Марианна Максимовская - Без дураков - 2009-09-08
СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем привет, Сергей Корзун – это я, а моя сегодняшняя гостья – известный кинолог, Марианна Максимовская, добрый вечер.
МАРИАННА МАКСИМОВСКАЯ: Сейчас никто не поймет, о чем речь идет. Кинолог, все подумают, что о кино речь идет.
С. КОРЗУН: О Трюфеле, да.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Речь о собаке.
С. КОРЗУН: И кинолог одной собаки, можно так сказать?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Можно.
С. КОРЗУН: Вы же где-то утверждали, что вся жизнь в семье крутится вокруг одного единственного существа, и это не Вы, что самое характерное. Это не муж Ваш, который работает в пиаре. Это даже не дочь-красавица, а это вот это существо. Описывайте. Со всей кинологической наукой.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Сразу скажу. Красавцем я бы его не назвала. Мало того, когда говорят, что собака обычно бывает похожа на своего владельца. Точнее владелец похож на своего питомца, меня это страшно напрягает, потому что у меня французский бульдог. Ну, в общем, не сказать, что он так прямо слишком хорош, небесное создание. Он маленький, с маленькими ножками, с чудовищной физиономией, и, в общем, не самый умный. Он породистый очень, но, в общем, у нас особо не блещет умом. Как многие породистые собаки, которым не приходится выживать. Потому что он, как родился, его стали носить на руках. Но нам он, конечно, очень нравится. Безусловно, мы его любим, но, в общем, я надеюсь, что я – исключение из этого правила, что владельцы похожи на своих собачек. Не хотелось бы.
С. КОРЗУН: Бывает и наоборот, то, что собака под владельца как-то приспосабливается.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, это само собой. Мы уже все давным-давно, ему уже 11 с лишним лет, уже мы приспособились давным-давно друг к другу и нам вместе хорошо.
С. КОРЗУН: На досуге, когда надоедает возиться с собачкой, Марианна Максимовская, ну, примерно, так один раз в неделю выходит в эфир на небезызвестном канале РЕН-ТВ с программой "Неделя". Название самостоятельно придумали такое креативное?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Вы будете смеяться, но да. Я же говорила, что Вы будете смеяться. Да, мы долго думали, остановились на этом таком простом, незамысловатом, но понятном назывании.
С. КОРЗУН: И о программе поговорим, и еще о многом поговорим. Анна Качкаева.
АННА КАЧКАЕВА: Марианна – моя первая дипломница. Всегда было понятно, что все, что они делает, то это превосходная степень. Она такая по жизни отличница. У нее есть принципы, взгляды, отношения, она чрезвычайно трудолюбива, она целеустремленная, и в ней очень сильна вот эта, если угодно, внутренняя свобода и внутреннее чувство справедливости, которое всегда было. Где бы она не работала, с кем бы она не общалась. И, конечно, она очень постоянный человек, у нее много друзей, насколько я понимаю, с которыми она дружна со времен своего студенчества и детства. Вот эта цельность и безусловное такое женское теперь притягательное обаяние сильной натуры, которое не мешает одно другому, это ее безусловное достоинство.
С. КОРЗУН: Анна Качкаева – телеобозреватель известный и сейчас уже зав. кафедрой по-моему телевидения на фурфаке МГУ.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да.
С. КОРЗУН: Журфак заканчивали. А чего Вы скисли-то, когда Анна говорила. Преподавателя услышали? Думали ругать будут?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Я как-то обалдела. Ну, во-первых, Аня очень, ну, это как-то слишком лестно, я бы сказал. Я не кокетничаю, это действительно слишком лестно. Я так немножко не была готова, раз, и удивилась.
С. КОРЗУН: Да, но…
М. МАКСИМОВСКАЯ: Знаете, как советский в прошлом человек, когда ему говорят какие-то хорошие, ну, например, как хорошо ты выглядишь, и сразу начинают: ой, да нет, я не выспался, да я вообще сегодня. Да, я вот кофточка старая из шкафа. Мы не умеем все воспринимать какие-то теплые, например, слова или комплименты в свой адрес.
С. КОРЗУН: Ну, а Вы советский человек?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, в каком-то смысле да. В каком-то смысле. Вы знаете, я из себя вот этот совок очень долго выдавливала по капле. Может быть, даже не закончила этот процесс, по-моему, такой процесс долгий. Потому что, конечно, я прожила не так долго при Советском Союзе, но это такое ощущение, которое запоминается очень даже надолго.
С. КОРЗУН: У Вас же это как раз водораздел на институтский период пришелся, насколько я понимаю.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Вы знаете что, даже больше того, я закончила школу в 87-м году, и в этом же году поступала. Вот представьте себе, два моих последних класса, ну, когда человек себя уже ну как-то совсем осознает, и даже считает себя совсем взрослым и крутым. И вот эта перестройка. Представьте себе. Вот это взросление. Юношеский максимализм, который присущ вообще почти всем в этом возрасте. И перестройка. И этот невероятный даже не воздух свободы, а вот эта атмосфера звенящая. Атмосфера счастья, какого-то невообразимого, который впитываешь от родителей, которые счастливы, которые больше тебя понимают, и тем более, счастливы. И сам в этом купаешься во всем. И нам стало можно очень многое даже в школе. Мы, например, выпускали газету, она называлась "Школьная правда". Я была редактором. И мы разоблачали какие-то жуткие вещи.
С. КОРЗУН: Символ какой был там красная звезда, галстук?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нет, ничего этого не было. Просто было название "Школьная правда", написано в такой стилистике, как раньше писали под наклоном в букварях писали. Ну, мы в "Школьной правде" писали о каких-то событиях. Что правильно, на наш взгляд, что неправильно.
С. КОРЗУН: Об исторических? Или о конкретных, которые в школе происходили?
