Михаил Швыдкой - Без дураков - 2012-03-11

С.КОРЗУН: Всем добрый вечер. Сергей Корзун – это я, мой гость сегодня – Михаил Ефимович Швыдкой, как всегда безупречно выглядящий. Где-то читал легенду, согласно которой галстук и пиджак безупречны – это ваш защитный костюм, вы выходите в этот мир защищенным от всех. Приходишь в обком, райкоме – сразу видно человека.

М.ШВЫДКОЙ: Я чувствую себя увереннее и спокойнее. Я сейчас работаю в театре, глуповато так ходить, когда еще с людьми начинаешь разговаривать на сцене или в зале - с артистами и монтировщиками, и приходить в галстуке… Хотя я вспоминаю Юрия Завадского, великого актера и режиссера, который всегда ходил так, как будто он только что вышел из-под венца, и это производило сильное впечатление. Это вас несколько ограничивает от любого внешнего хамства.

С.КОРЗУН: Я и говорю – защитный костюм, фактически латы.

М.ШВЫДКОЙ: да, латы рыцаря.

С.КОРЗУН: Но дома снимаете пиджак и галстук?

М.ШВЫДКОЙ: Да, иногда даже ботинки, носки и трусы - всякое бывает в этой жизни.

С.КОРЗУН: Помню о вашей привычке всегда все стирать самому, которой вы только в последние годы начали изменять.

М.ШВЫДКОЙ: Да. Но раньше было проще – рубашки были нейлоновые, стирать было одно удовольствие, особенно, когда их было две или три всего. Сейчас рубашки я отдаю в стирку, а все остальное – нет. Я так привык. Я не могу объяснить, это дурацкая привычка жития в коммунальной квартире, потом переезда с квартиры на квартиру, потом я привык жить самостоятельно и всегда должен был знать, что в любой момент у меня должно быть все чистое.

С.КОРЗУН: В любое время ночи, в любом состоянии.

М.ШВЫДКОЙ: да. Стирал рубашки, трусы, носки, и мыл посуду. Ненавижу оставлять не то, чтобы следов после себя, хотя это тоже вредно, но не люблю неубранность. Говорят, что это у Дев так. В этом смысле патологическим чистюлей был Андрей Александрович Миронов. У его жены, у Ларисы Голубкиной, есть такой рассказ, что был такой тест – она могла сесть с приятельницей, зная, что придет Андрей Александрович, она бросала какую-нибудь маленькую бумажку на пол. И когда он входит, он сначала поднимал бумажку, и только потом здоровался – есть такие маниакальные люди. Хотя в последнее время я стал сдавать - у меня такой беспорядок среди книг начинает возникать, я уже перестал с этим бороться.

С.КОРЗУН: Это тоже известная история, - поскольку несколько книг открыты одновременно, и вы знаете, где и на какой странице, на какой мысли остановились.

М.ШВЫДКОЙ: Это тоже привычка. Поскольку ты все время занят разными делами, то ты читаешь разные вещи. Сейчас я пишу что-то о российско-болгарских отношениях, одновременно о германо-российских, и мне нужно приготовиться к какой-то лекции в институте. А иначе ничего не получается.

С.КОРЗУН: В прошлый раз мы встречались три с половиной года назад, и коротко - содержание предыдущей программы – человек, который спит 3,5 часа в сутки, но последнее время требуется 5, который засыпает на театральных представлениях, которому один раз в два месяца надо отоспаться целые сутки для того, чтобы быть работоспособным.

М.ШВЫДКОЙ: Уже раз в три. Я теперь 5 часов сплю, а не 3,5.

С.КОРЗУН: Все-таки 19 часов остается на всякие прочие дела. Я посмотрел, в последнее время в новостях общеупотребительных - вся страна выбирала парламент, президента, бились за это, выходили на митинги, а вы взяли и открыли театр - в ДК Горбунова.

М.ШВЫДКОЙ: Причем могу дать постоянный пригласительный билет – это не подкуп в эфире.

С.КОРЗУН: Я посмотрел, в списке доверенных лиц премьер-министра, избранного президента у вас не было - или это просто по вашей должности?

