Дмитрий Дибров - Дмитрий Дибров - Без дураков - 2007-12-27

СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер. У микрофона генеральный продюсер радио "Бизнес ФМ" и ведущий программы "Без дураков" на "Эхе Москвы" Сергей Корзун и мой сегодняшний гость – Дмитрий Дибров. Дмитрий, добрый вечер.

ДМИТРИЙ ДИБРОВ: Добрый вечер, Сергей, здравствуйте, все, кто нас слышит.

С. КОРЗУН: Можно сказать, Ломоносов нашего времени. Человек, который отличился во всех областях искусства, цивилизации, культуры, про механику еще узнаем. А, может быть, Да Винчи. Леонардо да Винчи нашего времени. С многогранными талантами человек, выступающий, преуспевший в риторике. Человек, берущий интервью у всех, у всех. Человек, развлекающий публику в одной из самых популярных игр, человек, играющий на банджо и не только. С когтями еще в советское время начинал. Да, и художественные таланты есть. Помнится, помнится, как минимум один пример. Логотип одной известной телекомпании одно время был нарисован этим человеком. А что там с механикой, с оптикой? Там микроскопы по ночам не собираете?

Д. ДИБРОВ: Собираю, как раз, собираю. Скорее так, собираю подзорную трубу для русскоговорящего интеллектуала, которая бы позволила видеть, что есть действительно путного, созидательного в интернете. Потому что, Сережа, все-таки за интернетом боюсь, что уже даже и не будущее, а настоящее.

С. КОРЗУН: Настоящее за интернетом. Слышали, слышали об одном проекте, сегодня рассказал один товарищ, тут никому не известный, давайте его послушаем.

ЛЕВ НОВОЖЕНОВ: Я ему обязан своим приглашением на телевидение. Вот и независимо от предыдущих наших отношений началась совершенно новая история моей жизни в каком-то смысле, его жизни, и все это вылилось потом в программу "Времечко". И вот мы снова начинаем новый проект накануне Нового года 2008-го. И нам тревожно, радостно и, во всяком случае, я живу в предвкушении какой-то новой, удивительной истории какого-то большого приключения. А этот жанр приключения большого всегда связан вот с именем Диброва.

С. КОРЗУН: Это Лев Новоженов. Ну, до этого мы знаем из Вашего интервью, что Вы там виртуальными знакомствами по интернету баловались. Ну, наверное, там рисунки рисовали. А это что за проект?

Д. ДИБРОВ: Конечно же, интернет, это тоже не биологическая форма жизни. Так же, как я, например, склонен формулировать, что такое телевидение. Это не искусство, это не биологическая форма жизни отечественного реципиента. Ну, ежели угодно, адвокат Таразини и Микеле Плачидо в старомодном сером плащике для отечественной домохозяйке важнее, чем ее собственный сосед по лестничной клетке. Она может и не знать, что происходит за дверью. Стыдно, плохо, это так, как есть. Но она отложит все и посмотрит, что еще, какие козни бедной просто Марии ей еще жизнь устроит. Вот и интернет такая же не биологическая форма жизни. Там есть все. Но позвольте, если там есть все, так, наверняка же, прав Абрам Оль, основатель семиотики. Ведь культура – это выбор. Так, может быть, от того, что человек выбирает, он и вправе себе присвоить или не присвоить то самое, может быть, устаревшее, а, по-моему, вечно молодое чеховское определение – интеллигент. Вот мы хотим помочь интеллигенту оставаться таковым в эпоху этого информационного…

С. КОРЗУН: Т.е. миссия все-таки есть. Мало того, что Вы не довольствуетесь тем, что Вы можете выбирать. Зайти в интернет и выбрать, чего хотите. Вы хотите, чтобы еще и другие выбирали и с Вашей помощью.

Д. ДИБРОВ: Да, потому что, например, я вот уже 30 лет смотрю в мудрые глаза человека, чей голос мы только что слышали, и если мне Новоженов говорит прочесть что-либо, узнать что-либо, поговорить с кем-либо, я немедленно это делаю. У меня есть еще один такой же человек. Фамилия у него Гребенщиков Борис, вот что он мне скажет, послушать, посмотреть, прочесть, я немедленно бегу, покупаю билет, книжку, пластинку, обязательно слушаю. Так, позвольте, если только у меня такие есть, так ведь сколько же еще. А у них-то наверняка же есть такие же люди. И у Новоженова, и у Гребенщикова, и у Сати Спиваковой, и у Тиночки Канделаки, и у Володи Вишневского, и у многих, многих, кто с нами изъявил желание поработать, попробовать, поговорить с русскоговорящим интеллектуалом напрямую.

С. КОРЗУН: Да, я уже понимаю так из Ваших слов, что Вы будете там не эротические картинки рекламировать, не ренгтоны представлять, это что-то немножко другое.

Д. ДИБРОВ: Для этого есть свои ресурсы. И язвы мы не будем вскрывать, потому что для этого есть…

С. КОРЗУН: Пороки тоже обличать не будете?

Д. ДИБРОВ: Вы знаете, по-моему, это делает с успехом сайт www порок точка ру. Мы акушеры, а мы не практологи. Нас волнует тот самый процент людей, из кого может со временем выйти новый доктор Чехов. Вот нас они волнуют. И мы хотели бы просто рекомендовать им, что действительно, чему стоит верить в интернете, а чему нет. Что стоит знать, а чего не стоит знать. А училки с малолетками найдут их и на других сайтах.

С. КОРЗУН: Дим, а если серьезно и вот так по-простому, это что на самом деле какая-то ориентировка для интеллигентных людей? Ты интеллигент, заходи туда и посмотри, чего мы тебе предлагаем.

Д. ДИБРОВ: Да, именно так.

С. КОРЗУН: Выбор, да? А что будет предложено на самом деле? Вот что сейчас можно предложить интеллигентному человеку?

Д. ДИБРОВ: Ну, во-первых, самое главное, вот это Левино изобретение, и, мне кажется, что оно гениально. Вот ты читаешь газету, ведь, наверняка, тебя интересует, ну, процентов 10 всего, того, что наполняет номер. Но номер же надо изготовить. Потому что 90% малоинтересной информации все же находится в газете.

С. КОРЗУН: Поэтому газеты и загибаются. Люди больше ходят на сайты этих газет и смотрят уже по выбору, по заголовкам то, что их интересует.

Д. ДИБРОВ: Именно, раз так, то поему бы нам не предложить самому рунету, русскоговорящей части интернета определить для себе же подобных, например, пять самых актуальных на сегодня идей дня. Пять политиков дня, пять обломов дня, пять выигрышей дня, пять автомобилей дня. Да, автомобилей, мотоциклов, башмаков.

С. КОРