Андрей Мальгин - Без дураков - 2011-06-28

С. КОРЗУН: Всем добрый вечер, а мой сегодняшний гость - писатель, блогер, как он сам себя сейчас называет, еще литературоведом его называли, бывший главный редактор журнала "Столица", было и такое, Андрей Мальгин. Андрей Викторович, добрый вечер!

А. МАЛЬГИН: Добрый вечер.

С. КОРЗУН: Помнится мне, может быть, я ошибаюсь, что в 90-м году, почти 21 год назад, вы были тогда депутатом Моссовета, и в один и то же день одним и тем же решением, если я не ошибаюсь, Моссовет зарегистрировал сразу как минимум три средства массовой информации.

А. МАЛЬГИН: Но решения были разные, но, возможно, что и в один день.

С. КОРЗУН: Журнал "Столица", соответственно газета "Куранты", и радиостанция "Эхо Москвы". Тогда Моссовет заведовал всем. Регистрация средств массовой информации в том числе. 21 год спустя взялись бы вы сейчас уже с высоты прожитого за журнал "Столица", например?

А. МАЛЬГИН: Ну, во-первых, я не могу взяться за журнал "Столица" по той простой причине, что, когда журнал "Столица" на короткий период попал внутрь издательского дома "Коммерсантъ", и издательского дома "Коммерсантъ" принял решение, чтобы я ушел из главных редакторов. Володя Яковлев, возглавлявший "Коммерсантъ", попросил меня написать расписку следующего содержания, что «Я, Мальгин Андрей Викторович, никогда в жизни не буду издавать ни одно СМИ с названием "Столица" или с производными от него». Только в этом случае, после подписания этой расписки, Володя обещал со мной рассчитаться, по нашим договоренностям.

С. КОРЗУН: Так оно и произошло?

А. МАЛЬГИН: Так оно и произошло, и я собираюсь сдержать свое слово и ничего со словом "Столица" не будет со мной связано.

С. КОРЗУН: И после этого, в так называемой большой журналистике, о блогах мы еще поговорим, ничего практически не было?

А. МАЛЬГИН: Нет, почему же? Дело в том, что у "Столицы" было приложение.

С. КОРЗУН: Какой год, кстати, был, 94-й?

А. МАЛЬГИН: Это была весна 1995 года. Расставание да вот это. "Столица" существовала с 90-го, под моим началом, с августа 90-го по май 95-го. потом я занимался тем, то осталось от Столицы, то есть приложением к столице, которое называлась "Центр плюс". Многие годы возглавлял эту рекламную газету московскую, какое-то время она даже кроме рекламных объявлений имела некоторый контент журналистский, но это уже скорее был бизнес, чем журналистская работа. Кроме того, я денежки, которые мне заплатил Яковлев, успешно потратил на футбольный журнал "Матч", и когда они кончились, журнал объявил себя банкротом, и это вот как бы неудачный проект я считаю, но он был. Это был первый футбольный журнал наш, если не считать еженедельника "Футбол. Хоккей" советского, глянцевого журнала.

С. КОРЗУН: Это был вполне сознательный уход в бизнес, то есть пришло время?

А. МАЛЬГИН: Это был вполне сознательный уход. Дело в том, что лучшие годы для журналистов, мне кажется, первая часть - это были годы Перестройки, когда действительно можно было своими собственными локтями, кулаками, плечами расширять границы дозволенного, возможного, и кроме того, именно в этот период и именно Горбачев отменил в стране цензуру. Считается, что Борис Николаевич Ельцин, но это неправильно. Цензура была отменена 1 августа 90-го года.

С. КОРЗУН: С появлением, вступлением в силу Закона о средствах массовой информации.

А. МАЛЬГИН: Да, да, да. Это было 1 августа 90-го года. И через неделю вышел первый номер журнала "Столица". Кстати, вот буквально через неделю.

С. КОРЗУН: А через 22 дня, напомню, первая программа радио "Эхо Москвы".

А. МАЛЬГИН: Поэтому это как бы первый период.

С. КОРЗУН: Дети одного и того же закона.

А. МАЛЬГИН: Конечно.

С. КОРЗУН: Поэтому, Федотову, Энтину и Батурину мы все благодарны по гроб жизни.

А. МАЛЬГИН: Но мы благодарны Горбачеву, прежде всего. Я думаю потом, он очень, говорят, скорее всего, жалел даже об этом. Внутренне, потому что вот тот год, который прошел при этом законе, между законом и путчем, как раз, в общем, был и решающим для его репутации и всего, что в дальнейшем произошло. И пресса, свободная пресса, как бы невольно свою роль в этом конечно сыграла. И вольно или невольно, Михал Сергеич сам себе вырыл ... не буду говорить могилу, но все-таки сам себе помог уйти.

С. КОРЗУН: Но до сих пор себя, в общем, не плохо чувствует и ощущает.

А. МАЛЬГИН: Ну, возможно, да.

С. КОРЗУН: Напомню, Андрей Мальгин - гость программ «Без дураков». 1991 год вспомнили. Что для вас путч был? Демократическая революция, переворот там, ....

А. МАЛЬГИН: Что касается путча, во-первых, конечно у всех, я не знаю, как у вас, Сергей, но у меня было полное ощущение, что это надолго. То, что это продлится три дня, никто не думал. Мы, например, в редакции просто утром 19-го собрались, увезли в квартиру моего тестя и тещи, просто там вещи необходимые, аппаратуру необходимую для подпольного издания журнала: ксероксы там и прочее. Какие-то вещи, которые будут необходимы нам, чтобы делать журнал в подполье. Мы вполне серьезно это сделали.

