Дарья Донцова - Без дураков - 2008-01-30

СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер. С Вами генеральный продюсер радио "Бизнес ФМ" и ведущий программы "Без дураков" на "Эхе Москвы" Сергей Корзун. И моя сегодняшняя гостья Дарья Донцова. Добрый вечер.

ДАРЬЯ ДОНЦОВА: Добрый вечер.

С. КОРЗУН: А, я микрофон не включил. О, как давно не был, целую неделю.

Д. ДОНЦОВА: А вот это вот хорошо в эфир и не включить микрофон. Это правильная ситуация, между прочим.

С. КОРЗУН: А Вы всегда включаете микрофон у Ваших гостей?

Д. ДОНЦОВА: Смотря какой гость попадается в эфире. Некоторым выключаю сразу.

С. КОРЗУН: Да, прежде всего, хотел извиниться, ну, за микрофон само собой, за то, что снова не дали Вам посмотреть программу "Время". Я читал в одном Вашем горестном интервью. Вы очень сожалели по этому поводу. Потому что появляетесь дома после 10 часов. И на программу "Время" ну никак не попадаете.

Д. ДОНЦОВА: Это было, на, самом деле, ужасное кокетство. Потому что некоторое время тому назад, я поняла, что программа "Время" – это на самом деле ужастик. А ужастик я лучше посмотрю, знаете, когда там динозавры или Годзилла. А когда все на самом деле, как-то страшно. Я перестала смотреть программу "Время".

С. КОРЗУН: Т.е. Вам один раз удалось посмотреть программу "Время"… А Вы знаете, что еще по другому каналу, по ну какому-нибудь старенькому ретро каналу, там идут старые выпуски, там 82 год, 81 замечательные.

Д. ДОНЦОВА: Беда состоит в том, что я на самом деле живу в деревне. И в моей деревне нет приема телевидения.

С. КОРЗУН: Не летают спутники над деревней?

Д. ДОНЦОВА: Нет, у меня нет приема телевидения. У меня нет…

С. КОРЗУН: А, Вы же бедная, я помню, автор, да, телефона…

Д. ДОНЦОВА: Телефона у меня нету, радио…

С. КОРЗУН: Спутниковой антенны нету, радио, ничего нету. И пишете ручкой, даже компьютера нету, или ноутбука.

Д. ДОНЦОВА: Ручкой пишу реально, на самом деле. Недавно гусиное перо выбросила. Знаете, почему?

С. КОРЗУН: Почему?

Д. ДОНЦОВА: Гуси все в деревне передохли, негде было больше перьев-то нащипать.

С. КОРЗУН: Ужас какой. Рекламу то будем делать ручкой, какая самая лучшая?

Д. ДОНЦОВА: Ручка какая самая лучшая? Та, которая не течет и мягко пишет по бумажке. Шариковая такая обычная. У меня на рукописи уходят, как правило до 12 ручек. Поэтому золотой паркер отпадает. Он тяжелый, неудобный, да и на чернилах разоришься.

С. КОРЗУН: Нормально. А собачки Ваши, говорят, в чернилах все.

Д. ДОНЦОВА: Ручки вытираю о собачек. Очень удобно. Вы знаете, мучаю собак. Все жду, когда на меня вот это общество защиты животных нападет. Собаки реально ходят все в подтеках в шариковых ручках.

С. КОРЗУН: И даже в стиральные машины не кладете их? Сейчас есть хорошие машинки такие машинки, собачки…

Д. ДОНЦОВА: Разговаривающие. Вы знаете, по-моему, это кошмар, разговаривающая стиральная машина. Приходишь домой, подходишь к ней, а она говорит: здравствуй, дорогая. Давай обсудим с тобой, как у тебя прошел твой день. Хочется ее убить.

С. КОРЗУН: Стиральную машину. А, собачек Вы любите, потому что они не разговаривают, а тихо, мирно лежат, пока Вы берете в руку шариковую ручку, и пишите. Пишите, пишите.

Д. ДОНЦОВА: Ну, естественно. Собака вообще лучше человека. Это вообще приписывается, по-моему, Шопенгауэру, что чем больше я узнаю людей, тем сильней я люблю собак.

С. КОРЗУН: Это именно Ваш случай?

Д. ДОНЦОВА: Это? Ну, людей я тоже люблю. Не всех, правда, избранно, но люблю.

С. КОРЗУН: А кого больше всех любите?

Д. ДОНЦОВА: Мужа, наверное, и детей своих троих. Это, наверное, самые любимые. Потом идет второй дальше круг. Две подруги ближайшие, с которыми 50 лет вместе. Ну, и туда дальше.

С. КОРЗУН: А самый дальний круг, те, кого не любите?

Д. ДОНЦОВА: Кого не люблю? А что-то… Знаете, я не люблю людей, которые обижают животных. Я не люблю людей, которые устраивают скандалы. Я не очень люблю человека, от которого исходит агрессия. Я не очень их люблю. Я понимаю, почему это получается. И стараюсь быть к ним снисходительной.

С. КОРЗУН: А Вы совсем не агрессивная и в семье тоже.

Д. ДОНЦОВА: А какой смысл быть агрессивной в семье? Тогда надо разводиться.

С. КОРЗУН: Добиться чего-то агрессией.

Д. ДОНЦОВА: Чего?

С. КОРЗУН: Настоять на своем.

Д. ДОНЦОВА: А зачем мне на своем настаивать. Никакого смысла в этом нет.

С. КОРЗУН: А работать не дадут.

Д. ДОНЦОВА: Мне?

С. КОРЗУН: Да.

Д. ДОНЦОВА: Нет, это совершенно невозможно. Мне очень повезло. У меня муж доктор наук, профессор, академик, который сидит целыми днями и пишет свои учебники. Поэтому момент, что он не даст мне работать, совершенно невозможен. Скорее я ему не дам работать, ворвусь в кабинет с какими-нибудь глупостями. Нет.

С. КОРЗУН: По-прежнему с утра и вечером. По 10 страниц утром 5 страниц вечером.

Д. ДОНЦОВА: Нет, по 20. Я пишу с утра по 20…

С. КОРЗУН: Теперь уже по 20. Норму увеличили.

Д. ДОНЦОВА: Нет, я пишу с утра по 20. Нет, норма осталась прежняя. Я просто пишу с утра по 20, потому что вечером мне не всегда теперь удается написать.

С. КОРЗУН: Потому всю норму выбираете днем.

Д. ДОНЦОВА: Поэтому все падает на утро. Пробки.

С. КОРЗУН: А бывает так вот без дураков, что берете, на самом деле, и все, что написали, 20 страниц в корзину уходит. Потом заново?

Д. ДОНЦОВА: Нет, в момент написания не бывает. Бывает в момент вычитывания рукописи, когда я ее читаю, как редактор. Вот тогда я могу выбросить, вычеркнуть, переписать. Когда пишу, нет. Когда я пишу, это такой, знаете, процесс, он сродни какому-то сексу. Т.е. ты пишешь…

С. КОРЗУН: Т.е. какому-то или хорошему сексу?

