Екатерина Рождественская - Без дураков - 2008-08-06

СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер. С Вами генеральный продюсер радио "Бизнес FM" и ведущий программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы" Сергей Корзун. И моя сегодняшняя гостья Екатерина Рождественская. Екатерина, добрый вечер.

ЕКАТЕРИНА РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Добрый вечер. Здравствуйте.

С. КОРЗУН: Не первый раз в эфире "Эхо Москвы".

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Какая у Вас заставка интересная. Культовые персонажи. Вот ужас то.

С. КОРЗУН: А Вы напряглись сразу? А докажите, что не культовый. Тогда сменим заставку.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, я совершенно не культовый.

С. КОРЗУН: Ну, конечно, культовый, потому что не каждому удается придумать вещи, которые никто до того не придумывал. Вас мы знаем сейчас уже, как фотохудожника. До этого знали, как переводчика литературы.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вряд ли Вы знали, честно говоря. Не думаю, что Вы знали. Это я себя знала, как переводчика.

С. КОРЗУН: Вы себя знали, да. Но как дочку Роберта Рождественского Вас знали всегда.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Это то, чем я горжусь. Это единственное мое звание.

С. КОРЗУН: Это сразу, предупреждая вопросы о родственниках, и родственниках будем говорить и о ком угодно. Но, тем не менее, все-таки часть вопросов будет крутиться о Вашей профессиональной нынешней деятельности. Никуда не денешься.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да. Конечно, естественно. Никуда не денешься.

С. КОРЗУН: Вы довольны ею, да?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Очень. Я счастлива.

С. КОРЗУН: А муж доволен Вашей деятельностью?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: И муж доволен. Я работаю на мужа. С утра до ночи горбачусь вообще, как…

С. КОРЗУН: Давайте послушаем его.

ДМИТРИЙ БИРЮКОВ: Я думаю, может быть, это начиналось, как увлечение. Но сегодня это уже серьезное профессиональное направление, которое является пока уникальным в мире, насколько мы знаем. То, что делает моя жена, безусловно, очень талантливо. Потому что иначе я бы ни в коем случае не разрешил бы на протяжении 10 лет публиковать эти работы в "Караване истории". И я хочу сказать, что был поражен, когда лет 5 назад впервые проходила выставка в Москве в Московском доме фотографии, когда очередь загибалась за угол, и я вдруг вспомнил какие-то выставки Глазунова 30 лет назад в Москве. Я понял, что то, что делает моя жена, это очень весомо.

С. КОРЗУН: Дмитрий Бирюков, президент издательства "7 дней", в котором выходит…

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Очень строго.

С. КОРЗУН: Да, он всегда такой строгий?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да, когда речь идет о работе, он всегда такой строгий. Он на работе и дома это абсолютно два разных человека. Абсолютно.

С. КОРЗУН: Он дома другой. Разные люди.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Их надо как-то познакомить. Мне очень хочется, чтобы они как-то познакомились. Найти такую золотую середину.

С. КОРЗУН: Вы же очень долго вместе.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да, 30 лет и 3 года. Я та самая старуха у разбитого корыта.

С. КОРЗУН: И трое детей. Число три любимое?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Так вышло, наверное, да.

С. КОРЗУН: Да, и все три мальчика.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Все три мальчика замечательные.

С. КОРЗУН: А в семье Вашего отца две девочки было.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Две девочки, да.

С. КОРЗУН: А мама хотела еще и мальчика. Папа хотел, вернее, мальчика.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Я задумывалась, как Алеша. Поэтому у меня первый сын стал Алеша.

С. КОРЗУН: Кстати, вопрос тут был любопытный. Сейчас. "Смотрела передачу о Вас, - пишет Саша, консультант из Москвы, - там говорилось о том, как Вы были в Индии, и купались в реке Ганг. Слышала легенду о том, что искупавшись в этой реке, забеременеешь. Правда ли это? Спасибо".

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, это Вы, наверное, слышали мою легенду, потому что так оно и случилось. Причем мы жили в Индии 3 года, муж был корреспондентом Гостелерадио. А я была, ну, я там начала переводческую деятельность. И у нас после свадьбы 10 лет не было детей. И я вот услышала эту как раз легенду, поехала специально в Ганг. Ну, я не могу сказать, что я там искупалась. Потому что это было отвратительно, потому что везде плавали такие обгоревшие трупы людей. Там же людей сжигают. И вот это все, кто побогаче, хватает дров, чтобы сжечь все, кто победнее, там немножечко подкладывает, и все останки эти плавают. Поэтому туда окунуться с головой не было никакой возможности. Но, тем не менее, я сделала все, что могла. И мы уехали в Москву довольно скоро. И Леша, первый сын у меня родился 26 января в день независимости Индии. Вот это самое смешное, что меня в этой ситуации поразило.

С. КОРЗУН: Сколько Вы были?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: 3 года.

С. КОРЗУН: Страна произвела на Вас впечатление?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ой, огромное. Это первая страна была такая серьезная, куда я поехала. По молодости лет, мы были 20летними такими абсолютно наивными ребятами. И ну, это было довольно сложно, потому что и обстановка была политическая. Там как раз убили Индиру Ганди. Там я переболела всеми экзотическими болезнями, которыми было только возможно. Ну, это было безумно интересно.

С. КОРЗУН: Т.е. прививок не делали? По-моему, всех совзагранспециалистов, которых отправляли за границу, им прививки всем делали.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Прививки делали. Но сделали от чего-то такого, от каких-то желтых лихорадок, которых там в помине не были. А были амебы, какие-то лихорадки денге, такие серьезные товарищи, которые наложили отпечаток на мое дальнейшее здоровье. Тем не менее, это был замечательный опыт и я понимаю, что Индию можно вот ненавидеть, вот как ненавидит ее мой муж, или обожать, как обожаю ее я. И ничего среднего я не представляю. Как можно просто относиться. Ну, был, да, ничего. Так никто не отвечает.