С. КОРЗУН: Нам было вполне сложнее, этот вариант мы рассматривали, но что унесешь в подполье -радиопередатчик?

А. МАЛЬГИН: А вы были еще на 25 октября или здесь?

С. КОРЗУН: Да.

А. МАЛЬГИН: Ну, у вас там было мало имущества, тогда можно было наверное как-то, какую-то передвижную радиостанцию.

С. КОРЗУН: Но она была стационарная, а самое главное - линия связи все-таки, то, что потом сыграло.

А. МАЛЬГИН: Путч, первый день, конечно, был очень страшным, потому что казалось, что все рухнуло, и все опять будет тем же. Опять будет этот страшный, голодный, унылый, вне красок каких-либо период жизни. Вот нам так казалось. И уже второй день и особенно третий день, показали, что нет, все оказалось не так и те люди, которые взялись за переворот оказались, грубо говоря, слабаками и, кстати говоря, сейчас тоже считают, что вертикаль власти - многие говорят, что она очень крепкая - сильная, а мне кажется, что вертикаль власти примерно в таком состоянии, как путчисты. Вот в эти три дня. Вот мне кажется она точно в таком состоянии сейчас.

С. КОРЗУН: Ощущение, повторю свой вопрос, демократической революции было?

А. МАЛЬГИН: Конечно, но очень быстро наступило разочарование. Вот у меня наступило гораздо раньше, чем у многих моих коллег. И у меня есть тому документальное подтверждение. Была передача по российскому телевидению Андрея Караулова "Момент истины", она была в конце 1991 года, и в этой передаче как раз я говорил о том, что, к сожалению, Борис Николаевич сохранил КГБ, фактически, сохранил систему управления с помощью ЦК КПСС, переименованного и, к сожалению, стране нужен другой человек. Мы, конечно, его поддерживали, но мы не понимали, почему он ведет такую двойственную политику. Мы были все гораздо более радикально настроены. Мы не понимали этого и то, что Коммунистическая партия не перестала существовать. Единственно она, конечно, формально была запрещена, но возродилась тут же под другим названием. И так далее, и так далее, так далее. Самое главное был полностью сохранен номеклатурный режим, советский, который до сих пор остается. Меня включили сразу после путча с подачи Музыкантского, в состав комиссии по приемке имущества ЦК КПСС. Была такая комиссия.

С. КОРЗУН: То есть как депутата Моссовета или уже в качестве главного редактора?

А. МАЛЬГИН: Да, как депутата Моссовета и как представителя прессы сразу. Комиссия была небольшая, руководил ею Петров, руководитель администрации президента. Мы пошли прежде всего, в здание ЦК. Это было просто 21 или 22 августа. Представляете, еще тогда даже спецслужбы не пришли охранять! Какие-то революционные непонятные матросы там ходили по этажам, то есть общественность охраняла это здание. И там вот эти коридоры заполнены резаной бумагой, все что потом, мы знаем по воспоминаниям, бывших членов ЦК, мы все это видели. И сразу же вот в эти же дни Петров, руководитель администрации президента, взял курс на то, чтобы и я все эти документа, кстати, сохранил, хотя они секретные. Они у меня дома лежат. И частично я опубликовал в Живом Журнале их. Поликлинику ЦК КПСС передать на баланс Управления делами президента России, и мебельную фабрику в Химках, где делали мебель для ЦК КПСС, передать на баланс Управления делами президента. И длинный-длинный-длинный-длинный список. Всё - все гаражи, конюшни, дома отдыха по всей стране, передать на баланс Управления делами президента. То есть это было явное сохранение номенклатурной власти. Номенклатура поменялась. И всё.

С. КОРЗУН: А как надо было сделать?

А. МАЛЬГИН:А надо было сделать так, как сделали все наши друзья по соцлагерю, которые прекрасно решили эту проблему. Которые кроме этой проблемы решили и множество других: провели люстрацию, провели нормальную приватизацию. И нужно было просто немножко поучиться у своих младших братьев. Которые все это сделали несколько раньше нас. К тому времени уже сделали. И, конечно, администрация президента не должна была сохранять отраслевые отделы, которые она сохранила. Ну не должна администрация президента управлять химической промышленностью. Или прессой или идеологией. Какое дело администрации президента Буша до идеологии? Какая там идеология? Там есть идеология? Конечно, но не занимаются ей специально выделенные Сурковы с большим аппаратом.

С. КОРЗУН: Но смотрите в 90-е годы почти до самого конца тоже не было никаких идеологических отделов и в общем, что касается печати в широком смысле средств массовой информации - цвели все цветы.

А. МАЛЬГИН: Все было. Все цвело, но все было. У Бориса Николаевича все было. Я, кстати говоря, будучи главным редактором, за эти пять лет, я ни разу не приходил на совещания в администрацию президента.

С. КОРЗУН: Звали?

А. МАЛЬГИН: Конечно. Ни разу меня там не было. Кстати говоря, Володя Яковлев, упомянутый, тоже туда не ходил, но по другой причине. Оно говорил мне, объяснял потом, почему "Коммерсантъ" не ходит туда. Он говорил: "Я хожу в райком" - ой, то есть в райсовет, пардон. В райсовет да. С 93-го года был райсовет. "Я хожу в райсовет, потому что от них зависит больше в жизнедеятельности редакции, чем от президента, поэтому я просто хожу туда, где что-то могу получить, о чем-то могу договориться, а там мне делать нечего". Я ходил по принципиально-идеологическим соображениям, чтобы не было, не дай бог, высказано никаких пожеланий там, и так далее.

