Владимир Познер - Без дураков - 2012-01-22
С.КОРЗУН: Всем добрый вечер. Сергей Корзун – это я, а мой сегодняшний гость – Владимир Владимирович Познер. Как отдохнули?
В.ПОЗНЕР: Изумительно. Очень долго, правда. Но дело в том, что мою программу на телевизоре в праздничное время не пускают – считают, что она слишком серьезная, а люди должны улыбаться и развлекаться.
С.КОРЗУН: Вы сильно жалеете?
В.ПОЗНЕР: Многовато – получилось больше месяца.
С.КОРЗУН: Какой загар? - азиатский, южноафриканский?
В.ПОЗНЕР: Карибский.
С.КОРЗУН: Любимые места?
В.ПОЗНЕР: Любимое место. Есть такой остров французский, Сен-Бар, такой кусочек рая на земле, и там я уже который год – вместе с друзьями мы снимаем домик и проводим там две недели.
С.КОРЗУН: Растительный отдых, или животный?
В.ПОЗНЕР: И то и другое - много играю в теннис, загораю, читаю, плаваю, чуть-чуть общаюсь.
С.КОРЗУН: В декабре начинается?
В.ПОЗНЕР: Нет, он начался в январе. 20 декабря я улетел в Нью-Йорк, потому что много лет подряд встречаю Новый год с Филом Донахью, моим хорошим другом.
С.КОРЗУН: До сих пор?
В.ПОЗНЕР: До сих пор, это близкий друг. И почти всегда в одной и той же компании, кончается все игрой в шарады до 5 утра, а 2-го улетели туда.
С.КОРЗУН: Много вопросов, но начнем с горячей политики. Всех интересует – помнят все ваши видеообращения к митингу в конце декабря, - на митинг 4 февраля, на шествие, пойдете?
В.ПОЗНЕР: Да.
С.КОРЗУН: С каким чувством?
В.ПОЗНЕР: ну, с каким чувством идут на митинг? Поддержки. Меня смущает только одно – я бы с более легким сердцем пошел, если бы меня никто не знал, просо как всякие другие люди. Потому что я уверен, что когда я там буду, обязательно на это будут обращать внимание, будут брать интервью, просить, чтобы я выступил. Мне этого не хочется, хочется просто проявить солидарность.
С.КОРЗУН: Что вы вкладываете в это? Считаете, что поскольку прежние требования митингов не были выполнены, надо идти дальше, либо это такая имманентная солидарность с теми, кто выходит на улицы?
В.ПОЗНЕР: Нет, это не имманентная солидарность, - потому что есть такие выходы на улицы, которые я совершенно не поддерживаю.
С.КОРЗУН: не на каждую улицу можно выйти?
В.ПОЗНЕР: да. В данном случае это конкретная вещь – я поддерживаю это движение, требование честных выборов, требование, невыполняемое до сих пор – может быть, президентские будут честными, посмотрим. Просто считаю, что нельзя ослабевать этот пресс, он должен быть. Боюсь, что если очень мало народа придет 4 февраля, то власть это истолкует однозначно: успокоились, им надоело, можно дальше не обращать на это внимание.
С.КОРЗУН: Здесь количество важно?
В.ПОЗНЕР: Имеет значение.
С.КОРЗУН: Хорошо, два митинга было – ничего не происходит. Или происходит?
В.ПОЗНЕР: Происходит. Но как понимать - эти решения, о которых потом сказали, относительно изменений в том, каковы требования регистрации партий, возврат к прямым выборам губернаторов – это имеет отношение к митингам? Полагаю, что имеет. Власть не может полностью игнорировать такие вещи. И хотя не надо переоценивать значение этих митингов все-таки Москва это Москва, это не вся страна. Злые языки назвали эти митинги «Норковой революцией», потому что люди, которые там были, часто с достатком. Поэтому не надо переоценивать. Но с другой стороны, все-таки это вещь неожиданная для властей, я полагаю, и вызывающая некоторую настороженность.
С.КОРЗУН: Нужно ли продолжать раскачивать лодку?
В.ПОЗНЕР: А как раскачивать? Что раскачивается. Собственно говоря? Государственная лодка никак не раскачивается, люди дают понять, что они не хотят, чтобы их обманывали, они хотят, чтобы считали голоса так, как они есть. Это теперь называется «раскачивать лодку»?
