"Груз 200" - антикино Алексея Балабанова - Вита Рамм, Андрей Плахов, Сергей Сельянов, Юрий Гладильщиков - Культурный шок - 2007-06-16
К. ЛАРИНА – Добрый день. Мы начинаем программу «Культурный шок». Тут уж прямое попадание я думаю, под жанр передачи, поскольку речь сегодня пойдет о фильме Алексея Балабанова «Груз 200». Фильм на этой неделе появился в российском прокате и уже есть немало зрителей, которые его посмотрели. Своими впечатлениями они делятся естественно, в Интернете, на страницах «Живого журнала». Я специально такую подборочку сделала сегодня для того, чтобы вам процитировать кое-что. Фильм вызвал не то что бурю эмоций, а просто невероятный накал эмоциональный. И среди профессиональных кинокритиков и среди обычных зрителей, причем самых разных поколений. Как поколений, которые принадлежат к поколению советских людей, и для которых 1984 год действия фильма происходит в этом году, для которых это время вполне сознательной жизни. И для тех, кто совсем молодой, кто про Советский Союз знает только по рассказам своих родителей. И мне кажется, судя по тому, что я прочитала в «Живом журнале», для многих, большинства даже молодых зрителей фильм действительно стал откровением. Потому что совсем другую историю им рассказывают их родители и видимо, в школе. Я много говорю, давайте я представлю участников сегодняшнего разговора. Андрей Плахов, кинокритик, Юрий Гладильщиков, кинокритик. Вита Рамм, кинокритик. Добрый день. Ксения Ларина простой советский и российский зритель. По телефону у нас на связи Сергей Сельянов, продюсер фильм. У меня первый вопрос к Сергею Сельянову. Сергей, вы довольны как продюсер тем резонансом общим, который вызвал этот фильм?
С. СЕЛЬЯНОВ - Как продюсер я доволен тем, что фильм получился исключительно сильный. Совершенно незаурядный в самом прямом и высоком смысле этого слова. Это главное. Споры, конечно, они означают, что, наверное, все сделано кроме всего прочего и не зря. Накал действительно исключительно высокий. Надеюсь, что все это как-то пойдет зрителю на пользу, в конечном счете. В общем, мы находимся в таком состоянии волнения, потому что фильм начал жить на экранах, и мы разговариваем, а он идет в различных кинотеатрах.
К. ЛАРИНА – Скажите, а есть какая-то уже информация, как простая публика, в смысле зрители, не профессиональные, а именно как кинозрители воспринимают фильм?
С. СЕЛЬЯНОВ - Приблизительно так же, как профессиональные. Одни категорически отвергают и шокированы со знаком минус, другие категорически приветствуют, шокированы со знаком плюс.
В. РАММ - Сергей, а сколько копий работает в России?
С. СЕЛЬЯНОВ - Около 60. 57 или 59.
К. ЛАРИНА – То есть по стране он пошел тоже?
С. СЕЛЬЯНОВ - Да.
К. ЛАРИНА – Надеюсь, что Сергей с нами выдержит как можно больше передачи. Мы не сильно вас отрываем?
С. СЕЛЬЯНОВ - Суббота у нас рабочий день.
К. ЛАРИНА – У нас тоже. Поэтому давайте поработаем. У нас много поводов для разговора. Для того чтобы понять вообще, что такое случилось в связи с появлением фильм «Груз 200» в российском прокате. Буквально вчера открытое письмо от представителей сообщества кинокритиков было опубликовано в Интернете. Как я понимаю, журнал «Сеанс», который активно этот фильм поддерживает, он был инициатором этого письма. Письмо подписали очень известные люди, хорошо известные не только в профессиональной среде, но и среди зрителей. Поскольку вы читаете эти имена в газетах, я несколько имен назову. Это Любовь Аргус, Алла Босарт, Роман Волобуев, Ольга Галицкая, Михаил Трофименков, Стас Тыркин, Вячеслав Шмыров, Елена Плахова, Станислав Ростоцкий, Мария Кувшинова, Лариса Малюкова, Лидия Маслова. Каждое я думаю, что любителя кино знакомо. Эти кинокритики возмущены тем, что произошло с фильмом «Груз 200» на завершившемся недавно фестивале «Кинотавр», на котором по подсчетам голосов приз кинокритики «Слон» должен был быть вручен именно фильму «Груз 200». Но на выходе оказалось, что пополам разделили этот приз, вручили и «Грузу 200» и «Простым вещам», фильму, который взял Гран-при от большого жюри. Не очень приятная история. Но сам факт того, что это письмо опубликовано, тоже о многом говорит. Поскольку это письмо адресовано не только в гильдию, но и Андрею Плахову, как представителю ФИПРЕССИ, я думаю, что Андрей должен прокомментировать.