С. КОРЗУН: Напомню, Андрей Мальгин - гость программ «Без дураков» на "Эхе Москвы". Андрей, в одном из интервью вы сказали, что никогда больше не собираетесь издавать ни одно печатное издание. Это принципиальная позиция. Почему?

А. МАЛЬГИН: Ну, во-первых, сейчас совершенно другая ситуация. Сейчас существует рынок прессы, то, чего не существовало тогда. Тогда существовала просто пресса. Когда образовался рынок в стране, изменилась экономическая формация, прессу продолжали держать в старых условиях. Не давали прессе выйти в конкурентную среду. Для этого существовал министр Полторанин. И министр Полторанин собирал у себя главных редакторов, ставил бутылку водки, все напивались. И во время этих пьянок министр Полторанин распределял дотации. И те издания, которые в тот момент получили огромные дотации государственные: «Московский комсомолец», «Комсомольская правда» и многие другие, «Аргументы и факты», - эти издания стали процветать уже в условиях рыночных. Или, например, возьмем издательский дом «Совершенно секретно», газету «Совершенно секретно», которая существовала на деньги ЦК КПСС еще. Еще до путча это все началось. Туда было вложено немерено по инициативе Юлиана Семенова. Или газета "СПИД-инфо", которая позиционировала себя как газета, которая поможет бороться со СПИДом в стране. И только потом СПИД стали писать другими буквами. И тоже получили деньги из казны ЦК, а потом уже начинали жить в конкурентной среде. Поэтому сейчас начинать какой-либо проект, не имея стартового огромного капитала, невозможно. А огромный стартовый капитал принадлежит у нас определенным людям. И эти определенные люди очень сильно зависимы от вертикали власти. И конечно любое издание новое, я не имею в виду глянцевую прессу.

С. КОРЗУН: (неразб).

А. МАЛЬГИН: Я не имею в виду глянцевую прессу, потому что глянцевая пресса это все международные брэнды. У нас может прийти международный брэнд или какое-то издание, которое будет выпускаться под эгидой крупного конгломерата такого как Газпром, или там, я не знаю, у Прохорова есть ряд изданий, у всех есть какие-то издания. У Дерипаски – он, правда, подсократил их количество.

С. КОРЗУН: У Усманова.

А. МАЛЬГИН: Да-да-да, у всех есть свои издания, поэтому приходить с проектами к этим людям невозможно, потому что они очень сильно зависимы от власти, а я как был радикалом, так и остался.

С. КОРЗУН: И высказаться как и раньше хотелось все время, отсюда идея Живого Журнала и публикаций?

А. МАЛЬГИН: Ну не совсем отсюда. Я вообще Живой Журнал завел себе в начале 2005 года, с одной единственной очень локальной целью, и думал потом его закрою - я завел его для раскрутки своей книжки. У меня вышла книжка "Советник президента". Я ее раскручивал самостоятельно, как мог и вот добился определенных результатов и

С. КОРЗУН: То есть какое-то время она был в топах продаж.

А. МАЛЬГИН: Она была в топах продаж. Даже была неделя по сведениям книжного обозрения когда она опередила «Код Да Винчи», который был топом продаж в течение всего года. И я занимался этим в живом журнале. Потом когда уже ушла, схлынула эта необходимость рекламировать книжку, уже как-то я привык. К тому, что ежедневно я оставляю записи в своем дневнике, и эти записи читают чужие люди. И вот так пошло-поехало. Уже дел привычки сейчас.

С. КОРЗУН: Тогда вернемся к «Советнику президента». Откуда фабулы, герои, которые там были, это реальная жизнь, то, что вы узнали (неразб)?

А. МАЛЬГИН: Конечно, это реальные люди, которые легко расшифровываются. И кстати не раз на волнах "Эха Москвы" их расшифровывали. И я думаю, что вот то, о чем я сказал, это участие в этой комиссии, когда я увидел в первые дни после путча, что новая власть собирается сохранить всю номенклатурное устройство общества в неприкосновенности, вот это уже гораздо позже снова легло в основу этой книги. Потому что я рассказываю о том, как устроена номенклатура. Как превращаются в серых послушных номенклатурщиков, люди, которые еще недавно позиционировали себя как независимые, свободолюбивые, борцы за правду. Вот об этом книга.

С. КОРЗУН: Номенклатура форева. Можно ли вообще избавиться от нее? От этого понятия, которое во всем мире ассоциируется с советской эпохой?

А. МАЛЬГИН: При нынешней власти, при нынешних руководителях, я не вижу никаких перспектив для этого. Это останется. Должен быть действительно слом какой-то самой машины управления. Ну, а это называется у нас раскачивать лодку, поэтому к этому сейчас призывать не буду.

С. КОРЗУН: Андрей, вот по вашим взглядам выходит, что после Горбачева, который ввел свободу слова, условно говоря, или позволил свободу слова, дальше все вернулось на рельсы советские, советского времени, эпоха Ельцина, эпоха Путина, эпоха или подэпоха Медведева - это все продолжение одной и той же линии? У многих есть ощущение, что где-то там, в конце 90-х до 2000 года, какой-то слом произошел очередной. Такой не в виде революционном, а в виде революции сверху в России.

А. МАЛЬГИН: Ну, мы же все знаем вехи этого пути, мы все это знаем. Я, например, когда происходило вот это все с НТВ, я не был в числе горячих сторонников НТВ, хотя у меня там много друзей работало. Я часто, очень часто, был в эфире НТВ, меня приглашали, но я не был сторонником позиции, так называемого, уникального журналистского коллектива. Но факт остается фактом, разгон НТВ, то, что случилось с НТВ, правильнее было бы сказать, это было первой вехой, и мы можем просто по датам проследить весь процесс, что было дальше. И Ходорковский и все прочее.

