Елена Масюк - Без дураков - 2013-07-07

С.КОРЗУН: Всем здравствуйте. Ведущий программы «Без дураков» Сергей Корзун, моя сегодняшняя гостья - Елена Масюк, журналист, руководитель Рабочей группы по свободе информации и правам журналистов Совета при президенте РФ по правам человека – правильно каждое слово?

Е.МАСЮК: Да, на вес золота.

С.КОРЗУН: Сразу спрашивают – зачем продались Путину? – «Путинист» прислал вопрос. Вообще народ на «Эхо» активно реагирует на эту вашу должность. Расскажите, что там делаете и вообще как эта деятельность вяжется с вашим имиджем?

Е.МАСЮК: Во-первых, это никакая не должность, это общественная организация, общественная работа, за которую никто не платит никаких денег, поэтому это должностью быть не может. Во-вторых, Путину поэтому я и не могла продаваться. Это, на мой взгляд, важная на данный момент работа, потому что эта власть не уйдет ни сегодня, ни завтра, а нам жить, и годы нашей жизни идут, поэтому надо попытаться хоть что-то сделать – то, что, на мой взгляд, взгляд моих коллег, важно и то, что мы можем попытаться, возможно, донести до Путина.

Ну, какие-то вещи, возможно, получаются – очень мало получается из того, что мы делаем, но, по крайней мере, за время с ноября прошлого года, что Совет в нынешнем составе существует и работает, мне не стыдно за то, что я там делала за это время.

С.КОРЗУН: Если без дураков – многие поколения людей, либералов, интеллектуалов, входят в разные Советы при президенте, и появилось новое поколение, которое работает в этих Советах – неужели надежда еще теплица?

Е.МАСЮК: Самая последняя вещь – очень долгие абсолютно все верно возмущались законом об НКО, «иностранных агентах», приостановили деятельность некоторых организаций, фактически лишили возможности эти организации работать и помогать людям. Выхода никакого не было - власть уперлась. И, на мой взгляд, Михаил Федотов, председатель Совета – не знаю, сам ли он. Или с коллегами из Совета, или откуда-то еще, придумал замечательную вещь: что распределением грантов будет заниматься общественная организация Эллы Памфиловой – в этом году это 500 млн рублей, в следующем – миллиард. По крайней мере, эти деньги не будут распределяться тем, кто лоялен Кремлю, - исключительно им. И здесь есть возможность, что эти деньги получат и настоящие правозащитные организации, которые отнюдь не лояльны к Кремлю.

С.КОРЗУН: Но «Голос» забили в конце концов. Тех, кто что-то делал, их добивают.

Е.МАСЮК: «Голос» молодец, Лилия Шибанова так просто не сдается, она умница. Они сделают сейчас «движение», думаю, это каким-то образом вырулится. Я к тому, что сейчас найден хоть какой-то выход, - то, что нашел Федотов. Это сделало с помощью Совета: встретились с Путиным. Путин дал указание, и какой-то процесс, по крайней мере, в каком-то направлении сейчас идет.

С.КОРЗУН: Не сильно вас грузит, что все вопросы у нас решаются через Путина? От детских площадок и подарков девочкам?

Е.МАСЮК: Конечно, это абсолютный идиотизм. Но улучшаться это не будет.

С.КОРЗУН: И вы считаете, что надо продолжать работать в этом направлении, это какая-то «теория малых дел», нельзя же назвать это давлением на власть?

Е.МАСЮК: Еще один пример. В начале осени прошлого года статью о клевете вернули в УК. И когда у нас была единственная за все время встреча с Путиным, я назвала несколько причин, по которым осложняется жизнь журналистов. Одна из них - возврат статьи. И Путин дал указание, чтобы Совет разработал свой вариант звучания этой статьи, мы это сделали, сейчас правовое управление администрации нам отвечает, с чем-то они не согласны, но, по крайней мере, на это хотя бы было обращено внимание. Безусловно, время прошло, люди уже осуждены - как, например, руководитель общественной организации «Защиты прав потребителей» Аншаков, - 100 тысяч ему штраф за то, что якобы он оклеветал руководителя фонда храма Христа Спасителя.

