Ирина Ясина - Без дураков - 2013-03-10
С.КОЗУН: Всем здравствуйте. Ведущий программы «Без дураков» Сергей Корзун, а мой сегодняшний гость, пришедший сюда на откровенный разговор о жизни и обо всем на свете, замечательно красивая девушка, Ирина Евгеньевна Ясина. Недавно вышла ваша книжка, но это не повод для встречи - просто пришлось к слову. Написана она была в 2010 году, полный вариант. А короткий?
И.ЯСИНА: Был в «Знамени».
С.КОРЗУН: Долго писалось? диктовалось. Или писалось?
И.ЯСИНА: Тогда еще писала, сейчас уже бы не смогла, потому что руки стали хуже работать, а тогда – сама.
С.КОРЗУН: зачем? Чтобы изжить это в себе? Зачем эта книга?
И.ЯСИНА: Как-то мне казалось. Что это будет интересно и хотелось сформулировать – не изжить, а сформулировать.
С.КОРЗУН: Для того. Чтобы освободиться?
И.ЯСИНА: нет, не сказать, что я в это сильно погружена – совсем не так. Знаете, так надоело отвечать нытикам, которые говорят. Что у них болит голова, что - парень, подожди, пройдет, это не проблема, - вот, пожалуй, это для ноющих друзей.
С.КОРЗУН: Что самое неожиданное в том. Что это развивается и прогрессирует? У всех бывают болезни, но веришь, что придет светлое будущее, и когда-нибудь температура спадет, спина разогнется. А в вашем случае, что самое трагичное или важное?
И.ЯСИНА: Я об этом не думаю. Не то, чтобы я глупо надеюсь на то, что наука обязательно что-то придумает – это в первые годы я, пожалуй, ждала, мне все говорили – вот, в США, нужно немножко подождать и что-то произойдет. А оно все не происходило и не происходило, и я перестала об этом думать. Наверное, это защитная реакция организма, ты сам начинаешь, независимо от собственной воли, не думать о плохом. То ли я так устроена, то ли это у всех так – не знаю. Но я предпочитаю об этом не думать. Ну, будет день, будет пища - посмотрим, поживем-увидим. Может, вдруг что-нибудь придумают, а может, просто будет хорошо лежать – почему нет? Пока мозг жив, человек жив.
С.КОРЗУН: Правда, что Буш, спросив вас на одном из приемов, что за болезнь, и получи ответ, «рассеянный склероз», сказал, что…
И.ЯСИНА: До последнего дня будет голова работать, поэтому - не переживай. Это было на саммите «Большой Восьмерки» в Петербурге, когда правозащитники с ним встречались, он мило мне предложил руку, потому что мы там делали общую фотографию, он увидел, что мне тяжело стоять, спросил, и сказал: возьми меня под руку, тебе будет легче. В общем, на фотографии я с Бушем под руку стою.
С.КОРЗУН: Помню в детстве мы шутили по поводу рассеянного склероза, соединяя рассеянность и склероз, и даже, по-моему, родители со мной шутили – никогда не предполагал, что это настолько тяжела я болезнь.
И.ЯСИНА: Это тяжелая штука, и нервные клетки не восстанавливаются – это как раз про нас. Потому что все, что угодно можно восстановить, но нервную ткань пока не знают, как.
С.КОРЗУН: Сегодня будем говорить обо всем и о главном – жизни, смерти, друзьях, о тех, кто перестает быть друзьями. Кстати, друзей теряли, или приобретали?
И.ЯСИНА: наверное, поровну. Мне повезло, потому что я потеряла много раньше, а те, которые остались, они уже и не боятся ничего. Потеряла после дефолта, когда ушла из ЦБ, потом потеряла, когда Ходорковского посадили некоторое количество людей, потому что - вдруг на них каким-то светом падет, раз я там работаю. По мелочи, в общем. Но бог щедр в данном случае.
С.КОРЗУН: Новые друзья появляются?
И.ЯСИНА: Появляются, причем, шикарные.
С.КОРЗУН: Расскажите. Многие считают, что во взрослом возрасте друзья появляются все реже и реже.
И.ЯСИНА: Великолепная в этом деле штука ЖЖ. Мне он принес десяток замечательных людей, с которыми не боишься общаться, потому что ты уже знаешь их мысли, понимаешь, как вы относитесь к чему-то важному – начиная от 10 заповедей и заканчивая политической ситуацией в стране. Не надо выяснять. Ну, потом мне очень в жизни повезло – я подружилась с Людмилой Улицкой, мне повезло – я подружилась с Мирзоевыми, Володей и Катей. Володя замечательный режиссер, Катя не менее замечательный его продюсер. Как-то везет в жизни.
