Наталья Синдеева - Без дураков - 2011-11-08

С. КОРЗУН: Всем добрый вечер! Моя сегодняшняя гостья – женщина года, мать двоих детей и, конечно, просто очаровательная красавица, Наталья Синдеева.

Н. СИНДЕЕВА: Спасибо, добрый вечер.

С. КОРЗУН: По совместительству еще и, ну практически, олигарх…

Н. СИНДЕЕВА: Медиамагнат…

С. КОРЗУН: Медиамагнат, средства массовой информации, ну сколько, четыре, по-моему. Радио, телевидение, портал и что-то еще.

Н. СИНДЕЕВА: Самой даже страшно.

С. КОРЗУН: Что-то еще было…

Н. СИНДЕЕВА: «Большой город»

С. КОРЗУН: А, «Большой Город», правильно, печатное издание. Самое последнее дитя, по приобретению «Большой Город». Самое проблемное, в смысле бизнеса, нет?

Н. СИНДЕЕВА: Да нет.

С. КОРЗУН: Не самое проблемное? Самое любимое, это понятно. Мы знаем историю про то, как Вы решили купить «Большой Город», поскольку очень нравился формат и все остальное, и ложился на ощущения.

Н. СИНДЕЕВА: Да, так и есть и он не простой, как бизнес, но, тьфу-тьфу, мы выруливаем уже на какие-то нормальные показатели. Надеюсь, что в новом году, где-то с февраля, мы сможем уже выйти на такой стабильный операционный ноль, хотя бы это.

С. КОРЗУН: Ну, а главный бриллиант этой коллекции, это, конечно, телеканал.

Н. СИНДЕЕВА: Ну, я бы не так сказала. Для меня это не бриллиант, это сейчас просто главная ответственная функция, которая есть внутри меня, функция, что я должна это довести до какого-то эффективного, как бизнеса, так и проекта, потому что сейчас это все равно даже не подросток, это такое дите-дите.

С. КОРЗУН: Наталья Синдеева – человек, в которого входит или из которого выходит дождь. Главные проблемы, какие? Вы говорили, что хотите строить его, как бизнес, а ни как инструмент влияния, что вполне естественно и приветствуется. Удается, не удается?

Н. СИНДЕЕВА: Ну, пока очень сложно. Опять же, какая-то позитивная тенденция, она наметилась, во всяком случае, эта осень, она очень обнадежила меня, не смотря на общую, не самую хорошую, картину на рекламном рынке, который во многих сегментах стагнирует, во многих сегментах просто падает и даже в телике обычно очень живая осень, ну вообще, да, такое самое золотое время, сейчас даже на большом телике это все не так радужно.

Но, фактически, для рынка не эфирного телевидения, «Дождь» это первая такая ласточка, которая сказала, что вообще-то это очень хорошая площадка для рекламодателей. Потому что до этого никто, так активно, как мы, никому, мне кажется, так не нужны были деньги, поэтому они как-то по-другому живут. Но давно уже большие менеджеры, как «Вид Интернешнл», «Газпром Медиа», продают рекламу на неэфирных каналах. Они это делают давно, но делают они это таким способом, что, мне кажется, они так убивают рынок не эфирного телевидения, потому что они его продают скопом…

С. КОРЗУН: Довеском к чему-то другому?

Н. СИНДЕЕВА: Точно. Можно так сказать.

С. КОРЗУН: Такой, продуктовый набор советских времен.

Н. СИНДЕЕВА: Да, и знаете, когда в этом наборе есть канал «Мать и дитя», и тут же «Рыбалка», тут же «Документальное кино», очень сложно найти ту аудиторию, которую бы этот весь набор устроил, а они, вот, пакетируют это и продают. Мы пошли по другому пути, исключительно радийному, что вот есть сегмент этой аудитории, есть такой канал, который работает именно на эту аудиторию, собственно, как работают все радиостанции всегда, и вот мы идем таким первооткрывателем, таким локомотивом. Ну, я надеюсь что у меня это получится.

С. КОРЗУН: Ну, в радио у вас тоже был особый путь

Н. СИНДЕЕВА: Это мне и дает какую-то надежду, что там-то получилось и здесь должно получиться.

С. КОРЗУН: Но, зато, с другой стороны, нельзя опереться на крупных торговцев рекламой, приходится все делать самим.

Н. СИНДЕЕВА: Невозможно, совершенно верно. Все самим, да. И основной наш, конечно, рынок это рекламодатели. Собственно, как и с радио было. И я помню то время, когда 13 лет назад, 15 лет назад, вы его тоже помните, когда рекламодатель отчеркивал, отчерчивал первые три станции, куда мы с вам никогда не попадали, и выбирал их, как площадки для размещения, и потребовалось много времени, чтобы переубедить, что сегментированная, таргетированная аудитория, что она очень важна и нужна, и что ты должен найти свою аудиторию. Сейчас тот же путь, ну не знаю, пока…больше всего не хотелось бы, чтобы случился кризис опять, какой-то такой, который опять все заморозит, опять все встанет и тогда будет все очень сложно.

С. КОРЗУН: Когда появлялся «Серебряный дождь», пришлось продать картину, на сколько я помню. По легенде, по крайней мере.

Н. СИНДЕЕВА: Да, Гоген.