Д. ДОНЦОВА: Очень хорошему. Пишешь в абсолютном удовольствии, но потом, когда голову, вот этот дурман-то уходит, начинаешь понимать, что партнер был косоглазый, косоногий, заика и бросилась на него только спьяну. И вот пытаюсь…

С. КОРЗУН: Удовольствие же получили.

Д. ДОНЦОВА: Удовольствие получила. Начинает мучить совесть. Ну, как же я такая красивая вот с таким вот ужасным. И начинаешь исправлять.

С. КОРЗУН: И искать нового партнера.

Д. ДОНЦОВА: Начинаешь исправлять нового партнера.

С. КОРЗУН: Новую книжку заводить.

Д. ДОНЦОВА: Да, да, процесс бесконечен.

С. КОРЗУН: Ужас какой.

Д. ДОНЦОВА: Почему?

С. КОРЗУН: Да непостоянная Вы. Все с новыми партнерами. С новыми книжками.

Д. ДОНЦОВА: А все мы блондинки, вы знаете, девушки такие. Могу рассказать анекдот про блондинку.

С. КОРЗУН: Ну, давайте.

Д. ДОНЦОВА: Сделали блондинке трепанацию черепа. Открывают черепную коробку, там пусто. И только ниточка протянута сквозь весь череп. Ну, хирург взял эту ниточку и перерезал. У блондинки ушки-то и отвалились.

С. КОРЗУН: Мне выражение нравится "блондинка паркуется", которое относится к чему-то, вот к тому, что сейчас произойдет событие. Про всех говорят, не только про блондинок. Да. Вот могут сказать про человека, который начальник вошел серьезный, или еще что-то, который сейчас сделает что-то такое, вот чего нельзя совершенно предотвратить и, что принесет самые ужасные последствия. Вот это, оказывается, на слэнге называется "блондинка паркуется".

Д. ДОНЦОВА: Ну, даже как-то немножечко обидно, хотя у меня стаж за рулем около 30 лет, каждый раз, когда я начинаю парковаться, эта блондинка паркуется. Это выскакивает вся парковка, начинает давать мне советы. Я въезжаю в мусорник, в стойку, в шлагбаум, в будку охранника. Все по очереди.

С. КОРЗУН: Так чего ж тут обидного, если все так и происходит на самом деле.

Д. ДОНЦОВА: Очень обидно бывает не мне. Очень обидно бывает страховой компании, которая начинает оплачивать все побитые части моего автомобиля.

С. КОРЗУН: Этого добиваетесь стопроцентно.

Д. ДОНЦОВА: Конечно.

С. КОРЗУН: А за рулем какой машины ездите сейчас?

Д. ДОНЦОВА: Сейчас БМВ, когда-то копейка. Я плавно переползала от марки к марке. Меняла их постоянно. Искала машину, которая будет мне удобна. На данном этапе я сижу за БМВ. Это машина, которая мне очень нравится. Но я сейчас не сама за рулем, у меня шофер.

С. КОРЗУН: Машина Вашей мечты, или нет?

Д. ДОНЦОВА: У меня никогда не было машины мечты. Мне так кажется, что машина мечты – это какой-то такой мужской немножечко аксессуар. Управляй мечтой, да? Нет, у меня нет машины мечты. У меня в принципе другие какие-то мечты. Это просто удобная машина, безопасная, высокая, мне в ней хорошо.

С. КОРЗУН: А что у Вас есть в мечтах там, не знаю, кухня Вашей мечты, роман Вашей мечты, муж Вашей мечты, ребенок Вашей мечты…

Д. ДОНЦОВА: С мужем моей мечты я благополучно живу 25 лет. У меня трое детей моей мечты, одному из которых 35, другому 34, дочка 21 год. Это дети моей мечты. У меня есть собаки моей мечты. Я очень счастливый человек. У меня Есть работа моей мечты. Я даже так и не могу понять, какой мечты у меня пока нет. Нет, есть у меня такая большая огромная мечта. Написать как можно больше книжек. Это да. Но я надеюсь, что все у меня получится.

С. КОРЗУН: Далеко хотите пойти?

Д. ДОНЦОВА: В смысле по количеству?

С. КОРЗУН: По количеству книжек.

Д. ДОНЦОВА: Я хочу писать до тех пор, пока мне этого хочется. Вот пока, знаете, зуб блестит, глаз горит, вот пока этого хочется, я так и буду писать. Пока очень хочется.

С. КОРЗУН: А, правда, что Вы все практически выдумываете? Ну, или в видениях Вам приходит…

Д. ДОНЦОВА: Я вру и получаю за это деньги. Представляете, вот так вот устроиться. Врать и получать за это деньги. Это просто вот хорошо.

С. КОРЗУН: Ну, говорят, что каждый человек врет примерно каждые 3 минуты. Т.е. там получается очень много.

Д. ДОНЦОВА: Ну, я вру, Вы знаете, особенно самозабвенно.

С. КОРЗУН: По утрам особенно.

Д. ДОНЦОВА: И по утрам и по вечерам.

С. КОРЗУН: С ручкой в руках.

Д. ДОНЦОВА: Я и днем могу наврать. У меня инстинкт вранья отработан просто до филигранности.

С. КОРЗУН: Напомню Дарья Донцова – гостья программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Агриппина Аркадьевна, обращается к Вам кто-нибудь так сейчас?

Д. ДОНЦОВА: Перестали.

С. КОРЗУН: А как угораздило то… Ну, я понимаю, что писатель, что…

Д. ДОНЦОВА: Родителей угораздило очень просто. У отца была мама по имени Агриппина. Мама умерла очень рано. Мой отец после смерти матери остался сиротой. И видно тоска была по этому имени. Оно казалось очень близким, очень родным. Сейчас Агриппина даже модна. Потому что Фрол, Устинья, Меланья, вот имена эти стали давать детям. Но в мои годы, когда я росла, это 58-й год 1 класс. В школе одни Светланы. Представляете, тут сижу я, девочка Агриппина. Это было, по крайней мере, странно. С именем связано очень много казусов. Я один раз приехала в ветеринарную клинику с собакой. И ветеринар такой усталый посередине ночи, заполняя на собаку документ, спрашивает: имя? Я отвечаю? Агриппина. Он поворачивает голову и говорит: не собачья кличка, а Ваша.

С. КОРЗУН: (смех). А Вы потом из-за того, что сами чувствовали неудобство, Вашим героиням иной раз такие имена засандилаваете?

