Театральные скандалы: зрители наказывают артистов? - Марина Райкина, Андрей Житинкин, Евгений Марчелли - Культурный шок - 2009-04-11
К. ЛАРИНА: Вы поняли, дорогие друзья, что у нас сегодня программа «Культурный шок» выходит в это время, в 10:09, а программа «Все на выход», которая рассказывает о мирных событиях культуры, безобидных, безвредных, она у нас пойдёт в 13 часов. Связано это с тем, что один из наших гостей, режиссёр Евгений Марчелли, который приехал в Москву на «Золотую маску», доброй утро, Женя.
Е. МАРЧЕЛЛИ: Доброе утро.
К. ЛАРИНА: Он сегодня отправляется в культпоход, по-другому это не назовёшь, на «Берег утопии» в Российский Академический молодёжный театр. Поэтому мы решили ради него программу сделать в 10. Хватит болтать!
М. РАЙКИНА: Ксюша…
К. ЛАРИНА: Я вас рассажу!
М. РАЙКИНА: А ты видишь, что делается? Он уплывает..
К. ЛАРИНА: Житинкин знает, что происходит.
А. ЖИТИНКИН: Это очень мощная энергетика! Доброе утро!
К. ЛАРИНА: Андрей Житинкин – режиссёр и Марина Райкина, которая борется с микрофоном.
М. РАЙКИНА: Он от меня убегает!
К. ЛАРИНА: Тема у нас сегодня такая – театральные скандалы, зрители против артистов. Я думаю, что многие знают, что на прошедшей неделе одним из самых главных топовых событий в Интернете, в блогах, был случай, произошедший на сцене ДК Ленсовета в Петербурге, когда «Записки сумасшедшего» представляли три арт-объекта. Олег Коровайчук, Рената Литвинова и Александр Баширов. Всё это кончилось грандиозным скандалом, поскольку зрители вступили в прямой контакт с артистами, с требованием покинуть сцену. «Уйдите отсюда, безобразие, прекратите! Верните наши деньги!»
На что Рената Литвинова, по свидетельствам очевидцев, крикнула со сцены: «А Вы, женщина в полосатом свитере, вообще бесплатно сюда пришли».
А. ЖИТИНКИН: А как она узнала, что бесплатно?
К. ЛАРИНА: Не знаю, может она сидела на бесплатном месте. Кончилось это тем, что, конечно же, толкучка случилась у касс, у администратора, люди стали требовать деньги, а деньги не малые – до 4 тысяч с половиной рублей стоили билеты на этот перформанс.
М. РАЙКИНА: На самые топовые, видимо, места.
К. ЛАРИНА: Это один случай. Второй случай сидит перед нами. Это Евгений Марчелли, который поставил на свою беду спектакль «Дачники» у себя в театре в Калининграде. И пришли на этот спектакль некие люди с чистыми помыслами, смотреть Горького. Потом увидели там голых артистов…
М. РАЙКИНА: А-а-а…
К. ЛАРИНА: …и стали кричать: «Уберите порнографию со сцены». Обратились с требованием вернуть билеты, а в итоге чуть ли не в суд обратились. Сейчас Евгений подробнее расскажет. Я могу процитировать одну из возмущённых зрительниц.
М. РАЙКИНА: Андрюш, мы сидим с уголовником…
К. ЛАРИНА: Да, да, да. Смотрите… «Посмотреть широко разрекламированный спектакль пришли ничего не подозревающие о его скандальном содержании родители с детьми, учителя с учениками, учащиеся местных техникумов и ПТУ. Однако, ещё до окончании первого акта, возмущённые увиденным родители, бросились уводить детей из зала, выкрикивая: «Порнография! Совсем стыд потеряли!» Перед глазами мелькали абсолютно голые актёры и актрисы, имитирующие половые акты и различные половые извращения». Это спектакль «Дачники», постановка Евгения Марчелли.
И последний в этом ряду случай, как-то всё скопилось, поэтому решили на эту тему поговорить всерьёз. В ТЮЗе Тверском то же самое случилось, аналогичный случай произошёл со спектаклем «Вий». Родители и дети, пришедшие на премьеру в театр, были шокированы, когда на сцене появилась полностью обнажённая панночка. Закрыв глаза своим детям, возмущённые папы и мамы бросились со своих мест к выходу, со скандалом покинули помещения. «Я чуть со стыда не сгорела, когда увидела на сцене совершенно голую женщину. Ведь в зале в основном были дети и подростки. В первом действии бурсак Хома Брут непрестанно пьёт горилку, а затем развлекается с юными, совершенно обнажёнными русалками. А уж когда на сцене появилась в чём мать родила панночка, у меня челюсть отвисла. Как же можно! Это же детский театр!»
На самом деле, ведь не просто уходят, хлопая и возмущаясь, хлопая креслами, я имею в виду. Они требуют деньги назад и действительно, насколько я знаю, там даже в прокуратуру у вас обратились, Жень?
Е. МАРЧЕЛЛИ: Обратились к Генеральному прокурору Чайке с предложением о возбуждении уголовного дела и преследовании меня.
К. ЛАРИНА: За что? За распространение порнографии?
Е. МАРЧЕЛЛИ: За распространение порнографии. Для меня это странно, потому что в спектакле на одну секунду мелькает обнажённое мужское тело, причём, это в большой группе людей.
К. ЛАРИНА: А там фотография, как-то очень крепко стоит на ногах, и держит впереди женщину, которая у него чуть-чуть вперёд наклонена.
Е. МАРЧЕЛЛИ: Не держит, она его закрывает. Она бросается его закрывать. Контекст всегда можно изменить, вырвав один какой-то момент. Это на одну секунду. Причём, нужно точно знать, куда смотреть, чтобы что-то пытаться увидеть. И больше нет ни мужчин, ни женщин обнажённых, о чём я уже теперь жалею. И второе, что идёт имитация…
М. РАЙКИНА: Срок увеличивает это, если Вы жалеете.
