Валентина Петренко - Без дураков - 2009-10-06
СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер. Сергей Корзун – это я, а моя сегодняшняя гостья – Валентина Петренко. Валентина Александровна, добрый вечер.
ВАЛЕНТИНА ПЕТРЕНКО: Добрый вечер.
С. КОРЗУН: Донская казачка, потомок княжеских кровей, кстати говоря. Что там Вас с Волконскими роднит?
В. ПЕТРЕНКО: Это ж надо. Как же вы так нашли.
С. КОРЗУН: А что, ну, это видно вот кровь голубую, конечно, мы не пускали здесь, честно скажу. До этого мы не доходим. Но есть ведь голубая кровь-то. Кто там прапрадед?
В. ПЕТРЕНКО: Прапра, наверное, получается.
С. КОРЗУН: Наверное.
В. ПЕТРЕНКО: Есть те и другие, в наших кровях все намешано. От Дона до Питера и обратно.
С. КОРЗУН: И при этом заседаете ни в дворянском собрании почему-то, а в Совете Федерации.
В. ПЕТРЕНКО: Ну, наверное, потому что там, где пишут законы, сегодня очень хочется, чтобы общество было законопослушное, и главным действительно был закон, и перед законом все были равным.
С. КОРЗУН: Валентина Петренко, член Совета Федерации от Хакассии. Хакассия на слуху, понятно, по поводу трагических событий. И Вы, если не ошибаюсь, вместе со вторым сенатором от Хакассии г-ном Серебрянниковым состоите в комиссии по расследованию причин.
В. ПЕТРЕНКО: Да, это так.
С. КОРЗУН: Давно там были?
В. ПЕТРЕНКО: Нет, я недавно приехала, пару дней здесь нахожусь здесь в Москве. Мы проводили заседание. Я в своей части, то, что касается вопросов социальных, прежде всего, мер поддержки населения. Прежде всего, тех, кто пострадал, тех, кто потерял близких людей. Как сделать так, чтобы сейчас этим семьям максимально помочь, детям помочь. И вторая немаловажная задача комиссии, прежде всего, ну, и меня, как сенатора, это посмотреть на очень серьезную вещь. Я скажу, о чем я хочу сказать. Нам нужно посмотреть, а какое законодательство в области социальных мер защиты действует на таких объектах, как Саяно-Шушенская ГЭС, вот подобного типа объектов. Не обязательно вот то, что мы сегодня попали…
С. КОРЗУН: Ну, может быть, на любом предприятии, будь то автозавод или ГЭС…
В. ПЕТРЕНКО: То, что собой сегодня представляю социальные меры, которые направлены, прежде всего, не только на защиту населения вне, когда закрываются двери, и человек уходит, путевку когда-то дали, оздоровили его и ли еще что-то такое. Но начиная с того момента, когда человек переступил порог подобного предприятия и подписывает трудовой договор. Что он должен знать, что его ждет не только в плане оплаты труда, но и какие социальные гарантии, и его непосредственно работы на предприятии прописаны. И что может быть он за порогом своего предприятия, такого, как, например, Саяно-Шушенская ГЭС. О чем я говорю? Вот человек приходит на работу? Какова программа там его профессионального совершенства? Где он будет получать образование или переквалификацию, или улучшение этой квалификации, как это будет оплачиваться, во сколько лет? Как контролируется его труд? Как он аттестовывается? Как его рабочее мест обеспечено?
С. КОРЗУН: Застрахован ли он?
В. ПЕТРЕНКО: Да. Но, например, рабочее место, ну, почему душевые или раздевалки должны находиться где-то глубоко под водой вместо того, чтобы после смены он поднялся сразу наверх и не задерживался там, где, предположим, смена его закончилась трудовая и т.д. Масса вопросов. Но еще больше вопросов у меня, Сережа, вот каких. Есть такое огромное предприятие, такой трудовой коллектив большой, такой, это целый большой город сам себе внутри. Есть поселок, который практически каждый житель обслуживает и работает на этом предприятии, учреждении. А вот каковы взаимоотношения между поселком и той социальной инфраструктурой и сколько денег тратят такие предприятия. Каковы взаимоотношения с муниципалитетом города, например, Саяногорском. С республикой? Развитие всех социальных мер в целом для развития той территории, где находятся такие объекты.
С. КОРЗУН: Валентина Александровна, а если конкретно по этому случаю на Саяно-Шушенской ГЭС. Ну, во-первых, Вы считаете, что виноват Чубайс? Комиссия….
В. ПЕТРЕНКО: Вы знаете, я думаю, что сейчас много комиссий делают свои исследования или расследования. Есть комиссии, которые возглавляют следственные органы. Другие комиссии работают, как Ростехнадзора. Но есть у нас главная комиссия - это комиссия государственная. Вот когда она сделает окончательные выводы, суммируя все те предложения. Кстати, и предложения парламентская комиссия, которая внесет их непосредственно. Вот тогда мы сможем говорить уже конкретно о лицах, персоналиях, о мерах и т.д.
С. КОРЗУН: Дипломатично, как и положено настоящему политику.
В. ПЕТРЕНКО: Вы знаете, это честно.
С. КОРЗУН: А по социальной политике выплаты. Я не случайно по поводу страховки спросил. Понятно, что сам станция, металл, оборудование были застрахованы. А люди?
В. ПЕТРЕНКО: Вот когда я говорила в первой части, почему я так, может быть, эмоционально говорю. Потому что мы говорим обо всем. Безусловно, важно восстановить станцию, безусловно, называют все матерью. Действительно – этот объект живой. Но за всем этим живым еще более живое. Это человек конкретный. Вот нужно начинать разговор о нем. Вот какие меры социальной защиты поддержки и т.д. были у него, на что он мог рассчитывать. Это все должно быть прописано.
