Владимир Дашкевич - Без дураков - 2008-05-28
СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер. С Вами генеральный продюсер радио "Бизнес ФМ" и ведущий программы "Без дураков" на "Эхе " Сергей Корзун и мой сегодняшний гость Владимир Дашкевич, композитор. Владимир Сергеевич, добрый вечер.
ВЛАДИМИР ДАШКЕВИЧ: Добрый вечер.
МУЗЫКАЛЬНЫЙ ФРАГМЕНТ
С. КОРЗУН: Кажется, именно эту музыку английская королева посчитала наиболее подходящей для английской реальности. Было такое или это рассказывают?
В. ДАШКЕВИЧ: Нет, даже не только посчитала, но каждый день именно эта музыка и никакая другая звучит в Лондоне на улице Бейкер стрит в музее Шерлок Холмса.
С. КОРЗУН: Не жалеете, что отказались тогда сыграть роль Шерлока Холмса. Вас же уговаривал режиссер. Говорил, что с трубкой Вы должны очень хорошо смотреться. Фигура то колоритная. Английская. Англичанин практически.
В. ДАШКЕВИЧ: Нет, кесарю кесарево, а Богу Богово. Так что композитор – это все-таки не актер. Композитор – это штучный и очень редкостный товар.
С. КОРЗУН: Ну, ладно, а инженером по тонким химическим технологиям являетесь? Работали на заводе "Вулкан", а в шахматы играли, обыгрывая в не совсем трезвом виде, судя по легенде, для того, чтобы получить музыку к фильму "Бумбараш" кандидата в мастера спорта?
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, музыку, не музыку, но стихи от Юлия Кима, благодаря тому же Тиму, который меня перед игрой угостил стаканом старки, стихи я от него получил, поскольку честно выиграл 4 партии подряд.
С. КОРЗУН: Мы говорим об истории, которую, может быть, не все знают. Хотя она, в общем-то, публиковалась эта история довольно известная, как Вам поручили написать музыку, поручили, предложили к фильму "Бумбараш". А Юлий Ким, Ваш соавтор отказывался. Ему совершенно не понравился сценарий. Правильно?
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, у него вкус очень литературно высокий. Поэтому он прочел сценарий, а я как всегда беседовал с режиссером, и для меня этого достаточно. Когда я вижу, что режиссер знает, что он будет снимать, или ставить, для меня это важнее, чем сценарий. Практика показывает, что любой сценарий можно снять, как угодно.
С. КОРЗУН: И вот тогда Вас усадили играть. Это было условие Юлия Кима, который сказал, что если Вы выиграете 4 или 5 партий подряд, заматуете кандидата в мастера спорта по шахматам.
В. ДАШКЕВИЧ: Да, последний раз мы на эту тему говорили с Юликом вчера, когда у нас был совместный концерт в Центральном доме художников, который прошел совершенно великолепно. И было много молодежи, чему я очень рад. Получается, что наша музыка и вообще наши старания попадают в молодых людей, и даже выступала совсем молоденькая девочка, выпускница 11 класса Ира Шабалова, которая замечательно пела песни на стихи Маяковского и Гумилева. И вообще концерт очень меня порадовал.
С. КОРЗУН: Часто в концертах выступаете?
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, по случаю, довольно часто. Постоянно я концерты, как правило, я стараюсь этого избегать, потому что все-таки это отнимает довольно много времени, и я себя выступальщиком не считаю. Но поскольку Юлик, он у нас строгий, он считает, что у меня получается хорошо, то последнее время я с ним даже и на гастроли иногда езжу.
С. КОРЗУН: Оплачивает, наверное, неплохо, помимо всего прочего.
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, естественно, да. Иначе какой смысл.
С. КОРЗУН: Ну, Вы же коммерчески успешный композитор. Помимо всего прочего. Наверное, Вас это не должно волновать.