Д. ДОНЦОВА: Я хотела быть Дашей. Вот я в детстве прочитала "Хождение по мукам" Алексея Толстого. Я не могу понять, почему я влюбилась в эту книгу. Вот какой-то, знаете, очарование слога Алексея толстого на меня подействовало. Я очень хотела быть Дарьей, мне нравилась эта Даша в книге. Не Катя, а именно Даша. И я мысленно всегда называла себя Дарьей, поэтому первая героиня стала Дашей. Ну, так, знаете, вылезло такое чисто внутреннее оттуда. Это почувствовала моя редактор. Очень хороший редактор, которая предложила псевдоним Дарья Донцова. Коротко, ясно, очень удобно. Агриппина, как-то знаете, все бы подозревали, что это, ну, что-то тут уж не то у девушки с именем. И когда меня стали звать Даша, то журналисты стали естественно обращаться "Даша", они не знали, что я Агриппина, и имя отпало. Я теперь даже не оглянусь, если меня позовут на улице "Агриппина". Я не вздрогну, хотя это странно, правда.

С. КОРЗУН: А Друзья и давние знакомые?

Д. ДОНЦОВА: У меня есть личное прозвище, которым пользуется моя семья и две мои подруги многодавние. Вот это ходит в доме это прозвище. Я откликаюсь на него. А посторонние зовут меня Даша.

С. КОРЗУН: А собачки как зовут? Как обращаются? Или они безмолвно?

Д. ДОНЦОВА: А собачки говорят мне: о великая, любимая, замечательная, дающая эти вкусные банки хозяйка.

С. КОРЗУН: Кормите исключительно из банок? Или что-нибудь специально из кулинарных своих рецептов специально для собачек что-нибудь.

Д. ДОНЦОВА: Кормила очень долго собак, как людей, варила им кашу, варила им определенное мясо, варила им курицу.

С. КОРЗУН: Ну, они все равно вели себя, как люди.

Д. ДОНЦОВА: Нет, они вели себя иногда даже лучше, чем люди, но, к сожалению, собачьи анализы крови показывали, что им плохо. После того, как умерла одна из моих собак, я посоветовалась с ветеринарами, и мне сказали, что лучше кормить кормом. Теперь я вот уже 3-й год кормлю собак из банок. И нет проблем.

С. КОРЗУН: А как компенсировали? Ну, вообще, собаки живут несколько меньше, чем люди. Умирают чаще.

Д. ДОНЦОВА: У меня было много собак в жизни. У меня был ротвейлер, у был питбуль, у меня был пудель. И все эти собаки выжили свой собачий век. Они жили 14 лет, 15 лет, 17 лет. Но вот собака Дюшенька, она прожила 4 года. Она была не моя собака, я забрала ее у другой женщины. Она очень болела. Я три года тащила. Знаете, я выдирала ее у смерти просто вот руками из глотки. Но не получилось. Собака умерла. Мне было очень плохо. Мне было ужасно плохо. И спас меня Борис Акунин. Мы летели на франкфуртскую ярмарку. Мы оказались в одном самолете. Я рыдала, не могла остановиться, собака только умерла. И Акунин мне вдруг сказал такую фразу: ты знаешь, то, что должно было умереть, оно бы все равно рано или поздно умерло. Меня почему-то эта фраза успокоила. Как-то, знаете, отпустило меня. Эта фраза, когда я вернулась, дети купили двух мопсов. И как-то, но Дюша, она не забывается. Как-то, Вы знаете, она есть со мной, она в книжках осталась. Я ее не смогла убить в книгах.

С. КОРЗУН: Вы вообще слушаетесь советов? Вот как этого совета послушали, бывает, что фраза западает и остается надолго. Начинаешь как-то, ну, да, вроде понимал, или понимала, что все это, а вот тут человек взял и сформулировал.

Д. ДОНЦОВА: Ну, естественно я слушаюсь чужих советов. У меня есть люди, которых я слушаюсь беспрекословно. Это муж сначала…

С. КОРЗУН: Во всех вопросах?

Д. ДОНЦОВА: Практически да. У меня очень умный муж. Умный в плане энциклопедического образования, потому что у него за плечами факультет психологии, громадная библиотека начитанная, не только такая художественная, но и научная. И он еще очень умный, знаете, по-житейски. С ним вот очень хорошо советоваться по каким-то вопросам. Я, безусловно, слушаюсь свою дочь. Я слушаюсь старших сыновей. Они всегда дают, в общем-то, хорошие советы.

С. КОРЗУН: А чем занимаются сыновья, кстати говоря?

Д. ДОНЦОВА: Старший сын работает в системе ночных клубов. Он как бы сказать, он арт директор одного из московских ночных клубов.

С. КОРЗУН: Самый старший – это Ваш родной или Вашего мужа?

Д. ДОНЦОВА: Старший… как-то мы никогда не делили детей…

С. КОРЗУН: Правда что ли?

Д. ДОНЦОВА: На твой и мой. У нас этой ситуации не было. Может быть, просто очень мало им было лет, когда мы познакомились с Александром Ивановичем. Это старший, это Аркаша. Средний сын Дима – кандидат психологических наук. Он преподает в институте. А дочка Маша, она сейчас закончила университет, она работает в индустрии моды. Поэтому все то, что дочь говорит про одежду, она ясно это знает лучше меня. Поэтому ее надо послушать. И есть редактор Ольга Рубес, которой я доверю бесконечно в плане своих книг. Если Оля сделала какое-то замечание по тексту, это то замечание, которого я не заметила просто сама, когда читала книгу.

С. КОРЗУН: А читатели, когда приходят на встречи или пишут на форумы, на сайты на какие-нибудь и говорят: вот здесь надо было по-другому, вот тут ошибка. Кстати, на одном из Ваших сайтов тоже выложены, в том числе, и ошибки, и нелепости, которые бывают в общем, ну, возникают в процессе написания романа.

Д. ДОНЦОВА: Ну, Вы знаете, ошибки, нелепости, они случаются у всех. Ошибки бывают разные. У Льва Николаевича Толстого, насколько я помню, Балконский входит в гостиную в офицерском мундире, а выходит в пиджачной паре. И его Чертков побоялся, очевидно, исправить, вот толстовское слово, так это пошло. Либо Чертков это не заметил, но остальные люди, которые потом издавали толстого, побоялись это поправить. Ошибки бывают глупые, вот на том уровне, Ошибки, я помню, у меня был, очень хорошо я помню, безумно смешной казус: Татьяна Петровна, и папа ее Сережа. Вот это вот было совершенно замечательно. Еще у меня была собачка, которая у меня на 25-й странице собачка, а на 75-й она вдруг родила котят. Ну, такая казус вот с ней случился. Родила собачка котят. Это смешно, это, конечно, глупо. Иногда случается, правда, редко какая-то серьезная ошибка. Я всегда бываю благодарна, если мне присылают эту ошибку, я перечитываю книгу. И если она, правда, существует, я в следующем издании стараюсь как-то ее поправить.

С. КОРЗУН: А вообще обижаетесь на вопросы, на замечания?

Д. ДОНЦОВА: Нет, никогда, я же не 100 долларов, чтобы всем нравиться.