А. ПЛАХОВ – Прежде всего я хочу сказать, что это письмо состоит из двух частей. В одной части содержится то, Ксения, о чем вы говорили. А во второй части некоторая часть критиков объявляет о том, что они приостанавливают свое членство Гильдии, как бы это намек на то, что Гильдия не отвечает тем их ожиданиям, как они понимают задачи кинокритик на сегодняшний день. Я сразу скажу, что как президент ФИПРЕССИ и просто сам по себе я против всякого раскола в киносообществе и кинокритическом. Тоже мне кажется это не очень продуктивно. Но с другой стороны и вливание свежей крови необходимо, чем, наверное, Гильдия недостаточно занимается, и многие молодые критики даже как выяснилось, не состоят в Гильдии по разным причинам. И, кроме того, очень важно, чтобы соблюдался, во-первых, был разработан, и соблюдался регламент этой премии. Потому что премия Гильдии критики на фестивале «Кинотавр» одно из немногих вещей, которыми кинокритика может действительно сказать свое слово и высказать свою позицию. В данном случае в пользу фильм «Груз 200», а может быть и не в пользу этого фильма. Потому что должно решать демократическое большинство. Но оно должно решить таким образом, чтобы это было строго запротоколированная процедура, которая соблюдалась, регламент не нарушался. Вот я думаю, об этом критики должны поговорить на своем собрании и надеюсь, придти к какому-то разумному консенсусу.
К. ЛАРИНА – Вы поняли, я почему решила про это письмо сказать, мне кажется, это тоже о многом говорит об отношении к этой работе Алексея Балабанова, что этот фильм действительно, как бы ни банально это звучало, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Я хочу сказать от себя, что у нас тут на радиостанции тоже раскол случился. И мы с Витой совершенно разных точек зрения придерживаемся в отношении этого фильма. Я считаю, что это действительно фильм, если не выдающийся, то невероятной мощи и силы, это фильм, который заставляет на многие посмотреть по-другому, в том числе на простые вещи. Мне кажется, что не просто удача, а такое высказывание, которое дорогого стоит. И мне кажется, это все понимают. Именно такой отклик этот фильм и вызвал. Другой вопрос, что мы все-таки обсуждаем, когда говорим об этом фильме. Его художественные достоинства и недостатки или месседж, послания, которые заложены в этом фильме или может быть какая-то идеология, которая может быть, кого-то не устраивает. Я не знаю. Давайте мы определимся все-таки с отношением, Юрий Гладильщиков, пожалуйста.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – Мне, безусловно, очень нравится эта картина. Я помню первое впечатление, которое в данном случае тоже, наверное, важно. В апреле в начале этот фильм студия показала некоторому количеству наших кинокритиков, для того чтобы видимо выяснить мнение. Я помню, что на самом деле все вышли из зала как говорят, пришибленные. Потому что, конечно, это та картина, которая бьет очень сильно и как-то моментально на нее однозначно сразу среагировать невозможно. Но я прекрасно помню по себе, что буквально прошло минут 10, полчаса и я понял, что я начинаю с этим фильмом взаимодействовать. Этот фильм, который просто вытягивает на взаимодействие, причем по самым разным, вот вы сказали, как мы будем обсуждать, его стиль или его идеологии. У него идеология очень сложная. У него и стиль очень сложный. И месседжи очень сложные. Огромное количество деталей, которые потом начинаешь вдруг замечать, обсуждать. Ну, например, тот самый персонаж, который ходит в майке с надписью «СССР». На самом деле я думаю, что он для идеологии фильма ничуть не менее важен, чем тот самый мент-маньяк. А может быть даже более важен. И сразу думаешь, как в 1984 году не ходили в майках с надписью «СССР». Тем более на дискотеки. Это было не модно. СССР был не популярен среди молодежи. Потом естественно, начинаешь понимать, почему именно этот, в общем, возможно злодей, из которых произошла новая российская действительность, почему он ходит именно в майке СССР.
А. ПЛАХОВ – Потому что он гость из будущего. Терминатор заброшенный.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – Да.
К. ЛАРИНА – А, кстати, Сергей, вы много уже читали наверняка и слышали отзывов о фильме. На ваш взгляд как продюсера и практически соавтора, все соответствует действительности, когда мы начинаем пытаться объяснить смыслы и акценты расставить в этом фильме. Или есть вещи, о которых вы не думали и за вас додумали кинокритики?
