Ирина Хакамада - Без дураков - 2013-08-18

С.КОРЗУН: Всем здравствуйте, это ведущий программы «Без дураков», - Сергей Корзун. Замечательное воскресенье! В гостях у нас в программе - Ирина Хакамады. Август на дворе, а вы в Москве сидите?

И.ХАКАМАДА: Тот самый август.

С.КОРЗУН: Не тот самый... Если хотите, «тот самый» мы вспомним чуть позже. Что в Москве сидите?

И.ХАКАМАДА: У меня проблемы семейные - у меня все поувольнялись: помощницы, все... теперь нужно всех нанимать, ребенка нужно было отправлять.

С.КОРЗУН: Что, Салтычиха, раз все помощницы уволились?

И.ХАКАМАДА: не я, мой муж, по-моему, - он всех разгоняет, а я потом решаю все проблемы.

С.КОРЗУН: Не знаю, помогут ли слушатели в решении этой проблемы, но вопрос серьезный – сколько барышне?

И.ХАКАМАДА: Барышне 16 лет, я все время в командировке, то есть, никакие няни не нужны, а нужен человек, который проверит, простимулирует на обучение и на самостоятельную жизнь.

С.КОРЗУН: А мама - в командировках. Общественный деятель – там представим маму в эфире. И самый популярный вопрос – не пора ли вернуться в политику? Первым озвучил этот вопрос «Как Слон».

И.ХАКАМАДА: Я думаю, что мое время ушло, я смотрю на новое поколение, на харизму Навального, Удальцова - это уже другое настроение, другое поколение. Оно жесткое и круче, ярче, мы можем быть только советниками. Я очень хорошо чувствую себя, уйдя из политики. И я все равно пытаюсь влиять - член Совета по правам человека при Путине, отбивала закон о защите религиозных чувств, его все-таки смягчили. Теперь – член Совета при Минобороны у Шойгу. Вчера я приехала с танковых этих... с биатлона.

С.КОРЗУН:»А что вы делали с Фетисовчым рядом, за какую команду болели?»

И.ХАКАМАДА: Конечно я болела за Россию – мы , кстати, всех опередили, красный танк всех обогнал, по-моему, на полчаса, выстрелил по всем целям, везде попал, брод прошел, мостики все прошли.

С.КОРЗУН: Вспомним «Купание красного коня».

И.ХАКАМАДА: На втором месте оказался Казахстан, это вообще трагическая история – там капитан потерял руку, потерял сознание, пришлось менять экипаж, вычли это время, и они все потом сделали правильно. На третьем месте белорусы – все они получили по «Ладе-Калине».

С.КОРЗУН: Вы не производите воинственного впечатления.

И.ХАКАМАДА: В дебатах произвожу. Когда стреляют по дальним мишеням, смотришь в бинокль – ну, попали, дым пошел. А когда танки танцевали вальс и танго – это было замечательно. Это сложно делать в танке, там очень маленький обзор, водитель почти ничего не видит, поэтому крутить дулами, цепями, разворачиваться на узкой площадке, танцевать в паре, соединяться, делать узоры, звездочки - 4 танка это изображали, - это было здорово. И что мне понравилось, уже как политику, что на следующий год предполагается эта идея Шойгу, которую он придумал, ее расширить, и будут соревнования шире, чем бывшие страны СССР, - дали согласие американцы, израильтяне, немцы и итальянцы. Ну, у итальянцев я не знаю – у них даже танков, по-моему, нет, они больше по другим делам – у них красивые женщины, вино и Берлускони, но они даже готовы танки купить и поучаствовать. А то, что американцы согласились – это хорошо.

С.КОРЗУН: У вас глаза загорелись – влюбились в Шойгу, как политика, харизма его сработала?

И.ХАКАМАДА: Конечно. Ну, я знаю его давно, мы работали в одном правительстве, мы давно друг друга знаем.

С.КОРЗУН: С кем только не работал Шойгу в одном правительстве. Он долгожитель из долгожителей.

И.ХАКАМАДА: И, кстати, он молодец. Он впервые начал решать конкретные проблемы. Его научные роты, предложение студентам проходить годовую армию, три ода по 3 месяца без отрыва от учебы и без уничтожения каникул. Фактически, под новым видом, он возрождает военные кафедры и военные сборы. Потом, для студентов и выпускников технических вузов он создает научные роты – там они будут жить одной группы, выпускники одного института, что исключает дедовщину. В прекрасных условиях. Может быть, это пока планы и мечты, но он забил на это серьезно – всмысле не бросил, а уперся.