М.ШВЫДКОЙ: Мы по должности просто не должны отдавать никому никаких предпочтений, хотя не скрою…

С.КОРЗУН: Хотел задать смелый вопрос – кого вы поддерживали на выборах.

М.ШВЫДКОЙ: Я входил в московский штаб поддержки Путина и меня спрашивали об этом, и я объяснял свою позицию. При том, что я говорю за себя, потому что семья у меня большая, дети у меня не подростки, а зрелые мужи.

С.КОРЗУН: Не требовали от них открепительных талонов, фотографий бюллетеня на выборах?

М.ШВЫДКОЙ: Нет, ничего ни от кого не требовал. Просто объясняю свою позицию – мне очень трудно было бы по-другому себя вести, потому что - так скажем - 20 лет, так или иначе, мы знакомы, еще когда Путин был вице-мэром у Собачка, и это ко многому обязывает. Тем более что я служу все-таки во власти - либо тогда ты сдаешь мандат и свободен совсем, либо не сдаешь мандат. Я мандат не сдал, поэтому есть определенные – не рамки, а есть правила приличия, - так скажу. И, кроме того, повторю, и мы знаем друг друга 20 лет, и при том, что я не могу сказать, что у нас есть какая-то близость, - просто я был министром в правительстве премьер-министра Путина, и потом, когда он был президентом, я был тоже министром, руководителем агентства. Поэтому есть какие-то границы.

Хотя, честно говоря, мне не нравится, когда людей спрашивают о том, за кого они голосуют - я вам сейчас сам рассказываю, вы меня не спрашивали.

С.КОРЗУН: Да, вы начали колоться самостоятельно вполне.

М.ШВЫДКОЙ: Я даже написал колонку по этому поводу в «Российской газете», с которой я сотрудничаю, которая называлась «Тайна гражданского долга». Есть вещи, о которых вообще не надо спрашивать в обществе. Не надо спрашивать, за кого ты голосуешь, в какую церковь ходишь, сколько получаешь, какой ты сексуальной ориентации – есть вещи, которые вообще не надо у людей спрашивать. Хотят они об этом рассказать – расскажут, не хотят – лучше не спрашивать.

С.КОРЗУН: По поводу выборов. Вы считаете их справедливыми и честными? – это два наиболее частых вопроса.

М.ШВЫДКОЙ: Я бы сказал так – результаты этих выборов, вне зависимости от того, были какие-то нарушения на выборах, или не были – они объективно, с моей точки зрения показали, что большая часть - я сейчас не говорю о цифрах - ЦИК сегодня вынес вердикт, и дальше все это надо делать в судебном порядке, - я сейчас не говорю о цифрах - 64 это. Или 63 с процентами, 55 или 53, но ясно, что это не 49 и не 48% - с моей точки зрения. И это тоже надо понимать. Хотя я придерживаюсь той точки зрения, что люди, вышедшие на Болотную, на Сахарова и на Поклонную, и вчера на Арбатскую – это один народ. Мы должны к этому привыкнуть и должны это понять. Должны понять, что у людей могут быть разные точки зрения, и что точка зрения университетского профессора и нижнетагильского рабочего могут совпадать, а могут не совпадать. И, тем не менее, это граждане одной страны, которых нужно уважать.

Я всегда в этом смысле, - я когда-то занимался английской литературой 18 века, - было в моей жизни такое счастливое время. Я всегда говорил только об одном – в Англии есть правительство Ее Величества и есть оппозиция Ее Величества. В данном случае, если мы под «Ее Величеством» понимаем Россию, то у нас есть власть. «Ее Величество» и оппозиция, «Ее Величество», и они для России равноценны.

С.КОРЗУН: «Величество»-то - кто?

М.ШВЫДКОЙ: Россия. Если ее понимать как отечество. Они ценны, потому что живут в отечестве и не скрывают своих убеждений. Тем более что еще римляне знали и говорили об этом, что бывают случаи, и довольно частые, когда большая часть побеждает лучшую. Так бывает в истории. И вообще надо понять, что есть социальные группы, которые всегда в меньшинстве. Например, либералы всегда, в любой стране – это может быть Великобритания, Франция. Германия – они всегда получают свои 15-18% - в отличие от демократов, которые могут быть большинство, социал-демократов, консервативных демократов. Это группа, без которой общество неполноценно, группа людей, без которых общество вообще не может развиваться по-настоящему и всерьез, потому что они пытаются добиться невозможного, а люди власти всегда предлагают возможное.