С.КОРЗУН: Вы хотите революцию, или стабильность?
В.ПОЗНЕР: Я никак не хочу революции, я вообще такой нелюбитель революции, что даже вам передать не могу. Кроме жуткой кров и трагедий обычно революции ничем не кончаются, если только они не «бархатные», но на самом деле это другое, это не революции.
Я хочу движения. Но я совершенно не хочу толпы, которую я видел на улице в 1993 г., например, - когда все завершилось стрельбой по Белому Дому и вокруг Останкино - этого я не хочу.
С.КОРЗУН: Есть ощущение, что собаки лают, а караван идет. Погонщики оглядываются, а караван продолжает идти. Несмотря на большое количество не доказанных судом нарушений на этих выборах, мы четко идем по направлению к следующим. А можно ли, не разобравшись с предыдущими выборами, приступать к следующим?
В.ПОЗНЕР: Интересный круг вопросов. Все понимают – было множество серьезнейших нарушений на этих парламентских выборах.
С.КОРЗУН: Пока ни одного не доказано судом, кстати.
В.ПОЗНЕР: да. Но все понимают, все это чувствуют, все наблюдатели об этом говорят.
С.КОРЗУН: Чуров это не чувствует.
В.ПОЗНЕР: Но не наблюдатели. Допустим, это будет доказано. Возникает вопрос – что делать дальше? Отменить результаты выборов? Значит, парламент не работает, его нет? Организация новых выборов – это сколько времени, - не говоря о деньгах, - 4 месяца надо? Что, полгода вообще без парламента? Я не экстремал и не радикал, но можно ли добиться того, чтобы президентские выборы были порядочными? – полагаю, что можно.
С.КОРЗУН: Это с видеотрасляцией?
В.ПОЗНЕР: Это пусть.
С.КОРЗУН: Не зря деньги вложат?
В.ПОЗНЕР: думаю, не зря, - боюсь думать иное. Может быть, требовать в результате, чтобы были внеочередные парламентские выборы – года через полтора? Когда другие партии смогут зарегистрироваться, когда будет реальное политическое поле, - тогда, может быть, да.
С.КОРЗУН: А до того? Вернемся к раскачиванию лодки.
В.ПОЗНЕР: У некоторых людей лодки не маленькие. На острове Сен-Бар я увидел такие лодки, что не поверил своим глазам – в полтора футбольных поля.
С.КОРЗУН: Оппозиция считает, что лодку надо накренить в сторону либерализации, а руководство утверждает, что идем правильным курсом, чтобы стабильно капитан исполнял обязанности и команда работала – не надо руль поворачивать. Стабильность превыше всего. И действительно есть логика, что если начнутся серьезные политические потрясения, то наша и без того сложная административная машина, которую не изменить в одночасье, начнет давать сбои. С экономикой у нас в стране прилично, но далеко не блестяще – считаем на одной ноге, или на двух, если считать углеводороды и металлы. Путин – гарант стабильности? Задаю вопрос аудитории – является ли Путин гарантом стабильности? Владимир Владимирович, кто гарант стабильности – не Немцов же, и не Удальцов.
В.ПОЗНЕР: Да. И не Навальный. Вообще на самом деле гарантом стабильности не может явиться один человек – это исключено.
С.КОРЗУН: Хорошо, когда система гарантирует стабильность.
В.ПОЗНЕР: Именно. А когда стабильность зависит от одного человека, то стабильности нет. Но если перечислять отдельных людей – мы с вами некоторых назвали, из всех них в наибольшей степени способствует стабильности Путин. Но я бы не использовал слово «гарант». Я плохо себе представляю у власти людей, которых вы называли без того, чтобы была такая раскачка, что всех начнет тошнить.
С.КОРЗУН: Но есть и другие люди. Возьмем другую парадигму - Миронов, Зюганов, - кто как не он против всех президентов России и всегда на втором месте, Явлинский, вернувшийся из политического отпуска?