Потому что армия – бедная. Теперь я поняла, что она действительно бедная.

С.КОРЗУН: Так денег туда вваливают и вваливают.

И.ХАКАМАДА: Да. Но коррупция была действительно немереная, я была на ведущем полигоне, мне показывали испытания «Искандера», обучающий самый большой полигон России, куда привозят все войска сухопутные из всех регионов, и даже стран СНГ, и там нет ни казарм, ни хранилищ для ракет, ни тренажеров. То есть, для того, чтобы обучиться солдату выстрелить этой ракетой, он вначале проходит теорию, а потом ему приходится стрелять дорогущей ракетой. Это невозможно, это бред, должен быть тренажер.

Котельня там 60-х годов в степи, которая топится мазутом. Летом кондиционеры не работают. Министр обороны выступает – микрофон сломался. Идет заседание – плюс 35-40, - степь, жарко, - ничего не работает, все обливаются потом. Ну, что это такое?

С.КОРЗУН: Они военные – они брали на себя обязательства, несмотря на лишения, защищать.

И.ХАКАМАДА: Они-то военные. Меня принимали разные отрасли высшей власти и я поняла – бедная армия. Мужественная, хорошая и бедная.

С.КОРЗУН: Будете теперь лоббировать средства не на науку и бизнес?

И.ХАКАМАДА: Не средства надо лоббировать. Надо лоббировать инструменты и эффективные механизмы реализации полученных средств. Очень много своровано.

С.КОРЗУН: К Общественному совету – это комиссия при Минобороны?

И.ХАКАМАДА: Это Совет.

С.КОРЗУН: И есть еще Совет по правам человека. Спрашивают, чем конкретно вы занимаетесь.

И.ХАКАМАДА: Сейчас Фарбером.

С.КОРЗУН: Об этом поговорим. И вторая история – Комиссия единодушно одобрила проект амнистии по «Болотному делу». И что?

И.ХАКАМАДА: И ничего. Нас послали. Ну, что делать?

С.КОРЗУН: И как к этому относитесь? Оправились, и пошли на фиг?

И.ХАКАМАДА: Почему, 3 сентября будет встреча с президентом – попробуем поднять этот вопрос. Ну, что может совет? Совет это такая штука – попал на нерв, сработала мотивация, - что-то сдвинулось. Не попал – не сдвинется. А Болотная – замотивировать президента, чтобы он всех отпустил - тяжело. Там слишком много сил вокруг, которые говорят совсем о другом – что это заговор.

С.КОРЗУН: Вы же вроде бы всегда работали на результат.

И.ХАКАМАДА: Поэтому и ушла из политики.

С.КОРЗУН: И перешли в Совет, где результата достичь вообще практически невозможно?

И.ХАКАМАДА: зато ты не берешь на себя обязательства. В политике ты берешь на себя обязательство перед избирателями придти во власть и изменить страну. А здесь ты общественный деятель – что можешь, то и делай.

С.КОРЗУН: Давайте по Фарберу - как занимаетесь этим делом7 Мнения, даже среди либеральной интеллигенции не то, чтобы разделились, но говорят, что там, возможно, и был состав преступления.

И.ХАКАМАДА: Совет не занимается тем, что говорит, что все безвинны.

С.КОРЗУН: А что исследуете?

И.ХАКАМАДА: Я была одним из немногих, кто согласился с тем, что необходима общественная экспертиза этого дела. По моему впечатлению там была какая-то коммерческая схема. Потому что участники этого дела, подрядчик и госбюджета. А это всегда партнеры по очень сложному коррупционному бизнесу. Я никого не обвиняют, но там простых людей не бывает. И если Фарбер, по незнанию, по наивности, попытался влезть в эту систему, то он вляпался в любом случае - брал, или не брал.

Второе. Я выяснила - на Первом канале у Малахова была программа, и там был этот истец, подрядчик, и я напрямую задала ему вопрос. И, оказалось, что у него договор был на 3 месяца, контракт, и ремонт этого Дома культуры он обязывался сделать за 3 месяца за свой счет. Причем, сумма составляла миллион рублей.

С.КОРЗУН: За свой счет и за миллион? Что-то не складывается.

И.ХАКАМАДА: Показали фотографию этого Дома культуры, убогого здания, ремонт жуткий, потолки разрушены. А дальше - «в мой контракт не входила починка потолков» - вот этого я совсем не поняла – как делать ремонт без ремонта потолков?

