Генрих Боровик - Без дураков - 2013-04-14

С.КОРЗУН: Всем здравствуйте. Ведущий программы «Без дураков» Сергей Корзун, а мой сегодняшний гость, пришедший сюда на откровенный разговор о жизни и обо всем на свете, главный по авиастроению в нашей стране человек, Генрих Виазерович Боровик. Посмотрел нашу программу 5-летенй давности - много интересного о семье, истории, - можно посмотреть распечатку этой программы.

Г.БОРОВИК: Прежде всего, поинтересуюсь я, потому что забыл, что я там говорил.

С.КОРЗУН: Много чем – о Пятигорске, родителях – было много любопытного. Поэтому сегодня хотелось поговорить о сегодняшних проблемах. Из самых крупных событий – к сожалению, оно связано со смертью – ушла Маргарет Тэтчер. Почему вас не было на том интервью, когда его вели Колесниченко, Симонов и Калягин? Вы хотели тогда с ней побеседовать?

Г.БОРОВИК: Насколько я помню, меня тогда не было в Москве. Но даже если бы и был, - к Англии я отношения практически не имел.

С.КОРЗУН: Личных встреч Тэтчер не было?

Г.БОРОВИК: Не было. В отличие от встреч с президентом США. Я не думаю, что мне бы очень хотелось, даже если бы мне предложили. Но мне не предложили, потому что меня не было в Москве – очень простой ответ.

С.КОРЗУН: В сознании современного человека Рейган и Тэтчер рядом. Каждый совершил экономический консервативный переворот в своей стране. С Рузвельтом вы общались?

Г.БОРОВИК: Общался. Когда я брал интервью у крупных политических деятелей, меня меньше интересовала политика, потому что о ней можно прочитать в одной, другой, третьей газете, по ТВ, по радио, а вот что он за человек, меня это всегда очень интересовало. Я брал интервью у него с группой наших журналистов, там был Сева Овчинников, Кондрашов, и я был во главе этой группы. Интервью длилось час. Наверное. Он очень волновался – потому что он не такой уж подготовленный президент, он больше подготовленный актер, волновался совершенно открыто. Потом мне американцы рассказывали, что он так готовился к этому интервью, - к нему пришли трое или четверо его сотрудников, которые имели представление о том, какие вопросы мы ему будет задавать - они его тренировали. Вел он себя артистично, но было видно, что волнуется невероятно. И после часа разговора он отвалился от стола, руки опустил – иссяк совершенно. Потом пришел в себя. Ребята ушли, а я сижу. Кто-то мне даже сказал – посидите с ним. Я сижу, он вынимает книжечку и листает, как я понял, вопросы и его ответы. Нашел какой-то вопрос, говорит: "Жалко, вы мне не задали этого вопроса. Ух я бы вам ответил". Для меня это было важнее, чем, если бы он что-то сказал.

С.КОРЗУН: Меня удивило, что Тэтчер вас не особенно заинтересовало.

Г.БОРОВИК: Нет, меня бы по-человечески она интересовала. Я просто Англию плохо знал, и задавал бы, может быть не самые интересные вопросы.

С.КОРЗУН: В любом случае мимо феномена Тэтчер никто не прошел – сейчас многие спорят, нужна ли нам такая «железная рука», ее прямолинейность и упорство общеизвестны - она проходила по трупам, в общем. И в то же время акции радости в некоторых районах Великобритании, а с другой стороны, безмерное уважение к ней. Вы как к ней относитесь?

Г.БОРОВИК: Скорее позитивно. Хотя бы даже потому, что от нее мир услышал оценку Горбачева, когда она сказала: "с этим человеком можно иметь дело» - она имела в виду, что он первый из наших руководителей, который пришел не добиваться своей победы в этой встрече, а поговорить о том, как сделать так, чтобы мир, наконец, перестал воевать, уничтожать друг дуга, потому что мы до сих пор этим занимаемся, и это страшно. Мне это было очень приятно, потому что казалось, и правильно казалось, - я до сих пор так к этому отношусь, - что Горбачев был очень позитивным и перспективным президентом. Я в это верил. К несчастью, получилось не совсем так, как мне хотелось. Просто английская тема меня меньше волновала и интересовала.

