Владимир Молчанов - Владимир Молчанов - Без дураков - 2008-01-16

СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер. С Вами генеральный продюсер радио "Бизнес FM" и ведущий программы "Без дураков" на "Эхе Москвы" Сергей Корзун. И мой сегодняшний гость Владимир Молчанов. Владимир Кириллович, добрый вечер.

ВЛАДИМИР МОЛЧАНОВ: Добрый вечер, Сереженька, ты меня теперь уже стал по отчеству называть. Спасибо.

С. КОРЗУН: Ну, почему нет? Человек простой человеческой судьбы. Можно сказать, типичной для советского времени. Родившийся в семье известного композитора и актрисы. Работавший в Нидерландах, занимавшийся теннисом еще до того, как он стал супер популярен при Ельцине. И, наконец, курящий "Беломорканал".

В. МОЛЧАНОВ: Уже нет.

С. КОРЗУН: Правда, бросающий.

В. МОЛЧАНОВ: Уже нет, бросающий.

С. КОРЗУН: Куда же делся "Беломорканал" то?

В. МОЛЧАНОВ: Я в 36-й раз пытаюсь бросить курить.

С. КОРЗУН: Марк Твен не вспоминается?

В. МОЛЧАНОВ: Поэтому постепенно перехожу на трубку…

С. КОРЗУН: Марк Твен не вспоминается?

В. МОЛЧАНОВ: Вспоминается, конечно. Но у меня жена курит "Беломорканал". Поэтому мне все равно не удается его до конца бросить курить.

С. КОРЗУН: Но "Беломорканал", кстати говоря, когда в какой-то период в начале 90-х я тоже ездил за границу, брал с собой "Беломорканал", тогда с сигаретами был вообще напряг, и как-то он курился. На меня как-то очень подозрительно всегда смотрели из-за этого патрона.

В. МОЛЧАНОВ: У меня один раз просто отняли 10 пачек "Беломора", когда я прилетел в Марокко на съемки, мне не разрешили. Они не поняли, что это такое, не взяли. А в Нью-Йорке я был в такой знаменитой гостинице "Ворлд оф Астория" в ресторане, нас пригласили. И когда я закурил там "Беломор", ко мне пошел метрдотель и сказал: у нас это не приято, сэр.

С. КОРЗУН: Вы сказали: это сигара, только русская сигара. Сделана из отборных сортов табака. Владимир Молчанов. Ну, кроме всего, что мы перечислили, он еще кое-что сделал, в общем-то, что дало ему право называться академиком. Послушаем Елену Афанасьеву.

ЕЛЕНА АФАНАСЬЕВА: Владимир Молчанов, безусловно, человек, определявший время в отечественном телевидении. И даже не столько в 90-е, сколько в конце 80-х годов. Потому что сейчас молодые ребята даже не могут себе представить, что такое было появления программы "До и после полуночи". Что такое было 7 марта 1987 года включить телевизор в 11 или пол 12-го ночи, и он не погас. Что значило в полночь работающий телевизор. Им это объяснить нельзя молодым. А для советских людей это был шок. Телевизор работал ночью. Он работал в живую. Приходили люди в студию, разговаривали, если мне изменяет память, приходил Андрей Миронов. Там был элегантный ведущий, там были красивые женщины, которые не говорили о политике партии, о решениях съезда КПСС, которые разговаривали и были просто изысканные и красивые. И это было настолько большим шоком для отечественного телевидения, что, в общем-то, наверное, наше новое телевидение во многом начиналось и с этой программы.

С. КОРЗУН: Напомню, что это было мнение телеобозревателя Елены Афанасьевой. Так скупая слеза навернулась.

В. МОЛЧАНОВ: Навернулась, потому что это мне очень напомнило, вот когда ко мне подходят такие юные прелестные девушки и говорят: моя бабушка была в Вас влюблена, я думаю, неужели.

С. КОРЗУН: Да, ладно, всего-то 20 лет. Праздновали, кстати, 20-летие выхода программы?

В. МОЛЧАНОВ: Да, 20 лет мы праздновали. Я позвал в программу, тогда еще шла частная жизнь, я позвал почти всех участников "До и после полуночи". А потом еще на канал "Ностальгия" меня Саша Политковский пригласил. Потому что ведь "До и после полуночи" и "Взгляд" в один год вышли. И у обеих программ было 20-летие. Ну, и не только в эфире праздновали. Естественно и потом остались прямо в студии и долго праздновали и долго вспоминали.

С. КОРЗУН: Что на столе было? Чем праздновали?

В. МОЛЧАНОВ: На столе было приблизительно то же самое, что бывало и в конце 80-х. те же огурцы. Там рядом был Ленинградский рынок. Поэтому быстро съездили туда и привезли все с рынка. Ту же капусту, те же соленые огурцы.

С. КОРЗУН: Бычки в томате.

В. МОЛЧАНОВ: Да, что-то вроде этого.

С. КОРЗУН: И сырок "Дружба".

В. МОЛЧАНОВ: Но было очень мило. Пришли те, кто участвовал в этой программе. Был Пресняков Петрович с Леной. Был Володя Маркин, который когда-то спел свой "Сиреневый туман", сделал премьеру в "До и после полуночи". Кто-то еще был, ну, из тех, кто участвовал в этой программе вместе со зрителями.

С. КОРЗУН: А "До и после полуночи" к "Частной жизни" шаг вперед, назад, вбок?

В. МОЛЧАНОВ: Нет "До и после полуночи" это, вообще, первое, что я сделал, "До и после полуночи". И я не думаю, что частная жизнь останется в истории телевидения нашего отечественного, или в воспоминаниях, но "До и после полуночи" останется навсегда. Потому что это был абсолютно переломный момент для телевидения. Вот эти четыре программы, я бы сказал, изменили и телевидение, и страну. Это были "Взгляд", "До и после полуночи", "Пятое колесо" и "600 секунд" Саши Невзорова. Эти 4 передачи изменили страну.

С. КОРЗУН: Ну, Вам еще довелось и программу "Время" вести параллельно или даже чуть меньше.

В. МОЛЧАНОВ: Эта программа не изменилась.

С. КОРЗУН: А потом еще было 90 или 120 минут, или что-то итоговая программа.