Знаете, когда ты хочешь совершить прорыв, ты должен хотя бы хотеть невозможного. А власть всегда предлагает возможное, и это естественно, это искусство любого политика. Извините, что я так пространно отвечаю.

С.КОРЗУН: Я зацеплюсь за то, что вы сказали о профессоре и рабочем - у нас не только по социальным границам проходит размежевание – об этом мы тоже поговорим, почему у нас никак не «Ее Величество» - и власть на оппозицию кидается достаточно сильно, и оппозиция.

М.ШВЫДКОЙ: ну, мы из большевиков все. У нас природа одна.

С.КОРЗУН: Я пока о другом. Даже в творческой интеллигенции, к которой вы имеете непосредственное отношение – и как бывший министр культуры, и во многих других ваших ипостасях – смотрите, как они разбежались, даже по одному человеку проходит часто разрыв. Недавно в блогах Андрей Макаревич высказал свою позицию по этому поводу – его нашли в списках доверенных лиц Прохорова, в то время как в кампании 2000, 2004 гг., и да и 2008 г. он поддерживал наш тандем. Вас не смущает, что занимают активную позицию деятели культуры, в том числе, видные режиссеры, певцы и властители дум, и то, что они начинают друг с другом переругиваться, мягко говоря?

М.ШВЫДКОЙ: Я всегда считал, что художники должны находиться от власти на расстоянии вытянутой руки, чем длиннее рука, тем лучше – это нормальное состояние. Тем более что в этом смысле, и я думаю, в этом есть своя логика, об этом писал мой коллега Павел Басинский – писатели работают значительно дальше, потому что работают в рынке. Люди, которые занимают какие-то должности - как директор театра, он встроен в некую структуру социальную – это все надо учитывать. Но в принципе, отношения художника и власти всегда напряжены. Даже когда художник поддерживает власть - художник может быть консерватором, например, мой любимый поэт английский, Томас Элиот, был католиком, консерватором и монархистом. Так он сказал о себе в 1927 г. – от этого он не перестал быть гением английской литературы, может быть, одним из трех самых главных поэтов английских в 20 веке. Но с моей точки зрения, все равно художник по-другому мыслит, по другому устроен. Политика дело не для художников.

Обратите внимание, как мало художников осталось в политике после перестройки - в горбачевские времена много художников пришло в поддержку. Или против, и как мало осталось людей потом художественно-дееспособных, если они уходили в политику. Политика это другая история, другие мозги, другой инструментарий.

С.КОРЗУН: вы думаете, что и сейчас такое может случиться – с одной стороны Говорухин, Михалков, Расторгуев, Ваенга - они тоже уйдут только петь, и то же самое произойдет с Акуниным и Шевчуком?

М.ШВЫДКОЙ: Знаете, я бы предпочел, чтобы они все занялись своими делами, честно скажу. Потому что некоторых моих любимых режиссеров и актеров это дело сгубило в какой-то степени, и писателей. И политики они все равно не первостатейные. Потому что, повторю, политика это особые отношения с миром, особый тип психологический, это совсем другое.

С.КОРЗУН: Вы говорите со знанием дела.

М.ШВЫДКОЙ: Они должны быть абсолютно железобетонно защищенными, без нервных окончаний. Политики не должны обижаться, не должны реагировать. А наши деятели культуры все время реагируют друг на другу, это такой вид политической неврастении, ну, тоже глупой, потому что все взрослые, все на самом деле - если серьезно говорить, то люди, которых я люблю, они в одном, другом, третьем списке поддерживающих того или иного кандидата.

С.КОРЗУН: Ваш ближайший круг - Игорь Костолевский, с которым сидели за одной партой, - круг близких друзей?