С. КОРЗУН: А 96 год в этом смысле не веха, если вернуться на шаг назад, в 96-й?

А. МАЛЬГИН: А что было в 96-м?

С. КОРЗУН: Мне вот этот 96-й... Президентская компания в частности, вообще выборная кампания и начало слива компромата, это, мне кажется, тоже достаточно важно.

А. МАЛЬГИН: Чем не нравилось НТВ, вот с первого дня его существования? Что используется для слива компромата. Вот мне очень не нравился НТВ и очень не нравился первый канал в эпоху Березовского. Они использовали журналистов для решения своих бизнес-задач. И политических задач тоже, но в основном бизнес-задач. Когда там был какой-нибудь аукцион по «Связьинвесту», или что-то еще, когда, Евгений Киселев получал задание мочить Чубайса, Доренко получал задание мочить Лужкова и так далее. Все это очень подорвало доверие к профессии телевизионного журналиста и журналиста в частности. И поэтому, среди всех заслуг НТВ, у них есть огромная вина перед обществом, заключающаяся в том, что именно в этот период, несмотря на то, что это было качественное телевидение, они делали очень качественные программы, и там работали очень талантливые люди. Несмотря на все это они профессию журналиста, снизили ее значение. Скомпрометировали ее во многом. И именно вот это сделал Гусинский отрицательного, что сказывается и по сей день в журналистике.

С. КОРЗУН: Тогда маленькое уточнение. Вы считаете, что действительно телевизионная программа и телекиллеры реально влияют на значительное число умов?

А. МАЛЬГИН: Конечно, они влияют, влияли и будут влиять. И вся нынешняя власть держится на телевидении.

С. КОРЗУН: то есть было бы другое телевидение? Тут кстати вам вопрос пришел по интернету, по-моему, один единственный: "Как вы относитесь к идее Михаила Прохорова о приватизации одного из больших телевизионных каналов?"

А. МАЛЬГИН: А я про такую идею и не слышал.

С. КОРЗУН: Я тоже, честно говоря, не слышал, но, тем не менее, идея приватизировать...

А. МАЛЬГИН: Да я не знаю. А ну как типа каналы время от времени приватизируются и потом расприватизируются. Мы же знаем. Это все же меняется все время структура собственности в этих каналах и в первом и в четвертом, и в НТВ. РТР никто не даст приватизировать, понятно, это государственное телевидение. И поэтому я не знаю, о чем идет речь.

С. КОРЗУН: Ну, что-то это может изменить, если будет какой-то владелец, ну типа Гусинского там в 90-е годы?

А. МАЛЬГИН: Ни о дин владелец не удержится от того, чтобы свои бизнес-интересы там поддерживать. Вот Усманов везде и всюду говорит: "Я никогда с помощью "Коммерсанта", никогда, ни разу свои бизнес-интересы не преследовал, никогда ни о чем их не просил", но это не так, и журналисты "Коммерсанта" рассказывают о том, что постоянно идет работа в пользу собственника.

С. КОРЗУН: Андрей Мальгин в программе "Без дураков". Вернемся в студию сразу после выпуска новостей.

НОВОСТИ

С. КОРЗУН: И сегодня мой гость - Андрей Мальгин - писатель, блогер. Два сообщения, пришедших по смс на наш компьютер за время эфира: "Господин Мальгин, очень любила вашу «Столицу», раньше изредка видела вас в Сокольниках. Теперь вы от нас уехали?", - спрашивает Ирина.

А. МАЛЬГИН: Из Сокольников я уехал давным-давно, а вообще последнее время я из России-то уехал. Я большую часть времени живу в Италии. Я приезжаю сюда на месяц, как раз вы меня застали в тот месяц, когда я приехал.

С. КОРЗУН: На Капри?

А. МАЛЬГИН: Нет, я живу в Тоскане - недалеко от Флоренции.

С. КОРЗУН: Ага, а что там в Италии? Климат?

А. МАЛЬГИН: Нет, мы купили дом и живем там семьей. Просто я там пишу, очень много пишу. Я написал, например, сейчас, и как раз там сидел, писал весь последний год, даже два года сценарий в восьми сериях телевизионного фильма, этот сценарий у меня купил канал РТР, российский и возможно они его будут снимать зимой - я не знаю - они не докладывают, как там у них дела идут. Вот и если действительно пойдет работа над фильмом, я сценарий переделаю в роман. То есть я занимаюсь там творческой работой.

С. КОРЗУН: А блогосфера - это способ не выпадать из нашей действительности? Поддерживать контакты?

А. МАЛЬГИН: Нет, это привычка, я уже сказал - это стало привычкой. Это просто с 2005 года стало привычкой.

С. КОРЗУН: А чего вдруг - там же нет синих проблесковых маячков-то, наверное, в Тоскане?

А. МАЛЬГИН: А вы знаете, я очень внимательно слежу за синими проблесковыми маячками, находясь в Тоскане.

С. КОРЗУН: Почему?

Да, за два с половиной года в Тоскане я написал, я подсчитал, 150 постов о мигалках. 150! И даже за эти посты, я знаю, меня выдвинули на премию.

С. КОРЗУН: Мигалкой хотят наградить или чем?

А. МАЛЬГИН: Не знаю. Там из всех блогеров выбрали двух - Навального и меня.

