Максим Венгеров - Без дураков - 2013-02-10
С.КОРЗУН: Всем добрый вечер, Сергей Корзун ваш ведущий, а сегодня в студию для откровенного разговора, разговора «Без дураков», мы пригласили удивительного человека, скрипача-виртуоза, дирижера, можно сказать, общественного деятеля, Максима Венгерова – рады видеть в нашей студии, тем более что это, по-моему, премьера. На гитарах у нас уже играли, но скрипка еще не звучала – может быть, сегодня в первый раз чарующие звуки скрипки мы услышим в студии. Это та самая знаменитая «Страдивари», которая «Крейцер», либо у вас есть походный вариант?
М.ВЕНГЕРОВ: Это знаменитая скрипка Антонио Страдивари, сделанная в 1727 году, на которой играл знаменитый легендарный французский скрипач Рудольф Крейцер.
С.КОРЗУН: Насколько я помню, вы с волнением следили за аукционом, на который эта скрипка выставлялась. А до нее играли на каком инструменте?
М.ВЕНГЕРОВ: Мне вообще по жизни очень повезло – я играл на замечательных инструментах. Первый Страдивари, на котором я играл, был мне дан из госколлекции – мне было тогда 10 лет, я готовился к конкурсу молодых скрипачей в Люблине, в Польше, и скрипка то находилась в госколлекции – не целый размер, а половинка была мне дана, и я на ней играл долгое время, полтора года. Потом я, естественно, вырос, мне нужна была другая скрипка, играл на других инструментах. Вообще у меня были три скрипки Страдивари, на которых я играл, они были из разных коллекций – из частных, государственных, и в 1997 г. Мне посчастливилось приобрести эту скрипку на аукционе «Кристис».
С.КОРЗУН: Говорят, что в 50-е годы в СССР пытались воспроизводить скрипки для молодых и одаренных музыкантов, которых всегда было много. Говорят, что звук был будто бы не хуже, чем у Страдивари. Гварнери и других мастеров прошлого. Вы пробовали играть на таких инструментах, таком новоделе советском эпохи?
М.ВЕНГЕРОВ: Знаете, новодел тоже может быть хорошо сделан. Есть даже потрясающие скрипки, но, конечно же, настоящий итальянец 18 века, наверное, ничего не может заменить. Ведь Страдивари делал не только потрясающие инструменты, он был действительно магом, в его ателье работало сотни людей. Он просто делал модели и сам доделывал инструмент. Поэтому это действительно прикосновение гения, даже если 5 минут он проводил с инструментом, это уже давало какой-то особый результат. Действительно, видимо, у этих инструментов есть своя аура, душа и жизнь.
С.КОРЗУН: Вспоминаю ваш один ваш известный концерт - на такой невозможно воспроизвести звук «Харлей Девидсона».
М.ВЕНГЕРОВ: Невозможно. Я тогда взял электрическую скрипку, там совсем другие краски – это был просто экспериментальный проект, написанный специально для меня в 2005 г. Композитором Беньямином Юсуповым, там я должен был импровизировать на скрипке рок.
С.КОРЗУН: Там был рок, альт, потрясающие движения танго вместе с бразильянкой, замечательной танцовщицей. Вы помните, что вы сыграли первым в своей жизни в 4 года - у вас же счастливого детства не было, - но с этим мы еще разберемся, родители, оба музыканты, за этим следили, особенно мама Галина.
М.ВЕНГЕРОВ: Лариса. Галина Степановна – первая учительница, она мне является второй матерью, можно сказать.
С.КОРЗУН: Помните какую-нибудь пьесу из детства, которая вам особенно надоедала? Что может человек играть в 5 лет – у вас тогда было первое публичное выступление?
М.ВЕНГЕРОВ: да, помню в 6 лет я в первый раз выступил с оркестром Новосибирской филармонии под управлением легендарного маэстро Арнольда Каца, помню, я вырос в этом оркестре буквально, дитя оркестра. Мой отец работал гобоистом 20 лет в этом оркестре. И первый концерт, который я с ними сыграл, был концерт Берио №9. Нам очень повезло, Вадик Репин, мой коллега, Антон Бараховский – мы все выходцы из Сибири, и нам предоставлялась всегда возможность обыграть все концерты, мы буквально выросли на этом замечательном оркестре в Новосибирске.