С. СЕЛЬЯНОВ - Так всегда бывает. Особенно когда подтверждение сильное. Конечно, Балабанов сто процентов не формулировал свою задачу так, как мы сейчас пытаемся их сформулировать. И разговоры наши по поводу фильма ни разу не касались ни этих формулировок, идеологических тем более. Каких-то идейных, искусствоведческих. Создание фильм дело живое, практическое и иррациональное. Читая сценарий, ты понимаешь, что все в порядке, а если не все в порядке, говоришь, что вот здесь вот этот эпизод жмет, что вот здесь надо поднять интонацию, а здесь опустить. На таком я бы сказал примитивном языке, который на самом деле точнее. Мы собственно и разговариваем. И интересно мне читать действительно, что-то читаю, что-то услышу, оценки и суждения, которые действительно выходят за пределы того, что проговаривали мы или что говорил Балабанов каким-то иррациональным способом… Это интересно, так бывает всегда, когда фильм сильный. Режиссер не знает до конца что он, его ведет все-таки какая-то невидимая рука. Но он вербально, если он настоящий режиссер, никогда свои мысли не формулирует для себя. Установок вербальных он себе не дает. А если и дает, то они очень простые. Они это его инструмент для создания фильма, а не суть фильма. Суть фильма это фильм. Вот как-то так. Невозможно, мы не критики, и мы даже не аналитики. Мы практические такие персонажи.
К. ЛАРИНА – По другую сторону баррикад, конечно. Вит, пожалуйста, тебе слово. У Виты особое мнение.
В. РАММ – Я смотрела фильм дважды. Потому что после первого просмотра, который был на «Кинотавре» там я подумала, ну может быть фестивальная суета, усталость мне не позволила там усмотреть все эти глубины, о которых говорили мои коллеги еще с апреля месяца. И в Москве в спокойной обстановке я посмотрела второй раз поискать те смыслы, ту любовь, о которой говорит сам режиссер, хотя я понимаю, что словам режиссера не стоит верить. Он говорит свое, а кино это кино. И второй раз на просмотре я еще раз убедилась, что первая моя реакция была для меня правильной. Я не увидела там никаких сложных смыслов, а как раз наоборот, очень плакатные все упрощения, фильм, в котором все герои, предметы, музыка – все ради какой-то идеологии или какого-то режиссерского послания, тут можно толковать это по-разному это послание, но все через запятую и все очень упрощено. Как плакат. Дети, пейте молоко, будете здоровы. То есть это не предполагает никаких нюансов. И то, что Баширов в традиционной для себя роли и то, что Серебряков в традиционной для себя роли и то, что актер, который озвучен голосом Маковецкого, от этого становится еще больше Маковецким, чем есть на самом деле, тоже в традиционной такой роли рефлексирующего интеллигента. В общем, все то, что там происходит, для меня это было не как развитие, история сама по себе, которая имеет начало и конец. Просто заявлены какие-то эпизоды, состоящие из аттракционов. Потом меня очень кольнули как-то все эти эпизоды с трубами, потому что это так напомнило фильм «Маленькая Вера», общие пейзажи с трубами. А то, что трактуют это на совести тех, которые это трактуют, что это фильм Балабанова в эпоху требуемого позитивна это как раз, наоборот, о распаде, и что это последний гвоздь или осиновый кол в гроб Советского Союза. И тогда этим гвоздем, осиновым колом служит погибший десантник в Афганистане, то я отказываюсь принимать вот такую трактовку осинового кола. Это просто кино, которое имеет право на существование. Просто я его форму не приняла. Мне казалось, что Балабанов умеет снимать…
К. ЛАРИНА – У нас сложная задача, для меня это загадка большая. Как вообще такие обсуждения происходят. У нас такие попытки на телевидении идут в закрытом показе. Который ведет Александр Гордон, когда спорные фильмы берутся. Собираются две команды. Одна – да, другая – нет. Потом все это режется на кусочки, а посредине несчастные сидят творцы, которые вынуждены либо оправдываться, либо смущенно принимать комплименты. Сергей, здесь предмет спора вообще существует, то, о чем говорит Вита? Или это невозможно.
С. СЕЛЬЯНОВ - Вита абсолютно права, только знак неправильный стоит. Сила Балабанова всего этого фильма в том, что он составлен из очень простых элементов. Вита права, что элементы простые. Это всегда было показателем высшего класса в искусстве, но не только. Это действительно все просто. Воздействует с невероятной силой. Вот собственно и весь мой комментарий.
К. ЛАРИНА – А когда не действует, это что значит, что человек что-то не понял?
С. СЕЛЬЯНОВ - Ну да. Нет ни одного произведения искусства в мире, кроме классики, на которую смотрят уже через какое-то специальное стекло, которое бы не вызвало противоречивых мнений. Чем это произведение сильнее, тем, как правило, мнения противоречивее. У самого плохого фильма всегда находится с моей точки зрения десяток яростных поклонников, чуть ли ни фанатов. Режиссеры этим кстати живут. Вот сделал режиссер фильм, подходят к нему два человека и страшно его хвалят, и он счастлив. Остальные разбегаются в разные стороны, а он счастлив.
К. ЛАРИНА – А у вас какой расклад?
В. РАММ – У них сто к десяти.