С. КОРЗУН: Когда появился «Дождь» телевизионный, пришлось продать загородный дом

Н. СИНДЕЕВА: Ну, там не так было. Вот сейчас мы вынуждены кое-что продать, что бы продолжать это финансировать. Тогда это была не вынужденная продажа. Это, был продан дом и было какое-то количество денег. И дальше стал выбор – все-таки купить дом или появилась идея сделать телеканал. Вот, мы на семейном совете решили, делаем.

С. КОРЗУН: Продав картину, вы получили достаточную прибыль для того, чтобы впоследствии, открыть телеканал. Что после телеканала? Может через 5-10 лет, а может быть и через два года?

Н. СИНДЕЕВА: Ой, не знаю. Знаете, два года назад, я совершенно случайно оказалась на одной конференции, мне очень стыдно, надо запомнить имя этого дедушки, это дедушка – один из партнеров Теда Тернера по открытию CNN, когда-то. И этот дедушка слушал мое выступление, я как раз рассказывала, как мы стартуем, как начинаем, как мы придумывали этот телеканал, каким хотим его сделать, какой он будет, как мы нарушаем все форматы, стереотипы, ничего не понимаем в телевидении, как мы пытаемся сделать такое прямоэфирное искреннее национальное телевидение, еще не понимая до конца, какой будет формат…

Он слушал, а до этого он спал, ему уже было лет по 80 и он так, тихонечко засыпал. И вдруг, я увидела по его реакции, что он как-то ожил, посмотрел и после моего выступления о ко мне подошел, пожал руку и сказал: «Вы знаете, вот мы ровно так и начинали, поверьте, точно так же. Никто из нас не понимал, как надо делать телевидение новостное, мы все придумывали, на нас тогда все ругались, говорили, ну как же вы этого не знаете, зачем же вы делаете такую студию… А сейчас капитал компании CNN, что-то 5 миллионов долларов. Я думаю, у вас все получится». Ну, все может быть.

С. КОРЗУН: Если бы заново начать, так же начали бы? То есть, как любительница?

Н. СИНДЕЕВА: Радио?

С. КОРЗУН: Нет, я имею в виду, вот сейчас, «Дождь». На полтора года назад, если бы вернулись.

Н. СИНДЕЕВА: Не на полтора, на три.

С. КОРЗУН: Три года, да.

Н. СИНДЕЕВА: Ну, я бы, конечно, учитывала весь этот путь ошибок, который мы прошли по выбору технологического подрядчика. Ну, вот какие-то такие вещи. Нет, я бы начала точно так же, по ощущениям как строить, как создавать формат, потому что мы его на ощупь делали, и я бы начала точно так же. Для меня это кажется вообще самый верный способ, в моей какое-то матрице, в голове, но, конечно, технологические вещи я бы очень хотела сделать по-другому. Сейчас я понимаю, что мы тогда сделали невозможное, в том бюджете, который у нас был, мы сделали невероятную технологическую, очень крутую штуку. А, вот, сейчас, спустя два с половиной года, эти технологии уже отстали, уже надо сейчас что-то другое. И вроде мы пытались тогда об этом думать, что надо это учитывать, но не хватило нам опыта, мы не додумали. То сейчас бы я конечно тут поменяла.

С. КОРЗУН: А весь пошивочный процесс так же показывали бы? Все летучки я имею в виду, как это было сначала.

Н. СИНДЕЕВА: Да.

С. КОРЗУН: То есть от этой идеи бы не отказались. То есть, существует два подхода в общем или программа готовится в тайне, в темную работают все корреспонденты в новостной службе для того, чтобы потом, через месяц, через два, через сколько получится, выйти во всем блеске.

Н. СИНДЕЕВА: Для этого надо очень хорошо заранее представлять тот формат, который так хочется сделать. Наверное, в этом случае это отличный вариант, в нашем случае этого не было.

С. КОРЗУН: Что представлялось и что получилось?

Н. СИНДЕЕВА: То, что представлялось и то, что получилось – совершенно разные вещи, кроме одного, наверное, такого, эмоционально эстетического, идеологического, потому что очень хотелось искреннего, честного, открытого – это получилось 100%, я так чувствовала и так чувствую сейчас. В этом смысле попали, а то, что у меня получится вполне себе новостной канал, общественно политический, даже вот этого я не могла себе даже представить вообще. Потому что всю технологию, все, что мы задумывали, это не строилось как новостной канал.

Он точно строился как прямоэфирный, как живой, как человеческий, как канал, который бы хотелось смотреть, вот какие-то такие знаете для него были характеристики, а вот какие это будут форматы, что это будут за программы мы вообще не понимали и более того, мы не могли это представить, потому что мы точно идеологию понимали, как бы внутреннее наше состояние, а вот как это сделать, что мы хотим не знаем. Поэтому вот этот вот период летучек, открытого пробования и тестирования на живую аудиторию каких-то программ, это и привело нас, собственно, к этому формату. Мы запустили выпуск новостей. Мы его запускали не как главный наш локомотив, просто новости. Потому что понимали как надо их сделать. И вдруг мы получили какой-то невероятный фидбэк, внимание и реакцию на эти новости. Потом мы запустили авторские программы. Они вызвали интерес, но не такой, как например, я думала. И вот как-то так наощупь мы и построили формат. И я бы сейчас так и начала. Я бы также делала.