С. КОРЗУН: Можно представить себе автомобиль Андрея Мальгина с мигалкой в Тоскане.

А. МАЛЬГИН: Нет. Я очень внимателен, нет. Мигалки у меня нет, но «Общество синих ведерок» подарило мне свое синее ведерко и даже два. И вот они у меня, у меня машина стоит у вас у дверей, а там два ведерка слева и справа на магнитах. Иногда одеваю, иногда снимаю. Иногда интересуются гаишники, что такое. Я отвечаю, я везу ведро на дачу.

С. КОРЗУН: Поклажа, ведро на дачу. Без вопросов. Еще одно сообщение по смс: "Спасибо огромное гостю за журнал «Матч». До сих пор жаль, что мартовский номер за 1997 год так и не вышел. Неужели это замечательное издание было настолько убыточным?" Роман из Санкт-Петербурга.

А. МАЛЬГИН: К сожалению, мы не успели раскрутиться, мы просто не успели раскрутиться. Мы с большим очень трудом собирали рекламу в журнал. Реклама это дело очень долгое, я издавал журнал, как я уже сказал на личные деньги. У нас не было никаких спонсоров, никаких богатых Буратино, которые нам помогали бы. И в последние месяцы существования журнала, я предпринимал лихорадочные попытки их найти. Но, к сожалению, не получилось. Банк Москвы интересовался вот единственно. Но так и не срослось. Поэтому пришлось остановиться ввиду просто отсутствия денег.

С. КОРЗУН: А вот, насколько мне известно, ни одно в общем практически издание о спорте, ни один канал о спорте не окупаются. Тем временем спорт мог бы стать национальной идеей в России, как он стал национальной идеей, скажем, там, в Италии, не говоря уже там о Бразилии, Аргентине и некоторых других странах. Почему, как думаете?

А. МАЛЬГИН: Не знаю, вообще честно говоря, я этот журнал, будучи его издателем и собственником стопроцентным не читал. Потому что я не разбираюсь в футболе, то есть вообще не разбираюсь в футболе, никогда футбол не смотрю, не смотрел и правил игры этой не знаю. Просто это была бизнес-идея, с которой ко мне пришел приятель и он привел в качестве главного редактора Виктора Гусева, который сейчас стал после этого обозревателем футбольным на Первом канале. И привел Уткина, привел очень сильных журналистов по футболу. Я сразу увидел своим профессиональным взглядом, что это сильные ребята, очень хорошие фотографы сотрудничали. Мы заключили договор с немецким журналом «Kicker», который нам очень помог. В частности как раз с фотографиями с иллюстрациями. И дело вроде бы пошло. Ну, вот немого чуть-чуть нам не хватило и пришлось его приостановить и без всякой надежды на возобновление.

С. КОРЗУН: Андрей Мальгин - гость программы "Без дураков" на "Эхе Москвы". Следующую тему, я, наверное бы, не поднимал, если бы вы не подняли ее собственно в вашем блоге, в Живом Журнале. Это трагическая смерть вашей дочери. Вчера должен сказать, что вечером поздно прочитал вот эти даже не посты, а несколько миниатюр, несколько глав, которые ... до сих пор нахожусь под впечатлением. Можете теперь уже по прошествии какого-то времени сказать, что это для отца пережить смерть своей дочери да еще...

А. МАЛЬГИН: Вы знаете, я не буду об этом говорить. Потому что то время, о котором вы сказали, что оно прошло, оно еще не прошло. Об этом говорить очень трудно и как раз для того, чтобы об этом не говорить, я и написал, не помню уже когда, по-моему, год или полтора назад то, что вы прочли сегодня или вчера вечером. Поэтому давайте мы эту тему отложим. Вообще эта тема, как ни странно, окружает очень многих моих знакомых. И я, например, очень резко высказался в адрес Алексея Симонова, который возглавляет там фонд гласности и русский «PEN-центр». И потом узнал, что у него погиб сын, оказывается, я этого не знал, и мне было ужасно стыдно, что я как бы вот на него наехал, не зная о том, какую боль в себе он несет. Потом, уже когда был Живой Журнал, погиб сын у Марата Гельмана, я видел как Марат, и что это было. И потом, когда это случилось уже с нашей семьей, это конечно, пока еще я об этом говорить не хочу.

С. КОРЗУН: Что дает силы жить? Не будем трогать ту историю, если не хотите,

А. МАЛЬГИН: Ну, прежде всего, конечно, во-первых, творческие вопросы, потому что я загрузил себя полностью вот этими делами. Я много пишу и в интернете и, как я говорил, сделал большой восьмисерийный фильм. А так как он сделан на историческом материале, там действие происходит в 1934 году, то, конечно, и довольно много поработать с документами, с источниками и выверить там каждого персонажа, каждую дату вплоть до дней, а иногда, когда это было возможно даже часов. Там действие происходит в декабре 34 - январе 35 года. И это была очень большая работа, которая заняла очень много времени. И потом у нас маленький ребенок. Мы усыновили ребенка одиннадцатимесячного, два с половиной года назад. И очень много сил и времени мы занимаемся им. У нас нет никаких нянек, никого, мы занимаемся сами этим.

С. КОРЗУН: Возвращаясь к фильму, вы выкладываете многие документы как раз в своем Живом Журнале, зачем? Сила документа, то есть публикаторство фактически...

А. МАЛЬГИН: Вы знаете, сейчас очень тяжелая ситуация вообще с доступом к архивам. Даже исследователи не могут получить доступ к архивам.

С. КОРЗУН: А вы как получили доступ?