Е. МАРЧЕЛЛИ: Нет никаких половых актов в том виде, как это принято понимать по слову «порнография». Порнография – это реальное изображение, а это некая художественная попытка. Поскольку речь идёт о мужчине и женщине, это тоже часть их жизни.
К. ЛАРИНА: На самом деле, почему я решила на эту тему поговорить. Я хочу говорить не о ваших творческих замыслах, вы имеете право на всё, в искусстве можно всё. Вопрос – в мере таланта, про что это и для кого это. Я хотела поговорить о зрителях. Насколько это обосновано юридически и этически – требовать деньги за билет в том случае, если спектакль раздражает, не понравился, не соответствует моим эстетическим взглядам и вкусовым, и вообще, когда я полностью не согласна с постановкой, с извращениями по разным оценкам, надругательство над классикой, как угодно это можно назвать. От порнографии до не знаю чего. Насколько это вообще оправданное решение. Появилось это новое веяние – верните деньги за билет. Это раз.
Обращение в прокуратуру, подавать в суд, я знаю, что зрители, которые пришли на спектакль с Литвиновым, с Башировым и Коровайчуком, они на полном серьёзе подают в суд за то, что их обманули. Сравнивается это с таким напёрстничеством от искусства. У Андрея Житинкина спектакли пограничные всегда, не для всех, что называется, не каждый может принять и сказать: «Да, я люблю такой театр». Но если вы не совпадаете, Андрей, кто в этом виноват?
А. ЖИТИНКИН: Тут всё, конечно, дело, я думаю, я и хотел задать коллеге вопрос, в мотивации. Если это 100%-но замотивировано, если это концепт и если без этого невозможно, если спектакль, как произведение искусства, должен ломать некоторые каноны, потому что мы всё равно прорываемся в некоторые новые сферы сознания, эстетики, то тогда, я считаю, ни один прокурор, понимая специфику, не будет давать ход. Другое дело, когда возникает такая опасная вещь, как перформанс, да ещё датский, это было посвящено Гоголю, и в Петербурге эта история может трактоваться с двух сторон. Это не в чистом виде спектакль. Давайте говорить своими словами, это чёс, это актёры, которые собрали какую-то солянку, в первом отделении – музыкальное, во втором – драматическое.
И потом, они читали, оказывается, Гоголя, т.е. это не был спектакль. Надо, наверное, знать все подробности. Но я уже вижу, что это не спектакль в чистом виде. Поэтому зритель прав в чём? Он прав, если он имеет одну информацию, приходит на одно, а видит другое. Грубо говоря – он прав иногда. Вот я сейчас могу сказать стопроцентно, продюсеры хватаются за голову и в предынфарктном состоянии, если заявлены звёздные фамилии. И действительно, зритель, особенно в провинции, копит деньги, чтобы своих кумиров увидеть живьём, тех, кого они видят по телевизору.
И вдруг совершенно другие фамилии. Бывает всякое. Актёр жутко заболел. Дайте информацию! Тот, кто не хочет – не купит билет. Тот, кто скажет: «А я всё равно хочу увидеть этого, другого» - пойдёт. Поэтому продюсеры часто блефуют. Это беда продюсеров, а не актёров, актёры часто не виноваты. А зритель прав в том, что он должен иметь полную информацию.
К. ЛАРИНА: Кстати, когда Андрей выпускал свой знаменитый спектакль, одну из первых своих работ - «Игра в жмурики», там на афише было написано «В спектакле использована ненормативная лексика». Люди были предупреждены. Кто не принимает это вообще, как часть сценического образа, тот не идёт.
А. ЖИТИНКИН: Более того, я вам скажу, что это, к сожалению или к счастью, это не моё изобретение, потому что это предлагаемые обстоятельства пьесы. И это было по просьбе Министра культуры, я перед спектаклем, как режиссёр, перед каждым, это как некая работа, миссия, я выходил и говорил, что это наш парижский эмигрант, и что герои по-другому не разговаривают. Потому что это с точки зрения Станиславского, это правда, доведённая до абсолюта. И вы сейчас ещё раз сделать выбор, поскольку да, там написано «Дети до 18 лет». Но вы сейчас можете совершенно спокойно встать и уйти. То есть, они были стопроцентно готовы к этому лексическому эксперименту.
К. ЛАРИНА: Это был какой год?
А. ЖИТИНКИН: Это был 1993 год.
К. ЛАРИНА: А сегодня уже не пишут на афишах.
М. РАЙКИНА: Я хочу тебе сказать… Вот Андрюша «гур, гур» прекрасным голосом, закроешь глаза, ты посмотри, какой у него голос!
К. ЛАРИНА: Не отвлекайтесь, сейчас не об этом.
А. ЖИТИНКИН: Сейчас подумают, что у нас отношения.
М. РАЙКИНА: Я хочу сказать, что тема твоя чудесная. Но очень мало скандалов.
К. ЛАРИНА: Ты хочешь больше?
М. РАЙКИНА: Конечно. Я хочу больше И я объясню почему.
К. ЛАРИНА: У зрителя есть право высказаться?
М. РАЙКИНА: Абсолютно есть право. И эти случаи, например, Женин спектакль и случай с Литвиновой и Башировым, я бы вообще разделила, потому что я очень внимательно прочла, что в Интернете. Конечно, называется это «Сам я Пастернака не читал, но я его осуждаю».
К. ЛАРИНА: Кстати, я посмотрела видео. Андрей абсолютно прав, я не хотела этого произносить вслух.
М. РАЙКИНА: Это халтура. Вышли ребята. Меня что удивило, были бы это какие-то попсовики, отстойные люди… Всё-таки, Рената Литвинова – прекрасный, талантливый человек, очень взыскательная к себе. Ты помнишь, какая у неё была истерика перед премьерой «Вишнёвый сад», где публика неуважительно, публика, которая была приглашена на «Черешневый лес», премьера состоялась «Вишнёвого сада» в Художественном театре. И пришла публика – «Ну-ка, выйди, расскажи, как ты кривляешься». Она играла Раневскую, в этой трактовке играла замечательно. Как она переживала!