С.КОРЗУН: Американская тема была основной?

Г.БОРОВИК: Американская, латиноамериканская. У меня основным были горячие точки. США не была горячей точкой, но была весьма горячей - и гражданским и по многим вещам, я уже не говорю о вьетнамской войне. Одна из моих первых командировок была во Вьетнам. Я во Вьетнам влюбился – удивительная страна, и очень следил за тем, что там происходило. Только что закончилась война с Францией, вьетнамцы гнали ее из своей страны, и я был очень близок к тому, чтобы поддерживать целиком Вьетнам.

С.КОРЗУН: Вьетнам редко фигурирует в сводках новостей.

Г.БОРОВИК: Совсем не фигурирует, совершенно верно. Поэтому, будучи в США и видя колоссальные демонстрации, движение против войны во Вьетнаме, конечно, я был целиком с этими людьми. Тем более, что среди них было много больших фигур из интеллигенции – писатели, актеры. А поскольку я человек еще и театральный, и писательский, меня это очень волновало и у меня было много друзей, которые открыто говорил, что против. То время, время демонстраций огромных, тысячных, против войны во Вьетнаме, когда американские солдаты, вернувшись из Вьетнама, получившие ордена и медали, они приходили к Капитолию или белому Дому и бросали эти медали и ордена к их стенам. Это производило большое впечатление, и этим я был очень занят.

Я помню в Вашингтоне были в основном демонстрации, но и в Нью-Йорке. И помню, что Тёмочка, которому было 6 лет, - я ему рассказал, что там происходит. И чуть позже он спрашивал: Папа, почему все против войны, а война все идет? Он сразу ухватывал. Мне кажется, что нашим деятелям, которые очень сложно относятся к протестным демонстрациям, которые бывают у нас, - им бы неплохо, как минимум, почитать мои очерки и США.

С.КОРЗУН: О терпимости властей к массовым движениям?

Г.БОРОВИК: Там все как полагается - и полиция была, и все в порядке было, - это же очень оскорбительно для власти, тем не менее, это делалось, и я был на их стороне. И когда, - это было в 1972 г., я только вернулся из США, мы хотели новый год встретить дома в Москве в первый раз, и вдруг американцы начали ковровую бомбардировку Ханоя – это страшная вещь, когда идет 3-4 самолета, составляя линию, накрывают огромный ковер, там ни крошки не остается не разбитой. За ними идут еще 3-4 самолет, продолжая ковер - это страшная вещь. И я решил лететь туда, потому что во Вьетнам я влюбился еще в 50-м году, я брал интервью у Хошимина, и он мне подарил обезьянку, и она была у меня довольно долго. Много всего, что с ними связывало. И я решил ехать туда во время коврового бомбометания. И помню, как Артем и Мариша, моя дочь, и Галина Михайловна – ну как же, мы первый раз хотели встретить в Москве новый год. Но они меня поняли. Я улетел туда и там мне удалось взять интервью у одного из штурманов самолета, - он не видел, что там, внизу, но нажимал кнопочку и летела бомба. Его самолет сбили, и он мне дал интервью. Он мечтал быть преподавателем, но не было школы, в которую он мог пойти преподавать, и он пошел в военную школу. Он мне говорил, что если вернется живым в США, он никоим образом не пойдет снова в армию, тем более, штурманом – он пойдет преподавать. А потом оказалось, - я хотел это интервью напечатать. Но в этом время начались согласия между США и Вьетнамом, и наши решили не давать это интервью, потому что оно могло помешать этому процессу.

С.КОРЗУН: К сегодняшнему дню – о протестной активности вы сказали. «Болотное дело» - это месть зато, что люди вышли на улицу, или реальное подавление хулиганство?