С. СЕЛЬЯНОВ - Я думаю, фифти-фифти.
К. ЛАРИНА – Пополам. Я люблю такие. Сергей, мы тогда вас отпустим, дальше пойдем уже без вас тут разбираться. Во-первых, позвольте вас все-таки поздравить, это событие, безусловно, в нашем культурном мире. Огромное вам спасибо за это. И надеюсь, что фильм дальше будет жить своей отдельной жизнью и собирать вокруг себя как поклонников, так и людей, которые его не будут воспринимать, но, тем не менее, это очень важный момент. Мне кажется очень важный момент вообще в истории нашей культуры на сегодняшний день.
С. СЕЛЬЯНОВ - Я позволю себе реплику в заключение. Юрий Гладильщиков сказал правильную вещь, этот фильм, может быть, не следует оценивать, приговор тот или иной выносить сразу после просмотра. Это тот фильм, с которым может быть надо пожить и может быть и не десять минут и не день, а может быть неделю. У каждого по-своему. Всего доброго. Продолжайте без меня, спасибо.
К. ЛАРИНА – Я бы хотела зачитать несколько фрагментов из рецензий, даже впечатлений, которые разбросаны по «Живому журналу». Совсем молодые люди, судя по тому, как пишется. Но мне кажется это очень важно, чтобы не рассказывать содержание фильма нашим слушателям, будет понятно. «Ну, братцы, посмотрел вчера «Груз 200». И вот что хочу сказать. После кино я вообще-то собирался пойти на концерт группы «Кирпичи», но, выйдя из кинотеатра, я понял, что не хочу ни на какой концерт. А хочу водки дербануть, - заменила я глагол. Что я и сделал. Про фильм говорить не буду. Вот пойдите и сами посмотрите. Но предупреждаю: будет мрачно и жестко. Про все там: про войну в Афганистане, про совок, про любовь, про крепкую, блин, мужскую дружбу, а вообще про жестокость и глупость человеческую. А любовь она значит и такая бывает». Второе письмо: «Посмотрела «Груз 200» Балабанова. Лучший его фильм. Вообще шедевр. Балабанова я считала хорошим режиссером, а он вообще оказался гений. После фильм я вышла в онемении, хочется плакать или напиться». Вообще всем хочется напиться, обращаю внимание. Еще одно мнение: «Фильм не шедевр, но попробуйте абстрагироваться от его художественной ценности и смотреть его как документальное кино про то, как было, есть и, к сожалению, пока будет. Ленинск это любой практически промышленный город а-ля Магнитогорск. Многие говорят, зачем видеть эту гнилую реальность, но ребята, надо же перемежать сознание между «Шреками» и «Властелинами колец». А то «Страна приливов» у вас шедевр, а «Груз 200» говно. Эта наша блин, страна, как бы ни противно было сие осознавать». «Вчера со мной случилась практически невозможное – меня удивили. Вопреки советам кинокритиков и гурманов я отправилась на просмотр фильма «Груз 200». Сказать, что это ужасное кино не то что промолчать, а просто быть немым от природы. Это фильм-ловушка. Сидишь, смотришь, только спустя час времени понимаешь, в каком кошмаре ты стал его свидетелем. Я действительно не советую никому смотреть этот фильм, он не привносит, а выносит все внутреннее содержание». «Мы живем в аду, ни за какие деньги не ходите смотреть этот фильм. У Балабанова крыша поехала, видно, чтобы снять такое. Верните мне мои 300 рублей и безвременно ушедшую, еще не сформировавшуюся детскую психику». «Кто сказал, что этот фильм гениален, ну кто? Для чего вообще нужно снимать такое кино? Для чего людям в такой форме напоминать лишний раз, что мы живем в говне. Миллиарды вопросов, не знаю где ответы. Второй раз некоторые сцены не выходят из головы. Не ходите».