С. КОРЗУН: А за что муж ненавидит Индию?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, наверное, вот за … нас там чуть не убили. Был какой-то накал ужасный. Когда вот это случилось с Индирой Ганди. Мы ездили, и я почему-то с мужем ездила снимать то, как сикхи устраивали пожарища. Всякие были ситуации, и нас бросилась толпа. И было понятно, что они могут совершенно спокойно руками разорвать нашу машину и убить, и мы в последнюю секунду оттуда уехали. Но стресс такой, осадок, как говорят, остался. У него на всю жизнь. И просто очень было тяжело. Очень было тяжело.

С. КОРЗУН: А в Гоа были? Ну, Вы жили, наверное, в каком-то большом городе?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Мы жили в Дели.

С. КОРЗУН: Естественно, поскольку корреспондент Гостелерадио.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Муж путешествовал довольно долго на жен денег не давали, чтобы они ездили в командировки вместе с мужьями, поэтому я, в общем, сидела дома и переводила, начала там переводить.

С. КОРЗУН: Но в отпуск в Индию в Гоа в тот же не возвращались никогда.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, вряд ли, вы знаете, я не вернусь. Потому что то, чего там было, уже не вернешь. Тех ощущений, когда папа с мамой туда приезжали, когда приезжали туда наши знакомые в командировки. Когда нам елку прислали на Новый год. И буханку черного хлеба, которую мы хранили в морозильнике. И докторскую колбасу из морозильника на завтрак, это было замечательное время.

С. КОРЗУН: А мама как себя чувствует? Все в порядке?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Мама, ты как себя чувствуешь? Ну, я думаю, что ничего. Я ее час назад оставила. Тьфу-тьфу.

С. КОРЗУН: Почему значительная часть Ваших интервью Вас и Вашей мамы, они идут в украинской прессе? Что Вас с Украиной связывает такое особое?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: С Украиной нас связывает "Караван". Потому что там издают "Караван" украинский вариант. Поэтому у меня там было уже 4 выставки в Киеве, я объездила всю Украину с выставками. Т.е. там вроде бы как такой промоушен "Каравана". Плюс я просто очень полюбила эту страну. И у меня там много друзей. И мама моя туда с удовольствием ездит. И когда мы приезжаем, естественно задают вопросы, берут интервью, и ну, это уже такой частью жизни стало.

С. КОРЗУН: Ну, я слушателям напомню, что Алла Киреева, мама Екатерины Рождественской…

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Мамо.

С. КОРЗУН: Мамо. По-грузински прямо "мамо"?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Почему? По-украински.

С. КОРЗУН: А по-украински мамо. А у Вашей мамы украинские корни есть, нет?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ни одного.

С. КОРЗУН: Ни одного. Литературный критик. Они прожили вместе с Вашим отцом больше 40 лет на самом деле. Стремитесь к этому результату?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Конечно.

С. КОРЗУН: У Вас у всех так в семье принято вот так раз и навсегда?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Так получается как-то. Я не знаю, у всех, или нет, потому что я, к сожалению, своих корней таких дальних не знаю. Очень хотела бы. Все время хочу сделать вот это древо, но никак у меня руки не доходят. Но второе поколение, во всяком случае, так.

С. КОРЗУН: А сестра как?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Сестра пока девушка незамужняя.

С. КОРЗУН: Т.е. девушка на выданье еще.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: На выданье, на выданье.

С. КОРЗУН: Понятно. Может, конкурс объявить какой здесь?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, я не думаю.

С. КОРЗУН: Журналистом работает?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Она журналистка замечательная. Она пишет о кино, о книгах. Очень серьезная девушка такая.

С. КОРЗУН: Почему-то под псевдонимами в основном выступает. А не под фамилией Рождественская.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, в основном да. Но чаще она уже немножечко стала взрослой и стала под своей фамилией все-таки писать. Раньше она была всякими Варварами еще кем-то. Сейчас она уже Ксения Рождественская.

С. КОРЗУН: А вы почему фамилию свою не изменили, выходя замуж?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вы знаете, у меня не было даже такой мысли ни секунды с рождения. Никогда, ни когда я выходила замуж. Мне казалось, что это мое, и я не смогу быть никем другим. Для меня это самая большая гордость, что я Рождественская.

С. КОРЗУН: А муж как к этому отнесся? Спокойно?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Совершенно нормально. Поскольку мы познакомились 17летними детьми, то у него не было никаких аргументов возражать.

С. КОРЗУН: Ваши мама и папа познакомились, когда учились в институте.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да. В литинституте.

С. КОРЗУН: Как у Вас с Вашим мужем было, так же примерно?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Так же абсолютно. Только у нас был курортный роман. И мы потом узнали, что мы учимся в одном институте.

С. КОРЗУН: Это был МГИМО.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да.

С. КОРЗУН: Факультеты одни и те же или разные?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Он был международная журналистика. А я была международные отношения. Там, где девочек почти не было.

С. КОРЗУН: Сознательно шли туда?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Бессознательно.

С. КОРЗУН: Родители отправили? В отключке?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: В отключке я туда шла. Ну, отправили, тогда это считалось институтом таким с лучшим образованием. И, в общем, я туда сходила. Я не могу сказать, что у меня замечательное образование, потому что было очень много мусорных, много истории, совершено не нужных, которых я вообще ничего не помню. Но единственное, что я оттуда вынесла это два хороших, таких крепких языка – английский и французский. И вот это как раз очень хорошо.

С. КОРЗУН: Екатерина Рождественская, напомню, гостья программы "Без дураков" на "Эхе Москвы". В семье культ отца был всегда?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: С детства, сколько я себя помню, это был всегда культ отца. Совершенно осознанный нами. И это было не в тягость, это было счастьем. Все делалось для него, и во имя, и под, и как хотите. И я знала, что мне нельзя играть в шумные игры с детства. Я знала, что когда захлопывается его дверь, надо сидеть тихонечко и что-то или читать, или играть в какие-нибудь куклы. А когда он выходил, очень часто он нас всех сажал и читал стихи.

С. КОРЗУН: Т.е. Вы были первыми слушательницами.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Мы были первыми, да, да, да.