В. МОЛЧАНОВ: Да, 90 и 120 минут, которые я вел с такой потрясающей, ныне супер популярной фигуристкой Ларисой Вербицкой, за которую я очень болел, когда она в этом "Ледниковом периоде" участвовала. Да, я все вел.

С. КОРЗУН: К чему с большей душой подходили? К информационным программам, к программам авторским, которые делали…

В. МОЛЧАНОВ: Я не знаю, что такое авторская программа, с наибольшей душой я подходил всегда к тому, что я делал в последние, наверное, лет 7-8, это к документалистике. Я сделал не так много документальных фильмов. Может быть, где-то 15, чуть меньше, или чуть больше. Как правило, делал это со своей женой журналисткой, документалистику. И к этому я, в общем, отношусь, для меня это наиболее интересно.

С. КОРЗУН: А кормит? Что кормит документалистика?

В. МОЛЧАНОВ: Нет, документалистика вообще не кормит в нашей стране, нет.

С. КОРЗУН: А каким образом? По заказу канала? Или на спонсорские деньги? Или под проект что-топривлекается?

В. МОЛЧАНОВ: Мне кажется, что я ни разу не сделал ни одного документального фильма по заказу. Это всегда была наша идея, абсолютно наша идея. Даже когда я снимал свой первый документальный фильм, это было мое посвящение моему эмигрировавшему из тогда еще Ленинграда ближайшему другу Сергею Бокариусу. Он бывший военный врач. Он эмигрировал из Ленинграда в Америку. И спустя 5 лет я снял фильм об этом городе. И назвал его "У меня еще есть адреса" по аналогии с Мандельштамовским "По которым найду мертвецов голоса". Я даже не знал, я не понимал, что такое сценарий для документального фильма. Я снимал по наитию, по интуиции, ходил по городу и снимал. Только потом я понял, что, в общем, документалистика требует какого-то хотя бы небольшого сценария и т.д.

С. КОРЗУН: Владимир Молчанов, напомню, гость программы "Без дураков " на "Эхе Москвы". Вернемся в 91-й год. Вы добровольно отказываетесь от этой программы по политическим соображениям. Из-за цензуры, которая была введена, но через некоторое время возвращаетесь победителем, но ненадолго. А "До и после полуночи" становится программой "До и после".

В. МОЛЧАНОВ: Это не так. Я не отказывался от этой программы из-за цензуры. Потому что моя программа была единственная, которую оставили в эфире. Был закрыт "Взгляд", было закрыто "Пятое колесо", по-моему, исчезли "600 секунд", а меня оставили, как этикетку…

С. КОРЗУН: Прикрытие.

В. МОЛЧАНОВ: Этикетку, которая должна была свидетельствовать о том, что вот свобода некая существует в этой стране.

С. КОРЗУН: Этикеткой быть не хотелось.

В. МОЛЧАНОВ: Поэтому я тогда собрал свою группу и сказал: ребята, мы заканчиваем. Мы закончили нашим таким фильмом, который назывался "Забой", что было очень нетипично для коллектива "До и после полуночи". Мы поехали к шахтерам, мы спустились в эти жуткие шахты, сняли этот фильм. И через полчаса после того, как закончилась премьера этого фильма, и я уже перестал работать на телевидении, взорвалась одна из шахт, на которой мы снимали. И погибло около 70 человек, что стало абсолютным подтверждением того, что мы сняли. Так что я закрывал эту программу не по цензурным соображениям, а потому что мне было противно быть вот эдакой этикеткой.

С. КОРЗУН: Ну, потом вернулись, правда, ненадолго "До и после".

В. МОЛЧАНОВ: Вернулся, да, пока не ушел к Ирэне Лесневской, где мы с тобой и встретились. По-моему, это были счастливые годы. Лет 8 или 9 я проработал с Ирэной Лесневской. Причем начинал, в общем, с первых дней у Ирэны. Когда пришел только Эльдар Александрович Рязанов. Был какой-то еще сидел в шапке астролог. Сумасшедший абсолютно. Вот мы втроем, вчетвером начинали все это. Это был замечательный период.

С. КОРЗУН: Слушаем Ирэну Лесневскую.

ИРЭНА ЛЕСНЕВСКАЯ: Я его уважаю и люблю за его талант, за его душевную щедрость. Он помогает огромному количеству людей не только в профессии, но и в жизни, я это знаю. Мне жаль, что он не пишет книги, что он не занимается какими-то вечными вещами. У него это очень хорошо получается. В этой круговерти немножко потерялся. И ему нужно вернуться к своим истокам и к себе. Слушать больше свои внутренние ощущения, а он фантастической интуиции человек. И жить, не обращая внимания на то, что вокруг происходит. Истину искать в себе.

С. КОРЗУН: Ирэна Лесневская.

В. МОЛЧАНОВ: Спасибо, Сережа, как ты хорошо подготовился. Прямо я заговорил об Ирэне, и ты тут же ее вспомнил. Да, действительно, с Ирэной было замечательно работать, интересно. И ругались мы классно. Мы очень здорово ругались с Ирэной.

С. КОРЗУН: Как, я не представляю, как Вы можете ругаться с Ирэной. Ну, Ирэна человек импульсивный, Вы настолько мягкий, такой обволакивающий.

В. МОЛЧАНОВ: Ужасно. Да, я все время говорил: Ирэна, прекратите. Я ей никогда не говорил "ты". Она мне говорила "ты", я ей всегда говорил "Вы". Нет, с ней было интересно ругаться, потому что это настоящая ругань была такая. Но…

С. КОРЗУН: Творческая.

В. МОЛЧАНОВ: Но мы любили очень друг друга. И Митя вырос на моих глазах. Митя Лесневский, ныне знаметейший кинопродюсер уже. Это было очень здорово. И я Ирэре благодарен за эти годы.

С. КОРЗУН: Это на самом деле лучшее время на телевидении для Вас?

В. МОЛЧАНОВ: По ощущениям, да. Не по, может быть, каким-то творческим вещам. Потому что "До и после полуночи" все-таки на порядок выше классом была, чем "До и после". И потом она была впервые. А "До и после" это уже была некий ремейк. Но, тем не менее, у Ирэны было очень интересно работать, и мы массу вещей интересных сделали. Я начал там документалисткой заниматься. Первые документальные фильмы. У нас появились новые корреспонденты, которые сейчас тоже уже очень знамениты, и сделали многое в жизни. Нет, с Ирэной было здорово, интересно. Можно было самые фантастические вещи делать. Она моментально все схватывала. Она сказала про мою интуицию, но у нее-то какая интуиция. Она все это чувствовала. Я не успел ей это объяснить, она тут же говорила: да, или никогда.