В. ДАШКЕВИЧ: Вы понимаете, меня сейчас больше беспокоит не то, сколько платят за концерт, и даже не столько, сколько платят в кино. Сейчас те несколько композиторов, которые, на мой взгляд, составляют славу не только русской, но и мировой музыки, это Рыбников, это Гладков Геннадий, это Артемьев, это Исаак Шварц. Вот сейчас они пишут серьезную музыку. И эта музыка, к сожалению, вот государство тратит огромные деньги на то, чтобы дешевую попсу вывести на победный уровень и долго по этому поводу наслаждаться такими победами…
С. КОРЗУН: А Вам не понравился Дима Билан на Евровидении?
В. ДАШКЕВИЧ: Не то, что он мне не понравился. Он на меня не произвел никакого впечатления. Ни хорошего, ни плохого. Я не знаю.
С. КОРЗУН: Но смотрели программу? или нет?
В. ДАШКЕВИЧ: Я посмотрел, убедился что уровень тот же. И этот уровень, он просто, это как пустая… диск с пустой кассетой. На ней нет информации.
С. КОРЗУН: Я читал Ваши высказывания о том, что последние 30 лет музыки не появилось, вообще, музыки в классическом понимании как бы не стало. Неужели за 30 лет Вас ничего… На чем останавливаться, на "Битлз" тогда, или на чем музыка?
В. ДАШКЕВИЧ: Нет, это неверно. Сейчас я на "Орфее" веду передачу "портреты наших композиторов" и вообще композиторов, работающих в кино, и зарубежных и наших. И я убедился, что есть потрясающая музыка, серьезная музыка у тех же композиторов, про которых я говорил. И она просто не востребована. Т.е. Россия – страна, которая не востребует музыку своих гениев. И никто, все знают "17 мгновений весны" музыку Таривердиева. Но никто не знает его органную симфонию "Чернобыль", никто не знает его замечательную оперу "Кто ты" по Аксенову. Все знают "Каникулы Бонифация" с музыкой Моисея Вайнберга, у него 26 симфоний замечательных, которые очень любил Шостакович. У него опера "Незнакомка". Богословский написал не только "Шаланды полные кефали", но он написал 9 симфоний, которые назвал "Театральными". И вообще я понял, что профессии кинокомпозитор нету. Есть профессия композитора, который работает в кино тем лучше, чем он вообще лучше пишет музыку. И вот этот айсберг находится, ну, скажем, в "7 симфоний" Рыбникова. Все знают вроде бы его музыку, но его "7 симфоний" мы не слышим, хотя это исключительно интересная музыка. Она оказывается невостребованная, а именно из этой музыки вырастает вершина айсберга, который люди слушают через кино.
С. КОРЗУН: Напомню, Владимир Дашкевич, гость программы "Без дураков" на "Эхе Москвы". Ваш коллега композитор Максим Дунаевский.
МАКСИМ ДУНАЕВСКИЙ: Владимир Дашкевич, на мой взгляд, является один из самых профессиональных и талантливых композиторов, работающий в области театра, кино. Я думаю, что обращение к нему это всегда залог успеха, либо кинофильма, или театрального спектакля. Кроме того, этот человек еще обладает необыкновенной харизмой. Работа с ним, я думаю, доставляет удовольствие. Я это знаю. Любой талантливый человек, конечно, доставляет неудобство, потому что есть свои принципы, есть свои какие-то художественные устремления. И это у Володи Дашкевича, конечно же, проявляется.
С. КОРЗУН: Напомню, что это Максим Дунаевский.
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, я очень люблю Максима. Это замечательный человек, с которым много меня связывает. Ну, и, конечно работа в кинематографе, и просто личная дружба, и чудесная у него музыка, которая всегда доставляет какое-то удивительно легкое и хорошее настроение.
С. КОРЗУН: А кого Вы слушаете на досуге, кстати говоря, какую музыку? Или она в Вашей голове звучит, и Вам нет необходимости слушать другую музыку.
В. ДАШКЕВИЧ: Я ни на одном концерте не пользуюсь клавирами. Всю музыку играю наизусть. И даже такие вещи, когда мы записывали с Юликом нашу оперу "Ревизор", которую вот только в этом году поставлена в театре Покровского и написана по заказу Бориса Александровича Покровского. А в прошлом году ее поставил Новосибирский оперный театр. Я все равно аккомпанирую и играю только без нот. Возможно потому, что я плохо умею переворачивать страницы. У меня сразу они падают.