С.КОРЗУН: Вспомните что-нибудь из раннего? Может, послушаем звук?
М.ВЕНГЕРОВ: К сожалению, здесь нет аккомпанемента, но чтобы слушатели услышали чарующие звуки этого инструмента, я сыграл бы Сарабанду Баха.
СКРИПКА
С.КОРЗУН: Максим, когда играете, чувствуете, что происходит вокруг? Такое ощущение, что вы растворяетесь в музыке.
М.ВЕНГЕРОВ: Это действительно так. Я помню свой первый концерт, публичный, я играл, по-моему, в своей школе, в Новосибирске. Начал, и так увлекся, что в коцне произведения не заметил, как я постепенно развернулся от публики, от зала, и поклонился не публике, а пианисту – видимо, был полностью в музыке. Музыка для меня всегда была выражением души что ли, исповедь. Поэтому про все остальное всегда забываешь.
С.КОРЗУН: Любую эмоцию можете выразить музыкой, или наоборот, музыка источник эмоций?
М.ВЕНГЕРОВ: Музыка многогранна, выражает все, всевозможные эмоции - до какого-то возраста я почему-то считал. Что музыка не может выражать агрессию, а потом познал и это, - через звуки скрипки, посредством оркестровой игры можно выразить совершенно невероятные, различные эмоции, краски. И это все принадлежит нам, людям. Музыка – это жизнь.
С.КОРЗУН: В одном из интервью вам задали вопрос – вы играете вещи, написанные другими. В то же время, в каждом музыканте живет творец, человек, который воспроизводит новые звуки. Мы вас знаем в ипостаси скрипача, дирижера, а в ипостаси автора? Вы уже готовы предъявить что-то миру?
М.ВЕНГЕРОВ: К сожалению, я не готов еще предъявить миру, хотя иногда пишу каденции ко всем скрипичным концертам – этим я увлекаюсь. Но это была замечательная традиция, которую, может быть, мы, солисты, немножко позабыли – это хорошее старое, которое хотелось бы вернуть. И Паганини, и Лист, и Рахманинов были великолепными не только виртуозами, мастерами своего ремесла, но и величайшими композиторами. Поэтому это мой отдаленный проект, так называемая мечта моего будущего – сочинить что-нибудь для скрипки.
С.КОРЗУН: По поводу импровизации - довольно много подобных вопросов. Фикл: «В детстве я считал скрипку самым лучшим инструментом, затем услышал электрогитару в руках Блэкмора и Пейджа, Томи Айомми, электроорган с Китом Эмерсоном, которым скрипка явно проигрывает. Не жалеете, что в коцне 20 века выбрали скрипку?»
М.ВЕНГЕРОВ: Во-первых, известный факт, что любая популярная музыка, эстрада, или джаз, он естественно берет свои истоки в классической музыке. Когда-то, 10 лет назад, помню на CNN была передача, в которую меня пригласили и мы проводили просто параллели популярных исполнителей, и откуда взяты были эти мелодии. Поэтому это уже не ново. Но для меня скрипка это, в первую очередь, предмет старины, это естество, это величайшие композиторы, мастера прошлого – Моцарт, Шостакович, и думаю, много еще будет написано музыки в классическом жанре. Эта музыка вечна, поэтому я горжусь и очень благодарен судьбе, что стал именно на этот путь, на эту стезю.
С.КОРЗУН: А дома рояль, или электросинтезатор – есть что-то клавишное?
М.ВЕНГЕРОВ: Рояль, конечно. Если нужно что-то проверить, партитуру – немножко владею инструментом.
С.КОРЗУН: Антон: «Насколько, на ваш взгляд, проигрывает музыка Баха при игре современным смычком? Некоторые аутентисты возвратились к смычку барочной конструкции».