С. КОРЗУН: Судьба канала сейчас Рен-ТВ, следите за ней?

В. МОЛЧАНОВ: Я слежу за документалистикой, потому что человек, который возглавляет там документалистику Игорь Прокопенко, он уважительно называет меня своим учителем. Потому что он начинал у меня в 94-м году работать в программе "До и после", он пришел, был военный, майор, или подполковник. Он вошел таким строевым, практически, шагом. Сказал: здравия желаю, можно я Вам покажу свой сюжет. Я ему сказал: расслабься, парень. Вот. И он начал работать и стал потрясающим документалистом. И его жена Оксана Барковская, они очень интересно работают. Вот за документалистикой я слежу, иногда смотрю Марьяну Максимовскую.

С. КОРЗУН: А документалистика сейчас осталась, как жанр на телевидении в прайм время или все-таки нет?

В. МОЛЧАНОВ: Ведь что такое прайм тайм, я не знаю. В 23.45 это прайм тайм? когда-то "До и после полуночи" выходила в 23.30. И это было в общем, ну, самый прайм тайм. Сейчас не уверен, но на канале "Россия" документалистика выходит именно в 23.45. Другое дело, какого качества эта документалистика.

С. КОРЗУН: Вы в свое время поработали и в расследовательской журналистике, даже и книгу написали, даже нацистского преступника одного осудили.

В. МОЛЧАНОВ: Ну, это было до телевидения. Я к этому, кстати, вернулся немного. Я начинал с этого свою журналистику. 6 лет розыска нацистских преступников. А вернулись мы в позапрошлом году, вот спустя 30 с лишним лет к этой теме. Мы с женой были приглашены, я очень ценю, мы изредка сотрудничаем с потрясающим художником-сценографом Борисом Красновым, он нас приглашает работать. И вместе с ним мы делали в Киевском оперном театре, на сцене Киевского оперного театра мы делали 65-летие памяти уничтожения Бабьего Яра. Мы с женой делали архив видео и фото. И я написал сценарий. И плюс Борис заставил меня выйти на сцену вместе с выдающимися артистами. Я стоял между Богданом Ступкой и Адой Роговцевой. И панически боялся, потому что одно дело. когда ты сам выходишь на сцену и говоришь: а сейчас Вам споет Иосиф Кобзон. А другое дело, когда ты выходишь с текстами, которые ты написал для восьми актеров, и стоишь посреди действительно выдающихся актеров. Ступка, на мой взгляд, может сыграть, что угодно. Я жутко дрожал. Но это было интересно. Вот такое спустя 30 с лишним лет, к этому же и вернуться. К этой же теме.

С. КОРЗУН: А все-таки расследовательская журналистика. Сейчас, как минимум, один канал специализируется на расследованиях. В общем, каков ее уровень сейчас в России? Телевизионная расследовательская журналистика. Потому что одни утверждают, что ее вообще нет. Другие говорят, ну, как же, есть.

В. МОЛЧАНОВ: Ну, я честно говоря, телевизионную расследовательскую журналистику то не наблюдаю. Т.е. я за ней не слежу просто. Я не очень люблю все эти криминальные истории. А других-то расследовательских историй нету. Аню же Политковскую не пускали работать на телевидение. Никуда. И журналистов ее уровня и ее взглядов тоже никогда не пускали в последние годы. Поэтому говорить о расследовательской журналистике, настоящей расследовательской журналистике на отечественном телевидении не имеет смысла.

С. КОРЗУН: Ну, помимо этого это просто и опасно, наверное. Ну, практически все, кто занимался серьезным расследованием…

В. МОЛЧАНОВ: Они плохо кончали.

С. КОРЗУН: Да, пострадали от этого. Так что Вас в расследовательской журналистике не будет больше.

В. МОЛЧАНОВ: Не будет, нет. Ну, я тоже занимался и спустя многие годы некоторой расследовательской журналистикой. Это было связано с убийством Соломона Михоэлса. И это стоило мне одного года работы. Ирэна Лесневская тогда любезно освободила меня на год от работы. Это потому что я прошел через 16 заседаний суда, где меня судили. Но не проиграл этот суд. Хотя против меня выступал генерал-лейтенант комитета государственной безопасности.

С. КОРЗУН: Владимир Молчанов. А сейчас есть проекты на телевидении?

В. МОЛЧАНОВ: Сейчас я делаю еженедельную программу такую телекомпании "Мир". Она называется "Полуночники". т.е. такое знакомое название полуночники.

С. КОРЗУН: Про что?

В. МОЛЧАНОВ: Это милые, интеллигентные люди, которые приходят ко мне пообщаться. Про то же самое, Сереж. Только теперь это немножко так это. Кто-то из Грузии, кто-то из Азербайджана, кто-то из Москвы, кто-то из Питера. Вот так. И еще я работаю так же, как и ты на радио, только на другом. Я работаю на классической музыкальной радиостанции "Орфей" уже 2 с лишним года. И очень ценю эту работу. Потому что это тот редкий случай, когда я в студии вижу чрезвычайно интересных, интеллигентных людей.

С. КОРЗУН: Ну, две страсти, которые с самого начала и были. Люди, с одной стороны, их судьбы, и музыка, с другой стороны. Не хотелось одну страсть из этих забросить, а заняться вот другой, посвятить? Или они как-то так мирно уживаются?

В. МОЛЧАНОВ: Уживаются. Я еще очень хочу спортом заняться.

С. КОРЗУН: Как вспомнить? Взяться за теннисную ракетку?

В. МОЛЧАНОВ: Нет, не заниматься…

С. КОРЗУН: Спортом, в смысле спортивным комментатором?

В. МОЛЧАНОВ: Нет, я хотел бы заняться спортивной документалистикой. Возможно, это произойдет.

С. КОРЗУН: Ну, будем следить. Владимир Молчанов, напомню, гость программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Прервемся на пару минут для новостей. И вернемся в эту студию уже вскоре.