С. КОРЗУН: Ну, мальчика можно, или девочку какую-то красивую завести, чтобы переворачивать.
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, нельзя все время держать мальчика и девочку.
С. КОРЗУН: Да, ладно, что не можете себе позволить?
В. ДАШКЕВИЧ: Мне кажется, что девочки, во всяком случае, существуют для другой цели, чем переворачивать страницы.
С. КОРЗУН: Ну, мальчика возьмите, об этой цели, конечно, тоже можно поговорить.
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, во всяком случае вот мне кажется, что та музыка, которую я помню, а я помню довольно большое количество музыки, если мой внутренний цензор ее пропускает, то это для меня означает, что это хорошая музыка, и я вспоминаю, слышу с любого места. И когда я ее переслушиваю, бывают такие моменты. Хорошая музыка оказывается всегда хорошей.
С. КОРЗУН: Дома или на концертах? Ходите на концерты?
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, на концерты своих друзей.
С. КОРЗУН: Не как исполнитель, а как слушатель.
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, я, скажем, иду на концерт Рыбникова, чтобы послушать его симфонию, или иду на новые вещи Саши Журбина. Это тоже очень интересно. И иногда бывает удивительно выразительно. И вообще за этими фигурами. Ну, Гену Гладкова я просто обожаю. Это замечательный человек, это мой большой друг. И я думаю, все они сегодня являются лучшими композиторами мира, а не только России.
С. КОРЗУН: Я только хотел спросить, а в мире есть какая-то музыка, которая Вас удовлетворяет, нравится Вам, заставляет думать, эмоции какие-то доставляет.
В. ДАШКЕВИЧ: Не так уж много. Ну, я лично считаю, что Энио Мариконе довольно откровенно свою фактурную технику взял у Микаэла Таривердиева. Только у Микаэла на была гораздо более гибкой и выразительной. А Марриконе он превратил ее в некоторое фабричное изделие, которое очень часто повторяется. Ну, конечно, есть и Стив Вандер, есть и Пол Маккартни, есть и Вебер, это, конечно, крупные фигуры. Ничего нельзя сказать. Откровенно проваливаются сегодня авангардисты, которые, понимая это, переходят на тональную музыку. А у них не получается. Например, это происходит с Пендерецким, который когда-то нас поражал супер авангардистскими приемами. Теперь же он сочиняет плохую тональную музыку и это довольно-таки скучно. Вообще авангарду в этом году как раз пошла вторая сотня лет, и имеет ли он право называться анагардом, вызывает у меня сомнение. Такой авангард, но с бородой. С большой.
С. КОРЗУН: С седой уже.
В. ДАШКЕВИЧ: Уже с очень седой.
С. КОРЗУН: Будущее музыки классическая музыка или какая-то другая?
В. ДАШКЕВИЧ: Я думаю, что музыка не прерывается, она просто перестает исполняться, потому что исполнители у нас перехватили информационное пространство. И они, откровенно говоря, паразитируют на классике. Потому что это им выгоднее, им не надо рисковать, играя новую музыку, а это всегда риск. Великие исключения, как, например, Ростропович, который сыграл 300 премьер, написанных для него, это так и остаются велики исключениями, и он ушел, к сожалению, от нас. А исполнители, мало того, что они паразитируют на классике, но при этом они невероятно быстро теряют свой уровень. Потому что новая музыка – это жизнь. Говоря, что можно всю жизнь играть Моцарта, это неверно. Моцарт устаревает так же, как все на свете. Это великое старение. И это старение громадного блока музыкальной культуры, но все равно, так или иначе, ну, например, "Аида" для меня сегодня выглядит невероятным анахронизмом. И я прекрасно понимаю, почему все русские музыканты времен Чайковского и Мусоргского издевались над "Аидой" и сочинили даже оперу "Вампука" именно как раз про "Аиду". А теперь ее ставят беспрерывно все наши театры.
С. КОРЗУН: Владимир Дашкевич, композитор, гость программы "Без дураков" на "Эхе". И Владимир Бортко о Вас.