С.КОРЗУН: А с вами чем эпизод закончился – вас же тоже привлекали?

Е.МАСЮК: Как раз по этой же статье. Но я была свидетелем, - конечно, здесь важно для журналиста сохранять аудиозапись интервью, и поскольку я всегда сохраняю записи и никогда не придумываю за людей слова, - тем не менее, это неприятная вещь: допросы, желание получить подписку о неразглашении, и прочее.

С.КОРЗУН: В принципе, я сторонник всяких Советов, которые облагораживают действия власти, потому что власть всегда имеет тенденцию действовать достаточно грубо, в своих интересах, в интересах лиц, с которыми связана. Есть общественная экспертиза по делу Ходорковского, из-за которого началась серьезная котовасия. Основная ваша должность – обозреватель «Новой газеты» на сегодня, и ваше интервью с Тамарой Морщаковой я недавно прочитал, где вы пытались выяснить эти вопросы. Нет здесь раздвоения - вы в совете пытаетесь делать одно, а потом другое?

Е.МАСЮК: У меня есть такая черта, хорошая для журналиста – я не умею врать, говорю всегда то, что думаю. И на встрече с Путиным я говорила ровно о том, что у нас в стране нет свободы слова, что невозможно работать на телевидении, что я на нем не работаю почти 8 лет, и так далее. Поэтому то, что я говорю где-то, я говорила и на встрече с Путиным, что касается экспертизы – это просто безумие. В условиях, когда можно придумать все и возбудить дело просто потому, что человек существует, - здесь может быть все, что угодно. А что касается экспертов - это действительно стыдно. Это не мы просили, не этот состав Совета привлекал экспертов. Тем не менее, Совет абсолютно правильно сделал – высказался и попросил извинения у экспертов за то, что их таскают. То есть, от себя мы выразили свою точку зрения на происходящее.

С.КОРЗУН: При этом считаете, что можете принести пользу в Совете?

Е.МАСЮК: Польза минимальна. Но если от этого отойти, этого не делать, тогда не будет маленьких шажков в том, чтобы отменить статью о клевете или ее пересмотреть. Или с НКО - в той ситуации, когда абсолютно закручиваются гайки, когда депутаты строчат свои репрессивные законы, надеяться, что сейчас совет. Который не является ни законодательным, ни исполнительным органом, просто совещательный орган, не обладающий действенными методами и воздействием на власть, то те шажки, которые мы делаем, считаю, они тоже важны. Конечно, хотелось бы больше - из того, что мы хотели бы сделать, получается 1%, но получается все-таки.

С.КОРЗУН: «Леночка, что можно донести до г-на Путина? Не лицемерьте, вашими именами он просто прикрывается и творит свои черные дела. Обидно за вас и за себя» - так считает Искандер из Казани.

Е.МАСЮК: Ну да, можно так считать. Еще раз повторяю: эта власть не уйдет ни сегодня и не завтра, а нам жить, и Искандеру и другим людям тоже. Поэтому нужно попытаться что-то сделать.

С.КОРЗУН: То есть, вы не собираетесь уезжать из этой страны, от этой власти?

Е.МАСЮК: Если бы мне лет на 25 меньше, наверное, уехала бы, да. Но журналисту крайне сложно работать не в своей стране.

С.КОРЗУН: Но у вас огромный бекграунд журналистский.

Е.МАСЮК: Ну и что? Для того, чтобы работать в любой западной компании, нужно прекрасно знать язык – нет, сейчас уже поздно. Но когда я занималась преподаванием, я всем своим студентам настоятельно советовала учить языки и уезжать. Я считаю, что это лучший вариант.

С.КОРЗУН: Думаете, в России нет перспектив – для журналистов, по крайней мере?

Е.МАСЮК: То, что сделали с телевидением в 2000-х г. - у нас фактически нет публицистического вещания, то, что постепенно сделали с печатными СМИ, теперь это делается с интернет-СМИ, - если наблюдать всю эту тенденцию, то пока просвета нет, наоборот, только все закручивается.

