Кино не для всех: кто и почему кладет его на полку - Кирилл Разлогов, Сэм Клебанов, Сергей Шестаков - Культурный шок - 2008-06-21

КСЕНИЯ ЛАРИНА: Ну, вот вместе с заставкой в студию вошел последний участник нашего сегодняшнего разговора, и я готова уже всех представить. Добрый день еще раз, у микрофона Ксения Ларина. Мы начинаем программу "Культурный шок". Сегодня она посвящена кинематографу, но не потому что сейчас проходит Московский международный кинофестиваль. А будем говорить о кино, которое мы с Вами не видим. Кино не для всех: кто и почему кладет его на полку. Термин – полочное кино – хорошо известен тем, кто какую-то часть своей жизни прожил в годы советской власти. Мы все помним, что это такое. Из полочного кино, собственно, и сформировался весь золотой фонд отечественного кинематографа. Ну, навскидку могу сказать, что полочное кино – это фильм "Комиссар" Аскольдова, полочное кино – это фильмы Киры Муратовой. Полочное кино – это, конечно, же фильмы Алексея Германа, "Проверка на дорогах" одна чего стоит. Так что можно продолжать этот список бесконечно. Действительно золотой фонд отечественного кино. Сегодня в наше время то и дело возникают такие события, которые, так или иначе, возвращают нас к этому термину "полочное кино". Мы сегодня не видим фильма, допустим, фильма "Очарование зла" Михаила Казакова, который давно сделан и на телевидении его так никто и не показывают, хотя он вышел на DVD и желающие, те, кот хотят этот фильм посмотреть, могут с ним ознакомиться. Мы не видим готового фильм "Братья Карамазовы" Юрия Мороза, который тоже давно уже сделан, но до сих пор еще к зрителю не вышел, по каким причинам не понятно. Фильм "Бесы" Феликса Шультесса прошел вместо обещанных федеральных каналов малым экраном где-то там на каком-то дециметровом канале, даже не помню на каком, тоже не получил такого широкого удостоверения. Зритель его, по сути, не увидел. Ну, "Свобода по-русски" Андрея Смирнова, документальный сериал, о котором мы часто здесь говорили с его создателем. Андрей Сергеевич Смирнов делал этот сериал к юбилею русского парламентаризма. Но юбилей был отмечен без показа этого фильма. Это я говорю только о телевидении. Если говорить о кино, то до сих пор не понятно, почему фильм "Катынь" так и не стал известен широкому зрителю российскому. "Война Чарли Уилсона", фильм, посвященный войне в Афганистане с артистами Джулией Робертс, Томом Хэнксом, тут вряд ли заподозришь, что этот фильм провалится в прокате. Но почему-то этот фильм прокатчики тоже нам не показали. Ну, это мое такое небольшое вступление, небольшое, потому что много будут говорить наши гости, специалисты в области проката и в области цензуры. У каждого свой опыт. Итак, почему же мы не видим этого кино? В чем причины? Это рынок регулирует? Или это что-то другое регулируется? Сэм Клебанов - президент кинокомпании "Кино без границ", автор и ведущий программы "Магия кино", продюсер, режиссер, сценарист. Добрый день, Сэм, здравствуйте.

СЭМ КЛЕБАНОВ: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Кирилл Разлогов - киновед, профессор, доктор искусствоведения. Добрый день, Кирилл Эмильевич.

КИРИЛЛ РАЗЛОГОВ: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: И Сергей Шестаков - исполнительный директор кинокомпании "Централ Партнершип", которая и сама кино снимает, и прокатывает чужое хорошее. Надеемся, что хорошее. Здравствуйте, Уважаемый Сергей.

СЕРГЕЙ ШЕСТАКОВ: Приветствую.

К. ЛАРИНА: Нашим слушателям напомним, смски можно прислать по номеру +7 985 970-45-45. И телефон прямого эфира 363-36-59. И буквально последнее, я просто хочу процитировать одного из Ваших коллег Валерия Шарунова, директора компании "Кинологистика", который обсуждая эту же тему в журнале "Ньютаймс", сказал так: "Широкий, а стало быть, и коммерчески успешный прокат фильма "Катынь" в России сегодня невозможен. Дело в том, что духовное очищение при воссоздании исторической правды на сегодняшний день не входит в число первоочередных потребностей соотечественников. Вспомним незабытые еще времена, когда интерес к прошлому был несравненно заметнее. Но и тогда прокатная судьба "Иди и смотри", "Восхождение", даже легендарного "Покаяние" была далеко не столь удачной, как у "Пиратов 20 века", "Москва слезам не верит" и прочего. Дайте, - говорит Валерий Шарунов, - дайте нам другого зрителя". Вот теперь готова предоставить слово Вам. Кирилл Эмильевич, Вам.

К. РАЗЛОГОВ: Дело в том, что здесь ситуация с разных сторон может рассматриваться. Одно дело это так называемая экономическая цензура, при которой, ну, что касается кинопроката, очень резко, Сэм не даст соврать, сокращена та зона, в которой можно показывать художественно интересное, но не обращенное к массовому зрителю кино. С другой стороны, если мы берем телевизионные варианты, то это цензура не всегда политическая, но я бы сказал вкусовая, связанная с тем, что что-то считается уместным, что-то неуместным. Но из комических эпизодов только могу рассказать, как не так давно ко мне приходили с проектами двух крупных картин по хорошей литературной основе, и которые, безусловно, были бы заметными произведениями. И вопрос ко мне на самом деле он обращался не ко мне, но вопрос был ко мне: а Кремль не будет против? Я думаю, что Кремлю было глубоко наплевать, как на тот, так и на другой проект. Но самоцензура в среде людей, которые финансируют кинопроизводство и делают картины, достаточно велика. Тем более, она велика среди людей, которые строят телевизионные программы. Потому что они прекрасно отдают себе отчет, что касается больших каналов, то их смотрят все, и тут можно нарваться черт знает на что и потерять достаточно престижную, удобную и интересную, главное, работу. Поэтому я не очень верю в какую-то прямую цензуру, что вот так звонят из администрации президента и говорят: не показывайте то и другое. Но я прекрасно себе представляю, как в каждой голове человека, который программирует телевидение, сидит призрак того, что кто-то может быть этим недовольным. Это происходит и на любимом мной канале "Культура" и на любом другом канале. На самых разных уровнях. Не доволен непосредственный начальник, его начальник, его начальник, его начальник… да еще начальник со стороны. Чисто советская ситуация, чисто советская психология. Ну, насколько это обоснованные страхи, не знаю. иногда бывают обоснованными, потому что такие случаи, когда людей увольняли быстро за совершенную ими ошибку, но не всегда в области показа фильмов, тут хроника и новости более опасная территория. Такие случаи бывали, но я не очень верю в то, что кто-то из очень высокопоставленных людей всерьез относится к тому, что вот покажут или не покажут ту или иную картину.