М.ВЕНГЕРОВ: Конечно, могу сразу сказать, что два с половиной года я играл на аутентичном инструменте. Что это за инструмент? – это инструмент того же Страдивари, барочный инструмент. Но в виду того, что строились в 18, 19 и 20 веках огромные и больше залы, и была тенденция увеличения оркестров и палитры красок, и сам Берлиоз утроил состав концерта, он говорил – если в оркестре было бы тысячу музыкантов, тогда я бы получил нужные краски.
Поэтому музыка Баха вечна, можно играть ее и на барочном инструменте, - кстати говоря, об этих инструментах - будет замечательно звучать этот инструмент в маленьком, небольшом зале или салоне. Но если практически посмотреть на факт, когда мы выходим играть в аудиторию, которая вмешает в себя 6 тысяч человек, как, например, мы играем в Альберт-Холле в Лондоне - там уже, конечно, барочный инструмент будет испытывать нехватку.
С.КОРЗУН: даже со всеми ухищрениями звукотехники?
М.ВЕНГЕРОВ: Потому что струны в барочном инструменте жильные, не резонируют так, они более матовые. Поэтому я, поскольку я 2,5 года изучал стиль барочной игры, играл даже концерты, даже сделал записи, сейчас я пытаюсь на своем Страдивари, уже с современной настройкой, пытаюсь воспроизвести те краски, которые я получал на барочном инструменте. Думаю, что это и есть тот компромисс, который я для себя нашел. И играю еще барочным смычком, потому что он гораздо легче и позволяет играть более тонко и с более тонкой артикуляцией.
С.КОРЗУН: Вы сказали, что современных авторов реже играете, поскольку классика велика и бездонна. И говорили, что Бах остается для вас одним из главных композиторов. Может быть, что-нибудь из Баха услышим?
М.ВЕНГЕРОВ: Я уже сыграл Баха, могу сейчас сыграть фрагмент из Адажио.
СКРИПКА
С.КОРЗУН: Я подумал – как вы обходились без скрипки, когда получили травму руки в 2007 г. – вы даже отказались от части концертной деятельности.
М.ВЕНГЕРОВ: Действительно, в 2007 г. Произошла травма плеча по интересной причине – никто даже не догадывался, но я усиленно занимался спортом всю свою жизнь.
С.КОРЗУН: Гимнастикой, залом, весом?
М.ВЕНГЕРОВ: Да, залом, весом, иногда даже ходил по 3-4 раза в неделю. Видимо, переусердствовал – молодой, горячий, энергичный. Видимо, везде должна быть золотая середина. В 2007 г. Не смог больше играть, что-то было с плечом. Долго искал врачей, и только через три года, в 2010 г. Нашел хирурга, сделали удачную операцию, через год вернулся и сейчас уже сыграл 115 концертов по всему миру.
С.КОРЗУН: Делаем короткий перерыв и вернемся в студию.
НОВОСТИ
С.КОРЗУН: Продолжаем программу. Максим, немножко поговорим о прошлом – недавно я посмотрел, ваша мама выпустила замечательную книгу «Педагогический этюд». По легенде, только слезы мамы на вас действовали, когда вы не хотели заниматься, будучи ребенком.
М.ВЕНГЕРОВ: Это правда. Видимо, я стал музыкантом не потому, что я хотел играть для себя. Я хотел играть всегда для людей, хотел передавать какие-то эмоции, которые у меня возникали во время исполнения того или иного произведения. Музыка стала сразу же частью моей жизни, с рождения, потому что я уже в люльке слушал записи и мамин хор – моя мама работала 20 лет в детском доме, вела хор и являлась директором музыкальной школы. Отец работал гобоистом в Новосибирском филармоническом оркестре, и так сложилось, что естественный выбор выпал именно на скрипку.
С.КОРЗУН: Вы родились в Челябинске, а потом родители переехали в Новосибирск – на гастроли?
М.ВЕНГЕРОВ: дело в том, что там жили и бабушка с дедушкой по маминой линии, и мама поехала рожать именно туда.