С.КОРЗУН: Но телевидение вы не забросили – продолжаете снимать документалистики?

Е.МАСЮК: Нет, телевидение – все. Когда я ушла с «России», в 2005 г. – для меня эти годы были очень тяжелые, - конечно, мне казалось, что это все временно, через какое-то время свобода все-таки вернется на телевидение. Но я глубоко заблуждалась, как и многие. И поскольку тележурналистика была моей любимой профессией, то это было очень тяжело и болезненно. Как несчастна я любовь – ты страдаешь-страдаешь. А потом вдруг понимаешь – о, господи, что я любила, кого я любила? Вот теперь это ровно так. Поэтому телевидение мне абсолютно по барабану.

С.КОРЗУН: То есть, пять ТЭФИ и международные призы, которые получали за документалистики, не греют?

Е.МАСЮК: Нет, ТЭФИ это очень значимо. Но не я одна, получив ТЭФИ, была вынуждена уйти с телевидения. Такая же ситуация была с Парфеновым, Олей Романовой. В нашей действительности награды, статуэтки ничего не значат – пинком под попу, если ты не устраиваешь, и до свидания. Все делается очень быстро. Телевизионные начальники все те же, ничего не меняется, застой абсолютный, поэтому говорить о какой-то перспективе моего возврата на телевидение не приходится. Уже даже нет никаких иллюзий.

С.КОРЗУН: Но вы вели программы на телеканале «Стрим»?

Е.МАСЮК: Да, это была серия интервью с людьми. Но опять-таки – можно говорить обо всем, кроме политики и социальных острых вещей – все боятся, что закроют канал. Потом был проект для спутникового канала «Время», но то же самое - острого ничего нельзя, про политику ничего - все вокруг, да около. Поэтому заниматься имитацией деятельности, лишь бы только оставаться на телевидении, больше не интересно.

С.КОРЗУН: Интернет-телевидение перспективы не имеет? Один из свежих примеров - Шац и Лазарева «Телевидение на коленках».

Е.МАСЮК: Телевидение на коленках малозатратное финансовое мероприятие. И мне кажется, любое, сделанное на коленках, долго просуществовать не может - нужно качество все-таки звука, видео, содержательной части. Поэтому то, что есть на сайтах чаще всего это плохо, потому что редко, когда это делают телевизионщики, это делают газетчики, а это другое восприятие журналистики.

С.КОРЗУН: А «Общественное телевидение»?

Е.МАСЮК: Ой, это вообще полный отстой. Это удивительно, это телевидение-нонсенс. Конечно, это очень странная вещь - Лысенко, у которого я работала, когда он делал «Взгляд», и я ему за этот период очень благодарна, вдруг делает то, что даже телевидением назвать нельзя. Они решили не говорить о политике, о социальных вещах, они говорят только о каком-то сенокосе, о том, что какой-то воздушный шарик куда-то запустился – это не телевидение, это какое-то «хоум-видео», на которое государство потратило очень много денег и продолжает тратить. Им, по-моему, плевать на рейтинги, они сами с собой тусуются, смотрят себя сами, наверное, - не знаю. Но это позор – то, что делает «Общественное телевидение».

С.КОРЗУН: Может, подождать до осени?

Е.МАСЮК: Когда Лысенко сказал: не судите строго по первому дню премьеры 19 мая, потому что это у нас презентация нашего канала, я его включила. Но по логике вещей, когда презентация, то выдается самое лучшее, все самое красивое. Здесь же это был полный ужас. И за это время – я несколько раз включала, смотрела, - может быть, минуты полторы, на большее меня не хватало.

С.КОРЗУН: В чем причина? Столько поколений журналистов говорили, что нужно Общественное телевидение, ставили в пример ВВС, - почему не получилось? Случайно, либо заложено было что-то не то?

Е.МАСЮК: Я не знаю, что они себе поставили - почему нет политики, почему нет общественных публицистических шоу? Я скажу то, что касается ремесла, по-телевизионному: это сделано крайне плохо. Когда невозможно вынести на экран реально существующие разногласия между политическими слоями населения, меду теми проблемами, которые есть, когда не приглашается оппозиция, не высказываются претензии власти - что это может быть за Общественное телевидение? Про посевную – это «Сельский час», и в советское время пропагандисты были лучше, нежели на Общественном телевидении. Это вообще просто не телевидение, и это очень обидно.

