луги. Конечно.

К.ЛАРИНА: То есть там ты тоже вместе с народом выходил на улицы?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, конечно, конечно, конечно.

К.ЛАРИНА: Ну, понятен, уже более-менее понятно. Мало чем отличается, допустим, от моего пути – естественно, все то же самое. А все-таки большинство людей, которые принимали участие очень искренне во всех этих событиях, особенно в перестроечное время, к сожалению, большинство, так вот смею думать, испытывает некое разочарование, да?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Разочарование, конечно.

К.ЛАРИНА: Вот неужели? Понятно, что в свое время не то представляли, когда выходили с триколорами в 1991-м году на улицы.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Конечно. Потому что это достаточно уже испохаблен и триколор. Ну, то, что сейчас происходит, это вот такая, как сказать, зачистка чекистская, такая власть. Вот они вернулись, вот они здесь все опять. Это ужасно.

К.ЛАРИНА: Но Путин-то ваш?

А.ДЕВОТЧЕНКО: В смысле?

К.ЛАРИНА: От вас пришел к нам.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, это не от нас зависит. Ксения, ну... (смеется)

К.ЛАРИНА: А ты его помнишь в те годы, когда он работал с Собчаком? Или ты тогда еще не знал?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, я помню. Что это была такая серая безликая личность, которая там сопровождала Собчака во всяких поездках и так далее. Но Собчак – это профессор, а Путин – это, извини меня, чекист, разведчик. Причем очень, на мой взгляд, такой, слабый.

К.ЛАРИНА: Ну, так видишь, какое доверие народа? Это же не случайно. Значит, какая-то сила, какая-то харизма в нем есть?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, видимо, какая-то есть харизма, но то, что происходит вот сейчас, и вот весь этот патриотизм и вся эта байда, когда Россия поднимается с колен. Ну, это же бред. Ни с каких колен она не поднимается.

К.ЛАРИНА: Дело в том, что, конечно же, мы ходим по кругу. И вот я сейчас тебя слушаю и думаю, да? Нам тогда казалось в 90-х годах, что стоит освободиться от власти Коммунистической партии, упразднить 6-ю статью Конституции, и тут-то будет нам всем счастье. Оказалось, дело-то не в названии партии, а в стиле руководства, в номенклатуре, которая – вот ее невозможно даже выкорчевать. И, наверное, если уж говорить всерьез о политике, наверное, там можно было в какой-то момент дойти до конца, то. что пытался сделать Борис Николаевич, целиком освободиться от этого и вообще не подпускать на километр их к властным должностям. Но, увы, этого сделано не было, и сегодня мы имеем то, что мы имеем.

А.ДЕВОТЧЕНКО: То, что имеем, да.

К.ЛАРИНА: Но самое главное-то не в этом тоже. А самое главное, мы все равно возвращаемся к публике, если говорить языком театральным, и к народу, если говорить языком высокого штиля, да? Народ, который ты агитируешь, с ним встречаешься. Все-таки, у тебя есть ответ на этот вопрос, почему он так легко продавливается? Почему он так легко прогибается? Почему человек русский, как я теперь понимаю, между несвободой и свободой все равно быстрее выберет несвободу? У тебя есть объяснение? Ты же, вот, Чаадаева наизусть цитируешь.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет. К сожалению, у меня нет объяснения. Но я думаю, что это, конечно, все зависит от пропаганды, которая ведется...

К.ЛАРИНА: По телевизору?

А.ДЕВОТЧЕНКО: По телевидению нашему, по первому, второму каналу. И это, конечно, ужасно. Вот это ужасно.

К.ЛАРИНА: А ты ездишь вообще по регионам? Иногда приезжаешь, там, с концертами?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, иногда приезжаю, да.

К.ЛАРИНА: Ну и что? Как там люди? Люди там нормальные?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Там работают первый и второй канал. Поэтому естественно они априори ненормальные. Потому что они зомбированы всей этой пропагандой.

К.ЛАРИНА: Кошмар. То есть выхода, получается, нет никакого.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну...

К.ЛАРИНА: Ну, так подожди, а почему ж тогда ходишь на митинги, зачем, если все бесполезно? Почему ты выступаешь на митинге?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Это не бесполезно.