С.КОРЗУН: Старых друзей тоже много осталось?
И.ЯСИНА: Остались. Не сказать, что много, но хорошие есть, у меня есть подружки – с одной я знакома со своих трех лет, а с другой – с 4. То есть, они моего папу называют «дядя Женя» - скоро 50 лет будет, как общаемся.
С.КОРЗУН: Как ощущать себя членом династии? Я читал в ЖЖ не очень полит корректные заметки.
И.ЯСИНА: Вообще про династию это очень серьезный разговор. Потому что «не позорь фамилию» папа мне говорил, еще, когда в школе училась.
С.КОРЗУН: Шутил, наверное?
И.ЯСИНА: В каждой шутке есть доля шутки. Мне не было особо тяжело, потому что получилось так, что на факультете. Еще в советские времена, я запоминала всю эту социалистическую галиматью с одного прочтения – ненадолго, но запоминала. ВА они папу не любили, поэтому они, может, и рады были бы мне тройку влепить, но поскольку я шпарила наизусть всю эту фигню, то ничего. А математики, в которой я ничего не понимала, они как-то понимали – ну, дочка Ясина, своих обижать нехорошо. И по всей математической статистике у меня стояли хорошие оценки. Потом, когда уже повзрослела и стала журналистом работать, местами было даже обидно, когда мне говорили – ну, понятное дело, - дочка Ясина. То есть, можно было быть полной идиоткой, и все равно у тебя, значит, все будет получаться хорошо. Понимаете, мы с папой очень близки.
С.КОРЗУН: А что папа говорил про изучение политэкономии? Мозги вправлял?
И.ЯСИНА: Конечно. У нас с папой в этом отношении никогда не было никаких разногласий, потому как папа честно говорил: слушай, это надо выучить, отбарабанить, и забыть. Сыграй эту игру и забудь.
С.КОРЗУН: Учеба в США?
И.ЯСИНА: Я там не училась, я там работала редактором в университетском журнальчике, - собственно, там и начала быть журналистом. Учился мой муж тогдашний там, а я при нем торчала, и благо, имела право на работу, поэтому устроилась в журнальчик.
С.КОРЗУН: Это 90-е годы?
И.ЯСИНА: 1990-1991. Это каламбус штата Огайо, такая американская провинция.
С.КОРЗУН: Рязань какая-нибудь.
И.ЯСИНА: Круче, больше. Но очень скучное, хорошее место – на большой равнине, великоозерной, - тоска. В Москву хотелось страшно, она мне снилась по ночам, я маниакально ходила по московским улицам. Мне снилось Садовое кольцо, Метростроевская, теперь Остоженка, любимая Кропоткинская - во сне я там везде бродила. Ностальгия была жуткая.
С.КОРЗУН: То есть, остаться не могли бы. А где-нибудь в другом месте?
И.ЯСИНА: нет, хотели оставаться в США, и все к этому шло, но в августе 1991 г. были в отпуске в Москве. Ну и все. И как-то уже не задалось. Приехала в США, взмолилась перед шефом – отпустите меня в Москву. У меня был контракт. Он отпустил – американцы любят, когда люди едут на собственную родину что-то создавать. Очень хотелось.
С.КОРЗУН: Ни разу не пожалели?
И.ЯСИНА: ну, в какие-то моменты думала, что, наверное, было бы лучше, если бы. Но тут так хорошо и так интересно, тут жизнь.
С.КОРЗУН: Это в 1991 г. было интересно – это я поддерживаю, но в 1991 г. хотелось куда-нибудь семью заховать.
И.ЯСИНА: Видимо, у меня были какие-то гены от папы-Ясина, что мне никогда не хотелось всерьез. Я не смогла бы жить за границей, ни в Париже, ни в Риме – я везде начинаю скучать. Мне не хватает русского языка, не хватает Москвы, друзей, - безумно. Мне все это нравится. Я абсолютный патриот в этом отношении - до невозможности.
С.КОРЗУН: Чаще всего работа журналиста, когда это описывают со стороны, кажется ничтожной, слишком много неточностей находят, что заставляет задуматься вообще о роли журналистики - насколько глубоко журналисты копают, потеряв авторитет с первой полвины 90-х, когда он был практически на недосягаемой высоте, опустив его практически ниже плинтуса до этого времени, - что произошло? Может, это элементарное отсутствие профессии?