К. ЛАРИНА: Пожалуйста, Сэм.

С. КЛЕБАНОВ: Ситуацию можно рассматривать с разных сторон, и я согласен с Кириллом Эмильевичем, что нет такой прямой цензуры, мне, как прокатчику ниоткуда не звонили ни из каких органов, и не говорили: мы не рекомендуем показ фильма "Катынь". Я-то как раз очень хотел здесь показывать фильм "Катынь". Когда я его увидел в Берлине, я почему-то был уверен, что он уже продан в Россию. Но когда я узнал, что права свободны, мы списались с правообладателями, мы сделали предложение, и тут выясняется просто такое грандиозное несовпадение оценок коммерческого потенциала этого фильма. Потому что для поляков это масштабное кинопроизведение, блокбастер, который должен увидеть каждый. Для них это действительно фильм, который отражает всю их национальную боль. А для России, я как прокатчик могу сказать, это фильм, который выйдет в очень ограниченный артхаусный прокат, который будет идти четырьмя, пятью, может быть, даже десятью копиями…

К. ЛАРИНА: Почему?

С. КЛЕБАНОВ: Просто Вы же сами сказали. Духовное самоочищение не входит в список первоочередных потребностей.

К. РАЗЛОГОВ: Ни одного народа.

С. КЛЕБАНОВ: Но бывали моменты в российской истории как раз, когда эта потребность становилась гораздо выше. Когда люди шли, пытались разобраться с нашим прошлым.

К. ЛАРИНА: "Покаяние" же широкий прокат.

С. КЛЕБАНОВ: Конечно, широкий. Просто сейчас сверху спущено указание, радостно воспринятое массами, что прошлое у нас славное. Надо гордиться. Нечего стыдиться, и хватит уже просить извинения. Ни перед кем извинения мы просить не должны. А если кто-то пострадал, то в общем-то, в некотором роде сами виноваты. И вообще, времена были такие. В общем, слава России и не надо нам морочит голову. Это такое настроение овладевшее массами. Действительно есть процент некий, есть очень много людей, которые пойдут на фильм "Катынь". Первый показ в доме кино, там люди сидели друг у друга на головах. Но то, может быть, половина людей, которые хотели увидеть этот фильм в Москве, на этот показ пришли. Ради второй половины я готов прокатывать, правда. Мы сделали предложение достаточно взвешенное, потому что я оцениваю потенциал этого фильма, я даже понимал, что с этим предложением могу потерять деньги. Но мне казалось, что это настолько важно этот фильм показать, что какой-то суммой денег я готов был рисковать. Я понимал опять же, что с телевидением будет судьба у этого фильма очень неясная. Что каналы могут мне говорить не напрямую, но могут сказать: ну, понимаешь, рейтинга не будет. Или возьмут в самый такой ночной показ в час ночи предложат очень небольшие деньги. Я сделал предложение, исходя из моей оценки потенциала этого фильма. Это предложение, скажем так, было на уровне Каннских призеров, артхаусных фильмов, выходящих в ограниченный прокат. Это было не смехотворное предложение, не издевательское, это нормальное было предложение. Они прислали мне их запросы, которые были на уровне такого голливудского фильма средней руки со звездами, который идет в коммерческом прокате, надо выпускать, как минимум, 100 копий. И я не могу понять, уже 100 000 долларов я не могу рисковать. И быть готовым к тому, что я их потеряю. И это не первая история. Год назад была такая же история с очень хорошим венгерским фильмом "Дети славы". Фильм о событиях 56 года, когда советские войска входят в Будапешт, и в это же самое время Венгерская ватерпольная команда в финале олимпиады в Мельбурне сражается в буквальном смысле, с просто разлитыми в кровь лицами с советской ватерпольной командой. И весь зал просто ревом поддерживает венгров. Потому что для них это был реванш. Очень хороший фильм. Он был сделан действительно с голливудским размахом, с большим бюджетом. И они мне выставляют цену не исходя их того, сколько фильм может собрать в России, и какие телеканалы его покажут, а какой процент от бюджета я им должен заплатить. Потому что там продюсер, венгр жил в Голливуде. Я им объясняю. Я им объясняю. Я заплачу столько-то, ну, может, еще столько добавлю. Ну, все, понимаете, тут я вынужден остановиться. Я хочу, чтоб фильм увидели, я считаю, это важный фильм тоже. И главное хороший фильм, он очень интересный, зрительский абсолютно. Вот он сделан, как такое качественное голливудское кино. Но опять, я не могу субсидировать. У меня не те объемы моих капиталов, чтобы я мог субсидировать показ этого фильма в России.

К. ЛАРИНА: Т.е. денег много просят. Главная причина.

С. КЛЕБАНОВ: Они просят денег исходя из того, что они действительно понимают, что это большое, дорогое кино. А я могу платить мало, исходя из того, что больших телеканалов не будет, прайм тайма на телевидении не будет, и прокат будет очень, очень ограниченный.

К. ЛАРИНА: Сергей, Ваш взгляд?

С. ШЕСТАКОВ: Ну. я полностью коллег поддерживаю. На самом деле, нам, как людям, которые занимаются кинобизнесом, занимаются им не только в кинопрокате, а везде, и на телевидении, и на DVD и т.д. Но видится следующее. Безусловно, мы очень много внимания уделяем как бы то, что говорят кино не для всех. Хотя мы сильно пытаемся от этого термина отойти. Просто, что значит кино не для всех?

К. ЛАРИНА: Ну, это некая условность.

С. ШЕСТАКОВ: Конечно. Поэтому у нас есть даже линия этих фильмов, она всем известна, мы этим занимаемся активно. Но, безусловно, есть несколько факторов, которые на это влияют. У нас почему-то считается, что если фильм не вышел, условно, в прайм на Первом канале, то все, этот фильм не для всех. Он почему-то уже оказался за пределами внимания.

К. ЛАРИНА: А если он в рублике "Закрытый показ"?

С. ШЕСТАКОВ: Ну, наверное…

К. ЛАРИНА: Уж точно не для всех.

С. ШЕСТАКОВ: Просто опять же не очень мы поддерживаем историю о том, что обязательно широкая известность фильма это обязательно прайм Первого канала, или широкий прокат и т.д. Безусловно, это не так, потому что ясно, что вряд ли там у фильма, который упоминал Сэм и у фильма "Пираты Карибского моря" одинаковая аудитория, конечно, она разная. И добиться одинакового внимания к этому невозможно. С другой стороны, безусловно, есть другие способы дистрибуции. Мы, например, сейчас активно развиваем дистрибуцию в интернете и показ фильмов в интернете, это, пожалуйста, можно показать любые фильмы и не иметь большие затраты, и его увидят все. Слава Богу, доступ к интернету сейчас имеют больше людей, чем ходит в кинотеатры, например, и с этим нет никакой проблемы. С другой стороны, конечно, все-таки мы видим по нашей аудитории, которую мы опрашиваем, что люди устали от политики, люди устали от политических переживаний, от потрясений. И на первый план вышли переживания личные больше. Да, как ни странно, по опросам аудитории даже среди молодежи одним из популярнейших жанров является драма. Казалось бы, куда, насчет чего переживать. Но, тем не менее, люди хотят видеть переживания личные, персональные, душевные. А не переживания политические.