М.ШВЫДКОЙ: Я знаю, так или иначе, всех, от Дмитрия Быкова и Виктора Шендеровича до Александра Проханова. Но мне кажется, что здесь надо понять одно – после выборов люди тоже будут жить, ходить в одни и те же места, за одними и теми же покупками, в похожие магазины, все будут ездить в «Ашан», «Перекресток» и «Икею» по субботам, так, или иначе, встречаться, сталкиваться, а потом надо разговаривать. То есть, любая полемика - вот я сторонник одного: у людей не может быть одинаковых взглядов, люди могут быть абсолютно противоположных позиций идеологических, что не должно им мешать уважать друг друга, не разделяя его убеждений. Очень трудно к этому привыкнуть.

Например, я многих позиций и взглядов Евгения Примакова не разделяю, и это когда публично я написал в 1999 г. По-человечески уважаю его бесконечно – он удивительный совершенно, с моей точки зрения, человек. Он обо мне нелицеприятно написал в своей книжке - повторяю – это мне совершенно не мешает ему симпатизировать и уважать его по-человечески. А взгляды - у людей разные взгляды.

С.КОРЗУН: Если вернуться к вопросу, разжигаем ли мы недоверие, ненависть, или «ребята, давайте жить дружно»…

М.ШВЫДКОЙ: невозможно жить дружно.

С.КОРЗУН: Тем не менее, если взять какие-то крайние случаи, первое, что приходит на ум - Шендерович, Артемий Троицкий с одной стороны, с другой - Кургинян и премьер-министр, избранный президент, в своих высказываниях достаточно жестки в последнее время.

М.ШВЫДКОЙ: Я бы не сравнивал Кургиняна с премьер-министром. Это большая честь для Кургиняна, я считаю. Но это другой вопрос.

С.КОРЗУН: Я про остроту высказываний. Кто острее говорил, трудно сказать – ну, были лозунги и плакаты на улицах, но они отчасти обезличенные.

М.ШВЫДКОЙ: Я повторю - любой революционный запал – тут люди забывают обо всем на свете, но как говорила одна героиня Островского, «у всякого безобразия должны быть вои приличия». Понятно, что суще6ствуют обвинения, с которыми трудно согласиться – с разных сторон. Потому что, знаете, когда мне начинают кивать либо на западную демократию, либо на вашингтонский обком – это приблизительно одинаковая манипуляция. Я всегда вспоминаю советского времени анекдот, как человек шел по улице Горького и жужжал. Его спрашивают – что вы делаете? Он: я глушу в себе «Голос Америки». Лучше нас про нас никто не знает, это факт. И научить нас ничему в каком-то смысле – то есть, мы должны учиться и читать книжки, но лучше про нас самих кто нам может рассказать, какой инструктор или инспектор, или советчик?

С.КОРЗУН: Эти потрясения, вызванные то ли выборами, то ли рокировкой тандема – они закончились уже, будут утихать?

М.ШВЫДКОЙ: Нет.

С.КОРЗУН: А что будет, погадайте немного?

М.ШВЫДКОЙ: Все меняется со временем. Гадать не хочу, но мне кажется, что уже сформировалась достаточно серьезная социальная группа граждан – она очень разная, и это тоже надо понимать, потому что, понимаете, какая вещь – при том, что я, как бравый солдат Швейк нахожусь в «Партии умеренного прогресса в рамках законности», я прекрасно при этом понимаю, что появление радикалов – даже симпатичных мне внешне, - ну, например. Сергей Удальцов. А с точки зрения политической для меня абсолютно неприемлемы. Я уверен, что люди, которые приходят на митинги, они даже до конца, может быть, не отдают себе отчет в том, какой набор политических взглядов, несовместимых порой, уживается под одной крышей «За честные выборы». Я тоже «За честные выборы».

С.КОРЗУН: да, в общем, отдают себе отчет. Поэтому Новодворская вышла в другое место.

М.ШВЫДКОЙ: Это тоже такие игры, с моей точки зрения, не вполне разумные. Но я повторяю - ни к чему никого не призываю. Все взрослые. Потому что моя позиция – если говорить о сегодняшней проблеме – думаю, это должно будет канализироваться в некоторые уже партийные, в связи с тем, что сейчас принимается закон о партиях - в партийные формы, которые, как мне кажется, должна принять общественная жизнь.