И.ЯСИНА: не учат этому, конечно. И не карают репутационно – я не имею в виду какие-то административные меры за то, что ты что-то сделал. Если про тот фильм, про который вы говорите – там действительно идет синхрон о том, что Ясин – министр экономики, а вывеску показывают Минфина. Синхрон идет про Ельцина, а показывают Горбачева. Синхрон идет, закадровый текст, что профессору Ясину дали квартиру в центре Москвы, через секунду, в пандан мой синхрон, где я говорю, что выросла в Перово. Вот такая небрежность. Но это не только журналисты – от журналистов мало вреда особо. Но у нас же и врачи небрежны, и другие люди.
Недавно у меня была пресс-конференция в РИА «Новости», мы там проводили обзор всяких рейтингов, и человек-стоматолог говорит: для того, чтобы нам лицензировать стоматологический кабинет, в новых правилах, нужно иметь цифровую камеру для съемки зубов, сушильный аппарат для сушки пленки. Зачем, почему? Просто девушка небрежно из старой инструкции не вычеркнула то, что уже при цифровой камере не нужно. И так далее – в масштабах всей страны. А то, что падает где-то в Сочи на голову людям? - это же тоже от небрежности.
С.КОРЗУН: Вы довольно долго занимались региональной журналистикой. От Ильи из Ярославля: «Почему такая, зачастую кардинальная разница, между столичными радио, газетами, телевидением и региональными представителями того же? То, что могут позволить себе обсуждать столичные СМИ, в эфирах региональных СМИ не услышит – цензура вина невооруженным взглядом».
И.ЯСИНА: Знаете, это так. В Москве большая степень свободы, что называется, есть куда пойти, устроиться на работу, если мы ее потеряем. В провинции просто меньше вариантов. То есть, ты можешь создать себе невыносимые условия жизни гораздо быстрее. Хотя могу сказать. Что и в провинции есть люди, которые осмеливаются и осмеливались, но их просто не так много.
С.КОРЗУН: И все они в итоге оказываются в Москве?
И.ЯСИНА: В основном. Либо они должны переквалифицироваться, и не могут заниматься журналистикой.
С.КОРЗУН: Журналистика существует сейчас как профессия?
И.ЯСИНА: Конечно, существует. Просто ее мало, настоящей. Я прочитала - помните, когда закон был принят, после смерти Димы Яковлева, в блогах была статья помещена американской журналистки, которая после этой ситуации поехала разговаривать с людьми, которые забывали своих дети в машинах. Их не один десяток. И это потрясающий рассказ, психологически невероятно верный, тяжелый. Потому что не один человек был ею опрошен, переживший смерть собственного ребенка – как они вспоминали, как они спохватились, как они неслись туда еще в надежде, что ничего не произошло, как они видели, что все уже случилось, - боже мой, это был совершенно фантастический материал. Вот это настоящая журналистика. У нас такой очень мало, но она есть. Я в этом отношении очень высоко ценю журнал «Нью Таймс», потом что они работают с фактами, хорошо работают. Не могу сказать. Что все так уж плохо и в других местах - ну, мы сами знаем свои границы, к сожалению.
С.КОРЗУН: Работа пресс-секретаря и журналиста – разные работы? Вы прошли и то и другое.
И.ЯСИНА: Я была не пресс-секретарем, я была круче – директором Департамента по связям с общественностью. Честно говоря, после этого работать журналистом долго не получается, потому что ты знаешь, какую лапшу начальники вешают на уши журналистам, и сколько нужно скрывать, о чем нельзя говорить, и потом понимая, что по отношению к тебе происходит все то же самое, начать верить своему источнику уже намного сложнее.
С.КОРЗУН: Вы спокойно шли на этот подлог тогда?
И.ЯСИНА: Это не был подлог. У меня были развязаны руки, у меня была хорошая команда начальников. И я понимала, что я недоговариваю, но никогда не врала, и это было моей прерогативой. В самые сложные моменты - вот говорят, - вы говорили перед дефолтом, что все будет хорошо. Я говорю: я не говорила, что все будет хорошо. Я говорила, что мы делаем все, что возможно, чтобы все было хорошо. То есть, я говорила кратко, но не могла говорить, что все ужас.
С.КОРЗУН: Вы считаете, что журналисты работают на стороне аудитории, защищая его интересы. В данном случае работа руководителя Отдела по общественным связям как раз противоположна.