К. ЛАРИНА: А где здесь в кино были переживания политические, я не очень понимаю. У нас что есть опыт такой, что мы устали от политического кино?

С. ШЕСТАКОВ: Нет, ну, просто когда говорится о том, что кино должно быть политическое, не очень понятно, кино, отражающее какие-то политические события, или призывающее к покаянию перед чем-то, в общем, достаточно тяжело заставить молодого человека 18, 14 лет, который сейчас в основном и ходит в кино, покаяться в событиях 20-летней давности.

К. ЛАРИНА: Подождите, мы все-таки о разных вещах говорим. Мне кажется, что то, что я имею в виду, когда мы говорим про политическое, какой-то неправильный термин, не политическое кино. А это драма – Катынь. Это что не драма? Это что политическое кино?

С. КЛЕБАНОВ: Конечно, это очень личностная история.

К. ЛАРИНА: Это история конкретных людей.

С. ШЕСТАКОВ: Я не имею в виду "Катынь"…

К. ЛАРИНА: Также как "Покаяние".

С. ШЕСТАКОВ: Венгерский, там герой – молодой ватерполист, звезда спорта, у которого все есть, такой номенклатурный парень, и он влюбляется в молодую очень красивую девушку, которая является одним из лидеров оппозиции, одним из лидеров этого революционного движения.

С. КЛЕБАНОВ: Я видел этот фильм, это очень хороший фильм.

К. ЛАРИНА: Т.е. мы же не говорим про какие-то пропагандистские вещи, про агитки, не дай Бог.

С. ШЕСТАКОВ: Конечно, когда люди смотрят на личные драмы, происходящие на фоне общественных событий, ну, все-таки немножко ассоциируется с чем-то с политикой, с историей, которая все-таки вот мои личные переживания на фоне общественного явления какого-то.

К. ЛАРИНА: Тогда что они предпочитают?

С. ШЕСТАКОВ: Вопрос в том, что у нас, мне кажется, наконец-то постепенно формируется нормальная западная история, когда общество, политика отдельно, а люди немножко отдельно. Это, может быть, даже и хорошо.

С. КЛЕБАНОВ: Не готов согласиться.

С. ШЕСТАКОВ: Хорошо, что дискуссия завязалась.

С. КЛЕБАНОВ: Я живу в Швеции, я знаю, что как раз там фильмы, которые имеют привязку к каким-то серьезным социальным, или политическим явлениям, они всегда собирают публику. Потому что есть довольно большой класс людей интеллектуальных, уже достаточно зрелых, которые хотят увидеть какое-то художественное переосмысление в кино того, что они видят в реальной жизни. И фильмы такие, как например "Усама", был афганский фильм, который увидели здесь, может быть, 2 000 человек. А в той же Швеции, которая меньше, чем Москва, увидело, наверное, 10 000 человек в кино. Так что сравните масштаб.

К. РАЗЛОГОВ: Дело в том, что мы опять находимся, мы постоянно имеем дело с ситуацией, где мы находимся в противофазе с мировым процессом. На Западе действительно, я не скажу про страны азиатские и про страны типа…

С. ШЕСТАКОВ: Китай, например.

К. РАЗЛОГОВ: Ну, не только Китай. Там есть Китай, есть Индия, есть Малайзия, есть очень сильно кинопроизводящие страны, в которых происходят совсем другие процессы. В глобальном в мировом масштабе, естественно, что главное, что заставляет людей идти в кино – стремление развлечься. Но на Западе сейчас действительно такая реполитизация произошла. Действительно социалистический реализм стал ведущей тенденцией в мировом кинематографе Действительно гран-при Каннского фестиваля фильм про школу, это чисто социальная драма…

С. КЛЕБАНОВ: Ну, а второй тоже приз "Гоморра", такая же очень приземленная, гиперреалстичная социальная драма о деятелях неаполитанской мафии "Каморры".

К. РАЗЛОГОВ: Так что я об этом неоднократно писал, что в тот момент, когда мы отказались от социалистического реализма, он стал главным американским…

С. ШЕСТАКОВ: Это все-таки не социалистический реализм…

К. РАЗЛОГОВ: Ну, "Гоморра" это скорее критический реализм. А вот "Класс" это социалистический реализм.

С. ШЕСТАКОВ: Ну, а где же там социалистический?

К. РАЗЛОГОВ: Оптимистическая перспектива. Мы показываем сегодняшние сложные проблемы в оптимистической перспективе их разрешения. Это один из коренных признаков социалистического реализма.

С. ШЕСТАКОВ: Ну, там еще, по-моему, какая-то руководящая роль партии присутствовала.

К. ЛАРИНА: Смутно.

С. ШЕСТАКОВ: У меня в подсознании что-то сохранилось из того, что я в институте учил, а это было очень давно. Давно не возвращался к проблематике соцреализма.

К. РАЗЛОГОВ: Я это не учил, я в этом жил. Поэтому могу сказать, что это на бумаге, может быть, было так, в фильмах, если мы посмотрим, того периода, который… Ну, картина "Доживем до понедельника", которая первая приходит в голову, как произведение социалистического реализма социалистического периода. Никакой руководящей роли партии там не было, там было взаимоотношение между учениками и учителем, показанное с точки зрения текущих проблем и их разрешимости. Собственно с призами каннского фестиваля происходит точно то же самое.

С. ШЕСТАКОВ: Ну, да, там основная мысль, что диалог очень сложен, но он возможен. И необходим.

К. РАЗЛОГОВ: Да, и в американском кино, которое касается острых сегодняшних социальных проблем, если это не картина, основанная на каком-то конкретном материале с пессимистическим концом, всегда подразумевается победа, вот наша победа, победа людей, которые борются за справедливость, не смотря на то, что против них стоят…

С. ШЕСТАКОВ: вот фильм "Барат", например, там явная победа, понимаешь , определенного идейного над системой.

С. КЛЕБАНОВ: Кстати, фильм "Барат" как раз один из…

К. ЛАРИНА: Который был запрещен.

С. КЛЕБАНОВ: Из тех полочных фильмов. Он был мягко не рекомендован. Я как раз общался с представителем прокатной компании, он был немец, который здесь жил долго. И он сказал с таким сильным акцентом: да, мы полностью поддерживаем и одобряем. Это было правильное запрещение. Многие могут обидеться, при этом обидеться, единственная нация, которая может обидеться на фильм "Барат", это американская.