Уличная митинговость дело существенное, но она хороша, когда это происходит один раз в квартал. Когда это происходит каждую неделю, в этом есть своя логика, - это обессмысливается, с моей точки зрения. Это должно канализироваться. Вот сейчас Прохоров создает партию, для него выборы оказались успешными, я считаю, что он фигура очень яркая, и выборы стали репетицией по созданию партии.

С.КОРЗУН: Еще посмотрим, согласится ли он с предложением Путина поучаствовать в работе. Делаем перерыв и вновь возвращаемся в студию.

НОВОСТИ

С.КОРЗУН: Продолжаем программу. Наткнулся на рецензию в «Известиях», жесткую и злую - почему вдруг театр мюзикла именно в это время?

М.ШВЫДКОЙ: Да не в это время. У каждого свое время жизни. Просто когда закрылась передача «Жизнь прекрасна», а я 7 лет пел песни по телевизору и считал, что это важная просветительская деятельность, не менее важная, чем «Культурная революция», по ряду причин. И мне стало как-то невесело жить на свете, и я придумал, что нужно сделать мюзикл на основе музыки, которую я очень люблю – музыки 20-30 гг. советско-американской, которая по созвучиям очень близка, много выходцев из нашей страны сочиняли эту музыку, и советскую тоже – Дунаевский. Блантер, многие другие, Варламов, один из основателей советского джаза. С другой стороны Исайя Берлин, который родился в Тамбове и написал гимн Америке. Это были пересечения, из которых я хотел сделать ревю, много лет этим жил и всем предлагал – сделайте, мне некогда, я то министр культуры, то руководитель агентства.

С.КОРЗУН: В итоге согласился только Кортнев.

М.ШВЫДКОЙ: Когда я оказался чиновником МИДа, и конфликта интересов не возникало, я придумал такое в Центре Барышникова – мы сделали 10 американцев, 10 русских, пели крест на крест, и, в конце концов, я решил, что это надо показать в Москве. Но показать в Москве мюзикл - это как если ты хочешь купить буханку хлеба, то нужно купить совхоз, который производит зерно. Потому что должна быть линейка. Так сложилось, что Давид Смелянский, известный продюсер и Александр Попов, с которым мы вместе в США начинали эту историю, они убедили меня и мы создали театр. Это оказалось очень тяжелым делом, но если вы придете в ДК Горбунова, то увидите, что чудный театр, изумительный, лучше, чем спектакль, который идет на сцене – поскольку я автор либретто, то я об этом могу говорить легко. Но театр и музыка, здесь превосходные и хороший состав артистов – как молодежи, так и артистов взрослых, во главе с Шифриным, Ланской, рядом других, очень симпатичных мне людей.

С.КОРЗУН: Это театр постоянно действующий, не антреприза?

М.ШВЫДКОЙ: не антреприза, потому что мы мечтали сделать соединение Бродвея и репертуарного театра. Мы сейчас работаем над вторым и третьим названием, и я надеюсь, что к декабрю, может быть январю 2013 г. у нас будет три названия в репертуаре, и мы будем играть блоками по 10 спектаклей. Но поскольку этот театр не имеет ни государственной поддержки, никакой поддержки, кроме нашего энтузиазма и собирательства денег на уровне Тома Соейера вместе с Геккельбери Фином, куча долгов – но это в радость нам, в радость публике, которая пошла. Мы сейчас будем делать вторую редакцию - мы остановились на 10 дней, немножко перепишем пьесу, добавим музыку. Когда свой театр и своей спектакль – ты можешь позволить себе эти вещи, и это большое удовольствие.

С.КОРЗУН: Кортнев в соавторах?

М.ШВЫДКОЙ: Кортнев изумительный соавтор, он изумительно перевел все песни. Мы сейчас как раз маялись, как должны изменить первый акт. Мы прочти максимум возможных блогов, послушали критиков, и пришли к выводу, что надо внести коррективы. Я сам профессиональный критик, и мог написать про этот спектакль как восторженную рецензию, так и зубодробительную. Я первую рецензию написал в 1968 г., она была опубликована в «Московском комсомольце». Красота – в глазах смотрящего. Про спектакль я знаю одно: там изумительная музыка, но смысл его – он полон любви и доброты, и все, и какой-то сентиментальности, некоторой в жизни немного, настоящей. Мы написали мелодраму с элементами легкой комедии.