С. КОРЗУН: Вы не очень хотели делать общественно-политический канал. Но волей-неволей стало рассматриваться как такой канал. Какие опасности возникли в связи с этим, которые Вы ну не предвидели или предвидели.

Н. СИНДЕЕВА: Ну во-первых конечно, я вот Вам до эфира начала это рассказывать. Оно с одной стороны опасность и не опасность. Я вообще не новостной человек. И большое количество гостей, людей, которых мы приглашаем в гости, я их даже не очень иногда знаю, кто это. И это даже немножечко странно, руководить каналом с таким форматом и неочень хорошо в этом разбираюсь. С другой стороны меня это иногда, правда спасает. И в этом кроется и опасность моя же, для меня же. Ну, ты позвал в гости кого-то, а потом выясняется, например, что этот человек…

С. КОРЗУН: Президент России!

Н. СИНДЕЕВА: Нет, ну президента Славка Богу я знаю. Но знаете, ну бывают же разные истории. Выясняется, что это лидер какой-то группировки, которая… С точки зрения новостей это все правильно и хорошо, и так далее.. Но то, что не понимаю, кто это и этот человек сидит у нас в эфире, и что он говорит, вот в этом для меня кроется опасность. Во всем другом.. Ну тут напрашивается сказать, это влечет за собой политические риски. Но тут я прочитала замечательную заметку чью-то по поводу свободы слова, что вот все говорят, нет свободы слова.

Но вот для нас, мне кажется, у нас есть свобода слова и она… То есть мы на себе вообще не испытываем отсутствия свободы слова, для нас её нет. Я не знаю, как у вас. Но с удя по вашему эфиру, я тоже этого никак не чувствую. Поэтому вот в этом смысле я не вижу никаких рисков, и я стараюсь себя и всем ребятам, и себя убедить, вот ребята, мы: А) не должны нарушить закон, ну не в каком месте. Хотя это не всегда получается. Вот на нас сейчас подают в суд, внук Ясена Засурского.

С. КОРЗУН: Наташ, а если вот совсем без дураков, не хотел даже вспомнить эту историю, с поэтом и гражданином, но придется уж как аргумент, меня просто не поймут, если я не задам этот вопрос. Это ровна та ситуация, в которой Вы, как Вы объясняли, поправьте меня, если я не прав. Первое, это была обида, которая могла быть нанесена уважаемому Вами человеку, а), и второе, Вы говорили, что существовали политические риски при этом. Я в чем-то не прав?

Н. СИНДЕЕВА: Смотрите как, я очень. Меня каждый раз, когда я это объясняю, кажется, что я оправдываюсь. Я правда ужасно не хотела бы и не хочу, и тогда вот эта была ситуация, обижать вот в человеческом плане кого-то. Как бы это мое…

С. КОРЗУН: Морально-этическом плане? То есть по делам в суде, а по фамилии, например, нет.

Н. СИНДЕЕВА: Морально этическом плане, правда. Вот то стихотворение, те, кто люди видел его оригинал, он был опубликован в «Новой газете», это было запредельное стихотворение. Ну вот оно, если б я была.

С. КОРЗУН: То есть Вам оно как руководителю канала показалось запредельным.

Н. СИНДЕЕВА: Вот я поставила себя на это место. Вот я, знаете как, 15 лет, 17, вручаю «Серебряные калоши». У меня всегда очень такое смешанное чувство. И знаете, какой один из критериев, ставим мы эту номинацию или нет. Я пытаюсь себя поставить на место этого человека, вотя сижу в зале. Я понимаю, что все это шутка ради шутки, ради какого-то шоу, и собственно, эти стихи, это же тоже ради шоу.

И давайте по-честному, то, что мы сейчас видим вот этот вот чес гастрольный – вот это получился офигенный гастрольный формат. То, что он окрашен политической сатирой, это отличный двигатель этого всего, но в целом это развлекательный формат, в целом он такой. И вот я каждый раз себя ставлю на место, я сижу в зале, я тот человек, который сейчас номинирован, я себе отвечаю на вопрос: «Я обиделась бы или нет?». И для меня в чем критерий, если это за то, что я сделала, я как руководитель, как общественный деятель, как кто-то, ну блин, извини, терпи. Я понимаю, что это неприятно, обидно, но я вот понимаю. Но если задели меня как женщину, которой сказали, у нее что-то там…Вот то, что меня заденет в личностно-человеческом плане, то есть мы на «Калоше» старались этого избегать, то есть я всегда настаивала на том, чтобы убирать это.

С. КОРЗУН: А это правда история с Петросяном, то, что Вы его так и не выставили?

Н. СИНДЕЕВА: Это правда. Мы не выставили, мы сняли. Потому что когда мне Задорнов очень четко сказал: «Ну вот ты представь, что ты». И я поэтому старалась это всегда делать. И в ситуации с этими историями было ровно это. То, что политические риски, это про что. Теперь смотрите, я президент, я обладаю невероятной властью, я слышу про себя такое стихотворение. И я в этот момент, я знала прекрасно, что Дмитрий Анатольевич вполне адекватный человек, что уж точно за это стихотворение, которое мы поставили в таком виде, нас не выключат, не позвонят, не скажут. Я точно знала. Ноя понимала прекрасно, что если я бы это прочитала, а ещё, если бы мне правильно это все как-то так преподнесли или подали, у меня бы обидка там осталась. И вот как я человек, который обладающий власти при какой-то ситуации не воспользуюсь этим, я не знаю. Может, я бы и воспользовалась. Я не могла бы об это не думать.