С. КОРЗУН: А какие были меры?
В. ПЕТРЕНКО: Я приведу Вам такой пример. Вот погибли сейчас люди. Должно быть прописано всегда на случай даже чрезвычайных ситуаций, чтобы не было потом торга. Миллион давать человеку, или полмиллиона. Два миллиона или 5 миллионов. Т.е. человек должен понимать. Получил он травму на производстве, эта травма предусматривает лечение, выплаты определенные. Его семья может претендовать на то-то, то-то. Но вот этого всего и не было.
С. КОРЗУН: А где это прописано? Я подписывал в своей жизни, честно скажу, довольно много трудовых договоров и с частными фирмами и с государственными организациями, у меня нигде не было пункта о моей страховки.
В. ПЕТРЕНКО: Сережа, плохо…
С. КОРЗУН: А должен быть? Вы же законодатель, Валентина Александровна.
В. ПЕТРЕНКО: Мы сегодня очень внимательно анализируем трудовое законодательство. И когда у нас происходила эта ломка тех структур, которые вначале были государственные, и потом стали корпорациями, потом наполовину делили с государством ответственность и т.д. Т.е. во всех этих процессах произошла потеря очень серьезных вещей таких, как социальные меры не только поддержки, но и защиты собственно трудящегося. Чтобы он не был придатком к машине, которая делает производительность, добывает прибыль на предприятии и все. А человека за этим нет. Вот именно сейчас эти выводы для нас очень серьезные. И мы будем очень серьезно работать над трудовым законодательством в этих вопросах.
С. КОРЗУН: Т.е. конкретно что Вы готовы предложить туда, страховку, как я сказал…
В. ПЕТРЕНКО: Не только страховку. У нас на сегодняшний день больше 20 предложений очень серьезных, начиная от набора на работу, от подготовки кадров, получения ими образования, совершенствования, аттестации кадров, специального обучения их, еще начиная со школьной скамьи и т.д. Вторая часть касается непосредственно обустройства их рабочих мест, защищенности, определенных выплат за невыполнение условий, создание определенных социальных, технических регламентов для того, чтобы в этих рамках действовало подобное учреждение. Программа мер для семей в случае сложных вопросов, связанных с тем, если пострадает, или не выполняются определенные обязательства.
С. КОРЗУН: Ну, это тот случай. Произошло непоправимое. Сколько, на Ваш взгляд, должна стоить жизнь человека?
В. ПЕТРЕНКО: Вы знаете, для меня она бесценна.
С. КОРЗУН: Это понятно.
В. ПЕТРЕНКО: Но по сегодня данным институтов, которые занимаются определением, вот сколько человек на сегодняшний день с учетом нашей реальной жизни по отношению, например, к ребенку. Вот ребенок потерял отца или потерял мать. Чтобы его обезопасить, застраховать в том плане, чтобы он нормально, хотя бы по средним нормам жил, питался, одевался, получал образование, имел определенное здоровья. Доступ, чтобы был у него к различным возможностям для себя самого для самосовершенствования. Просчеты институтов говорят, что до 5 миллионов. Но цифра достаточно, здесь можно спорить…
С. КОРЗУН: В общем, да, многие позавидовали бы, цинично скажу, как журналист.
В. ПЕТРЕНКО: Я думаю, что нет, потому что еще раз говорю, что жизнь бесценна.
С. КОРЗУН: А у многих семей есть 5 миллионов?
В. ПЕТРЕНКО: Знаете, Сережа, нужно заложить деньги такие для того, чтобы человек мог остаться живым и получить вот это все в процессе своей работы на свою семью и на себя, только другим путем, вот на собственное образование. На образование собственных детей, на развитие школ, которые детей дают для этого же предприятия. На объекты здравоохранения и т.д. Потому что не бывает отдельно предприятия, зависшего в воздухе и получающего только прибыли. Это делают люди. Значит, не просто выжимать соки нужно, но нужно и отдавать обратно для того, чтобы человека пополнить и его семью тоже.
С. КОРЗУН: Валентина Петренко, член Совета Федерации от Хакассии гостья нашей программы. Вы уже почувствовали, какой у Валентины Александровны темперамент. И коллеги Ваши по работе это подтверждают. Александр Починок.
АЛЕКСАНДР ПОЧИНОК: Я Валентину знаю давно, причем не только как члена Совета Федерации, когда она еще работала в Ростовской области. Это очень неуемный, очень беспокойный человек. Если она встречает какую-то несправедливость, если кто-то обижен, если, не дай Бог, случилось что-то плохое, какие-то события, она бросается с открытым забралом спасать, помогать, добиваться, не стесняясь никого, борется, И это заслуживает только уважения. Потому что она с огромным убеждением в своей правоте отстаивает интересы реально обиженных и реально пострадавших людей.
С. КОРЗУН: Напомню, что это Александр Починок, Ваш коллега.
В. ПЕТРЕНКО: Ой, спасибо.
С. КОРЗУН: А Вы всегда были такой неуемной, или это случилось. Как это обычно бывает, на дочку, наверное, внимание сначала. Или неуемность была, когда Вы ее растили такая же?
В. ПЕТРЕНКО: Нет, Вы знаете, у мен и дочь сейчас такая же.
С. КОРЗУН: Сколько ей сейчас? Она в Испании, в Саламанке там училась…
В. ПЕТРЕНКО: Нет, она работает в России…
С. КОРЗУН: Вернулась уже.