В.ПОЗНЕР: Знаете, чего я боюсь, когда речь идет об этих людях? - если внимательно почитать их программы, - а это мало кто делает, я уверен, - и перевести в деньги, то, что они говорят – страна разорится через два месяца. Социально-популистский уклон таков, что абсолютно невозможно это выполнить. Я сторонник того политика, который мне говорит вещи правдивые: это мы не можем, это не можем. И у нас есть выбор – это или это. Мне кажется, что важно это. Потому что на все у нас денег нет. И даже если отнять все у всех олигархов – все равно на это денег нет. А эти игры, когда такой отъявленный популизм – он меня очень огорчает, - значит, эти люди рассчитывают на то, что избиратель ничего не понимает, а просто смотрит, кто ему обещал больше пенсий, больше того или сего. А как седлать, никто не говорит.
С.КОРЗУН: Может, Прохоров? Абрамович же сделал из Чукотки благодатный край? Правда, у Прохорова на всю страну денег не хватит.
В.ПОЗНЕР: Вот именно. Благодатный край, где живут тысяча человек и имея такие деньги – это можно, правда. А на страну в 140 млн. один человек ничего не сделает. Вообще Прохоров мне нравится. Я отдаю себе отчет, что он никак не сможет придти к власти в ближайшее время, и огорчает в нем меня только одно – когда он у меня был в программе, когда он только возглавил партию «Правое дело», я его спросил - вас приглашали в Кремль, предлагали вам это, или это вы сами? Он на голубом глазу сказал, что это он сам. Но это неправда.
С.КОРЗУН: Он до сих пор утверждает, что не он кремлевский проект, а Кремль его проект, - кстати, хорошая шутка.
В.ПОЗНЕР: Хорошая. НО когда это до него предлагали Кудрину, Кудрин не стеснялся говорить, что его пригласил Медведев и сказал, что так и так, и как ты на это смотришь, ион отказался – по своим соображениям. Я не сомневаюсь, что Прохорова тоже пригласили в Кремль. Так у нас пока не бывает, чтобы он сам решил: я возглавлю. Значит, он сказал неправду – но сказал не мне, а всей аудитории. Это немножко не то начало, которое бы хотелось. Ну, скажи – да, пригласили. И что?
С.КОРЗУН: Есть какая-то фигура среди претендентов в президенты, за кого вы пошли бы голосовать сердцем – не мозгами, а сердцем.
В.ПОЗНЕР: Я этого не очень понимаю. То есть, мозг мне говорит, что человек неспособный, никакой, но мне он нравится, и поэтому? Я все-таки всегда голосую голосовой. Я всегда голосую, считаю, что это мой долг, не только мое право. Более того, я голосую за разных президентов – голосовал за Обаму, имея американское гражданство, буду голосовать во Франции в 2012 г. – но это вопрос другой.
Есть ли человек, за которого я буду голосовать? – есть. Это далеко не идеал, но мне предоставляется выбор, и я сделаю свой выбор.
С.КОРЗУН: Назовете этого человека?
В.ПОЗНЕР: нет, я этого никогда не делаю и не сделаю.
С.КОРЗУН: Евгвлад: «Главным критерием честности того или иного политика или эксперта является его отношение к Путину сотоварищи – Тимченко. Якуниным, дело Магнитского и крышевателям его фигурантов, Нургалиеву, - если человек эту тему обходит, значит, он так или иначе зависит от власти, что вы можете сказать о Путине и названных проблемах?» - в общем, об окружении Путина.
В.ПОЗНЕР: С Путиным я знаком, я имел честь дважды с ним разговаривать один на один, довольно долго. Он произвел и производит у меня впечатление человека умного, очень быстро схватывающего и очень быстро понимающего, как надо с тобой разговаривать – то есть, твою волну он быстро понимает, и очень внимательно и хорошо слушает и слышит. У него феноменальная память и он прекрасно говорит по-русски – без слов-паразитов.
Его политические взгляды известны, - они не совпадают с моими, - он не либерал, на мой взгляд, и он даже не очень демократ, что бы он там ни говорил. Он больше сторонник авторитарного стиля – это очевидная вещь. И, как мне кажется, - произошло изменение в нем с момента, когда он стал президентом и до сегодняшнего дня, за это время он развивался, конечно, в сторону, как мне кажется, человека, считающего, что он все понимает лучше всех, что, в общем, он знает, какие решения надо принимать, и что он это понимает лучше других.
Вообще я-то всегда считал, что одно из качеств великого руководителя заключается в том, чтобы окружать себя людьми более умными и более знающими, и питаться их соображениями. А руководитель должен принимать решения – это главное, что он должен делать.
С.КОРЗУН: Как Рейган?