С. КОРЗУН: А комментировали как-нибудь?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Комментировали, конечно. Что-то я не понимала, какие-то слова. Я требовала, чтобы мне это объяснили. Чтобы папа изменил слово. Иногда он на это шел. Это было очень смешно, как я сейчас понимаю, уже спустя много лет.

С. КОРЗУН: Был вопрос от кого-то, сейчас посмотрю. Да. Даже два вопроса. Александр из Санкт-Петербурга, и Галина, экономист из Московской области,- пробовали ли Вы сами писать стихи?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вы знаете, я пробовала переводить стихи. И я поняла, что у меня совершенно не такой склад, чтобы даже переводить мне трудно было. Даже тогда я пыталась, чтобы отец мне помочь, просила его, а писать самой никогда в жизни, нет, я это не мое абсолютно. И я не могу так играть словами.

С. КОРЗУН: А отец не толкал Вас в эту сторону?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, ну, как он мог толкать? С этим надо родиться. Толкай, не толкай, это совершенно можно просто упасть.

С. КОРЗУН: А вообще у него какой характер был, сильный или он был ну как бы главой семьи в этом смысле? Или какие-то другие отношения?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вы знаете, он был замечательным добрым человеком очень мягким, очень умным, очень терпеливым. Вот все очень самое хорошее можно применить к нему. И вот врагов было много, я думаю, но никто не может ничего плохого о нем сказать. Потому что он был удивительным человеком. Во всех отношениях.

С. КОРЗУН: А какие Ваши стихи… Это продолжение вопроса, который я начал читать, какие написанные Вашим отцом, для Вас самые любимые?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: У меня много, в общем, любимых его стихов. Я их никогда не читаю сама, потому что после того, как он их, как я помню, он их читал, я не могу их читать и интерпретировать.

С. КОРЗУН: Т.е. даже Вы не можете.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Даже я не могу, нет. Абсолютно. Он жил ими. А ну прочитать можно все. Самые, конечно, сильные, самые страшные его стихи, это последние стихи за последние 5 лет его жизни. Это очень сильные. Я люблю его лирику. В общем, я люблю все, что он сделал. У меня нелюбимого нет, я люблю все.

С. КОРЗУН: А я напомню также, что Роберт Рожественский собственно участвовал в издании первого посмертного сборника сочинений Владимира Высоцкого.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: "Нерв", да.

С. КОРЗУН: Хотя это было ну, в общем, разные поэты.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Это не афишировалось абсолютно ,тогда мало кто знал, что папа был его редактором.

С. КОРЗУН: А какие-то личные отношения были у них?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Очень, очень мелкие какие-то отношения. Т.е. они были знакомы, они общались, особенно когда папа и Высоцкий отдыхали в Юрмале. Высоцкий там снимался, по-моему, в "Арапе Петра Великого". Вот это было такое лето большого общении. Но так не очень. Т.е. обычные отношения. Нельзя говорить, что они дружили взасос. Но они общались, они дружили, но это не было какой-то такой большой дружбой.

С. КОРЗУН: Где-то в интервью, по-моему, Вашей мамы встретил упоминание о том, что сам Роберт Рождественский, он говорил, что я не могу их читать, эти стихи, они поются все время на мелодии.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да. Да, так оно и было.

С. КОРЗУН: Было такое. А Вы сами любите песни Высоцкого? Или спокойно?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, я не могу сказать, что я все время их слушаю, но когда они звучат, я прислушиваюсь.

С. КОРЗУН: Екатерина Рождественская, я напомню. А кто у Вас дома бывал? Дом-то был достаточно открытый.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Дома кого у нас только не было. У нас все были дома.

С. КОРЗУН: Кто оказывал влияние? Может, сидели так скромно, девочки смотрели на великих людей советских, которые приходили.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вы знаете, я даже ведь не знала, что это великие люди. Это были люди, которые каждый день приходили к нам домой. И они все были действительно великими, как я сейчас понимаю. Это ну весь цвет советской эстрады, во-первых, и замечательные поэты, и замечательные актеры. Это были Утесов и Плятт, и композиторы Марк Фрадкин, Оскар Борисович Фельцман, который и до сих пор к нам приходит, и я очень этому рада. И Магомаев, Кобзон, Гуляев, Майя Кристаллинская. Ну, кого только не было. Понимаете, сейчас я слушаю себя, и думаю, неужели я все это помню, неужели я столько живу уже.

С. КОРЗУН: А кто на Вас, ну, самое большое впечатление произвел, может быть? Из тех, кто бывал. Вообще, что это было? Это были просто рабочие встречи как бы отца? Или были застолья?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Никогда, это нельзя было назвать рабочими встречами. Потому что у нас был, Вы знаете, как в 19 веке были салоны. Я думаю, что вот это был такой похожий салон, но для конца, середины 20 века. Когда на столе стояло все, что можно было поставить. И выпивалось все, что можно было выпить. И люди приходили, и дверь была всегда открыта. И звучал рояль. И пелись песни. Ну, т.е. здорово было, мне очень не хватает этого времени.

С. КОРЗУН: А вот эту атмосферу можно воспроизвести? Хотели ли Вы воспроизвести эту атмосферу уже в Вашей семье собственной, или может, у друзей знаете такие?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вы знаете, люди сейчас уже какие-то не те. Вот я смотрю по тем людям, звездам, которые приходят ко мне. Ну, чего-то вот нету того, той широты, нет той откровенности, той простоты, которая была раньше. Может быть, нет тех отношений, не знаю. Уже не воспроизведешь этого, точно.

С. КОРЗУН: Ну, Ваш отец со своими двумя наиболее известными коллегами вроде тоже так дружил не очень. Я имею в виду Андрея Вознесенского, и Евртушенко.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вы знаете, вот с Евтушенко, он дружил как-то так вот запоями. Не в том смысле, что они выпивали, а в том смысле, что они могли встретиться и начать какую-то дружбу в течение месяца, двух, потом они расставались на 2-3 года. И вот как-то это для папы и Евтушенко было очень характерно. Они любили друг друга, но очень так, им совершенно не нужно было встречаться часто.