НОВОСТИ

С. КОРЗУН: Я напомню, что мой сегодняшний гость Владимир Молчанов. Мы завершили на спортивной журналистике, а вернуться я хотел к спорту. Вы же все-таки, как никак, были чемпионом…

В. МОЛЧАНОВ: А можно я тебя сейчас перебью? Я сейчас слушал новости и подумал: как это прекрасно, высыпать полмиллиона цветных шариков на лестницу площади Испании в Риме. Это потрясающе. Я бы очень хотел, чтобы кто-нибудь на Красную площадь полмиллиона шариков высыпал бы цветных, чтобы они все там скакали. Чтобы перестали нам объяснять, что эта площадь не площадь, а некий…

С. КОРЗУН: Владимир, было же там, там шампунь лили в фонтаны. И так красиво пена разливалась.

В. МОЛЧАНОВ: Это где?

С. КОРЗУН: В Питере или в Москве.

В. МОЛЧАНОВ: В Питере, в Питере было. Вот это мне очень понравилось.

С. КОРЗУН: А Вы любите такие жесты? Сами их делали когда-нибудь?

В. МОЛЧАНОВ: Ну, может быть, не делал, но очень люблю и очень ценю людей, которые делают такие жесты. Кстати я говорил о Борисе Краснове. Он часто делает такие вещи, и очень красиво это делает. Мы с ним работали в Крыму прошлым летом. И он на берегу моря построил маленький Колонный зал и рядом маленький Бахчисарайский дворец. И там происходило действо. Он умеет делать такие красивые вещи. Хорошо, вернемся к спорту.

С. КОРЗУН: К спорту вернемся. Как никак были чемпионом России среди юношей. Да, в парном разряде.

В. МОЛЧАНОВ: СССР.

С. КОРЗУН: Да, СССР, тогда не России еще…

В. МОЛЧАНОВ: Тогда не было, как бы Россия была… Сегодня как раз, уезжая из деревни, показывал своему внуку медаль, которую я тогда завоевал. Она у меня в деревне висит. Такая маленькая золотая медаль. Маленькая, но золотая.

С. КОРЗУН: Как удается форму поддерживать?

В. МОЛЧАНОВ: Никак.

С. КОРЗУН: Потому что Вы в замечательной форме.

В. МОЛЧАНОВ: Я уже давно не играю в теннис.

С. КОРЗУН: Ну, хотя бы зал какой-нибудь или в карты, бильярд, что там, чем?

В. МОЛЧАНОВ: Изредка в шахматы на деньги с одним моим приятелем, который живет в Германии. Я ему обычно проигрываю.

С. КОРЗУН: Ну, где шахматы, там и бридж, наверное.

В. МОЛЧАНОВ: Нет, в бридж я не играю, нет, нет, нет.

С. КОРЗУН: Т.е. не залы, ничего.

В. МОЛЧАНОВ: Не залы, ничего. Я просто хожу, гуляю в деревне. Я хожу пешком. А спортом не занимаюсь, а спорт смотрю. Я потребитель теперь. Я бы не вписался в новые администрации президентские. Т.е. я не играю, ни в теннис, не занимаюсь ни дзю-до, не катаюсь на горных лыжах.

С. КОРЗУН: Но зато сестра Ваша Анна Дмитриева, кстати, приносим свои извинения, мы хотели ее немножко расспросить про Вас, но вот позвонили и попали на такое раннее утро, поскольку она находится….

В. МОЛЧАНОВ: Да, она в Австралии. Вы ей звонили. Бедная, я представляю, как она…

С. КОРЗУН: Так что приношу извинения от имени всей радиостанции "Эхо Москвы". Ну, не подумали, не додумали немножко.

В. МОЛЧАНОВ: Да, она сидит в Австралии. Уже 15-й, или 20-й год она туда ездит каждый раз, когда идет этот австралийский турнир открытый.

С. КОРЗУН: У Вас такие теплые отношения со старшей сестрой.

В. МОЛЧАНОВ: Мы очень дружим.

С. КОРЗУН: До сих пор.

В. МОЛЧАНОВ: До сих пор. И непременно дважды в год у нас семейный отдых на юге где-нибудь на море. Мы очень дружим с сестрой, с детства я с ней дружу.

С. КОРЗУН: Анна Дмитриева, сестра Владимира Молчанова. Ну, это Ваша сводная сестра.

В. МОЛЧАНОВ: Да, у нас одна мама и разные папы. Мой папа воспитывал ее с 7-месячного возраста, потому что ее отец очень рано умер.

С. КОРЗУН: А Вы уже стали не так давно дедом.

В. МОЛЧАНОВ: Ну, уже 4 года.

С. КОРЗУН: 4 года

В. МОЛЧАНОВ: Моему внуку Мите исполнилось 10 января 4 года.

С. КОРЗУН: Вы хороший дед?

В. МОЛЧАНОВ: Я, надеюсь, что да. Но я обидчивый дед. Я заметил, что я обижаюсь, когда он меня не понимает. Мне очень жалко, когда он меня не понимает. Или же начинает ругаться со мной. Я очень ревную его, когда он что-то сделал. Я понимаю, что это глупость. Но что поделать.

С. КОРЗУН: А часто он у Вас бывает?

В. МОЛЧАНОВ: Чаще всего мы вместе с ним в деревне. Это 100 км отсюда. Это та деревня, в которой я сам вырос с 7-месячного возраста.

С. КОРЗУН: Это старая Руза, известная по многим публикациям.

В. МОЛЧАНОВ: И вот мы сегодня оттуда приехали, проведя там где-то 2 недели вместе.

С. КОРЗУН: С Нового года практически?

В. МОЛЧАНОВ: Да.

С. КОРЗУН: И Новый год там встречали?

В. МОЛЧАНОВ: И Новый год, и Рождество. И в церковь ездили. Прямо в 12 ночи с ним.

С. КОРЗУН: Меняется старая Руза? Застраивается? Если сравнить с периодом 20-10-летней давности?