В. ПЕТРЕНКО: Она занимается интересными молодежными проектами на сегодняшний день. Она руководитель моложенной организации "Дюна" – Детство, Юность, Надежда. Это организация в 48 регионах РФ зарегистрированы региональные отделения. Она направлена на реализацию молодежных проектов и оказание помощи людям, прежде всего, детям, попавшим в сложные жизненные ситуации.
С. КОРЗУН: А чего дочка на это запала? По легенде не то, 9 не то 12 языков знает, включая японский.
В. ПЕТРЕНКО: Да, это правда.
С. КОРЗУН: Училась, чуть ли не с отличием закончила МГИМО. Получила грант на учебу в испанском университете.
В. ПЕТРЕНКО: Как Вы хорошо все знаете. Нам же не поверят, что я об этом Вам не говорила.
С. КОРЗУН: А чего не поверят. Интернет большой.
В. ПЕТРЕНКО: Ну, да, наверное. Нет, Вы знаете, то, что есть в семье – это самое главное. И как бы пример, не нужно специально этому обучать. Когда ты сам этим занимаешься, и это смысл твоей жизни, то твои окружающие становятся точно такими же. И дети, прежде всего. И поэтому я очень рада, что она мне как-то сказала: я очень хочу в твоих поступках быть очень похожей. Это трудно, но это так тепло и хорошо, и на душе простоз дорово. Последний пример, могу гордиться. Я была в Хакассии в Одинцовском районе, девочку украл отец из дому. Отец иностранец. Брак не регистрирован. Гражданский, так как мы сейчас говорим, модно, да сейчас стало такие браки называть. И девочке около 5 лет. И он эту девочку, которая имеет тяжелый диабет на инсулине, он забрал просто в электричку. И на ней зарабатывал деньги, собирал. Она была естественно слабенькая. Вот он собирал при ее помощи деньги. Мама бросилась искать, нигде не могла. Сложная ситуация семейная. Но мне понравилось, что она поехала в Одинцовский район, в милицию, подняла всех до правительства РФ, Минздравсоцразвития. Пришла сама, без какой-то помощи, попросила. Везде откликнулись, помогли, ребенка нашли, вернули. Ребенок находится в стационаре. И сейчас в судебном порядке решается этот вопрос. Пусть как бы небольшой штрих, но я, например, очень рада, что если у каждого человека будет хотя бы несколько таких в жизни примеров, или он будет следовать такому пути, мы будем лучше, чище, нравственнее, моральнее, и по кругу не будет происходить то, что сейчас происходит. Вот знаете. Мне очень больно, когда вот совсем недавно пришел очень хороший сантехник, очень высококвалифицированный, и написал жалобу на врачей, что его вот оперировали. Где-то у него тампон забыли, еще что-то. Вот он пожаловался. И тут же, что самое интересное, это правдивая ситуация абсолютно. Пришла жалоба на этого же сантехника от дома, что он всем провел не то оборудование…
С. КОРЗУН: Кран не той стороной прикрутил.
В. ПЕТРЕНКО: И как бы качество очень плохое. И я тогда задумалась над этим вопросом. И когда с ним разговаривала, говорю: как же так? А он говорит: Вы же понимаете, я живой человек, а это все железки. И вот так у нас по кругу получается. Сантехник у нас водопровод не туда привинтил. Врач тампон забыл. Учитель не тому научил.
С. КОРЗУН: Где рвать этот круг, где то звено, по Ленину, дернув, за которое можно вытянуть всю цепь?
В. ПЕТРЕНКО: Вот к самому себе. Прежде всего, вопрос к каждому на своем рабочем месте. И тогда мы не будем встречать. Если мы вышли из своего рабочего места, мы нахамили здесь человеку. Пришли в магазин, нам нахамили. И все по кругу, как у Райкина. Я Вам приведу такой пример. Я очень часто последнее время задумываюсь над чем. Вот государство имеет очень серьезные полномочия, структур проверяющих, контролирующих масса, лиц ответственных тоже. Вроде конкуренция на каждое рабочее место. Смотрите, что мы видим. Каждую неделю с экрана телевидения нам называют магазины, которые торгуют тухлятиной. Значит, производителя, который там рыбу начиняет, мясо начиняет непонятно чем для веса. Ладно, водой, а то еще чем похуже. И вот мы это все смотрим, и я думаю, а где фамилии, имена, где предприятия, которые закрыли без права больше на торговлю, на возможность реализовать подобную продукцию?
С. КОРЗУН: Это не в ваших полномочиях депутатский запрос отправить? Расследование начать.
В. ПЕТРЕНКО: Мы обращаемся. Парламентское расследование может быть. Но должна быть система. Чрезвычайная ситуация должна быть, и должно быть парламентское расследование, если это чрезвычайная какая-то ситуация. А получается, что уже есть система, в рамках которой как быть. Вот понимаете, приведу такой пример. Директор рынка он запускает, продает рабочее место. На этом месте продают тухлые продукты. Скажите, кто несет ответственность? Вот я бы, например, привлекла бы к ответственности сразу врача санитарного, который обслуживает этот рынок.
С. КОРЗУН: Ну, я думаю, что санитарный врач и должен нести ответственность.
В. ПЕТРЕНКО: И директора рынка. Уже пусть ответственность наступает за продавца. Там уголовная всякая другая, это понятно. Но еще и должен отвечать и тот, кто не прерывает эту цепочку, а дет возможность такой реализации. И мы тогда могли бы навести порядок. Так мы не наведем никогда.