К. ЛАРИНА: Ну, послушайте, мы к этому перейдем, это следующий все-таки аспект нашего разговора на тему "может обидеться". Вот мы буквально перед передачей говорили про этот несчастный мультфильм про панду. Китайцы уже обиделись. Ну, таких примером можно массу привести по самым абсурдным, начиная от самых абсурдных поводов, кончая вещами принципиальными и серьезными. Мы знаем, как относятся к фильмам, посвященным теме нацизма, или конкретно к фильмам о Гитлере в том же Израиле. Там фильм, по-моему, "Бункер" был запрещен просто к показу. Тоже, как я поняла, по причинам странным. Что там Гитлер показан, как человек, а не как абсолютное зло.

К. РАЗЛОГОВ: Причем абсолютно не во славу Гитлера.

К. ЛАРИНА: Ну, в том-то все и дело. Подход.

С. ШЕСТАКОВ: Немцам, фильм "Бункер" очень нравится. Тому же вот товарищу, который комментировал невыпуск фильма "Барат", кинопрокатчику, немцу, знакомому мне, это его любимый фильм.

С. КЛЕБАНОВ: Это очень сильный фильм. И там действительно Гитлер – это такая уже совершенно безумная, ничтожная личность, которая каким-то образом ведет за собой нацию к полной погибели.

К. ЛАРИНА: Хорошо. Давайте, мы сейчас слушаем новости и потом вернемся к нашему разговору. Наши слушатели уже рвутся в бой, хотят высказать свое мнение. Обязательно Вам слово предоставим. А сейчас новости.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Итак, один прокатчик нам сказал, что авторы, производители много денег просят, у него столько нет, он не готов такие деньги дарить, даже на высокую миссию самоочищения нации.

С. КЛЕБАНОВ: Понимаете, очень просто, бизнес принцип для кино дистрибьютора, надо тратить на кино меньше денег, чем оно может заработать. Только следуя этому принципу, можно остаться в этом бизнесе.

К. ЛАРИНА: А второй прокатчик сказал, что народ устал у нас от политического кино и требует драмы, простых, понятных страстей, как я понимаю, Сергей.

С. ШЕСТАКОВ: Может быть, даже да, действительно так.

К. ЛАРИНА: Я еще раз представлю участников сегодняшнего разговора. Итак, Сергей Шестаков, исполнительный директор кинокомпании "Централ Партнершип", Сэм Клебанов - президент кинокомпании "Кино без границ", Кирилл Разлогов – историк кино, профессор, киновед, доктор искусствоведения. Я тут просто еще нашла одну цитатку, но не нашу с Вами. А совсем даже чужую. Это Альмодовар говорит про Америку: "США все больше и больше напоминают мне Испанию 50-х, в самом воздухе разлито такое же ощущение темной непримиримости, какое 30 лет назад пронизывало атмосферу франкистской Испании. Тот же страх, та же затруднительность в разговорах о реальности, те же отвратительные парадоксы, та же свирепая самоцензура". Педро Альмодовар о работе в Голливуде. Вот не знаю, потому что действительно хочется поговорить о том, а как там. Там же, наверняка, такого рода проблемы существуют, и мы даже до нас это волнами доходит. Кирилл Эмильевич, пожалуйста.

К. РАЗЛОГОВ: Альмодовар сравнивает со своим прошлым. Я могу сказать, что мне кажется, что очень многое похоже на 30-е годы, на 37-й год. Что-то такое совсем. Значит дело в том, что США сейчас оказались в той ситуации, в которой существовала долгое время наша страна. И реакция истэблишмента и как бы руководства страны было столь же иррациональным, но политически обоснованным, как и реакция руководства в то время, Т.е. идет борьба в данном случае, не за власть в отдельно взятой стране, а за мировое господство. Я к этому термину отношусь спокойно, сейчас идет глобализация. Процессы глобализации эта борьба идет. Она идет не только между странами, она идет между большими корпорациями, между финансовыми потоками. И в этой борьбе все удары как бы с одной стороны разрешены, а с другой стороны, страх царит. В кино промышленности это явление относительно недавнее, потому что… ну, относительно недавнее. Лет 30-40. С того момента, как большая кинопромышленность стала делом чиновников, а не частных предпринимателей, которые могли решить какие-то вопросы, в том числе, и в ущерб себе. Как говорил мой любимый режиссер (НЕ РАЗБОРЧИВО), мне легче договориться с одним Джеком Уорнером, чем сегодня договориться с представителями большой корпорации. Представители большой корпорации, начиная с генерального директора и президента, боятся за свои места. Они находятся в таком же положении, в каком находились советские чиновники, в котором находятся чиновники нынешние, чиновничество, ничего в этом плане не меняется. Поэтому страх за собственное место, он всегда приводит к перестраховке. И это общемировая тенденция. Она связана с победой бюрократии. Она связана с в Европейском Союзе та же самая ситуация. Поэтому она глобально так выстроена. И мы просто, являясь частью этого мира, мы живем в той же системе координат. В какой-то стране ситуация хуже, как она стала хуже в США. Где либеральная интеллигенция осталась в меньшинстве. Где они уже давно… Не в таком меньшинстве, как у нас, конечно. Не 1%. Но это процент, который обречен на то, чтобы всегда быть в проигрыше.

С. КЛЕБАНОВ: Но, тем не менее, они имеют все возможности для того, чтобы их голос был услышан.

К. РАЗЛОГОВ: Да, возможности для того, чтобы их голос был услышан, да, но когда речь идет об инвестициях в 300 000 миллионов долларов, вот это…

С. ШЕСТАКОВ: А зачем нужны? Вот инвестиции в 300 000 долларов нужны для того, чтобы создать какой-то безумный фантастический блокбастер с множеством спецэффектов. Для того, чтобы создать такой политический фильм, как "Сириана", 300 миллионов долларов не нужно. Там хватит, например, и 20 и 30. И такое кино снимается. И оно всегда существует, и находит свое место и в прокате. Хотя гораздо более ограниченным тиражом. Если есть зрительский интерес. Тем не менее, там нет никаких искусственных ограничений. И в телеканалах. Знаете, на канал ЭйджБиО, который показывал фильм Майкла Мура "Фаренгейт 9/11", за несколько дней до выборов, после того, как Буш победил, налоговая проверка не пришла.

К. ЛАРИНА: Т.е. да. Никто его не запрещал, что самое главное. Что прокатное удостоверение получают все.

С. ШЕСТАКОВ: Показывают в прайм тайм на очень большом мощном канали ЭйджБиО.

К. ЛАРИНА: Там, насколько я понимаю, Вы это, конечно, знаете лучше, вот вся эта классификация очень подробная по распределению по нишам, что называется. По категориям. Где кому чего можно, да сколько раз слово "фак" произнесено в фильме и прочее, прочее. То, что нам совершено недоступно пока. Мы вообще не понимаем, как это делается.

К. РАЗЛОГОВ: Мы периодические пытаемся это внедрить, но естественно не совсем результативно.