К. ЛАРИНА: Ну, мы сейчас про другое говорим.
М. РАЙКИНА: А здесь что с ней случилось? Если они вышли, и даже не срепетировали! Это было такое неуважение к публике! Почему на Западе вывешивается объявление «Предупреждаем людей с астмой, что используется дым». У нас никогда в жизни этого не делается. На моей практике было несколько случаев, когда люди закашливались и выходили. И они имеют стопроцентное право потребовать возвращения. Предупредите меня, я астматик. Предупредите меня, я ненавижу неформальную лексику. Я люблю Гоголя в чистом виде. Этот перформанс мы не обсуждаем. Это халтура. Ребята, вам стыдно должно быть.
К. ЛАРИНА: Зритель имеет право потребовать деньги обратно? Он заплатил 4 тысячи. Да даже 500 рублей!
М. РАЙКИНА: За халтуру – да.
К. ЛАРИНА: А кто определяет, халтура или нет? Ты сказала, написала в газете, что это халтура. А кто это юридически определит? Какие есть основания для администратора вернуть деньги за билет?
М. РАЙКИНА: Я не знаю юридической подоплёки. Я уверена, что зритель ничего не получит. Но есть совокупность мнений. Может возмущаться один зритель, но если сидит зал и возмущается – зал прав. Я не говорю про спектакль Жени, где мелькнуло.
К. ЛАРИНА: Но кто-то не выносит голого мужского тела, кому-то дурно.
М. РАЙКИНА: Спектакль Додина «Жизнь и судьба», там такое количество голых мужских тел!
К. ЛАРИНА: И «Король Лир».
М. РАЙКИНА: Одни мужские голые тела. Ну хорошо, мы будем сейчас говорить, что на Западе это сейчас модно.
А. ЖИТИНКИН: Абсолютно это тенденция. Но люди не халтурят. Если это халтура, то тогда надо возвращать деньги. Меня удивляет другое. Есть театральные вещи, есть эстрадные вещи. Почему публика не требует деньги… приходит и с радостью платит немалые деньги, и смотрит, как люди поют под фонограмму.
К. ЛАРИНА: Им нравится.
М. РАЙКИНА: Их надувают!
К. ЛАРИНА: Ну и что? Им этот обман приятен. Я думаю, а почему тогда не вернуть деньги после футбольного матча, если моя команда проиграла? Не оправдала моих надежд!
Е. МАРЧЕЛЛИ: Замечательная шутка. Но Марина Райкина права, что в цивилизованном мире отработан механизм.
М. РАЙКИНА: Взаимоотношений. Мы же партнёры. Я тебе плачу деньги.
Е. МАРЧЕЛЛИ: Совершенно верно.
М. РАЙКИНА: Дай мне качество!
А. ЖИТИНКИН: Там уже традиции. Скажем, до спектакля, если новый исполнитель, особенно в мюзиклах, до спектакля, они все с билетиками выстраиваются в фойе, или там нет фойе, просто стекло. Обязательно информация. Вот у нас сегодня дебютант, он сегодня будет играть эту роль. Даже по поводу маленькой роли, если играет другой актёр – обязательно вывешивается информация. Зритель даже и не знает этих фамилий, мало ли кто в какой-то маленькой роли, я понимаю, что если заменили Лайзу Минелли – это скандал. Но всё равно администрация подстраховывается потому, что там очень жёсткие юридические вещи. Если зритель не предупреждён, он имеет право действительно что-то потребовать.
К. ЛАРИНА: Я хочу тебе сказать пример из твоей жизни, Андрей. Моя мама на твой спектакль пыталась попасть три раза. Его всё время отменяли. И никто не предупреждал. Я имею в виду «Любовный круг». Три раза. И каждый раз объявляли, что сегодня другой спектакль, никакой информации нигде не было.
М. РАЙКИНА: Это претензии к администрации Малого театра.
К. ЛАРИНА: Там люди говорили, что третий раз приходят, и один и тот же спектакль. Причём, можно было билеты вернуть, но там другая ситуация. У нас сегодня очень многие люди пользуются Интернет-кассами. И те билеты, которые ты купил в Инетрнет-кассе, в кассе театра никто не возьмёт, потому что там другие деньги.
А. ЖИТИНКИН: Тут, действительно, ситуация….
К. ЛАРИНА: Ой, извините, я на «ты» к Андрею, он ко мне тоже на «ты», когда он говорит «вы», он имеет в виду многомиллионную аудиторию.
А. ЖИТИНКИН: Вы знаете, тут ситуация такая, конечно, тот, кто хочет именно только этого актёра, и человек, который поклонник, он дождётся и даже если пройдёт болезнь, он придёт. Право театра юридически сейчас, особенно в экономической ситуации кризиса, право театра заменить спектакль. Так же как право зрителя стопроцентное попросить и перенести на следующее число, ему забронируют, или если он не хочет потерять вечер – пойти сегодня, или, если он хочет, вернуть назад.
К. ЛАРИНА: Мы затоптали, заболтали, столичные штучки, не дают слова сказать Евгению.
Е. МАРЧЕЛЛИ: Я вообще думаю, что зритель имеет право получить деньги за билет назад. Даже посмотрев спектакль, и если он ему не понравился, пожалуйста, приди в кассу. Я бы ввёл это положение.
А. ЖИТИНКИН: Ох, опрометчиво! После спектакля….
Е. МАРЧЕЛЛИ: Ничего страшного. Я думаю, что надо себя очень не уважать, чтобы так, на халявку, пойти в театр. И в то же время, нужно себя уважать, чтобы посмотреть спектакль, даже который тебе не очень понравился. Ты имеешь право пойти и вернуть деньги. Я бы ввёл это положение в своём театре.