Во-вторых, - миллион? – я не видела таких цен. Я сама сделала у себя ремонт, я женщина со вкусом, делаю не Дом культуры, а собственную квартиру – я в четыре раза заплатила за площадь в метров 140-150. Понятно, что эта сумма завышена до невозможности. И, главное, он сказал: деньги были мои. То есть, когда работы были закончены, ему должны были заплатить деньги из бюджета. Работы закончились - в плачевном состоянии сам Дом культуры – не через 3 месяца, а через год. И Фарбера еще и поэтому попросили ускорить процесс, потому что когда его назначили директором этого дома, была проблема с нескончаемым ремонтом.

То есть, там были разборки, схемы, что это за «миллион за свой счет»? Я не видела ни одного подрядчика, который будет год делать ремонт за свои деньги. Я знаю отношения с государством: вы можете получить аванс, начать работы, и по окончании какой-то стадии, когда вам нужны следующие деньги, государство как всегда – начинается волокита. Это ситуация типичная.

Но когда начинается процесс, подписан контракт, а денег ни копейки из бюджета, а сумма в 4 раза больше, чем надо - все ясно. Еще непонятно, кто там должен сидеть. Поэтому я считаю, что нужно подавать в Верховный суд. Суд отклонил и вернул, а теперь нужно, чтобы суд рассмотрел.

И второе – даже если была взятка, и даже если по УК, а у нас ужасная эта статья, она попадает под особо тяжкое, и там тянет от 7 до 12 лет. Даже в этом случае есть смягчающие обстоятельства: человек никогда не сидел, у человека трое детей, мальчику полтора года, у человека сломан позвоночник, он не может сидеть – во время суда 6 часов он стоял, он ходит в специальном корсете. Он гуманитарий, учитель, просветитель. У нас вообще работает хоть какая-то гуманизация?

И второе – отсутствует прецедент. У нас судьи любят говорить о том, что у нас нет прецедентного права. Но цивилизованный судья, когда дает такой срок учителю рисования колонии строгого режима, должен смотреть на другие прецеденты, А все другие подобные прецеденты: 6 лет условно. И все это начальник, зам.начальники, свои ребята. Значит, своим – 6 лет условно.

И эти высказывания – что человек с такой фамилией не может помогать детскому дому, что не надо слушать в суде защиту – это все неинтересно. Мне кажется, что у нас в судебной системе что-то происходит. То ли она какие-то сигналы получает из воздуха, из космоса - потому что они могут уже творить все, что угодно.

То же самое дело с Навальным - это вообще беспредел.

С.КОРЗУН: Значит, судебная система творит, что угодно?

И.ХАКАМАДА: Да, посчитала, что у нее развязаны руки.

С.КОРЗУН: Контролирует ситуацию в стране?

И.ХАКАМАДА: Не контролирует. И вся правоохранительная система, решив, что все позволено, она его подставляет. Я уже писала в блоге на «Эхе», что дрова в костер будущей революции пихают не оппозиционеры, - прямо зажигает по полной сама власть. И зажгла она сильную, хорошую спичечку, с делом Навального.

С.КОРЗУН: Кстати, у вас сайт есть мощный – «Хакамада.ру», и на нем последние записи датируются прошлым месяцем. Отдыхали?

И.ХАКАМАДА: У меня творческий отпуск, я пишу книгу по заказу «Альпина», это моя пятая книга, тренинговая. А это пахота, ты не можешь с утра до вечера сидеть в интернете – надо сидеть и работать. Это тяжело, по 6 часов, причем у меня болит рука, кисть.

С.КОРЗУН: Не по клавиатуре?

И.ХАКАМАДА: не могу по клавиатуре – мозг не работает. Могу любые статьи писать, на «Эхе» - все могу делать на клавиатуре. Как только встает вопрос большой книги, у меня голова вырубается, реагирует только на ручку. Ужас. Могу стоять около стола, думать – как я устала, не могу сегодня писать, у меня нет ни одной идеи в голове. Сколько можно, пожалуй, отдохну. Но в голове: я должна это сделать, потому что по графику не успеваю. Сажусь, беру руку, пишу первое слово, а дальше голова включается, и понеслось. Думаю, это поклонение безкомпьютерное. Это все ассоциативный ряд: хороший блокнот, бумажка, хорошая ручка. Но, все равно, кисть отваливается, когда 6 часов пишешь. Все отваливается. Это серьезный, тяжелый труд.

С.КОРЗУН: Тем не менее, мимо событий предвыборного месяца пройти не можете?

И.ХАКАМАДА: невозможно, конечно.

С.КОРЗУН: Последний пост был о том, когда был оглашен приговор, объявили люди Манежку.