С. КОРЗУН: Но они совместно ездили в поездки. Ведь много рассказывают о том, как были творческие поездки куда-нибудь там в дальние края, Литфонд, или Союз писателей.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Союз писателей. Но я не помню, чтобы они много ездили с ним. Это у меня не отложилось в памяти про Евтушенко.

С. КОРЗУН: Ну, Вы тоже с отцом с отцом соответственно не ездили.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, конечно, ну, что Вы. Я сидела дома, и ждала их все время.

С. КОРЗУН: А кто Вас воспитывал?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Бабушка меня воспитывала. Мамина мама замечательная.

С. КОРЗУН: Потому что мама-то всегда сопровождала отца.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Конечно. Поэтому родителей я видела мало, к сожалению, в детстве. Мама сейчас на это обижается немножко, но так оно и было. Я ходила в детский сад на пятидневку. Я уезжала на все лето в детский сад опять же.

С. КОРЗУН: А куда Артек, наверное?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, Малеевка. Это литфондовский детский сад.

С. КОРЗУН: А детский сад. Это еще, дальше пионерский лагерь, наверное, тоже был летом?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет. Один раз пионерский лагерь. Так мы ездили в Юрмалу. Дом творчества писателей. Так что вот это места моего детства.

С. КОРЗУН: Вы такой советский в принципе человек?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Абсолютно.

С. КОРЗУН: Или нет? Или очень легко перешли из одного качества в другой?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Я легко перешла, потому что я поняла все преимущества антисоветского строя?

С. КОРЗУН: Когда именно в, 85м, в 90м году? Когда Вы поняли преимущества антисоветского строя?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Я думаю, ч 90-х годах я поняла, когда все стали все разворовывать. Все как-то так стало жить стало веселей. Но советское очень много осталось. Может быть, потому что очень хорошо жилось. В смысле того, что был жив отец. Была жива бабушка. Была такая большая, полная, счастливая, замечательная семья. Вот этого мне очень не хватает.

С. КОРЗУН: А Ваша семья, ну, собственно большая, можно сказать. По нашим временам просто мать героиня, мать троих детей. И все вместе собираются часто?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Собираются, но не очень часто. Не так часто, как бы хотелось.

С. КОРЗУН: Но ощущаете гордость? Выполнение миссии.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Гордость, конечно. Видите, какая я гордая.

С. КОРЗУН: Напомню, Екатерина Рождественская, гостья программы "Без дураков" на "Эхе Москвы". И продолжение этой программы будет сразу после выпуска новостей, т.е. через пару минут.

НОВОСТИ

С. КОРЗУН: Я напомню, что моя сегодняшняя гостья Екатерина Рождественская. Кать, уже больше 200 портретов, наверное, в той инициативе, в той, которую Вы начали, кажется, в 99-м году стартовали.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да, уже намного больше, уже около 3000.

С. КОРЗУН: Ну, да, это, наверное, больше 3000, и хватает персонажей? Картин хватает в истории?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Картин хватает, да. Теперь я стала больше ездить по музеям частным, частным собраниям и смотрю теперь там каталоги.

С. КОРЗУН: Т.е. не отказываетесь от продолжения. Намереваетесь продолжать и дальше.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, это такое, по-моему, на всю жизнь увлечение.

С. КОРЗУН: А как сами звезды воспринимают, те, кого Вы увековечиваете в этом виде? В основном, довольны остаются?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, они довольны и еще просятся. И я с удовольствием.

С. КОРЗУН: Вот нескольких звезд мы записали. Аркадий Укупник сначала.

АРКАДИЙ УКУПНИК: У меня небольшой опыт работы вообще с фотохудожниками. Поэтому мне, в общем-то, сравнивать не с кем. Если подумать, она такой, в общем, человек совершено особый. Она не просто снимает же. Она придумывает какие-то вещи. И поэтому, конечно, она отличается от всех в сторону такого концептуализма. Например, я жду всегда ее с замиранием. И все ее работы у меня оформлены в хорошие рамочки. И наравне с живописью висят у меня на стенах. Потому что я вижу в себе совершенно другое. Сродни режиссера какого-то фильм. Как будто попал в другую жизнь. Мне очень нравится, как она сделала из меня революционера. Так что самые приятные воспоминания. И надеюсь еще на будущую работу с ней.

С. КОРЗУН: Напомню, что это был Аркадий Укупник.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Как приятно, Аркаш, спасибо большое.

С. КОРЗУН: А как Вы сделали из него революционера. Кем он был? Я, к сожалению, пропустил, наверное, эту фотографию. Помните, вообще, все свои работы?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, я не могу уже все помнить работы. Меня как-то природа обделила хорошей памятью, слава Богу. Я так помню приблизительно уже. С Аркашей очень приятно работать. Потому что он какой-то очень благодатный, ну, у него замечательный характер, а для меня это очень важно. Потому что я ненавижу все эти капризы звездные. А с ним просто одно удовольствие.

С. КОРЗУН: А капризов много?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Капризов в принципе очень много. Особенно вот сейчас пошла молодежь такая капризная, которые считают, что вот они уже, хотела сказать русскую поговорку, но не буду. Ну, уже достигли всех вершин, взяли бога за все, что можно. Поэтому они входят, они себя гордо несут, они парят над землей, они иногда не здороваются. Ну, тяжело. Я, как воспитанная девочка, очень переживаю, когда вижу такие отклонения в воспитании. Но я понимаю, что воспитывать уже поздно.

С. КОРЗУН: Чем больше звезда, тем меньше с ней проблем? Или это не всегда так?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вы знаете, не всегда так. Вот сейчас большая звезда певица Максим. Мне очень сложно было с ней работать. Просто безумно сложно. Наверное, сложнее, чем с любыми другими. Не из-за того, что она плохая. Она очень милая девочка, скромная пока. Пока вполне такая адекватная. Но опять же пока. Но вокруг нее столько людей, которые мешают, которые портят, которые не дают работать, которые ну просто ужасно действуют на нее, это видно. И я думаю, что это будет все через год, два, наплачемся.