С. КОРЗУН: А политические риски у нас всегда связаны с бизнес-рисками. Бизнес, значит, его желательно не подвергать политическим рискам.

Н. СИНДЕЕВА: ну как, надо стараться.

С. КОРЗУН: Наталья Синдеева. Напомню, гостья программы «Без дураков» на «Эхо Москвы», мы обязательно добьем эту тему, уже появился вопрос для голосования, насколько я понимаю. Попробуйте ответить на него сейчас: «Нужна ли ответить Наталье Синдеевой «крыша» или справиться сама?». Варианты ответа: да, нужна, потому что «Дождь» может превратиться в ливень, а ливень в силовой потом, нет, не нужна, потому что ну обойдется и зонтик есть, и так выживет. Голосуйте простым нажатием, это для клиентов «Сетевизора», мы делаем перерыв на новости.

НОВОСТИ

С. КОРЗУН: И сегодня моя гостья – напомню – Наталья Синдеева – генеральный директор телеканала «Дождь». Мы задали вам вопрос, нужна ли Наталье Синдеевой «крыша». Проголосовало 150 «сете»-зрителей на это момент, две трети, 63% считают, что нужна. А 37% считают, что не нужна. И тему эту я обещал добить, и мы её сейчас добьем. Визит президента страны…

Н. СИНДЕЕВА: Не был связан с закрытием «Поэта».

С. КОРЗУН: не был связан, не в том. Когда Вы инициировали его или узнали о нем, Вы ждали от него какой-то «крыши» действительно? Скажу, что я имею ввиду, понятно, что не криминальной «крыши», не государственной «крыши», но какого-то сочувствия к вашим проблемам. Потому что залучить себе кого-то из высоких руководителей, это великая мечта всех деятелей культуры. И в общем-то, у нас не особо смущаюсь говорила Ольга Свиблова о том, как она приглашала людей к себе в Московским Дом фотографии, для того, чтобы потом это заработало, для того, чтобы другие чиновники, от которых зависела судьба этого Дома фотографии, что бы они относились уже совсем по-другому.

Н. СИНДЕЕВА: ну а что ж тут стесняться, мне кажется, это такая естественная.

С. КОРЗУН: Помог визит Медведева?

Н. СИНДЕЕВА: Знаете как, судя по тому, что мы все ещё работаем, я не знаю, помог или нет, и с чем это связано. Давайте я расскажу, как это было. Когда мы только стартовали на канале, я умудрилась убедить и себя, и всех своих людей, коллег, с которыми мы и делали и строили и продолжаем делать в том, что моей интуиции и мне надо верить. Если я верю и уверена, что это получится, то Вы должны просто довериться и идти за мной. Там, где я сомневаюсь, там я останавливаюсь, спрашиваю и так далее. У нас было столько ситуаций, по которым мы не могли строить канал, мы его должны были закрыть, бросить, то есть разные были обстоятельства, внешние внутренние, никакие политические, бытовые, и кризис, и деньги, все было. Я в какой-то момент поняла, что надо следовать этой идее, мечте, и вот когда мы начали только вещание, как раз первые пробы пера, там куда-то идти.

И все говорят: «Наконец-то, правильно, вот ты там верила, у нас все получилось и мы там начали». И я говорю, да, слушайте, я помню, у нас была какая-то встреча, мы ещё сделаем так, что к нам ещё в этом году придет президент. Мы же не знали, что мы будем делать, и конечно, это первое лицо государства. И я тогда не думала про то, поможет мне это или не поможет. Потому что мне казалось, что это круто, что на маленький молодой канал придет президент, посмеялись тогда все ну и ладно. Я это сказала в День рождения телеканала, за два дня до Дня рождения телеканала. А дальше было так, за неделю до, дальше мы много чего переживали, и понятно, что мы уже поняли, к какому каналу мы уже пришли, и понятно стало, что мы стали новостным каналом, ну вот эта какая-то мысль. Да, мы встречаемся с Сагалаевым за обедом, с Эдуар Михайловичем, вот я делюсь с ним своим тотальным..

И он говорит: «Слушай, конечно, если бы к Вам ещё пришел Медведев, это было бы очень клево и для вас. И все мечтают получить президента». Я говорю, а мне кажется, ну как-то вот это было так. Дальше, у нас по соседству сидит компания «Телемаркер Диджит Лактобэри», мы соседствуем, мы обмениваемся техникой, ещё что-то, и они у нас периодически что-то просят, мы у них. И вот они запрашивают камеры. Я говорю, а для кого. «А у нас совет по модернизации». Я говорю, ага, стоп, это было ровно через неделю, если будет совет по модернизации, значит, будет Медведев, это ровно за нашей стенкой. Через кухню проходишь и оказываешься в «Диджитал Лактобэри». Я пишу Тимаковой Наталье письмо: «Наталья, Вы будете здесь, здесь, здесь, я очень хотела бы, чтобы Дмитрий Анатольевич после совета по модернизации пришел на современный инновационный модернизационный, самый что ни на есть продвинутый канал, пришел к нам в гости». Это при том, что, понимаете. «Поэт и гражданин» был буквально, ну то есть вот это вот все так совпало трагическим способом. Что буквально за несколько дней до этого начался скандал по этому «гражданину».