К. ЛАРИНА: Но, возвращаясь к нам, вот Сэм говорил про великое советское, российское прошлое, величие которого не должно подвергаться никакому сомнению. Сегодня, типа, общественное мнение так вот складывается. Но это не мешает нам, извини меня, выпускать в прокат фильмы с Индиана Джонсом про холодную войну 57 года, где абсолютно в эту историю никак не вписывается то, что там показано.

С. КЛЕБАНОВ: Бабло побеждает зло.

К. ЛАРИНА: В том-то и дело. Значит, в каких-то случаях это возможно?

С. КЛЕБАНОВ: Конечно, потому что есть Каннский таран, такая стенобитная машина, 200 миллионов, я не знаю сколько, бюджет. Огромный зрительский интерес. Тут прокатчики понимают, что Индиана Джонсон это такой бренд.

К. ЛАРИНА: И они же не бегут к Медведеву или Суркову, а можно, дяденька, мы покажем, тут не очень хорошо совок показан, КГБ.

С. КЛЕБАНОВ: Ксения, я тоже не бегаю к Суркову, и мне сурков не звонит: Сэм, а вот больше 50 000 долларов за "Катынь" не плати. Да я могу показать "Катынь", мне, в общем-то, никто не указ. И даже я не думаю, что Суркова очень озаботит факт, что я буду показывать. И налоговая не придет. Просто условно, 20 000 долларов я могу потерять на этом фильме. Я подумал, ну, зато я сделал благое дело. 100 000 опять же – я не олигарх.

К. ЛАРИНА: Не понимаю тогда, почему Вы покупаете и показываете, Вы – я говорю условно, показываете "Индиану Джонса" и не показываете "Войну Чарли Уилсона".

К. РАЗЛОГОВ: Объясню, потому что "Индиана Джонс" это картина, которая воспринимается в другой системе координат. Психологически установка зрителя такова, что она какой там Индиана Джонс, самолет президента ему показывали, где самые злодеи как бы наши, а самые хорошие американцы. Это воспринимается, как развлекательное кино. Точно так же…

К. ЛАРИНА: Это же насмешка над историей советской великой.

К. РАЗЛОГОВ: Ну, это насмешка в контексте насмешки. Она не воспринимается…

С. КЛЕБАНОВ: Конечно, там действуют совершенно условные советские персонажи.

К. ЛАРИНА: А коммунисты Петербурга думают иначе.

С. КЛЕБАНОВ: Коммунисты Петербурга – это очень маргинальная группа, не определяющая зрительских предпочтений.

К. РАЗЛОГОВ: Я вот могу привести пример из другой оперы, где вот тоже такая штука происходит. Значит, на фестивале "Кинотавр" была показана картина "Новая земля", такой блокбастер с четко выраженной очень консервативной политической позицией. Там явно против Совета Европы, против Европы, против американцев.

С. ШЕСТАКОВ: Где это Вы увидели?

К. РАЗЛОГОВ: Там просто очень четко проведенная линия, которую я могу обосновать. Но дело не в этом. Главный злодей Совет Европы требует отмены смертной казни, поэтому все оказываются на острове, начинают убивать друг друга. Главная злодейка дама с иностранным акцентом по имени Марта. Главного героя расстреливают с американского авианосца. Там все акценты расставлены абсолютно правильно. Наши герои отправляются в рай. Т.е. такая православная…

К. ЛАРИНА: Экранизация какого-то анекдота.

К. РАЗЛОГОВ: Правильно. Все находящиеся вокруг меня прокатчики, даже некоторые критики сказали, да, это же голливудский экшн. Т.е. они вообще этого не увидели. Хотя в основе этого лежит очень хорошая, очень правильная, очень соответствующая нашим нынешним устремлением политическая религиозная позиция.

С. КЛЕБАНОВ: А интересно, как в таком контексте воспринимался фильм такой, как "Александр. Невская битва". Там ведь тоже он настолько наложен на нынешние реалии, где действуют нехорошие олигархи. Где бояре говорят: любо нам жито на западный манер. Где вот они как-то посмели как-то переизбрать князя.

С. ШЕСТАКОВ: Самое главное, что никто не воспринимает это как реальное историческое кино. В этом-то и весь фан. Потому что люди идут это смотреть, понимая, что это некий комикс, вообще говоря.

С. КЛЕБАНОВ: Ну, в принципе это забавно. Эльзенштейн, он нарисовал образ врагов с тех, кто были врагами тогда, т.е. фашистов. А вот создатели фильма "Александр" рисуют образ врагов с либеральной Европы.

К. ЛАРИНА: Кстати, я вот не видела фильм "Господа офицеры", но говорят, что там абсолютно такой перевертыш из советского времени, что да, все красные, все ублюдки и преступники, а белые – герои.

С. ШЕСТАКОВ: Нет, а там и с той стороны есть хорошие и нехорошие. Другой вопрос, что там это все сделано так, что это, конечно, слезы вызывает.

К. ЛАРИНА: Значит, давайте теперь. Все-таки важный вопрос. Кто формирует, в конце концов, тот самый зрительский интерес. Потому что это такой замкнутый круг. Вы хотите заработать денег, или все-таки Вы хотите кино показать хорошее людям?

К. РАЗЛОГОВ: Зрители формируют зрительский интерес.

С. ШЕСТАКОВ: И то, и другое.

С. КЛЕБАНОВ: Не только Я не совсем согласен. Зритель и букер. Получается некоторый…

С. ШЕСТАКОВ: Зрители бывают разные. Вот Константин Эрнст на первом канале, он тоже зритель, безусловно.

С. КЛЕБАНОВ: Да, Константин Эрнст, у него есть какой-то свой личный…

К. ЛАРИНА: Мне кажется, он все-таки не является зрителем Первого канала. У него вкус хороший…

С. КЛЕБАНОВ: Нет, у Константина Эрнста есть какой-то свой личный интерес к хорошему кино, и, по крайней мере, он показывает много артхаусных фильмов. И азиатское кино, и европейское…

С. ШЕСТАКОВ: Просто если мы говорим кино в кинотеатрах, это все-таки одна история. Кино на носителе, кино в интернете, кино на телевидении, все-таки это разные темы.

С. КЛЕБАНОВ: Все-таки российский кинопрокат, он, наверное, наименее диверсифицирован кинопрокат среди развитый стран. Очень многие фильмы, которые находят свою аудиторию среди, может быть, более образованной, более взыскательной публики на Западе, они в российский прокат не выходят не потому, что там плохо что-то сказано о советском прошлом, а просто потому что они считаются слишком умными. Ну, там не вышла война "Чарли Уилсона", но таким же образом не вышел в прокат фильм Клинта Иствуда "Флаги наших отцов", который в Европе я смотрел в Швеции, был полный зал, большой кинотеатр, он шел там много месяцев в прокате.

С. ШЕСТАКОВ: На носителях продается совершенно спокойно.

С. КЛЕБАНОВ: Да, но кинопрокатчики посчитали почему-то, что не надо выпускать его в кино.

