Кто заказывает культуру - народ или государство? - Даниил Дондурей, Юрий Грымов, Кирилл Серебренников - Культурный шок - 2008-11-22

КСЕНИЯ ЛАРИНА: 14 часов 10 минут. Добрый день еще раз. У микрофона вновь Ксения Ларина. У нас начинается программа "Культурный шок". У нас сегодня просто замечательные гости. Я вообще могу выйти покурить в течение этих 50 минут. Здесь люди без меня будут разговаривать. Мы сегодня говорим: какой должна быть культурная политика государства российского. Я бы так это сформулировала более обще. Поскольку у нас такой красивый заголовок: кто заказывает культуру – народ или государство? Это любимая тема нашего гостя Даниила Борисовича Дондурея, культуролога, социолога, главного редактора журнала "Искусство кино". Ему я говорю: добрый день, здравствуйте.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Здесь же в студии режиссер Кирилл Серебренников, театральный и кино режиссер, добрый день, Кирилл, здравствуйте.

КИРИЛЛ СЕРЕБРЕННИКОВ: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: И здесь же в студии опять же и театральный и кинорежиссер Юрий Грымов, Юра, добрый день.

ЮРИЙ ГРЫМОВ: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Нашим слушателям напомню номер телефона 363-36-59. На всякий случай, ничего не обещаю, потом на меня не ругайтесь, что я не включала телефон, потому что времени жалко. И смс, конечно же, в вашем распоряжении, можете присылать +7 985-970-45-45. Итак, во-первых, давайте, в терминах разберемся, чтобы было понятно, что когда мы говорим о культуре, все-таки здесь важно говорить не просто о наборе каких-то художественных произведений, а говорим о системе ценностей, которые формируются в обществе. Или общество само себе их формирует, как сегодня это происходит, или с помощью старших товарищей, как это было при советской власти. Третьего пути я пока не знаю, но, судя по всему, третий путь знает Даниил Дондурей. Поскольку каждая его статья, посвященная, так или иначе, культурного пространству нашей страны, она всегда вопиет, что на фоне уверений и заверений в политической стабильности, в экономической стабильности, в каком-то развитии новых технологий и прочего, прочего, мы как-то… Мы, те, кто перед нами выступают, совершенно забывают о пространстве культурном. Опять же понимая под этим не художественные произведения. Не заказные спектакли, заказные фильмы, или заказные книжки. Нет, наверное, здесь речь идет действительно именно о том, что происходит в головах у людей, скажу я совсем просто. Давайте сегодня попробуем придумать рецепты для нашей страны. И все-таки решить, должно ли государство этим заниматься, или действительно это дело исключительно художников. Допустим, фильм Юрия Грымова "Чужие", который сейчас в прокат вышел, так у него есть в начале гриф "При поддержке федерального агентства…" По чему?

Ю. ГРЫМОВ: По культуре и кинематографии.

К. ЛАРИНА: Т.е. это там все-таки есть и бюджетные деньги, так я понимаю.

Ю. ГРЫМОВ: Ну, как, наверное, у 70%.

К. ЛАРИНА: А у Кирилла Серебрянникова в "Юрьевом дне" есть гриф при поддержке министерства.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Целиком снят на государственные деньги. За небольшими добавками денег инвесторов.

К. ЛАРИНА: Вот посмотрите. С одной стороны "Юрьев день", с другой стороны "Чужие". Посредине Дондурей.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: В принципе мы можем выйти с Юрием, а Дондурей все расскажет.

Ю. ГРЫМОВ: Он сам с собой, кстати, неплохо общается. Я знаю. Все расскажет.

К. ЛАРИНА: (Смех). Для меня это, кстати, очень важный состав команды, поскольку абсолютно две противоположности, абсолютно два разных взгляда на мир и на человека. Взгляд Кирилла Серебрянникова и взгляд Юрия Грымова. Пожалуйста, Даниил Борисович.

Д. ДОНДУРЕЙ: Действительно сегодня без государственной поддержки, ну, в кинематографе особенно, да, и в театре, да и во всех других видах художественной культуры…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Я бы сказал так: в театре особенно, а в кинематографе в частности. Потому что…

Д. ДОНДУРЕЙ: В кинематографе – к сожалению.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, потому что кинематограф – сам это вообще бизнес. Он в принципе может и кормить, а театр точно не может.

Д. ДОНДУРЕЙ: Поэтому объемы государственной поддержки начнем, тут очень важно не запутаться в терминах. Потому что все эти годы была государственная поддержка. А вот в последнюю осень стали обсуждать государственный заказ. Это совершено другие задачи, другие цели, и про это мы, наверное, поговорим. Итак, порядка 85%. Ну, может быть, не 5, но около 80% фильмов, которые у нас снимаются, это фильмы при господдержке. Не снимаются, правда, при господдержке фильмы, собирающие большие деньги. Поскольку за ними стоят телеканалы. И сегодня принцип один, либо телеканалы делают блокбастеры, поскольку у них есть деньги и на продвижение, это важнейшее условие, чего 15 лет не было. Нужно еще вложить 8-10 миллионов долларов, что никто не может, кроме телеканалов, и поэтому за каждым чемпионом вот "Ирония судьбы" продолжения, до "Адмирала", "Самого лучшего фильма", или "Мы из будущего". За всеми этими четырьмя картинами, абсолютными лидерами этого года стоят большие телеканалы, у которых гигантские пиар возможности. Там нет государственных денег, там деньги рынка, каналов, холдингов и т.д. Во всем остальном объеме – это, конечно, государственное участие. Бывали редкие случаи, когда без государства. Не было денег государства, например, у фильма "Возвращение" Андрея Звягинцева, ну, это дешевый фильм. Кстати, за ним тоже стоял телеканал.

Ю. ГРЫМОВ: Лучше, наверное, недорогой.

К. ЛАРИНА: Да, недорогой.

Ю. ГРЫМОВ: Действительно за ним стоял канал Рен-ТВ.

К. ЛАРИНА: Продюсерская компания Дмитрия Лесневского.

Д. ДОНДУРЕЙ: Поэтому мы можем сказать, что три группы. Либо в первую очередь государство, либо большие каналы любо – инвесторы чайники. У которых есть какие-то свои собственные интересы небольшие. Или их обманут удачно или кого-то снять надо в эпизоде и т.д. Но серьезно – вот это только две силы.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, но Вы сказали замечательную вещь, что огромная, принципиальная разница в двух словах – поддержка, которая по идее должна оказываться всем без исключения. И заказ, которому надо соответствовать.