М. МАКСИМОВСКАЯ: О конкретных событиях, которые проходили в школе естественно. Потому что понятное дело, о чем-то там. О роке, который было невозможно было писать и даже говорить, по-моему, с учителями за недолго до того. Какие-то исторические пытались писать статьи. Ну, открывались архивы, это все было дико интересно. Мы все пытались в меру своих возможностей старшеклассников перепечатывать, редактировать. И понятно, что у меня не было блестящих отношений с педагогами в связи со всем этим. Мне написали такую характеристику, с которой, наверное, ну, наверное, даже за год до того меня в университет на журфак не взяли. А вот в 87м году это уже был, как хотите, знаете, проходной билет наоборот. Понятно, что типа ребенок хотя бы чего-то такое старался в школе делать. Был активным, обращал на себя внимание учителей. И, в общем, взяли с этой характеристикой. Повезло. Потому что если бы, наверное, это был 86 год, черт его знает, как бы оно сложилось. А в 87м уже на вступительных экзаменах в приемной комиссии прочитали, поржали, а там что-то такое было, ну, в таком советском, сталинском стиле. Чуть ли не лексика и стилистика 30х годов, вот этих процессов по врагам народа. Ну, такая, в общем. Я когда получила эту характеристику, думаю, у, при том, что я была комсоргом, ну, потому что это, в общем, тогда как-то получилось. И все время чем-то занималась.
С. КОРЗУН: Большая общественница. А учеба пригодилась на журфаке МГУ? Потому что в свое время как помнится в начале самом 90-х у нас на "Эхе" вообще не было ни одного человека с образованием журналистским. И на самом деле во многих местах так и было.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, нет. Почему Татьяна Миткова закончила журфак МГУ. Были действительно в 90е годы все звезды, которые тогда загорелись. А это были действительно звезды журналистики в полном смысле этого слова. Не как сейчас новые те, кто приходит в профессию. Вот в эти такие плохие времена для политической, во всяком случае, журналистике. Тогда это было не просто остро. Не просто модно. Это была самая профессия, где била жизнь. И она была невообразимо притягательна. И в эту профессию приходили просто самые яркие люди из самых ярких профессий. Да, действительно, ну, не знаю, Киселев и Михаил Осокин, историки. Там Олег Борисович Добродеев, по-моему, тоже закончил исторический…
С. КОРЗУН: Не помню, врать не буду.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Не знаю, Павел Лобков, биолог. Константин Эрнст, например, биолог. Приходили люди самых разных профессий. Самых разных. Но в силу уровня своей личности, да, вот они приходили и становились звездами в этой профессии.
С. КОРЗУН: А Вам пригодилось именно образование то, что давали-то преподаватели? Ровно те же, все из советского прошлого практически?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Вы знаете что, это такой вечный спор, надо ли переучивать выпускников журфака. Ну, с точки зрения практического применения знаний не то, что надо переучивать, их надо учить. Потому что когда приходишь со студенческой скамьи, не сильно понимая по практике, что такое реальная жизнь ежедневной редакции, конечно, тебя надо учить всему. Понятно.
С. КОРЗУН: Вы же на 4м курсе пошли на Первый канал работать.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да, на Первый канал. Конечно, ты совершенно не понимаешь, что это такое. Ты должен нетто, что переучиваться. Ты должен всему учиться. И нам тогда в 90-е, конечно, страшно повезло, потому что мы могли учиться в эфире. Мы уже и работали, вот я пришла, сидела себе, общалась со своими друзьями, студентами в редакции на Первом канале. И меня вытянули, сказали: чего ты сидишь, дурака валяешь, поезжай на съемку. И, конечно, сейчас представить себе, мало того, я поехала на съемку. Я там что-то сняла. Я привезла сюжет, как-то его написала, как-то его смонтировала, с помощью, вообще, по-моему, всей редакции, этот сюжет вышел в эфир, озвученный чудовищным там неокрепшим голосом. И написанный, понятно дело как. Он вышел в эфир, мы могли учиться в эфире. Сейчас, конечно, такой ситуации невозможно себе представить. Все редакции ждут уже опытных уже там наученных кем-то, вымуштрованных людей, которые, понятно, невозможно такое получить со студенческой скамьи, даже учитывая практику. Ну, вот такая ситуация.
С. КОРЗУН: Марианна Максимовская в программе "Без дураков" на "Эхе" и Евгений Киселев о Вашей практике, кстати. Или первой работе.
ЕВГЕНИЙ КИСЕЛЕВ: Честно говоря, мне очень сложно говорить о Марианне, потому что я к ней не могу быть объективным. Я знаю ее очень давно. С того времени, когда она еще совсем девочкой, студенткой, молоденькой-премолоденькой пришла работать в редакции программы "Время". Это в 92м году начали выходить "Итоги" и, наверное, свой первый в жизни, серьезный, журналистский материал Марианна сделала для одного из первых выпусков моей программы. Когда начались события в Приднестровье, и она по сути дела за свои деньги на свой страх и риск отправилась в журналисткую самоволку, и, как говорится, в клюве принесла совершенно замечательный репортаж из окопов боевых действий в Приднестровье. И мне стало ясно, что вот эта очаровательная совершенно юная девочка журналистка, конечно, будет рано или поздно большим мастером.
С. КОРЗУН: И это был Евгений Киселев. Вы расслабились, я смотрю, уже улыбались. Действительно свои деньги в Приднестровье.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да, это была афера.
С. КОРЗУН: Что позвало в дорогу?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Понимаете, в редакции же всегда существовало деление на М и Ж. И как-то предполагалось. Что мальчики – перед ними открываются блестящие перспективы с точки зрения тем, которыми они могут заниматься. Это могут быть серьезные темы – политика, социальная сфера и т.д. А девочка - это, ну, культура, иди, там чего-нибудь про балет сними, напиши. Хотя это чудовищная ошибка, потому что про балет это наше отношение к культуре вот такое, а девочка пришла, ну, иди чего-нибудь сбацай. Вот они и бацают ерунду всякую. И потом вот таки фразы в эфир выходят типа, как известно искусство балета делается ногами. И это я сейчас не шучу, это правда, вот такие фразы, которые себе позволяют девочки в сюжетах про культуру. Культурку. И вот такое отношение чудовищное и к этой сфере, чрезвычайно важно. Потому что о культуре писать – это надо быть самому культурным, образованным человеком, знающим эту тусовку. Короче, надо быть очень образованным, понимать, о чем идет речь. Это единицы могут писать нормально о культуре. Единицы. А у нас вот до сих пор такое отношение, как-то почему-то второсортному. А, в конце выпуска должно что-то выйти жизнеутверждающее. Ну, езжай, давай в 20 лет.