С. КОРЗУН: Директор рынка должен ходить с какими-то инструментами и замерять степень тухлости рыбы?
В. ПЕТРЕНКО: А это его проблема, как он организует работу, потому что он владелец рынка, на котором допущены подобные вещи. И он должен разделять меру ответственности. Вспомните, раньше был инженер по технике безопасности. Упала болванка на кого-то, поранили. Кто отвечает? Отвечает инженер по технике безопасности. Вплоть до уголовной ответственности. А сейчас происходит как? В магазине несовершеннолетнему торгуют водку. Продавец, говорят, несет ответственность. А я бы вместе с продавцом привлекала к ответственности руководителя. И закрывала эту точку. И вот если бы мы закрыли подобную точку, наверное, сегодня ни один бы руководитель не спал бы спокойно, пока бы не выучил продавцов словам. Не смей продавать. Продашь, и пострадаем мы все. Значит, ты себе места работы до конца дней своих не найдешь.
С. КОРЗУН: Это дело милиции, наверное, и проверяющих органов. Спросить документы…
В. ПЕТРЕНКО: Милиция проверит и заберет продавца. На ее место придет другой. А вот если будет отвечать руководитель, у которого его подчиненные допустили такие вещи, будет совсем другой эффект, поверьте мне.
С. КОРЗУН: Напомню, что гостья сегодняшней программы "Без дураков" Валентина Александровна Петренко, член Совета Федерации РФ от Хакассия. Еще и в Хакассию вернется. Поговорим о том этапе. Ну, у нас беседа вольная в любом случае. Время еще есть. Сейчас послушаем новости, а через некоторое время вернемся в эту студию.
НОВОСТИ
С. КОРЗУН: Я напоминаю, что моя сегодняшняя гостья Валентина Александровна Петренко, председатель комитета Совета Федерации по социальной политике и здравоохранению. Теперь так Вас представлю. Не только, как сенатора от Хакассии. Ну, в общем, Ваши высказывания по самым острым вопросам достаточно широко известны. Высказывались и по однополым бракам, и по возможному запрету на усыновление детей за рубеж. И по социальным выплатам домохозяйкам, по-моему. Но первое, что находишь, вводя в любой поисковик в строку "Валентина Петренко", – это эвтаназия. Этот нашумевший закон, нашумевшее обсуждение. Не жалеете, что связались с этой темой, и так высказывались?
В. ПЕТРЕНКО: Вы знаете, мы ведь не закон какой-то обсуждали. Были высказаны ряд серьезных точек зрения, неоднократно на многих парламентских слушаниях. Как быть? Т.е. это был вопрос к размышлению. Безусловно, мы как бы не отстаивали эвтаназию. Не говорили, что это необходимо сделать. Ни в коем случае. Но даже если говорили об этом немного людей, и говорили об этом. И более того высказывали предложение к тому, чтобы мы пообсуждали, даже если мы, мол, неправы. Нам был так поставлен вопрос. Сможете ли Вы об этом говорить, хотя бы называть эти темы. Т.е. если это было так, почему мы не могли высказать как бы ту или иную точку зрения и обсуждать…
С. КОРЗУН: Валентина Александровна, вы как будто оправдываетесь. Вы же государственный деятель.
В. ПЕТРЕНКО: Я рассказываю, как это было.
С. КОРЗУН: А Ваша личная точка зрения – возможна эвтаназия или нет? Я внимательно прочитал, сказали, что в исключительных случаях возможна. И честно говоря, я, как избиратель, как гражданин, с Вами в принципе согласен.
В. ПЕТРЕНКО: В принципе моя личная внутренняя точка зрения, что человеку дана жизнь Господом Богом, если так можно сказать. Людьми, понятно, но через людей. И поэтому право отобрать эту жизни достаточно серьезное. Для этого, я не знаю, что должно быть. Поэтому вот моя личная точка зрения и тогда была и сейчас остается, говоря по этим вопросам, по единичным случаям, которые были, и мы их обсуждали в мире. Это не значит, в нашей стране. И мы обсуждали уход за тяжелобольными людьми близких родственников, которые кто его знает, могли и по сговору просить кого-то. Как бы ухаживать не таким образом, что человека приводило к летальному исходу. И могло привести. И здесь были различные и наследственные факторы. Я имею в виду, что получили в наследство бы, если там очень пожилой, тяжелобольной челочек. Могли быть такие вещи. Нам приводилось, что могли. Именно поэтому мы обсуждали эту тему. Но я считаю, что в принципе в нашей стране это сегодня невозможно и этого не будет.
С. КОРЗУН: А почему? Смертная казнь возможна? Хотя не практикуется. Но у нас же она из законов не убрана. Я помню, что Вы тоже в принципе сторонница оставления смертной казни за особые преступления.
В. ПЕТРЕНКО: Здесь я могу сказать абсолютно точно, что да. Потому что это несопоставимые вещи, потому что никто не знает, вот человек в коме находится, сколько он будет находиться. Или вдруг, предположим, пройдет 5 или 7 лет, а он не то, что выздоровеет. Он заговорит и т.д. Да, это может быть редко. А может быть, он никогда этого не сделает. Но вот определиться в том моменте, чтобы взять и остановить такую жизнь…
С. КОРЗУН: А если человек сам высказывает такое желание, вполне определенное…
В. ПЕТРЕНКО: А вдруг он подвержен какому-то сиюминутной тяжелой ситуации, находится в депрессии, ему очень тяжело.
С. КОРЗУН: А Вы представляете, он испытывает страшные боли, которые можно снять только, допустим, только морфием, который у нас запрещен.