В. МОЛЧАНОВ: Ну, конечно, потому что, в общем-то, старая Руза, Руза вообще – раньше это были три знаменитых дома творчества писательские. Малеевка, композиторский и театральный. Они все рядом три были. Их так и сделали когда-то, чтобы поближе собрать всех тех, кто мог немножко по-другому мыслить. И хотя композитор никогда в принципе по-другому не мысли. И они были рядом. Все было очень патриархально. Все мило ходили друг к другу в гости. А теперь там масса дач каких-то, дворцов, скуплена масса земли. Кого-то посадили, как это водится. Кто-то что-то украл, причем немало украл. Ну, в общем, все, как и везде.

С. КОРЗУН: А не обидно, что Ваш отец, серьезный композитор, в историю вошел с песней "Огней так много золотых на улицах Саратова"?

В. МОЛЧАНОВ: Да, нет…

С. КОРЗУН: Да, и то многие не знают, что она вот…

В. МОЛЧАНОВ: Да, Вы знаете, вот мы поехали с женой с дочкой в октябре прошлого года, мы были в Саратове. Нас пригласили с женой на какой-то телефестиваль, и был наш творческий вечер. Мы показывали с женой два наших последних документальных фильма. Это "Мелодии рижского гетто" и "Испанское рондо, 70 лет спустя". Два фильма подряд. И как раз попали на мой день рождения в Саратове. И окна нашей гостиницы прямо на берегу гостиницы, ну, их самой лучшей гостиницы. И там порт. И каждый час часы бьют, исполняют музыку моего папы "Огней так много золотых". Мне было очень приятно. Я выходил с рюмкой или с бокалом вина на балкон. Играет музыка моего папы. Я говорю: папа, спасибо. Сегодня мой день рождения. Мне было очень приятно.

С. КОРЗУН: "Испанское рондо" – это возвращение к корням Вашей жены. Это ее родители были выведены тогда…

В. МОЛЧАНОВ: Да, это в большей степени естественно фильм Консуэло, чем мой. Это фильм, кстати, я его показал снова по РЕН-ТВ, потому что он не совсем подошел телеканалу "Россия". Мне было объяснено, что предвыборная кампания и фильм слишком мрачный, чтобы его показывать в предвыборную кампанию. Я его отнес на Рен-ТВ, и его показали 7 ноября по Рен-ТВ. Это фильм о том, как 70 лет назад испанские дети, спасаясь от фашизма, 3 с лишним тысячи детей ехали сюда, в Россию на Украину и сейчас спустя 70 лет в Испании уже более 7 000 усыновленных русских сирот. Девочек и мальчиков, которых потрясающе там зовут. Но тех спасали от фашизма 70 лет назад. От чего спасают вот этих детей? Ведь у нас же около 1 миллиона сирот при с основном живых родителях. И это такой, конечно, не очень веселый фильм. Ну, вот "Испанское рондо". с воспоминаниями, там участвовала даже дочь Долорес Ибарури в этом фильме. Участвовала тетка моей жены Кармен, потому что вот отец моей жены 70 лет назад так же вот на корабле приехал один из всей семьи, расстался из-за этого почти на 30 лет с семьей. Да, такой невеселый фильм.

С. КОРЗУН: А жена поддерживает отношения с родственниками там в Испании?

В. МОЛЧАНОВ: Да, конечно.

С. КОРЗУН: А, уехать туда не звала?

В. МОЛЧАНОВ: Да, звала часто. Начиная с 70-х годов. И возможно это я очень виноват в том, что мы не уехали. Это моя вина.

С. КОРЗУН: Т.е. Вы ощущаете себя виноватым, что ли?

В. МОЛЧАНОВ: Ну, конечно, все-таки для нее ближе всегда была Испания. Те люди, те эмоции, это свободомыслие, этот климат, это море, это вино, эта рыба. В общем, Испания это абсолютно ее страна в отличие от России, как мне казалось эти долгие годы. И мы живем с ней практически с детства. Ну, я да, я виноват из-за того, что я этого не сделал, она здесь всегда со мной.

С. КОРЗУН: Но ведь Консуэло родилась и училась в Советском Союзе.

В. МОЛЧАНОВ: Да, но она уже где-то в начале 60-х, когда ей было лет 10 или 11, она поехала встречаться со своими бабушкой, теткой, дядюшкой. Тогда нельзя было в Испанию, они встречались во Франции, на границе с Испанией.

С. КОРЗУН: На нейтральной территории.

В. МОЛЧАНОВ: Потом уже в Испанию. Но вот так сильно было влияние ее отца покойного Хосе. Видимо, его рассказы, общение с ней. Да…

С. КОРЗУН: Это правда, что Вы познакомились на студенческой карточке?

В. МОЛЧАНОВ: Абсолютно правда.

С. КОРЗУН: А правда история, которую кто-то передавал, что Консуэло выиграла Вас на спор на бутылку коньяку якобы.

В. МОЛЧАНОВ: Ну, сейчас это легенда. Но, вроде бы, правда.

С. КОРЗУН: Т.е. она утверждает, что так и было. Или Вы утверждаете.

В. МОЛЧАНОВ: Она утверждает, что так и было. Правда выпили мы с ней в стройотряде водки. Потому что я отродясь не видел в этих, ну, это не стройотряд, а картошка. Там морковка какая-то. Ну, какой коньяк у студентов. Ты видел когда-нибудь у студентов тех времен. Был портвейн. Ну, иногда по праздникам водка. Так что я уж не знаю, что она там выиграла какую бутылку, но коньяк мы с ней там не пили.

С. КОРЗУН: Существует спор. Одни говорят, что студенческие браки исключительно непрочные. А другие говорят, что студенческие браки как раз самые прочные. В чем секрет?

В. МОЛЧАНОВ: А у нас после этой морковки, по-моему, 5 или 6 пар поженилось. И мы, нет, еще одна пара живет до сих пор. А остальные все расстались. Мы после 1 курса…

С. КОРЗУН: 1 к 3-м…

В. МОЛЧАНОВ: Когда мы справляли 30 лет, моя режиссер и директор, такая у меня была не очень веселая женщина, но она очень хорошо относилась ко мне, она мне сказала: я тебя, конечно, поздравляю, но столько не живут. Когда 30 лет было, но сейчас уже…

С. КОРЗУН: Больше.

В. МОЛЧАНОВ: Я уже даже не говорю, сколько лет мы женаты.

С. КОРЗУН: А в чем секрет, на самом деле? В последнее время мы работаете все время вместе.