С. КОРЗУН: Вы ведь не только звезд эстрады снимаете. Вообще, звездных людей, в том числе и политиков. Про политиков можно подробнее? Кто из них…

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Я не могу сказать, что я снимаю политиков. Я снимаю таких звезд политики. Несколько другое, скажем. Жириновский…ну, раньше я снимала несколько больше. Екатерину Лахову я снимала. Но Жириновского я снимаю, как актера. Потому что он потрясающий актер. Одно удовольствие наблюдать, как он вживается в образ, как он себя ведет. Он знает, где себя как вести. И очень, даже мама, как она не относится ко всему этому роду людей, ей интересно. Просто ей интересно наблюдать, как это все происходит.

С. КОРЗУН: Т.е. для Вас совершенно не важно. Это для Вас образ, модель. И не важно совершенно, что это политик проповедует, какие идеи несет.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Конечно. Вы знаете, он шоумен, в общем. И я его снимаю, как шоумена, а не как политика.

С. КОРЗУН: А Жириновский наиболее запомнился Вам из всех политиков.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да, потому что это свита, какой-то такой амбьянс, это духи "Жириновский", которые дарятся.

С. КОРЗУН: Ну, и водка "Жириновский".

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Это такой выход, это выход короля. Это очень любопытно. Вообще, мне любопытнее даже иногда наблюдать за людьми, которые ко мне приходят, чем их снимать.

С. КОРЗУН: Ну, Вы тоже можете себе позволить понаблюдать за ними. Потому что съемка, насколько я понимаю, ведется долго. Это ждать, наверное, даже не один день. Или за один день укладываетесь?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, ну конечно, пока грим... Ну, пока грим, пока костюм, пока чай, кофе, пока что-то, уже имеешь представление о человеке. Это безумно интересно. К большому сожалению, я не смогу написать книгу, потому что надо писать правду. А правду, я думаю, выдержат не все. И я первый ее не выдержу.

С. КОРЗУН: По крайней мере, к первым своим фотографиям, к портретам, вернее, Вы готовились очень тщательно, выбирая в магазинах всякие ну старые вещички, чтобы все соответствовало. До сих пор это осталось?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: За 10 лет, конечно, эта коллекция совершенно стала безумной. Она уже переросла просто все возможные пространства. И это стало и моим хобби. Потому что все эти вещички. Во-первых, они очень затягивают. Во-вторых, они создают вот ту необходимую обстановку, которая нужна и для того же вживания в образ человека, который приходит. И когда рассматриваешь картину, и когда ты видишь, что вещь настоящая, совершенно по-другому к этому относишься. А не что это вырезано из журнала и приклеено. Поэтому это очень важно. Вот это тот амьянс, который необходим.

С. КОРЗУН: Кать, зачем Вам вообще вот это все нужно? Прожили довольно долго без этого. Разные были ситуации в жизни. Может быть, вернемся, поговорим. Когда-то и семью содержали на каком-то этапе. Там когда в журнале "Огонек" работали. Если это не легенда. Муж, преуспевающий, ну, бизнесмен, наверное.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Конечно.

С. КОРЗУН: Ну, руководитель средств массовой информации довольно большого холдинга. Все у Вас есть. Все спокойно. Любите цветочки, насколько я понимаю. Или у Вас овощи.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Цветочки, листочки. Овощи я люблю. Особенно помидоры.

С. КОРЗУН: Трое детей. И тут вдруг такая идея. Вам это нужно было? Или кто-то Вас затащил в это?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вы знаете, мне было нужно обязательно, потому что я уже устала от вот такого какого-то безделья. Это просто необходимо мне было самореализоваться. Это то, к чему, наверное, я шла всю жизнь. И вот те 40 лет, что я занималась всем там, и этим и тем. И вот это как раз, я не могла, наверное, это сделать раньше, потому что у меня не было такого позыва, и такой необходимости. Такой накопленной усталости от того, я занимаюсь не тем. Поэтому это как раз случилось вовремя. И вот я абсолютно счастлива в этом отношении, потому что интереснее работы, чем у меня, по-моему, вообще быть не может.

С. КОРЗУН: А почему Вы переводы не любили?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Это отвратительное тягомотное дело, когда вот ты сидишь ночами, ты листаешь эти толстенные словари. Ты выискиваешь словари, которые знаешь, что нарочно эти писатели английские, американские придумали, чтобы ты мучилась этой ночью. Ну, это ужасно. Это пыльная, книжная работа. Я понимаю, что я кого-то сейчас обижаю. Но я в первую очередь обижала себя вот в те годы, что я это переводила. Ты получаешь какие-то гроши. И ну не знаю, потом маленькими буковками пишется, что там, ну, перевела такая-то. И надо только под лупой это разглядеть. Меня это тоже как-то задевало. Мне это тоже было неприятно. Ну и потом, понимаете, я начала это делать, потому что мне надо было зарабатывать, потому что я это умела, и потому что потому. Вот и все.

С. КОРЗУН: Ну, интереса к языку не потеряли так? К языкам даже.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, я не потеряла. К языкам?

С. КОРЗУН: А какой больше любите? Английский, французский?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, сейчас испанский, наверное. Ну, в принципе французский. Английский, я с 7 лет учу английский. Французский у меня институтский. А испанский, он такой довольно новый. Не знаю. Интереса никакого я не потеряла. Просто для того, чтобы быть переводчиком, нужно все время набивать руку. Все время тренироваться. Я не могу сейчас взять и перевести что-то такое.

С. КОРЗУН: Иногда профессиональная работа отбивает интерес даже к самым интересным вещам.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Так, наверное, и случилось. Потому что у меня был очень период такой довольно плотной работы. Наверное, он и отбил интерес к дальнейшей работе.

С. КОРЗУН: Как Вы относились к этим языкам? Видели ли сны на них? Ну, я сам, как бы с языковым образованием. Иняз, где-то поэтому ну в первом языке, да, в общем, я вживался, наверное, в страну, в этот язык. Хотя, никогда долго во Франции, или во франкоговорящих странах не жил. И это совершенно вводит тебя в какое-то другое измерение, в другой образ мыслей. Ты начинаешь, уже фразы проще построить иногда бывает на другом языке, нежели на своем родном, потому что…

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Очень часто.