А. ПЛАХОВ – Можно прокомментировать. Пишут естественно по-разному. И я хочу сказать о том, что, безусловно, это кино не для всех. То есть кино, которое может быть кто-то и не захочет посмотреть сознательно, тот, кто пришел посмотреть, тоже разделятся на сторонников и противников фильма. Важны вот эти очень сильные эмоциональные реакции, которые объединяют всех. Я помню, Юра, когда-то мы с тобой были на Каннском фестивале несколько лет назад, там показывался фильм «Забавные игры». В общем, это фильм, который настолько дает концентрированный образ насилия, что даже закаленные кинокритики и ты кажется, был в их числе, покинули зал за 10 минут до конца фильма и провели остаток сеанса в баре за бокалом виски. Потому что это был действительно очень сильный шоковый удар. Я помню свое собственное впечатление от фильма «120 дней Содома» Пазолини. Я уже был достаточно закаленным зрителем и профессиональным кинокритиком, но, тем не менее, после фильма мне казалось в первый момент, что я больше не хочу ни есть, ни пить, ни жить почти что. Настолько сильный был этот шок. И только потом, проанализировав этот фильм, я понял, какие еще в нем есть достаточно глубокие смыслы и что на самом деле такой фильм был необходим для того, чтобы сказать вот об этом насилии фашизма, о том ужасе, который он принес. В общем, фильм «Груз 200» это тоже из тех фильмов, которые надо пережить и пережить это не так легко. Но я бы еще хотел сказать о том, что этот фильм существует, прежде всего, в контексте. Почему такие сильные реакции, потому что для некоторых молодых зрителей это какое-то абсолютное открытие, новая реальность, новой страны, которую они не знают. Не только потому, что они не жили в 1984 году, но и потому что сегодняшняя окружающая реальность она полностью мерзкое слово гламуризирована, покрыта каким-то лаком пошлого совершенно бессмысленного коммерческого кино, которое нас окружает. Эти ревизионы телевизионных музыкальных обоев, которые нас окружают со всех сторон. И, между прочим, аналог которых существовал и в советской реальности. Потому что медийный контекст фильма чрезвычайно важен. Ведь все эти страшные вещи, которые происходят, идут на фоне песен советской эстрады. Мелодии и ритмы, которые бесконечно звучали в эфире телевизионном и которые, в общем, заставляли людей просто потерять слух, нюх, потерять ощущение реальности.
К. ЛАРИНА – Именно, что саундтрек это официальная музыка, которая звучала в радиоприемниках наших на кухнях. Многие говорили, что время питерского рока. Какой так рок, его никто не слышал, его слышали в подполье. А тут звучала та музыка…
А. ПЛАХОВ – То есть попса, которая звучит и сегодня, собственно говоря, и определяет нашу жизнь. Вот собственно, поэтому этот фильм вызывает такой шок. Потому что он втыкает этот кол не в десантника, а в эту самую мерзкую отвратительную попсу, прорывает этот лак и гламур, который окутывает всю нашу жизнь.
К. ЛАРИНА – Я хочу прояснить нашим слушателям, как я понимаю Андрея, гламур не только в смысле Рублевки или «Фабрики звезд», но я бы сюда отнесла то кино, которое сегодня считается лучшим. И «Питер FM». Как бы ни говорить. И «Девятая рота». Это все гламур. И «Звезда» Николая Лебедева. И «Жара» это все сегодняшний гламур.
А. ПЛАХОВ – Можно спорить по поводу конкретных фильмов, но факт тот, что поле этого или я называю таким лаком, который залепляет буквально нас, наши уши, глаза и все, он действительно в своей массе составляет основу сегодняшней культуры.
В. РАММ – Но с другой стороны эстетика фильма Балабанова, все эти шоковые эпизоды, не буду сейчас перечислять, они очень хорошо смотрятся в контексте программ многочисленных то, что идет на канале НТВ. Чем ужаснее, чем круче, тем больше рейтинг. Поэтому тут никакого противоречия.
К. ЛАРИНА – Не согласна. Мне кажется целеполагание разное. Это очень чувствуется.
В. РАММ – Не знаю, мне кажется, что режиссер, прежде чем писать сценарий, внимательно изучил программы НТВ.
А. ПЛАХОВ – В том-то и дело, если бы действия фильма происходило сегодня, то возможно все бы это воспринималось как совершенно заурядный факт уголовной хроники, которой нас сегодня уже перекормили. А поскольку это отнесено в 1984 год, это воспринимается как некий образ. Потому что на самом деле такого в буквальном смысле возможно и не было.
В. РАММ – Вот только ради образа. Но многие в Интернете, кстати, в «Живом журнале» и пишут, что 1984 год просто режиссерский такой ход придуманный. А на самом деле люди смотрят и видят сегодняшний день.
К. ЛАРИНА – Прекрасно, в этом и смысл.
В. РАММ – Но я жила в 1984 году и жила не в Москве. А как раз благодаря своей работе объездила с 1984 года по 1990 самые дальние края: Магадан, Камчатка, Сахалин, Курилы. И если Алексей Балабанов говорит о том, что он ездил по стране и видел это, то я ездила по стране снимала документальные фильмы по тем краям, видела совершенно другое.
К. ЛАРИНА – Каждый видит то, что он хочет видеть.
В. РАММ – Конечно.
К. ЛАРИНА – Я хочу еще одну вещь сказать, что мне кажется, неправильно, когда мы начинаем говорить, могло такое быть ли не могло.
В. РАММ – Конечно.