С. КОРЗУН: А Вас тянуло на поля сражений, стало быть.
М. МАКСИМОВСКАЯ: А меня тянуло. Во-первых, я понимала, что я не готова, что я не могу писать о культуре. Я в ней не разбиралась в свои 20 лет так, как вот хотелось бы. Я не сильно разбиралась в каких-то других темах, но я пыталась и хотела страшно этому научиться. Но меня тянуло, честно говоря, да. Меня тянуло, скорее, на поля сражений. Тем более, надо было понимать все-таки ну это начало 90-х. Это горячие точки по всей стране, на окраинах. Окраина страны просто полыхает в буквальном смысле этого слова. И тогда не было ничего более настоящего и интересного с моей точки зрения в журналисте, чем эта тематика. И меня, конечно туда решительно не пускали. Все разговоры, что а вот давайте я поеду, я вот Вам докажу, я привезу стоящий материал. А как должны были, в общем, к этому относиться руководители редакции, если я была еще студенткой, и в принципе не сильно чего умела. И бы, наверное, сейчас, я бы так же даже я не знаю, чтобы я сделала, если ко мне пришел человек и сказал: ну, ладно я согласен, я наверное, в Ирак съезжу так и быть. И вот Вам там добуду эксклюзив. Привезу его. Но мне тогда казалось само собой, что я это смогу. Ну и действительно, была такая афера. Честно, я когда ехала обратно, я думаю. Вот интересно, меня уволят, или все-таки…
С. КОРЗУН: Нет, ну, камеру дали с оператором со всеми делами?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Никакой камеры не дали. Я сказала, что я беру несколько дней отпуска. И со своим знакомым журналистом греком я туда поехала в качестве продюсера и переводчика его. И он мне просто за это дал, что называется там поснимать на его камеру. У меня какая-то образовалась там кассета. Т.е. мы везде с ним ездили, снимали. Ну, война тогда была. Это же не Чечня была. Мы жили, например, в Тирасполе в гостинице. В гостинице люди сидят вечером в кафе, в ресторанах. Утром все собираются в 6-7 утра, собираются, переезжают через мост, через реку, а там Бендеры лежат тела на улицах. Война. Перестрелка, обстрелы, штурмы, каких-то зданий, т.е. ты переезжаешь через мост и попадаешь на войну. Потом ты вечером переезжаешь обратно, отсняв порцию материала, и вечером ты можешь, в общем, пойти в ресторан поужинать.
С. КОРЗУН: Киношная какая-то ситуация.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Это сюрреалистическая абсолютно ситуация. И я, конечно, была. Теперь понятно, я, конечно, не была морально готова. И когда ты попадаешь на войну, это ну чего тут говорить, понятно, что ты испытываешь в этот момент. Я, конечно, не понимала, честно говоря, куда я еду, как я еду. Но в то же время, я поняла, вот тогда, что то что ты Ж, не М, а Ж в профессии, это может помочь как раз в таких экстремальных ситуациях. Потому что к женщине журналисту в экстремальных ситуациях, где много военных мужчин, относятся все-таки по-другому. Пытаются помочь, пытаются защитить. Что-то могут сказать, что никогда не скажут мужчине, например, корреспонденту там молодому пареньку, который тоже хочет пролезть везде с микрофоном. А от него все отбрыкиваются. А девушку журналистку пропустят, проведут, что-то скажут, покажут. Мы снимали, пока я отвлекала один наряд, не знаю, как назвать, отряд. Мы снимали допрос пленного, чудовищный допрос. За углом буквально его отводили, били. Мы снимали какие-то вещи, которые, может быть, действительно, если бы это была чисто мужская группа, это было бы невозможно снять. И это безусловное преимущество женщин-журналистов, которые пытаются заниматься какими-то серьезными темами. Это преимущество безусловное, и я знаю много случаев, ну, вот Елена Масюк, например, которой помогало то, что он а женщина.
С. КОРЗУН: Знаем много случаев. И еще говорят, что подсаживаются журналисты на это, те, кто начал работать в горячих точках, уже не хватает в других местах эмоций. И хочется возвращаться, адреналин.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Вы знаете, я видела такие случаи действительно, это было. Я видела такие примеры. Когда человек не мог уже больше ничего. Действительно подсаживаешься. Но…
С. КОРЗУН: В Вашем случае этого не произошло.
М. МАКСИМОВСКАЯ: В моем случае я подсела на профессию в целом. Очень серьезно. Это такой же адреналин. Каждый день тебе жизнь преподносит какой-то такой сюрприз, ну, вот, казалось бы, ты все видел уже за 20 лет работы. За 22 года работы в журналистике. Все видел. Уже такое возникает ощущение. Ну, фига подобного. Все равно, жизнь так как-то все умудряется повернуть, что опять удивляешься снова и снова. Вот я каждый день удивляюсь, и вот это да, это то, что дает наша профессия.
С. КОРЗУН: Марианна Максимовская. Александр Мельман, телеобозреватель "Московский комсомолец".
АЛЕКСАНДР МЕЛЬМАН: Мне кажется, Мариану Максимовскую просто нельзя не уважать. Это человек, который верен своей профессии, предан своей профессией и не изменяет ей. Конечно, можно говорить, что так случилось, что есть некие кураторы телевизионные, сидящие где-то в Кремле. И вот они отмерили для канала Рен-ТВ чуть больший, а может быть. Сильно даже больший либерализм, большую возможность рассказывать, что на самом деле происходит в стране. Можно работать, можно заниматься своим прямым делом, можно заниматься журналистикой. Но это лишь часть правды. Другая часть правды, что не каждый готов этим воспользоваться. Не каждый готов взять то, что ему предназначено и идти дальше. И Максимовская именно это и делает. И за верность профессии ей мое большое уважение.