В. МОЛЧАНОВ: Нет, только когда я делаю документальное кино.

С. КОРЗУН: Не тяжело работать с женой в качестве…

В. МОЛЧАНОВ: Наоборот, это очень важно, потому что она всегда мне может сказать то, что иногда стесняются сказать другие. Я еще не сказала, она уже чувствует некоторую фальшь или ложь. Это очень важно. Правда, мне никогда не было свойственно, как сейчас говорят, звездить, думать, какой я мэтр. Но тем не менее, все равно, всегда лучше вовремя остановиться. Вот Ирэна Лесневская это умела делать потрясающе. Кто бы к ней ни пришел, это моментально. Человек понимал, что вот надо вести себя проще.

С. КОРЗУН: Не в одном интервью Вашем встречал упоминание, что две Ваши любимые женщины, сестра Анна Дмитриева и супруга Консуэло Сэгура, намного образованнее, умнее Вас. Ну, это игра, конечно, потому что…

В. МОЛЧАНОВ: Нет, это не игра. И первая, и вторая, они действительно образованнее меня намного. И моя жена знает то, что я знаю очень плохо. Она блистательно знает историю религии, скажем. И многое другое. Я читаю, больше, чем читает она. Но это не значит… мой отец читал массу книг. Он так же, как и я, умел очень быстро читать. Я читаю очень быстро. Но ведь твоя образованность не зависит от количества прочитанных книг. Образование, образованность это нечто иное.

С. КОРЗУН: Вы, по-прежнему читаете, т.е. не на компьютере, книжки самые натуральные…

В. МОЛЧАНОВ: Нет, я не пользуюсь компьютером. Я читаю только книжки.

С. КОРЗУН: А вот это хотя бы в самолетах во время перелетов.

В. МОЛЧАНОВ: Ну, в перелетах я несколько нервничаю. Я читаю что-нибудь детективное. А так я все-таки стараюсь читать и приличные книги. Во всяком случае, я стараюсь читать все то, что новое, что здесь выходит. И как раз вчера я был очень взволнован, потому что узнал, что с Василием Павловичем Аксеновым произошел инсульт, а как раз до этого я буквально за несколько дней до этого прочитал его книгу "Редкие земли". Я очень ценю, что когда-то в 16 или 17-летнем возрасте посчастливилось с ним познакомиться. В той знаменитой Коктебели. Потом я когда делал с женой знаменитый сериал, у нас был документальный "Дольше века". Там была одна из первых серий была посвящена Василию Павловичу Аксенову. И я вот думаю, что я один из тех десятков сотен тысяч, которые сегодня очень переживают из-за того, что с ним произошло. Надеюсь, что дай Бог, все обойдется.

С. КОРЗУН: Дай Бог, обойдется. Напомню, Владимир Молчанов гость программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Тут встретил упоминание, датированное этим годом, и теперь осведомлен о том, что в этом году Вы купили машину Нисан Икстрэил.

В. МОЛЧАНОВ: В прошлом.

С. КОРЗУН: В прошлом году это было.

В. МОЛЧАНОВ: Летом прошлого года.

С. КОРЗУН: А, ну, да, 7-м году, понятно, что не в 8-м году. Не в этом году, а в 7-м году.

В. МОЛЧАНОВ: Мне нужны большие машины, еще и проходимые, потому что наш дом в деревне находится…

С. КОРЗУН: В старой Рузе.

В. МОЛЧАНОВ: В 800-х метрах от шоссе. И чтобы по этой дороге проехать зимой, там, весной, осенью, нужно иметь такую мощную машину.

С. КОРЗУН: А узнал я об этом, потому что фирма, не будем ее называть, которая Вам продала эту машину, активно пиарит тот факт, что она продала машину именно Владимиру Молчанову. А Вы давали на это согласие?

В. МОЛЧАНОВ: Я дал согласие, потому что…

С. КОРЗУН: Скидку что ли дали? Без дураков-то.

В. МОЛЧАНОВ: Нет. Дело в том, что…

С. КОРЗУН: Нет, что вообще никакой скидки?

В. МОЛЧАНОВ: Нет, некоторую дали. Но дело в том, что просто эту машину мне предложил купить мой сосед, с которым мы очень подружились. Он живет в соседнем подъезде, его зовут Максим. Он работает там. Мы гуляем вместе с нашими собаками. Мы иногда выпиваем рюмку, другую. В общем, мы подружились.

С. КОРЗУН: За рулем себя уверенно ощущаете? Любите водить машину?

В. МОЛЧАНОВ: Я очень люблю водить машину, ну, так, на трассах. Не по Москве, а на трассах.

С. КОРЗУН: Ну, в Москве кто же любит. Кроме как в новогодние дни…

В. МОЛЧАНОВ: Да, да, да, в эти счастливые новогодние дни.

С. КОРЗУН: Особенно, если не принимать ничего на грудь, да, тогда, значит, можно замечательно поездить по Москве и понять, что, в сущности, город не такой уж большой. Когда пересекаешь от центра до третьего кольца за полтора часа.

В. МОЛЧАНОВ: За 10-15 минут можно доехать.

С. КОРЗУН: А тут 10-15 минут. Любимая машина есть? Была в жизни?

В. МОЛЧАНОВ: Нет. Абсолютно.

С. КОРЗУН: Т.е. в этом смысле не фанат.

В. МОЛЧАНОВ: Ну, я думаю, что первая машина была любимая. И естественно это была Жигули. Ну, мы ходили, по-моему, месяц тогда отмечаться, в феврале это было, с моим соседом и с моей женой. Сосед у меня был замечательный, пианист, он и есть, Володя Фельцман, сын Оскара Борисовича Фельцмана. он уже давно живет в Америке. Мы жили на одной лестничной клетке. И вот в течение месяца мы ездили в ГАИ отмечаться, что бы купить Жигуля. На морозе стояли ночами, на руке что-то писали, потом купили.

С. КОРЗУН: Легенда гласит, что это было на гонорар как раз от книги, которая была издана по материалам расследований журналистких.

В. МОЛЧАНОВ: Да, да, да, именно так и было. И это мой колоссальный гонорар, когда я издал книгу тиражом. Первый 100 000, второй тираж 150 000 экземпляров про нацистских преступников. И я получил очень много денег. Мне их вполне хватило, чтобы купить машину.