С. КОРЗУН: Проверим?

Д. ДОНЦОВА: Давайте.

С. КОРЗУН: Иван Беседин по интернету пришло, бывший книгопродавец. Даже с ударением, выделенным здесь.

Д. ДОНЦОВА: Книгопродавец – это смешно.

С. КОРЗУН: "Нет ли у Вас смутного или даже очень смутного чувства неловкости, когда Вас называют писателем?"

Д. ДОНЦОВА: Нет.

С. КОРЗУН: "Какой Ваш текст Вам больше всего нравится? И перечитываете ли Вы свои книги?"

Д. ДОНЦОВА: Нет, книги я не перечитываю. Я их написала, я их очень хорошо помню. Это первое. Нет ли у меня какого-то неприятия, что я писатель? Нет, я же писатель. Вот если бы меня называли балериной, наверное, я бы как-то смущалась, потому что 32 фуэте мне не скрутить никогда в жизни, я упаду со сцены. Нет.

С. КОРЗУН: Дарья Донцова. Пойдем дальше. Критик Владимир Новиков.

ВЛАДИМИР НОВИКОВ: Литература бывает трех ступеней. Первая ступень – это массовая культура. Вторая – беллетристика, третья – высокая словесность. Каждый читатель абсолютно свободен в выборе вида чтения. Я принадлежу к тем читателям, для которых литература не есть развлечение, а есть труд. Как литературный критик знаком с произведениями Дарьи Донцовой и считаю, что задачу литературы первой ступени она вполне решает. Помню, что у нее есть такой персонаж Иван Подушкин. Он не любит растворимый кофе. Я, как Иван Подушкин, тоже не люблю растворимый кофе, предпочитаю настоящий.

С. КОРЗУН: И обидел и похвалил. Но Ивана Подушкина знает. Нет, не обидел?

Д. ДОНЦОВА: Во-первых, он меня не обидел. Потому что это очень четко, это очень правильно. Вопрос по поводу того, не противно ли Вам писать паршивые дюдики, задают только журналисты в России. Потому что западные журналисты как-то очень хорошо понимают, что литература состоит из жанров. И в каждом жанре есть свои условия. Есть детектив, есть экшн, есть, предположим, философский роман. Если Вы хотите узнать какие-нибудь знания по географии, пожалуйста, не читайте г-жу Донцову. Если Вы хотите получить ответ на сакральный вопрос: что делать? Ну, тоже я не для Вас. Надо понимать, для чего ты берешь какую книгу в руки. Для чего ее человек написал. И являешься ли ты, ну, употребляя термин психологов, целевой аудиторией этого писателя. Чем большее количество людей попадает с тобой в резонансные колебания, тем больше у этого писателя читателей. Все очень просто. Другого здесь ничего нет. И критик очень правильно все это подметил. Я работаю в жанре детективного романа. Я никогда не работала, и не буду работать в жанре философского романа по очень разным причинам. Но не буду.

С. КОРЗУН: А почему Вы придумываете тогда не все. Вот, например, я запомнил, что Вы обратились к своей подруге, чтобы узнать, какого цвета пол в Бутырке, если не ошибаюсь. Зачем Вам это?: Придумали бы какой-то розовый в крапинку.

Д. ДОНЦОВА: Понимаете, в чем дело. Есть какие-то моменты, в которых, в общем-то, не стоит ошибаться. Я могу легко убить Вас в прямом эфире, зная, что у Вас язва. Я могу Вам подсыпать растворимый аспирин. Вы его выпьете, у Вас начнется кровотечение, и Вы умрете в корчах. Но если у Вас нет язвы, аспирином я Вас не убью никогда. И это будет смешно. Поэтому какие-то мелкие детали все-таки надо знать, чтоб не казаться идиоткой для своего читателя.

С. КОРЗУН: Дарья Донцова в программе "Без дураков", вернемся в студию через пару минут.

НОВОСТИ

С. КОРЗУН: Еще какая культовая Дарья Донцова, гостья нашей сегодняшней программы. Но мало того, что культовая. Я очень люблю в эту программу звать людей с судьбой, как я говорю. Потому что иногда человек известный, а вот судьбы как бы не стоит. У Вас тоже так по биографической линии. Ну, что закончили факультет журналистики. Родились, учились в Москве. Факультет журналистики. Работа редактором. Первые детективы, который не приняли. Первый роман о сталеварах, который тоже сказали, что лучше бы…

Д. ДОНЦОВА: Это было ужасно смешно.

С. КОРЗУН: После этого что, преподавание там было, да? Ну, в общем, такая линия, да. А потом раз и… я все-таки о другом. Ну, я думаю, что все знают о Вашей персональной истории. Скажите, пожалуйста, можете вообще сказать, как вот жить с болезнью?

Д. ДОНЦОВА: Жить с болезнью? А точно так же, как жить без болезни. По-моему, нет на свете совершенно здоровых людей. Если мы сейчас начнем спрашивать всех тех, кто ходит там по коридорам "Эхо Москвы". Даже самых молодых, у кого-то кариес, у кого-то геморрой, у кого-то отит. Нет абсолютно здоровых людей на свете.

С. КОРЗУН: Ну, ладно. Кариес и геморрой можно прихватить и как бы так не пойти к зубному врачу или к проктологу.

Д. ДОНЦОВА: Ничего себе не пойдешь к зубному врачу с кариесом. Будет тебе плохо. Выдерут.

С. КОРЗУН: Новенькие зубы сделают, да. Тут все-таки вопрос серьезней. Я понимаю, что Вы очень ироничный человек. И достаточно легко к этому относитесь.

Д. ДОНЦОВА: Нет, Сереж, я не ироничный человек. Я человек нормальный. И я считаю, что истерика, которая нагоняется вокруг онкологии, она неправильная. Онкология лечится. Вот этот вот ужас, что следующая станция после диагноза онкология –крематорий, она неправда. Ты еще поживешь на этом свете, помучаешься, и только потом в этом крематории окажешься. Все не так ужасно. Лечится все это. Другой вопрос…

С. КОРЗУН: Нет, смотрите, Абдулов, да. Из примеров, как бы сродни Вашему – Солженицын. Да, конечно. Собственно его "Раковый корпус", кто не помнит, из тех, кто хоть что-то читал. А вот Саша Абдулов взял и сгорел моментально.