Ю. ГРЫМОВ: Ну, на самом деле – поддержка – я бы заменил на такую формулировку, как грант. Т.е. это на самом деле даже иногда 50% не составляет от картины, или того бывает меньше. Т.е. тоже это надо понимать, что это никогда не весь бюджет. Это 50 или даже 30%. А дальше режиссер или продюсер должен искать…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, ищут коммерческие деньги, или опять-таки приходят на те же каналы и т.д.

Д. ДОНДУРЕЙ: Это очень важное. Просто без этого российский кинематограф сегодня без этого обойтись не может. Потому что у нас еще нет 3000 залов новых, которые необходимы…

Ю. ГРЫМОВ: Здесь я поспорю. Дайте мне потом слово.

Д. ДОНДУРЕЙ: Для возврата денег серьезного. Именно телеканалы, печатая по 1100 копий из 1600, которые были, они обеспечивают такую тотальность, при которой приходит девушка с юношей, и они в этом зале видят "Адмирал", и в том зале "Адмирал", ну, и еще где-то мультик.

Ю. ГРЫМОВ: Но с другой стороны все успехи, которые есть современного кинематографа, фестивальные, они все возможны стали при той политике, которая была последние несколько лет.

Д. ДОНДУРЕЙ: Безусловно.

Ю. ГРЫМОВ: Всех поддерживали, давали кому-то больше, кому-то меньше, но давали.

Д. ДОНДУРЕЙ: Но здесь есть проблем, о которой обычно режиссеры не говорят.

Ю. ГРЫМОВ: Какая такая проблема, о которой режиссеры не говорят*

Д. ДОНДУРЕЙ: О которой режиссеры, если и говорят, то, скорее, кулуарно. Или в пафосном таком. Это очень сложные процессы, идущие со зрительскими аудиториями, кроме залов, кроме их важных партнеров продюсеров, коими часто они сами являются по сложности российской кино жизни. Есть еще проблема зрителей. Зрителей обычно 3-4 типа. Это зрители вот этих блокбастеров в основном, связанные все-таки с подростками и с молодыми.

К. ЛАРИНА: Основная аудитория кинотеатров.

Д. ДОНДУРЕЙ: Основная аудитория кинотеатров, воспитанная американском кино за последние 15 лет, с тех пор, как его разрешили. И здесь один из лучших в мире репертуаров, который есть, например, в городах миллионерах, и в Москве и в Петербурге. Второе – это зрительская аудитория мэйнстрима, которая умирает на наших глазах. И это очень опасная вещь. Т.е. для нормального кино, за которым не стоит 10 миллионов на продвижение, просто таких денег нет. А просто хорошее, качественное кино. Третья – это больше всего и быстрее всего умирает аудитория качественного кино. Фестивального, так называемого, артхаусного. У нас проваливаются все чемпионы любых фестивалей, которые получают что бы то ни было. Здесь в 14миллионном городе, который считается одним из самых образованных в мире. Вы знаете, мы на первом месте по количеству студентов, людей с высшим образованием и прочим внешним характеристикам. Нет людей, способных получить удовольствие от лауреатов Золотой пальмовой ветви, Золотых львов и прочих золотых медведей. Это уменьшается. Ну, и остается немножко критиков на 2-3 сеанса, и блокбастерная аудитория. Вот это вся сердцевина, которая и дает заказ через деньги, через билеты. Каким-то образом настраивает продюсеров принимать правильные решения, она исчезает, скукошивается, трансформируется, и про это ни у кого не болит голова.

К. ЛАРИНА: Так подождите, аудитория, которая сегодня основная кинотеаторная, она же давно уже сформировалась. Тинэйджеры они 10 лет назад были основной аудиторий.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Те были другие тинэйджеры, была другая страна.

К. ЛАРИНА: Ну, в том-то и дело, тинэйджеры, они же выросли, они же вырастают…

Ю. ГРЫМОВ: На чем они вырастают? Вы не забывайте. Вот сейчас запомнили, рассказали про 3000 залов. Я естественно за такое количество залов. Но Вы знаете, что будет на них идти? Те же блокбастеры. Поверьте….

Д. ДОНДУРЕЙ: Это другая, правда, проблема, но очень важная.

Ю. ГРЫМОВ: Значит, смотрите, 1200 залов, говорят, ну, давайте, все просят, сделаем еще 1000 или еще 2000, как по расчету. Но поверьте, там так же не найдутся залов для фильмов, о которых Вы только что говорили ниже. Будут опять идти смешные фильмы, идти пакетные размещения. И на самом деле, когда вот сейчас Вы говорите, что аудитория стала другой, она размылась, стала некачественной, но в этом еще есть и небольшой и Ваш грех.

Д. ДОНДУРЕЙ: Ну, наверное. Он наш общий, я бы сказал.

Ю. ГРЫМОВ: Нет, я скажу какой.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Включая Ксению Ларину.

Ю. ГРЫМОВ: Если Вы помните, заседание Совета Федерации по культуре, вы были один из тех сторонников, которые говорил, что не нужно делать квоты на национальное кино. А я говорю до сих пор, что крайне необходимо ввести квоты на национальное кино. Я хочу объяснить слушателям, что это такое. В каждой стране мира Франции, Италия, Япония, Китай, ну, все, что угодно, существуют некие нормативы, где в кинотеатрах должны показаны в определенном проценте национальные фильмы – свои. Если в Германии строят 10 залов мультиплекс, один зал показывает национальные фильмы.

К. ЛАРИНА: Юра, у нас такое количество своего дерма, что это не спасет.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: По-моему, все эти квоты давно выполняются. У нас везде идет фильм "Адмирал".

К. ЛАРИНА: Такое абсолютно гламурное, абсолютно американизированное кино.

Ю. ГРЫМОВ: Дайте договорить. Смотрите, Объясню почему. Потому что сегодня зритель, это прокатчик – зритель заказывает музыку. Он все равно будет смотреть попу на экране.

К. ЛАРИНА: Да, да.

Ю. ГРЫМОВ: К сожалению, попу на экране. Когда имея такой закон, тот же Соловьев, который снял "Анну Каренину", не может встать в прокат. Я сам лично слышал. Вы помните этот разговор. Это нормально? Это не нормально, что г-н Соловьев, уважаемый мной и, надеюсь, людьми, которые здесь сидят, не может поставить. Но когда мы говорим: да мы сами прорвемся. Не прорвемся мы сами. Потому что мы будем смотреть проамериканское… Не надо только пугаться слова "проамериканское", я имею в виду эстетическое…

К. ЛАРИНА: Ну, по американскому клише снятое.