И.ЯСИНА: Тогда нужно было избежать паники. Потому что паника, даже если не на пустом месте возникает, способна вызвать тяжелые последствия. Это проблема любой денежной реформы в любой стране мира, и тут ничего не попишешь – по карману всех бьет одинаково сильно.
С.КОРЗУН: Ни за что особенно не стыдно из тех времен?
И.ЯСИНА: Абсолютно не стыдно. Потому что это было творчество, замечательное творчество. Другой вопрос, что тяжело, что все так закончилось. Но это была не моя вина. Я должна была честно делать сову работу – я ее так и делала. Я была винтиком в механизме.
С.КОРЗУН: Ирина Ясина – винтик?
И.ЯСИНА: тем не менее, Мне было 34 года, что вы хотите?
С.КОРЗУН: Вполне прилично.
И.ЯСИНА: Не настолько и не на той позиции, чтобы мочь что-то изменить.
С.КОРЗУН: Сейчас у вас еженедельная программа, насколько я понимаю, на одной из радиостанций, каково оно?
И.ЯСИНА: Это совершенно новый опыт для меня, я сейчас вас слушаю и преклоняюсь - человек ни разу не сказал, ни одного слова-паразита, какой он молодец, этот Корзун.
С.КОРЗУН: Эта старая дикторская школа - еще в советское время закладывалась.
И.ЯСИНА: Завидую и восхищаюсь. Потому что я думал, что это так легко, оказалось, что первые 5-6 программ я бесконечно тянула какие-то паузы, при том. Что знаю, что пауз в эфире быть не должно, у меня не получалось говорить слитно, у меня пропадал голос – это был ужас. Тем не менее, люди, которые приходят, - мне придумалось звать людей, которые повели себя нестандартно в ситуации, которая считается стандартно-удачной. Например, девушка пришла работать в банк, должна уже становиться все более крутой и быть счастливой. Она почему-то это дело бросает, уходит заниматься благотворительностью, и так далее. Вот такие люди, которые нестандартно себя повели, они учат меня говорить в эфире красиво.
С.КОРЗУН: Это авторская программа, вам реально интересно то, что вы делаете?
И.ЯСИНА: безумно интересно.
С.КОРЗУН: Одна из идей, когда создавалось «Эхо Москвы» - чтобы не вешали нам лапшу на уши и не вешать другим, а другая - удовлетворить собственный журналистский интерес.
И.ЯСИНА: Именно так. Мне просто безумно интересно собирать этот иконостас в хорошем смысле слова. Людей, которые не побоялись пойти против принятой линии, которые делают свою жизнь так, как им нравится. Вот парень продал акции, которые у него были, очень крупного предприятия, - которое мы все знаем, - и устроил реабилитационный центр для инсультного и людей после травм. Он еле выходит на ноль, но он ловит кайф от того, что он делает, бесконечный.
С.КОРЗУН: Ну и вы ловите кайф?
И.ЯСИНА: А я смотрю на него, на его горящие глаза, и мне все нравится.
С.КОРЗУН: Еще про журналистику. Вы читаете авторов, или издания?
И.ЯСИНА: Авторов.
С.КОРЗУН: Назовите любимых?
И.ЯСИНА: Ой, как это? Знаете, я вообще газеты и журналы не читаю. Я читаю те ссылки, которые моя френд-лента в «Фейсбуке» мне приносит. Вот там я читаю. Но это, как правило, одни и те же люди. Я даже не хочу сейчас никому делать выдающуюся рекламу – то ли потому, что не могу вспомнить со страху ни одной фамилии.
С.КОРЗУН: Что читаете – о людях, или о событиях?
И.ЯСИНА: О людях интереснее. Любая человеческая история всегда интереснее любого события. Более того, ты никогда в жизни не придумаешь это, а вдруг, оказывается. У меня в эфире была жена Павла Бородина.
С.КОРЗУН: Об этом вы расскажете после перерыва.
НОВОСТИ
С.КОРЗУН: Продолжаем программу. Нам уже пишут: «Нахожусь в схожей с вами ситуации, с другим диагнозом, - спасибо за то, что вы опубликовали книгу. Я даже так называемым друзьям не говорю о болезни».