К. ЛАРИНА – Это правдоподобно или нет. Потому что я очень быстро, когда кино смотрела, очень быстро поняла, что не дай бог, я сейчас буду смотреть как продукцию террористического реализма. Была эта майка, не была. То было или не это. А мог быть маньяк такой, а почему милиция в курсе, что он маньяк. Я поняла, что не про это мне сейчас рассказывают. Я поняла, что он хочет сделать, он довел все это до полного абсурда. Когда все эти страшилки материализовались в то, что мы увидели на этой кровати. С этими мухами. И что это, безусловно, попадает в сегодняшний день, что это такой беспощадный не то, что удар, а такое открытие, просто разъял это время сегодняшнее и туда нас сунул. И, слава богу, что он это сделал. Я очень рада, что это произошло пока не поздно, что называется. Потому что других таких людей не вижу. Вот Герман только такой есть. Но он никак не донесет до нас с вами свою продукцию.
В. РАММ – Готовит.
К. ЛАРИНА – Пожалуйста, Юра.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – Я хотел согласиться с вами в том, что я бы не воспринимал это действительно как какую-то такую примитивную и конкретную социальную…
К. ЛАРИНА – Сюжетную.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – И больше того, в чем я не согласен с Витой, что бы вообще не рассматривал это как сугубо социальное кино. Социальное разоблачение. Что вот Балабанов решил вбить последний гвоздь…
В. РАММ – Это не я говорила. Я вычитала у тех, которые с апреля месяца смотрят и гонят волну вокруг этого фильма.
К. ЛАРИНА – Не обобщай.
В. РАММ – Нет…
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – На самом деле я тоже читал очень много разного. И все писали совершенно по-разному. Я думаю, что на самом деле если это и гвоздь в гроб, то на самом деле это очень как мне кажется трагический для самого Балабанова фильм. Потому что это прощание и с какой-то иллюзией молодости, с некоторой романтикой. Андрей не совсем был прав, когда сказал, что сплошная попса. Там, например, любимая мной группа «Ариэль», которая на самом деле…
К. ЛАРИНА – Попса.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – Не был попсой.
В. РАММ – «Ариэль» не был попсой.
К. ЛАРИНА – Это то, что слушает профессор атеизма.
В. РАММ – …сидел в Челябинске забитый и только в Каунасе мог выступать в публичных концертах.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ - …была абсолютно четкая ниша и я могу сказать как поклонник западного рока, что люди моего склада «Ариэль» всегда уважали. Потому что «Ариэль» была для нас честная группа в отличие от всех ВИА, которые существовали другие. У них было просто большое количество веселых как бы стебных песен. Это была одна из них.
К. ЛАРИНА – Интеллигент и слушал ее в машине. Все верно. Мент слушает «Плот» Лозы.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – Мне все-таки кажется, если хоть Сельянов и сказал, что никакой идеологии режиссер Балабанов не думает, мне кажется, что он хотел показать, по моему скромному убеждению, хотел выявить вот этого какого-то страшного внутреннего монстра, который обитал в духе ли страны, я не знаю, системе ли страны. Объясните мне, пожалуйста, мне действительно крайне интересно. В Советском Союзе снимали самое нравственное кино. И очень часто я слышал, что кинонасилие, насилие на телеэкране оно провоцирует реальное насилие в жизни. Но почему именно в Советском Союзе, где снималось самое нравственное кино на свете, почему именно Советский Союз стал родиной самых страшных маньяков и самых страшных серийных убийц. В данном случае важно, что в этом фильме действует маньяк. Недавно выяснилось, что в Великобритании кто-то убил пятерых проституток и оказывается, что это чуть ли ни первый подобный случай со времен Джека-потрошителя. У нас счет шел на десятки, извините, практически, в десятках раз.
К. ЛАРИНА – Есть точная статистика. Что мы на первом месте были в советское время.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – Откуда эти, почему Чикатило, почему битцевский.
К. ЛАРИНА – Америка она такая же.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – Америка другая все-таки страна. Там культ оружия. И так далее.
В. РАММ – Там одномоментно.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – Мне кажется, что все-таки Балабанов что-то очень точное угадал в этом страшном и глубоком кризисе, который был именно кризис не столько социальный, сколько духовный. И конечно, который к 1984 году, по-моему, своего пика достиг.
А. ПЛАХОВ – Главная причина этого кризиса как я понимаю, это все-таки двойная мораль. Потому что да, конечно, была уже некрофилия системы, маразм этой системы. Эти мрущие один за другим генсеки. Было понятно, что какой-то полуразложившийся труп. Но все это произросло на основе именно двойной морали, и как бы провозглашалась тогда добро, все было очень пронизано идеями добра, справедливости, даже война в Афганистане нам объяснялась как интернациональный долг и так далее. Все мотивировалось благими целями.