И.ХАКАМАДА: Последний пост был о том, что Навальный выиграл. Он был абсолютным лузером, если бы его не посадили, а он бы участвовал в мэрской кампании. Власть выиграла бы в любом случае – что он призывал бы игнорировать выборы, - все бы: ну, понятно, ничего не умеем, только бойкотировать, что он бы вошел в эту гонку – все равно бы получил 5-6% консервативных москвичей, которые готовы ходить на митинги за свои ценности. Но мэром никак не видят харизматического революционера, который борется с коррупцией. Потому что все прекрасно понимают – мэр должен с утра до вечера заниматься диким количеством решения скучных вопросов.

Но как только ему дали этот дикий срок – а я в Совете поднимала вопрос – давайте рассмотрим дело Навального, потому что будет скандал. Мне говорят: нет, пока идет предсудебная процедура, Совет не имеет права вмешиваться в судебный процесс. Вот когда будет результат – тогда.

И как только объявили этот срок в 5 лет, не условный, которого ожидали все – опять же, по прецеденту, потому что всем, обвиненным по этой статье, были выставлены условные срока. А потом еще выпустили. А выпустили, нарушив все законы, которые только можно - если приговор объявлен, презумпция невиновности не работает, - я консультировалась, обошла всех юристов. С этого момент человек, даже во время апелляции, не имеет права быть отпущен. А его выпустили.

С.КОРЗУН: И тогда вы написали: «Теперь Навальному можно все».

И.ХАКАМАДА: Все. Он выигрывает в любом случае. Он сиделец, и он выигрывает, он получает 15-20% - сейчас рейтинги показывают как раз эти проценты, он призывает игнорировать выборы и тоже народ выходит на выборы.

Его голосование, которое он получит, это будет не против мэра и не за него, это будет просто голец за сидельца, которого несправедливо сажают. Это как бы голос в помощь – чем-то помочь.

С.КОРЗУН: Второй тур будет?

И.ХАКАМАДА: Думаю, что нет, чтобы был второй тур - это Собянина должен получить меньше 50%? Нет, этого не будет.

С.КОРЗУН: Народ не возбужден политикой?

И.ХАКАМАДА: Наоборот, разочарован. Он возбужден только дикой несправедливостью. Поэтому так много людей вышло, когда объявили приговор, поэтому по поводу Фарбера возмущены страшно. Люди возмущены несправедливостью, при этом они устали и от режима, и от политики. И от оппозиции – от всех. Потому что они немножко разочарованы. Ходили-ходили, в результате все лидеры в тюрьмах, всех пересажали, замучили, а власть не изменила ни одной своей позиции, и еще дальше закручивает гайки.

С.КОРЗУН: Сами пойдете на выборы?

И.ХАКАМАДА: Конечно. Обязательно.

С.КОРЗУН: Приоткроете завесу, за кого будете голосовать?

И.ХАКАМАДА: Не будем сейчас об этом – я думаю, смотрю. У меня две мотивации: в принципе, меня устраивает Собянин, потому что пытается решать проблемы – это заметно. С другой стороны, я считаю, что мне нужно как гражданину, - даже неважно, нравится мне Навальный или нет, разделяю я его взгляды, или нет, - несправедливо осужденный должен получить помощь.

С.КОРЗУН: Вернемся в студию после новостей.

НОВОСТИ

С.КОРЗУН: Продолжаем программу. Дмитрий спрашивает: «Что ожидает Навального после 8 сентября?»

И.ХАКАМАДА: Бытует такое мнение, какое-то иррациональное, эмоциональное, что он теперь не сядет.

С.КОРЗУН: Вы говорил, что ему можно все?

И.ХАКАМАДА: Можно все, потому что он сядет. А на каком основании он не сядет? Только если за это время – адвокаты подали во всякие судебные инстанции, и высшая судебная инстанция отменит приговор и начнет с его пересмотрения. При этом ему изменят меру пресечения на период пересмотра – вместо СИЗО домашний арест.

С.КОРЗУН: Будет другое мнение – если соберет 500 тысяч голосов москвичей - его уже трудно будет загнать в камеру.

И.ХАКАМАДА: Это какой процент?

С.КОРЗУН: Условно, 10-20%. Миллион потенциально «могущих» выйти на улицу в тюрьму не посадят - бытует такое мнение.

И.ХАКАМАДА: Я знаю, что в России миллион выходит стихийно. Планомерно не выходит. 1991 г. - все было очень стихийно. Потому что был объявлен военный переворот, ГКЧП, и в знак возмущения мы все вывалились. А я еще не видела, чтобы в истории России кто-нибудь вывел столько людей сознательно, заранее, запланировано. Большевики в 1917 г. взяли власть совершенно по-другому. Я придерживаюсь концепции, что это был переворот, это не была народная пролетарская революция. Мне кажется, только если за Навальным кто-то стоит и этот кто-то может все организовать.