М. РАЙКИНА: И как, много идёт?
Е. МАРЧЕЛЛИ: Я пока не знаю. Мне только сейчас пришла в голову эта мысль.
К. ЛАРИНА: А часто у вас бывают столкновения со зрительской аудиторией, когда вы друг друга не понимаете?
Е. МАРЧЕЛЛИ: Бывают, но я думаю, что это и есть часть программы театра.
К. ЛАРИНА: Это ваши риски, да?
Е. МАРЧЕЛЛИ: Да.
К. ЛАРИНА: Ну и что делать?
Е. МАРЧЕЛЛИ: Ничего.
К. ЛАРИНА: Как объяснить, убедить его в том, что это спектакль хороший? Он говорит, что этот спектакль оскорбителен, какие сейчас формулы модные? Это спектакль оскорбляет русскую интеллигенцию.
Е. МАРЧЕЛЛИ: Я не думаю, что нужно убеждать.
К. ЛАРИНА: Как переубедить меня лично? Я готов подать в суд за оскорбление моей чести и моего достоинства.
Е. МАРЧЕЛЛИ: У Вас есть такое право.
К. ЛАРИНА: Кстати, между прочим, хорошая мысль.
М. РАЙКИНА: Вот что ты делаешь сейчас в эфир?
Е. МАРЧЕЛЛИ: Есть необходимость убеждать…
К. ЛАРИНА: Ну действительно! Подают же в суд на телепередачи. У нас ещё не так, но во всём мире выигрывают люди, телевизионные зрители подают в суд на какую-нибудь программу за оскорбление чести и достоинства, за нарушение моего морально-этического пространства, и выигрывают эти суды, и программы, кстати, запрещают.
М. РАЙКИНА: Знаешь, среди нас нет, к сожалению, юриста, который бы объяснил нам сейчас всем, как применительно в театре формула «деньги-товар-деньги», потому что так и получается – деньги, Женя делает товар, я покупаю, смотрю, и потом думаю, что-то у меня на ужин сегодня не хватает, пойду, верну деньги. Мне кажется, что это немножко ложная постановка вопроса. Уж действительно, театральные люди, и мы это очень хорошо знаем, как правило, не обманывают.
К. ЛАРИНА: А если не совпадает!
М. РАЙКИНА: Ну, слушай, ну не совпадают.
К. ЛАРИНА: Уходить?
М. РАЙКИНА: Не совпадает трактовка. Есть оскорбительные вещи, которые служат поводом для возвращения денег. Меня не предупредили. Это культура в обществе. Я действительно не выношу мат.
К. ЛАРИНА: Я тоже не выношу.
М. РАЙКИНА: Ну, предупредите меня. Я слышала от одного режиссёра, который поставил спектакль, где очень много неформальностей – «А не ходите в наш театр». Предупредите, и я не пойду. Тогда мы будем здороваться вежливо, уважать друг друга, мы будем ходить по разным коридорам, параллельным, не пересекающимся. А получается – гони мне деньги. Ах, тебе не понравилось? Так иди отсюда. Это разговор плебса до невозможности. Не ходите в театр, не смотрите кино. Надо требовать деньги за халтуру. Если артист говорит так, что в пятом ряду его не слышно, вот мне всегда нравится та публика, которая возьмёт и скажет: «Говорите громче!» Это уважение к моим деньгам, я их честно заработала.
А. ЖИТИНКИН: Маруся, а если сидит в первом ряду совершенно глухая бабушка, и говорит: «Говорите громче!»
М. РАЙКИНА: Нет, Андрюша, это крайность.
А. ЖИТИНКИН: Я пошутил.
К. ЛАРИНА: Ну, у нас же были выступления в общественности от православной до депутатской, давайте вспомним историю скандальную с «Детьми Розенталя», когда целый десант депутатов ГД, во главе с Еленой Драпеко высадился в Большом театре.
А. ЖИТИНКИН: Браво, Марина! Я могу сказать, что если вспомнить реплику Ксении о судах телевизионных на Западе, очень часто это пиар-компании.
К. ЛАРИНА: Серьёзно?
А. ЖИТИНКИН: У них мгновенно летят рейтинги наверх. Особенно если это касается шоу. Якобы случайно, вы помните знаменитый скандал, открылось на концерте, упала лямочка и обнажилась грудь. Это всё продумано. Вплоть до того, что продюсеры, даже актёры иногда не хотят и сопротивляются, они это делают умышленно, потому что потом у них кривая рейтинга ползёт вверх.
К. ЛАРИНА: Мы продолжим наш разговор после Новостей. Я надеюсь, что мы со зрителями поговорим, поскольку у нас в студии не только юристов нет, но и театральных зрителей.
М. РАЙКИНА: Почему? Я зритель!
К. ЛАРИНА: Какой ты там зритель!
М. РАЙКИНА: Профессиональный!
К. ЛАРИНА: И театральный деятель. Новости слушаем, потом продолжим.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Продолжаем нашу программу «Культурный шок». Сегодня мы говорим о театре и о зрителе. Хотим зрителю помочь. Мне хочется объяснить нашему зрителю, какие у него есть права для того, чтобы выразить своё возмущение представленным на сцене, если вам что-то не понравилось. Тут предлагают многие кидать помидоры и яйца, вернуться к старому, проверенному способу. У нас в студии режиссёры Андрей Житинкин и Евгений Марчелли, и моя коллега, журналист, обозреватель «МК» Марина Райкина.
Во-первых, хочу прочитать приятную телеграмму, которая пришла на нашу смс-ленту, приятную для Евгения. «Спектакль «Дачники» феерически. Передайте Марчелли огромное спасибо» - Светлана из Санкт-Петербурга.
Е. МАРЧЕЛЛИ: Спасибо.