Но я как человек совершенно, то есть до конца не понимала этот скандал, потому что я не погружалась в социальные сети, я не читала, что там происходит, я себя как бы закрыла от этого негатива, я понимала, что он на нас сыпется. И я в этот момент говорю, что надо, очень надо, пишу, аргументы, почему надо. На то Наталья пишет: «Я поговорю, по-моему, это вполне себе неплохая идея, потому что вот». Потому что это ровно та модернизация, о которой вы говорите, это вот можно здесь все увидеть. Молодые люди работают и так далее. И я за три дня до этого она пишет: «Да, вроде мы в график вас поставили». Все, это так было. Дальше, конечно, как любой руководитель компании, а уж тем более медиа, с одной стороны, я понимаю, что получить первого ньюсмейкера, это круто, очень круто, здорово. Во-вторых, у меня было внутреннее такое, я же говорила, что он еще придет, такой внутренний.

Я опять себе сказала, что надо ставить разные цели, какие-то и чтобы это было. А третье, конечно, я понимала, что как только к тебе приходит президент, скорее всего это некий знак, в принципе, то что можно, знаете, есть таки простые вещи, у тебя заканчивается контракт с каким-то оператором связи и ты каждый раз думаешь, а продлят тебе контракт или не продлят. И вот это такие вещи, которые ты думаешь: «Ну конечно надо, теперь-то точно подпишут». Я этого не скрываю, но для меня визит Медведева не был для того чтобы дать нам вот эту некую защищенности. Это было такое…Мы же такие, что к нам даже президент придет.

С. КОРЗУН: Но защищенность прилагалась.

Н. СИНДЕЕВА: Ну, как внутренняя, наверное. Ну, наверное, конечно. Но, как бы опять же, это же не охранная грамота, которую тебе дали.

С. КОРЗУН: Вспомнил историю, когда в ельцинские времена, Эхо Москвы испытывало финансовые трудности. Тогда нам предложили с Павлом Павловичем Бородиным переговорить, он возьмет к себе на баланс, он был тогда Руководителем Администрации. Я помню замечательно эту встречу, когда он сидел и говорил: «У нас два коровника, замечательная ферма, прочее. То есть взять вас на баланс, Эхо Москвы, никакой проблемы не составит». Ну, Администрация президента, понятно, что телеканал и всю вашу систему на баланс не возьмет.

Н. СИНДЕЕВА: Более того, я у Президента ничего не попросила. Мне потом все говорили: «Всегда у президента что-то просят»

С. КОРЗУН: А у Прохорова…Идут разговоры, активно и вы даже их подтверждаете, о продаже части акций или всей компании Прохорову.

Н. СИНДЕЕВА: Нет, мы, в какой-то момент, для себя учитывая, что мы не выходим так быстро на те планы продаж, как нам хотелось бы, как мы себе рисовали, а риски наши внутренние они экономически увеличиваются и понятно, что мы не можем продать все…

С. КОРЗУН: То есть из бизнеса не собираетесь уходить? Продать, оставить.

Н. СИНДЕЕВА: Нет, конечно, и нам нужен инвестор. Я себе нарисовала план, на следующий год, по продажам. Вот, если бы я могла положить руку на отсечение и сказать: «Я выполню этот план», то не нужен мне никакой партнер. Я, если выполню этот план, то мы сами будем все спокойно делать. Но я, к сожалению, находясь в ситуации, когда не знаю, что будет с рынком, на сколько мне быстро удастся всю эту машину развернуть в свою сторону, случится кризис или не случится, что будет после выборов, как себя поведут рекламодатели…

Правда, я не понимаю этого. И увеличивать риск для всей семьи, мне достаточно как-то страшно, и, в какой-то момент, мы посоветовались и подумали, что нам нужен партнер для развития. Что еще сейчас происходит, даже если мы выполняем план, который я себе поставила, у нас совершенно нет возможности для кардинального развития. То есть, мы купили 6 камер и мы весь свой эфир, который мы делаем, 23 часа контента в сутки, мы делаем на этих шести камерах. Недавно мы купили еще две. Для нас это очень сложно. Для того, чтобы выйти на следующую ступеньку по контенту, по тому что мы делаем, нужны не только операционные ежемесячные расходы, которые у нас есть, а какие-то дополнительные инвестиции. Встал вопрос. Я вышла на рынок, я стала встречаться с людьми, кого я попросила сделать бизнес-план, финансовый план правильный для инвестора. Это смешно конечно звучит, но я не про это…

С. КОРЗУН: Вы недавно говорили в интервью, что бизнес-плана у вас вообще нет.

Н. СИНДЕЕВА: Ну, нет, уже есть, но его не было для инвестора, который бы был нормальным.

С. КОРЗУН: То есть для себя он был не нужен, вы понимали как.

Н. СИНДЕЕВА: Я понимала, но муж, как финансист, как бывший банкир, мне всегда говорил: «Так не может быть, ты должна это сделать». Но мне надо было пройти определенный путь, мне надо было для этого взять финансового директора, много с ним посидеть, для того чтобы вообще понять как это делается и сделать его. Вот и, собственно, Прохоров, это один из вариантов возможного партнерства, и он не единственный. У нас есть еще пара вариантов партнеров-инвесторов, которых мы рассматриваем.