К.ЛАРИНА: Вот.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, это не бесполезно. Потому что митинги – это, как сказать-то? Митинги – это возможность быть услышанным. Вообще, трибуна – это место, с которого ты можешь быть услышанным. И, скажем, то, что происходит в Петербурге, и при мудрой градостроительной политике Валентины Ивановны Матвиенко, которая не имеет никакого отношения к этому городу, которая невесть откуда свалилась вообще – это безумие. Понимаешь, Ксения? Это безумие! То, что происходит в Питере, это безумие! И об этом надо кричать, и об этом надо говорить. Потому что, извини меня, на Дворцовой площади – я уже забыл, когда я выходил на пустынную Дворцовую площадь и наслаждался классическим видом этого произведения. Потому что там все время что-то происходит. Залихватская, похабная – то ларьки, то катки, то еще что-нибудь. И что? Валентина Ивановна этого не знает?

К.ЛАРИНА: Ну как не знает?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Прекрасно знает!

К.ЛАРИНА: Ну, видишь, не все так реагируют. Ведь кто-то ее и поддерживает. Вот у меня тут на твоем месте сидел Михаил Сергеевич Боярский, и тот эфир я никогда не забуду, который кончился его классической фразой, что «Я никогда больше не приду на «Эхо Москвы».

А.ДЕВОТЧЕНКО: Я слышал.

К.ЛАРИНА: Хотя, я была честна с ним абсолютно, у меня не было даже и мысли посвятить этот эфир башне Газпрома, Да? Но он сам про это заговорил, и естественно, народ там... Вот, совсем другое отношение, совсем другое отношение. Вполне искреннее, наверное. Вполне. Или, вот, я специально тоже взяла с собой стишок, который тоже всех возмутил, Александра Кушнера «Критиковать легко»: «Пойди, в траншею влезь, взберись на вышку, еще инвесторов найди, устрой писателям домишко. И утром, встав в 8-м часу, красавица и молодчина, по-женски утерев слезу, встает на вахту Валентина». Все возмущены, а я сейчас прочитала, может быть, это ирония?

А.ДЕВОТЧЕНКО: А почему она «утерев слезу»?

К.ЛАРИНА: Может быть, это ирония?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Я не понимаю, почему она стирает слезу?

К.ЛАРИНА: От умиления, от счастья, что вот он мой город предо мной.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да.

К.ЛАРИНА: Ну что? Вопросы задаю? Что у нас тут есть интересного? Алексей Девотченко здесь в студии, напомню я, у нас остается совсем немного времени. Так. Про фильм о Гоголе просят рассказать. Кстати, я тоже про это не сказала – это одна из последних по времени работ Алексея, которую мы тоже тут в студии обсуждали. По-моему, очень интересная. Получилось, что ты сыграл самого Николая Васильевича Гоголя. «Завещание Гоголя», цикл Игоря Золотусского.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, я бы так не сказал, конечно. Да, это замечательный... Кстати, вот этот же режиссер Виктор Спиридонов, он сейчас будет делать телеверсию Саши Черного.

К.ЛАРИНА: На Культуре?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, на Культуре. И это будет не тупой перенос, не тупая копия.

К.ЛАРИНА: Специальная съемка, да?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Специальная съемка с внятно прописанным сценарием. А то, что по поводу Гоголя. Ну, мне было очень радостно впрыгнуть, попытаться впрыгнуть в огромное количество персонажей, и пунктирно. Это такая безответственная проба, как говорят.

К.ЛАРИНА: Ну, очень интересно получилось, тем более, что такой гоголевский персонаж. Это, конечно, был не Гоголь.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Спасибо. Конечно, это не Гоголь.

К.ЛАРИНА: Ценная работа была, безусловно, Хлестаков в Ревизоре у Валерия Фокина. Но, к сожалению, уже ты не работаешь в этом спектакле.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да.

К.ЛАРИНА: Очень жаль. Ну, это просто для того, чтобы наши слушатели поняли, что это не просто режиссер Фокин поставил. Это, насколько я помню, было сделано, просто один в один снято с Мейерхольдовского спектакля.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, это не один в один.

К.ЛАРИНА: То есть по партитуре го.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, по партитуре, там, скажем, Мейерхольда и Коренева, по сценическим текстам и так далее.

К.ЛАРИНА: Да-да-да, там записи на репетициях были, пытались каким-то образом реанимировать этот спектакль. Спрашивают, как ты выбираешь тексты для выступления на митингах. Вспоминают тут и Галича, и Бродского. Ты специально готовишь свои речи на Маршах несогласных?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, то, что мне приходит в голову, то я и готовлю.