Г.БОРОВИК: Мне трудно сказать, потому что я там не был, я не видел. Могу себе представить, что было и хулиганство, могу себе представить, что подавление этого хулиганства тоже было. Но это надо делать как-то более открыто и более основательно и более - в общем, официально. Потому что всегда можно сказать: а он на меня поднял кулак, или у него что-то в кармане нашли – рогатку, или еще что-то. Но хотелось бы знать точно, против чего выступает правительство, против чего выступает полиция.

Вообще то, что полиция в данном случае должна следить, чтобы просто направленная демонстрация против чего-то не перерастала в хулиганство – это понятно. Но иногда хулиганством называют простейшую вещь – когда человек поднимает руку и кричит «Да здравствует» другое.

С.КОРЗУН: Для вас все неоднозначно в этом деле?

Г.БОРОВИК: Конечно. Потому что я не всегда вижу доказательства того, что это было хулиганство. С другой стороны, я не могу считать, что там такого не было. Потому что у нас демонстранты тоже не обучены. Однажды в Нью-Йорке были большие демонстрации, и мы как-то пришли на Таймс-Сквер, и там стояли три человека, которые держали красный плакат, на котором было написано «Остановите войну во Вьетнаме». По воскресеньям были такие демонстрации, мы несколько раз туда ходили – они всегда там стояли. Однажды мы подошли к одному из них, спросили – неужели вы думаете, что если вы стоите целое воскресенье с этим лозунгом, то война закончится? Вы надеетесь изменить то, что происходит? - нет, я не думаю, что наш лозунг поможет остановить войну и изменить положение, но я уверен, и я хочу это сделать – я хочу, чтобы им не удалось изменить меня. Вы знаете, это какая-то новая тональность этих движений против войны. Тема меня спросил: а что он имел в виду? Я ему объяснил. И он это все запоминал.

С.КОРЗУН: Вполне афористическая и точная фраза. «Список Магнитского « недавно принят – это нормальный шаг в американо-российских отношениях?

Г.БОРОВИК: Нет, думаю, что со «Списком Магнитского» кое-что – "да", но кое-что сильно «нет». Потому что это не тот способ, с которым идут на сближение или взаимопонимание.

С.КОРЗУН: Вы видите в этом оскорбление России?

Г.БОРОВИК: Оскорбление можно видеть во многих случаях – мы часто говорим, что это оскорбление. Но в данном случае, может быть, это справедливо и справедлив ответный шаг вчера или позавчера опубликован. Хотя все это носит, - хотел сказать «детский», но конечно, не детский характер. В общем, это недостойные шаги. Не так. Очень много другого, что могло бы помочь нашему взаимопониманию. В том числе, помочь тому, чтобы у нас не было таких проявлений нашей жизни, каковым был случай с Магнитским.

С.КОРЗУН: Илья из Ярославля напоминает вашу фразу: «Я старался размыть образ врага, чтобы простые люди понимали – американцы в своем большинстве нормальный, хороший народ. Для чего власть периодически использует образ внешнего врага?» Или вы не согласны с этим утверждением?

Г.БОРОВИК: Конечно, это не тот враг, который был в период «холодной войны». Во всяком случае, в наше время легче входить в контакт. Хотя иногда происходят странные вещи с американской стороны. Другой вопрос, как мы на это отвечаем – иногда, как мне кажется, правильно, но иногда не очень правильно, потому что можно было бы найти другой ход. Но в данном случае, имея достаточное количество грехов за своими плечами, американцы вдруг начинают записывать всех, кто виноват в истории с Магнитским, - ну, это нельзя сказать, что это детский шаг – это нехороший шаг.

С.КОРЗУН: Вы согласны, что Америка вновь рисуется образом врага?

Г.БОРОВИК: Конечно, сейчас мы далеки от того взаимного образа, который имелся в 60-е гг., в 50-е, но если не контролировать, если не искать какие-то другие способы взаимопонимания, но это может снова возвратиться на тот уровень «холодной войны», который был.

С.КОРЗУН: Вы сказали «на тот уровень».

Г.БОРОВИК: Нет, она есть, конечно, но не в том объеме, в котором она была 20-30 лет назад.

С.КОРЗУН: Делаем короткий перерыв и снова вернемся в студию.