Ю. ГРЫМОВ: По отношению. Да, прекрасные детские мультики, по какое количество насилия. И целое поколение в России выросло без национального детского мультфильма или фильма, к сожалению. Поэтому я за квоты. Не то, что отбирать. Но должно быть процентное соотношение. И чтобы каждый художник имел право встать. Потому что, что такое пакетное размещение? Г-н Дондурей просто не знает, что такое пакетное размещение, я скажу.

Д. ДОНДУРЕЙ: Ой, знает.

Ю. ГРЫМОВ: А я знаю. Когда прокатная компания сидит, как на наркотике, на крючке. И из того же Уорнер бразерс, ну, и все, что угодно, звонят. И будут ставить столько картин, очень много. Вот сейчас случился кризис. Все фильмы американские сюда дойдут, которые снятые. А вот русские картины, которые не будут иметь поддержки на продвижение, их не один прокатчик не возьмет. Это факт.

К. ЛАРИНА: Кирилл?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: А можно же как-то помочь национальному кинематографу не запретительными мерами, типа квотирования чужой кинопродукции, а разрешительными мерами. Т.е. разрешить что-то себе. Т.е. помочь как-то еще.

Ю. ГРЫМОВ: Продвигать.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Продвигать.

Д. ДОНДУРЕЙ: Поддерживать.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ввести единый билет. Сделать так, чтобы у артхаусного проката был, ну, так сказать, был какой-то прокат у артхаусных фильмов.

Ю. ГРЫМОВ: Ну, прокатчик Вам же скажет, ну, Вы, я не знаю, занимаетесь. Или нет….

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Занимаемся.

Ю. ГРЫМОВ: Я сам занимаюсь и прокатом и смотрю то, что происходит, чтоб самому понимать. Не читать статьи трех критиков, которые не всегда правы. А сам смотрю. Ни один прокатчик не возьмет….

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Не возьмет.

Ю. ГРЫМОВ: Не возьмет.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, что ты можешь сделать? Не только квотировать. Какие-то еще есть другие ситуации.

Ю. ГРЫМОВ: Безусловно. Но для этого нужно поднимать, общий, извините, пафосно звучит, общий культурный уровень.

К. ЛАРИНА: Ну, вот о том и речь.

Ю. ГРЫМОВ: Когда на протяжении многих лет я читаю статьи про эти фильмы фестивальные, и когда является слово умный, как оскорбительный. Артхаусный, как никому не нужный. Это делают на сегодняшний день критики сегодняшние. Как только художник пытается что-то сделать другое, он сразу получает по башке. И его не пестуют, не холят и лелеют – молодец, ты не пошел по тому пути, ты пошел по своему пути. Вот что не ценится последние 10 лет. Собственный угол зрения.

Д. ДОНДУРЕЙ: Я абсолютно с Юрием согласен.

К. ЛАРИНА: Ну. Вот это как раз и есть та самая политика, которая сегодня востребована.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: И Дондурей масло туда льет. Много людей туда льют масло. А теперь говорят: у нас зрители любят фильм про попу. Ну, получайте про попу.

Ю. ГРЫМОВ: Нет, ну г-н Дондурей не хвалит…

Д. ДОНДУРЕЙ: Нет. Меня не надо защищать.

К. ЛАРИНА: Нет, он констатирует, что это факт. Это заказ, который исполняют.

Д. ДОНДУРЕЙ: Я готов ответить Грымову. Давайте я отвечу.

К. ЛАРИНА: А можно я спрошу у Кирилла по поводу проката "Юрьева дня"?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, как у всех. Как у всех все хорошо. Нет, ну, Вы знаете, мы, на самом деле, не рассчитывали. И что дает возможность, иметь вот что дает эта государственная поддержка. Она дает не сильно заботиться. Т.е. как сильно заботиться. Но рассчитывать на эти бюджет, который вернется обратно. Грубо говоря, нам дало государство деньги для того, чтобы мы позанимались киноискусством. Ну, и это прекрасно. Почему нет? На самом деле в этом я вижу тоже какую-то определенную культурную миссию, культурное просвещение. Потому что, да, мы работаем на небольшую аудиторию. Но это самая лучшая часть аудитории. Я снимаю для каких-то там 00%, но это лучшие 00%. Почему для них не должно быть кинематографа.

К. ЛАРИНА: Но как-то хочется, чтобы количество этих процентов увеличивалось.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Вот их нужно холить и лелеять.

К. ЛАРИНА: Да. А у нас ровно наоборот.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: А мы делаем так, что они уменьшаются.

К. ЛАРИНА: Зачищаем их.

Ю. ГРЫМОВ: Вот мы начали. Трудно говорить про себя, я готов говорить про Серебренникова, который здесь сидит. Я считаю, что это крайне неправильно, когда выходят подобного толка картины, критик пытается ну самоутвердиться, и разорвать подобный продукт. Знаете, почему это неправильно? Потому что он не понимает, что он совершает в этот момент. Он не уничтожает фильм Серебрянникова. Это не так. Он делает другое. Уничтожает того зрителя, у которого есть сомнения, идти, или не идти. А таких картин мало…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Но, к счастью, опровергну немножко, скажу Вам, что к счастью зрители вообще не ориентируются на эти пищебумажные продукты. Они смотрят интернет…

К. ЛАРИНА: Они ориентируются на крик. Они ориентируются…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: На фон. Все равно фон создается.

Ю. ГРЫМОВ: Кирилл, вы не правы. Фон создается. Я говорю о том, что давайте бережно. В той же Франции, где очень хорошо все знают. Испании. Люди к этому относятся бережно. А вот у нас русское слово – оголтело. Не так?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Нет, Юра, с Вами согласен абсолютно. И более того, знаете жуткий случай в Корее? Не слышали? Когда одна выдающаяся национальная артистка повесилась, потому что про нее написали…

Ю. ГРЫМОВ: А почему Корея? Давайте вспомним покойного режиссера Сахарова.

К. ЛАРИНА: "Баряшня-крестьянка".

Ю. ГРЫМОВ: Я знаю вдову. Она же мне сама сказала. Он прочитал статью хамскую.

Д. ДОНДУРЕЙ: Ну, чудовищная статья.

Ю. ГРЫМОВ: И он умер. Потому что ему было тяжело это слушать. Это хамство идет. Я это слышу через раз в свой адрес. У меня кожа толстая. Но они хамы.

Ю. ГРЫМОВ: Да, потому что иногда люди хотят уничтожить. Вот этот тон тоже и в театральной критике.

К. ЛАРИНА: Ну. Вы сейчас уже перешли на себя. Сам же сказал, что на зрителя это никакого влияния не оказывает.

Д. ДОНДУРЕЙ: Юра, не надо про это говорить. Потому что получается, мы такие несчастные, мы жалуемся.