С. КОРЗУН: Телеобозреватель Александр Мельман. Ну, вот мы к вопросу и подошли, который многие задают. Есть там лицензия кремлевская на эту программу у Вас?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, Вы знаете, было бы наивно предполагать, что мы по недосмотру как-то столько лет подряд выходим в эфир. Ну, в общем, так даже шутить не стоит. Вы знаете, так действительно случилось, как сказал Саша Мельман, так случилось, что мы до сих пор в эфире. И я этому страшно рада, что так случилось. Я этого совершенно не предполагала. Именно что так произошло. Так вышло. Ну, конечно, я буду использовать все шансы работать в эфире. И мне совершенно не важно, как так случилось, кто так решил. Кто там лицензия, не знаю. Ну, есть такая возможность.
С. КОРЗУН: Вы уже говорили, что со сменой руководства, в одном из интервью читал, фактически ничего не изменилось. Была Ирэна Лисневская. Стало другое руководство. А программа как выходила, так и продолжает выходить. Ну, это интервью 2-3 летней давности. Сейчас тоже не меняется? Или что-то изменилось? Я имею в виду в подходах Ну, в цензуре в этой программе, в самоцензуре в конце концов. В требованиях руководства.
М. МАКСИМОВСКАЯ: В подходах со сменой руководства всегда многое меняется, потому что приходят новые люди и выстраиваются какие-то новые отношения. И эти отношения разные. Ирэна Стефановна Лисневская, перед которой все преклонялись, и мама называли. И за глаза и в глаза кто-то. Это была одна история с человеческой точки зрения. Сейчас другая история. Я очень благодарна своему начальству, которое дает мне возможность работать. Потому что такая возможность есть, я ее использую.
С. КОРЗУН: Ну, не наседают? Сюжеты не заказывают? Не гробят сюжеты?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нет, понимаете, я должна сейчас что, оправдываться? Нет, поверьте мне, правда, не гробят.
С. КОРЗУН: Нет, почему, достаточно просто ответить. По интонации же будет слышно.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Просто у нас другая история. Даже не надо отвечать, надо просто посмотреть эфир. И мне кажется, что все ясно. У нас же в этом смысле замечательная возможность ничего не доказывать. Знаете, как охотник, помните, в "Обыкновенном чуде", который уже давно не охотился, а доказывал, что он лучший. А вот мы-то пока охотимся. Можно посмотреть на результат этой охоты в эфире.
С. КОРЗУН: Ну, если Вы скажите, что ни одного звонка не было по поводу Ваших сюжетов о том, что не надо было бы хотя бы этого делать, то я, может быть ,и не поверю Вам. Смотря как скажите.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, звонили, из каких-то пресс служб. Ну, периодически кто-то звонит. Это вообще их работа.
С. КОРЗУН: Ваши с канала?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нет. В смысле, что после эфира звонили и говорили, что сейчас прибьем тебя, что ты себе позволяешь?
С. КОРЗУН: Не знаю уж как. Ух, как у Вас на канале.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нет, у нас на канале так же, как, я надеюсь, во многих других нормальных каналах. Во-первых, я рассказываю о том, что у меня будет в эфире естественно. И у меня не было случая, правда, чтобы мне завернули все, сказали, ну, вообще, вот это, конечно, не годится, это сейчас мы вычеркиваем с тобой. Убирай отсюда. Не было такого случая.
С. КОРЗУН: Марианна Максимовская в программе "Без дураков" на "Эхе". Вернемся в студию через пару минут после новостей.
НОВОСТИ
С. КОРЗУН: И моя сегодняшняя гостья, напомню, Марианна Максимовская. Марианна, несколько вопросов из тех, которые пришли по интернету ровно о Вашей программе. Марианна, здравствуйте, пишет человек из Москвы. В айпи работает: "Очень уважаю Вас, как профи своего дела, еще со времен истинного НТВ. Просто по-человечески ответьте. Силы и желание еще остались делать новости в этом царстве тьмы, в котором нам всем угораздило родиться и жить? Руки не опускаются? Спасибо. Сергей".
М. МАКСИМОВСКАЯ: Вот ось зла, царство тьмы. Как-то пошло.
С. КОРЗУН: Луч света там еще.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да.
С. КОРЗУН: Вот как раз передо мной сидит луч света.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нет, это даже не смешно. Даже за шутку не может сойти. Ну, я же уже говорила. У меня есть профессия, которую люблю, которую у меня есть возможность делать. Я живу в стране, в которой я родилась, в которой родилась моя дочь. Можно произносить много всего. Мне ужасно много чего не нравится из того, что здесь происходит. Но я считаю, просто это мое отношение к понятию патриотизма, который тут уже треплют, не знаю, сколько лет.
С. КОРЗУН: Подождите, Марианна, не уходите от ответа на вопрос. Вы могли бы работать на Первом канале, на Втором, на Третьем на ТВЦ, на НТВ?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Сейчас? В новостях?
С. КОРЗУН: Сейчас. По-журналистки в новостях.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нет.
С. КОРЗУН: Почему?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, потому что это сейчас немножко другая журналистика. Не такая, к которой я попривыкла в 90е, в которые я сформировалась, выросла и привыкла работать. Это другое.
С. КОРЗУН: Т.е. руки не опускаются, потому что Вы работаете ровно там, где работаете.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, есть возможность работать так, как я привыкла это делать. Да.
С. КОРЗУН: А если этой возможности не будет?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Я не хочу обижать своих коллег. Тут такой очень сложный момент.
С. КОРЗУН: Я понимаю, ну, и у нас тут без дураков.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Давайте все-таки разделять. Потому что существует огромное количество программ, которые очень здорово сделаны. Они выходят на российских телеканалах. На том самом Первом, Втором, Третьем, Четвертом.