С.КОРЗУН: У нас как думают про свой театр – нужно войти в доверие к высокому начальству, кого-то позвать.

М.ШВЫДКОЙ: Нет. Мне кто-то сказал – тебя назначили художественным руководителем? Я сказал – да нет.

С.КОРЗУН: Просто продавили завод Хруничева, чтобы он вам отдал помещение ДК Горбунова.

М.ШВЫДКОЙ: Нет. Оттуда ушли рокеры уже лет пять, здание пустовало, не понимали, что с этим делать. И мы совпали во времени. Зал Хруничева искал партнера для этого здания. Рабочие завода были очень напряжены, что у них отбирают здание. Я не буду называть цифру, которую мы платим «Росимуществу», она поражает меня самого.

С.КОРЗУН: За аренду?

М.ШВЫДКОЙ: за аренду и заводу Хруничеву – это 52 миллиона рублей в год, это очень тяжелые деньги. Плюс 50 вечеров рабочим завода, когда им надо, мы даем время. Кроме того, они были нашими первыми зрителями. Для того чтобы собрать эти деньги – это дикая, тяжелейшая история. Но вот совпало, и мы смогли вместе сделать ремонт этого здания – зрительскую часть, сценическую часть, зал мы делали вместе с заводом – это тяжелая и изнурительная вещь. Если спросите, зачем - у меня закрыли программу «Жизнь прекрасна». Наверное, мне не так много жить осталось, как я уже прожил, и я думаю, что это для продления жизни, для ощущения того, что ты еще не старик, что жизнь продолжается, и что она действительно прекрасно.

С.КОРЗУН: наверное, можете себе позволить хобби на 52 миллиона в год только за аренду.

М.ШВЫДКОЙ: Я не могу себе этого позволить, это большие риски, но это тяжелый «фандрайзинг», я благодарен тем, кто мне помогал, помогали разные прекрасные люди, и их много, потому что я не просил у всех денег. Но я делаю открытый публичный театр, поэтому все расходы и доходы вывешены, и я благодарен всем, кто помог это сделать, тем более что в этом районе нет ни одного театра, кроме театра Люминой. У меня эстетическая программа – я хочу, чтобы люди почувствовали обаяние и радость этой жизни по-настоящему.

С.КОРЗУН: Бродвейские постановки будете брать?

М.ШВЫДКОЙ: не знаю. Пока у нас три названия - кроме «Времена не выбирают» и еще два, пока свои. Мы начинаем сейчас очень ответственную работу, если сговоримся все вместе, которая будет сделана на основании песен Цоя, но это не о Цое, а именно на основе его песен и с использованием его песен. Команда блистательная, но оглашу после 25-26 марта, когда мы окончательно договоримся. И у нас в портфеле прелестный мюзикл на основе пьесы Валентина Катаева «Растратчики» - эта пьеса шла в МХАТе, ее написал Максим Леонидов – очаровательная, в абсолютно русском водевильном духе, но мюзикл, написанный по всем законам мюзикла. Попробую это сделать. Если делать западные вещи - Ллойд Вебер сейчас пишет новый мюзикл и Вуди Аллен, - но надо договориться, чтобы была премьера в Нью-Йорке, Лондоне и Москве – это интересно. А просто брать лицензию на мюзикл, который шел 20 лет назад – какой смысл?

С.КОРЗУН: Вернемся к телевидению – после того, как ушел Познер, вы председатель Российской академии телевидения, что с ТЭФИ в этом году, правда ли, что в этом году ТЭФИ снова соберет телевизионное сообщество, и все ли будут участвовать?

М.ШВЫДКОЙ: Я не могу сказать, соберем ли мы все телевизионное сообщество, но национальный ТЭФИ объявлен, он будет проходить в два дня, как обычно, 25 мая будет программа, которая называется «Профессии» - это те, кто не видны на экране, и 29 мая будет программа-конкурс под названием «Лица».