ВЛАДИМИР БОРТКО: Ну, я работал с композитором Владимиром Дашкевичем чрезвычайно хорошо. Он очень талантливый человек. Мы с ним сделали достаточно много работы. У меня в моей жизни было два композитора. Дашкевич, сейчас Игорь Корнелюк. Ну, я рад, что я работал с настоящим, может быть, одним из лучших кинокомпозиторов нашей страны. Володя, я бы сказал, очень социально ответственный человек. Его очень волнует не только музыка, не только искусство, но все, что происходит вокруг. Мне было с ним чрезвычайно интересно беседовать еще и потому, что он очень много знает вещей, которые, в общем-то, и знать бы не полагалось бы. И он очень много принимал участие в политической деятельности.
С. КОРЗУН: Владимир Бортко. Ну, о Вашей социальной ответственности, о Вашей деятельности политической мы еще, конечно, поговорим. Больше о Ваших взглядах на то, что происходит, или происходило в нашей стране. А…
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, я бы не преувеличивал мою социальную ответственность.
С. КОРЗУН: Ну, вот и посмотрим, поговорим об этом и посмотрим, насколько Вы ответственный социально человек.
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, я очень люблю Володю, и я ему просто благодарен за то, что мы с ним вместе, я испытал такое счастье в работе над "Собачьим сердцем", где вот тот редкий случай, когда все сходится. И режиссура, и музыка, и актеры гениальные такие, как Евстигнеев. Это тот случай, как лотерейный билет. Когда на него можешь выиграть миллион, совершено не известно, почему такие вещи вообще в искусстве происходят.
С. КОРЗУН: Не во всех фильмах так сходилось? "Ворошиловский стрелок", например, как бы по плеяде…
В. ДАШКЕВИЧ: "Ворошиловский стрелок" это очень продуманная и исключительно четкая позиция Славы Говорухина. И я считаю, что "Ворошиловский стрелок" фильм правильный, потому что напоминать людям о социальной справедливости, о необходимости ее обязательно надо.
С. КОРЗУН: А с точки зрения творческой, вот Вы сейчас говорите о социальной ответственности. Можно подумать, что Вы взялись писать музыку к этому фильму, потому что чувствовали социальную ответственность. Надо напомнить.
В. ДАШКЕВИЧ: Сергей, среди классных композиторов, ну, таких, как, скажем, Бах, Шопен, или Оффенбах, или Вагнер, вообще, очень мало было людей, которые, вообще, за политику не сидели. Оффенбаха посадили в тюрьму по обвинению, что он устроил Парижскую коммуну. И Вагнер тоже сидел в тюрьме. Это у нашего брата, как ни странно, очень часто бывает.
С. КОРЗУН: Ну, Вам, слава Богу, не довелось, насколько мне известно.
В. ДАШКЕВИЧ: Отцу довелось. Зато я хорошо помню все, что было связано с отцом.
С. КОРЗУН: Вот с этой истории мы и продолжим. Перейдем ко второй части нашего разговора. Это случится через пару минут, сразу после выпуска новостей. А я пока напомню, что гость нашего эфира программы "Без дураков" композитор Владимир Дашкевич.
НОВОСТИ
С. КОРЗУН: Я напомню, что гость моей сегодняшней программы композитор Владимир Сергеевич Дашкевич. Владимир Сергеевич, мы как раз остановились на судьбе Вашего отца, который был репрессирован. Вы сами родились в 34 году в Москве. Когда Вам было 4 года, отца арестовали. В 38-м?
В. ДАШКЕВИЧ: Да, в 38 году. И должен сказать, что по портретам кинокомпозиторов знаменитых это происходило регулярно. Посадили отца Саши Зацепина, посадили отца Исаака Шварца, посадили отца Олега Коровайчука. Т.е. И их жизнь так же резко усложнилась, и их ссылали. И они переносили невероятные лишения. Некоторым помогал Шостокович, как Исааку Шварцу, которого я поздравляю еще раз с 85-летием. Это гениальный мелодист. А я думаю, тоже один из самых великих мировых композиторов, конечно.