С.КОРЗУН: НСИЛ благодарит вас за статью «Двушечка», планируете ли вы продолжение? Я тоже, кстати, прочитал статью, оторваться не мог, получил чисто читательское удовольствие от этого чтения. Как родилась идея? Это особый жанр, либо неравнодушное отношение к девушкам из «Пусси Райот»? Они, наверное, и определили часть развития страны или журналистского сообщества.

Е.МАСЮК: Абсолютно с вами согласна. Я не судебный репортер, не хожу и не ходила на различные судебные заседания, но на «Пусси Райот» так сложилось, что я пошла на эти заседания, потому что до этого у нас была с девушками заочная переписка, когда они находились в СИЗО, это публиковала «Новая газета», и этот процесс по мне проехал как танк. Потому что я увидела своими глазами, воочию, каким образом с любым человеком могут поступить как с вещью. Вот сидит судья Сырова – ей глубоко наплевать. Лает собака, не слышно, что говорит адвокат, эта собака бросается на девушек, девушкам не дают ни есть, ни пить – абсолютно все по барабану, читаются какие-то экспертизы на основе трактатов 7-11 века, - бред, бред и еще раз бред. Тем не менее. Выносится приговор. Поэтому, конечно, что касается «Пусси Райот», моя точка зрения – я никогда их за это не осуждала, мне понравилась эта акция – с точки зрения человеческой, журналистской.

С.КОРЗУН: Понравилась?

Е.МАСЮК: Понравилась мне эта акция. И здесь, безусловно, нет никакого хулиганства – ну, возможно, действительно какое-то административное нарушение - я не знаю. Но они выразили суть происходящего: слияние Церкви и навязывание религии, навязывание церковных догм людям, которые не верят в бога, не хотят верить в бога - вообще у нас Церковь отделена от государства. Поэтому это все было мерзко, каким образом с девушками поступили.

Поэтому было обращение Маши Алехиной в Совет по правам человека с тем, чтобы Совет приехал на один из ее процессов в январе – это была отсрочка приговора до исполнения 14 лет ее сыну. Несколько членов Совета поехали туда, я была в их числе, и мы достаточно много чего нашли в этой колонии, какие есть нарушения. В «Новой газете» об этом было написано, мы смогли показать наглядно, что это нарушение закона - что Алехину поместили в один отряд с женщинами, ранее осужденными, которые должны содержаться или в отдельной колонии, или в отдельном отряде, и не соприкасаться с первоходками. Та же ситуация была с Толоконниковой. Потому что есть такие значимые фигуры, и я считаю, что мы должны следить, каким образом они отбывают свой срок.

С.КОРЗУН: Что самое важное вы вынесли для себя из этого посещения?

Е.МАСЮК: Мы ездили не только исключительно к Алехиной и Толоконниковой. Мы ездили в несколько колоний. В колонии Алехиной с нами очень многие женщины разговаривали, и по тому, что они сообщали, потом были прокурорские проверки, сняли нескольких людей с должности, - то есть, не прошел так просто для этой колонии наш туда приезд.

С.КОРЗУН: Что можно отнести в плюс в вашей работе в Совете.

Е.МАСЮК: В какой-то степени.

С.КОРЗУН: То есть, хуже там не стало?

Е.МАСЮК: Мы связываемся с ними, держим под контролем с помощью правозащитников. Хуже не стало, потому что информация оттуда, слава богу, идет.

С.КОРЗУН: Делаем небольшой перерыв и вернемся в студию.

НОВОСТИ

С.КОРЗУН: Продолжаем программу. Я вот что подумал - может, у вас с «Пусси Райот» есть что-то общее – вы тоже были такой отвязной в своих интервью, выступлениях – бесшабашная, бесстрашная – помотались по боевым точкам.

Е.МАСЮК: Нет, знаете, прежде, чем сделать бесшабашный поступок, он долго анализировался, существовал план якобы бесшабашных поступков.