К. ЛАРИНА: А воспоминаний много наши слушатели здесь накидали. «Мама моя сходила как-то на антрепризную «Двенадцатую ночь». Маму было жалко». Я ещё вспомнила спектакль, на который ходила моя приятельница. Пошла тоже на антрепризный спектакль. Там участвовала Агриппина Стеклова, которая… я не знаю, как это прилично объяснить, что она делала?
М. РАЙКИНА: А что она делала?
К. ЛАРИНА: Ну… когда женщина становится на колени перед мужчиной… что это?
М. РАЙКИНА: А-а-а… Она целовала его?
К. ЛАРИНА: Да, да. Именно как написано в доносе на Марчелли «имитируя половые акты», тут кое-что другое имитировала Стеклова. Это было, как моя приятельница рассказывала, действительно шок. Но при этом большим шоком был отец Агриппины Стекловой, присутствующий в зале, который кричал: «Браво!» Вот такие примеры. Я повторяю свой вопрос к слушателям. Мы обращаемся к вам, как к театральным зрителям. Были ли у вас случаи, когда вам хотелось выразить своё негодование, излить свой гнев в адрес представленного на сцене, и если да, то что вы можете себе позволить? Как с этим бороться? Как бороться с халтурой на сцене? Какие могут быть механизмы управления этим процессом?
Как можно бороться с тем, что вас не предупредили о том, что там будут вещи, которые вам эстетически неприятны и противоположны вашим взглядам? Как Марина упоминала ненормативную лексику или наличие голых тел. Это тоже может кого-то оскорбить, почему нет? Когда это сравнивают с кино или литературой, то вы меня извините! Кино – встал и ушёл, действительно, никто тебе не запретит это сделать. А тут же после этого тебе будут говорить, что ты некрасиво поступаешь, артисты на сцене, а ты встаёшь и уходишь во время спектакля, ты оскорбляешь живых артистов.
А литература – это вообще твой интимный выбор. Итак, напомню телефон прямого эфира 363-36-59. Вижу огромное количество звонков. Давайте начнём. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте! Эта ситуация уже была описана Марком Твеном, если вы помните. Те, кто не ставил Шекспира, ставил жирафа. И примерно такая ситуация.
К. ЛАРИНА: Я не очень поняла аналогию.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Так… Это очень простая… Пытались ставить Шекспира, денег не было, поставили «Жирафа», где выбегал мужик с голым задом. И закончилось очень просто в Америке. Поэтому я считаю, что тоже…
К. ЛАРИНА: А как в Америке закончилось, напомните?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Их линчевали в конце-концов.
К. ЛАРИНА: Артистов?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Да, артистов.
К. ЛАРИНА: То есть, Вы предлагаете, как у Сорокина в «Дне опричника» сечь интеллигенцию.
А. ЖИТИНКИН: Ну, Марк Твен – это сарказм, это, конечно, пародия, это мистификация литературная.
К. ЛАРИНА: Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Добрый день. Я хотел бы по поводу театров высказаться.
К. ЛАРИНА: Давайте, мы с удовольствием слушаем, Вы в прямом эфире.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Я не большой знаток театров, не часто посещаю их. Но в плане того, что вы говорите о ненормативной лексике, о голых телах, есть много видео-кассет, если я захочу посмотреть, я могу это посмотреть. Для меня театр – это что-то такое… Когда режиссёр и актёр показывает игру, понимание темы, то это интересно смотреть. Когда ты приходишь, слушаешь мат, который можно послушать в автобусе или подъезде, в принципе… Вот такое моё мнение по этому поводу.
К. ЛАРИНА: То есть, Вы на такие спектакли предпочитаете не ходить?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Мне нужна классика, которая учит умному, доброму. Или варианты с матом смотреть – это неинтересно.
К. ЛАРИНА: Понятно. Ещё давайте звонок. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло! Дело в том, что я из Ярославля, Антон. Я хочу поделиться своими впечатлениями от спектакля «Божьи коровки. Возвращаясь на землю». Тоже не было никакого анонса, что это будет. Мы с супругой пришли на высокое искусство, а получили наркоманов, алкоголиков, которые торгуют памятниками с соседнего кладбища, с соответствующей лексикой. Впечатление было такое, что при первых же словах этого спектакля захотелось выйти.
К. ЛАРИНА: И что вы сделали?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Мы досидели до конца, просто воспитанность не позволила выйти. Антракта не было. Вот таким образом получилось.
К. ЛАРИНА: Антон, скажите, пожалуйста. На Ваш взгляд, должны быть какие-то права у зрителя? Вот Вам неудобно вставать и уходить, неудобно, поскольку это каким-то образом оскорбит артистов. Но с другой стороны, разве то, что вы смотрели спектакль, это не оскорбляет Вас лично?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): В данном случае да, конечно. Меня оскорбило. Если бы я знал хотя бы тематику этого спектакля, то я бы на него не пошёл.
К. ЛАРИНА: И что делать зрителю? Потребовать что для начала? Потребовать краткую экспликацию режиссёрскую, перед тем, как покупать билет?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Я думаю, что хорошая мысль потребовать назад деньги, т.е. в передаче она неоднократно прозвучала. Это как-то стимулирует сам театр для того, чтобы не допустить такого убытка, анонсировать тематику спектакля.
К. ЛАРИНА: Давайте ещё один звонок, потом поговорим. Алло!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Добрый день. Это Волгоград беспокоит. Будьте любезны, я как-то сейчас слушаю мнения о ненормативной лексике, которая звучит со сцены. Для меня эталон театра – это театр у микрофона, который мы всегда воспринимали…
К. ЛАРИНА: Попробуй там… Представляете?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Непосредственно театр, в который мы ходили в Саратове, это ТЮЗ…
К. ЛАРИНА: Вот сейчас театр приближается к жизни.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Вы меня извините, когда жизнь, мы её видим на каждом перекрёстке. Когда приходишь в театр с семьёй просто отдохнуть, а не то хамство, которое звучит зачастую с экранов телевидения, и на тоже самое нарываешься в театре, извините, ребята, где искать культуру, где воспитывать детей?