А. МАЛЬГИН: А я и не получил. Мне везде ответили отказом. Поэтому все, что я делал, я брал из уже опубликованных источников. Прежде всего, и огромное конечно дело, сделал фонд Александра Яковлева, когда, опубликовал эту серию "Россия. 20 век". Там очень много документов, которые неслыханно важны, для истории страны. Очень важные документы и в частности по истории литературы, поскольку у меня много литераторов там действуют в этом деле. А когда киностудия, которая предполагала снимать этот фильм, сейчас будет телевидение делать, но сначала предполагала киностудия, написала запрос в архив ФСБ с просьбой предоставить мне возможность ознакомится со следственным делом Ежова, причем со следственным делом, которое частично опубликовано в Америке, в период там короткий они дали американцам с ним ознакомиться. Они ответили следующим образом, что мы разрешаем знакомиться с делами только родственникам репрессированных. А Ежов - репрессированный. Оказывается вот этот палач, который отправил на тот свет миллионы людей, относится к категории репрессированных. И только его родственники, а у него есть приемная дочь, которая живет где-то на севере и в Москву не приезжает, только его, один-единственный человек может иметь доступ к его,… якобы один-единственный человек - его дочь имеет доступ к его делу. Вот и дальнейшие попытки просмотреть дела там в прокуратуре, тоже заканчивались ничем, но по другой причине. Потому что мои герои - московские прокуроры, вообще московская прокуратура как раз в 1934 году и возникла, ее не было до этого. Но оказалось, что в 1941 году весь архив московской прокуратуры был сожжен при отступлении, прокуратуру Союза вывезли, а все остальные дела правоохранительных органов сожгли. то есть и здесь не за что было ухватиться. Поэтому я по тем источникам, которые уже опубликованы, действовал. Это довольно много, и кое-что пришлось домысливать. А кое на что наводили просто некоторые устные воспоминания каких-то людей, родители которых участвовали в этом. Либо другие родственники. Вот все вместе собралось в один, как мне кажется интересный сюжет.

С. КОРЗУН: Откуда интерес к этой теме, к этой эпохе, что-то личное связано с этим, семейное?

А. МАЛЬГИН: Нет, личного семейного ничего с этим не связано, а интерес связан вот с чем. Вообще я предполагал писать книгу под названием "Ненавижу советских писателей". И сообщил об этом еще в 2005 году в своем живом журнале, и мои посты на эту темы это были как бы главы из этой книги. О Бабеле, о Симонове, ну, Константине, о многих-многих, о Лебедеве-Кумаче, я вообще его биограф, я знаю о нем очень много, больше, чем даже знает его внучка, которая сейчас в связи с годовщиной Победы, очень много по телевидению мы ее видели.

С. КОРЗУН: А о Михалкове?

А. МАЛЬГИН: О Михалкове, это все должно было сложиться в такую книгу литературоведческую, а потом я понял, что вообще было бы интересней сделать это в художественной форме. И понял, что писатели в 30-е годы это вот самое начало того, что потом уже продолжилось в последующем. Казалось бы хрущевская оттепель, совсем другая обстановка в литературе, в толстых журналах ничего подобного, все это как было заложено в 30-е годы Сталиным, так вот до эпохи рынка, скажем так и существовало. Так все и есть. И даже отдельные аппендиксы, атавизмы существуют там в виде Союза писателей там на Комсомольском проспекте, так какие-то люди сидят, заседают и проводят пленумы свои, съезды и принимают решения о засилии западной массовой культуры, о возврате к духовности, обращаются с письмами, с ними встречается премьер Путин и так далее. Но это все уже как бы вне литературного процесса, а сам литературный процесс 30-х годов, необыкновенно интересен. Потому что он весь был сращен с властью. И когда Надежда Яковлевна Мандельштам пишет в своих воспоминаниях, она встретила где-то на юге, на курорте другого писателя, то она спросила, вернее жена того писателя спросила у Надежды Яковлевны, а Надежда Яковлевна написала в записную книжку: «Мы ходим к Бухарину, а к кому ходите вы?» То есть каждый из писателей к кому-то ходил. Герои моей книги ходят к Ежову, там был действительно литературный салон. Но Ежов в это время не был начальником, руководителем НКВД, он был всего лишь руководителем партийного контроля. Подумаешь, почему у него должен быть литературный салон? А был и там огромное количество литераторов, как раз во главе с Бабелем, Кольцовым. Почти ежедневно они туда приходили. Как на работу и общались. Но естественно все, о чем они там говорили, становилось известно моментально вождю народов. Потому что ему писали, о чем там шли разговоры. И это вот как раз и опубликовано.

С. КОРЗУН: Были разные писатели, в том числе и те, кто писал одному человеку.

А. МАЛЬГИН: Это как раз и опубликовано, это как раз и опубликовано Яковлевым. И это то, те бесценные вещи, которые хранятся в архиве ФСБ. Что они, конечно, при нынешней власти нам не покажут. А это очень интересно. Сроки давности истекли, все люди умерли, никто не будет обижен, но, тем не менее, все это до сих пор под грифом секретно.

С. КОРЗУН: Андрей Мальгин - гость программы "Без дураков" на "Эхе Москвы". Андрей, расскажите о своей семье немного. Вы москвич, родились в Москве или?

А. МАЛЬГИН: Я родился в Севастополе, у меня отец военно-морской офицер, который там служил. И когда мне был год, меня оттуда увезли в Подмосковье, потому что его перевели служить в Подмосковье. Потом это Подмосковье вошло просто территориально в состав Зеленограда, так я стал жителем Зеленограда, с соответствующей московской пропиской. Поэтому отчасти можно сказать, что я москвич с детств, но все-таки зеленоградский.