К. ЛАРИНА – Кстати, похожее время, как раз вот дезориентация в итоге произошла с людьми, почему крыша-то уехала. Вот этот образ показательный этой полусумасшедшей мамы, которая все время ест из этой миски алюминиевой. Не чувствует ничего, что здесь убивают, что лежит разложившийся труп, что мухи появляются. Она сидит вся в телевизоре, смотрит выступление то Черненко, то опять очередной попсы. Увезу тебя я в тундру. И все время ест из алюминиевой миски что-то горячее.
В. РАММ – Не знаю. В советское время двойная мораль, в советское время есть много фильмов, которые и чувствовали эту двойную мораль и пытались разобраться, в чем причина. Я назову только два. Я думаю, что вы со мной согласитесь. Что это по ту двойную мораль в то время, когда они жили. Это сделано гораздо глубже и интереснее, и гораздо ярче вызывает зрителя к собеседованию, это «Остановился поезд» Абдрашитова и Миндадзе, о двойной морали там, по-моему, сказано все. И «Прошу слова» Панфилова с Инной Чуриковой. Вот там двойная мораль тоже ставится вопрос очень глубокий, почему погиб мальчик у секретаря. Она была председатель исполкома. И мне кажется, что эти фильмы больше собеседники, чем сейчас Балабанов, может быть я согласна, пришло такое время, что нужно шоковыми средствами продолбить зрителю равнодушие, но те фильмы, которые я сейчас вспоминаю, мне кажется, они гораздо точнее определяли то время, они снимались в то время.
А. ПЛАХОВ – Мне кажется, что очень трудно сравнивать, потому что совершенно другая эпоха. И, прежде всего другой зритель. Эти фильмов был свой зритель. Несмотря на то, что это не были самые кассовые фильмы. Но, тем не менее, это были фильмы, рассчитанные на интеллигенцию…
В. РАММ – Но их все равно посмотрели больше.
А. ПЛАХОВ - …на эзопов язык, который тогда фактически единственным языком был советского кино. Да, это смотрели больше. Потому что была другая ситуация в прокате. А сейчас эзопов язык уже не работает, работает язык шока.
В. РАММ – Язык плаката.
К. ЛАРИНА – Этот язык тоже эзопов язык. Чего мы тут сидим, пытаемся найти какие-то тайные смыслы послания.
А. ПЛАХОВ – Это не эзопов. Эзопов язык возникает от того, чтобы запрятать что-то от цензуры. В данном случае это внутренний язык, язык образов, которым выражает себя Балабанов, и это язык я бы сказал, что идущий от Достоевского, недаром персонаж поклонник Кампанеллы «Города Солнца». Такой исковерканный жизнью русский мечтатель. И так далее. Тут очень много идет из глубин и старой русской литературы классической и конечно из природы самого Балабанова как художника. Поэтому мы всегда достоевщинку в нем ощущаем в других его работах.
К. ЛАРИНА – Скажите, мне, пожалуйста, еще одно общее место, которое я вычитала из многих рецензий, прежде всего отрицательных, опять возвращение к этому термину начала 90-х – чернуха.
А. ПЛАХОВ – Я обожаю этот термин.
К. ЛАРИНА – Меня тут смущает, мне кажется, что этот термин не применим к этому фильму.
В. РАММ - Согласна. Не применим. Это совершенно другое.
К. ЛАРИНА – В чем разница между той чернухой, как ты называешь это кино? Корпоративное.
В. РАММ – Кооперативное.
К. ЛАРИНА – Кино начала 90-х.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – Тут как раз понятно, потому что чернуха это абсолютно конъюнктурное явление. В данном случае почему-то у нас смешное конъюнктурное явление, потому что наша чернуха была жутко дешевой, именно что кооперативной.
К. ЛАРИНА – Там же тоже без конца всех насиловали, убивали, резали.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – Все стали смотреть кино на видео, что смотрели, на видео к нам в основном попадал продукт категории «Б». Почти трэш, который, тем не менее, был на 15 голов даже с точки зрения профессиональной выше того, что у нас появлялось под видом чернухи. Так что мне кажется, что здесь совершенно все понятно. А фильм Балабанова естественно это авторское высказывание.
А. ПЛАХОВ – Чернуха возникла в начале 90-х годов как реакция на условно говоря светлуху советского кино.
В. РАММ – Помните, у покойного критика был, я забыла фамилию. Сидит голая девица под портретом Сталина и курит марихуану. Это была суть нового кооперативного кино.
А. ПЛАХОВ – Открылись новые темы. Проституция, секс, преступность. Разоблачение сталинизма, все это соединилось в какой-то именно чернушный очень грязный по профессионализму образ. А сейчас фильм Балабанова это тоже реакция, но я его понимаю, реакция на этот гламур нашего великого кино, которое сегодня собирает миллионы, которое сегодня уже укрепилось. У нас есть киноиндустрия. И все это замечательно. Я совершенно не против этого. Просто для того, чтобы это, понимаете, если это опять будет только вот это, то это кончится тем, что внутри зародится какой-то монстр.