С. КОРЗУН: А за книгу, изданную уже в 2000-х годах по материалам, получили там долларов 800, или что-то около этого.

В. МОЛЧАНОВ: Да, ровно столько, сколько за один материал из этой книги, который я отдал в какой-то глянцевый журнал. Это было интервью с Имельда Маркес. Мы летали с женой снимать Имельда Маркес на Филиппины, когда ей исполнилось 70 лет. И вот интервью с ней в глянцевом журнале, как раз гонорар был сопоставим с гонораром целой книги. Но все равно это было очень приятно, когда мы издали эту книгу и это было интересно нам.

С. КОРЗУН: Вот Ирэна Лесневская советовала Вам сесть книжку, как раз,взглянуть в себя. Сядете, не сядете?

В. МОЛЧАНОВ: Вот пусть сама сядет. Пусть сама сядет и напишет. Нет и пусть напишет книгу о своей жизни. Потому что это будет очень интересно, особенно про все эти времена вот 90-е….

С. КОРЗУН: А Вы не собираетесь писать?

В. МОЛЧАНОВ: Нет, нет, абсолютно. Меня просили написать и о "До и после полуночи". О том, что происходило за кулисами. О тех, кто ненавидел "До и после полуночи" и тех, кто поддерживал. Имелось в виду в политбюро, в МИДе, в КГБ. Нет, я считаю, что какие-то закулисные вещи должны оставаться, пусть это будет маленькой тайной все-таки интереснее… Я очень не люблю тех, кто все свое белье вывешивает наружу. Очень не люблю. Я всегда поэтому относился с иронией к гостям, которые приходили ко мне в программу "Частная жизнь", Ну не ко всем, но к многим. Как можно твою жизнь твои личные переживания, твою любовь, твою измену вот так выплескивать на пуб…

С. КОРЗУН: Ненавидели, но работали.

В. МОЛЧАНОВ: Ну, да, ну, работал, да. Ну, что ж, работал, проходил школу ток шоу.

С. КОРЗУН: А политические события конца 80-х начала 90-х? Или Вы завязали с тех пор, как…

В. МОЛЧАНОВ: Нет, я с 96-го завязал. Мне это совершенно уже не интересно. Вы же знаете, я по своей первой профессии голландист, нидерландист. Кстати, вот программа называется "Без дураков". И слово "дурак" – это одно из 5-6 русских слов, которое так на века и осталось в голландском языке.

С. КОРЗУН: Да что означает? То же самое?

В. МОЛЧАНОВ: То же самое, только звучит дУрак. Не дурАк, а Дурак. Это наш замечательный Петр, когда туда приехал, он оставил в голландском языке на все оставшееся время. Он оставил несколько слов дУрак, пироваен (пировать) и кнут (кнута дать). Вот очень показательно, какие слова русские остались в голландском языке. Так вот про политику. Я всегда был потрясен в каждый свой приезд в Голландию, когда я общался с людьми, и замечал, что ну где-то одна треть населения не знает, вообще, кто у них премьер-министр. Их это не интересовало совершенно. Вот так, будучи совсем молодым человеком, я понял, это счастливая страна, где люди не знают, кто у них премьер-министр, потому что это им совершенно не обязательно знать. Премьер-министры сидят, меняются, а их жизнь это их жизнь.

С. КОРЗУН: Ну, вот сейчас, по-моему, уже не одна треть, а две трети и нашего населения не помнят не только то, что происходило в начале 80-х, но даже 91-93-й. И мало кто вспомнит, наверное, что Вы оператора потеряли, или чуть не потеряли в 93-м году, который снимал для Вашей программы.

В. МОЛЧАНОВ: В 93-м потерял, но не оператор. Это был Сережа Красильников. Это был видоинженер, с которым я работал 4 или 5 лет вместе. И он был первым убитым в Останкино тогда в 93-м году, его первым убили.

С. КОРЗУН: Насколько я помню, это был шок для Вас.

В. МОЛЧАНОВ: Это был абсолютный шок. Потому что утром, когда мы туда приехали ранним утром, и спецназовцы стали показывать мне трупы, чтобы спросить, может быть, я кого-то узнаю, я первым, кого увидел, это был Сережа Красильников. Вот это мы всегда помним. Так что Вы хотите, чтобы я об этом книгу написал? Нет, я не хочу совершенно об этом писать.

С. КОРЗУН: Почему не 91-й, не 93-й, но все-таки не были вовлечены. Люди, которые были вовлечены, они так или иначе начинают врать, приукрашивать что-то про эти события. А Вы не были вовлечены?

В. МОЛЧАНОВ: Ну, как весь путь в Белом доме, и весь расстрел парламента рядом с камерой.

С. КОРЗУН: Ну, как, и не хотите об этом написать?

В. МОЛЧАНОВ: Сережа, нет, не хочу.

С. КОРЗУН: А почему? Вот серьезный вопрос без дураков? Хотите забыть это?

В. МОЛЧАНОВ: Да, нет, просто это такая, ну, как, это мгновение. Одно мгновение вот этой безумно длинной жизни, истории, да, это что-то изменило. Возможно, я просто не готов сейчас это еще сделать. Потому что так и не понял, что произошло, не смотря на все эти дни. Было много трагического, но было и много комического. Очень много. Я не хочу об этом рассказывать. Я не хочу рассказывать о том, что мы обсуждали с Ельциным в эти дни в 91-м, нельзя, не надо.

С. КОРЗУН: Пока нельзя? Или вообще не надо?

В. МОЛЧАНОВ: Я вообще это, думаю, не сделаю. Нет, когда-нибудь, если я проживу 20 лет…

С. КОРЗУН: Ну, а как же наши потомки будут это время изучать?

В. МОЛЧАНОВ: Ты позовешь меня в эфир, когда, знаешь, там 91-й год, Это будет там какой-нибудь 2021-й год, и ты меня спросишь, как это все было…

С. КОРЗУН: Как говорят историки, 50 лет, это уже история…

В. МОЛЧАНОВ: Я, может быть, тогда тебе что-то и расскажу. Но я не вижу в этом смысла, мне гораздо приятнее, и я думаю, людям это приятнее и интереснее, рассказывать, например, о тех замечательных композиторах, на глазах у которых я вырос, и с которыми я общался, и песни которых, как ты сказал, песни моего отца "Огней так много золотых", их песни будут, дай Бог и через 50 и через 100 лет петь. Вот про них мне гораздо интереснее рассказывать, чем про эти гадости 91-93-го года.