В.ПОЗНЕР: Если хотите. И не только Рейган, как Рузвельт, Кеннеди и даже как Трумэн. Этого нет, что касается его окружения, то я должен признаться, что я их не знаю, они ко мне не приходят в эфир. Я приглашал многих из них многократно. Нургалиев интересен всем – он возглавляет МВД. Эти люди не приходят по каким-то своим соображениям, - не стану вдаваться в свои мысли по этому поводу. Но сказать, что они у меня априори вызывают симпатию, я никак не могу.
С.КОРЗУН: Если во втором туре окажутся Путин и Зюганов, что будет, - спрашивает г-н Самов.
В.ПОЗНЕР: Чудесный вопрос. Хочу вам напомнить Францию в свое время, когда французы хотели дать понять Шираку, что они очень им недовольны, они проголосовали так, что во втором туре вышел Ли Пен. А когда было голосование во втором утре, чуть ли не 90% французов проголосовали за Ширака, давая понять, что такого человека, как Ли Пен, они к власти не пустят. То было протестное голосование.
Россияне не французы, и я не уверен, что в пылу протеста они не проголосуют за того же Зюганова просто из протеста, и что он победит. Вряд ли, но не исключаю. А это, я считаю, будет катастрофой.
С.КОРЗУН: Приостановим голосование - проголосовали уже более 2 тысяч. Результат неожиданный. Является ли Путин гарантом стабильности, «да» - 12%.
В.ПОЗНЕР: Я думал, будет 30%.
С.КОРЗУН: И 88% ответили «нет». Обсудим это и другие вопросы после перерыва.
НОВОСТИ
С.КОРЗУН: Продолжаем программу. В мире уже высказали мнение, что при харизме Путина он был бы замечательным президентом ФИФА.
В.ПОЗНЕР: А что, неплохая должность.
С.КОРЗУН: Возглавлять Олимпийский комитет.
В.ПОЗНЕР: Здорово.
С.КОРЗУН: Возвращаемся к Путину - что лучше, Путин на 6 лет, или Миронов на два года, как временный президент? - Шурик спрашивает. Вопрос непростой, многие говорят, что для того, что нужен некий временный президент, который возьмет обязательства провести политическую реформу и отдаст свои полномочия некоему своему преемнику, тому, кого выберет народ. Г-н Миронов, а вслед за ним Прохоров взялись быть такими президентами. Возможен ли такой вариант развития событий? Либо нужен все-таки Путин, который обеспечит переходный период? У него, кстати, не видно желания что-то кардинально менять в этой области.
В.ПОЗНЕР: не видно, я с вами согласен. Не думаю, что это возможно только потому, что не дадут, чтобы это было. И я всегда думаю еще вот над чем: когда человек не имеет власть, ему кажется, что он потом сможет ее отдать легко. А получив ее, он найдет миллион причин не отдавать. То есть, я был бы не против такого варианта, если только можно было бы законно обеспечить – хорошо, но только вы расписываетесь в том, что через два, четыре года вы эту власть отдаете?
С.КОРЗУН: Но чего-то стоят все-таки обещания политика?
В.ПОЗНЕР: Но находятся иногда всякие чрезвычайные ситуации. В принципе полагаю, что это было бы неплохо - когда говорю «в принципе», я говорю не о тех людях, о которых вы сказали. Наверное, как журналист. Я не должен это говорить, но у меня есть сомнения в Миронове-президенте. Все-таки эта должность требует того, чего, как мне кажется, у Миронова нет.
С.КОРЗУН: У Прохорова тоже опыта нет.
В.ПОЗНЕР: тут не опыт – тут характер.
С.КОРЗУН: Жириновский – готовый президент.
В.ПОЗНЕР: Вот уж нет, не навязывайте мне Владимира Вольфовича, это не мой президент.
С.КОРЗУН: Там мы постепенно вычислим, кто ваш президент. Как вы думаете, нынешний конфликт разрешится мирно, ко всеобщему удовольствию?
В.ПОЗНЕР: какой конфликт вы имеете в виду?
С.КОРЗУН: Между властью…
В.ПОЗНЕР: и рассерженными горожанами? У меня такая надежда есть.
С.КОРЗУН: нынешние действующие лица смогут разрешить этот конфликт?
В.ПОЗНЕР: Да, смогут договориться.