К. ЛАРИНА: Вопрос к Вам. Как Вас зовут, простите?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Александр.
К. ЛАРИНА: Александр, дорогой…
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Мы пришли, а вот эти дяди, которые должны нести культуру в общество, нам преподносят то, что мы прячем от тебя, выключаем телевизор. Приходим в эту, может быть, ауру чистоты, а объясняют, что режиссёр это так воспринимает. Почему мы должны ребёнка воспитывать на мировоззрении режиссёра?
К. ЛАРИНА: Александр, скажите, пожалуйста, что делать зрителю в таком случае, когда он приходит на спектакль, и видит то, что ему не нравится?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Уважаемый себя зритель должен просто встать, и высказать своё отношение к тому, что творится на сцене. Культурно, мягко встать и уйти молча. Я сделал так, уважая именно семью.
К. ЛАРИНА: Спасибо Вам большое. Давайте пока остановимся.
А. ЖИТИНКИН: Да, но я бы сразу хотел внести некую реплику, потому что есть позиции зрителей. Это тоже сегодня надо учитывать, что вы должны меня обслуживать. Вот я хочу придти отдохнуть. Замечательная прозвучала фраза. И тут нет ничего страшного, потому что зритель должен иметь право на выбор.
М. РАЙКИНА: Он заплатил деньги, ты понимаешь?
А. ЖИТИНКИН: Кто-то хочет пойти на трагедию, кто-то… главное, чтобы он знал. Настоящий театр, театр, который стационарный, он имеет право на поиск, есть совершенно разные спектакли. Иногда зритель, кстати, приходит в зал, чтобы тоже испытать острые чувства. Ему не надо такого спектакля, где просто он будет спать и мухи дохнут. Такие тоже есть спектакли. Да, всё классически до последней ремарки. Спектакль идёт 4 часа, и когда скучно, зритель уползает в антракт ещё быстрее, чем со спектакля скандального. Вот есть у меня в Театре Сатиры спектакль «Распутник».
К. ЛАРИНА: Там абсолютно обнажённый Юрий Васильев.
А. ЖИТИНКИН: Но это в предлагаемых ситуацией пьесы. И те, кто знали, что Дени Дидро, они знали, что он позировал, это заложено в пьесе.
К. ЛАРИНА: Не было жалоб?
А. ЖИТИНКИН: Нет. Хома эректус. У нас прямо стоит…
М. РАЙКИНА: Просто у Васильева красивая фигура.
А. ЖИТИНКИН: Вот вы смеётесь, а между прочим, актёр специально ходил в солярий и худел, так готовился к встрече со зрителем, и зритель рад платить за эту фигуру деньги. Юрий Васильев, Народный артист.
М. РАЙКИНА: Рекламная пауза.
А. ЖИТИНКИН: Есть спектакль «Хомо эректус», там написано «Свинг». Некоторые зрители переспрашивают, тот, кто не знает, что такое свинг. Им объясняют. Он решает для себя. Короче, свобода выбора – это действительно важно. И нет ничего плохого, когда зритель хочет сегодня отвлечься. Вы посмотрите, как сегодня, в это сложное время, забиты залы на комедии. Билеты дорогущие. Зритель хочет отключиться. Прекрасно! Но он не имеет права, если он купил билет на комедию, встать и сказать: «Я хочу трагедию» или он пришёл на трагедию, встал и говорит: «Верните деньги, я хочу смеяться».
К. ЛАРИНА: А если это халтура?
А. ЖИТИНКИН: Это мгновенно, тут Марина Райкина права. Профессионалы и даже непрофессионалы видят мгновенно. Не приехали декорации, поменяли артистов, актёры не знают текст, актёры не общаются, а просто с бумажками ходят по сцене. Конечно, халтура.
М. РАЙКИНА: Пусть Женя скажет, он практик.
Е. МАРЧЕЛЛИ: Сложнее. Я не могу так однозначно сказать. Мне кажется, что тут прав и зритель, он имеет право выбора. Другое дело, если зритель настолько пугливый и ранимый человек, я бы посоветовал, прежде чем идти в условиях моего города, у нас два или три драматических театра, Калининград, выходит какая-то премьера. Она анонсируется. За мной идёт шлейф режиссёра-возмутителя, авангардиста. Вот выходит премьера именно этого режиссёра, вы же всё равно живёте все в одном городе. Если вы пугливы, застенчивы, вы сначала выслушайте мнение тех, кто увидит, не спешите идти сразу и вести маленьких детей на вечерние спектакли.
Вы выслушайте мнение тех, кто уже посмотрел, тех, кому вы доверяете, а потом сходите, если хочется.
К. ЛАРИНА: Всё равно своеобразный риск получается. Если я ничего не знаю о спектакле, я могу попасть.
Е. МАРЧЕЛЛИ: И это «могу попасть» заложено в моей природе. Ну какое же я буду иметь право требовать, если я сам рисковал?
М. РАЙКИНА: У меня такое соображение. Это из советских времён – дайте мне колбасы, дайте мне квартиру.
К. ЛАРИНА: Колбасу, если она не соответствует качеству, ты её возвращаешь. И требуешь деньги, тебе их возвращают.
М. РАЙКИНА: Я на колбасу смотрю, прежде чем купить. Мы живём в век новых технологий. И даже в городах везде есть Интернет. Если я покупаю билет, не будь таким ленивым, открой Интернет и посмотри, на что ты идёшь, прежде чем ты купишь этот билет. Посмотри, подходит тебе это, не подходит. Знаешь, нельзя играть в одни ворота в искусстве.
К. ЛАРИНА: То есть, почитать рецензии, понять, что происходит на сцене.