К. ЛАРИНА – Конъюнктура. Самое страшное, что может произойти с этим.
А. ПЛАХОВ – Конечно. Появится какой-то монстр, потому что когда вот тогда добро побеждает и побеждает, то, в конце концов, где-то там зло оно не спит. Балабанов это предчувствует как художник. Он вытаскивает этот монстра как бы из самого себя, из своих кишок для того, чтобы показать это зрителю.
К. ЛАРИНА – Я не случайно все-таки вспоминаю «Девятую роту», поскольку время практически то же самое действия. Хотя здесь не про афганскую войну, но тем не менее. Мне очень интересно как к этому фильму отнесется именно молодая аудитория, которую я сегодня цитировала. Вот давайте теперь будем заканчивать потихоньку. Смотреть этот фильм или нет?
В. РАММ – Я считаю, что фильм такого режиссера как Алексей Балабанов надо смотреть, надо самому думать, надо не искать, к сожалению, могу констатировать, что в рекламной кампании фильма были сделаны неверные акценты на мой взгляд. Что касается продвижения фильма к зрителям. И поэтому все говорят еще, не видя про шокирующие сцены, мне жалко, что в рекламной кампании были эти спойлеры применены.
А. ПЛАХОВ – Мне тоже показалось неправильно.
В. РАММ – Это неправильно.
К. ЛАРИНА – Именно этим зазывали.
В. РАММ – Да, хотя фильм, наверное, об этом. Почему я пошла смотреть фильм второй раз, потому что именно эта рекламная кампания, наверное, и перебила мое первое отношение, первое ощущение от фильма. Но с другой стороны я не считаю, что это лучший фильм Балабанова, что это лучший фильм 20-летия, что это шедевр, что это гений. Это просто кино, которое, я согласна со своими коллегами, кино, которое может быть заставит вас подумать о жизни, о своем собственном рядом. То, как вы сами что-то делаете, поступаете. Смотреть нужно конечно. Отрицать это просто глупо мне кажется.
К. ЛАРИНА – Андрей.
А. ПЛАХОВ – Я считаю, что фильм такой если можно выразиться таким языком, то это акт своего рода изгнания бесов. Для каждого зрителя это постоянно в метафорическом смысле, не буквально, потому что я читал где-то, что фильм связан с сатанизмом. Это полная чушь. Естественно, как во всяком произведении можно найти какие-то аллюзии, в том числе и к этому. Потому что это тоже какая-то часть культуры. Но я хочу сказать, что благодаря этому фильму, просмотр которого представляет из себя довольно тяжелое испытание, можно мне кажется получить какой-то положительный и жизнеутверждающий как ни странно эффект.
К. ЛАРИНА – Юрий.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – Я никогда не отвечаю на вопрос: смотреть или нет. Я не знаю, условно говоря, вам лично смотреть или нет. Я думаю, что об этом фильме достаточно много всего сказано, уже, в общем, заочно каждый может составить о нем некоторое, может быть неправильное мнение. Я думаю, что каждый должен сам для себя решать, смотреть его или нет.
К. ЛАРИНА – Даже если захочется напиться, ничего страшного.
Ю. ГЛАДИЛЬЩИКОВ – Кстати, очень смешно, когда я написал первую рецензию на него, то у меня тоже было…, пойти и дернуть стакан водки.
А. ПЛАХОВ – Тебе бы только дернуть.
К. ЛАРИНА – Саундтрек у нас пошел уже из фильма «Груз 200». Конечно, смотреть. Кстати тоже хорошая тема. С какого возраста смотреть? Когда после фильма мы обсуждали с мужем, я думала, 12 - нет, 13 - нет, 15 лет я бы уже сказала…
В. РАММ – По телевизору по НТВ они смотрят…
К. ЛАРИНА – Нет, то, что они смотрят, меня не волнует. Меня волнует, чтобы это попало, допустим, если бы моему ребенку было бы 15 лет, я бы с ним пошла на этот фильм.
А. ПЛАХОВ – Я тоже думаю, что должны решать родители, конечно, они далеко не всегда могут контролировать эту ситуацию, но тем не менее.
В. РАММ – Тем не менее, на афишах официально написано: с 21 года. Что тоже очень смешно. Как я уже говорила, в «Живом журнале» было написано, как жениться и погибать, так с 18, а как фильм посмотреть, так с 21 года. Тоже странно.
К. ЛАРИНА – Последнее совсем. После фильма я вышла в онемении, ночь, хочется плакать, в фильме ссылка по ходу на «Город Солнца» Кампанеллы. «Я хочу иметь возможность обсуждать его с людьми, которые знают, кто такой Кампанелла», - пишет нам замечательная девочка из «Живого журнала». Спасибо большое. Посмотрите кино, может быть, мы еще к нему вернемся.