С.КОРЗУН: Кстати, что вы думаете о роли Кудрина как посредника?
В.ПОЗНЕР: Алексей Леонидович будет у меня завтра в программе. Я удивился, что он решил придти в прямой эфир. Предупредил, что разговор будет жесткий и совершенно открытый, и что людям надоело это «кое-где, кое-кто, иногда», что нужны фамилии, и он сказал, что он понимает и с этим и приходит. Поэтому на этот вопрос я бы хотел не отвечать сейчас, потому что вся программа завтра будет связана с тем, что такое Кудрин, кто он такой сегодня, что он хочет, что это был за уход, как он смотрит на происходящее, относится к Путину. Прохорову, и так далее.
С.КОРЗУН: Тогда плавно переходим к телевидению. Первые же вопросы – когда увидим в вашей передаче Немцова. Рыжкова. Навального?
В.ПОЗНЕР: Совсем недавно, как выясняется, на телеканале «Россия» было интервью с Немцовым и Рыжковым.
С.КОРЗУН: А что вы не подсуетились?
В.ПОЗНЕР: А меня не было в стране, и программы не было. Мне дико обидно, потому что я полагаю, что задавал бы им несколько иные вопросы. Но, тем не менее, значит, эмбарго снято, и я сделаю все возможное, чтобы они были у меня в программе, и Навальный тоже, потому что фигура эта чрезвычайно любопытна.
С.КОРЗУН: Разве не было очевидно, что эмбарго снято?
В.ПОЗНЕР: Оказывается, нет. Премьер-министр был у меня на Первом канале, и думаю, к неудовольствию некоторых я задал вопрос – имеете ли вы что-либо против, он сказал, что ничего не имеет против, и на этом все остановилось. Потому что мне было сказано, что это он так ответил, но отвечать будет за то, чтобы это вышло в эфир, руководство канала.
С.КОРЗУН: Видимо, еще не созрело.
В.ПОЗНЕР: да, видимо имели опасения.
С.КОРЗУН: Для ваших передач темы выбираете вы, или редактор ОРТ, заказчик?
В.ПОЗНЕР: ОРТ давно не существует, существует Первый канал. Выбираю только я вместе с моими товарищами, которые делают эту программу. Но поскольку эту программу покупает Первый канал, то «добро» на гостей должно дать руководство. Они покупают не кота в мешке - во всем мире такое положение. Я говорю: мы приглашаем таких-то - можете возразить? - могут. Были случаи, когда они возражали? – были. С этим и живем.
С.КОРЗУН: Косичка просит объяснить механизм цензуры.
В.ПОЗНЕР: Очень простой механизм. Больше нет того, что мы называли когда-то «Главлитом» - с цензором, печатью и карандашом. Есть телефонный звонок «оттуда» на Первый канал - этого не показывать, об этом не говорить, - соответственно, дирекция передает это всем остальным. И конечно, есть колоссальная самоцензура: зачем мне рисковать, зачем неприятности? Когда об этом говорят, я каждый раз вспоминаю стихотворение Евтушенко насчет Галилея, типа:
Сосед-ученый Галилея
Был Галилея не глупее, -
Он знал, что вертится Земля,
Но у него была семья.
С.КОРЗУН: Любанчик: «Как скоро российские журналисты смогут не оглядываться на мнение премьер-министров и президентов?»
В.ПОЗНЕР: Это вы меня просите заглянуть в Хрустальный шар. Оглядываться пока приходится, потому что от того, что говорит и пишет журналист зависит часто работа главного редактора – его могут убрать, уволить. Можно будет не оглядываться тогда, когда будет принято решение, твердое и публичное, что власть больше не вмешивается в дела СМИ, и что власть – федеральная, региональная, - не имеет права владеть никакими СМИ. Кстати, Медведев к этому призывал.
С.КОРЗУН: Американский вариант.
В.ПОЗНЕР: Да.
С.КОРЗУН: немецкий и английский – другие.
В.ПОЗНЕР: Другие. Но все равно – если президент страны дико недоволен, звонит владельцу или главному редактору того или иного СМИ, выражает серьезное недовольство, это не проходит бесследно. Они могут послать президента подальше, но могут сделать и по-другому. Не надо думать, что где-нибудь в мире журналист может делать все, что он хочет, и только думать о своем главном редакторе.