Д. ДОНЦОВА: Нет, насколько я понимаю, Абдулов сгорел не моментально. Я не была знакома с Абдуловым лично. Я пару раз видела его во время общих наших с ним телеэфиров. И уже 3-4 года тому назад внешне на лицо он производил впечатление не очень здорового человека. Надо следить за собой. Нужно ходить раз хотя бы в год к врачу. Элементарно сдавать анализ крови, на котором все выпадает. Есть такая штука онко маркеры. Есть он у тебя, нет у тебя. Если он у тебя есть, никакой паники нет. Это пока ни о чем не говорит. Значит, идешь дальше. Если у тебя находят эти онкологический диагноз, нужно понять, что есть операция, есть химия, есть лучевая терапия. Есть масса вещей, после которых ты будешь жить долго и счастливо. Да, качество жизни у тебя будет немножечко другое. Я, например, после 5 своих операций не могу одеть тоненькое платьице на бретельках, в которых будет аппетитно выглядывать мой замечательный бюст. Ну, нет у меня больше аппетитно выглядывающего бюста. Ну, что я от этого стала хуже? Нет. И для своего мужа я хуже не стала. А если бы я стала бы для своего мужа хуже, если бы я поняла, что он меня любит за сиськи, то зачем мне такой муж. Потому что с течением времени сиськи превратятся в ушки спаниеля. Скажите, нет? Это происходит со всеми. Какие имплантаты ты туда не впихивай, поэтому это еще проверочная ситуация для твоего партнера.

С. КОРЗУН: Ну, амазонки сами себе отсекали, как говорят по легенде, чтоб удобнее было стрелять. Да ладно с сиськами, ну, нельзя, например, на солнце подставлять свою кожу, потому что лечение, если я правильно понимаю, после химиотерапии солнце противопоказано.

Д. ДОНЦОВА: А солнце противопоказано вообще практически всем людям. Не нужно менять климат. Об этом врачи давным-давно говорят. Не летайте на Мальдивские острова в январе. Не подвергайте свой организм такому стрессу. Я сейчас не буду здесь читать лекции о правильном образе жизни и здоровом питании. К сожалению, мы сами себе роем эту могилу. Мы можем жить дольше, но сами все делаем для того, чтобы жить меньше.

С. КОРЗУН: И все-таки если в человеке нет жажды жизни, вот Вы меня, наверное, не убедите. Не каждый, наверное, мог бы пройти Ваш путь и так прекрасно выглядеть.

Д. ДОНЦОВА: Ну, Вы знаете, прекрасно выглядеть может каждый. Наша красота, во всяком случае, женская, разложена в разнообразные баночки. Можно купить эти баночки, ты будешь совершенно изумительно выглядеть.

С. КОРЗУН: Да, ладно, опытному глазу все равно видно.

Д. ДОНЦОВА: Сереж, красота – это страшная сила. Но с годами она становится все страшней и страшней. Это тоже не надо отрицать.

С. КОРЗУН: Все красивее и красивее.

Д. ДОНЦОВА: Другая ситуация состоит в том, что если ты падаешь в обморок от прыща на носу и тебе кажется, что ты от этого умер, ты от этого умер. Не счесть числа людям, у которых в жизни не было ничего хорошего. Тяжелая какая-то жизнь беспросветная, муж то ли есть, то ли нет. И дети, как ей кажутся неудачные. И вдруг она заболевает онкологией. Вот он шанс, вот он момент привлечь к себе всеобщее внимание. Я больна. Она вживается в эту болезнь. Рано или поздно умирает. Все зависит только от тебя. Я в онкологической больнице навидалась всякого.

С. КОРЗУН: И не за один раз. Сколько Вы там провели в общей сложности?

Д. ДОНЦОВА: Ну, у меня было 5 операций. Было 18 химий. Был очень большой лучевой курс, потому что это я сейчас умная. А я-то к врачу пришла в очень нехорошей стадии. Я когда пришла, он на меня посмотрел и спросил: девушка, Вы из какой деревни ко мне приехали? Ну, вот это вот да, девушка москвичка. Я просто боялась идти к врачу.

С. КОРЗУН: А были моменты отчаяния в какой-то момент?

Д. ДОНЦОВА: Отчаяния? Да. Когда мне первый онколог сказал, что жить мне осталось 2 недели, и что единственное, чем я реально могу помочь, это вот сесть и подумать, собственно говоря, если у меня какие-то финансовые обязательства. Там квартира, машина, и как со всем этим…

С. КОРЗУН: Завещание чтоб вовремя составить.

Д. ДОНЦОВА: Ну, да, распорядиться. Я помню, У меня началась натуральная истерика. Но у меня ближайшая моя подруга, она очень крупный хирург. Щитовидная железа. Я первым делом выпала из этой больницы, позвонила ей. И сказала, ты, знаешь, мне вот сказали такую штуку. Мат, который издала моя подруга, группа нецензурной лексики, выпавшая из ее интеллигентного рта, она, к сожалению, непередаваема на радио. Она меня отправила к другому врачу, который сказал, что, да, проблема есть, но будем с ней работать.

С. КОРЗУН: Да, а в какой момент Вы поняли, что будете жить, и все будет нормально.

Д. ДОНЦОВА: У любого человека, который прошел онкологию, сохраняется некое сумасшествие. Каждый раз, когда Вы чихаете, Вы думаете, что у Вас рак носа, потом Вы кашляете, Вы думаете, что у Вас рак всех остальных частей. Потом Вы пукаете, Вы понимаете, рак уже того, что ниже. Это очень смешно на самом деле, с этим нужно каким-то образом бороться. Когда поняла, что выздоровела? У меня, наверное, знаете, не было ощущения, что я смертельно больна. Вот чего не было, того, собственно говоря, не было.

С. КОРЗУН: Благодаря подруге, благодаря другим врачам, благодаря окружению? Или внутри все-таки нашли…

Д. ДОНЦОВА: Не могу Вам сказать. Нет, у меня был момент, когда я поняла, что предстоит. Когда стало понятно, что операция не одна. Когда стало понятно, что химия – это, в общем-то, очень неприятно. И когда вот это все стало ясно. То был какой-то момент, ну, зачем мне, в общем, это надо. Потому что все равно вроде как впереди деревянный ящик. Но тут пришла в голову такая интересная мысль. У меня муж, трое детей, у меня две подруги, у меня три собаки, у меня мама очень пожилая, и куда они без меня-то все. Кто им приготовит? Я центр этой семьи.

С. КОРЗУН: Отступать некуда, позади семья.

Д. ДОНЦОВА: Да. Если вытащить меня. Такие, знаете, есть игрушки, пирамидки на стержне. Если стержень вынуть, пирамидка разваливается. Я на этой истерической реакции заявилась к своей подружке от хирурга опять же. Она у меня, к сожалению, девушка одинокая, и сказала ей, что она обязана выйти замуж за моего мужа. Оксана немножко обалдела. Говорят: почему? Я говорю: потому что ты любишь детей, любишь собак, ты хорошо готовишь. И Саша тебя много лет знает. И она мне дала честное слово, что если со мной что-нибудь случится, она непременно выйдет замуж за моего мужа.

С. КОРЗУН: Письменно взяли?

Д. ДОНЦОВА: Нет, я с ней договорилась. А потом я решила, что такая корова мне и самой нужна, и решила, что умирать не надо.