В. ПЕТРЕНКО: Я всегда говорила о том, что нам необходимо создать систему ухода за тяжелобольными людьми. Такую, которая бы не давала возможности человеку ощущать то, что Вы говорите. И чтобы даже человек, вот у меня есть пример. Женщина тяжелобольная в Зеленоградском районе Ростовской области. У нее рак тяжелейший. Вот она все время мучилась. А когда стали помогать серьезными препаратами, она умерла у себя на огороде с тяпкой в руке. И она не ощущала этих болей. И она говорила, что Вы знаете, я еще год назад не хотела жить, а сейчас я полна энергией, хотя она по сути дела умирала. Но она умирала, не ощущая вот этих болей. И она как бы жизнь воспринимала другой, не через вот эту дикую боль и желание умереть, она понимала, что она больна. Но она надеялась, что она еще вот столько-то может прожить. Поэтому нам, говоря об эвтаназии, нужно говорить о создании такой системы ухода, чтобы даже тяжелобольной человек мог умирать естественной смертью, но чтобы облегчить его муки до такой степени, чтобы он муками не назывались.
С. КОРЗУН: Ну, это тоже, наверное, часть Вашей задачи в этом смысле это можно назвать часть социальной защиты.
В. ПЕТРЕНКО: А после этого я Вам скажу, почему я остаюсь сторонницей…
С. КОРЗУН: Т.е. государство имеет право лишать человека жизни. Да? Смертная казнь – это возможность государству по решению суда лишать человека жизни. Да?
В. ПЕТРЕНКО: Я объясню почему. Есть примеры в нашей жизни, которые совершенно очевидные. Я не понимаю смертную казнь так, что взяли через сколько-то 10 человек, 12, 15 это стали везде применять. Нет. Но есть же вещи совершенно очевидные. Например, маньяк, который убивает 15, 20, 30 человек. Ну, раскрыли…
С. КОРЗУН: Валентина Александровна, ну, здесь классический ответ есть противников смертной казни. Чекотило казнили человека вместо него.
В. ПЕТРЕНКО: Правильно. Вот я ми говорю. Разработать такой механизм, который бы стократно, двестикратно, я не знаю, сколько раз, все абсолютно прозрачно, с большим привлечением, с большим количеством людей, участвующих в этом процессе, проверил каждый факт, проверил бы каждый момент. Вот не просто так, вы не сравнивайте, может быть, тот момент, когда там занималась определенная группа людей. А сегодня у нас здесь и заседатели, и экспертные группы, и оборудование, и биологические экспертизы и многие другие вещи. Пусть международная будет какая-то экспертиза. Какая угодно, но когда человек лишает жизни детей несовершеннолетних. Вот за смерть ребенка, а тем более, за нескольких детей я считаю, что должна быть однозначная смертная казнь. Это моя точка зрения, т.е никто не дал… Вот убить старика и ребенка. Это равносильно. Это знак равенства. Если лежит беспомощный старик. Его убивают. Одного, второго, третьего. За его пенсию, за то, что он был ветеран Великой отечественной войны. А сегодня он немощный. К нему приходят и убивают его за эти несчастные копейки. Скажите, пожалуйста, я все понимаю. Но мы содержим. Говорят, ему тяжело, потому что он в камере такой смертник. Но он дышит, он думает. Он может что-то такое. Я понимаю, по отношению к другим, которые, может, совершили меньшие деяния, значит, нельзя же поставить знак равенства между тем, вот авария произошла какая-то, дорога была скользкая, там снегопад, еще что-то. Даже человек был трезвый. Или какие-то другие ситуации. Его, предположим, ситуация, когда он тоже убил человека, и вот таким образом, когда целенаправленно он готовился. Он психически нормальный. Он не больной был. Так скажите, пожалуйста, почему мы ему должны даровать жизнь? Почему его должны охранники охранять? Почему его кормить должны? Питать и т.д. Да, он смертник. Говорят, ему так тяжело жить будет. Но он живет. Он имеет право дышать. Понимаете, то, что он отнял самое дорогое. Поэтому я…
С. КОРЗУН: А каким способом умерщвлять?
В. ПЕТРЕНКО: Это я не знаю.
С. КОРЗУН: Смертельная инъекция, электрический стул, отсечение головы.
В. ПЕТРЕНКО: Должно быть законодательство. Я понимаю, что наша страна сегодня входит в международные организации. И вступает на путь действительно такого отношения, скажите, мне, как, может быть, к жизни человека более сверхуважительного и т.д. Но я не считаю людьми. Вот некоторые говорят, животные – которые убивают детей. Это не животные. Животное не убьет своего ребенка. Я даже не знаю названия этим нелюдям. Вот именно нелюдям. Поэтому это, может быть, такие случаи, достаточно редкие. Почему она и называется исключительная мера. Потому что она и должна быть, как исключительная мера. Но когда этой меры нет на сегодняшний день. Не потому, чтобы запугивать кого-то, нет, но просто неотвратимость наказания за подобные деяния, она должна быть на генном уровне воспитываться и передаваться через поколения. И я уверена, что, может быть, тогда пройдет время и только сумасшедший может совершать подобные вещи. Но никак не в здравом смысле со справкой, что он не больной. А совершил такие вещи. Так тогда и исключительную меру нужно и применять к подобным нелюдям.
С. КОРЗУН: Валентина Петренко, сенатор, гостья программы "Без дураков" на "Эхе". И Ваш коллега по сенату, еще один коллега, Сергей Лисовский.