С. КОРЗУН: Но по рождению уже украинец. Севастополь придает особый статус.

А. МАЛЬГИН: Это кстати да. Потому что на моих, например, автомобильных правах всегда было написано, что они выданы в городе Севастополь, СССР сначала было написано, потом я тихой сапой предыдущие когда получал права, вписал в анкету и они честно это напечатали, Севастополь, Российская Федерация. И, кстати говоря, в 1958 году, когда я родился, Севастополь административно относился к Российской федерации. Так оно и было но в прошлом году я менял права на новые, у меня истекли, к сожалению, мне влепили туда, что я родился на Украине.

С. КОРЗУН: Вы что-то имеете против незалежности?

А. МАЛЬГИН: Я родился не в Украине, я родился в Севастополе, который находился в составе российской федерации. Поэтому надо уж быть честным.

С. КОРЗУН: Гражданство итальянское не брали?

А. МАЛЬГИН: Не, ну как, во-первых, его так просто не дают. Во-вторых, мы такой цели не преследуем. Мы большую часть времени проводим там, главным образом, потому что маленький ребенок, ему там лучше. И, кроме того, там лучше пишется, гуляется, дышится. Вот это все. Москву я не люблю, честно говоря, мы здесь, когда бываем, мы живем не в городе, а на даче, за городом. Поэтому в планах такого нет.

С. КОРЗУН: Я бы хотел спросить, почему там не Нью-Йорк например, а тихая Тоскана именно потому что пишется. Вы знаете, это очень хорошие места, мне очень нравится природа, и очень нравятся люди, которые там живут. Очень нравятся. Там совершенно особые абсолютно люди, которые отличаются даже от других итальянцев. Не говоря о европейцах. Даже от других итальянцев. Возможно потому что Тоскана, тосканцы это бывшие этруски, как считается, и там как бы они сохранили все-таки некоторые отшлифованные тысячелетиями черты свои хорошие.

С. КОРЗУН: За что вы любите итальянцев, за что их можно любить? Или вы живете как-то отдельно и с итальянцами не общаетесь..?

А. МАЛЬГИН: Нет, мы не живем отдельно, мы живем там, где иностранцев нет вообще, считается, что в Италии очень много эмигрантов. Нет, там, где мы живем, там живут одни итальянцы. И я должен сказать, что я в машине слушал сегодня в дневном вашем эфире какую-то передачу, не знаю какую, где шла речь о стукачестве. Где шла речь о том, в каких странах стучат, в каких не стучат. И хорошо ли это стучать, когда увидишь, что из машины выбросили пивную бутылку, или что сосед в воскресенье включил дрель? Так я скажу, что абсолютно в Тоскане, никто никогда не будет стучать на своего соседа. Вот хоть он на голове стой. Вот хоть что он делай, к нему могут подойти, ему что-то сказать как-то очень вежливо, или сказать его родственникам, чтобы те передали, даже скорее, но никогда там этого не будет. Вот в соседнем доме будет идти ремонт, воскресенье, сиеста, святое, каждый итальянец ложится спать, спит обязательно после обеда, выпив красного вина, а там вовсю отбойные молотки, неделю, другую, третью, четвертую, мы терпеливо ждем, когда кто-то из соседей, не мы, конечно, но кто-то из соседей пожалуется. Нет, никто не жалуется. А тут я недавно встречался две недели назад с приехавшим в Москву кинорежиссером Александром Аскольдовым, который живет в Берлине, и он сказал, что однажды, когда у них что-то пригорело на сковородке, на кухне, то поступила жалобы следующего содержания от соседей: "Русские опять готовят свою дурнопахнущую национальную еду". И прибежали и приняли меры, администрация.

С. КОРЗУН: Андрей Мальгин, программа "Без дураков" на "Эхе Москвы". Но от Италии вернемся в Россию, как и вы возвращаетесь, наших слушателей, наверное, я так полагаю, хотя не берусь сказать за всех.. а ну да по Италии еще хотел спросить. Это выгодное вложение вообще на самом деле?

А. МАЛЬГИН: Вложение во что?

С. КОРЗУН: Денег в недвижимость?

А. МАЛЬГИН: В недвижимость - не знаю. Дело в том, что никто не знает перспективы Италии, Европы, евро и прочего. И соответственно никто не может сказать, выгодное или невыгодное вложение в недвижимость.

С. КОРЗУН: Настолько же туманны, насколько перспективы России и недвижимости в России?

А. МАЛЬГИН: Нет, дело в том, что, почему произошло это вложение? Потому что я продал "Центр плюс", как один из соучредителей, и эти деньги надо было куда-то...

С. КОРЗУН: А почему Италия, почему не Англия, например? Почему не Франция, которая по климату, или просто ближе, на душу легло?

А. МАЛЬГИН: Нет, я знаю, что вы франкофон, но мы с женой французов не любим.

С. КОРЗУН: А почему, в конце концов, не Америка?

А. МАЛЬГИН: Нет, это Италия, нигде нет такого количества, вообще в Италии треть, по-моему, мировых сокровищ культуры находится на территории одной страны. Нигде нет такого замечательного климата, замечательного настроения, такой природы и таких, как я теперь могу сказать, уже познакомившись с ними, людей, как в Италии. Поэтому это все вместе привело нас именно в Италию.

С. КОРЗУН: Так вот из Италии в Россию. Что нас ждет? Как там из Италии видно?