К. ЛАРИНА: А почему?

С. ШЕСТАКОВ: Это очень просто объяснить на самом деле. Вы же смотрите, мы занимаемся как бы и носители выпускаем, и т.д. Но всем очевидно, кто сейчас ходит в кинотеатры, там 90% аудитории кинотеатров это , как ни странно, молодые люди. Ну, как ни странно, очевидно вполне. Молодые люди от 12 до 25, среди которых преобладают на самом деле девушки. Н .с этой точки зрения Клинт Иствуд это, безусловно, не их аудитория. Ну, ясно, что там условно, ну, не хочу сказать, умная, думающая, или любящая кино более некоммерческая публика, она, скорее всего, смотрит это у себя….

К. ЛАРИНА: Т.е. Вы ориентируетесь на эту аудиторию целевую, да?

С. ШЕСТАКОВ: Просто если посмотреть, когда мы изучали рынок, очень такую статистику интересную получили. Сколько в прошлом году было завезено в Россию комплектов домашних кинотеатров. Почти 5 миллионов.

С. КЛЕБАНОВ: Да, сколько построено кинотеатров, сколько залов. Понимаете, происходит такое. Вы вот сейчас выразили психологию типичного мэйнстримовского прокатчика.

С. ШЕСТАКОВ: Да, так и есть. Я не отказываюсь.

С. КЛЕБАНОВ: Знаете, мой коллега Антон Мазуров написал на эту тему очень хорошую статью, которая называлась "Тупопрокат", именно так устроен прокат в России. Потому что есть, например, да. 70% тех. кого Вы описали. И давай все кинопрокатчики делить вот эти 70%. такой диктат большинства. А на меньшинство просто всем глубоко наплевать. Понятно, что фильм Клинта Иствуда не может выйди на 400 экранах. Но он мог бы выйти, например, на 50 копиях. И собрать, и сделать очень неплохую наработку на копию.

К. ЛАРИНА: Но Вы же сами не хотите рисковать деньгами.

С. КЛЕБАНОВ: Опять же я не хочу рисковать деньгами выше определенного уровня. Потому что я знаю, сколько может заработать каждый фильм. Я же выпускаю такое кино. Просто я понимаю четко, что вот такой фильм можно выпустить 50 копиями, такой пятью, такой можно выпустить одной копией. Но мы это делаем. И у нас по статистике, на самом деле, наработка на копию даже выше получается, чем у гораздо большей по масштабам компании "Централ Партнершип". Просто во всем мире так происходит.

К. ЛАРИНА: Конкуренты.

С. КЛЕБАНОВ: Те же самые подростки, которые едят поп корн, ходят в американские кинотеатры. Те же самые подростки ходят и в шведские кинотеатры. Но вот 10 залов, которые для подростков, рядом есть еще один, который будет показывать кино и для тех, кто постарше, для тех, кто еще постарше. Публику надо развивать. Надо привлекать новые группы населения в кинотеатры. Джон Форд говорил: не нужно тупо следовать спросы, нужно спрос создавать.

С. ШЕСТАКОВ: Но это просто требует работы. усилия прокатчиков.

К. ЛАРИНА: Ну, тогда тем более возвращаюсь к тому, что Вы сказали, уважаемый Сергей, что руководствуясь какими-то данными социологическими, не очень поняла, какими, народ не очень хочет смотреть, так называемые политические драмы. Я боюсь, что все-таки дело не в этом.

С. ШЕСТАКОВ: Дело не в политике. Поймите правильно.

С. КЛЕБАНОВ: Не хочет смотреть, или не хочет платить за это деньги. Не хочет идти в кинотеатры.

К. ЛАРИНА: Да, он не знает, что это такое, он этого не видел.

С. ШЕСТАКОВ: Знает. Просто вот дело-то в чем. Мы же, повторюсь, постоянно ведем очень большую, подробную работу социологическую, опрашиваем людей. Мы же кино сами производим, производим много. Нам очень важно понимать, что мы делаем, в том числе и для телевидения. Тут вопрос только в одном, это на самом деле, может и хорошо, то, что люди больше обратились к себе, к своим личным переживаниям, к своим ощущениям и т.д. Ведь для Швеции это, может быть, при всем уважении к Швеции, менее бурная история. У нас она уж слишком бурная.

С. КЛЕБАНОВ: Там тоже была история бурная.

С. ШЕСТАКОВ: Но не с таким масштабом.

К. РАЗЛОГОВ: Ну, хорошо, а в Америке. В Германии? Возьмите Германию, Францию.

К. ЛАРИНА: Я в начале нашей программы перечисляла те фильмы, которые до зрителя пока не дошли. Вот Вы можете мне добавить каким-то образом этот список. Наверняка, есть из новых российских фильмов, фильмы, которые не получили по тем или иным причинам прокатного удостоверения. Как это было… Ну, вспомните историю с фильмом "Четыре".

С. КЛЕБАНОВ: Только хотел сказать (НЕ РАЗБОРЧИВО) Кржижановского, о котором он рассказывал. Ему сказали: Вы знаете, у Вас там один из героев говорит, что жена президента просто алкоголичка, очень много пьет вина. Вот это надо вырезать. Он объяснял, Вы понимаете, ведь по сценарию понятно, по сюжету, что этот герой врет. Что он никогда не видел не президента, ни его жену, ничего этого не знает. И это очевидно. И это даже потом проговаривается, что он говорит, что он все врет. И тем не менее.

К. ЛАРИНА: А "Внук Гагарина" вообще для меня скандал века. Это просто такая глупость чудовищная.

С. ШЕСТАКОВ: На мой взгляд, это же хорошо.

К. ЛАРИНА: Ну, фильм очень хороший. Жалко, что его не увидят теперь. И очень нужный, общественно полезный фильм.

С. ШЕСТАКОВ: Подождите. Его выпустили в прокат. Его посмотрело огромное количество людей.

К. ЛАРИНА: А потом взяли, запретили.

С. ШЕСТАКОВ: А почему запретили? Нет, во-первых, мы его переделываем.

К. ЛАРИНА: На внука Титова? Кого?

С. ШЕСТАКОВ: Нет, мы же законопослушные люди. Есть решение суда. Мы непосредственно в трех инстанциях проиграли.

С. КЛЕБАНОВ: А Вы обжаловали и проиграли везде?

С. ШЕСТАКОВ: Да.

С. КЛЕБАНОВ: Потрясающе.

К. ЛАРИНА: Это же глупость. Сергей, ну, что вы этого не понимаете.

С. ШЕСТАКОВ: Смотря, как к этому относиться.

К. ЛАРИНА: Относиться именно так как я Вам сейчас говорю. Это глупость.

С. ШЕСТАКОВ: Да, вот теперь встаньте на место, условно, дочерей Гагарина. Вы поймите правильно, они, может, немножко неправильно, но…

К. ЛАРИНА: Но так можно дойти до чего. Он же врет.