Если спросить меня, для меня Прохоров был бы хорошим партнером, потому что это мое и, по тому, как я наблюдаю, он является партнером или владельцем РБК, человек точно владеет медиа не для того, чтобы в него влезать или как-то чего-то. Для него это бизнес, для него РБК это (неразборчиво), словом не самая удачная пока, но с другой стороны это очень построенная штука и он его во что-то хочет…

С. КОРЗУН: Ну, наверное, до тех пор, пока в политику не соберется идти снова.

Н. СИНДЕЕВА: Я с Прохоровым встречалась один раз и один раз в какой-то общей компании и у него, в его голове, я это понимала, он никак не связывает, даже когда он пошел в политику, собственные медиа со своей персоной.

С. КОРЗУН: С Андреем Васильевым тоже говорили, как они на деньги Прохорова про него говорят. Очень сложный такой вопрос, связывает, не связывает.

Н. СИНДЕЕВА: Ну, я точно знаю, он не связывал раньше никогда. Мне кажется, сейчас он тоже не связывает, во всяком случае, для него. Но мне кажется о том, что мы ведем переговоры и общаемся с его ребятами, кто занимается медийным бизнесом, мне кажется он узнал это все из новостей, когда это все вылилось. Для него это всегда было про бизнес и не про что другое.

С. КОРЗУН: Да, ну вот еще и про этот вариант крыши поговорили и, наверное, если бы мы об этом поговорили пораньше, результаты голосования могли бы быть немножко другие. Нужна крыша, экономическая финансовая, нужна.

Н. СИНДЕЕВА: Все-таки, да?

С. КОРЗУН: Наталья Синдеева, напомню, гостья программы «Без дураков» на Эхе Москвы. Что-то мы все о делах и о бизнесе.

Н. СИНДЕЕВА: Да, давайте про что-нибудь хорошее.

С. КОРЗУН: Наталья у нас вообще из славного города, вообще это может быть секретный проект советских ученых, которые развивали учения Мичурина и вот такое создали, что, приехав в Москву сразу начала активную деятельность и дошло до ступени медиамагната. Как детство сказалось на том, что сейчас делаете?

Н. СИНДЕЕВА: Есть несколько очень важный вех. Первое – это меня воспитывали бабушка с дедушкой.

С. КОРЗУН: Отец военный, стоматолог, врач.

Н. СИНДЕЕВА: Военный врач, да.

С. КОРЗУН: По гарнизонам решили не таскать с собой.

Н. СИНДЕЕВА: Ну как-то так получилось, что они, их отправили в Забайкалье когда мне было 3 с половиной года, служить в Читу, ну и что-то решили. Я была очень привязана к бабушке и решили, что до школы пусть поживет с бабушкой. А потом они разошлись, в этот период, ну и папу перевели на Украину, мама осталась там, ну и, собственно, к кому было ехать, не понятно. Я осталась с бабушкой и они так меня и воспитывали. Вообще я благодарна так сложившейся судьбе, что так получилось, потому что то, что вкладывали мне бабушка с дедушкой, наверное в таком человеческо-воспитательном, ни мама ни папа этого не сделали бы никогда просто в виду, там не знаю, того что они мама и папа, а это бабушка и дедушка.

С. КОРЗУН: Чудо плоды-то ели, мичуринские, чудо селекции? Яблоки и все остальное, потому что там растет что-то до сих пор.

Н. СИНДЕЕВА: Да, конечно. Растет, но уже не так много. То есть, у них там сады, все есть, но в магазинах продают не мичуринские яблоки, это вот так удивительно. Я очень благодарна бабушке и дедушке за то, что они мне привили любовь к людям, к жизни, я не знаю, своим примером. Тем как они жили. И вообще, все, что хорошее есть во мне, это заслуга бабушки и дедушки и их жизни.

С. КОРЗУН: Это правда, что вы не поехали учиться в Москву, остались там учиться…

Н. СИНДЕЕВА: Правда. Не в Москву, в Питер. Это правда.

С. КОРЗУН: Чтобы не бросать дедушку и бабушку.

Н. СИНДЕЕВА: Вторая есть веха, которая тоже сказывается на сегодняшний момент. Я не знаю как, но это один из таких вот внутренних, у меня мало комплексов каких-то, но один есть – это очень слабое базовое образование. Меня это очень расстраивает, я понимаю, что я не успела наверстать это уже во взрослой жизни, у меня не было возможности еще где-то поучиться, доучиться. Я до сих пор не знаю хорошо английского языка, у меня была простая школа, учить язык я пошла немецкий потому, что немкой была соседка, вот было ровно так.

И это решение не поехать в Питер, потому что я готовилась к поступлению, я год занималась с репетиторами, я ездила в Питер к профессору, потому что я очень хотела поступить на Психфак, то есть у меня прямо была цель и идея. Но, в тоже время, не смотря на то, что я сейчас страдаю, мне не хватает этого, правда, базового образования и я чувствую себя, в этом смысле, достаточно, скажем так, не ущербной, но мне не хватает. Но то, что я тогда не уехала, хотя бабушка с дедушкой меня отпускали, и им не пришло бы в голову сказать, что я не должна поехать, они дали мне полностью зеленый свет, мне кажется, что это была такая важная даже не роль, мне кажется, я сделала что-то очень хорошее.