Ю. ГРЫМОВ: Кожа у меня толстая, я привычный. Потому что я делаю то, что мне близко. Но я знаю людей, я знаю актеров, которые снялись честно. И их вдруг начинают пинать, им трудно физически.

Д. ДОНДУРЕЙ: Сейчас у слушателей может сложиться впечатление, что вся проблема, во-первых, что мы жалуемся, во-вторых, что проблема та, что неправильно что-то написали какие-то критики. Не в этом проблема.

К. ЛАРИНА: Товарищи. Наша аудитория... Вернее, Ваша, которая Вас смотрит, она все сама пишет. Она сама пишет рецензии в интернете в блогах. И я не знаю, что милее тебе, Юра, какая-нибудь статья какого-то критика, или то, что пишут в интернете про фильм "Чужие". Или про фильм Кирилла Серебрянникова.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Рассказываю, милее мне всегда реакция не ангажированного, а реального зрителя.

К. ЛАРИНА: Хорошо, тогда опять же про присутствующих не говорим. Фильм "Адмирал" вышел. Вот народные рецензии. Там, конечно лом, все туда идут. Молодежь бежит. Вот рецензии типа такой. Посмотрела "Адмирала", потрясающее кино, великолепно, не отпускает. Единственное, что вот в середине было уже ясно, что его расстреляют. Понимаете? Вот Вам аудитория, которая в восторге от такого.

Д. ДОНДУРЕЙ: Мы вообще сместились с обсуждаемого…

Ю. ГРЫМОВ: С госзаказа.

Д. ДОНДУРЕЙ: Мы обсуждаем культурную политику, а она не есть обратная связь.

К. ЛАРИНА: Окей, значит, исходя из того, что мы наговорили..

Д. ДОНДУРЕЙ: Во-первых, я благодарен, что…

К. ЛАРИНА: Госзаказ может изменить ситуацию?

Д. ДОНДУРЕЙ: Я сначала отвечу, потому что остались секунды.

К. ЛАРИНА: Не секунды. Полторы минуты.

Д. ДОНДУРЕЙ: Я благодарен за такое чрезвычайное мнение о значении критики в нашей стране.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это мнение Грымова.

Д. ДОНДУРЕЙ: О том, что критики могут повлиять на дистрибьютеров. Что они могут повлиять на инвесторов.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: На зрителей они могут повлиять.

Д. ДОНДУРЕЙ: Что они могут повлиять на зрителей. Т.е. …

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Не могут.

Д. ДОНДУРЕЙ: Никак. Ни в каком. Просто ни в каком.

Ю. ГРЫМОВ: Ни одна рецензия про театральный спектакль не влияет вообще.

Д. ДОНДУРЕЙ: Вообще. Вот это факт медицинский.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Я был лучшего мнения о критиках. Мне казалось, зачем-то эта работа нужна. Нет. Не нужна.

Ю. ГРЫМОВ: Нет, не нужна.

Д. ДОНДУРЕЙ: Так что, Юр, не переживайте. Это все в прошлом и в основном а Америке.

К. ЛАРИНА: На этом пока остановимся. Слушаем новости. И потом продолжаем нашу программу.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Ну что же, переходим к следующей части нашего разговора. Сегодня в "Культурном шоке" мы говорим об уровне культуры в нашем обществе. Пока шла реклама, мы пришли к общему мнению, что народ у нас сильно испортился. Портит нам картину. Напомню, что сегодня в студии Даниил Дондурей, Юрий Грымов, и Кирилл Серебрянников. Я бы хотела все-таки понять, вот мы говорим, действительно, что аудитория зрительская очень сильно изменилась. Мы про это говорим уже очень важно. Ну, очень важно. И по отношению к театру, и по отношению к кино, по отношению к музыке, к попсе той же самой. А кто ее изменил? Сейчас опять же будете говорить про журналистов, или про телевизор? Не знаю.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ксения, понимаете, вот сейчас бесполезно это обсуждать.

К. ЛАРИНА: Хорош. Давайте попробуем ее…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Потому что это происходило долго, многие годы…

Ю. ГРЫМОВ: Потихонечку, незаметно.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это происходит во всем мире. Это не только в нашей стране. Вдруг мы такие глупые стали плохие, а все, наоборот, поумнели.

Д. ДОНДУРЕЙ: Но в этом классе мы первые ученики.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: У нас динамика колоссальная. Поэтому в данной ситуации, мне кажется, надо думать не о том, что сделать с аудиторией. Мы втроем, вчетвером, впятером не сделаем ничего. Сейчас задача сохранить хотя бы то, что есть. Вот те какие-то торчащие, зияющие высоты, которые…

Ю. ГРЫМОВ: А я, знаете, Кирилл, сказал бы не так бы. Сохранить - безусловно. Но я бы попытался бы, пусть даже 3-4мя людьми изменить некое отношение, изменить приоритеты. Чтобы люди понимали, что музыка, кино, литература это…

Д. ДОНДУРЕЙ: Как Вы собираетесь, Юра, это сделать?

Ю. ГРЫМОВ: А вот просто часто об этом говорить. Уделять внимание, что не надо покупать пиратские диски, не потому, что нарушение авторских прав, а что Вы половины не видите, и половины не слышите.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Юр, надо говорить: надо мыться, надо не про пиратство говорить. Надо мыться. Нельзя убивать узбеков и таджиков на улице.

Ю. ГРЫМОВ: Конечно, обязательно.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: А их убивают, мы говорим, а их убивают. Чего делать?

Ю. ГРЫМОВ: Надо стыдить. Должен закон работать.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: И закон вроде работает, а их все равно убивают.

Ю. ГРЫМОВ: Нет, а что опустить руки и молчать?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Надо сохранять…

Ю. ГРЫМОВ: Тех, кого не убили.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да. Вот поставить стены вокруг этих ноль, ноль процентов.

К. ЛАРИНА: Товарищи, дорогие, все, о чем Вы говорите, это уж точно невозможно без участия государства. Я в этом убеждена. Что мы, так или иначе, все равно возвращаемся, как ни крути, к советской системе. Они нам тогда говорили, что прекрасно, что ужасно. Они позволяли нам смотреть тайком на произведения мирового уровня, типа фильма там Андрея Тарковского. Но в то же самое время народ вел себя прилично, на который Вы сейчас жалуетесь. В занавески не сморкался, на улицах узбеков не убивал. Убивали по другому поводу, но узбеков не убивали. А дружили с ними.