СЕРГЕЙ ЛИСОВСКИЙ: Я считаю, что многое, что делает она, ее комитет, именно ее заслуга. И из многих ее инициатив, многие заканчиваются принятием тех, или иных решений. Как человек, ну. прежде всего, работоспособность, умение сочувствовать, откликаться на чужую беду, ну, это, наверное, и надо на таком месте, возглавляя такой комитет.
С. КОРЗУН: Сергей Лисовский. На самом деле, что Вам доставляет наибольшее удовлетворение, какие из ваших инициатив, реализованные в законопроектах, вам наиболее дороги?
В. ПЕТРЕНКО: Мне очень дороги все инициативы, которые касаются жизни, прав ребенка.
С. КОРЗУН: Уполномоченный по правам ребенка – это тоже Ваша идея в том числе.
В. ПЕТРЕНКО: Много лет я хотела, чтобы в России появился уполномоченный по правам ребенка. Как институт, который бы не просто искал виноватых, а прежде всего, чтобы этот институт реализовал политику государства через этот институт в реализации прав детей реальных, а не двойных стандартов. Когда есть, предположим, закон. А он не исполняется. Или исполняется не так. Или нет возможности. Тогда нужно предложить решение все-таки, как делать так, чтобы этот закон исполнялся. Ведь самое страшное, лично для меня, это двойной стандарт. Вот человек смотрит телевизор. И говорят, вот Вы имеете право на то-то, Ваш ребенок имеет право на то-то, то-то. А вдруг в жизни все по-другому.
С. КОРЗУН: А в Вашей жизни, тут я не удержусь, чтобы не спросить. А Даша Ваша права качала с какого возраста? Подзатыльники не получала, нет?
В. ПЕТРЕНКО: Абсолютно нет. Самое главное, это взаимопонимание и отношение к ребенку не как к ребенку. Я понимаю, что маленький на каких-то этапах, а как уже к личности.
С. КОРЗУН: А когда Вы стали дочку воспринимать, как личность. Сейчас скажите, с самого начала.
В. ПЕТРЕНКО: С того момента, когда она была еще внутри меня. Когда мысленно ты разговариваешь. Когда ты думаешь, когда ты понимаешь огромную свою ответственность, и понимаешь как бы, что бы ты сделал, какие шаги. Твоя жизнь меняется коренным образом абсолютно. Т.е. внутренний мир твой другой становится. У тебя появляется уже забота о другом. Очень важная, ответственная, потому что ты уже в этой части уходишь несколько на другой план и понимаешь, насколько твоя высока мера ответственности, чтобы этот человек не просто был счастлив, а чтобы он состоялся, как личность, как человек, как гражданин. Чтобы тебе не было потом тяжело воспринимать, что ты всю свою жизнь потратил и вырастил рядом с собой человек, который ни на что не способен, который безинициативен, которому тяжело жить. И вот это самое страшное. Это же не вернуть потом назад.
С. КОРЗУН: Дочь самостоятельна вполне?
В. ПЕТРЕНКО: Абсолютно. Дело в том, что вот самое главное в воспитании ребенка – это дать возможность ему почувствовать себя свободным в плане высказывания своих точек зрения, даже если неправильное. Второе, я считаю, что нужно дать возможность ребенку не бояться, не иметь страха. Вот самое страшное для наших семей очень многих, это когда с позиции взрослого человека по разным причинам ребенка заставляют бояться. Бояться наказания, бояться разговора, бояться признания. Т.е. человек тогда прячется в свою скорлупу. Он не понимает. Он не может сопоставить, прав он был или не прав. Так он мыслит, или нет. Потому что неадекватную реакцию получает. Дескать, иди отсюда в лучшем случае, не мешай. Я занят, я устал, я пришел с работы. Я зарабатываю на тебя деньги, а ты тут. Так зачем ты тогда ты ребенка заимел? Когда тебе на все время некогда, а ребенок занимает в твоей жизни последнее место. Следующий момент – это нетерпимость. Т.е. чем же ты тогда отличаешься от ребенка, который, предположим, не до такой степени умен, как ты. Как ты себе взрослый считаешь. И ты не имеешь терпения, не имеешь возможности убедить его в чем-то, не навязывая свои мысли. Я всегда говорила так. Ты можешь поступать, как угодно. Вот я считаю так. Если ты считаешь по-другому, ну попробуй.
С. КОРЗУН: Пробовала?
В. ПЕТРЕНКО: Пробовала, и набивала шишки себе. И получалось неправильно. И тогда она приходила и говорила: а как ты говорила мне? Ты расскажи. Это очень важно, это нужно делать с маленьких, маленьких лет. И понятно, что нужно, чтобы ребенок не видел двойных стандартов в школе, чтобы ребенок не видел двойных стандартов в доме. Даже если он это видел бы, то кто-то бы находился, кто разъяснял ему. Что ты, знаешь, да, этот человек взрослый неправ. Но ты прости его. Потому что он действительно где-то устал, или он немножко болен. Или у него не хватило терпения. Но вот давай мы посмотрим, что мы сегодня его простим. И я Вам приведу такой пример. Когда мы начинаем совсем не с того. Совсем недавно я была в Ставропольском крае. Детей брали в 1 класс. Собеседование с 6-летками. Меня поразил один тест. Вот я его хочу задать всем взрослым. Когда ребенку задали вопрос те, кто тестировал. Мне просто интересно, кто придумывает такие тесты, сразу детей ставит в непонятную ситуацию, 6 лет нельзя определить, каким еще будет ребенок. Я имею в виду, что у него проявится дальше, какие способности. Ему задают вопрос. Мальчик, причем победитель в конкурсе детских рисунков, очень активный. Ему задают вопрос: скажи, пожалуйста, что общего между молоком и ежиком. Вот ответьте мне, Сережа, на этот вопрос, хоть кто-нибудь.