С. КОРЗУН: Да, Вы, Владимир Кириллович, наверное, и на выборы не ходите.

В. МОЛЧАНОВ: На выборы, да, если честно, то давненько что-то не был.

С. КОРЗУН: Выбора Вам не достаточно. Боролись, боролись за право выбора.

В. МОЛЧАНОВ: Да, да.

С. КОРЗУН: И не пойдете ведь, наверное.

В. МОЛЧАНОВ: 2 марта? Да, нет, схожу, почему же. Обещал.

С. КОРЗУН: Кому обещал?

В. МОЛЧАНОВ: Внуку. Ему очень понравилось. Он ходил с другим дедушкой голосовать. Ему очень понравилось, как мне рассказали, ходить и вот этот бюллетень там. И я ему сказал, что я пойду. Вот скоро будет опять, я пойду.

С. КОРЗУН: Так что все-таки обучение азам демократии будет происходить и с Вашим участием в том числе.

В. МОЛЧАНОВ: Да, но меня так же водили родители. Когда там я не помню. Опускал это. У меня в деревне хранятся такие открытки "Все на выборы" 1948-й год, 1952-й год. Очень трогательно. Я очень ценю эти вещи.

С. КОРЗУН: Владимир Молчанов. А, правда, что Максим Галкин Вас спародировал в студенчестве. Это была первая публичная исполненная им пародия.

В. МОЛЧАНОВ: Ну, не знаю, насколько первая, но появился он на телевидении именно благодаря этой пародии. Когда я увидел его, я хохотал безумно. Это было, по-моему, в театре МГУ. Я очень люблю театр Московского университета, его режиссера Женю Славутина. И вот Максиму тогда было лет, наверное, 17, что-то в этом роде. Он сделал пародию на меня. Я его тут же пригласил в Новогодний эфир у Ирэны Лесневской. И он эту пародию сделал там. Сейчас, говорят, кто-то видел, то ли 1, то ли 2 января, он опять меня пародировал. Но я уже этого не видел, поскольку я не могу это все смотреть. Достаточно мало смотрю эти программы.

С. КОРЗУН: Телевизор вообще мало?

В. МОЛЧАНОВ: Почему, я смотрю. Я смотрю спорт, я смотрю какие-то фильмы по каналам "Премьера" или киноклуб, или смотрю вместе с внуком "Энимал планета" или "Дискавери". Я обожаю канал "Меццо". Это мой любимый музыкальный канал. Я мечтаю, чтобы у нас был такой музыкальный канал "Меццо". И я мечтаю, чтобы с генеральным директором радиостанции "Орфей" Ирой Герасимовой мы когда-нибудь сделали такой русский канал "Меццо". Вот куда бы я ушел бы моментально работать.

С. КОРЗУН: Владимир Молчанов. А в мистику, эзотерику не тянет?

В. МОЛЧАНОВ: Нет, нет.

С. КОРЗУН: Я просто встретил упоминание в нескольких интервью, которые Вы брали, собственно, у видных достаточно деятелей вот этого мира.

В. МОЛЧАНОВ: Про мистику? Нет, я боюсь…

С. КОРЗУН: Кабалистику.

В. МОЛЧАНОВ: А, кабала, да. Я работал в прошлом году с этим самым знаменитым израильским кабалистом Рау Лайтманом. Они просили меня взять у него интервью. Это такая система.

С. КОРЗУН: Т.е. это не внутренняя потребность.

В. МОЛЧАНОВ: Нет, нет. Но это было для меня безумно любопытно. Потому что кабала у нас всегда какой-то душок имеет. Что такое кабала. Какие-то. То ли они украли, то ли что-то там не чисто. То ли это секта, то ли это не секта. Мне было очень любопытно пообщаться с этими людьми, их там было очень много. Вот это все по интернету передавалось по всему миру. И вместо одного интервью, получилось два интервью. Т.е. они сделали где-то полтора часа моего разговора с профессором Лайтманом.

С. КОРЗУН: Но сами не прониклись, таким земным остались.

В. МОЛЧАНОВ: Нет, я все-таки воспитан, не могу сказать, что глубоко в православной культуре, но в ней я воспитан. И она остается, в общем, какой-то моей частью.

С. КОРЗУН: Владимир Молчанов. Последний уже, наверное, вопрос. Как вот с такой замечательно узнаваемой физиономией ходить по улицам?

В. МОЛЧАНОВ: Да, нормально. Просто не надо этому придавать никакого значения.

С. КОРЗУН: Ну, пристают ведь, наверное.

В. МОЛЧАНОВ: Эту физиономию забудут моментально, когда ее не станет. Как это часто происходит. Вот тебя нет в эфире, и тебя забыли. И хорошо, что забыли. Ничего особенного в этой профессии нет. И что твоя морда известна этой стране, ну, никого достоинства, ничего серьезного, важного, вечного в этом нет.

С. КОРЗУН: А внутреннее ощущение? Когда все-таки подходят, говорят: о, Владимир Молчанов, узнали, да. А можно автограф.

В. МОЛЧАНОВ: Ну, когда-то это было 20 лет назад. А сейчас это уже настолько не интересно. Особенно, когда ты сидишь в пивной, очистил воблу, хочешь выпить пиво, а тебе говорят: во, а мы Вас знаем. Я говорю: спасибо. Вот как-то меня так за Доренко в Париже приняли. Целый автобус останавливается, все выходят украинцы и говорят: о, Доренко, давай, сфотографируемся. Все сфотографировались и ушли. Я ему не стал говорить, что я не Доренко.

С. КОРЗУН: 20 лет назад человек в смокинге и фраке, ведущий "До и после полуночи". А последний образ о себе дали – просто сидящий в пивной, очищающий воблу. Владимир Молчанов, такой, какой есть…

В. МОЛЧАНОВ: Спасибо.

С. КОРЗУН: Был гостем нашей программы. Спасибо, удачи Вам.

В. МОЛЧАНОВ: Спасибо. Счастливо.