Ю. ГРЫМОВ: Ксения, в 92м году г-н Ельцин сказал, что пока он будет у власти, не будет идеологической машины, т.е. ноль. Свято место пусто не бывает. Пришло туда культ денег, культ карьеры. И когда девушка мечтает выйти замуж не за любимого, а за олигарха, вот крушение очень многих идолов.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да. Это мы с Вами абсолютно согласны. Чего делать?

Ю. ГРЫМОВ: Как чего делать?

Д. ДОНДУРЕЙ: А что делать, это ко мне.

К. ЛАРИНА: В ножки падаем. В ноги падаем Дондурею.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, спасайте, вот давайте сейчас как-то, профессор, коллега.

Д. ДОНДУРЕЙ: Во-первых, всегда нужно обсуждать то, что не обсуждается. Например, мы же не обсуждаем, почему вечером у нас нет кинопередач, ну, например, на больших федеральных каналах. Их нет. Они только по ночам, хорошие фильмы, сплава Богу, что Первый канал делает закрытый просмотр.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: А театральных передач нет практически не одной.

Д. ДОНДУРЕЙ: Вообще, вы можете себе представить.

К. ЛАРИНА: Рейтинг потому что ноль.

Д. ДОНДУРЕЙ: Чтобы замечательный концерт Гергиева, это был единственный случай, у нас показали, как во в сем мире, в праймтайме…

К. ЛАРИНА: Это исключение, потому что это была акция политическая, прежде всего.

Д. ДОНДУРЕЙ: Более того, дала высшая власть команду оплатить это все. Но им так этого не хочется. Так ненавистно. Так это проиграет любому сериалу, ситкому и т.д. Потому что все прекрасно понимают – заработки телевидения за счет понижающейся лекции. Сделать нас не лучше, а хуже, раз. Второе, мы же не обсуждаем государственную политику в области культуры.

К. ЛАРИНА: А она есть?

Д. ДОНДУРЕЙ: Она, конечно, есть. Так же как и идеологическая. Вы думаете, 15 лет ничего не происходило? Это большое заблуждение. Идеологическая работа идет каждую секунду. На основных институциях. Это телевидение, кино, литература, пьесы. Что Вы увидите? Вы увидите гигантская коммерческая культура вся завязана на насилии, это раз. Вы увидите, что жанры, которые делаются очень плохо, тем не менее, они обращены к подросткам, к людям еще не созревающим. И они являются основными инвесторами культуры. Вы увидите, что великие, выдающиеся мастера в основном заняты ретро. Они будут рассказывать по 30е, про Сталина, про Хрущева, даже про любимца нашей нации г-на Брежнева. Вы знаете, что Брежнев только на втором месте уже все эти последние 15 лет. И т.д. Пожалуйста, про 90-е, только не про сегодняшний день. Только мы не знаем, какие ответы. Только мы не понимаем, что происходит. Поэтому идеологическая такая работа кучи-малы, такой вот непонятности. Я хочу сказать о самом важном. Чтобы заказывать, вот государство хочет заказывать. Но чтобы заказывать, оно должно представить, а что оно хочет заказать. Что? И тут возникает палочка-выручалочка. Давайте про войну.

К. ЛАРИНА: Патриотизм.

Д. ДОНДУРЕЙ: Почему патриотизм только про войну? Патриотизм, например, про выдающихся наших компьютерщиков, которые помогают Америке создавать в этой самой долине, забыл, как она называется…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Силиконовой.

Д. ДОНДУРЕЙ: Силиконовой. И 700 000 уехало интеллектуалов. У нас и здесь осталось еще…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: А вот это не очень интересно всему народу. Понимаете. Про интеллектуалов и про компьютерщиков. Про войну всем интересно. Про - он любит ее - всем интересно.

Ю. ГРЫМОВ: Вот мне кажется, в корне неправильно то, что мы говорим. Знаете, что нужно, пусть это будет звучать наивно, но мне кажется, что была бы идеологически сильно выстроенная государственная программа, все было бы по-другому. Я вижу ее, знаете, как. Только через поднятие культа профессии.

К. ЛАРИНА: Вот то, о чем, кстати, говорит Даниил.

Ю. ГРЫМОВ: Его величество там плотник, культа труда. Просто чтобы мы понимали, у нас культу непрофессионализма. Фигуристы стали ведущими. КНВ идет в прайм тайм. И он уже оплодотворил все каналы.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Нет, во-первых, танцуют сейчас на льду в основном, Вы все-таки зря.

Ю. ГРЫМОВ: Нет, они танцуют.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Они на трех каналах сейчас танцуют. Более того, все в одно время, что очень важно, потому что нужно отнять деньги у конкурентов.

Ю. ГРЫМОВ: Объясню, потому что нельзя ко всему подходить, то, что называется рыночные отношения приглашать. Формулу рыночных отношений. Образование и рынок не бывает. Культурный рынок не бывает. Понимаете про что. И мы сейчас пожинаем плоды.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Вот мы все время. Мы сейчас говорим о том, что мы хотим пробиться к народу. Почему мы хотим пробиться к народу. Потому что народ отдает нам деньги. Так ведь. Он платит билеты, мы получаем обратно. Мы все время про это говорили. Я пытаюсь очень, может быть, в данной студии непопулярную мысль пробить, что культура может и у нас уже становится очень аристократическим делом. Вот сохранить эту зону аристократической культуре, мне кажется, принципиально важным.

К. ЛАРИНА: Тебя пожрет черная сотня, которая множится.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Пускай пошлет. Понимаешь, этот народ…

К. ЛАРИНА: Не пошлет, пожрет. Она все равно, это такая черная масса. Если ты не обращаешь на нее внимания, себя ориентируешь на то самое аристократическое меньшинство, скажем так, элитарное, тебя пожрет…

Ю. ГРЫМОВ: Тупиковый путь.

К. ЛАРИНА: Пожрет. Она же как метастазы…

Ю. ГРЫМОВ: Нужно раскрывать границы и наоборот втаскивать этих людей. Вы хотите дистанцироваться, а я считаю…

Д. ДОНДУРЕЙ: пессимизм.

Ю. ГРЫМОВ: А у меня оптимизм. Потому что нужно быть честным к тому, что происходит. И на черное говорить, что это черное. Вот у меня был случай, в аэропорту, когда ко мне подошла девушка и сказала: Юрий Вы видели такой то фильм русский? Я говорю: да. Вам понравилось? Я говорю: а почему Вы спрашиваете? Она говорит: ну мне нет, но я везде читаю, что это хорошо. Понимаете, у людей едет крыша. Она видит откроено слабую работу, ну по профессии, по ремеслу. А написано – прекрасно. Вот мне кажется, нужно говорить о гамбургском счете.