С. ШЕСТАКОВ: Т.е. понятно по фильму, мальчик не внук Гагарина. Что он врет. Что Гагарин для него лишь символ.

К. ЛАРИНА: Это легенда. Он, наоборот, гордится этой легендой. Чего мы объясняем такие очевидные вещи. Там нет никакого оскорбления.

С. ШЕСТАКОВ: Абсолютно.

К. ЛАРИНА: Нет ли там другого, уважаемый Сергей, нет ли там такого момента, что дочери Гагарина обиделись на то, что внуком Гагарина назван чернокожий мальчик. Тогда это совсем другая история.

С. ШЕСТАКОВ: Смотрите, мне трудно об этом говорить. Я сам этим долго занимался, ходил во все суды и т.д. Просто я хочу сказать следующее. Мнение каждого зрителя субъективно. И каждого зрителя надо уважать. Если зритель, Вы, видите там это, а дочери Гагарина видят другое, то их мнение тоже нужно уважать.

К. ЛАРИНА: Я мое кто уважит, как потребителя? Вот к вопросу под панду. Вот обиделись китайцы? И что? Закрыть, запретить, смыть кино?

С. КЛЕБАНОВ: Ну, это как с выставкой "Осторожно религия". Ведь просмотр выставок и поход в кино не является обязательными мероприятиями для жителей ни нашей страны, ни любой другой страны в мире. Не нравится, ну, не ходи, не смотри.

К. ЛАРИНА: Как тогда здесь уважить все интересы.

С. ШЕСТАКОВ: У нас же сейчас никакого ограничения к этой версии фильма "Гагарин" не существует, пожалуйста. Он продается, его можно увидеть в интернете. Его нельзя увидеть в кино. Просто он уже там вышел. Да, наверное, скорей всего, эту версию не увидят по телевидению. Но с другой стороны, есть решение суда и его надо уважать.

К. ЛАРИНА: Т.е. Вы предлагаете каждый фильм рассматривать с этой точки зрения, чтобы не дай Бог никого не обидеть. Это ж до чего мы дойдем.

С. ШЕСТАКОВ: Просто чтобы недолго уделять внимание этой проблеме. Это странная ситуация. Она сложилась на том, что действительно у нас в законодательстве это не урегулировано. Это некая дырка.

С. КЛЕБАНОВ: Ну, такие вещи, вообще, случаются и на Западе. Одна моя очень хорошая подруга эстонский режиссер Кадрик Иусара, она сняла фильм по мотивам реальной истории, и она не может его показывать, потому что мама мальчика, чью историю она экранизировала, пожала на нее в суд. При том, что там она изображена совсем с другим именем. Она изменила имена.

К. ЛАРИНА: Художественный фильм?

С. КЛЕБАНОВ: Да. И она никогда не видела эту маму. Она придумала этот образ. Но вот мама главного героя подала в суд. И был фильм отобран на Каннский фестиваль. Она еще за 5 минут до показа, я видел, она дебютант, это ее первый фильм. Она никогда вообще не была режиссером. Ее фильм в программе "Особый взгляд". 5 минут до показа. Она стоит, нервничает, не знает, будет показ, или нет. Показ состоялся, но она не имела права выходить на сцену, потому что ей эстонский суд, а это Евросоюз, запретил показывать фильм. Но вышел продюсер, такая дырочка в законе, и представил. А она там из зала всем ручкой помахала.

К. ЛАРИНА: Тоже, кстати, это отдельная тема для передачи. Имеют ли право родственники вообще регулировать творческий процесс. Потому что, конечно, когда речь идет о документальном кино, тут я понимаю, все претензии. А когда речь идет…

С. КЛЕБАНОВ: Там даже имена были измены.

К. ЛАРИНА: Что тогда делать наследникам Пушкина? Что должны они делать сейчас?

С. ШЕСТАКОВ: С Пушкиным все хорошо, потому что срок охраны авторских прав на сегодня истек уже.

К. ЛАРИНА: Да, я имею в виду не Пушкинские произведения, а что они делают с его жизнью.

К. РАЗЛОГОВ: Речь идет не об охране авторских прав в данном случае…

С. ШЕСТАКОВ: Нет, ну, это смешно, что когда смотришь то, что когда смотришь эти некие псевдоисторические реконструкции документального телевидения, там такое показывают, что, конечно, волосы шевелятся на голове.

С. КЛЕБАНОВ: Вот именно. Но они очень часто подгоняются под идеологические запросы и какие-то политические потребности сегодняшнего дня. Но здесь, может быть, более нагло это делается в России.

К. ЛАРИНА: Конкретная очень история. Я думаю, что это отдельная программа. Действительно: родственники и фильмы про их родственников. Но все-таки по поводу идеологического состояния сегодняшнего. Должны ли прокатчики к этому прислушиваться к этому ветру, который дует понятно из каких дверей. Или это вот из соображений самоцензуры, чтоб налоговая не пришла.

С. КЛЕБАНОВ: Нет, прокатчики к этому прислушиваются из соображений прогнозирования доходов будущего фильма.

К. ЛАРИНА: Ну, неужели это так влияет на общество?

С. КЛЕБАНОВ: Ну, понимаете, влияет хотя бы то, я когда покупаю кино, я стараюсь прикинуть, какой телеканал покажет в какое время. Потому что тогда я могу рассчитать, сколько денег я могу за него заплатить, чтоб не потерять их, вот и все. Поэтому если я понимаю, что если, например, телевидения может вообще не быть, я плачу одни деньги. Если я понимаю, что этот фильм точно возьмет Первый канал или Культура, я понимаю, на каком уровне могут остановиться цены. Вот и все. Ну, и естественно, сколько копий может выйти в прокат.

С. ШЕСТАКОВ: Ну, и самое главное, чтобы это было интересно. Потому что вот опять же история какова. Ну, представьте, в России в прошлом году было выпущено коммерческих фильмов больше 200.

К. ЛАРИНА: А можно я задам такой вопрос конкретный, Сергей? А вот какое кино, которое не оправдало Ваших ожиданий? Вот где Вы ошиблись, Вы может назвать?

С. ШЕСТАКОВ: Это очень трудно сказать. Дело в том, что у нас структура устроена такова, что мы выпускаем, во-первых, очень много фильмов, включая телевизионные, работаем на всех рынках. Поэтому мы не всегда рассуждаем, покупая кино, у Ларса Фон Триере или у Вонга Карвая сюда, мы не всегда думаем о том, что данный фильм должен принести прибыль. Для нас важно иметь некую систему. Поэтому тут немножко логика другая. Т.е. мы понимаем, что нашего зрителя надо развивать. Мы же ведь компания, ориентированная не на то, чтобы получать доход сегодня. Вот показать один фильм, заработать денег и убежать. Нет, конечно. Поэтому, конечно, зрителя надо развивать и показывать разные вещи. Иначе просто, как невозможно хлебом одного вида, одного сорта кормить всех людей. Это невозможно. Нужно, чтобы рынок расширялся, нужно давать разнообразие. Но, как ни странно, очень часто стали сейчас быть неуспешными такие классические жанры, как мелодрама или комедия. На самом деле, когда люди уже посмотрели какие-то начальные мелодрамы и комедии, стало трудно снять хорошую мелодраму или хорошую комедию.