С.КОРЗУН: Но у Алехиной тоже был план и она нисколько не сожалеет о том, что было и сожалеет, что группа «Пусси Райот»…

Е.МАСЮК: Я не имею права говорить, пока девушки сидят. Конечно, в интервью я никогда не вставлю то, что мне говорят по-человечески, во время беседы или после. Есть одна очень важная вещь – каким образом на девушек вышли. Может быть, они сами об этом расскажут, когда выйдут.

С.КОРЗУН: Не приоткроете?

Е.МАСЮК: Ни в коем случае, пока они сидят. Это к вопросу о плане. План может быть, но не надо посвящать лишних людей.

С.КОРЗУН: Они действительно не жалеют – кого-то ведь так и не смогли найти?

Е.МАСЮК: Насколько я понимаю, найти могли всех, имена их известны. Но решили ограничиться, видимо, тремя.

С.КОРЗУН: Они оказались показательными для процесса. Вы были на чеченских войнах - вас жизнь обломала, вы поняли, что у военных конфликтов не женское лицо?

Е.МАСЮК: Нет, абсолютно.

С.КОРЗУН: Сожалений нет по этому поводу?

Е.МАСЮК: Почему должно быть сожаление? Я всегда говорила о том, что журналистика не делится на мужскую и женскую. Все зависит от желания, характера делать определенные темы. Может быть, какой-нибудь мужчина прекрасно сделает о балете в Большом театре – зачем ему отказывать? И зачем отказывать женщине в праве поехать в Сирию, сделать оттуда материал, который она считает нужным?

С.КОРЗУН: А вы бы поехали в Сирию, если бы серьезная телекомпания вас туда отправила? Или в Египет?

Е.МАСЮК: Не могу сказать. Это чужие конфликты, они по-другому воспринимаются. В зависимости от ситуации. Но чужие конфликты всегда другие. Я была в Таджикистане, Афганистане – это все по-другому воспринимается. Во-первых, большая сложность с тем, что ты не знаешь языка – нужно искать переводчика, и ты во многом жизнь свою и съемочной группы отдаешь в руки переводчика – ты же не знаешь, что он будет говорить, а может он тебя продаст за твоей спиной. И невозможность разговаривать с людьми напрямую тоже очень плохо. Не могу сказать – не знаю.

С.КОРЗУН: Но журналистский задор остался? Один из самых известных фильмов о криогенном замораживании, кажется?

Е.МАСЮК: Ну, это был «один из». Например, 4-серийный фильм «Иероглиф дружбы» о так называемой российско-китайской дружбе, после чего я вынуждена была уйти и его по цензурным соображениям не пустил канал «Россия», никакого отношения к боевым действиям не имел. Съемки в зоне вооруженных конфликтов – это была часть моей журналистской работы, но отнюдь не приоритет и не единственно, что я могла и хотела делать.

С.КОРЗУН: Если вернуться к знаменитому интервью с Басаевым после Буденновска - если бы снова выпало, снова бы взяли?

Е.МАСЮК: Абсолютно.

С.КОРЗУН: Чем руководствовались?

Е.МАСЮК: Я говорила уже много раз – то интервью с Басаевым было не просто интервью, а возможностью показать власти, что власть врет. Потому что Басаев был не где-то в Пакистане, как говорило тогдашнее руководство страны, а в Чечне. Ну, зачем же было его выпускать? А потом говорить – его нет, мы его не можем поймать, потому что он в Пакистане. Вот это вранье, сам факт найти Басаева через три дня после того, как он ушел от федеральных войск и найти его в Чечне было своего рода вызовом власти, журналистским вызовом власти – показать, что власть врет. А каким образом показать, что врет? Только взять интервью, записать его. Но дальше была большая проблема вывезти это интервью, перегнать его. И чтобы компания выдала его - можно себе представить, чтобы какая-нибудь компания это выдала? Это пять уровень смелости и открытости тогдашнего телевидения и общества и то, что мы имеем сейчас.