И.ЯСИНА: Это я проходила. Не момент, года два, когда невозможно было даже себе произнести эти слова. Прячешься, не хочешь никому ничего говорить, бесконечно врешь. В этом отношении мне очень помог Рубен Галиега, парень, который написал книгу «Белое на черное». Я была у него в Мадриде и он мне сказал удивительную фразу: чем быстрее ты признаешь себя инвалидом, тем проще тебе будет жить. Я сначала не поняла, потом поняла, что он прав – чем быстрее ты сможешь сказать – пожалуйста, покатите мою коляску, а здесь нужно поднять подножки, чтобы мне было удобнее. То есть, я могу корячиться сама и пытаться сама это делать, но мне намного проще попросить о помощи. Мне кажется, это важно понятно. Тем более, что не нужно ждать от людей плохого. Мой личный опыт говорит о том, что даже те люди, от которых я ожидала какого-то отстранения – ну, как правило, на 99%, хотят помочь.
С.КОРЗУН: «Спасибо за книгу, она потрясающе оптимистично, хотя и плакала пару раз».
И.ЯСИНА: ну, в общем, я такая, я оптимистка.
С.КОРЗУН: Еще утверждает Арсений, что нервные клетки восстанавливаются – из учебника анатомии 70-х годов, - тогда так считали, наверное.
И.ЯСИНА: не будем углубляться в научную дискуссию – пока еще не умеем.
С.КОРЗУН: «Что дает вам силы жить?»
И.ЯСИНА: Это вопрос? Скажу, наверное, банальную вещь – любовь. Когда ты любишь собственного папу, дочку, вид из окна, кошку, рассеет, закат, цветок, хочешь разводить белок, потому что их пожрали коты, - как вам сказать?
С.КОРЗУН: Котов ненавидеть не начинаете?
И.ЯСИНА: Нет, котов я тоже люблю. Любишь живое. Тебе интересно жить, интересно, что будет дальше. Не просто интересно смотреть вокруг, а изучать, читать, общаться, - просто интересно, и все – это дает силы. И любовь, конечно.
С.КОРЗУН: О дочери не могу теперь не спросить – как поживает, что нового в ее жизни?
И.ЯСИНА: Она вышла замуж.
С.КОРЗУН: За кого выдали?
И.ЯСИНА: За хорошего мальчика, ее соученика. На свадьбе гуляла Высшая школа экономики. Когда Ясин говорил тост, и сказал, в шуточку: ну, я редко ошибаюсь, - бывшие студенты ликовали и хлопали. Ну, семейная жизнь.
С.КОРЗУН: В вашей книге есть – училась за рубежом. Жить где собирается?
И.ЯСИНА: в Москве. Конечно, я не могу за нее сказать, но пока что Варька удивительно взрослый человек, она чувствует за меня ответственность, за деда. Мы потеряли мою маму в конце прошлого года, и Варька у нас – ну, папа пожилой человек, я - инвалид, Варька - единственный сильный, удивительно ответственный член семьи, теперь и ее муж тоже, ее новые родственники – прекрасная семья. Она без нас не уедет – я так поняла.
С.КОРЗУН: Вы так просто произносите слово «инвалид» - оно на западе чуть ли не ругательным считается, неполиткорректным.
И.ЯСИНА: Это такая ерунда. Есть такая поговорка: «хоть горшком называй, только в печку не суй». Это когда уже им больше нечем заняться, других проблем у них нет, они начинают придумывать какие-то эвфемизмы. Честно говоря, «человек с ограниченными возможностями» мне не нравится больше. Потому что если говорить «человек с ограниченными возможностями здоровья», либо ты говоришь «инвалид,» - какая разница? Что такое «ограниченные возможности»? Я считаю, что у людей, у которых нет совести, у них более ограниченные возможности, чем у меня. Да, мне не повезло со здоровьем, а им не повезло с другими, более важными вещами. Можно вырастить руки и ноги, но совесть вырастить намного сложнее.
С.КОРЗУН: «Вы известная защитница прав инвалидов - можете объяснить, почему у нас в России такое брезгливое отношение к людям, устроенным по-другому? Это менталитет российский, или плохая организация просвещения власти?»
И.ЯСИНА: Это не менталитет. Когда не знаешь, как этот человек живет, - другой, - ты не понимаешь, немножко боишься. Боишься ему предложить помощь, боишься ему навредить, ты предпочитаешь не иметь дела. Но в этом есть вина самих людей с инвалидностью, потому что они не говорят громко о своих проблемах, не просят им помочь. Что такое просвещение? Мне бы очень хотелось, чтобы по нашему телевидению показывали всякие мудрые и нужные документальные фильмы, которые есть в огромном количестве – и наши, и западные. Но это немодная тема, и так называемый рейтинг диктует то, чтобы показывали все сиськи-пиписьки и все шутки ниже пояса. Ну, это воспитывает не просто душу человеку - вот такие умные, правильные человеческие истории. Это дает силы жить – извините, как моя собственная книжка, потому что отзывов положительных, именно таких, много – что, несмотря на трагизм ситуации, она дает силы жить, она оптимистична. Потому что история преодоления всегда положительна. И таких фильмов было бы много, и просвещение они бы давали, и тогда не было бы брезгливости. Брезгливость это просто страх от незнаемого, не более того. Это не ментальность ни в коем случае.