С.КОРЗУН: «Скай-ньюз» несвободнее, чем ВВС?
В.ПОЗНЕР: ВВС как общественное телевидение, в чем-то зависимое, более свободное, чем CNN, которое принадлежит крупной корпорации.
С.КОРЗУН: Что с нашим Общественным телевидением? Вы неоднократно говорили об этом.
В.ПОЗНЕР: И надеюсь, что, в конце концов, это будет, будет настоящее Общественное телевидение, которое не зависит от власти инее зависит от рекламы.
С.КОРЗУН: Сколько денег и времени нужно на это?
В.ПОЗНЕР: Времени нужно один день – принять решение. А дальше – делать. Предположим, ВГТРК становится общественным, а не государственным. Дальше происходит работа – непростая, нескольких месяцев, но это реально можно сделать. Деньги? – зависит от того, как финансировать. Общественное телевидение существует в 49 странах – не надо придумывать порох, он уже придуман, и есть разные способы – в США так, в Японии - эдак, - посмотрите на разные модели, как это делается, и выбирайте вариант, который нам больше подходит. Такой вариант есть – это к бабке не ходи, это все можно сделать.
С.КОРЗУН: опишите, к5акой вариант применим для России?
В.ПОЗНЕР: Вариант такой: все платят налог на телевизор – предположим, в год 100 рублей, - за каждый телевизор. Кто не платит, того штрафуют не на сто рублей. Это один источник. Другой источник – бюджет: принимается закон, что такая-то часть бюджета, доля процента, выделяется на поддержку общественного телевидения. При этом этот процент не может снижаться - чтобы нельзя было давить. И принимается решение, что власть не имеет право на вещательную политику – это происходит одновременно.
С.КОРЗУН: реклама коммерческая дозволительна?
В.ПОЗНЕР: недозволительно. Потому что тогда это телевидение будет зависеть от рекламодателя. Рекламодателю что-то не нравится – он не даст рекламу - потеряли деньги. Социальная реклама возможна.
С.КОРЗУН: О принципах независимости - нужен один человек-руководитель, или общественной совет? Сейчас много таких советов, но они ничего не значат.
В.ПОЗНЕР: Абсолютно. Решение принимает генеральный директор - он отвечает за телевидение.
С.КОРЗУН: То есть, надо найти одного человека?
В.ПОЗНЕР: Точно так же, как Добродеев на «России», Эрнст на Первом – он отвечает.
С.КОРЗУН: Возглавили бы вы?
В.ПОЗНЕР: Если бы я был моложе лет на 30. Послушайте, мне 77 лет – все-таки не первая молодость. Работа это архисложная, особенно в начале. И я не думаю, что мне хватит сил, - хотя я бы очень хотел, потому что я очень болею за это. Если найдется волшебник, который с меня скинете лет 30, - соглашусь.
С.КОРЗУН: Есть ли люди, которые могли бы возглавить?
В.ПОЗНЕР: Конечно. Есть прекрасные профессионалы, конечно.
С.КОРЗУН: Человек с безупречной репутацией?
В.ПОЗНЕР: С хорошей. Про безупречную - такого не бывает. Если говорить себе, я много лет чем занимался? - много лет врал, работая на «Иновещании». Это так, я много раз это говорил – да, я занимался пропагандой. Да, я верил много, но потом понял, что все не так, и все-таки продолжал. Вопрос не в том, чтобы найти жену Цезаря. Вопрос в том, чтобы найти порядочного, сильного профессионала, который хочет этим заниматься.
С.КОРЗУН: Жену Цезаря тоже ищут, особенно сейчас. Тем не менее, коллективный орган, который обеспечит независимость такого телевидения, должен быть? И с какими функциями?
В.ПОЗНЕР: Я – против. Хотя в скандинавских странах представленные в парламенте партии определяют генерального директора, то есть, он назначается с их подачи. Дальше уже они ничего с ним сделать не может, но все-таки это человек, который устраивает все политические силы. Его воспринимают как объективного, взвешенного человека, который не будет пользоваться телевидением для своих, или чьих-либо целей. Так тоже может быть – тут надо подумать. Но это абсолютно реальные, выполнимые вещи.
С.КОРЗУН: Вернемся к вашему покаянию - спрашивают, сейчас каяться не пора?
В.ПОЗНЕР: А что каяться? Я делаю то, что хочу.