С. КОРЗУН: Информационных, Вы имеете в виду?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Кстати, периодически та же линейка документального кино. Ну, я не знаю, вот автор многолетний "Эхо Москвы"…
С. КОРЗУН: Соглашаюсь.
М. МАКСИМОВСКАЯ: В том числе Сванидзе, которого я ищу просто по сетке.
С. КОРЗУН: Сюжеты в информационных программах – соглашусь. Но назвать нормальные по-журналистки телевизионные программы…
М. МАКСИМОВСКАЯ: У тех информационных программ, которые выходят на главных каналах, есть огромное количество своих зрителей, которые хотят именно таких программ…
С. КОРЗУН: Марианна, ладно в советские времена тоже все зрители хотели одну программу "Время", нет?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Подождите. Нет, и сейчас не все. Просто есть спрос на эти программы. Есть огромное количество людей в нашей стране, которые думают и радуются, думают, как им говорят во всех этих программах. Разделяют каждое слово, которое они слышат из этих программ. И это их программы. Они сами так думают. Это огромное количество людей. Это надо просто понимать. Я это понимаю. Есть люди, которые думают по-другому. И у нас в стране, почему я в общем вот это не очень люблю "царство тьмы", ну, не до такой уж степени царство тьмы все-таки, ну, давайте быть объективными. Есть еще какие-то возможности для людей, которые интересуются другим мнением, другим углом зрения, комментариями других экспертов. А свой интерес удовлетворить. И такие возможности есть кое-где и на телевидении. И уж тем более на радио, в газетах и уж тем более в интернете. Давайте совсем не сгущать краски и говорить: ай, ай, ай, мы тут живем и вообще.
С. КОРЗУН: Нет, ну, спрос на программы, наверное, есть. Хотя он формируется предложением. Ну, вот на те программы, о которых мы говорим.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Это спор, что первично, яйцо или курица.
С. КОРЗУН: Да, нет, из спроса можно и в заказ выйти на самом деле.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Согласитесь, что спрос есть.
С. КОРЗУН: Ну, мы знаем людей, помните как про программу "Время" говорили, для кого она делается. Для одного единственного зрителя в советское время. Мы этого зрителя все знали.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да у меня есть, я просто не люблю так в общем говорить. То что меня задело за последнее время, например. Меня задело несколько, кстати, документальных фильмов, которые я посмотрела на разных телеканалах. Где фактически если называть вещи своими именами, оправдывалась сталинская трактовка истории. Ну, вот пакт Молотова-Риббентропа знаменитый. Но не только этот пакт. А вообще, это произошло какое-то возвращение к сталинской трактовке советской истории. И это меня конкретно эта история, например, она меня страшно, очень меня расстроила. Я даже не буду говорить возмутила. Она меня очень расстроила. И не только потому, что мои собственные родные погибли в сталинских лагерях, хотя и поэтому тоже. Но это был людоедский режим. И не признавать это невозможно. Ну, вот смотрите, тот тоже пример Путин поехал в Польше и произнес. Да, сейчас можно говорить о том, что это было экспортное такое выступление, но оно было. И экспортное выступление премьера Путина в Польше, которое было абсолютно выдержанным. Оно было, в общем, оно не оправдывало сталинскую концепцию советской истории. Оно было другим. Оно было гораздо более выдержанным, включаю телеканал, один из выпусков новостей и слышу от ведущего, который ведет просто новости, это не авторская программа. Он просто ведущий новостей, его позиция меня вообще не интересует, как зрителя. И вот я от него слышу, молодой парень: министру иностранных дел Великобритании следовало бы знать, Западу следовало бы помнить. Запад хотел уничтожить советских граждан. И это вот меня возмутило. Даже не просто расстроило. Возмутило. Тем более, что в этот же день Путин говорил совершено другие вещи. Понимаете, поэтому тут вот дьявол в деталях.
С. КОРЗУН: В деталях, в цитировании точном и Меркель той же. В цитировании и того же Качиньского. Слова-то не все его, мягко говоря, передали, в том числе о вине Польши перед Чехословакией за 38й год. Дело в деталях.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Есть хорошие вещи, есть абсолютно профессиональные вещи. Есть пропаганда, конечно, есть. Есть цензура, от которой и стыдно, и страшно, и неприятно, и все это есть. Есть высокопрофессиональные и фильмы, и сериалы, и документальные фильмы, которые тоже идут. Вот это все у нас вместе в этом бульоне варится.
С. КОРЗУН: Многие спрашивают, когда "Неделя" снова выйдет. Лейтмотивом в вопросах.
М. МАКСИМОВСКАЯ: В эту субботу.
С. КОРЗУН: Готовите уже. Замечательно. Мариана, вопрос из Великого Новгорода от менеджера: "В последнее время "Неделя" как-то становилась более пресной. Как раз после того, как ее урезали по времени. Уже устали поддерживать наказ страстей или приходиться лавировать?"
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нас урезали по времени не просто в последнее время, а уже прошло года 2 или 3, как нас урезали по времени.
С. КОРЗУН: Сначала увеличили.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Увеличили до полутора часов, но это очень много. Нужна огромная команда. И огромные ресурсы, и материальные, прежде всего, чтобы выдавать полтора часа эфира. У нас же очень густонаселенные сюжеты. Они же очень сложно снимаются, сложно делаются. И это просто было тяжело, в этом нет ровным счетом никакой цензуры или злого умысла властей. Значит, по ограничению свободы слова. Вовсе нет. Это такая сугубо рабочая ситуация. Нам в часе таком стандартном хронометраже для подобного рода программ работается лучше и легче. Особенно сейчас если говорить про кризис.
С. КОРЗУН: Вы еще же и заместителем главного редактора по новостям являетесь? Может быть, я не точно называю Вашу должность?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да. Как-то так это называется.
С. КОРЗУН: Т.е. как-то присматривает за теми новостями, кроме тех, что идут.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нет.