С.КОРЗУН: Транслироваться, или идти потом в записи?

М.ШВЫДКОЙ: Предполагаем, что это будет на Первом канале, в хоккейном режиме.

С.КОРЗУН: То есть, в тот же день.

М.ШВЫДКОЙ: Идет дискуссия о месте, где это может быть, потому что у нас были разные варианты, не скрою, я думал о Большом театре, но есть идея, что не нужно такого пафосного места, и тут как раз начинается то, о чем мы должны думать.

С.КОРЗУН: Может, место не самое главное, а главное продукт. Который будет представлен? Потому что проблемы начались с продуктом. Была одна-две информационные программы, одна-две развлекательные, те же «Лица», которые крутились на тех же самых каналах – вопросы из-за этого.

М.ШВЫДКОЙ: телевизионное сообщество такое, какое оно есть Я российское телевидение, честно скажу, люблю.

С.КОРЗУН: Но странною любовью.

М.ШВЫДКОЙ: Оно интересное, разнообразное, там работают талантливые люди. Все проблемы нашего телевидения лежат в сегменте не телевизионном, а скорее, политическом. Каналы работают в определенных рамках, замечу, что тут есть вопросы о собственниках этих каналов, людей, которые управляют каналами - я сейчас говорю не о Эрнсте, Добродееве или Кулистикове. Есть такие концерны, как «Газпром-Медиа», ВГТРК, правительственная компания.

С.КОРЗУН: Есть Ковальчуки.

М.ШВЫДКОЙ: масса всяких обстоятельств, которые существуют. И должен сказать, что при всем моем времени бури и натиска в 90-е гг., - я тогда более активно работал на телевидении, был связан и с каналом «Культура» и первым редактором ВГТРК. Должен сказать, что тогда собственники очень жестко управляли редакционной политикой. Просто собственники были разные и интересы были разные, и поэтому сказать, что собственник редакционная политика это разведенные понятия, я бы не сказал, что касается ТЭФИ, коротко, - мы объявляем конкурс производителей. Возникнет проблема только с тем, будут ли выставляться главные информационные программы - из-за этого всегда возникал раздрай. А производителей - у нас был конкурс в Питере, предпоследний, когда «Глухарь» получил премию за сериал, он НТВ и входит в холдинг «Газпром-медиа». Думаю, что мы найдем, таким путем преодолеем разногласия. Хотя, мне кажется, что национальная премия на телевидении должна существовать и в том, как голосуют, есть проблема, конечно, - надо это совершенствовать. Но поверьте мне, день ТЭФИ, когда вручается, это день когда важно еще раз сказать – телевидение - это национальное достояние, поверьте, это очень важная сфера общественной жизни и искусства.

С.КОРЗУН: Поверим. И наши слушатели верят. Вопрос от Александра: «Почему до сих пор нет списка участников на сайте ТЭФИ? Именно из-за информационных программ?»

М.ШВЫДКОЙ: Еще поступают. Все выложим.

С.КОРЗУН: «Может, когда-нибудь у нас появится на ТВ премия, где победителя будут выбирать телезрители?»

М.ШВЫДКОЙ: Думаю, что в этом есть свой резон. Но вот когда обсуждали вопрос общественного телевидения, мне говорили – давайте проведем мониторинг по стране и телезрители скажут, какое им общественное телевидение нужно. Я сказал – мне кажется, что этого делать не нужно. Потому что если мы говорим о массовых предпочтениях, посмотрите на рейтинги развлекательных программ и сериалов, и увидите, что та продукция, которая должна развивать зрителя, формировать его, она всегда получает меньше.

С.КОРЗУН: не скажите. Бывают моменты – поствыборная ночь и на Первом и на России прошла с сумасшедшим рейтингом.

М.ШВЫДКОЙ: да, но это ночной эфир, там доли считали.

С.КОРЗУН: И рейтинги считали, и они временами зашкаливали.

М.ШВЫДКОЙ: Может быть.

С.КОРЗУН: Я понимаю, что это разовые рейтинги.