С. КОРЗУН: Простите меня за незнание, я просто не знаю, чем Ваш отец занимался. Он тоже занимался музыкой?
В. ДАШКЕВИЧ: Отец занимался, нет, он был историк. И преподавал историю. Так что…
С. КОРЗУН: Неправильно преподавал? Не в соответствии с кратким курсом истории КПСС или что?
В. ДАШКЕВИЧ: В основном эти все истории, как ни странно связаны с квартирными доносами в коммунальных квартирах. Была борьба за площадь. Она очень часто и приводила к таким последствиям. Поскольку действительно люди очень часто получали освобождающиеся площади.
С. КОРЗУН: Ну, в Вашем случае это так и произошло? Вас выселили?
В. ДАШКЕВИЧ: В нашем нет. Потому что это был 38 год. Если бы 37 год, и если бы некто Белоусов подсуетился на год раньше, я думаю, что он бы эту комнату получил. А так он получил потом еще одну комнату возможно тоже по такому же поводу. Не берусь сказать. Но в 38-м эта волна уже начала остывать. Поэтому просто отцу дали 5 лет. Но просидел он, как все, 18. И вышел уже в очень, очень тяжелом состоянии. Больным. Поскольку нигде ему никаких поблажек не было.
С. КОРЗУН: И активной деятельностью уже не занимался? Не преподавал больше?
В. ДАШКЕВИЧ: Нет, он преподавать не преподавал. Но он знал 4 языка. Он делал переводы для академика Мигдала, для Капицы старшего. И, в общем, я, слава Богу, понял, что такое настоящий русский интеллигент. Он был дворянин. Его отец, мой дед был предводителем дворянства. Так что это была настоящая интеллигентная семья. Ничего общего с представлением ходячим, расхожим об русской неинтеллигенции не имеющая.
С. КОРЗУН: Вы остались с мамой жить? 4 года Вам было?
В. ДАШКЕВИЧ: Да. 4.
С. КОРЗУН: В той самой комнате? А в каком районе это было в Москве?
В. ДАШКЕВИЧ: Это было на Пречистенке.
С. КОРЗУН: Дом остался еще?
В. ДАШКЕВИЧ: Дом остался еще? Это был дом Дениса Давыдова. Он стоит и сейчас. И это, пожалуй, самое красивое место в Москве, поскольку оно не сгорело во время войны 12 года. И там сохранился необыкновенно красивый ансамбль. Вот Пречистенка, на мой взгляд, это такой маленький островок настоящей Москвы.
С. КОРЗУН: Не хотелось в последнее время вернуться туда? Прикупить там что-нибудь, особнячок сам по себе.
В. ДАШКЕВИЧ: Вы знаете, я как-то спокойно отношусь к такого рода вкладыванию денег в недвижимость и еще что-нибудь. Меня больше беспокоит все-таки вот то, чего нам положено сделать. Ведь не понятно, зачем, скажем, Олегу Коровайчуку сочинять 15 симфоний в то время как, ему сейчас 81 год. А вышла всего 1 компакт кассета. А он ведь гениальный пианист вообще. Это удивительное наступление варварства, которое началось в 80-е годы. И послужило причиной распада страны. Потому что если стране не нужны гении, значит, такую страну Бог перестает беречь.
С. КОРЗУН: В 50-е… Хотя мы еще о войне не поговорили. Началась война, Вам было 7 лет. Окончилась, Вам было 11 лет. Уезжали из Москвы? Нет?
В. ДАШКЕВИЧ: Я попал… В какое-то время уезжал. Но я попал под бомбежку, когда разбомбили Вахтанговский театр. Комната моей бабушки была засыпана. А мы были, слава Богу, в бомбоубежище. Моего дядю убило, а вот а мы пересидели в бомбоубежище. Но я до сих пор помню ночную военную Москву, аэростаты, немецкие кресты самолетов, когда их освещали прожекторы. Все это я помню, потому что это было самое напряженное время.
С. КОРЗУН: По легенде Вы начали занимать я музыкой, когда были, по-моему, студентом химико-технологического института, и Ваша соседка по квартире купила пианино сначала, а потом вышла замуж, как Вы говорите, не за Вас, а пианино поставила к Вам в комнату. Так это все?