М. РАЙКИНА: Безусловно. А то сели, развлекайте, сделайте мне красиво. Не сделали красиво – пошли на фиг, дайте деньги. И ещё, никто не был никогда в Ла Скала? Как ведут себя замечательно там… Вот публика в Ла Скала, ты знаешь, что она может устроить? Наша публика может кипеть, кипеть её разум возмущённый, но чтобы встать, возмутиться халтурой – очень редко. Если в Ла Скала сидят люди с партитурами, истинные любители. Если нота не та, ведь там же зашикают! Затопчут!
К. ЛАРИНА: Зал как-то реагирует бурно?
М. РАЙКИНА: Безусловно. И конечно, это называется творческая работа. Я сижу с партитурой, я её знаю, я любитель музыки. Я заплатил, а опера, несмотря на кризис во всём мире – это единственное, где не упали билеты. Они по-прежнему держатся. Буржуазное искусство. Туда идёт знатоки. Это основной процент публики. И поди ты там схалтурь. А потом, помните, был такой случай, мало того, что это профессиональный контроль, и ещё существует социальная позиция. Кого из оперных певцов зашикали за его недостойное поведение? Вернее, позицию в политическом вопросе. Ему устроили обструкцию. Так ведёт себе публика в Ла Скала.
К. ЛАРИНА: Да, у нас публика нетребовательная, к сожалению. Нас так воспитали. Нас до сих пор так воспитывают. В том числе представители творческих цехов, которые говорят, что это некрасиво и неприлично. Мы на вас тратим жизнь, а вы нас тут оскорбляете. Мы в прошлый раз на похожую тему собирались.
А. ЖИТИНКИН: Да, и всё-таки, я бы остался на позиции эстетического взрыва в искусстве и провокация оправданная нужны. Сейчас вспомнили оперный театр, или даже, вы помните, у меня был спектакль «Нежинский», так вот Дягилев, который взорвал в своё время весь балетный и оперный мир, знаменитые «Русские сезоны», они начинались с диких скандалов. Там люди дрались, когда Нежинский появился в послеполуденном отдыхе в оранжевом трико, все были в обмороке. И там одна половина зала не принимала, а вторая кричала, что это гениально.
И началась просто потасовка. Но вы знаете, что самое смешное? Что Дягилев в ложе, закрыв шторку, сидел счастливый, потому что потом на много лет вперёд невозможно было достать билеты на «Русские сезоны», потому что это был его пиар. И поскольку это было настолько неожиданно, ново и шокировало эстетически, это осталось в истории. Сейчас целое направление балета, абсолютно другое. Всё вышло оттуда. Он прорвался в новую эстетическую зону. Конечно, зритель может чего-то не принимать. Может принимать. Но он был неравнодушный. Это было самое главное.
К. ЛАРИНА: Ты говоришь о гении. Есть разница. Как простому зрителю отличить авторский замысел, какую-то версию творческую от халтуры, от пустышки?
А. ЖИТИНКИН: Как ни странно – количество затрат. Дорогой, яркий, с костюмами, с декорациями спектакль, это всегда очень видно. Если это замысел, если это оправданно, мы сегодня вспоминали Додина. Там Боровский в «Лире», вы помните, сколько придумано и насколько оправдано, что актёры появляются обнажёнными, сцена «Буря», они все идут.
К. ЛАРИНА: Меня это тоже не шокировало.
А. ЖИТИНКИН: Это заявлено в Шекспире. Весь европейский театр, немецкий театр, вот Марина не даст соврать.
М. РАЙКИНА: Немцы обожают снять штаны.
А. ЖИТИНКИН: Нет спектакля без каких-то откровенных вещей. Но я могу сказать, что очень многие сознательно это делают. И это тоже определённого рода культура, когда это красиво. Хуже, если ребёнок увидит это где-нибудь в подворотне. Вы что думаете, он не узнает, что такое эротическая сцена? Да узнает!
М. РАЙКИНА: А Интернет!
А. ЖИТИНКИН: Интернет весь забит, очень часто он выступает, как помойка. Очень часто важно выбрать. И театр в данном случае должен нести эти критерии.
К. ЛАРИНА: Ну, понимаете, Интернет и подворотня – это, всё-таки, не является нормой. И мы это все прекрасно понимаем. И ребёнок тоже прекрасно понимает, что то, что он видит в подворотне или может найти в Интернете, слава богу…. Хотя, по телевизору всё это тоже показывают… Но мне кажется, что в театре нужно быть осторожными с такими вещами и действительно, ближе к финалу, стоит сказать лишний раз, призвать и ваших коллег, максимальную информацию о спектакле предоставлять для рекламных проспектов, для афиш, потому что на самом деле я просто всего не читаю, здесь очень хорошие примеры приводят слушатели, не только глупые и смешные.
Например: «Последние гастроли театра Калягина в Киев организовывала компания, которая распространяет билеты методом прозвона клиентов. Естественно, о том, что в «Короле» звучит ненормативная лексика, никому сказано не было. Из-за чего только около меня сидело двое родителей с детьми от 8 до 10 лет. Сомневаюсь, что они получили удовольствие от в целом отличной работы. Мне кажется, что о таких вещах, как ненормативная лексика и сильный эротический акцент, надо писать на афише».
М. РАЙКИНА: Абсолютно согласна.
Е. МАРЧЕЛЛИ: Согласен.
А. ЖИТИНКИН: И я принимаю реплику о внутренней, не внешней, самоцензуре художника, когда он для себя совершенно точно определяет, что возможно, что не возможно. Потому что ответственность сейчас в наше нервное время, вы посмотрите, сколько стало зрителей просто не очень здоровых в театре, это отдельная тема, не буду углубляться, не хватит и часа. Весеннее обострение. И бывает осеннее. Сейчас надо всем быть, и зрителям, и художникам, толерантными. Умоляю!