С. КОРЗУН: А почему испанский сейчас. Это что увлечение? Домик в деревне в Испании?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Домик в деревне, увлечение. Ну, и вообще, это интересно. Я сравниваю языки. Сравниваю с французским. Я не знаю слово на испанском, но я знаю, по-французски, это приблизительно то же самое, что и по-испански.

С. КОРЗУН: А испанский Вы специально учили? Или просто пришлось уже на базе французского?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, пришлось. Да, это очень интересно.

С. КОРЗУН: Напомню, Екатерина Рождественская, гостья программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". И возвращаемся к Вашим героям. Господин Якубович.

ЛЕОНИД ЯКУБОВИЧ: Лучшего не знаю. Я никогда не испытывал такого наслаждения от работы, как при работе с этим человеком. Она художник в истинном смысле слова. Общаться с ней по любому поводу так же замечательно, как если бы я общался с великими людьми в искусстве, с любыми. Я был бы счастлив. У нас другого такого нету человека, который создал свое направление в искусстве. Ее действительно не с кем сравнивать.

С. КОРЗУН: На самом деле интересный вопрос про свое направление. Есть легенда, что Вы были на вручении премии ТЭФИ вместе с мужем, посмотрели на людей, которые приходят туда. Все такие красивые, как в зал приемов, и подумали, что они неплохо смотрелись бы в интерьере. Что в этой легенде правда?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, эта легенда, в общем, она имеет какую-то правду.

С. КОРЗУН: Кто придумал? Муж или Вы?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, это сказал муж: ну, посмотри, какие сидят. А это были жены функционеров. Они были очень красиво одеты. Они замечательно выглядели. Тогда была проблема, тогда только что вышли первые номера "Каравана". И были безумные проблемы с обложками. Там снимались совершенно непотребные девицы статичные. И для него это было, в общем, таким откровением, что можно снимать, оказывается, и просто людей. Так оно и случилось.

С. КОРЗУН: И примерно в это время он подарил Вам фотоаппарат.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да, да.

С. КОРЗУН: Совершено сумасшедший, очень хороший.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Очень хороший аппарат, который да, стал основой моей дальнейшей работы.

С. КОРЗУН: Ну, до этого к фотографии имели отношение, хотя бы к любительской? Любили снимать?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, такое же отношение, как Вы, скажем. Т.е. у Вас, наверное, мыльница есть, и вы снимаете, когда ездите. Ну, сейчас это у всех. Это как телефон уже, совершенно обычное дело. Ну, я тогда что-то такое снимала. И вдруг так началось совершенно вдруг. Это было просто вот таким случаем.

С. КОРЗУН: Ну, это и внутри Вас что-то должно было произойти. Потому что дай мне этот фотоаппарат, ну, мне он интересен, как техника. Наверное, я его изучу, и даже смогу, как в детстве там меня экспозиция, фокус.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, это был подарок на день рождения. Ничего я не изучала. И я совершенно не умею изучать технику. Потому что техника и я совершенно разные вещи. Начала нажимать на кнопочку.

С. КОРЗУН: И смотреть на экранчик. И там получалось. Ну, это классический фотоаппарат. Т.е. это не цифровой.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, это был классический Кэнон. Пленочный такой.

С. КОРЗУН: А сейчас на каком работаете?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Сейчас у мен уже Хосейблат. Сейчас уже такой…

С. КОРЗУН: Я даже словов таких не знаю.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Словов? Ну, его нельзя с собой таскать, потому что это целый, ну, как Ваша студия приблизительно. Ну, это компьютеры, мониторы, это особый свет. Это все очень сложно.

С. КОРЗУН: Т.е. практически, как телевизионный. Ваша студия – это как телевизионная маленькая студия.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да, это студийный фотоаппарат. С ним на улице нечего делать.

С. КОРЗУН: Ну, Вы на улице не снимаете?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Почти не снимаю.

С. КОРЗУН: Ваших героев никогда?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, нет.

С. КОРЗУН: А кроме вот этих фотографий… Вернее не так. Вас называют фотохудожником.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вы знаете, как назвали, так я и иду по жизни.

С. КОРЗУН: Смирились с этим. Вот как бы Вы определили Вашу работу?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, а что, а с кем я буду спорить. Мне спорить не с кем. Если бы Вы меня назвали так, я бы, может быть, с Вами и поспорила лет 10 назад. Но мне спорить не с кем. Поскольку это уже прилипло. Отмыть это сложно.

С. КОРЗУН: Какие-то специальные знания потребовались для того, чтобы осуществить этот проект?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Честно говорю, нет, абсолютно. И в принципе любой человек, который хочет заняться фотографией, может покупать не обязательно дорогую технику. А можно начинать заниматься фотографией в любой момент, в любой день и в любой час. Это все очень просто. И, во всяком случае, надо пытаться что-то делать. Не сидеть дома и не говорить, как скучно и нечего делать, надо пытаться. Вот я попыталась, и у меня получилось.

С. КОРЗУН: У Вас довольно большой штат, по крайней мере, несколько человек, наверное, в съемочные дни, поэтому, конечно, Ваша постановочная фотография это совершенно другое дело. Это не обычное.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Естественно, но я начинала с обычного, поэтому это все, я и говорю, что надо чего-то делать. А штат огромный. Ну, не огромный, но большой. 8 человек. Я считаю, что это очень много. И без них я бы, конечно, ничего не смогла бы сделать. И, во-первых, потому, что я связана с "Караваном", я связана с производством журнала. И этот нон стоп. И, наверное, еще нужны будут люди. И выходит этот маленький "Караван" коллекция. И это плюс дополнительные от меня требуются какие-то фотографии, снимки, и это все очень тяжело. Тяжелая физическая работа.

С. КОРЗУН: Ну, работа да, в этом режиме, наверное, очень суровая. Приходится, наверное, несколько съемочных дней в какие-то недели организовывать. Или все-таки…

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, ну, я думаю, где-то дня 3 в неделю я снимаю точно. Плюс еще дополнительные какие-то.

С. КОРЗУН: Т.е. и каждый день новый персонаж вот из этих из съемочных дней?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Конечно. Каждый день несколько новый персонажей. Несколько из них противных, но в основном очень приятные люди.