С.КОРЗУН: Что хочу, или что дозволяют?
В.ПОЗНЕР: Все делают то, что дозволяют.
С.КОРЗУН: И поэтому нет Навального?
В.ПОЗНЕР: У меня есть выход - вообще отказаться от работы на телевидении. Это будет лучше, чтобы меня вообще не было на телевидении, потому что я не могу пригласить навального, или нет? Я об этом думаю и считаю, что нет – это не выход из положения. И вообще хлопать дверью - не самый умный способ действия. Но я знаю точно, что я не работаю на власть, на партии, не служу, не хожу на службу, - в этом смысле я могу смотреть себе в глаза. Поэтому ни в чем каяться мне не надо. И тогда-то я зря, - мне показалось потом, зачем я так открылся перед людьми, - кроме меня, по-моему, никто этого не сделал из политобозревателей. И, может быть, вообще не надо было это делать. Но коль скоро уже сделал, то признаю – да, я считаю, что в этом смысле на мне лежит вина. И кстати, именно потому, что она лежит, я могу вести себя так, как я себя веду – она не дает мне забыть об этом.
С.КОРЗУН: Вас просят сказать, американец вы, или француз?
В.ПОЗНЕР: У меня три гражданства – американское, французское и русское.
С.КОРЗУН: Вопрос – на каком языке вы разговариваете во сне?
В.ПОЗНЕР: Во сне, как мне говорят люди – я себя не слышу, - говорят, что разговариваю на разных языках, поэтому из меня разведчика бы не получилось.
С.КОРЗУН: Только многократно перевербованный.
В.ПОЗНЕР: А что касается счета – считаю либо по-русски, либо по-английски, потому что во французскую школу очень мало ходил.
С.КОРЗУН: Но интервью ваше на французском – как на родном.
В.ПОЗНЕР: Это да. Но насчет счета - английский и русский.
С.КОРЗУН: Это плюс или минус - владение языками с детства? Между прочим, детские психологи утверждают, что раннее изучение нескольких языков плохо влияет на мыслительные способности.
В.ПОЗНЕР: Ну, значит, идиот перед вами сиди – зачем пригласили? - дурак.
С.КОРЗУН: Какую музыку слушаете? – Вепринцев Вова.
В.ПОЗНЕР: Главным образом джаз и классику.
С.КОРЗУН: какую литературу читаете?
В.ПОЗНЕР: Очень много. Но в основном классику. Я столько еще не прочитал того, что надо бы прочитать, что мне некогда читать современное – если только мне не говорят, что это просто нельзя не прочитать. Два года назад вышла книга «Заяц с янтарными глазами» - потрясающая книга.
С.КОРЗУН: Что смотрите по телевидению? Свои программы не пересматриваете?
В.ПОЗНЕР: Это серьезное, тяжелое дело. По телевидению смотрю теннис – обожаю теннис, играю много, поэтому смотрю. Регулярно ничего – новости, но нельзя сказать, что много провожу времени перед экраном.
С.КОРЗУН: Хотя бы в двух словах о встрече с Леопольдом Треппером - главой «Красной капеллы».
В.ПОЗНЕР: Это потрясающий человек, совершенно выдающийся разведчик, о котором французский писатель написал книгу, которая называется «Красная капелла» и не знал, что он жив. А потом он его нашел, тот прочитал книгу и сказал - можете ее публиковать, в основном там все так. А я работал в журнале «Спутник» в то время и мы хотели дать отрывки из книги, и Треппер приехал в Москву, тогда я с ним и познакомился. Невысокого роста, такой пухленький Дед Мороз. Никогда бы не подумал, что это человек, которого Гестапо считало самым сильным разведчиком вообще. Прелестней, милейший, с очень умными, улыбчивыми синими глазками. Очень хорошо его помню.
С.КОРЗУН: Исаев: «Почему не верите в бога?»
В.ПОЗНЕР: Что значит – почему? А почему вы верите? Потому что я биолог по образованию, и мне кажется, что идея, что есть существо, которое создало абсолютно все, и в ответе за все, - мне кажется, что это бред, извините, конечно, - ну, раз вы меня об этом спросили.
С.КОРЗУН: Владимир Познер был гостем нашей программы. Надеюсь, встретимся еще не раз. Всего самого лучшего.
В.ПОЗНЕР: До свидания.