С. КОРЗУН: Или только за свою программу отвечаете?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Я эти новости смотрю, но я за ними не присматриваю. Для присматривания есть совсем другие люди.
С. КОРЗУН: Специально обученные.
М. МАКСИМОВСКАЯ: А я присматриваю за тем, что делается в программе "Неделя" и в проекте "Репортерские истории", который делается тоже силами нашей команды.
С. КОРЗУН: Ну, я тоже иногда смотрю программу "Неделя" и честно говоря, не стыдно, что когда-то в 96м тоже руку приложил к созданию информационной службы на Рен-ТВ. Приятно все-таки, когда то, что делал когда-то, вот запустил кораблик. Он плывет с таким симпатичным лицом, а самое главное, с содержанием журналистским.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Спасибо.
С. КОРЗУН: Вопрос из Краснодара. От врача: "Марианна, скажите, поддерживаете ли Вы дружеские отношения с кем-то из той команды НТВ? Команда была блестящая".
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да. Поддерживаем, дружим, общаемся, и с Михаилом Осокиным, и с его женой Леной Савиной, с которым мы сейчас, к счастью, снова работает на одном канале на Рен-ТВ. И с Евгением Киселевым, и Машей Шаховой, его женой, и со многими другими. Давайте я не буду длинный список. Но мы общаемся, дружим, встречаемся, и даже с теми, кто сейчас живет в других странах.
С. КОРЗУН: Я, кстати, ошибся, сказал в 96м, - в 98м было. А 10 лет отмечали в прошлом году как раз Рен-ТВ. Это правда было середина 90-х золотое время телевидения. Вы как его ощущали? Вы уже в профессии были какое-то время тогда. Ходят какие-то сказки, байки про то, как Гусинский, во-первых, говорили, что он рынок перегрузил высокими зарплатами. Во-вторых, что все было очень замечательно организовано. Журналист, отправляющийся в командировку, он не бегал ни за бумагами ни за какими. Все ему привозили на дом, машину присылали. Была возможность творить просто такая совершенно безразмерная. Что правда, что не совсем правда в этом?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, как всегда, что-то правда, что-то обрастает какими-то мифами. Это действительно была лучшая телекомпания страны. И ее действительно создал Владимир Александрович Гусинский. И даже я слышала такую точку зрения, что он создал телевидение, которое просто не могло существовать в то время. Не могло, не было ни столько денег в стране, чтобы вот такое дорогостоящее телевидение, я не имею в виду зарплаты сотрудников. Я имею в виду проекты, которые шли по тому каналу НТВ. Он развивал свою империю, то же НТВ+ начал делать. И я помню, когда все говорили, ну, это не пойдет. Что это за проект. Ну, вообще, еще как к пошло. И идет до сих пор и будет идти дальше. Гусинскому удалось создать совершено гениальное творение. И собрать лучшие журналистские силы. Почти все лучшие журналисты работали тогда на НТВ. Почти все лучшие телевизионные журналисты страны. За редким исключением. Т.е. мы сейчас даже встречаемся с людьми, которые работали и работают на других каналах, с некоторыми, не буду называть их имена. И ну как же ты тогда не работал на НТВ? Ты должен был работать тогда на НТВ. А работал на другом канале. Ну, вот так как-то сложилось. В принципе действительно все самое яркое, самое лучшее как-то туда стекалось. И мне даже казалось, что в какой-то момент стало тесно всем этим гениям на одной такой большой телевизионной площадке, стало как-то тесновато. Не то, что это причина развала, хотя это такое, и в театрах такое бывало.
С. КОРЗУН: Бывает, всему есть срок некий отмерянный.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да. И это скопление гениев, оно тоже начинает само себя поедать.
С. КОРЗУН: Ну, как до НТВ еще авторское телевидение тоже изначально скопление гениев. Сколько людей прошло через него.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да, и сейчас смотрите, буквально на каждом канале какие-то важные позиции, эфирные, в кадре, за кадром, важные позиции сущностно важные позиции занимают выходцы с того самого НТВ.
С. КОРЗУН: Ну, будем ставить штампик – золотое время телевидения. Середина 90х, НТВ.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, давайте так говорить. Если говорить об общественно-политическом вещании, то я бы так говорила, конечно. Ну, сейчас, безусловно, развлекательное телевидение. Такой всплеск. Сериальный какой-то всплеск. Еще что-то, может быть, качественный. Он же не стоит на месте прогресс. Что-то выросло с технологической точки зрения. Там, безусловно, больше возможностей. Если говорить о сути профессии, новостийщик, конечно, тогда это было просто блестяще.
С. КОРЗУН: Марианна Максимовская в программе "Без дураков" На "Эхе" и слушаем Елену Хангу.
ЕЛЕНА ХАНГА: Совершенно очевидно, что Марианна живет в гармонии с собой и своей семьей. Мы часто встречаемся на каких-то мероприятиях профессионально. И я вижу глаза ее чудного мужа, который после стольких лет совместной жизни до сих пор смотрит на Марианну с восхищением. И талантливый ребенок, вот что еще нужно для полного счастья. Так держать, мы на тебя ровняемся. И я еще приду к тебе в гости. Напрошусь. Целую. Пока.
С. КОРЗУН: Это Елена Ханга.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да. Спасибо.
С. КОРЗУН: Совершенно другая улыбка уже. Давайте, Ваше знакомство с мужем. Телевизионное знакомство, насколько я понимаю.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да, это был служебный роман, кстати, на НТВ. Мы просто сидели за соседними столами. Василий пришел на НТВ месяца на полтора, по-моему, позже нас. Примерно такая была разница. Но ощущал себя новеньким. Потому что у нас так вот костяк корреспондентского корпуса составляли люди, которых позвали с Первого канала. Мы тогда уже работали года по 2. И уже варились во всей этой каше. Друг друга знали, и в командировки вместе ездили, дружили. И мы держались такой кучкой естественно. И вот пришел Василий со своим партнером Аркадием Медведевым. Они делали бизнес-новости. Надо сказать, что он на 10 лет раньше, чем нужно, начал делать то, что сейчас очень востребовано. Сейчас посмотрите, на всех каналах есть бизнес-рубрика, рассказывается и про котировки акций и про всякие индексы. Произносятся мудреные термины. И никого это не смущает. А тогда это попытались сделать в информационной программе "Сегодня", но как-то эта затея абсолютно опередила российскую действительность, вот тот самый спрос, спроса на это тогда не было. И ну да, а мы тогда оказался у нас спрос, на отношения. Мы нашли друг друга. И служебный роман стремительно перерос ну вот в что-то такое, что продолжается до сих пор 16 лет.