Потому что они настолько были заточены на меня и на мою жизнь, они как бы всю свою жизнь, они работали очень долго, потому что надо было и пенсию получать, и зарплату, чтобы на что-то кормить и меня, и, понятно, внучку хотелось баловать. Мне кажется, я точно продлила вот этот кусок жизни, ну это как я почувствовала, это было на таком интуитивном…

С. КОРЗУН: Потребность.

Н. СИНДЕЕВА: Я прям поняла. Причем это знаете, как было? Я уже все, я уже ждала, у меня уже были билет, я должна была уже ехать и вдруг, в какой-то момент, у меня потом когда дедушка умирал, было такое же чувство, я заплакала, я не поняла чего заплакала, потом я поняла – потому что я не могу уехать. Я пришла домой, сказала: «Вы знаете, я не поеду, я решила остаться». Это было удивление, но они были такие радостные. Не то, что они там меня: «Нет, нет, ты должна поехать», они как-то обрадовались и, внутренне, я успокоилась, я поняла, что сделала правильно. Но то, что я чего-то недополучила такого, это конечно.

С. КОРЗУН: Наталья Синдеева, напомню, в программе «Без дураков» на Эхе Москвы.

Ну, а потом Москва, которую Вы восприняли как родную.

Н. СИНДЕЕВА: Как свое, родное, вообще. Когда я заканчивала институт, уже в это время, папа приехал, он жил с нами, тетя моя приехала она тоже жила с нами и там были еще внуки. Ну, как-то вдруг, мы жили втроем, а потом это превратилось в большую семью, и я уехала. И для меня Москва вообще, я приехала сюда и я знала, что это мой город, что я здесь всегда жила. У меня вообще не было никакого чувства чужого, адаптации. Я ее полюбила сразу, ну и она, мне кажется, меня приняла сразу.

С. КОРЗУН: И почти сразу телевидение, кстати говоря, появилось.

Н. СИНДЕЕВА: Да, это правда.

С. КОРЗУН: Да, канал «Дважды два», что-то еще там было.

Н. СИНДЕЕВА: Программа «Тысяча и одна ночь»

С. КОРЗУН: Программа «Тысяча и одна ночь»

Н. СИНДЕЕВА: Я это недавно вдруг осознала. Когда я сейчас начала заниматься телевидением, как раз в каком-то интервью, я вдруг осознала…

С. КОРЗУН: Дежа вю, что-то уже было такое…

Н. СИНДЕЕВА: Правда, я же занималась этим. Мне говорят: «какой у вас опыт?», я говорю: «Ну, радийный». А тогда я была очень крутым продюсером, правда. То, что я тогда смогла сделать, в это не мог никто даже поверить, и я не могу поверить, что я это сделала. Тогда у меня это получалось.

С. КОРЗУН: Никто и не сомневается, что вы крутой продюсер, на радио это показала. Там уже генеральный продюсер, крутой генеральный продюсер Наталья Синдеева. Сейчас сохраняете связь с радио какую-то?

Н. СИНДЕЕВА: Я осталась акционером, я иногда принимаю участие в таком, у нас есть, типа совет партнеров, мы обсуждаем какие-то стратегические вопросы. Ну, а от оперативного управление вообще ушла, все Дима.

С. КОРЗУН: У нас появилась игрушка здесь, на «Сетевизоре», которая называется «Голосование, по вопросам Да-Нет». Вот вторую историю попросил придумать Наталью. Наташ, расскажите тогда, откуда она родилась и ваша полемика с Захаром Прилепиным.

Н. СИНДЕЕВА: Да, это внутренняя полемика, которая длится уже несколько дней. У нас, мы запустили не так давно, проект «Проповеди», в котором там колумнисты, разные люди высказываются на ровно ту тему, которую они считают для себя важной, нужной, эмоционально наполненной. И мы не обсуждаем заранее эти темы, то есть каждый колумнист пишет там, вот.

И Захар Прилепин прислал нам два текста, и в одном тексте я была с ним полностью согласна, текст так лег на мое внутренне состояние, а во втором тексте я категорически была не согласна, но все мои коллеги, когда мы стали осуждать какой все таки текст выбрать, они все настояли на первом тексте. Я сказала: «Окей, ну раз вы тут все вместе, я соглашаюсь». В этом тексте, главная мысль…Он начинается с того, что «я ненавижу фразу, что надо начинать с себя». Что «я не хочу начинать с себя, если меня кто-то обидел, то надо начать с обидчика, а ни с себя». Ну и дальше он ее развивает. И вот у меня сложилась с ним такая внутренняя полемика, потому что у меня, мой принцип, то как я живу и то, как я пытаюсь сейчас сделать канал, мой-то принцип, что все зависит от тебя, да? И это зависит от меня и от того, что я делаю. И если я хочу сделать жизнь вокруг себя другой, то ты начни с себя, начни менять себя и вокруг себя и то, что мы смогли сделать на радио, в свое время, то, что мы сейчас делаем на телеканале, мне кажется, это очень подтверждает и очень показательно.