К. ЛАРИНА: «Не так давно попала на спектакль «Фи» в театр на Юго-Западе. Жуткий, бесконечный мат, имитация полового акта. Кошмар! Я бы не задумываясь ушла. Но там так просто не выбраться, очень маленький зал, сидят плотно, пройти не получается. Тогда нужно было всем встать. Я на полном серьёзе раздумывала, не перепрыгнуть ли мне через два передних ряда и таким образом спасти свой мозг и себя. Но всё-таки, не решилась».
М. РАЙКИНА: Напрасно.
К. ЛАРИНА: Советские люди, воспитанные.
М. РАЙКИНА: Очень воспитанные. Ведь правда, я хочу знать, когда кончилась эта практика, когда можно было спокойно придти в театр с помидорами?
К. ЛАРИНА: Теперь про Калининград. В Калининграде публика взбунтовалась против порно-версии, про историю с Евгением Марчелли. Пишет, видимо, Ваш зритель. «Это какой-то вздор. Если бы Марчелли увидели первый раз, кто-то бы и взбунтовался. Он давно ставит, все знают его штучки. И 90% тех, кто пришёл, именно этого и хотели. Я был не в восторге, потому что даже для него это был перебор. Но знакомая пожилая учительница литературы восхищалась, вместе со своими учениками, как это здорово сделано было».
М. РАЙКИНА: Молодец учительница.
К. ЛАРИНА: «Мнения маразматиков из Православного Центра, которые, как раз, типа взбунтовались, вообще малоинтересно. Они в театр и пришли только ради этого. Они туда не ходят».
М. РАЙКИНА: А у Марчелли был прекрасный спектакль «Опасные связи».
Е. МАРЧЕЛЛИ: Это не мой.
М. РАЙКИНА: Нет? А чей это был спектакль?
А. ЖИТИНКИН: Кстати, когда заговорили о Православном Центре, тут тоже очень опасно. Когда подключают к театру идеологию, это кардинально неверно. И когда начинаются политические протесты, акции – это тоже неверно. Театр мог говорить о каких-то скрытых вещах. Но он родился на площади, и он всю жизнь был самым демократичным видом искусства. И есть такие спектакли, мы об этом почему-то не сказали, где заложено в природе спектакля спровоцировать зрителя на диалог. Такие тоже есть. И вы знаете, актёры очень многие обожают.
Есть площадной театр, когда надо войти в контакт со зрителем. И на площади зритель имеет право взять и помидор, и оценить игру актёров вживую. Но большинство наших зрителей, у нас такая ментальность, консервативная, стеснительный. Он хочет придти в театр с бархатными креслами, с буфетом.
К. ЛАРИНА: Наш зритель не очень любит, когда его сажают на сцену, он себя чувствует плохо, некомфортно.
М. РАЙКИНА: Мне кажется…
К. ЛАРИНА: Не любит, когда его вовлекают в действие, не любит.
М. РАЙКИНА: Не только зритель. Театр не идёт на контакт со зрителем. Меня удивляет, почему нет послепремьерных обсуждений? Отыграли спектакль, артисты и режиссёры ждут рецензий. А ты знаешь, Ксюша, сама, как театральный человек, что очень часто это субъективное мнение. Зрители, потратьте полчаса на театр, обсудите.
К. ЛАРИНА: Кстати, такие вещи бывали в РАМТе.
М. РАЙКИНА: В РАМТе бывали.
А. ЖИТИНКИН: В «Современнике».
М. РАЙКИНА: К сожалению, сейчас мало.
К. ЛАРИНА: В Европе это принято, да?
М. РАЙКИНА: Это очень принято.
К. ЛАРИНА: Тогда бы, может не было бы такой реакции, если бы Евгений Марчелли встретился после спектакля со своими зрителями и говорил об этом, может не было бы такой реакции.
Е. МАРЧЕЛЛИ: Совершенно верно. Но это определённая культура, уже сложившаяся годами, потому что, вы заметили, в Европе никогда не закроются кафе и буфет после спектакля, и зрители могут остаться, выпить чашечку кофе и обсудить. У нас почему-то всё быстро захлопывается, гасится свет.
К. ЛАРИНА: Гардеробщицы выходят. Значит, всё-таки, призываем мы зрителей, перед тем, как отправиться в театр…
М. РАЙКИНА: …купить помидоры.
К. ЛАРИНА: И помидоры, и цветы, а там уже решить, что достанется вашим кумирам. И всё-таки, максимальную информацию какую-то получить о спектакле.
А. ЖИТИНКИН: Не будьте равнодушными, поинтересуйтесь.
К. ЛАРИНА: Это всё коты в мешке, эти творцы, дорогие друзья. Я, когда иду на Житинкина, я же знаю, на что иду. А есть люди, которые не подготовлены. Для них, конечно, это шок. И ещё. Мне интересно проследить за каким-то процессом судебным, чем он кончится. Не знаю, может быть у Евгения Марчелли чем-то закончится? В прокуратуру написали, может Юрий Чайка займётся вашим творчеством. Главное – чтобы никакой не было цензуры. Я надеюсь, что тут зрители поддержат нас. Чтобы не было никаких сверху указаний. Давайте снизу! Боритесь с халтурой, с пошлостью, с бесталанностью. Боритесь. Вы имеете на это права.
М. РАЙКИНА: Или вступайте в диалог.
К. ЛАРИНА: Да. Прямо во время спектакля.
М. РАЙКИНА: Нет, лучше после.
К. ЛАРИНА: Спасибо вам большое. Евгений Марчелли, Андрей Житинкин, Марина Райкина. У Андрея Житинкина скоро премьера.
А. ЖИТИНКИН: Да, 26-29 апреля в Театре Сатиры «Идеальное убийство».
К. ЛАРИНА: Там всё нормально?
А. ЖИТИНКИН: Абсолютно.
К. ЛАРИНА: Можно для семейного просмотра?
А. ЖИТИНКИН: Это комедия. Иронический детектив.
М. РАЙКИНА: Голые будут?
А. ЖИТИНКИН: Это комедия!