С. КОРЗУН: А сколько времени у Вас занимает одна съемка? Или там даже конвейер Вы сделали, как на телесъемке.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, когда уже решено, что снимать, то в принципе где-то мы снимаем час, полтора, два от силы.

С. КОРЗУН: Это собственно Ваша работа. Плюс подготовительный.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Это работа и гримера, работает художник.

С. КОРЗУН: Или гример тоже. Это все входит.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Конечно. Моя работа минут 20, полчаса. Не больше. Потом компьютер. Это все тоже занимает большое время.

С. КОРЗУН: А насколько сильно обрабатывается, интересно?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вы знаете, смотря что. Скажем, импрессионисты обрабатываются довольно сильно. Потому что вот этот фон такой, его очень трудно. В принципе его невозможно снять фотоаппаратом. Поэтому естественно фотошоп там помогает. Я очень часто подгоняю цвет. Потому что цветовое восприятие, оно важно. Если смотришь на картину, и на фотографию, надо, чтобы цветовое восприятие было. Часто вставляются задники. Пейзажи. Поскольку не вывожу людей на плинер, то вставляются пейзажи. Ну, я не вижу в этом ничего такого постыдного. Это абсолютно нормально.

С. КОРЗУН: Ну, это особое что-то, что создано Вами. Не случайно об этом Якубович говорил. Естественно. А что в этом может быть постыдного? Кто-то Вас обвиняет?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, нет, меня обвиняют, что я пользуюсь фотошопом. Но сейчас все пользуются фотошопом. Поэтому что сделать. Нет, ну, люди придумали, почему мне не пользоваться тем, что придумали люди. Это как пользоваться интернетом. Это то же самое.

С. КОРЗУН: А сами смотрите то, что делают другие фотохудожники?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Очень редко. Но в принципе в курсе так, я знаю, что делает Ляшатель. И мне это очень не нравится.

С. КОРЗУН: Не нравится.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, это мне не нравится абсолютно. Ну, я в основном, конечно, слежу за иностранными фотографами.

С. КОРЗУН: Что в России нет соответствующих? Школа российская…

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Есть школа, ну, я обожаю Плотникова. Вот я считаю, что это то, на чем я выросла. Я очень любою его постановочные фотографии. И это для меня учитель. Я люблю фотографии Бальтерманца. Ну, я, наверное, не права, конечно, что я не хожу на все эти выставки. Но я не тусовщица, и это просто отрывает время. Поэтому я, может быть, и не совсем в курсе того, что происходит у нас.

С. КОРЗУН: Совсем не тусовщица? Такой семейно-домашний человек?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, я тусовщица, чтобы посмотреть, кто из людей появляется. Ну, вот я по работе только хожу.

С. КОРЗУН: Охотница за натурой. Идет Екатерина Рождественская по улице и всматривается.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: И так я это очень не люблю, это просто потерянное время. Вот эти все.

С. КОРЗУН: А в отпуск берете с собой фотоаппарат, интересно?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да, конечно. Опять же для работы. Опять же снять фон. И опять же снять какой-то интерьер.

С. КОРЗУН: Ужас какой-то.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, это в радость.

С. КОРЗУН: А что голова совсем не отключается что ли?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Так это в радость. Наоборот, я переживаю. Если фотоаппарат не взяла, а вот какой замечательный интерьер.

С. КОРЗУН: Ну, а потом интерьеры уже идут, как часть готовых снимков?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Конечно.

С. КОРЗУН: Или просто для вдохновения? Потом посмотреть, вдохновиться.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: И вдохновение, и часть рабаты.

С. КОРЗУН: Напомню, Екатерина Рождественская, гостья программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Обещал вернуться в то время, когда Вы, можно сказать, содержали семью. Уже, наверное, из человек практически. Время огоньковское.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да. Включая меня. Ну, это был такой момент.

С. КОРЗУН: Самый тяжелый период в жизни?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, это был такой непонятный период. Когда мужа выгнали с работы, он сломал ногу. Он не работал.

С. КОРЗУН: А за что выгнали?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: А Вы знаете, он работал в журнале "Огонек", и он поехал с каким-то американцем по стране, Новосибирск, куда-то туда, чтобы вот они вдвоем решили, вернее, это было задание "Огонька". И решили посмотреть, как относятся к перестройке наши советские люди. И в Новосибирске они узнали, оказывается, что не все люди относятся положительно, а 30% против перестройки. И вот когда это выяснилось в ЦК КПСС, то Коротичу сказали, что такой человек, как Бирюков, враг перестройки, работать не может у Вас в журнале. И мужа выгнали.

С. КОРЗУН: Коротич не защищал, нет?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Я не знаю, может быть, он и защищал, но у него, наверное, не получилось. Вот и, в общем, он остался без работы.

С. КОРЗУН: Вы сидели днями и ночами переводили для того, чтобы…

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, тогда как раз у меня получилось, я открыла агентство по недвижимости, и я сдавала в аренду квартиры.

С. КОРЗУН: Интересно, а чем Вы еще занимались? Кроме переводов. Вообще, МГИМОшное образование много куда может вывести, насколько я понимаю.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, я не была. У меня не было никогда такой жилки коммерческой. Мне нравилось делать то, что мне нравится, а не то, что нужно.

С. КОРЗУН: А почему на недвижимости не остановились? Те же красивые интерьеры.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вы знаете, я очень ленива. А надо было получать лицензию всем этим всяким таким агентствам. А я решила, что мне это уже не нужно. Уже не захотела получать эту лицензию. Хотя сейчас, представляете, было бы замечательное большое агентство. Ну, да, ладно. Я считаю, что лучше, чем я занимаюсь, быть не может.

С. КОРЗУН: Через 90-е годы легко относительно прошли?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Очень сложно, потому что умер мой отец. И вот это как раз очень такой отпечаток наложило. И бабушка умерла тоже в это время, в начале 90-х. Поэтому как раз очень это все было сложно. И какая-то неустроенность была, и непонятно, что будет. Сложно. Сложно.