Вот, просто такой меленький пример на телеканале. Всех достали в Москве пробки, ну это правда. И мы все жалуемся: «Ну когда же, вот Лужков не делал, может Собянин когда-нибудь сделает и вообще». И мы сидели на телеканале, я говорю: «Ну, послушайте, давайте подумаем, что мы можем, вот мы сами, чтобы мы могли такого сделать, чтобы эту ситуацию изменить?». Ну и дальше были самые какие-то варианты, и самой напрашивающейся идеей, которая была, это как было бы клево, если бы в Москве люди пересели на велосипеды. В Москве нет велосипедных дорожек, в Москве не удобно ездить, как нам всем казалось, но мы, я говорю: «Слушайте, давайте начнем проект». Назвали его «Велосипедная Москва», давайте вот просто мы, у нас есть большой город, у нас есть партнеры, мы привлекли в качестве партнеров несколько радиостанций, еще кого-то. Давайте просто скажем: «Ребят, мы пересядем сами».

Мы договорились с компанией, которая стала делать для нас велопарковки, мы установили порядка 40-ка велопарковок по Москве, в центральных точках Москвы, в каких-то дружественных кампаниях. Первые две недели там не было ни одного велосипеда, так обидно было, подходишь…Но, следующий был шаг, когда я вдруг вижу у меня сотрудники приезжают на велосипедах, кто-то начинает делить, говорит: «Слушай, а на самом деле не так уж и страшно, если продумать себе маршрут, то в Москве можно ездить. Единственный, самый большой минус – надо иметь обязательно душ». Ну, через две недели мы увидели один велосипед, второй велосипед, а уже в конце лета все парковки были заполнены. Потом мы провели акцию, потом в парке Горького устроили какой-то проект, потом мы сделали велопробег, потом что-то еще, а в конце августа в начале сентября, вдруг, на сайте Мэрии Москвы говорили, что готовится к разработке проект «Велосипедная Москва», скорее к весне этого года проект будет реализован, понимаете.

Я не могу сказать, что мы выступили этим, это из-за нас, но то, что мы точно в это сыграли какую-то роль и мы сделали ролик «Обращение москвичей к Собянину», да, что мы хотим ездить на велосипедах, мы готовы, мы сами уже пересели, мы парковки поставили сами, давайте сделаем дорожки. И вот это, как раз, то самое, начни с себя.

С. КОРЗУН: А посмотрим, как отвечают наши слушатели, опрос идет на сетевизоре. Голосование «Согласны ли Вы с Натальей Синдеевой, что надо начинать с себя?». Да, большая часть согласна, 134 человека проголосовало и 88% считают, что надо начать с себя. Так, что Синдеева против Прилепина – 88 : 12, на этот момент. Вы еще можете изменить счет на табло, зайдя на сайт Эхо Москвы, нажав Сетевизор и соответствующую кнопку «Да» или «Нет».

Какой вопрос Вам не задавали, на который всегда хотелось ответить?

Н. СИНДЕЕВА: Сказали бы мне заранее, я бы подумала.

С. КОРЗУН: А какой главный вопрос жизни, на который Вы не знаете ответа просто? Может, мы ответим все вместе? Быть или не быть, покупать или не покупать? Или продавать?

Н. СИНДЕЕВА: Не буду ли я потом, знаете, на последнем отрезке, жалеть о том, что я, большое количество времени, большую часть своей жизни, посвятила работе, проектам и сильно меньше детям.

С. КОРЗУН: Если это вопрос, то по вашему интервью следует, что ответ вы знаете, пока отвечаете утвердительно, что не будете жалеть.

Н. СИНДЕЕВА: Ну, поэтому это вопрос. Я сейчас себе объясняю это, и мне кажется, что я не должна жалеть, потому что это такой путь, я его такой выбрала. Хотела бы по-другому, была бы с ними, да?

С. КОРЗУН: Ну, здесь вы вниманием, на сколько я понимаю, не обижены, поскольку в ключевые моменты вы с ними. Я помню это историю, не просто погулять, пока там в песочнице роется, это каждый может поседеть. А именно поговорить о жизни удается?

Н. СИНДЕЕВА: Удается поговорить, но я сейчас чувствую на сыне, которому 9 лет, он стал…он все время: «Мама обними, можно я буду спать с тобой, можно…». И я понимаю, что где-то что-то недодала. В школе учителя говорят, что он стал такой колючий и они говорят: «Мне кажется, ему не хватает именно Вашего даже не внимания, поговорить, а вот, какого-то тактильного, лишний раз прижать-обнять». Это наверное вопрос, на который я сейчас отвечаю утвердительно, но я не знаю почему. Потому что, может, я себя так оправдываю, знаете, как. Вот, как я отвечу на этот вопрос перед чертой какой-то, я не знаю.

С. КОРЗУН: Наталья Синдеева была гостьей нашего эфира. Обновленные данные – 192 человека, 84 на 16. Начинать надо, все-таки, с себя.

Н. СИНДЕЕВА: А как это, 194, 84 на 16?

С. КОРЗУН: Проценты дольше, 84 на 16 это уже проценты.

Н. СИНДЕЕВА: А, проценты.

С. КОРЗУН: 192 проголосовавших. Спасибо, Наташа, огромное за то, что пришли и отвечали на наши вопросы. Удачи.

Н. СИНДЕЕВА: Спасибо.