С.КОРЗУН: Время было бурное. Вспоминаются и обвинения Березовского в адрес Гусинского по поводу деятельности канала НТВ в Чечне. Сейчас не пересмотрели свои оценки?

Е.МАСЮК: Знаете, что говорил Гусинский Березовскому, а что Березовский - Гусинскому, останется между двумя этими людьми, одного из которых уже нет в живых.

С.КОРЗУН: Там была публичная пресс-конференция, выступление Березовского.

Е.МАСЮК: Березовский много что говорил публично. Не факт, что этому можно верить – спросить мы его уже не можем. Пусть остается так, как оно было. Я знаю, что ни мне, ни моим коллегам никто не платил за то, что мы там работали – мы получали зарплату как телекомпания НТВ, как все остальные, т коне ездил в то время в Чечню.

С.КОРЗУН: Будете потом когда-нибудь писать книгу?

Е.МАСЮК: Нет. Знаете, столько писателей – я останусь читателям.

С.КОРЗУН: И даже то, что осталось из интервью, которые берете – как с «Пусси Райот», с Басаевым, с другими персонажами?

Е.МАСЮК: Журналистика вообще достаточно скоропортящийся продукт. Интервью «Пусси Райот» было тогда, когда я его взяла - в январе этого года. Сейчас я бы, наверное, прашивала их о других вещах. То же самое – интервью с Басаевым. Поэтому, наверное, я не выкладываю свои материалы в интернете. Потому что все это уже по-другому воспринимаются, становится хроникой. Всему свое время. Я не вижу смысла брать интервью, а потом, как некоторые мои коллеги публикуют в книгах. Я без книги проживу.

С.КОРЗУН: Вопросы от слушателей. «Меня интересует мнение по Сноудену, Урлашову, Навальному, по почившему в бозе КСО» - у вас есть мнение по этим вопросам? Начнем с оппозиции, - наверное, эта тема уже затихает.

Е.МАСЮК: Это очень печально, что загнулся Координационный совет оппозиции, но наверное, этого и следовало было ожидать – все люди с амбициями, а людям с амбициями тяжело договориться друг с другом. Действительно, если подумать – что они сделали масштабного за то время, что их избрали? – ничего, собственно говоря. Ну, назначали какое-то время митинги, подавали заявки.

С.КОРЗУН: Вы сами ходили на митинги?

Е.МАСЮК: Конечно. Но последний раз я была в июне прошлого года. И тогда, наверное, поняла, что это последний митинг, на который пойду.

С.КОРЗУН: Почему? Это не имеет значения для развития? Лучше участвовать в Совете?

Е.МАСЮК: Одно к другому совершенно не имеет отношения. Даже сейчас, когда Совет ходит в качестве общественных наблюдателей на эти митинги, я не хожу. Потому что уже пришло понимание, что упущен какой-то момент, и ничего уже не поменять.

С.КОРЗУН: Люди могут в стране выйти на митинг, есть событие какое-то?

Е.МАСЮК: Если только будут экономические проблемы - отсутствие колбасы. Потому что все заняты собой.

С.КОРЗУН: Вы вообще невысокого мнения о развитии общественного в России?

Е.МАСЮК: Сколько людей собирали протестные митинги на периферии? Крайне мало. Это были в основном Москва и Питер. Поэтому надеяться, что люди выйдут просто за свободу - нет.

С.КОРЗУН: Общество будет меняться в обозримой перспективе? Вот тут тебе пишет: «Как это – уезжать? А кто будет защищать прекрасных, но ослабевших людей – их уже сколько прекрасных ушло» - Любовь из Самары.

Е.МАСЮК: Я сказала, что я уезжать не собираюсь, и объяснила причину. А что касается «защищать» - не нужно брать невозможных обязательств на себя, что могу делать, то я делаю.

С.КОРЗУН: А что вы можете делать?

Е.МАСЮК: Во-первых, что касается моей профессии – я ее делала и делаю всегда честно. У меня сейчас нет возможностей заниматься тележурналистикой, и я занимаюсь просто журналистикой, считаю, что делаю это честно, что касается Совета я уже объяснила – какие-то вопросы мы пытаемся решить, не идем на сделку с совестью.