С. КОРЗУН: Отец как воспринял вот эти перемены? 85-й год, потом 91-й?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Он их воспринял так, что они его постепенно, в общем, убили. Он умирал, как на фронте. Когда он через себя это все пропускал, он…

С. КОРЗУН: Переживал за судьбу империи. Например, когда Александр Бовин называл себя солдатом империи.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Не за судьбу империи, а за судьбу России, мне кажется так. Я не думаю, что строй как-то, ну, что это было очень важно для него. Он переживал, что Россия просто вот рушится. Вот его представления о том, как должно быть, и что есть на самом деле, вот я думаю, что это его и убило, в конце концов.

С. КОРЗУН: А как он видел будущее России? Ну, я читал историю о том, опять же Ваша мама, по-моему, рассказывала в каком-то интервью, что он вступил в партию даже помимо ее воли.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Он вступил в партию, потому что он верил. Он верил в то, что так оно и должно быть.

С. КОРЗУН: А потом положил документы, что в этой партии Вашей Полозкова я находиться больше не могу. Позже это случилось.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, ну, это большая проблема.

С. КОРЗУН: Ну, он представлял себе каким будущее России?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Счастливым. Вы знаете этим все сказано. Он хотел всем счастья. Чтобы все было, ну, не так, как оно случилось.

С. КОРЗУН: А Вы каким себе представляете будущее?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, знаете, это большой вопрос. С одной стороны, меня очень многое не устраивает то, что происходит сейчас. С другой стороны, я вижу очень много того, что мне нравится. И я понимаю, что никогда люди не будут довольны. Потому что все время будет что-то раздражать, все время что-то будет выводить из себя. И ну человек это такое животное, оно вечно не довольно. Ну, мне хотелось бы, чтобы было хотя бы не хуже. А лучше, конечно, чтобы было все, чтобы все были здоровы, и счастливы. Господи, что я говорю.

С. КОРЗУН: О политике Вы рассуждали вот в семье или нет?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, Вы знаете, у меня какая-то прививка. Я абсолютно не обсуждаю политику. Я не люблю, я считаю, что это трата времени, вот сидеть на кухне и говорить про политику. Что изменится от этого? Только пойдешь пить валокордин лишний раз.

С. КОРЗУН: Ну, вот ощущение той большой страны, где все вроде были дружны, едины, ну а теперь вроде уже чуть ли не грузины враги, украинцы враги, эстонцы враги.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Вот это ужасно, потому что у нас очень много знакомых и друзей было и в Грузии и в Армении. И сейчас все растеряно, и это знаете, как разбитая семья.

С. КОРЗУН: А почему дружба не сохранилась, там де человеческие отношения. Это, наверное, у Вас были не межгосударственные отношения.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Значит, кого-то не выпускают, кто-то не может выехать. Кто-то что-то подозревает уже. Это как большая коммунальная квартира. Чуть что и сразу глаз так косится. Это все очень сложно. Ну, это беда. Я считаю, что это беда.

С. КОРЗУН: Домик в Испании, это понятно. А вот желание осесть там каким-то образом. Дети-то где уже? Учится старшая?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Где осесть?

С. КОРЗУН: Ну, где-нибудь в Испании совсем так.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, что Вы говорите никогда в жизни.

С. КОРЗУН: А почему нет?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, где я и где Испания? Нет. У меня в пределах Садового кольца мне очень комфортно.

С. КОРЗУН: А дальше Рублевка, Подмосковье.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, ну, Подмосковье, да. Подмосковье я очень хочу. И тоже хочется какое-то гнездо свое в Подмосковье свить.

С. КОРЗУН: Овощи-то где, помидоры где выращиваете, цветочки любимые?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Это все было до тех пор, пока не сгорел дом. Когда я жила с мамой в Переделкино, это все было там. Это было все в прошлой жизни.

С. КОРЗУН: А что за история там, когда дом сгорел?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Дом сгорел. Я в это время смотрела фильм "Цирк сгорел, а клоуны разбежались". И увидела, как горит мой дом.

С. КОРЗУН: Это Ваш дом, или дом Вашего отца, в котором Выв жили?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, это был мой дом.

С. КОРЗУН: А Ваш дом собственный. И потом пришли на пожарище, пустили горькую слезу и позвали строителей переделывать. Или как?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, мы все снесли и все. Там пустое место, к сожалению, хотя очень бы хотелось жить там.

С. КОРЗУН: Напомню, Екатерина Рождественская, гостья программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Время тает быстро. Остается у нас совеем немного. О чем Вы сами любите поговорить.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Поговорить? Вы знаете, я вообще в принципе глухонемая. Я очень мало разговариваю, в основном слушаю. Я киваю часто. Ну, я не люблю говорить.

С. КОРЗУН: Ну, темы, собираются там родные. Ну, вот поняли, что политика не входит в этот круг тем.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Абсолютно, нет, это не та тема.

С. КОРЗУН: Ну, работа тоже, наверное, с домашними не обсуждается. Или обсуждается?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Обсуждается как раз. Работа обсуждается. Обычные бабские дела. Работа, дети. Ну, про тряпки я не люблю говорить. Про все эти дела. Нет, и даже про погоду не люблю. Не знаю. Я молчу.

С. КОРЗУН: Дети здесь будут в России?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Конечно.

С. КОРЗУН: Или как решат сами?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, старший уже закончил институт, средний…

С. КОРЗУН: А где закончил институт? Здесь?

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Академию народного хозяйства.

С. КОРЗУН: Здесь.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Средний тоже…

С. КОРЗУН: Совершенно такая российская семья.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Абсолютно совковая семья российская.

С. КОРЗУН: И никуда не тянет. Где-нибудь уехать подальше.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, ну а что им там делать? Нет. Хотя у них языки есть. Ну, я думаю, что дома лучше.

С. КОРЗУН: Екатерина Рождественская. Ну, что ж, спасибо Вам огромное за то, что пришли, ответили на вопросы, которые у нас возникли.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Спасибо Вам большое.

С. КОРЗУН: Удачи Вам во всех Ваших творческих проектах, будем следить за ними внимательно.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Да, ладно.

С. КОРЗУН: Счастливо. Всего доброго.

Е. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Спасибо.