С. КОРЗУН: Ну, и мужа эта история отвратила от журналистики вообще? Он в пиар пошел, насколько я понимаю.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да. Он пошел в пиар, и, ну, может, так нехорошо говорить про собственного мужа, он стал, на мой взгляд, блестящим специалистом в этой сфере.
С. КОРЗУН: Ну, наверное, хорошо. Муж оценит.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, наверное. Но я не для этого. Я пытаюсь по правде. И он уже в таком достаточно зрелом возрасте переквалифицировался, с нуля практически начал, Потому что пиар – это совершенно другая история, совсем другая профессия. Мало что общего имеет с журналистикой, которой он занимался сколько лет до того. Он читал умные книжки и читает до сих пор, пишет многостраничные концепции.
С. КОРЗУН: А вернуться сейчас в ту древнюю воду, в которую на 10 лет раньше зашел? Нет уже?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нет, ну, уже все кругом другое. И даже не знаю, насколько это возможно. Все изменилось.
С. КОРЗУН: Дочка, умница, очаровательная, как все говорят.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Дочка пошла по нашим стопам, потому что Василий тоже закончил журфак МГУ. И она поступила на журфак МГУ, пошла на телевизионную кафедру, я, кстати, закончила газетное отделение. Совершенно случайно попала на телевидение. Я телевидением совсем не бредила.
С. КОРЗУН: У нее же тоже другие планы на жизнь, по-моему.
М. МАКСИМОВСКАЯ: У нее другие планы на жизнь, потому что, с одной стороны, вот та профессия, в которую она естественно… Ну, она всю свою жизнь, если хотите, в этой профессии прожила.
С. КОРЗУН: Дома Вы тоже говорили только об этом что ли? Об информации, о телепрограммах?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нет, ну, не только об этом, но это составляет огромную часть нашей жизни и, конечно, она дома все время слышала какие-то разговоры. Она видела людей из этой профессии, ну, не последних. Прямо скажем, людей в этой профессии. Ну, как-то она в этом во всем выросла, ей это близко и понятно. С другой стороны, она прекрасно понимает, что сейчас происходит в политическом вещании. И вот этого она не хочет. Она не пойдет ни в какую новостную службу, ни на какой канал, и она думает, что, мам, я буду в каком-нибудь умном глянцевом журнале, скорее всего. Она так сейчас себе представляет.
С. КОРЗУН: Например, путешествие какое-нибудь. Нэшнл жеографик.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Хочешь рассмешить Бога, расскажи Ему о своих планах. Ну, не знаю. Во всяком случае, она, прекрасно понимая, что творится в политической журналистике, идти в нее не хочет. Потому что она не умеет говорить одно, делать другое, думать третье. Она так не умеет, она этому не научена.
С. КОРЗУН: Т.е. она, как и Вы, тоже такая серьезная девушка была школьница. Как Вас родители там научили следить за политикой. Или сами родители учили, так и ее вовлекали?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нет, этому нельзя научиться, надо родиться с определенным складом личности.
С. КОРЗУН: Нет, ну, может, телевизор просто включен. Был один дома телевизор, был все время включен на информационные программы.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Я бы даже сказала, что ни один телевизор действительно все время там были информационные программы и остаются. Мне сейчас их просмотр доставляет куда меньшее удовольствие, чем раньше, но естественно, мне приходится это делать. Она тоже все это смотрела и смотрит, и анализирует и слышит разговоры и в них участвует. Уже давно и участвует не то, что на равных, но со знанием дела в правильные места вставляет правильные реплики. Она понимает, что происходит с политической журналистикой, она туда не хочет.
С. КОРЗУН: А как же мальчики? Ну, хотя некоторые мальчики любят умных девочек. Ну, это не всегда так бывает.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ее мальчик сегодня уходит в армию.
С. КОРЗУН: Есть мальчик.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да. Она его отвозит в аэропорт буквально вот сейчас. Поскольку у него в 0.30 самолет в армию.
С. КОРЗУН: Куда же там, на Дальний Восток? Ну, не будем секреты все выдавать.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Я знаю куда. Но не буду выдавать все секреты. Это очень далеко. Он едет служить по месту службы. Туда очень долго добираться, поэтому там едет на свой призывной пункт, который находится очень, очень далеко.
С. КОРЗУН: И что будет ждать, как думаете?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, обещает.
С. КОРЗУН: Уверены в дочери в этом плане?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Думаю, да.
С. КОРЗУН: Своей жизнь довольны, как сложилось?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Думаете, пора подводить итоги?
С. КОРЗУН: Да, нет, на этой неделе, скажем.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Или думаете, уже пора подводить промежуточные итоги.
С. КОРЗУН: Ну, промежуточные всегда возможно.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, хочется же еще покоптить небо. Да, нет, ну, как складывалось раньше. Что значит, довольна, не довольна. Я действительно, мне кажется, очень правильное слово прозвучало, это ощущение гармонии. Мне очень важно находиться в гармонии с самой собой внутри себя. И если у меня это чувство вдруг исчезает, ну, это для меня очень большая проблема. Я, как мне кажется, сейчас в гармонии сама с собой.
С. КОРЗУН: И в профессии, и дома?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да. Потому что это очень важно, это все моя жизнь. Дом и профессия – это все абсолютно, ну, я е могу сказать, одинаково, это нельзя взвешивать на весах, что важнее. Но это все огромная часть моей жизни. Это все моя жизнь, конечно.