С.КОРЗУН: Хорошо, - вам интересно было бы проинтервьюировать Сноудена?

Е.МАСЮК: Может быть.

С.КОРЗУН: А Урлашов, Навальный? Казалось бы, Навальный должен был бы объединить достаточно разнородных людей, что вы думаете о его судьбе?

Е.МАСЮК: Безусловно, будет очень печально, если срок будет реальный, а не условный - в той ситуации, которая сейчас есть. Он точно так же, как все лидеры оппозиции, упустил момент, когда можно было заставить власть изменить ситуацию в стране.

С.КОРЗУН: Правильно я понимаю, что вы ему сочувствуете?

Е.МАСЮК: По-человечески - да. Но с точки зрения того, что они упустили возможность – у них был огромный кредит доверия от населения. И с моей стороны тоже, как и многих других. Надеяться на то, что им во второй раз удастся вскочить на эту подножку, такого протестного движения и вновь быть лидерами – сомневаюсь.

С.КОРЗУН: У Навального есть политические перспективы?

Е.МАСЮК: Скажу цинично: если посадят – да. А не посадят – нет.

С.КОРЗУН: А у выходящего, вернее, планирующего выйти через год Ходорковского есть перспективы?

Е.МАСЮК: Перспективы есть, но у меня есть внутреннее ощущение – дай бог, если ошибаюсь, - он не окажется на свободе, пока у власти Путин.

С.КОРЗУН: Вы думаете о третьем деле Ходорковского?

Е.МАСЮК: Поскольку оно выделено из главного дела, все идет под этим номером – эти дела можно плодить до бесконечности.

С.КОРЗУН: А сколько нынешняя элита будет у власти и как произойдет смена? Есть разные сценарии – от спокойных до апокалептических?

Е.МАСЮК: Все зависит от экономики и от благосостояния людей. Будет ли наш народ дальше это терпеть, или жизнь ухудшится, и тогда народ подумает и о свободе, в том числе.

С.КОРЗУН: То есть, тот же вопрос нефти и газа.

Е.МАСЮК: Думаю, что да.

С.КОРЗУН: То есть, особых перспектив не видите. По-журналистски что вас сейчас интересует – о чем будет следующая статья, о чем будете писать?

Е.МАСЮК: По-журналистски не скажу и не раскрою,- что бежать впереди паровоза?

С.КОРЗУН: Максим: «Интересна ли вам тема выборов в России?» - наверное, в Москве и Подмосковье?

Е.МАСЮК: Абсолютно не интересна.

С.КОРЗУН: Вы не верите, что выборами можно что-то изменить?

Е.МАСЮК: Я просто не верю, что это будут выборы. ТО, что выборы в Москве назначены так внезапно, что альтернативные кандидаты не имеют времени, чтобы подготовиться…

С.КОРЗУН: Ну, у нас и снег падает внезапно. Могли бы подготовиться и задуматься.

Е.МАСЮК: Но в Москве выборы случились внезапно. Я не верю в честности, думаю, что будет очередная попытка сделать то количество голосов, которое нужно власти, думаю, что они это сделают и все останется так, как есть

С.КОРЗУН: За Прохорова пошли бы голосовать?

Е.МАСЮК: Смотря, кто был бы рядом.

С.КОРЗУН: За кого бы пошли – Навального. Митрохина?

Е.МАСЮК: Весь список, пожалуйста, огласите.

С.КОРЗУН: Скоро огласят. Вы пойдет голосовать?

Е.МАСЮК: Я не вижу кандидата, за которого я бы хотела проголосовать.

С.КОРЗУН: 6 лет назад, когда мы встречались, вы преподавали на журфаке – почему отказались от этой деятельности, хотелось конкретной работы? Что из себя сейчас представляют молодые журналисты? Я с тревогой гляжу на молодое поколение: напор, гениальность креативность вроде как есть, а ремесла не чувствуется. Ощущение, что наше поколение, хоть и не учились журналистике, но усваивали это из реальной жизни, из практики, и появлялся откуда-то профессионализм. Будут у нас профессионалы-журналисты?