М.ШВЫДКОЙ: Вообще, если говорить совсем серьезно, мы недооцениваем мудрость и зрелость избирателя. Вообще зрелость людей. Мы должны понять, что люди, которые могут сидеть и за полночь смотреть, как закончились выборы, могут смотреть «Аншлаг» или «Ледниковый период», или программу, которая мне очень нравилась на НТВ – когда пели ресторанные певцы – замечательная программа, остроумно придуманная. Т И те же люди будут смотреть НТВ эшинков и слушать «Эхо Москвы». Нельзя думать, что зрители состоят из самого верхнего этажа от ноздрей и выше, люди по-разному устроены.

С.КОРЗУН: Вопрос об общественном телевидении – перспективная идея для России, уход государства из телевизионных каналов, или уменьшение его доли?

М.ШВЫДКОЙ: Общественное телевидение вещь, безусловно, правильная - политически правильная, общественно правильная, безусловно, правильная. Но если вы вспомните, как работало наше телевидение в ту же послевыборную ночь – от «Дождя» до. Первого канала – не хочу противопоставлять. Просто по амплитуде - некоторые методы, которые ожидают от общественного телевидения, были представлены и здесь, и там.

С.КОРЗУН: Вопрос в другом. Была команда «разрешить» и мы получили то, что получили - спектр людей и мнений.

М.ШВЫДКОЙ: Да. Поэтому нужен механизм. У Салтыкова-Щедрина написано замечательно: «прикажут, и вся Россия покроется сетью университетов и школ. Прикажут – станет одним полицейским участком». Поэтому лучше иметь механизм, который предохраняет СМИ от своеволия любого собственника, включая государство. Если не все СМИ, то хотя бы иметь общественный канал, который предохранен от своеволия. Другое дело, что это как канал «Культура» - я его люблю, поскольку один из его создателей.

С.КОРЗУН: Прилично получилось, есть за что любить.

М.ШВЫДКОЙ: Но не надо делать гетто для интеллигенции или, в другом случае, гетто для инакомыслящих. Потому что, как остроумно сказал мой коллега, когда его спросили, как построить общественное телевидение, он сказал – обратитесь в Институт инженеров транспорта и попросите, чтобы вам показали паровыпускающий клапан. Срисуйте, это и есть модель общественного телевидения. Но, строго говоря, в этом тоже ничего дурного нет, - даже если это паровыпускаюищй клапан, где людей будет место, где они смогут высказать свои мысли и их увидят еще миллионы людей – ну, что плохого?

С.КОРЗУН: Бранур: «Есть ли возможность у спецпредставителя президента, вопреки спорным установкам наших политиков, организовать культурный прорыв во взаимоотношениях с Грузией – например, Год Грузии в России?»

М.ШВЫДКОЙ: года не сделаем, но фестиваль грузинского кино предполагается в Петербурге, фестиваль российского кино будем делать в Грузии. Я вообще считаю, что отношения культурные с нашими странами надо развивать, потому что есть два народа, исторически связанных между собой, от этого никуда не денемся. Я был в Тбилиси в сентябре 2008 г., после военного конфликта. Пришел на маленькую грузинскую свадьбу, куда меня позвал мой товарищ – это было в сентябре, свадьба человек на 250. И когда я вошел, - тогда еще шла программа «Жизнь прекрасна» - оркестр перестал играть грузинский танец, стал играть «Подмосковные вечера». Вот и весь мой ответ. Есть народы, и народы в исторической перспективе никуда друг от друга не денутся.

С.КОРЗУН: И это культурный советник президента, который совсем не хочет разговаривать с президентом другой страны.

М.ШВЫДКОЙ: У президента, представителем которого я являюсь, и у избранного, и у действующего, есть свои резоны не разговаривать с действующим президентом Грузии. И я эти резоны понимаю. А при этом можно заниматься культурным сотрудничеством и нужно заниматься. Я сейчас по роду своей деятельности занимаюсь культурными связями с общественностью Азербайджана и Армении, это значительно более сложная ситуация, чем Грузия и Россия, поверьте.

С.КОРЗУН: И это был Михаил Швыдкой. Спасибо за то, что пришли, и еще улыбаетесь. Улыбайтесь дальше и занимайтесь важными делами.

М.ШВЫДКОЙ: Всего хорошего.