С. КОРЗУН: Вас с мужем тоже познакомили, свели. Это случилось даже противу Вашей воли, как легенда гласит.

Д. ДОНЦОВА: С мужем меня познакомила невестка писателя Афанасия Салынского Алена Струтинская, близкая моя подруга. Она действовала как сваха. Она понимала, что мы друг другу очень хорошо должны подойти. Но муж мой любит крупных брюнеток. А я…

С. КОРЗУН: До сих пор.

Д. ДОНЦОВА: Да, до сих пор. А я маленькая блондинка. Т.е. я не попадала вот в эту вот, знаете, мужскую привычную красоту для глаза. Но как-то вот так вот получилось, что мы живем вместе 25 лет.

С. КОРЗУН: В общем, он удивился, как так не попадает, а вот здесь вроде передо мной 25 лет, уже отпраздновали серебряную свадьбу?

Д. ДОНЦОВА: Нет, впереди, она у нас 28 апреля. Не знаю, получилось бы у нас что-нибудь из семейной жизни, но хитрая Алена затолкала Александра Ивановича, мы были соседи, в моя квартиру, и продержала его во времена советские до полуночи. Метро закрыто, Такси не содит. И Александр Иванович стал сопротивляться. Она ему говорит: ну, оставайся у нее ночевать-то. Две комнаты, спокойно, все нормально. Александр Иванович понял, его загоняют. Он стал говорить: у меня нету тапочек. Алена смоталась домой, принесла тапки мужа, говорит: на тебе тапки. Он говорит: у меня нет халата. Был принесен халат. Последний был вопль отчаяния, у меня нет зубной щетки. И тут она, знаете, жестом фокусника достала из халата зубную щетку и сказала: на, и заткнись. И он остался у меня. Первое, что я ему сказала, что это Аленина глупость. Я не собираюсь выходить замуж. У меня нет никаких планов. Два брака за плечами. Он так обрадовался. Он сказал: я вообще-то, тоже не собирался жениться. У меня один брак за плечами. И мы с ним сели разговаривать. Мы с ним проболтали всю ночь. И он больше не ушел. И вот так с тех пор живем вместе. Но живем-то уже больше, чем 25 лет. Но браку 25.

С. КОРЗУН: Дарья Донцова, гостья программы "Без дураков" напомню на "Эхе Москвы". А Ваш опыт, я вернусь все-таки к Вашей судьбе и к части Вашей судьбы, к Вашей болезни. Вашим опытом хочется поделиться? Кстати говоря, забыл спросить, хотел, ну, как-то не пришлось. Это дорогое удовольствие или не удовольствие лечиться от онкологии.

Д. ДОНЦОВА: Нет, меня лечили абсолютно бесплатно.

С. КОРЗУН: Это советская медицина еще. Российская нынешняя медицина…

Д. ДОНЦОВА: Ну, это не была уже советская медицина. Потому что это был 97-й год. Это был уже излет советской медицины. Но я должна уже сказать, что в нашей советской, российской медицине есть абсолютно святые люди, которые работают в больницах за маленькую зарплату. И на самом деле любят больных и пытаются их выходить. Медсестры, вот хирург, который меня оперировал Игорь Анатольевич Грошев, он из этой когорты людей. Он не уходил. Ему было все равно. Эта бабушка 85 лет, молодая женщина. Абсолютно было все равно. Материальное положение этой женщины, ее вероисповедание, ее происхождение. Он сидел у кровати, если человеку было плохо, и уходил, если человеку было хорошо. Он был просто в этот момент уже не нужен. Нет, меня лечили абсолютно бесплатно.

С. КОРЗУН: Т.е. Вы рисуете какой-то просо ангельский образ врача.

Д. ДОНЦОВА: Мне так повезло.

С. КОРЗУН: Но врачи подвижники есть. И сестры подвижники есть.

Д. ДОНЦОВА: Да, мне так очень повезло.

С. КОРЗУН: Но я где-то встречал упоминание, что не самые, конечно, лучшие воспоминания об условиях, которые были.

Д. ДОНЦОВА: Не самые лучшие воспоминания у меня о диспансере городском онкологическом, который тогда находился на улице Лизы Чайкиной. Вот это было совершенно ужасное место с очень невнимательными, противными, гадкими врачами, где меня просто похоронили, я потом им доказывала, что я живая. Это очень смешная история, которая со мной там случилось. Вот это было не очень приятное место. Но лекарства там давали бесплатною. И химические уколы там тебе кололи бесплатно. Правда, стоя, правда, очень быстро. Правда, потом ты хромала на эту правую ногу полдня. Но это же делали бесплатно. И это было, в общем-то, доступно для человека. Нет, меня вылечили абсолютно бесплатно. И я всегда говорю, что если с Вами случилась онкология, никогда не идите к хиллеру, к знахарю, к травнику. Идите к онкологу, ищите хорошего онколога. Они есть. Найдите его, и сделайте все то, что он Вам скажет. И 95% процентов, что Вы останетесь живы. А потом пейте, ешьте кирпичи толченные. Ставьте свечки. Это потом.

С. КОРЗУН: А как отличить хорошего от нехорошего?

Д. ДОНЦОВА: Хороший врач никогда не начнет с Вами разговора сразу об оплате. Он не скажет Вам: Милочка, я стою столько, столько и столько. Если врач это говорит Вам сразу и в лицо, лучше от него уйдите. Хороший врач никогда не скажет Вам: все, кранты. Милая моя, ты умерла, похоронный венок, уходи отсюда. Нет, хороший врач всегда скажет: что мы будем лечиться. Независимо от того, показана Вам операция, не показана. Даже когда он понимает, что лечить уже, собственно говоря, нечего. Он все равно Вам скажет, что мы будем лечиться. Поэтому хороший врач он… И потом есть и людская молва. Есть знакомые, есть подруги, которые когда-то у кого-то лечились, лучше поговорить с ними.

С. КОРЗУН: С западной медициной не сталкивались? Пробовали лечиться за границей?

Д. ДОНЦОВА: Нет, у меня не было в этом никакой необходимости просто.

С. КОРЗУН: Т.е. полностью доверяли в этом смысле нашим врачам. Говорят про западных врачей, что они как раз с пациентом, не как принято было у нас было в советскую эпоху, да и сейчас, наверное, у врачей осталось о том, что больше успокаивать, что все будет нормально, все будет хорошо. А те достаточно честно говорят, что, да, вот осталось столько-то по нашим предположениям. Да такие последствия возможны, перед операцией.