С. КОРЗУН: Ну, для этого детское воображение надо иметь Я боюсь, что я уже не в том возрасте, когда имеют детское воображение. А интересно, что дети отвечают.
В. ПЕТРЕНКО: Дети, у них огромный спектр ответов. Что ежики любят молоко. И что ежики там, где коровы пасутся. И делают рисунки и т.д. Вы знаете, что ответил…
С. КОРЗУН: Неужели там был правильный ответ?
В. ПЕТРЕНКО: Нет, ребенка не приняли просто в подготовительную группу, и тем более в первый класс, потому что он ответил неправильно, как сказал психолог, так называемый. Он сказал, что молоко и ежик сворачиваются.
С. КОРЗУН: Классно.
В. ПЕТРЕНКО: На что ребенок сказал: извините, пожалуйста, молоко створаживается. Т.е. такие вещи. Причем один из детей сказал. Вы знаете, молоко белого цвета и ежик любит молоко. Тоже любит белый цвет. Т.е. у детей оказалось больше воображения. И ребенок придя, потом дома плакал и сказал… Родители ко мне приехали, об этом случае рассказали. И сказали, ну а как нам быть, как нам доказать, что у нас не глупый ребенок. Т.е. насколько тонко надо подходить…
С. КОРЗУН: А кому родителям надо это доказывать? Они же это знают.
В. ПЕТРЕНКО: Как же, ну, если в школу не берут? Если не берут в класс.
С. КОРЗУН: Это единственная школа?
В. ПЕТРЕНКО: Нет, конечно.
С. КОРЗУН: У каждой школы могут быть какие-то особые требования. Можно и без школы учить, как Герман Стерлигов проповедует замечательно. Преподаватели на дом в его сельскую глубинку.
В. ПЕТРЕНКО: Я говорю о другом. Нельзя, чтобы сразу встречался ребенок с вот таким протестом взять его только из-за одного ответа. Может быть, это будущий писатель или художник, который видит больше, и по-другому думает. А Психолог может быть сугубо чертовый, коротенький в своем мышлении. Это тонкие процессы…
С. КОРЗУН: Ну, вообще испытания нужны детям в виде экзаменов, ЕГЭ?
В. ПЕТРЕНКО: Я считаю, что да, но они в том-то и дело, они должны быть не унижающие ребенка. Не показывающие, что ты глупый, а говорящие о том, что да, ты вот в этом у тебя даже и лучше, ты творческий человек. А вот этот, может, еще более… Любой экзамен должен стимулировать либо к тому, чтобы человек дальше себя совершенствовал, изучал, понимая что-то необходимое и т.д. Т.е. у него должны вот эти интересы получать дальнейшее развитие возможности. А не так, чтобы после этого экзамена захлопнулся. То, что испытания любые нужны, как и в спорте, как и в жизни, как и в формировании характера, это правда. Но это нужно делать очень тонко, очень грамотно, очень профессионально, с огромным уважением к ребенку, каков бы он ни был. И с раскрытием его действительно возможностей. Там где он может делать это хорошо. Потому что никто не сказал: лучше быть плохим ученым, или хорошим высококвалифицированным рабочим, без которого не может обойтись целое производство. Предположим. Мне в этом плане очень нравится, Вы помните наш замечательный фильм "Москва слезам не верит", который говорит, да, без меня целый институт стоять будет. Это правда. Но для этого нужно не заставить людей закрываться. Не заставить чувствовать себя униженным и сказать: да я плохой. Тогда и появляется заниженная самооценка у человека. У него уже нет желания ни к чему стремиться, ни чего добиваться. А дальше это уже все, черта характера. И дальше он будет такой же муж, такой же отец и т.д.
С. КОРЗУН: Валентина Александровна Петренко, член Совета Федерации, гостья нашей программы. Любой вопрос можно задавать сегодня?
В. ПЕТРЕНКО: Конечно.
С. КОРЗУН: Ну, во-первых, тогда я обращусь к одному из вопросов, который пришел по интернету. Я даже, наверное, по памяти. Нет, не по памяти. Санин, пенсионер из Владикавказа: "Как называется Ваша прическа, на которую все обращают внимание?"
В. ПЕТРЕНКО: Я так устала отвечать на эти вопросы. Кто ближе подойдет, посмотрит. У меня просто вьющиеся волосы, поднимаю вверх несколькими шпильками, все.
С. КОРЗУН: Т.е. самостоятельно, без помощи всякой.
В. ПЕТРЕНКО: Конечно. А кто сделает так при помощи щетки и двух расчесок.
С. КОРЗУН: Вопрос от Тушин, строительство: "Столицу Росси за Урал?" Это Ваша идея была?
В. ПЕТРЕНКО: Нет. Такого никогда не высказывала.
С. КОРЗУН: А надо? Столица где должна быть в Москве, в Санкт-Петербурге, в Екатеринбурге или где?
В. ПЕТРЕНКО: Это определяет народ.
С. КОРЗУН: В Ростове, я знаю.
В. ПЕТРЕНКО: А, кстати, такое было, когда столицу РСФСР хотели делать, когда был Советский Союз. Один из вопросов тогда обсуждался именно таким образом.
С. КОРЗУН: По Ростову.
В. ПЕТРЕНКО: Про Ростов говорили, о Ростове. Мы говорим "про", а вообще, как бы да.
С. КОРЗУН: А Вы родились в Казахстане. В Ростове просто были долго время. Т.е. родной город Ростов.