С.КОРЗУН: Потом Новосибирск, Москва, потом снова Новосибирск, знаменитая музыкальная школа.
М.ВЕНГЕРОВ: Я учился у Галины Степановны Турчаниновой 5,5 лет, потом продолжил обучение у Захара Нухимовича Брона.
С.КОРЗУН: Удивительная фигура. Мало там, что с Владимиром Репиным были вместе, еще несколько замечательных скрипачей там учились с вами вместе. Вы потом из России уехали, в 1989 г., поехали с учениками в Германию, чтобы продолжать обучение?
М.ВЕНГЕРОВ: Поехали в Германию по приглашению фестиваля Schleswig-Holstein Musik Festival на севере Германии, в Любеке. Сделали нам стипендии, обеспечили, поехали мы с родителями учиться в Германию – совершенно уникальная возможность, это была действительно, как говорится, зеленая карта, зеленый свет в жизни, такой подарок от бога.
С.КОРЗУН: Потом вас перестало устраивать, как учил Захар Брон, вы оказались через несколько лет в Израиле?
М.ВЕНГЕРОВ: Мне очень повезло с педагогами – и Турчанинова и Брон дали мне колоссальную школу, я воспитывался в лучших русских традициях, поэтому всегда с благодарностью вспоминаю эти 11 лет учебы. Но пришло время – оно пришло довольно рано, я был еще очень молодым, мне исполнилось только 16 лет, я тогда выиграл конкурс Карла Флеша в Лондоне с золотой медалью. И просто задал себе вопрос довольно банальный – а для чего музыка, почему3 я был рожден музыкантом, а не кем-нибудь другим?
С.КОРЗУН: Вопрос серьезный в 16 лет - смогли ответить?
М.ВЕНГЕРОВ: Я задал себе вопрос как взрослый, зрелый человек. Этот вопрос возник не извне, а изнутри – мне действительно хотелось узнать что-то свое и сказать в музыке – это было трудное время, и год я совершенно не контактировал, я был один, слушал только записи, анализировал великих маэстро, сравнивал интерпретации, мне действительно хотелось много узнать. И через год я почувствовал, что действительно стал на какой-то другой этап музыкальный, и мне посчастливилось возможность встретиться с великими дирижерами, и моим наставником многие годы были Мстислав Ростропович, мой музыкальный отец. И Даниэль Баренбойм, с которым я сотрудничал на протяжении многих лет.
С.КОРЗУН: С удивлением узнал. Что вы не российский гражданин. У вас есть гражданство германии, Израиля?
М.ВЕНГЕРОВ: Да.
С.КОРЗУН: живете с семьей в Монако – кстати, поздравляю с годовым опозданием рождением дочери. Но жизнь проходит в самолетах, либо с появлением дочки больше стали домоседом?
М.ВЕНГЕРОВ: В 2012 году я последний раз так путешествовал, когда мне было 23 года – мало того. Что я сыграл несметное количество концертов, я пересек земной шар, наверное, трижды. Видимо, это связано с определенными обстоятельствами, что я вернулся на скрипку. Но каждый раз, когда есть возможность, я лечу к семье, к моей супруге, Ольге, и конечно же, к нашей замечательной Лизочке.
С.КОРЗУН: В России часто бываете – в связи с концертной деятельности, либо просто влечет?
М.ВЕНГЕРОВ: Моя супруга из Санкт-Петербурга. И когда появляется возможность, мы ездим и посещаем родителей и мне тоже очень нравится Петербург. Но конечно же, в Москве я учился 3 года, когда мне было 7 лет. Несмотря на загруженный график, конечно, в этом году мне посчастливится выступить дважды в Москве, сейчас, 14 февраля, пройдет концерт в рамках Международной акции, благотворительный концерт в пользу фонда Русское исполнительство, мастерство – в поддержку молодежи. Второй концерт пройдет 17 апреля, в БЗК, там будет сольный концерт с моим пианистом Итамаром Голаном.