Е.МАСЮК: Что касается преподавательской работы, я ею больше не занимаюсь принципиально – мне это ужасно надоело. Опять-таки, когда я ушла с телевидения, я надеялась, что смогу туда вернуться. И вспомнила замечательную фразу, которую сказал Ясин-Засурский на одной из встреч на журфаке: если у вас будет перерыв между своими работами, приходите на журфак преподавать – это достойное место для того, чтобы пересидеть этот период. Я позвонила ему и 4 года преподавала. Вначале было интересно, получится ли - получилось очень хорошо, потом я преподавала в еще нескольких телевизионных вузах, но мне это жутко надоело, что касается частных вузов, то группы огромные формируются, и заняты руководители этих институтов только зарабатыванием денег. Как можно преподавать журналистское мастерство, когда у тебя в аудитории 120 человек? Никаким образом. Поэтому на каком-то этапе мне стало это скучно, не интересно, рассказывать одно и то же я не люблю и не умею - я посчитала для себя это более невозможным. У меня было много приглашений в разные вузы, но я отказывала – не хочу, с этим все закончено.

Что касается качества – абсолютно с вами согласна. Потому что когда мы учились, это были требования коллектива, куда приходишь работать, преподавателей, и тогда учили ремеслу, ты учился сам, чтобы соответствовать. А сейчас никто не требует качества. Поэтому ремесла и нет.

С.КОРЗУН: Вам пока некем гордиться из ваших учеников?

Е.МАСЮК: Нет, почему? Все-таки я им преподавала. Есть хорошие девочки и мальчики, я ими довольна, они работают на телеканалах, я довольно тем, что они делают. И до сих пор я им говорю, когда вижу их материалы, что там не так. Есть такие, которыми я очень довольна - они состоялись в профессии.

С.КОРЗУН: Провинциальная: «Что следует делать провинциальным журналистам, работающим в муниципальных СМИ? Уходить из профессии, или писать на тему природы и погоды, потому что писать про власть, экономику, политику, ЖКХ – нельзя».

Е.МАСЮК: Это такая же ситуация, как с «Общественным телевидением», только им сложнее, потому что выбора места работы фактически нет. Не знаю, мне сложно советовать – должен решать сам, каждый для себя. Если уходить, то куда и кто будет содержать, на какие деньги жить, или оставаться и прогибаться - это очень сложно. Уйма моих коллег, оставшиеся на каналах, прогнулись, - прекрасно зарабатывают и живут. Не знаю, что у них с совестью, но во всем остальном, видимо, они в шоколаде.

С.КОРЗУН: Что-нибудь по Сноудену все-таки? Кейс любопытный. На ваш взгляд, это человек случайный, сумасшедший? Ну, предателем назвать его сложно, хотя и так его называют. Герой или предатель?

Е.МАСЮК: Это как обычно: для одних герой, для других предатель. Не могу сказать, что судьба этого человека меня сильно беспокоит.

С.КОРЗУН: А судьба человечества? Он сделал что-то важное для человечества? Он говорит, что раскрыл глаза на то, что делают спецслужбы с людьми. Вас эта тема не интересует, либо вы и так все знали?

Е.МАСЮК: Не все, конечно, но предположить можно было.

С.КОРЗУН: А чья судьба вас сейчас беспокоит?

Е.МАСЮК: Есть. Но я помолчу, как журналист.

С.КОРЗУН: Один из героев вашей будущей публикации?

Е.МАСЮК: Нет. Есть план, а о плане надо молчать.

С.КОРЗУН: Журналистика умирает, замирает, либо переходит в другие формы? Вы в блоговой журналистике участвуете?

Е.МАСЮК: У меня есть блог на «Эхе», иногда я что-то пишу. Мне кажется как раз, что блоговая журналистика переживает хорошие времена. Как раз в силу того, что привычная журналистика в России умерла. Да, конечно, блоговая журналистика это очень важно, что касается газетной журналистики, то осталось очень мало изданий, где журналистика, а не пропаганда.

С.КОРЗУН: Елена Масюк была гостем программы. Новых материалов. Удачи.

Е.МАСЮК: Спасибо.