В. ПЕТРЕНКО: Вся жизнь моя в Росте-га-Дону.
С. КОРЗУН: И потом в Хакассию попали уже вместе с Лебедем, донес он Вас. Где-то там Лебеда оттуда же, Ваши земляки.
В. ПЕТРЕНКО: Да, из города Новочеркасска. И мама сегодня там живет его. Очень заслуженная женщина.
С. КОРЗУН: Обоих братьев знали?
В. ПЕТРЕНКО: Да.
С. КОРЗУН: Что думаете о них?
В. ПЕТРЕНКО: Хорошо думаю.
С. КОРЗУН: Легко ли было работать?
В. ПЕТРЕНКО: Мне? Легко. Если работать нормально, то всегда легко. Трудно не работать.
С. КОРЗУН: Хакассию многие называли. Ну, мало того, что там предприятия вполне специфические, большие, но говорили еще и о довольно высоком уровне криминальности в Хакассии. Вы жили в Хакассии или нет?
В. ПЕТРЕНКО: Я в Хакассии не жила. Не могу с этим согласиться, что высокий уровень криминальности. Это далеко не так.
С. КОРЗУН: Ну, в середине 90-х да.
В. ПЕТРЕНКО: Я думаю. Вся страна тогда переживала серьезные процессы. Наоборот, люди очень теплые, очень спокойные, люди уравновешенные. Очень совестливые. И очень многие понятия, которые вот здесь у нас как бы само собой разумеющиеся. Некий цинизм, налет на некие точки зрения определенные, есть. Мы этим страдаем. Снобизм определенный. Там этого нет.
С. КОРЗУН: Мы – это кто? Москвичи? Столичные жители, жители больших городов?
В. ПЕТРЕНКО: Люди, наверное, таких городов, которые как бы и по уровню своего достатка живут повыше, и столичные. И не дотационных регионов. Ну, сейчас сложно, сейчас всем тяжело достаточно. Но Хакассия, она ближе к природе, вот такой пример приведу. Где еще воспринимают, например, землю, деревья, фрукты, камни, как живые существа. Там обращаются со всем этим, как с живым. Я не говорю о том, что все идеально так. Т.е. в любом месте есть люди и те, кто нарушает закон, и те, кто алкоголики запущенные. Но это не значит, что плохой человек и т.д. Но в большинстве своем люди очень теплые, у которых огромный потенциал внутренний. История потрясающая, культура потрясающая. На сегодняшний день, придет время, это будет просто Клондайк очень интересных таких культурных расследовано объектов и отдано всем на изучение, на рассмотрение. Потому что история богатейшая. Там пересекались все пути различных национальностей, различных народов. В общем, понимаете, это как бы перекресток. Как говорят, крест. Наверное, не один крест пересечения всех культур, многих национальностей и т.д. Поэтому это накопилось в хорошем смысле внутри. И как в природе в самой, так и внутри людей. Он совестливые очень и очень скромные.
С. КОРЗУН: Валентина Петренко в программе "Без дураков "на "Эхе Москвы". Как время-то летит. 2 минуты уже осталось. А еще столько вопросов не задал. В политику осознанно пошли? Или так получилось.
В. ПЕТРЕНКО: Просто, наверное, так получилось, потому что желание помогать, работать, активно участвовать в жизни особенно молодежи в свое время и т.д. Мне нравилось работать с людьми. Скажу высоко, может быть, не очень хорошо и для людей. Но это правда. Т.е. мне нравится эта работа. И я себя не мыслю вне ее…
С. КОРЗУН: Вы в замрпеды, кажется, баллотировались. Вас, как пишут злые журналисты, прокатили. Обидно?
В. ПЕТРЕНКО: Ну, Вы знаете, да, нет. Как сказать, сначала было больно. Потому что, наверное, где-то не понимала, где-то не соглашалась. Это нормально. Где-то видела не вполне честный подход определенный. И это нужно говорить. Сегодня прошло время, вы знаете, я понимаю прекрасно, что не место делает человека. Не важно, кем ты называешься. Главное, чтобы ты оставался человеком, четно работал и в этом получал огромное, огромное удовольствие. А самое главное, как результат, когда к тебе подходят, целуют и говорят "спасибо" со слезами на глазах. Для меня это смысл моей жизни.
С. КОРЗУН: В президенты когда будете баллотироваться? В 2012м? А то все судят Медведев, Путин? Петренко. Будете?
В. ПЕТРЕНКО: Ну, что Вы.
С. КОРЗУН: А почему нет?
В. ПЕТРЕНКО: Наверное, у нас Россия – то еще государство. Я для себя понимаю, что женщины должны идти и в политику, и в жизнь, но все-таки менталитет пока таков, что и для себя лично, кстати, я считаю, что должен быть мужчина сегодня.
С. КОРЗУН: Если б стали президентом, какой первый указ был бы? О чем? В двух словах.
В. ПЕТРЕНКО: Первый указ был бы, прежде всего, о выполнении…
С. КОРЗУН: Предыдущих указов (смех).
В. ПЕТРЕНКО: Принятых решений и законов. Это правда.
С. КОРЗУН: Логично.
В. ПЕТРЕНКО: И действительно персонифицированная ответственность за исполнение этого.
С. КОРЗУН: Валентина Александровна Петренко, сенатор и очаровательная казачка была гостьей программы "Без дураков". Спасибо Вам огромное. И огромных Вам успехов. И чтобы то, что Вы задумывали, реализовывалось.
В. ПЕТРЕНКО: Спасибо большое.
С. КОРЗУН: Всего доброго.
В. ПЕТРЕНКО: Всего доброго.