С.КОРЗУН: «Так, получается, Навальный - проект Кремля? И на кой он им нужен?».

И.ХАКАМАДА: Да ладно вам – что же все проекты Кремля? Это такой Кремль хитрый, что берет, сам себя за хвост кусает, потом откусанный кусок приклеивает, потом хвост, все равно, отваливается, его опять приклеивают, и оказывается, - что это великая интрига?

Не надо думать о Кремле, что он такой умный – там столько разных людей, и все они ничем не умнее, чем мы с вами. Мы такие же специалисты, как они. Поэтому они так же ошибаются, не могут друг с другом ни о чем договориться, каждый тянет одеяло на себя, а в результате получается политика абсурда... Все, что делается со стороны власти в последние два года, это все для того, чтобы здесь поручить все окончательно.

С.КОРЗУН: Когда вы говорили о приходящих молодых политиках – вы кого имели в виду?

И.ХАКАМАДА: Удальцов, Навальный, Яшин. Они опытные, но молодые.

С.КОРЗУН: Еще кто-нибудь?

И.ХАКАМАДА: Как вам много лидеров надо. Маша Гайдар чудесная, у вас работает. Если увидит перспективы – тут же рванет. Это сейчас она никуда не двигается, потому что перспектив не видит. Харизматическая девушка.

С.КОРЗУН: Чем нынешние отличаются от старой гвардии?

И.ХАКАМАДА: В 1999 г. , когда мы шил на выборы, нас все называли «трупами», а мы вдруг стали популярными. В списке был Кириенко, на котором висел дефолт, Немцов, вице-премьер, на котором висело все на свете – белые штаны и пересадка на «Волги» и Хакамада, полуяпонка, и мы все равно стали очень популярны. У нас в 1999 г. был ролик с простой вещью: «Мы – молодые», - вот и все преимущества. Вешать нечего. Как только появляются такие, как я – это из 100% - 2 – фанатично, с любовь. 15% - спокойно, с любовью, и еще, может быть, 1% - через не могу, - куда деться. Все остальные: вы были у власти, развалили СССР со своим Ельциным, устроили дефолт, после вас страна кормилась полотенцами и тазиками вместо зарплаты – идите вы на фиг. На этом все заканчивается. Именно поэтому нужна просто молодость.

С.КОРЗУН: Претензии до сих пор есть в вопросах.

И.ХАКАМАДА: Почему я и не хочу больше этим заниматься. Потому что мы, политики 90-х, вне зависимости от того, кто и чем занимался, несем имидж ответственности за всех. Мы свои имиджи обменяли на реформы. То есть, народу плевать совершенно - особенно старшему поколению, - на малый бизнес, на вмененный налог, упрощенный, на презумпцию невиновности налогоплательщика, освобождение от армии сельских учителей-мужиков, - никто этого не слышал, все это забыли.

На нас висит клише, миф, легенда, что мы - уроды, которые уничтожили великую страну - и все, нам нечего делать.

С.КОРЗУН: То есть, по определению Навальный лучше вас.

И.ХАКАМАДА: ну да, ему столько не навешаешь. А если за ними вылупятся депутаты муниципальных советов, молодые, совсем интересные, которые побеждают, проходят, - Кацы, и так далее – назовем их так, - входят в Координационный совет, выходят, принципиальные, - если из них что-то вырастет, на них вообще уже ничего не повесишь. Поэтому, - все, до свидания. Мы можем за спиной, аккуратно, шепотом, научить, как развалить интригу, как разговаривать с властью – чтоб не сидели друзья в тюрьме и при этом чтобы люди выходили на улицы. Но нас никто не спрашивает.

С.КОРЗУН: Кроме молодости и посадки у Навального что есть?

И.ХАКАМАДА: Он эффективный. Неважно, почему: у него есть на это деньги. Неважно и каким образом его не посадили раньше, но он раскрывает конкретные дела и доводит власть до ручки конкретно. Он единственный из оппозиционных политиков имеет конкретное дело, которое близко людям.

С.КОРЗУН: Мэр – это не политический деятель, а крепкий хозяйственник.

И.ХАКАМАДА: Тем более, в нашей системе византийской вертикали – какой политик мэр?

С.КОРЗУН: Но Москва – отдельный субъект федерации.