К. ЛАРИНА: Кто его определяет?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Кто его определяет дальше?

Д. ДОНДУРЕЙ: Вы же не любите критику?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Все не могут определять гамбургский счет. Все не могут. Это другое.

Ю. ГРЫМОВ: Экспертиза.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это, знаете, как, нет гамбургский счет ставят суперпрофессионалы. Это узкий синклит.

Ю. ГРЫМОВ: Гамбургский счет ставит зритель.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Нет, это другое.

Ю. ГРЫМОВ: Нет, это невозможно.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это вообще другое, мы говорим о принципиально разных вещах. Зритель ставит свой гамбургский счет. И это…

Д. ДОНДУРЕЙ: "Пираты Карибского моря". Еще проблема. Вот то, что у нас не снимаются фильмы про труд, про творчество.

К. ЛАРИНА: Давайте только по-другому все это обзовем. А то как-то Вы это все говорите, мне становится все хуже, и хуже.

Д. ДОНДУРЕЙ: Противно, противно, да.

К. ЛАРИНА: Человек труда, профессия. Что это такое абстрактно. Про летчиков, про шахтеров. Про космонавтов. Вот "Бумажный солдат". Прекрасный фильм… Он про космонавтов или кого?

Д. ДОНДУРЕЙ: Не знаю.

К. ЛАРИНА: Видите. Ну, не про космонавтов, наверное.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, наверняка не только про космонавтов.

К. ЛАРИНА: Про профессии у нас есть. Даниил Борисович, спецназ какой-нибудь. Пожалуйста, вот у нас про профессию.

Д. ДОНДУРЕЙ: С другой стороны заеду. Государство 15 лет ничего не требовало.

К. ЛАРИНА: От кого?

Д. ДОНДУРЕЙ: От художников.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Только давало.

Д. ДОНДУРЕЙ: Ничего. Потрясающе. Государство, о чем мечтают….

К. ЛАРИНА: Соскучился по железной руке?

Д. ДОНДУРЕЙ: Нет, не соскучился. Вот оно воспрепятствовало ничему. И что вот мы говорим о какой-то ситуации. Оно, может быть, неправильно вело там какую-то свою политику. Например, в таком городе, как Москва и во многих других, нет системы кинотеатров. Качественное кино, их 2-3. Из там 200 московских залов таких залов 5. И это в лучшем случае. И это очень плохо. Это ужасно, что государство не может, видимо, объяснить в Минфине, что тратить деньги… Он придет, скажет, а там частники. Чего э тому будем бюджетные деньги давать.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Для этого и нужно как раз государство, чтобы поддержать слабого.

Д. ДОНДУРЕЙ: Конечно.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Но который важен.

Д. ДОНДУРЕЙ: Значит, государство ничего не запрещало. Никакой цензуры не было. Вот рядом со мной сидят художники. И вот то, к чему мы пришли. Значит, государство теперь собирается, видимо, что-то делать, чтобы регулировать что-то. Может, еще какие-то деньги выманить из высшей власти. Вот видите мы под патриотизм, мы там чего-то…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Подождите. А вот государство, извините, я не перебиваю, а продолжаю, может быть, хорошие намерения. Государство говорит: слушайте. А вот мы хотим снять фильм типа "Доживем до понедельника". Ну, какой-то гуманистический фильм, а-ля "Белый Бим черное ухо". Или против ксенофобии. Как мы должны найти сценарий? Что мы должны сами писать в администрацию президента, или где?

Д. ДОНДУРЕЙ: Дайте нам сценарий. Утвердите. Мы хотим. Но художники тоже не дают эти сценарии.

Д. ДОНДУРЕЙ: Я прихожу к важной мысли. Дал мяч. Но я не Аршавин, я забить не смогу. И хочу сказать, что в художниках что-то происходит. В их сознании режиссеров, продюсеров, сценаристов. Основные профессии, ну, по крайней мере, в кинематографии. Что-то вот такое, то ли они во времени не чувствуют, то ли они боятся, то ли их продюсеры заставляют делать вот для подростков быстро что-нибудь, или для берлинского фестиваля еще быстрее. Не понятно. Скажу вот эту страшную мысль, которую я хотел сказать. Все-таки все эти годы существовали, будем честны, ситуации самозаказа. Художники существовали в самозаказа. Теперь они встречаются с государством, встретятся сейчас вот-вот. Скажут: ну, чего-то у нас не получилось со свободой, ребята. Давайте мы Вам посоветуем. Например, объявим там, я не знаю, какой-нибудь тендер на третий ремейк фильма "Кутузов" И Вы перенесете, девочки, мальчики будут восторгаться великим полководцем, фельдмаршалом. И побегут в армию или куда-то еще.

К. ЛАРИНА: Зачем так далеко ходить, у нас же про хороших милиционеров у наспытаются все время чего-то снять.

Д. ДОНДУРЕЙ: Но вопрос, как сделать. Извините, сейчас в Виктория Альберт идет прекрасная выставка "Колд во модерн". Т.е. это как бы искусство холодной войны. В одном из последних залов висят 2 огромных экрана. На одном "Звездные войны" Кубрика, на другом "Солярис" Тарковского. Они, таким образом, встретили два фильма, которые как бы сняты по заказу государства. Ну, такому внутреннему заказу. Не буквальному заказу денежному, а заказу внутреннему. Значит одна держава демонстрирует свое видение будущего и свою космическую мощи и вторая. Но Тарковский смог это сделать на высочайшем художественном уровне.

Ю. ГРЫМОВ: Величайшее произведение всех времен и народов от Сикстинской капеллы Микеланджело до "Броненосца Потемкина", нет проблем. Дело то не в этом.

К. ЛАРИНА: Даниил Борисович. Будут побеждать самые бездарные. Потому что, чтобы получить бабки, достаточно одного патриотизма, больше ничего.

Ю. ГРЫМОВ: Все конкурсы и тендеры, чтобы тоже было понятно, и Вы об этом знаете, проходят по ценовой категории. Правительство Москвы объявляет конкурс и тендер на сценарии и фильмы, побеждает тот, у кого дешевле.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Юра, а дальше вопрос к народу. Если народ жуликоват, вот если он встал, если как вы говорили, главный примат ценностный, это выйти замуж за олигарха. Во что бы то ни стало за чужой счет обогатиться. Сделать так, чтобы другому своему соседу было плохо, а мне за счет этого хорошо, мы ничего не решим, если это так.

Д. ДОНДУРЕЙ: Нет сил, которым было бы за это стыдно сегодня в стране. Нет институций…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Нет совести.