В. ДАШКЕВИЧ: Нет, она никак за меня и не собиралась выходить замуж. Просто действительно это были исключительно приятные и интеллигентные люди Савостьяновы. Дочь Нина должна была выйти замуж. И у них стояло пианино в их комнате, которое занимало какое-то место. И они попросили, чтобы мы переставили его в свою комнату. И с этого и произошло мое такое грехопадение. Потому что я был на третьем курсе института Тонкой химической технологии. Через месяц меня уже стали выгонять, потому что я перестал есть, пить, спать и тем более ходить на лекции.
С. КОРЗУН: Подождите, Вы хотите сказать, что до этого Вы вообще за инструмент не садились? Т.е. ни на гитаре, ни на пианино?
В. ДАШКЕВИЧ: Инструмента не было. Какие-то немыслимые попытки приобщить меня к музыке мама делала, но это как-то так при нашей жизни, когда то мы уезжали в Ижевск в эвакуацию, потом мы уезжали к отцу в Воркуту, когда была возможность, когда он некоторое время был на вольном поселении. И как-то так не сложилось у меня романа с музыкой, зато он вспыхнул именно в самый неожиданный момент, но вспыхнул с такой силой, что погасить его не удалось никак.
С. КОРЗУН: Программа довольно вольная, поэтому хотел бы вернуться к маме. Она, как декабристка последовала, ну, декабристы не совсем в Воркуту, наверное. Так и не расставались всю жизнь? Хранила верность? Ни за кого не вышла, никого не появилось дома?
В. ДАШКЕВИЧ: Нет, никогда никого не появлялось. И когда отец вернулся, то мама его выхаживала, как могла. И, в общем, вся наша жизнь держалась на ней.
С. КОРЗУН: А мама чем занималась?
В. ДАШКЕВИЧ: Мама просто была секретарем-машинисткой. И вот на эти скромные средства семья и существовала. И я-то поступил в Гнесинский институт, не имея справки об окончании музыкального училища или музыкальной школы.
С. КОРЗУН: Вы же занимались, по-моему, на каких-то курсах.
В. ДАШКЕВИЧ: Их курсами не назовешь. Это были такой семинар самодеятельных композиторов по воскресеньям при московском союзе, куда ходили самые разные люди один раз в неделю послушать, что такое музыка. Это не была постоянная работа. Но там я познакомился с двумя феноменальными музыкантами. Со своим первым педагогом Николаем Николаевичем Каретниковым, замечательным композитором. И учеником Шомберга и Албана Берга великих нововенских классиков. Филипп Моисеевича Гершковича, который стал таким гуру московского и я бы сказал даже советского авангарда. К нему ходили учиться и Альфред Шнитке и Эдисон Денисов, и Софья Губайдуллина. И он музыкант был потрясающий. И он преподавал гармонию, анализ музыкальных произведений, и вот это знакомство с немецкой школой, и с потрясающей глубиной понимания музыки, это мне, конечно, страшно повезло, потому что потом ничего подобного я, пожалуй, не встречал. Он мог говорить о двух тактах сонаты Бетховена 2 часа, не повторяясь.
С. КОРЗУН: А Вы о чем можете 2 часа говорить, не повторяясь?
В. ДАШКЕВИЧ: Вы знаете, это, конечно, школа, без которой понять всю суть немецкой музыкальной философии, пожалуй, невозможно.
С. КОРЗУН: А Вы, кстати, преподаете, преподавали? У Вас есть свои ученики?