И.ХАКАМАДА: Тем более. Он может существовать в качестве губернатора вертикали власти в Москве, самом богатом регионе. Считайте, что Москва по объему средств, которые она дает и может дать при эффективном управлении – это прямо нефтяная труба. Поэтому кто ж отдаст ее самостоятельному политику, чтобы в Москве переворотик совершили и вырос новый президент? Да никогда. Поэтому, что мы фантазируем? Понятно, что политика в Москве никакого не будет. Но у Собянина хватает баланса - вот эта закваска сибирской крови, а в Сибири я была много, - у него хватает хоть как-то держать баланс. Где может, он людей защищает.

С.КОРЗУН: Сергей: «Надоело быть оппозицией? К жуликам потянуло?» - это про добрые слова про представителей нынешней власти.

И.ХАКАМАДА: Я не в оппозиции и не во власти. Мне предлагали очень много хорошего, и даже недавно, и все было бы хорошо. Я отказываюсь. Я – фрилансер.

С.КОРЗУН: Не хотите, чтобы все было хорошо?

И.ХАКАМАДА: За это хорошо потом платишь своей энергией, своим счастьем, наступлением на свое «я». Кстати, мало кто способен на такие вещи – стоять и держать спину перед искушениями всякими. Поэтому – нет, меня устраивает, что я хозяйка себе. Я пишу книги, читаю мастер-классы, спокойно участвую в дебатах. Я человек с гражданской позицией, я назвала себя «гражданин обыватель», потом вошла в эти советы, я живу самостоятельно - что думаю, то и говорю. Но говорю тактично, политическим языком.

Политика от правозащитника сильно отличается. Правозащитник власть ненавидит, поэтому яростно защищает, а с такой властью как у нас, опутает еще больший откат. А политик – это умение говорить и договариваться. Недаром я читаю мастер-класс на тему переговоров – как разговаривать с тем, кто сильнее тебя, и хоть что-то добиваться.

С.КОРЗУН: А если бы вас лишили возможности зарабатывать деньги, вы бы согласились на спокойную госдолжность при нынешней власти?

И.ХАКАМАДА: Меня уже сто раз лишали всех возможностей зарабатывать деньги. Когда я была во власти – я же была некоррумпирована, поэтому меня выталкивали ото всюду, я была существом, которое может слить информацию в любой момент – я никому не была нужна. Поэтому я ушла из политики ни с чем, – в это никто не верит, но это неважно...

После президентской кампании мне малый бизнес отказал даже в офисе – мне не предложили никакой работы, у меня фактически был волчий билет. Меня отказаться взять ВШЭ, хотя до этого обещали, отказались взять на телевидение, на ТВ-Компанию, хотя до этого обещали. Меня все послали на фиг. Я сама придумала свой бизнес, и придумаю в следующий раз. Я настолько многогранна, умна и вдохновенна, люблю себя, что найду, как себя прокормить, чтобы при этом оставаться свободной.

Я, пройдя весь советский период, читая лекции по Гавриилу Попову и Клямкину, нарушая все законы, выбрасывая учебники по социализму, выжила и стала доцентом, и диссертация была по капиталистической экономике, где я объясняла, как хорошо там живут рабочие, и смогла эту тему защитить, будучи без блата, никем и ничем.

Если в 90-е смогла сделать кооператив, не сесть в тюрьму, не стать миллиардером, но все равно достойно из бизнеса выйти нормальным, обеспеченным человеком, и прошла всю власть, и не зацепилась ни за какое бабло – наверное, я умею это делать.

Муж – да, это хорошо, когда у тебя есть муж. Но надеяться на мужа - последнее дело. Муж может уйти, загулять, проиграть сове дело, заболеть и умереть, - прости меня, Господи, ни в коем случае, - но что за чушь? - в моем возрасте надеяться на мужа? муж мой ровесник, мы можем надеяться только на себя.

С.КОРЗУН: Первую половину работаешь на имидж…

И.ХАКАМАДА: Правильно, вторую - имидж работает на тебя. Все мое искусство зарабатывания денег заключается в бесконечном самообразовании и продолжении развития и второе – уметь конвертировать свою известность уже не в политические проекты, и на этом брать деньги. И я это все делаю. Причем, не спеша – я год сидела без работы, думала, писала книгу – получила гонорар. А потом случайно пошли мастер-классы. Поэтому, когда человек не боится быть свободным, не суетится и не продает душу дьяволу, Господь-бог ему все равно руку протянет. Не помрет он с голоду.

С.КОРЗУН: Сетезрители обратили внимание на татуировку на правом плече – что за знак такой?