Концерт 14 февраля я дам в качестве дирижера, буду немного играть, но здесь другая цель - цель донести до зрителей и выразить свое уважение к старым мастерам, и подержать молодежь. Мы учреждаем премии великим музыкантам и профессорам 21 века - это нужная акция, не только поблагодарить всех людей, которые нас поддержали но и дать новый толчок, новый виток в классической музыке - этот проект очень амбициозный именно с этой точки зрения.
С.КОРЗУН: В середине 2000-х были ваши первые опыты дирижирования. Но это же отдельная работа - вам было сложно, и добились ли вы в этом успехов?
М.ВЕНГЕРОВ: В 2009 г. Я принял решение, что просто так дирижером не станешь, даже если ты чувствуешь музыку и знаешь точно, что ты хочешь передать, – этого недостаточно. Профессия дирижера объемная, обширная, сложная, это не только изучение мануальной техники, это и изучение психологии оркестра, здесь огромный фактор, как провести репетицию – для этого нужен огромный опыт, большие знания. Поэтому я принял решение в 2009 г. Поступить в класс к великому маэстро Юрию Симонову и учусь с тех пор в институте Ипполитова-Иванова.
С.КОРЗУН: Это открывает перед вами новые возможности?
М.ВЕНГЕРОВ: У меня всегда была мечта продирижировать симфониями Брамса. Чайковского, Шостаковича. Сейчас я готовлю уникальнейшее произведение, шедевр классической музыки, одно из самых лучших творений музыки, Брукнера, Девятую Симфонию. Я мечтал всю жизнь. Сколько себя помню, в 11 лет я услышал эту симфонию, и наконец сейчас, в этом году, в коцне года будет премьера. Моя премьера этой симфонии. Думаю, что после того, как я продирижирую эту симфонию, я стану другим скрипачом тоже. Потому что любой опыт, который мы приобретаем в жизни, тем более, в музыке, он, конечно же, не проходит бесследно. Думаю, что появятся какие-то другие особые краски в моей игре, и я очень жду этого момента. Жизнь музыканта это, я думаю, происходит поэтапно и я тот человек, который не может остановиться и успокоиться на достигнутом.
С.КОРЗУН: Все-таки это немножко другое - когда вы работаете с оркестром, вы управляете другими людьми, это работа начальника – именно она вам нравится, возможность управлять огромным массивом звуков оркестра. Вы людьми управляете, или музыкой?
М.ВЕНГЕРОВ: Не совсем так. Конечно же, дирижер, который стоит перед оркестром, должен обладать непоколебимым авторитетом, чтобы музыканты пошли за ним, иначе для чего нужен дирижер? Итак музыканты настолько сейчас профессиональны, они могут и сами сыграть. Но должен за штурвалом стоять человек все-таки и это дирижер, у которого есть свои представления о музыке, который объединит всех, сделает оркестр одним-единым организмом, инструментом. Приведу цитату из жизни Берлиоза, когда он приехал в Москву и его спросили – на каком инструменте вы играете? Он сказал – я дирижер, мой инструмент это оркестр.
С.КОРЗУН: Аудитория "Эха» довольно политизирована – вы были замечены как яркая фигура на недавнем праздновании юбилея Юрия Башмета. Наверное, слышали спорную историю вокруг его высказываний в России. На вас эта история не производит впечатление? Вообще для вас политические пристрастия имеют значение?
М.ВЕНГЕРОВ: Конечно же, имеет значение. Все, что связано с любимой мною страной, Россией, поскольку мои корни отсюда, и хоть я в данный момент не проживаю в этой стране, но слежу за всем и хочется надеяться, что появится стабильность и многие музыканты вернутся сюда на постоянное место жительства. Хотя в какой-то мере мы все, музыканты, вправе называть себя цыганами. Поэтому где бы мы ни находились, мой родной язык русский, и когда я приехал к Башмету, маэстро для меня очень дорогой человек, я уважаю его мнение. Он зрелый человек, и если он придерживается какого-то мнения, я ему доверяю. Я не живу в России, поэтому мне сложно быть объективным к событиям, происходящим. Мне действительно очень хочется, чтобы люди здесь были счастливы. Я считаю вообще в принципе, в потенциале, Россия может быть духовно претендовать на мировую державу культурную – из-за традиций, которые были в СССР и сейчас должны стремительно развиваться.