С. КОРЗУН: Отдыхаете где? Где этим летом отдыхали? Читал, что раньше любили в Италию забуриться, взять машину на прокат и кататься, кататься.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Вот Вы не поверите, ровно то же самое происходило этим летом.
С. КОРЗУН: Т.е. вся уже изъезжена взад вперед?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да, это такая страна, которую, по-моему, невозможно изъездить так чтобы она надоела, потому что на каждом шагу такая красотень невообразимая, что туда как-то хочется вот опять поехать, опять впитать все, потому что невероятно красиво. Все красиво. Архитектура, культура, еда, люди, даже магазины, там какое-то такое место на земле, где все, на мой взгляд, совершенно чудесно.
С. КОРЗУН: А другие пробовали страны?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, конечно, пробовала.
С. КОРЗУН: Из чего Вы выбирали то? По сравнению с чем?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Я могу сравнивать со всем. В силу того, что я очень долго занимаюсь своей профессией, я объездила, ну, если не весь мир, то большую его часть – это точно. И в командировках. Я всю страну объездила нашу всю. Просто буквально всю от и до. Может, где-то остались какие-то места, где я не была, но мне кажется, что я скоро заполню эти пробелы и туда тоже съезжу. От Дальнего Востока, Камчатка, Владивосток, Хабаровск, Сахалин 2 раза. И до самой европейской части нашей необъятной родины я везде была. И за границу тоже езжу достаточно часто и в командировки, и сама по себе. Мне есть с чем сравнивать.
С. КОРЗУН: Так Италия – это самая удобная по Вашим ощущениям страна?
М. МАКСИМОВСКАЯ: По моему личному ощущению – да, мне там очень хорошо.
С. КОРЗУН: И с языком там все в порядке? Итальянским владеете?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нет, я не владею итальянским. Но это почему-то в этой стране совсем не проблема. Они тоже не владеют, по-моему, никакими языками, кроме итальянского, но как-то умудряешься находить общий язык. Есть люди, было можно ездить на Восток, на Гоа, в Индию, еще куда-то. Я ездила, но вот это оказалось не мое. И мы тут с мужем солидарны, мы европейцы в этом смысле. Понимаете, я приезжаю, и у меня мало времени. У меня нет возможности сейчас поехать в музей, а потом еще в какой-то специальный тур, еще куда-то. Просто мне очень нравятся страны, куда ты приезжаешь и за одну поездку ты получаешь такую невообразимую массу ощущений. И ты приходишь в музей, тебе там здорово, ты тащишься. И ты выходишь на улицу и там красота. Просто ты идешь по улице, ты понимаешь, что ты находишься в городе, который сам музей – музей под открытым небом. И ты сидишь, пьешь кофе и получаешь невообразимое удовольствие от того, что ты сидишь в этом музее, под открытым небом и тебе хорошо.
С. КОРЗУН: В Москве, наверное, тоже такие места ищите? Сейчас появились за последние 10-летия, несколько мест неплохо отреставрированных. Или нет?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Что Вы имеете в виду? Какие-то здания исторические?
С. КОРЗУН: Места, где все красиво. Ну, вот 20 лет назад, если вспомнить на переломе, мало было зданий, где все красиво. Они просто отдельными стояли островами.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Я люблю Москву, я люблю московский ритм жизни, я люблю Москву. Я родилась в Москве. Я москвичка. И это город, где мне тоже очень хорошо. Но тут столько всего происходит…
С. КОРЗУН: Нет, квартира с видом на Кремль, или на Третьяковскую галерею, какой-то вид из окна. Высокая квартира – это важно?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Ну, это я как-то еще не заработала столько денег, чтобы…
С. КОРЗУН: Что Вы говорите.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Чтобы купить квартиру с видом на Кремль. Не знаю, даже у меня нет такой возможности. Нет, я люблю смотреть на Москву, да, и сверху тоже. Иногда на наш город лучше смотреть сверху. Потому что не замечаешь массу вещей, которые страшно раздражают, когда ты ходишь по московским улицам.
С. КОРЗУН: Ну, это как к Москве реке лучше близко не подходить. Выходишь на набережную, все красиво, но если стоит до перил дойти. Но лучше туда…
М. МАКСИМОВСКАЯ: Сверху у нас тоже красота.
С. КОРЗУН: Марианна Максимовская в программе "Без дураков" на "Эхе Москвы". Кстати говоря, и о родителях чего-то я Вас не спросил. Интеллигентная семья.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Да. Вот в полном смысле этого слова.
С. КОРЗУН: Папа, мама кто, кем работают? Следят ли за Вашими успехами? Поддерживают ли? Часть ли это гармонии Вашей?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Поддерживают. Конечно. Мне их мнение невероятно важно, а я после каждого эфира, у меня их в жизни был очень много, я звоню маме, я ее не спрашиваю впрямую, типа: мама, ну, как. Потому что мне кажется, это пошло и вульгарно. Я говорю: ну, привет. Ну, как дела? И если она вдруг как-то со мной говорит как-то сдержано. Родной человек и я чувствую, и я понимаю, что на 5+ мы не отработали в эту неделю. Я начинаю страшно нервничать, перезваниваю своему шеф-редактору. Говорю: свет, чего-то не то. Да, их мнение для меня невероятно важно.
С. КОРЗУН: Марианна Максимовская была гостьей программы "Без дурков". Представлял Вас, как известного кинолога. Так что Трюфелю привет большой. Его тоже в поездки берете с собой? Или здесь оставляете?
М. МАКСИМОВСКАЯ: Нет, мы его здесь оставляем. Он плохо переносит дорогу. Знаете ли, мы бережем его здоровье.
С. КОРЗУН: Ну, а Вам удачно перезапустить "Неделю" образца 2009-2010го года. Ждем в гости и желаем успехов.
М. МАКСИМОВСКАЯ: Спасибо.
С. КОРЗУН: Спасибо большое.