И.ХАКАМАДА: Это татуировка, которая сделана в момент дикой слабости. Маша заболела раком, одновременно я была в президентской кампании, меня давили, травили, я перла, а меня почти никто не поддерживал, даже из демократов. Сейчас бы пошла – был бы другой эффект. Я, как всегда, опережала время. Я тогда предупреждала: ребята, выборов больше не будет, - давайте. – Нет.

И мне было тяжело решать две проблемы одновременно: вытаскивать Машу из страшной болезни, при этом идти прямо в облом и наконец сказать власти, что я о ней думаю. И я поняла, что мне нужны силы, а у меня их не хватает. Я вспомнила, что я человек наполовину японский, полистала, нашла иероглиф «жизнь», и сделала его.

С.КОРЗУН: Его значение – жизнь?

И.ХАКАМАДА: Это древнекитайский иероглиф, он переводится не так просто, как все иероглифы, его перевод скорее такое: «Прорастание. Не бойся идти к солнцу и прорастать». Все равно все заканчивается хорошо.

С.КОРЗУН: «Тяжело женщине-политику в мужском мире политики?» - Тамара Владимировна спрашивает.

И.ХАКАМАДА: Очень. У меня даже книга по этому поводу: «Секс в большой политике» - к сексу это не имеет отношения, здесь секс как пол. Возьмите ее, найдите в интернете – очень тяжело. Особенно таким, как я. Я не была солдатом, который обслуживал мужиков, я всегда претендовала на самостоятельностью позицию, спорила и со своими, и с чужими, и всю жизнь в политике, все 13 лет, формировала собственный проект.

Моя первая партия была сделана в 1995 г. «Общее дело», потом я ее объединила со СПС, потом, после президентской кампании сделала еще одну партию, «Свободная Россия», у меня ее своровали, уничтожили, растоптали.

Сейчас выросло новое поколение - Медведев и Путин водку не пьют и в банях решения не принимают. Появилось совершенно другое поколение. Это ребята непьющие, очень жесткие, профессиональные, они требуют полного подчинения. И женщина для них, конечно, хороша, но только в той степени, в которой обеспечивают тылы – они там все не очень самостоятельны. Поэтому, конечно, тяжело - если хотите быть самостоятельным политиком, вам нужно преодолевать в два раза больше барьеров, чем мужчине.

С.КОРЗУН: Таня: «Прокормить себя – одно, реализовать – другое. Нет ощущения метания бисера?»

И.ХАКАМАДА: Я обожаю метать бисер. Потому что я оптимист. Я верю во все хорошее. Я гуманист, романтик, и, как говорил Черчилль, по-моему, - нужно обязательно быть романтиком, потому что они движут цивилизацию. Циник может систему защищать, поддерживать, но циник и прагматик никогда ее не двигают.

Я не мечу бисер перед свиньями. У меня от свиней есть барьер, потому что я читаю за гонорар, а мастер-классы организовывают тренинговые агентства, а им нужно заработать деньги, они хотят прибыли, поэтому они назначают цены билетов. И человеку поднять свою пятую точку, приехать, купит недешевый билет, узнать, о чем лекция, понять, что тебя не будут развлекать, а будут толкать темные вещи - это кем надо быть в той же провинции, чтобы на это дело решиться?

И такие залы набиваются – в 500 человек и выше. И что, это, свиньи? Это элита, цвет среднего класса, это люди, которые уже добились того, что могут покупать билеты, того, что они любознательны и хотя быть еще круче, у них есть обратная связь, нет штампов - женщина, мужчина, полу-японка, - это не интересует. Она будет говорить на тему «лидерство в условиях турбулентности и бесконечных кризисов, как удержать бизнес?» - мне это нужно. Она будет говорить о том, как делать имидж и стиль – мне это нужно, будет обучать, как коммуницировать - люди не умеют в России общаться, даже в лифте не умеем здороваться, - пойду. Это самые лучшие люди – какие свиньи?

С.КОРЗУН: «Зачем египтяне сначала оплевывали одного диктатора, а сейчас облизывают другого?»

И.ХАКАМАДА: Это разные египтяне. Они все очень разные. Там есть христиане, копты – хорошие, добрые, им совсем не нравятся фундаменталисты, они всегда были против. С другой стороны, есть консервативно настроенное население, готовое поддерживать фундаменталистов.

Мне кажется, что неудачно Египет разыгран со стороны Франции и Запада, как всегда – при любом, даже косвенном вмешательстве, теперь с волной протестов ничего получается. Потому что фундаменталисты, когда приходят случайно к власти – (а уже много таких исторических случаев, когда с помощью выборов, на патриотической волне, на вот этом «порядок и консерватизм»), что грозит и нам – приходят фундаменталисты, а дальше, закручивая гайки, начинают взрывать ситуацию.