В. ДАШКЕВИЧ: Я преподавал 2 года после окончания. Я закончил, получил диплом с отличием в Гнесинском институте. У Арама Хачатуряна. Класс был замечательный. Из него вышли и Андрей Эшпай, и Алексей Рыбников, и Марк Минков, и Микаэл Таривердиев. Т.е. в общем уже это перечисление таких грандиозных талантов говорит об исключительном педагогическом даре Арама Ильича. А потом я преподавал 2 года. И потом уже стал заниматься только музыкальной практикой. Особенно работой в театре и в кино. И я сначала в театре и мне пришлось работать с великими режиссерами. И с Анатолием Эфросом, и с Олегом Ефремовым, и с Галей Волчек, и с Валерием Фокиным, и с Михаилом Левитером, и Леонидом Хейфецем, с Гончаровым. Т.е. практически и с Любимовым. Практически все, что можно было выжать из потрясающего театра того времени, а это был, конечно, гениальный театр. Это мне, очень, повезло. А потом в кино я начал с работы с Сергеем Иосифовичем Юдкевичем. И получил тоже, и от режиссеров, грандиозных режиссеров, и с Володей Бортко я работал, и с Вадимом Абдрашитовым, и с Игорем Масленниковым. И это все потрясающая школа.
С. КОРЗУН: Напомню, в гостях "Без дураков" на "Эхе Москвы" композитор Владимир Дашкевич. А о кинокритиках Вы хорошего мнения или не очень? Пока думаете, мнение кинокритика Александра Шпагина.
АЛЕКСАНДР ШПАГИН: Я считаю, что Владимир Дашкевич это ну один из главных композиторов кинематографа 70-х годов, кинематографа аллюзий, кинематографа игрового, лукавого, ироничного, который показывает кукиш в кармане властям, который пытается говорить на языке определенных культурных кодов. И все это во многом зашифровано и в его ироничной, отстраненной музыке. Ну, замечательно, что и сегодня в прекрасной творческой форме. Продолжает много и активно работать. Более того, на сегодня он самый популярный кинокомпозитор. Потому что за последние 5 лет больше всего к фильмам написал музыку именно он.
С. КОРЗУН: Напомню, что это кинокритик Александр Шпагин.
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, Саша говорит о музыке отдельно. А мое мнение, что мировая культура 60-х годов сегодня уже очевидно, что Россия была лидером мировой культуры и в литературе, и в поэзии, и в театре, и в кинематографе, и в музыке.
С. КОРЗУН: Ну, перестали быть лидером, стал… надо трактовать Ваши слова или нет?
В. ДАШКЕВИЧ: Нет. Не перестали быть лидерами, а потеряли аудиторию, которая погналась за попсой, которая, на самом деле, это чистая китайская продукция. Дешевая, привязчивая, абсолютно бесполезная и по искусству никакая.
С. КОРЗУН: Ну, вот Вы назвали среди композиторов, в том числе, и Пола Макартни.
В. ДАШКЕВИЧ: Пол Маккартни не поп культура, никак не попса.
С. КОРЗУН: Ну, как раз из всех "Битлов" он самый сладкий. Многие критики считают его скорее таким.
В. ДАШКЕВИЧ: Это чего бы они не считали, это не имеет никакого значения. Рок культура это культура социального протеста.
С. КОРЗУН: Ее Вы уважаете в отличие от попсы.
В. ДАШКЕВИЧ: Вообще, любую культуру социального протеста, она в 60-м году во всем мире была такая. Это не то, что только у нас, или шестидесятники. Все великие представители мировой культуры были шестидесятниками практически. И их можно и перечислять и перечислять. И в музыке это было то же самое. Как только кончился, и один социальный протест был задушен, другой был куплен на Западе и после этого прекратилась культура, в том числе, и в кинематографе. Потому что единственная возможность сделать гениальное сочинение, это бросать очень амбициозный вызов с желанием перевернуть мир. Если этого желания нету, ничего путного не снимешь, не напишешь, не сочинишь. Это так устроен художник.
С. КОРЗУН: О социальном протесте мы еще поговорим. А сейчас воспользуемся тем, что сказал Александр Шпагин. На самом деле много пишите музыки? В последнее время тоже?
В. ДАШКЕВИЧ: Да, ну, я написал за последние несколько лет, я написал оперу "Ревизор". Я написал балет "Шерлок Холмс" с совершенно с новой редакцией большой, почти что 2,5 часовой балет. Я написал, только что закончил хоровую симфонию для Владимира Минина на стихи Тютчева "Молчи".
С. КОРЗУН: Я в руках еще держу диск под названием "Реквием" Анна Ахматова и Елена Камбурова.