Д. ДОНДУРЕЙ: Ну, там скажем. Какой-то элите, так называемой было бы за это стыдно. Или каким-то правозащитным организациям. Или власти.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: А нам должно быть стыдно? Вам стыдно? Это тоже много. Почему мы должны, там где-то там элита, ей должно быть стыдно.

Д. ДОНДУРЕЙ: Ну, конечно.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, нам всем должно быть стыдно. Надеюсь.

Ю. ГРЫМОВ: Нам всем и стыдно.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Вот нам троим, может, стыдно, а всем остальным не стыдно. Они там под шумок чего-то…

Д. ДОНДУРЕЙ: У Вас есть еще противник – собранные билеты. Деньги. Второе, у Вас есть супер фальшивая идея, которой потчуют всех художников о том, что это зритель хочет посмотреть. Это зритель оплачивает и т.д. Поверьте, зритель оплатит то, за что ему объяснят нужно оплатить. Это происходит в телевизоре, это происходит во всех форматах, это происходит в кинотеатрах, это происходит всюду. Если возникает правильная политика, которая рассказывает о том, что такое хорошо и плохо, все мы нуждаемся, в том чисел, самые продвинутые, в поводырях, объяснениях, рассказах, и на этом работают миллиарды пиар и прочих. У нас нет этого.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Даниил, 15 лет людям объясняли одно…

Ю. ГРЫМОВ: Им объясняли другое. А теперь мы хотим как-то вернуть обратно.

Д. ДОНДУРЕЙ: Но если мы не начнем это делать, понимаете, никто не будет делать. Это никто не будет. Хорошо в передаче хотя бы говорим.

К. ЛАРИНА: Все-таки я хочу понять, кто меру вкуса-то определит. Опять же мы же все просим чего-то у них.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Меру вкуса много чего определяет. Пространство, в котором мы живем, в том числе.

Д. ДОНДУРЕЙ: Безусловно.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Вот если это такой город, то и вкус у людей, которые в нем живут, будет такой. Ничего с этим не сделать.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, Вы же видите, как может гигантский, самый дорогой город мира…

К. ЛАРИНА: Лужков сказал, что это ложь.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, у него своя была политика, у Познера другая. У всех своя была нормальная.

К. ЛАРИНА: По поводу, что Москва – самый дорогой город мира Лужков очень удивился, сказал: это ложь.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: А как это этот город может не иметь на весьма серьезном уровне музей современного искусства.

Ю. ГРЫМОВ: Да ладно, он парикмахерскую никогда не ходил, Лужков, к нему приходят на дом. Он не знает, или Батурина оплачивает, я не знаю. Не в этом дело, а в том, что за 15 лет в России не было периода, чтобы за 15 лет не было архитектуры, которая попала бы в какой-нибудь учебник архитектуры. Вот за эти 20 лет такого здания в Москве нет. Просто нет. О времени говорит архитектура. Это все вместе.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это все пойдет в учебники курьезов. Вся эта архитектура. Потом их будут ломать.

Ю. ГРЫМОВ: И будут собираться люди и говорить…

К. ЛАРИНА: Подождите, у нас же все-таки какая-то политика существует. Они же все-таки нам указывают иногда, что они любят. Ну, вот, допустим, просмотр фильма "12" или "Девятая рота" в Новоогарево. Это кто успел, тот добежал. Юра, наверное, ты бы тоже хотел, чтобы твой фильм "Чужие" тоже посмотрели в Новоогарево.

Ю. ГРЫМОВ: А зачем? Как это может изменить что-то?

Д. ДОНДУРЕЙ: Ничего не изменит.

Ю. ГРЫМОВ: Вы понимаете, у меня есть такое ощущение, что когда мы говорим "власть" вот там, и глаза поднимаем наверх, мне кажется, что они заняты там чем-то другим. Вот есть такое ощущение. И я уверен, что если вот мы сейчас могли бы с ними говорить, они бы с нами вместе разделяли бы нашу боль.

Д. ДОНДУРЕЙ: Абсолютно уверен. Юра абсолютно прав.

Ю. ГРЫМОВ: И они будут абсолютно так же переживать, Но проблема в том, почему я вот хочу опуститься до маленького до бутика, до частника, до плотника. Они так же думают (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) за себя, за свой поступок. Тогда все изменится. А мы говорим: а пусть будет комитет по совести.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Юра, а как заставить всех этих людей, все эти миллионы отвечать и иметь персональную ответственность, если не получилось за столетия.

К. ЛАРИНА: Дайте, я Вам прочту один вопрос. Очень много вопросов, я один выбрала, от Марины. Откуда в США заказ на политкорректность? Кто заказывал Голливуду фильмы с черным президентом? Это общественный договор. Вот мне кажется, это очень правильный пример.

Д. ДОНДУРЕЙ: (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) гражданского общества.

Ю. ГРЫМОВ: Я уверен, что Голливуд вот действительно выбрал, в том числе, и Голливуд, и может быть, в значительной степени, выбрал Обаму, потому что …

К. ЛАРИНА: Сколько до этого было фильмов, кстати.

Ю. ГРЫМОВ: Не за деньги он выбрал Обаму, выбрал по совести. И со своих … (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) Рынок, он готовится. Вы понимаете, что если завтра мы будем говорить про здоровый образ жизни все, то таблетки, витамины будут продавать супер. Рынок формируется. Он делается. А когда мы говорим, вот девушка спросила про Обаму, про кино, Вы знаете, могу ошибиться. От 25 до 35% фильмов финансируется Пентагоном. Вы знаете об этом?

К. ЛАРИНА: Ну, не в таком…

Ю. ГРЫМОВ: Там же гранты выдаются…

К. ЛАРИНА: Ну, послушай, Юра…

Д. ДОНДУРЕЙ: Мейджерам никто не выдает, мэйджеры – большие компании, которые снимают вот эти 30 фильмов, которые смотрят весь мир.

К. ЛАРИНА: Хорошо, даже если это так, в конце концов. Если все фильмы, где как пишет нам Марина, фильмы, где черный президент, которые были сняты за эти годы в Голливуде, если все они заказы пентагоном, то и хорошо, флаг им в руки. Я могу себе представить, что закажет министерство обороны.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это правильно, потому что любое государство должно себя защищать.

К. ЛАРИНА: Ну, конечно.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: И в культурной сфере обороняться.

Ю. ГРЫМОВ: Понимаешь, государство и так всегда себя защищает. Народ. У нас это разные вещи. Очень разные вещи.

Д. ДОНДУРЕЙ: Значит так. Вот мы боимся слова "госзаказ".

К. ЛАРИНА: Ужасно боимся.

Д. ДОНДУРЕЙ: Страшно боимся.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Комплексы.