Д. ДОНЦОВА: Вот, к сожалению, наша позиция наших врачей онкологов спрятать от больного человека горькую правду сыграла очень плохую роль для развития онкологии в России. Потому что не говорился больным диагноз. Человек шел в больницу, где от него это все достаточно удачно от многих скрывалось. И человек был уверен, что у него там какой-то полип. И когда ему этот полип отрезали, он выходил в свет и говорил, мне вылечили полип. Если бы он сказал, меня вылечили от онкологии, у людей давным-давно бы пошло убеждение, что от онкологии можно вылечить. Но поскольку когда уже говорили "онкология", то уже было, как правило, поздно, то отсюда идет эта канцерофобия, что раз онкология, то плохо. Почему на Западе стали более к этому относиться легко, потому что стали понимать, что это лечится. А в онкологии сделан огромный прорыв. В особенности в детской онкологии. У нас стали очень хорошо лечить больных детей. Они стали, понимаете, выживать. У нас есть на самом деле, просто у нас есть гениальные врачи. Это правда.

С. КОРЗУН: Дарья Донцова гостья программы "Без дураков" на "Эхе". Вернемся к Вашим книгам. Одна из них, по-моему, о кулинарии. Вы по-прежнему готовите?

Д. ДОНЦОВА: Две. У меня две кулинарные книги.

С. КОРЗУН: Две уже. Ага. Любите это дело по-прежнему?

Д. ДОНЦОВА: Люблю готовить. Да. Очень.

С. КОРЗУН: Как совмещаете? С утра попишите, а потом? Как там утром попашет, попишет стихи…

Д. ДОНЦОВА: Коня на скаку…

С. КОРЗУН: Сидит папаша… Что ж память-то. Из Маяковского: сидят папаши, каждый хитр, землю попашет, попишет стихи.

Д. ДОНЦОВА: Нет, у меня немножечко другая ситуация. Я готовлю все-таки не каждый день, Раньше у меня была возможность готовить каждый день. Теперь я готовлю не каждый день. Я это делаю один два раза в неделю. Ну, уж тогда отрываюсь по полной программе.

С. КОРЗУН: Большую кастрюлю на всех. А, ну, да, на собачек теперь не готовите. Старшие тоже уже не с Вами, наверное, живут.

Д. ДОНЦОВА: Нет, старшие с нами, все дети живут вместе с нами. Ну, просто у нас один дом. У старшего сына рядом на участке другой дом. Дочь живет вместе с нами.

С. КОРЗУН: Кошмар какой.

Д. ДОНЦОВА: Почему?

С. КОРЗУН: Ну, все рядом и все время туда-сюда, туда-сюда, как в фильме.

Д. ДОНЦОВА: Вы знаете, я, наверное, привыкла. Поскольку я первого ребенка родила очень рано. Без мужа, в 18 лет. То я не помню момента, чтобы я жила без ребенка. Везде, когда я куда-то приходила, или где-то работала, везде около меня был всегда Аркашка. Это, наверное, реально самый огромный подарок, который мне был сделан в молодости, это мой мальчик. Ну, уж теперь смешно говорить про 35-летнего мужчину мальчик. Но как-то для меня-то он всегда мальчик остается.

С. КОРЗУН: Да, ладно, и в 50, и в 70 все равно мальчиками называют.

Д. ДОНЦОВА: Ну, я думаю, я и в 90 его буду мальчиком называть. И как-то мы настолько вместе всегда жили, что мы не сумели расстаться, когда у нас возникла возможность разъехаться по разным квартирам. У нас просто была небольшая квартира в Москве. И мы перестали там все помещаться в результате.

С. КОРЗУН: А как воспринимать появление других людей в семье? Ну, жена сына, понятно, все-таки…

Д. ДОНЦОВА: Очень положительно. Ну, Вы знаете, моим детям всем очень повезло. Нам ни разу не попались…

С. КОРЗУН: Вы, кстати, свахой не выступали?

Д. ДОНЦОВА: Свахой нет, я не выступала.

С. КОРЗУН: Никто не выступал. Учитывая Ваш удачный опыт в этом. Не пробовали?

Д. ДОНЦОВА: Нет. Средний сын очень удачно женат на девочке по имени Рита. Вы знаете, бывает, когда идеально подходящая пара. Вот, может быть, кому-то бы Рита и не подошла. Но Диме она совершенно идеальный вариант. И у них совершенно потрясающая девочка Настя. Вот такая смешная. Говорит: бабушка, бабушка, ты принесешь мне подарок. Рита ей говорит: бабушку нужно любить просто так. Не за подарки. Бабушка, бабушка, я тебя просто так люблю. Без подарков. Где мой подарок? Ну, замечательная совершенно. У Аркаши, к сожалению, первый брак распался. Очень была хорошая невестка, но, знаете, как перчатка и сапог. Не сложилась пара. И остался 7-летний мальчик Никита, внук мой старший. Сейчас Аркашенька женился во второй раз на девочке по имени Майя. Скоро должен родиться второй ребеночек, я, честно говоря, очень надеюсь, что это будет девочка.

С. КОРЗУН: Почему? Надоели мужики уже?

Д. ДОНЦОВА: Нет, понимаете, для мальчика нет такой красивой одежды. А вот на девочку я все время хожу мимо детских магазинов и обливаюсь слезами, потому что когда росли мои дети, мы же все покупали в туалете магазина "Ванда" на Петровке. У нас же ничего не было. Мне хочется вот этих розовых платьиц, кружевных чепчиков. Я жду, что будет девочка. Нет, замечательные девочки.

С. КОРЗУН: В этом смысле Вы сумасшедшая бабушка?

Д. ДОНЦОВА: В смысле?

С. КОРЗУН: Постоянно контролирующая, вот любящая до самозабвения внуков.

Д. ДОНЦОВА: Нет.

С. КОРЗУН: Вполне разумная.

Д. ДОНЦОВА: Я никогда никого не контролирую. Я считаю, что ребенок, как только он встал на ноги, это взрослый человек. Другой вопрос, что надо, может быть, с ним разговаривать на таком языке, который до него дойдет. Нужно помнить, что через 2 минуты у ребенка уходит внимание, ты уже ничего ему туда в эту голову не вложишь. И вот когда ты начинаешь с ним беседовать, как со взрослым человеком, объяснять ситуацию. Я сегодня с тобой не могу пойти гулять, потому что я должна сделать то-то и то-то. Они очень хорошо это понимают. Нет капризов, нет каких-то у нас скандалов по этому поводу. Это когда, как со взрослым. А когда как с маленьким, тогда, конечно, начинается бунт. Я же большой.

С. КОРЗУН: А детям подросшим и мужу читаете книги? Или они сами читают.

Д. ДОНЦОВА: Нет, этой ситуации у нас нету. Книги иногда читает мой муж, вечером, когда он очень устает, он начинает перелистывать мои книги, иногда совершено безумно смеется. Ну, я таблетка от депрессии. И этой таблеткой я работаю не только для читателей, но и для своей семьи. Дочь читает, но дочь читает, вылавливает там ошибки какие-то, которые в рукописи, я всегда ей даю рукопись. Просматривает иногда старший сын, иногда средний сын, невестки читают. Вот невестки, да, невестки мои фанатки, это просто замечательно.