С.КОРЗУН: Результаты вашей деятельности есть? Акции, в которых вы участвовали, или даже организовывали – знаменитый переход колясочников через Кутузовский проспект, или когда журналисты сели и попробовали, как передвигаться в колясках?
И.ЯСИНА: Я сама вижу сдвиги в Москве, по крайней мере, и в крупных городах, где я бывала за последний год, довольно значительнее. Не могу сказать, что все стало хорошо и замечательно, но стало намного лучше. Я не могу сказать, что это результат моей деятельности. Но думаю, что то, что я везде на своей коляске норовлю везде пролезть, преодолеть все лестницы и люди видят. Как это невыносимо тяжело – потому что пока не видят, откуда знают? - может, мне не надо туда. А мне нужно. Мне нужно, чтобы трое мужиков протащили меня куда-то вверх. Как-то меняется все, молодежь совершенно другая – они так же помогают на улицах, как в Нью-Йорке или Париже – никаких различий. В Новосибирске, Перми, точно такие же аэропорты, как в Нью-Йорке, также оборудованы «омбулифтами», как и в Москве.
В Москве этого не было вообще – я сама забастовки устраивала в Шереметьево, я сидела там три часа и требовала подать мне специальное оборудование. Рейс задерживали, потому что я сидела.
С.КОРЗУН: Какой город наиболее приспособлен для передвижения?
И.ЯСИНА: Я не была в Питере давно, собираюсь.
С.КОРЗУН: А не из российских?
И.ЯСИНА: Любой немецкий город бесконечно удобен. Американские города очень удобны. Сан-Франциско, несмотря на горки и холмы, что-то потрясающее. Но немцы в этом отношении замечательны. Но сейчас везде стараются. В Иерусалиме можно на коляске на раскопки въехать. В Риме можно на раскопки въехать – там есть специальные настилы, прозрачные, в городе Аквилея - ты можешь смотреть мозаику, находясь на толстенном стекле над ней. То есть, сделать можно все.
С.КОРЗУН: Когда у нас будет сделано?
И.ЯСИНА: Слушайте, это вопрос одной человеческой жизни – если захотеть. Если делать вид. Что хочешь – тогда да. Но, кстати сказать, в Москве за последние 4-5 лет изменилось очень много. Кстати, была в библиотеке на прошлой неделе - всем рекомендую, кому нужно, особенно слабовидящим, слепым ребятам – там есть компьютеры с Брайлем, есть огромные лупы для чтения книг – это Кутузовский проспект, 24. Было очень странно видеть среди банков, антикварных салонов, ресторанов, вдруг, на Кутузовском проспекте, в самом пафосном месте, библиотеку.
С.КОРЗУН: Это чья-то частная инициатива?
И.ЯСИНА: Нет. Обыкновенная муниципальная библиотека – спасибо Сергею Капкову, это Департамент культуры правительства Москвы, - таких библиотек должно быть к концу года пять. Там полный доступ, невероятно удобно подъезжать ко всем шкафам, широкие проходы, и люди безмерно доброжелательные.
С.КОРЗУН: Без политики не обойдемся, тем более что туда наши слушатели возвращают. Наткнулся на ваше утверждение, что люди и власть движутся у нас в разные стороны. Подумал, может, это не совсем так, захотелось поспорить. Потому что значительная часть людей, о чем говорят и массовые опросы, - что власть как раз за этими настроениями движется.
И.ЯСИНА: Я немножко другое имею в виду. Власть у нас все-таки такая деструктивная. Я не считаю стройку в Сочи признаком конструктивности. Власть кричит о том, что все плохо, что народ не тот, и прочее, - как-то они такие, вороватые, такие-сякие, нехорошие - мне не нравятся. А люди вроде как живут отдельно от них. Понимаете, та тусовка, в которой я общаюсь, благотворительное комьюнити московское, это абсолютно позитивные люди, которым на все на это наплевать. То есть, создаются какие-то объединения, собираются деньги на лечение детей, собираются большие средства. Все это как-то помимо власти происходит. Где-то в городе Шарья Костромской области строится мост, которого невозможно было допроситься у власти – люди скидываются, и делают.