К.ЛАРИНА: Ну, пишешь себе тексты какие-нибудь?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет.

К.ЛАРИНА: Нет?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет.

К.ЛАРИНА: И стихи тоже, которые приходят на память здесь и сейчас, или ты думаешь, что я прочту это и это?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, это, естественно, я думаю, что я прочту, там, Бродского или Галича. Естественно. Я об этом знаю заранее.

К.ЛАРИНА: Так, сейчас еще вопрос тебе задам, тоже тут интересные вопросы. Сейчас. А, вот здесь. Так: «Алексей – это нормальный здравомыслящий человек». «А вот как получаются безликие и ни о чем не думающие двуногие и что с этим надо делать?» - спрашивает Сергей из Петербурга. Воспитывать. (смеется)

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, наверное. Наверное, воспитывать. Я не знаю, что с этим делать.

К.ЛАРИНА: «Алексей Девотченко, на самом деле людей порядочных и смелых больше – не надо отчаиваться. Желаю вам удачи, здоровья», - Ереван пишет.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Спасибо.

К.ЛАРИНА: «Согласна с уважаемым гостем, что творчество – это трибуна, причем любое творчество. Вопрос только в том...»

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, конечно! Это априори всегда трибуна, всегда трибуна – творчество.

К.ЛАРИНА: Ну, слушай дальше, продолжение есть: «Вопрос только в том, что оно несет – разврат, наркотики или нравственность?»

А.ДЕВОТЧЕНКО: Что?

К.ЛАРИНА: Трибуна, с которой ты выступаешь. Она может нести и нравственность, и наркотики, и разврат – все зависит от выступающего.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, я не несу ни разврат, ни наркотики.

К.ЛАРИНА: Наркотики не несешь? (смеется)

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, ничего не несу.

К.ЛАРИНА: «Не дело всяких писак и артистов рассуждать о политике. Ваше дело – развлекать народ, вот и развлекайте. А если кто лезет, исполняет заказ».

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ой, замечательно. Да-да. Ну, это без комментариев.

К.ЛАРИНА: «А в армии Алексей в дедовщине участвовал?» - спрашивает Сергей.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, не участвовал, потому что я служил в армии в Киргизской ССР, и замечательная была у нас армия, и я постоянно находился на каком-то боевом дежурстве, ничего не соображая в технике связи, потому что я связист был как бы. И меня отправляли на боевое дежурство.

К.ЛАРИНА: То есть никаких столкновений, конфликтов не было?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет. Нет.

К.ЛАРИНА: Но это, считай, повезло.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Это повезло, очень повезло, конечно, безумно.

К.ЛАРИНА: А сегодня своего бы сына? Я не знаю, у тебя сын, дочь?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Сын.

К.ЛАРИНА: Да? Сколько лет?

А.ДЕВОТЧЕНКО: 11.

К.ЛАРИНА: То есть все впереди.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Все впереди, ну, хотел бы, чтобы этого не грозило.

К.ЛАРИНА: А почему? А родину защищать?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Какую родину?

К.ЛАРИНА: Вот, в которой мы живем.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, не надо защищать такую родину.

К.ЛАРИНА: Потому что, вот, у Юрия Шевчука другое мнение. Хотя, он тоже про это говорил, про современную армию, что вряд ли посоветовал отдавать своего сына, но его сын, действительно, служит. Это уж я не знаю, может быть, это принципиальное решение.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, я очень боюсь. Потому что у меня мальчик очень нежный. Ну, это просто я могу себе представить, что это будет.

К.ЛАРИНА: «Мучительный стыд за собственное бездействие после ваших выступлений. Но на марши выходить страшно. А какой реакции вы, Алексей, ждете от своего зрителя? Ольга, Петербург».

А.ДЕВОТЧЕНКО: Какой реакции? Ну, я уже говорил, какой реакции. Чтобы зритель ходил с мозгами, чтобы заставляло его задуматься то, что я говорю со сцены. Только так.

К.ЛАРИНА: А ты напрямую общаешься со зрителями? Вот какие-нибудь творческие вечера у тебя бывают?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет, нет.

К.ЛАРИНА: А как же ты узнаешь? Вот обратная связь – она же должна, все-таки, учитывая, что ты не просто артист, а человек, которому интересно, что про тебя думает зритель?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, Ксения, ну, я же в «живом журнале», я «вконтакте.ру». То есть, конечно, я узнаю все это.