С. КОРЗУН: Ну, а из чего состоит, или чем подпитывается таблетка от депрессии? Сами что читаете? И вообще, можете читать, когда пишите? Или нет? Или Вы уходите в роман целиком и в период, когда пишите, ничего, внешние сигналы не должны поступать?

Д. ДОНЦОВА: Вы знаете, я эмоционально недоступен, как говорил один наш знакомый. Понимаете в чем дело, я боюсь сейчас получить огромный пинок от кого-то пишущего, кто сейчас услышит мои слова, но мне совершенно не нужны никакие условия для того, чтобы писать. Я приезжаю на радио, где у меня своя радиопрограмма. Я кладу свой планшет на колени, и я начинаю дописывать те страницы, которые я не дописала. Первое время сотрудники радиостанции на меня косились. Потом подошли, говорят: ты что сама пишешь? Я говорю: да нет, ребята, негритянские труды переписываю. И они поняли, что, в общем-то, мне все равно, где работать. У меня это включается сразу. Мне не нужны никакие условия. Конечно, я читаю…

С. КОРЗУН: А кого или что? По жанрам или по фамилиям.

Д. ДОНЦОВА: По жанрам, по фамилиям. Ну, Вы понимаете, что с моим образованием, у меня не только прочитан, но и сдан весь багаж классики и понимаете, да, не будем об этом рассказывать. Из последнего читаю очень много книг про животных. Очень любила Дарелла, пару раз его перечитывала. Очень люблю писателя Хериота, "Рассказы о животных". Или "Рассказы сельского ветеринара", их иногда по-разному в разных изданиях переводят. Очень люблю Джейн Остин. Могу ее перечитывать. Сожалею, что она не напишет ничего нового. Люблю Голсуорси. "Сагу о Форсайтах". Потом очень долго искала по продолжениям, может быть, где-нибудь еще эти герои попадутся, попались еще в паре его книг. Я люблю такую сейчас очень спокойную литературу, потому что для меня решены какие-то внутренние основные психологические вопросы. Вот эти вопросы, кто ты, зачем ты здесь, по какой причине ты по этому свету ходишь. Твое предназначение. Для меня это решенный вопрос. Поэтому я спокойно читаю книгу, которая меня не будирует.

С. КОРЗУН: Дарья Донцова в программе "Без дураков". Привет Вам от журналов, в которые Вы носили свои первые работы. Писатель Юрий Поляков.

ЮРИЙ ПОЛЯКОВ: Я, как к человеку, к Дарье Донцовой, отношусь с большой симпатией и с уважением. Восхищаюсь ее человеческими качествами. Как она поборола свою болезнь. Нашла себя в жизни. Стала успешной женщиной. Одним из самых известных и успешных коммерческих писателей, пожалуй, вот она и Акунин – это две такие коммерческие звезды в нашем книгоиздании. Но я лично, как читатель, коммерческой литературой вообще не интересуюсь, поэтому ограничусь оценкой только человеческих качеств.

С. КОРЗУН: Ответьте, наконец, достойно Юрию Полякову. А читаете ли Вы Юрия Полякова?

Д. ДОНЦОВА: Да, я читала Юрия Полякова.

С. КОРЗУН: Кошмар какой.

Д. ДОНЦОВА: Более того, я его очень люблю, как писателя. Я считаю, что он очень талантливый человек. Мы просто работаем с ним на разных полях, как это Юрий абсолютно правильно сказал. Более того, я иногда в своем радио эфире, знаете, у нас была очень смешная вещь. У нас был розыгрыш. Книги и купоны на бытовые приборы. У меня был выбор, мы предлагаем выбор: хлебопечка или книга Юрия Полякова. Я должна сказать, что книги Юрия Полякова всегда побеждали хлебопечку. И мне это было очень приятно. Что человек вместо бытового прибора берет книги Юрия Полякова. Он очень талантливый человек. И он писал очень остро в советские времена. У меня к нему одна претензия. Он пишет мало. Вот если бы он писал бы больше, я думаю, больше радости было бы и читателям, и мне лично. Потому что мне его книги доставили много приятных моментов.

С. КОРЗУН: Вам когда-то нагадали, как гласит легенда, что Вы разбогатеете через правую руку или еще чего-то много было.

Д. ДОНЦОВА: Да, был такой момент очень смешной.

С. КОРЗУН: На самом деле Вы верите, доверяете вот этим всяким флюидам, исходящим из потусторонних мистических сюжетов?

Д. ДОНЦОВА: Нет. Вы знаете, если мне на дороге встретится черная кошка с пустым ведром, и будет бегать по моей дороге взад и вперед…

С. КОРЗУН: То Вы возьмете ее к себе домой.

Д. ДОНЦОВА: Я могу ее взять к себе домой, если она будет очень несчастная. Но в принципе я поеду спокойно. Нет, я этому не доверяю. Но есть какие-то вещи, которые я не понимаю. Как работает мобильный телефон? Как работает радио? Почему показывает телевизор? Это за гранью понимания блондинки. За гранью понимания осталась ситуация с гадалкой. Все, что она мне сказала, все так и получилось.

С. КОРЗУН: А напомните эту историю, потому что я рассказал ее какую-то часть. Это давно уже было?

Д. ДОНЦОВА: Это было очень много лет тому назад. Это было в стране под названием Сирия. Женщина арабка нагадала мне, что у меня родится дочь. Девочка-блондинка с голубыми глазами. Что в 45 лет я очень сильно заболею. Все будут говорить, что я умру, но этому верить не надо, я выживу. И во второй половине жизни я буду обеспеченная женщина, и обеспеченность ко мне придет через правую руку. Я ее спросила: я выйду замуж за члена ЦК? Она мне ответила: я не знаю, о чем ты спрашиваешь, но я не вижу мужчины, который принесет тебе материальное благополучие. Ты все сделаешь сама. Вот так, в принципе, получилось.

С. КОРЗУН: Была бы возможность, еще раз пошли бы к гадалке? Будущее хотите знать?

Д. ДОНЦОВА: Нет. Я его и так знаю. Я свое будущее очень хорошо знаю вперед. Я проживу до 105 лет. Я напишу примерно около 1000 книг. А потом когда я умру, мой разум перенесут на CD диск, или как это будет называться, что-то типа флэшки, запихнут меня в компьютер. И я буду продолжаться работать таблеткой от депрессии для следующих людей. Иногда они будут приходить ко мне и брать интервью через компьютер.

С. КОРЗУН: Ну, я Вам пожелаю тогда, чтоб все, что Вы наговорили сейчас про себя, все, что Вы знаете про себя, сбылось. Скажу нашим слушателям, что Дарья Донцова была гостей сегодняшнего выпуска программы "Без дураков". Спасибо Вам огромное. Даже за то, что пришли.

Д. ДОНЦОВА: Спасибо Вам огромное.

С. КОРЗУН: Удачи и успехов. Всего доброго.

Д. ДОНЦОВА: Спасибо.