Как мы тушили пожары в 2010 году все помнят. Когда волонтеры спасают Крымск – тоже все помнят. То есть, как говорит наш президент, «мухи отдельно, котлеты отдельно». И это очень позитивно на меня действует.
С.КОРЗУН: Может, обидно, что государство так мало участвует в этой деятельности?
И.ЯСИНА: А наплевать на государство. Мы должны уже наконец это понять. Если это государство такое, какое оно есть – затратное, вороватое, не уважающее нас, нежелающее нас слушать, и мы ничего не можем с ними в данный момент сделать, значит, надо жить своей жизнью. Более того, такой жизнью, которой ты не просто живешь сегодня, а что-то новое создаешь на будущее.
Я глубоко уверена, что три вещи нас спасут от этой власти, от этого режима, если угодно. Это наблюдение на выборах, это так называемый «Пехтин» - то есть, привлечение внимания к тому, как эта власть живет своей жизнью, делая вид, что мы дураки и ничего не понимаем. И третье – это более справедливое распределение налогов в плане того, что на муниципальный уровень спускалось больше средств, чем сейчас. Потому что тогда инициативы людей будут иметь какие-то средства для их реализации.
Сегодня, кстати, в моей любимой Костроме – обожаю город Кострому, - проходят довыборы в гордуму. А наблюдатель на каждом участке. И если в этом году это ничего не даст, люди видят – все же друг друга знают, город не очень большой, - люди посмотрят, как их дурят и еще через какое-то время они придумают новые способы контролировать эти выборы. Просто не сразу.
Понимаете. Путин нас отодвигал от наших свобод тоже не один год. Для того чтобы вернуть все, нам потребуется время. За один год, полгода это не произойдет - 5-6 лет. Но все будет хорошо.
С.КОРЗУН: не у всех получается наплевать на государство, потому что, так или иначе, многие зависят. Если человек уже где-то сделал карьеру, есть у него материальная возможность для жизни, тогда наплевать. А та же самая государственная медицина? За паспортами – к ним, оплату ЖКХ – к ним придем.
И.ЯСИНА: Конечно. Но если можно где-то сделать что-то самостоятельно, надо делать самостоятельно. У меня замечательная - надеюсь, будет история с хорошим концом – в приюте в Химках, где я живу, сейчас находится мальчик Алеша, сын женщины-украинки, которая его бросила - ну, гастарбайтер. Он попал в приют. Он очень тяжело болен. И нашелся неравнодушный человек, который мне об этом написал в ЖЖ. Начали суетиться, нашли сейчас Алеше приемную семью, они его берут – с тяжелейшим заболеванием, какое у него есть, дважды брошенного - в первый раз от него отказалась родная мама, второй раз взявшая его из приюта женщина, узнав его страшный диагноз, вернула его. Но нашлись люди, которые его возьмут, сейчас они проходят школу приемных родителей, и осталось уже чуть-чуть, все документы уже готовы – они его заберут. Это все мы можем делать независимо от государства. Вот что ты можешь, сделай. Тогда будут основания для того, чтобы обвинять то же самое государство, если ты попытаешься что-то противопоставить.
С.КОРЗУН: Вопрос от Виктора РФ: «В любом случае не жалею о своем взносе, но все-таки интересно, сколько мы собрали Мирзоеву на «Годунова»?
И.ЯСИНА: Я видел ваш вопрос, Виктор, позвонила и Катерине и Владимиру, и обоих отключены телефоны. Но я честное слово узнаю, напишу об этом в ЖЖ, потому что мне самой стало интересно.
С.КОРЗУН: Напомните эту историю?
И.ЯСИНА: «Бориса Годунова» снял Мирзоев, и ни один канал у него этот фильм не купил. И прокат был только в «Эльдаре», по-моему, в кинотеатре в Южном Бутово.
С.КОРЗУН: Вы собираете на прокат этого фильма?
И.ЯСИНА: нет. Они кинули клич: выложили фильм в свободный доступ в интернет, - ребята, заплатите за просмотр. Мне самой стало интересно, сколько денег народ по честному заплатил.
С.КОРЗУН: Еще спрашивают, куда сдавать на «Бориса Годунова»: «Посмотрел – впечатляет. Дайте телефон, куда перечислить деньги».