С.КОРЗУН: если вас пригласит человек, который в своей стране считается сомнительным руководителем, но при этом цвет мировой музыки будет присутствовать – вы поедете к этому человеку, либо поедете играть, либо откажетесь от поездки?
М.ВЕНГЕРОВ: Замечательный, актуальный вопрос вы задали. Когда-то, до второй мировой войны, когда Германия скатывалась к фашизму, Хейфец встречался специально с музыкантами, чтобы подписать договор, чтобы не ездить в Германию. А в Германии в то время были феноменальные музыканты – взять только Фуртвенглера, который является, может быть музыкантом всех веков, гениальнейших музыкант, дирижер, личность. Поэтому здесь двоякое мнение - Хейфец сказал, что не приедет в Германию, а Стерн и еще один легендарный скрипач просто никогда не ездил. С другой стороны, Иегуди Менухин поехал в Германию сразу же после окончания войны, в 1945 г.
Я считаю, что в принципе, музыка настолько универсальна – хотелось бы закрыть глаза и отрешиться от политики, политических событий, но не всегда это возможно. Я молю бога, чтобы мне не нужно было делать такой сложный выбор в своей жизни.
С.КОРЗУН: тем не менее, общественной деятельностью вы занимаетесь, в 1997 г. Стали первым послом доброй воли ЮНИСЕФ. С чем это было связано? Почувствовали призвание к благотворительной деятельности?
М.ВЕНГЕРОВ: Любовь к детям это, думаю, от мамы – она работала в детском доме 20 лет, я там вырос, видел своими глазами, смог убедиться. Что может музыка сделать для детей, которые в трудных семьях. Мама действительно подарила жизнь посредством музыки этим обездоленным детям, дала им путевку в жизнь, и мне хотелось посвятить маленькую часть своей жизни тоже детям. И сейчас у меня тоже свой ребенок, годовалая Лизочка. Дети это наше будущее, поэтому я принял предложение от ЮНИСЕФ стать послом доброй воли.
С.КОРЗУН: Дмитрий Мезенцев: «Музыкант ваша супруга, разделяет она ваше увлечение музыкой?»
М.ВЕНГЕРОВ: Моя супруга искусствовед. Ольга Грингольц, сестра прекрасного и замечательного скрипача Ильи Грингольца, который знаменит во всем мире. Это музыкальная семья. Ольга не пошла по музыкальной линии, хотя играет немного на гитаре. Она является тончайшим знатоком музыки и великолепный специалист в своей области, сейчас пишет диссертацию. Мне очень интересно с ней не просто потому, что она моя любимая женщина, жена и мать нашего ребенка, но я могу от нее тоже очень многому научиться.
С.КОРЗУН: Не упал интерес к классической музыке среди молодежи? Кто ваш зритель?
М.ВЕНГЕРОВ: Сейчас, когда наблюдается некоторый спад, можно сказать, падение грамзаписей, это можно рассматривать действительно как драматическое падение, настоящий фол всех больших гигантов грамзаписи. Но благодаря этому возрос спрос на концерты живые, - на моих концертах сейчас можно увидеть очень много молодежи не только в России, но и за рубежом. Я недавно был в Аргентине, выступал в знаменитом театре Колон, я помню, что зал был битком набит, и три четверти зала – это была молодежь, от 8 лет до 22. Я вышел с концерта и у меня заняло 45 минут пройти от концертного зала в машину – мне не давали пройти, это действительно было приятно – видеть молодежь на классических концертах.
С.КОРЗУН: Сейчас даете 80-90 концертов в год?
М.ВЕНГЕРОВ: Примерно так.
С.КОРЗУН: активная концертная деятельность. Желаю вам огромных успехов. Всего доброго.