С. КЛЕБАНОВ: Да, вообще, хорошее кино снять трудно.

С. КЛЕБАНОВ: У меня вопрос сразу, как Вы отличаете драму от мелодрамы? Драму хотят, а мелодраму нет?

С. ШЕСТАКОВ: А мы даже сами это не делаем. Мы показываем это будущим зрителям, той целевой аудитории, которую мы видим, и они это оценивают. И по их реакции это достаточно видно. Кстати, очень смешная история. Могу просто буквально 2 секунды рассказать. Мы сейчас сделали огромный фильм, экранизация фильма Тараса Бульбы. Это огромный фильм…

К. ЛАРИНА: Это Бортко?

С. ШЕСТАКОВ: Это Бортко совместно с Российским каналом, 25 миллионов долларов бюджета. Огромный фильм, вообще, просто нас всех хватил удар, когда мы увидели этот проект и т.д. Мы вот тут недавно показывали студентам 1 курса трех московских вузов. Им очень понравилось. И мы были просто поражены.

К. ЛАРИНА: Экшн получился. Я там такие видела отрывки. Там мощные такие.

С. ШЕСТАКОВ: Да, там Ник Пауэр…

К. ЛАРИНА: Я даже не помню, что там такие батальные сцены присутствуют в этом эпосе.

С. ШЕСТАКОВ: Тем не менее, вот это было удивительно, потому что мы-то как раз думали, что у этого нет будущего среди подростков.

К. ЛАРИНА: Взяли бы тогда "Мазепу" нам показали. Говорят, хороший фильм.

С. КЛЕБАНОВ: "Мазепа", о, это говорят такая залепуха. Просто невероятно.

К. РАЗЛОГОВ: Но смотреть интересно.

С. КЛЕБАНОВ: Да, такой супер трэш, да.

К. ЛАРИНА: Вот Сэм Клебанов все бьется за то, чтобы в Москве появился кинотеатр атхаусного кино, да?

С. КЛЕБАНОВ: Нет, я когда-то бился, теперь просто тихо так мечтаю. Нет, к осени появятся залы…

С. ШЕСТАКОВ: Нет, залы появляются…

К. ЛАРИНА: Нет, есть 35 миллиметров.

С. КЛЕБАНОВ: У нас есть Паркерс. Мы вот с компанией "Формула кино" там в "Горизонте", в "Европе" стали показывать артхаус. Зальчики появляются.

К. ЛАРИНА: Я предлагаю Вам другое название. "Кинотеатр антироссийского фильма". Все окупится. Понимаете.

С. КЛЕБАНОВ: Вы знаете, к сожалению, его будет нечем заполнять.

К. ЛАРИНА: Как это?

С. КЛЕБАНОВ: Потому что, в общем, такого антироссийского кино не снимают. Нет в мире кинематографистов, который стоят и как бы нам снять такое кино…

К. ЛАРИНА: Так если появится кинотеатр, обязательно появится фильм.

С. ШЕСТАКОВ: Нет, маркетингово более интересно сделать кинотеатр антиамериканского фильма.

К. ЛАРИНА: Тоже, кстати, ничего.

С. ШЕСТАКОВ: Потому что есть замечательное иранское, саудовского кино, очень хорошее, такое совсем…

К. ЛАРИНА: И последний вопрос у меня к Вам, уважаемые друзья, к каждому. Можете ли Вы назвать тот фильм, который Вам очень бы хотелось, чтобы российский зритель посмотрел, но он не появится в российском прокате, потому что он провалится в этом прокате. Сэм? Ну, вот хочется?

С. КЛЕБАНОВ: Ну, вот "Вальс с Баширом". Я, кстати, сам, та же самая ситуация. Один из лучших фильмов Каннского конкурса этого года. Это документальный психоделический мультфильм. Потрясающий.

К. ЛАРИНА: Сложный для восприятия российского зрителя?

С. КЛЕБАНОВ: Ну, он там об израильской истории. Но он потрясающе сделан. Опять же я на него сделал уже предложение, зная всю ограниченность его проката. Но там был такой ажиотаж вокруг него в Каннах, потому что очень часто интерес западной аудитории к такого рода фильмам, он вызывает неоправданные ожидания от России. Может быть, они когда-нибудь согласятся на более реалистичную цифру, тогда все-таки зрители увидят.

К. ЛАРИНА: Кирилл Эмильевич?

К. РАЗЛОГОВ: Разговор Рейгана и Ден Сяо Пина, когда Рейган сказал: почему не выпускаете китайцев, Ден Сяо Пин сказал: а сколько Вам нужно? 100 миллионов хватит? Или 200? Ну, вот точно так же я могу назвать 10, могу назвать 100, могу назвать 1000 фильмов, которые я люблю, которые хотелось бы показать, и которые показать нельзя вот по этим причинам. Либо завышенные цены, либо заниженный интерес. Другое дело, что это не все фильмы последнего года. Из последнего года я могу назвать ну там 50, может быть.

К. ЛАРИНА: Т.е. на целый кинотеатр точно хватит. Вот в прокат.

К. РАЗЛОГОВ: На кинотеатр хватит без всяких проблем.

К. ЛАРИНА: Так, Сергей, а у Вас?

С. ШЕСТАКОВ: Ну, я, наверное, поддержу мнение. На самом деле, я не готов называть какой-то отдельный фильм, потому что на самом деле я думаю, что наш зритель все равно любое достойное кино увидит. Потому что они смотрят не только в России, слава Богу, и не смотрят только в кинотеатрах.

К. ЛАРИНА: Вообще, можно вспомнить и то, что у нас воруют прекрасно.

К. РАЗЛОГОВ: И из интернета можно сказать.

К. ЛАРИНА: Можно скачать все, что угодно, но это же нельзя себя этим успокаивать. Ну, нельзя. А фильм "Двенадцать" у него хороший прокат по стране?

С. ШЕСТАКОВ: Очень. Мы его продаем за рубеж. Он продается за рубеж очень успешно.

К. ЛАРИНА: А у нас? Москва, Россия?

С. ШЕСТАКОВ: Тоже хорошо.

К. ЛАРИНА: А Вы говорите, нет запроса на политическое кино. Значит, есть.

С. ШЕСТАКОВ: Ай, ай, ай.

С. КЛЕБАНОВ: Нет, запрос на Никиту Сергеевича Михалкова.

С. ШЕСТАКОВ: На этом предлагаю нашу передачу заверить торжественно.

К. ЛАРИНА: Спасибо большое.