И.ЯСИНА: Все напишу - только свяжусь с Катериной Мирзоевой. В ЖЖ все напишу.
С.КОРЗУН: Ярослав из Таганрога: «От этой власти нас спасут три вещи - алкоголь, наркотики и поэзия».
И.ЯСИНА: Такая точка зрения тоже имеет право на существование.
С.КОРЗУН: Поддерживаете, или не поддерживаете, хотя бы частично?
И.ЯСИНА: Я просто не смогу. Не, поэзию люблю, алкоголь тоже в определенных дозах, а наркотики не пробовала.
С.КОРЗУН: «В 90-х тоже выживали отдельно от государства» - Ольга из Москвы.
И.ЯСИНА: Тем более, у нас большой опыт.
С.КОРЗУН: Но с государство лучше – есть надежда.
И.ЯСИНА: Но давайте менять государство.
С.КОРЗУН: Вас еще не отсекли?
И.ЯСИНА: Отсекли.
С.КОРЗУН: И продолжают отсекать. Так что рассчитывать не на что. Может, систему здравоохранения сделают?
И.ЯСИНА: Единственное, на что можно надеяться – на собственных детей. Поэтому нужно рожать не одного, как я в свое время.
С.КОРЗУН: И отправлять их учиться. Одного – врачом, другого – юристом, третьего – в школу управления, чтобы в ГД пошел.
И.ЯСИНА: наверное, так.
С.КОРЗУН: Вот для чего нужны большие семьи, - а дети всегда слушаются?
И.ЯСИНА: Зависит от воспитания.
С.КОРЗУН: Ля Рус: «В книге зацепил эпизод с демонстрацией за права паркинсонщиков».
И.ЯСИНА: Это правда. Эту историю я видела по телевизору в Нью-Йорке. Там по центральному парку в прекрасный апрельский день шла большая демонстрация. Из людей, которые там двигались, может быть, пятая или седьмая часть была на инвалидных креслах, все остальные – родственники и дети, с собачками, веселые, с шариками. А требование было – включить новое лекарство в систему медстрахования, от болезни Паркинсона. Это и сподвигло делать меня веселые марши на инвалидных колясках по городу, обязательно такие же, не мрачные. Меня это поразило – насколько они поддерживают друг друга. Там больных людей было меньшинство.
С.КОРЗУН: Корнилов: «Кто возглавит ЦБР? Путин сказал, что все будут довольны? Разрешат это сделать Кудрину?»
И.ЯСИНА: Не думаю, что Кудрин будет председателем ЦБ. И надеюсь, что Глазьев не будет тоже. Не знаю.
С.КОРЗУН: Волнует вопрос?
И.ЯСИНА: ну, интересно, конечно. Я же в экономическую политику включена была каким-то образом. Мне очень интересно. Мне вообще все интересно.
С.КОРЗУН: А что нас ждет с экономикой?
И.ЯСИНА: Все хорошо будет. У нас все нормально.
С.КОРЗУН: Все будут жить счастливо и помрут в один день?
И.ЯСИНА: Я этого не сказала. Но никаких катаклизмов нас не ожидает.
С.КОРЗУН: В отличие от всего мира – путин прав во многом?
И.ЯСИНА: путин во многом прав – у нас сильно неплохая ситуация. Потому как у нас проведены тяжелые экономические, необходимые реформы в 90-е годы – не все и не полностью, но главное все-таки сделано. И высокие цены на нефть.
С.КОРЗУН: российская экономика вообще похожа на экономику?
И.ЯСИНА: Конечно, похоже. Конечно, было бы хуже без сырья, но при этом частный сектор работает – вопреки тому всему, давлению силовиков, которое повсеместно происходит. Понимаете, ругать путина можно только за бесконечное число упущенных возможностей. Если посчитать упущенную выгоду – просто придушить его. Я серьезно говорю. Вот эта вся коррумпированная верхушка, которая ориентирована исключительно на правоохранительные… даже не хочется их так называть - правонарушительные органы, - это катастрофа. Но это все равно не убивает экономику, все равно все живо. Люди живы.
С.КОРЗУН: ну что ж, нас спасут высокие цены на нефть?
И.ЯСИНА: Нет. И еще у нас есть нормальная рыночная экономика. Цены на нефть были высокими и при Черненко, только ни фига не усваивала экономика эти высокие цены.
С.КОРЗУН: А нас людей спасет любовь - вы против этого не возражаете, надеюсь? Спасибо, что пришли.