К.ЛАРИНА: Расскажи немножечко о том, что сейчас будет в твоей жизни. А, кстати! А баллотироваться в депутаты ЗАКСа?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Боже упаси!

К.ЛАРИНА: Почему? Ну а для чего быть в числе лидеров движения такого политического, достаточно яркого и ярко оппозиционного, и не стремиться занять кресло в Заксобрании?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, ты же понимаешь, что это от Бога дается, вот такие вещи.

К.ЛАРИНА: Это уж точно не от Бога – вот тут я с тобой поспорю. От Бога дается тот талант, которым, допустим, обладает сидящий передо мной артист. А вот страсть к политическим действиям – она, все-таки, не от Бога.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Нет-нет, Никогда не буду я никуда баллотироваться, потому что это тоже, в общем-то, от Бога. Потому что политическая какая-то деятельность – человек должен быть одарен к этому. А так просто. Я могу так, ядом прыснуть – все.

К.ЛАРИНА: Кому ты доверяешь? Есть люди, которым ты доверяешь в политике? Ну, я понимаю, что Гарри Каспаров на первом месте.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Я очень доверяю Гарри Каспарову. Я, кстати, доверяю и Эдуарду Вениаминовичу Лимонову, очень доверяю. Да, вообще доверяю своей жене.

К.ЛАРИНА: Нет, подожди. Жена – понятно. Жена разделяет твои политические взгляды, я надеюсь?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Она, как сказать? Ну, не совсем. Но, конечно, она, так сказать, понимает и воспринимает адекватно все происходящее.

К.ЛАРИНА: Ну и последний, наверное, вопрос, который я тоже не могу тебе не задать. Мне его задавали, просили спросить, но я как-то... Ну ладно, короче. Андрей пишет тебе из Петербурга, опять же: «Как вы можете прокомментировать случай, когда артист государственного театра подчеркивает и выделяет свои гражданские позиции в обществе, участвует в митингах и демонстрациях и после некоторого времени его увольняют из театра?»

А.ДЕВОТЧЕНКО: Не совсем понял.

К.ЛАРИНА: Я так думаю, что это относится к ситуации, которая с тобой случилась. Поскольку когда Валерий Фокин заявил, что...

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ну, там была немножко другая ситуация.

К.ЛАРИНА: Вот скажи нам честно: это по политическим убеждениям тебя уволили из театра или нет? Ну, не уволили, раз расстался ты с Фокиным.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Ты знаешь, мне это очень сложно сказать, Ксения. Там был... Фокин мне очень многое прощал. Вообще, Фокин – он в моем случае, это замечательный такой добрый ангел, который мне очень помогал, очень прощал мне все мои загулы, все это. Но, вот, та ситуация с увольнением – она под большим вопросительным знаком была. Потому что там как раз вышел «Нью Таймс», где я разговаривал по поводу, ну, того, чтобы власть в стране принадлежит чекистам и так далее, и тому подобное. И я не знаю. Просто не знаю. Надо спросить у Валерия Владимировича.

К.ЛАРИНА: Спросим, хорошо. Ну, я надеюсь, что обязательно мы еще увидим Алексея в нашей студии. Я очень рада, что ты, все-таки, несмотря ни на что, ни на какие преграды и препоны до нас добрался, ужасно рада с тобой увидеться. Спасибо нашим слушателям за активность и за то, что так они, вот как-то я чувствовала эмоционально, ты на них очень сильно подействовал – это очень хорошо. Удачи тебе творческой, прежде всего, да? И очень хочется, чтобы ты все свои моноспектакли старые и новые показал здесь в Москве.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, конечно!

К.ЛАРИНА: Пожалуйста, покажи нам.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Вот я воспользуюсь случаем и проанонсирую, что со следующего сезона, с октября мы будем играть в театральном центре на Страстном.

К.ЛАРИНА: Все спектакли?

А.ДЕВОТЧЕНКО: Да, все спектакли.

К.ЛАРИНА: Ну, отлично. Я очень рада. Наконец-то мы все это посмотрим. Ну, и больших ролей. Ну, и, конечно же, хочется вместе выходить на улицы, что мы и будем делать, параллельно.

А.ДЕВОТЧЕНКО: Конечно! Конечно! А как же иначе?

К.ЛАРИНА: Спасибо, Леш. Алексей Девотченко – наш гость. Спасибо большое.