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, диски постоянно выходят. Это диск я как раз хотел бы, чтобы он прозвучал. Потому что в этом году исполняется 120 лет со дня рождения Анны Андреевны. И этот диск "Реквием", который исполнила Лена Камбурова и симфонический оркестр и хор, это в значительной степени то автобиографическое начало, которое всех нас соединяет.
С. КОРЗУН: Уникальный случай в программе "Без дураков" звучит музыка с диска "Реквием".
МУЗЫКАЛЬНЫЙ ФРАГМЕНТ
С. КОРЗУН: Приношу извинения нашим слушателям. Это была музыка, Владимир Дашкевич представит ее.
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, все и так ее знают, поэтому и представлять нечего. Просто мы ошиблись, включив не тот компакт диск. А сейчас будет "Реквием" Ахматовой.
С. КОРЗУН: Будем надеяться, что он сейчас пойдет.
В. ДАШКЕВИЧ: Ну, все, что связано с такими временами, всегда включает протест внутренний.
МУЗЫКАЛЬНЫЙ ФРАГМЕНТ
В. ДАШКЕВИЧ: Вот это, между прочим, действительно мы заново учились жить тогда, когда проходили через эти аресты, заново учился жить и маленький Изя Шварц, заново учился жить и Саша Зацепин, заново учился жить и Владимир Дашкевич, и моя мама училась тоже заново жить. И вот Лена Камбурова с потрясающей силой передает вот это состояние, и я думаю, что вот это и есть те минуты, из-за которых собственно говоря, мы что-то перед Богом оправдываем. Оправдываем цель нашего существования.
С. КОРЗУН: А почему Вы пишите не только трагическую музыку? Ну, Шерлок Холмс такой оптимистичный, что просто невозможно там…
В. ДАШКЕВИЧ: Вы понимаете, музыка не может быть оптимистичной или трагичной только. Человек проходит... каждое сочинение это отдельная жизнь человека. Это цельное состояние его души, которое проходит через все эти испытания. Испытания могут быть разные. У Шерлок Холмса свои испытания. И он выходит победителем. И для меня Шерлом Холмс это наш современный Дон Кихот, который так же борется. Только в отличие от Дон Кихота Сервантеса он умеет побеждать. И мне очень важно подчеркнуть именно это. И хотелось бы, чтобы и мы умели побеждать то зло, которого достаточно в нашей жизни.
С. КОРЗУН: Напомню, композитор Владимир Дашкевич гость программы "Без дураков" на "Эхе". Ну, уже близко последний вопрос, чуть больше минуты нам остается. Владимир Сергеевич, Вам что-нибудь нравится в сегодняшнем времени? Вообще. Такой общефилософский вопрос. Не только музыка… Больше, чем, скажем, в 60-х.
В. ДАШКЕВИЧ: Общефилософский вопрос, с него и надо было начинать.
С. КОРЗУН: А мы специально. Чтоб коротко ответить.
В. ДАШКЕВИЧ: Коротко? Мир вошел в полосу цивилизационного тупика. И Россия, как всегда, в этом тупике несет знамя первооткрывателя, который подвергается наибольшему риску и прежде всего рису распада. Особенно, если этот первооткрыватель забудет, я ведь, как инженер понимаю, что существуют всего-навсего две силы. Одна это центростремительная сила, когда тебя тянет к центру. А другая центробежная. Я вижу, что центробежной силы сейчас в России предостаточно.
С. КОРЗУН: Ну, сморите, империи появлялись и рассыпались. И Римская рассыпалась, и Италия хорошая страна, между прочим.
В. ДАШКЕВИЧ: Вы понимаете, главное это та культура, которая создает центростремительную силу. Дима Билан и даже победы наших в хоккее и в футболе, они были всегда в тех самых годах, когда вся страна пела "Я, ты, он, она вся советская страна" и благополучно страна под эту песню распалась и развалилась. И побед было достаточно. Побеждает только культура.
С. КОРЗУН: Спасибо Вам огромное. Владимир Дашкевич был гостем программы "Без дураков". Большого Вам здоровья, и много Вам написать и сделать, чего еще не успели.
В. ДАШКЕВИЧ: Спасибо.