Египтяне показали, что они при этом очень сводные люди. Бедные, но сводные. И никому не позволят заказывать. Поэтому ситуация очень сложная.

С.КОРЗУН: Илья из Ярославля вспоминает ваше «политик с яйцами» – кто ваш кумир, исходя из этого?

И.ХАКАМАДА: Черчилль, конечно. Кумиров нет. В политике вообще не может быть кумиров, потому что политика дело интриганское, грязноватое, там никаких Иисусов Христосов не существует. Но, конечно, самые крутые яйца были у Черчилля. Когда его отправляли в никуда, а он писал, предупреждал о войне с Германией, что это серьезно, что Англия делает ошибку, поставляя вооружение, а при этом сидел на даче со своими свиньями и ездил в Марокко, писал картины в отчаянии, потому что не мог поступиться своими принципами - потом его призвали.

А потом, когда все сделал, его опять послали на фиг. Который чуть ли не в 87 лет опять стал премьер-министром – это круто. И когда ему говорили, что вы меняете партии, как перчатки, - нет, не я меняю партии, а я каждый раз прихожу в партию, которая соответствует моим одним и тем же ценностям. Это было сильно.

Вообще история политиков с яйцами, всемирная, я считаю, закончилась. Мир глобализации, интернета и развития сетевой культуры приводит к тому, что политики становятся совсем тусклыми, неинтересными. Везде - во Франции, Италии, - век харизматиков закончился, и Тоффлер был прав, когда написал в своей книге «Революционное богатство», что будущее не за политиками и не за бизнесом. Будущее,- за сетями.

С.КОРЗУН: Боб Ган просит вас принять участие в дискуссии в интернете, – вы за или против орального секса в нашей стране? Дискуссия, где Мизулина, Собчак.

И.ХАКАМАДА: Россия совершенно не сексуальная страна, очень ханжеская. В России невозможно было, в СССР, в деревне найти девственницу – все перетрахивались. Но при этом все держали нос – фу, на эту тему даже говорить нельзя.

У нас нет эротической сексуальной культуры. Поэтому мы до сих пор обсуждаем эти смешные вопросы. Секс возможен любой, если не наносит нравственной или физической травмы партнеру. Делайте, ребята, что хотите – сексуальные люди всегда эффективны, жизнелюбивы, креативны, - они любят других людей.

Итальянцы почему всем нравятся? Потому что очень сексуальная нация -=много солнца, доброты, очень красивы. Ну, кому не нравятся итальянцы? Французов уже так не любят, французы менее сексуальны и не так интересны – больше занудства.

Поэтому, чем быстрее Россия прекратит обсуждать эти вопросы, а станет сексуальной, чувственной нацией, тем мы будем свободнее, креативнее, добрее и у нас будет больше детей, без всяких государственных плановых показателей.

С.КОРЗУН: «Ваше отношение к нашествию РПЦ?»

И.ХАКАМАДА: Я считаю, что это тоже традиция. Всегда у нас РПЦ, и при Сталине, хотя он все рушил и уничтожал, при каждом приходе были представители КГБ, и сейчас, как только режим устанавливается более авторитарный, ему нужно защищаться какими-то ценностями, чтобы его авторитарный режим был незыблем. А какие ценности завещает авторитарный режим? Только очень консервативные. А где они? - они только в церкви. Поэтому церковь и власть начинают сближаться. Как только власть более демократическая, как в той же Испании, то все – то же католичество начинает отступать. Занимается своим делом, воспитанием нравственности – но добровольно, - помощь сиротам, помощь бедным. А власть занимается своими проблемами.

Поэтому, конечно, я против этого сближения – об этом говорю громогласно, потому что политизация церкви уничтожает ее репутацию.

С.КОРЗУН: Как регулируете свои отношения со Всевышним, если он есть?

И.ХАКАМАДА: Он есть Я человек верующий. Но мне нравится высказывание одного человека – он уже умер, он очень серьезно разбирался в религии и прошел все – был в буддистских храмах, в православных, с исламом был связан. Он сказал: люди делятся на три группы – религиозные, атеисты и светски люди, верующие в Бога. Я отношусь к последней группе.

С.КОРЗУН: Светский человек, верующий в Бога. Ирина Хакамада была нашей гостьей. Следующие вопросы – в следующий раз. Заходите еще.

И.ХАКАМАДА: Спасибо. До встречи. Всем привет.