А. МАЛЬГИН: Но из Италии видно все то же самое, что видно и отсюда, потому что все мы черпаем информацию с телевизора. Я там поставил себе максимальное количество русских каналов. Их смотрю и читаю газеты и, конечно же, много времени провожу в интернете. Поэтому ничего как бы особенного оттуда не видно. А видно мне кажется достаточно тяжелое будущее ближайшее. Потому что я честно говоря не очень представляю как нынешние властьпредержащие могут оставить власть безболезненно для страны. То есть как вот они все соберутся и уйдут? Это невозможно, в нормальном государстве, это происходит через выборы, я не представляю как здесь это может произойти. И предпосылок для каких-то народных бунтов, тоже не вижу и поэтому ну разве что какой-то дворцовый переворот произойдет, какой-то заговор внутренний там среди них под ковром, вот только в этом случае может сто-то поменяться. Но относительно этого я ничего не знаю. никакой информации у меня нет, что там происходит. При том уровне коррупции, при том уровне общего разложения всего и вся, вот в этой властной так называемой вертикали, очень трудно представить, что она эта вертикаль куда-то добровольно уйдет.

С. КОРЗУН: Есть ощущение, что политическая жизнь все-таки оживляется? За счет тех же «синеведерочников», за счет того же Навального, за счет того же Прохорова, не к ночи будет помянут?

А. МАЛЬГИН: Я у себя в блоге так немножко обидел Анатолия Борисовича Чубайса, которого очень уважаю, поместил просто видео того, как он довольно беспардонно едет с мигалкой, как и все. То есть, ах! Чубайс, и он, как и все! Был очень разочарован, были очень разочарованы читатели мои. А он ответил, кстати говоря, у себя в блоге. И там он сказал, он сказал конечно ерунду полнейшую, что он извиняется, но тем не менее он будет продолжать ездить, потому что необходимо, он опаздывает, как будто все мы не опаздываем, мы тоже опаздываем. Мы тоже люди. Но неважно. Но он сказал одну правильную вещь, что появление вот этих вот людей, которые борются с мигалками, и вот Навальный и все вот эти процессы свидетельствуют о появлении настоящего среднего класса. Вот то, чего мы так долго ждали, вот только сейчас появилось, а средний класс не будет мириться с мигалками. Никогда. Это совершенно исключено. Средний класс будет за демократию. Не осознанно, не сформулировав для себя, что он за демократию, даже если он считает слово демократы ругательным. И называет их «дерьмократами». Он все равно за демократию. Потому что только в этих условиях он сможет жить. А выход у него один - или это как-то пропихивать, пробивать с помощью интернета, с помощью каких-то других средств или уезжать. Очень многие выбрали путь уехать. Из молодежи, а многие продолжают здесь бороться.

С. КОРЗУН: Мы слышали, кстати, эту позицию Анатолия Борисовича, он еще и на питерском форуме ее там заявлял неоднократно. О том, что средний класс. Она внушает некие сомнения, нет ли здесь подмены понятий? То, что эти инициативы часть гражданского общества и гражданских инициатив это понятно, но для того, чтобы средний класс ощущал себя средним, он должен быть и экономически сильным. Когда человек может позволить себе многое и в том числе быть независимым в суждениях и действиях?

А. МАЛЬГИН: Права не получают, можно по наследству что-то получить от бабушки с дедушкой. Но социальные права всегда в мире завоевывались. Всегда. Рабочий класс с помощью профсоюзов это делал и кстати говоря средний класс делал с помощью выборов. Я уверен, что когда-нибудь у нас будут все-таки честные выборы, когда-нибудь, может быть после нашей жизни. Но они произойдут, это неминуемо. Этот процесс уже нельзя остановить, как нельзя остановить восход солнца каждое утро.

С. КОРЗУН: Но пока говорят, что самые честные выборы у нас были где-то в 1989 году. Как раз при Горбачеве.

А. МАЛЬГИН: Да, 89-90. хотя там половина была назначена. Верховного совета, а половина по-настоящему выбиралась. Я сам выбирался в Моссовет, у меня было огромное количество конкурентов. Во второй тур Я вышел с начальником КГБ сокольнического и жители решили, кому быть их представителем, начальнику КГБ или человеку, которого они каждый день слышат по радио "Свобода". Они просто выразили это голосованием. Сейчас они не могут этого сделать. Но мне кажется сейчас вся надежда на этот средний класс. На этих бизнесменов, мелких, средних, на даже на то, что называется офисным планктоном. Он уже не планктон. У него уже мозги есть, он уже свои права знает. И хочет жить по человечески.

С. КОРЗУН: Ну и тогда напоследок говорит, что многие молодые выбирают возможность уехать из страны пока она есть, и покуда она есть, а ваши планы на будущее? Планы на вашего ребенка?

А. МАЛЬГИН: Нет, у нас никаких планов нет, мы живем абсолютно одним днем, я сейчас занимаюсь творческой работой, ребенок ходит в школу, потому что там с трех лет ходят в школу.

С. КОРЗУН: Итальянская школа, естественно, поскольку других нет?

А. МАЛЬГИН: Конечно, и соответственно, планов мы никаких не строим, наша семья никаких планов не строит. И я не строю никаких планов. Как сложится, так сложится. Я ничего не скрываю от вас, не утаиваю, просто их действительно нет, этих планов.

С. КОРЗУН: Андрей Мальгин, писатель, блогер, был гостем программы "Без дураков". Андрей, спасибо огромное за то, что пришли в нашу студию, и отвечали на наши вопросы, наших слушателей и мои. Всего доброго и удачи вам.

А. МАЛЬГИН: До свидания.