Д. ДОНДУРЕЙ: Это понятно, здесь будет масса. Мы не понимаем, что будет заказываться, мы не понимаем, как будет решаться. Мы не понимаем, как будут распределяться эти деньги.

К. ЛАРИНА: Мы можем предположить.

Д. ДОНДУРЕЙ: Мы прекрасно знаем, что будет коррупция дружбой. Один из отвратительных и самых страшных типов коррупции в нашей стране. Свои, чужие, феодальные все вот эти отношения. Да, тейповые, все это будет. Никто же не говорит об общественном заказе здесь. Давайте, государственное превратим в общественное. Т.е. деньги общие наши. Федеральные, из общественного блага. Нефть – это общественное благо сейчас.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Заказ общественный сейчас будет фильм про Сталина. Или про Брежнева. В этом тоже осторожно. У нас проблема с общим…

Д. ДОНДУРЕЙ: Если у нас Сталин потрясающий герой, не хуже битцевского маньяка, он идет вровень, он идет точно так же.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: По индексу цитирования.

Д. ДОНДУРЕЙ: Да, безусловно, они сейчас еле-еле оттаскивают в "Имя России", чтобы Сталин, не дай Бог, перед всем миром будет стыдно. Поэтому назначим Пушкина, либо Петра.

К. ЛАРИНА: Потому что не надо в этот список заносить Сталина. Не надо.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Общественный договор, должен быть договор. Что Сталин навсегда. Это убийца, тиран…

К. ЛАРИНА: Не имеет права в одном ряду стоять с Пушкиным. Не может быть.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Но при нем построили здания.

К. ЛАРИНА: Абсолютно согласна.

Ю. ГРЫМОВ: Нет. Убийца и тиран и никакого "но".

Д. ДОНДУРЕЙ: Вот проблема в том, Ксения, что нет общественного консенсуса ни по поводу чего бы то ни было.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Должна быть персональная ответственность. Что я имею в виду? Что такое безответственность? Это совет директоров. Это фокус группы. Не так. Это не я придумал, это 10человек на фокус-группе сказали, как это надо. Так вот мне кажется, что когда мы говорим про министерство культуры, мне бы очень хотелось, чтобы была персональная ответственность людей, не совета, ни комиссии, ни вот этой клановости, что мы говорим. Такого своячества, а конкретного человека, который говорит, вот такая будет программа.

К. ЛАРИНА: Этого не будет никогда в нашей стране, и ты прекрасно знаешь. Самое страшное, что может быть персональная ответственность.

Д. ДОНДУРЕЙ: На Западе тоже с этими проблемами сталкиваются, правильно. Не мы же первые. Так же как с любовью к тирану. Не мы первые. Так вот там существует масса комитетов, где идет очень быстрая, они эти комитеты связаны с продюсерами и художниками известными. Голосование всегда открытое. Т.е. каждый знает, за что …

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Прозрачное.

Д. ДОНДУРЕЙ: Все очень прозрачное. Через год Кирилла, если он окажется, и переизберут, чтобы он не дай Бог, не давал Грымову деньги по знакомству.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Не заврался, не заврался.

Д. ДОНДУРЕЙ: Не давал Грымову деньги каждый год.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: По знакомству.

Д. ДОНДУРЕЙ: Эти механизмы есть, их нужно обсуждать и вырабатывать.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: То же самое в театрах, Штайн руководитель. Этого там через 5 лет, он гениальный, великий, прекрасный спасибо. Мы Вам очень благодарны. До видание. Идете там следующие. Там кто-нибудь.

К. ЛАРИНА: О чем Вы говорите, если у нас совершенно другая тенденция сейчас в стране. Если мы продлеваем и продлеваем сроки этих полномочий до бесконечности. О чем Вы говорите.

Д. ДОНДУРЕЙ: Да пусть политики там живут.

К. ЛАРИНА: Да, кто мне это говорит, Даниил Борисович, я понимаю, что это абсолютное зеркало. Эта модель строится очень простая.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Договор без вот этого взаимопроникновения.

К. ЛАРИНА: Да, конечно.

Ю. ГРЫМОВ: Я за госзаказ. Мне лучше бы общественный заказ. Когда бы общество, ну, на государственные деньги создавало бы некоторые процедуры прозрачные.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: А как Вы представляете. У нас нет общества. У нас нет гражданского общества. Как оно будет создавать. Ну, о чем Вы говорите. Какое общество.

Д. ДОНДУРЕЙ: Ну, взял вот этот человек в связи с Политковской, конкретный парень среди этих…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это частная инициатива. Это о чем Юра говорит.

Д. ДОНДУРЕЙ: А я согласен. Мы только начали специально для передачи в войне. А завершаем то мы единомышленники, это специально.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Мы вообще сидим, обнявшись, и качаемся перед микрофонами. И конечно это надо делать. Каждому делать. И в наших людей надо верить. И если каждый на своем не будет говорить, а будет говорить хотя бы что думает. Все, на самом деле, огромное количество продвинутых людей. И если мы вот в этом маленьком месте распределение бюджетных денег, запрет на мейджеров, которых хотели создать. Ты вот, Сельянов, будешь великим, а твой сосед не будет великим. Вот если здесь всюду обсуждать гласно и говорить: у него будет. Да я не хотел, ребята, да Вы чего на меня и т.д. Это нужно завоевать в конкуренции.

К. ЛАРИНА: Мы не поговорили еще об одной вещи самой главной, потому что получается, что мы мало чего успели. Успели только диагнозы опять расставить. Но все-таки то, что называется общественным договором, то, что называется гражданским обществом. Вот мне все же хотелось понять, какую роль в строительстве гражданского обществе играет вот та самая культура.

Ю. ГРЫМОВ: Огромная, если не определяющая. Мы все обнялись втроем.

К. ЛАРИНА: Ну, вот я думаю, что на эту тему стоит отдельно поговорить, и опять же персонально.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: У нас сейчас общество не культуроцентричное, если оно станет культуроцентричное, а это шаг к гражданскому обществу.

К. ЛАРИНА: Не поздновато ли надеяться?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Никогда не поздновато.

Ю. ГРЫМОВ: Ну, мы же не хотим, хотим остаться живыми. А без этого не получится.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Мы хотим на нашей памяти что-то еще такое.

К. ЛАРИНА: Ну, что же, спасибо большое, Кирилл Серебрянников, Даниил Дондурей, Юрий Грымов. Мы очень быстро успели поговорить. Но я надеюсь, что мы к этой теме обязательно вернемся. Большое спасибо моим гостям. Спасибо.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Спасибо. До свидания.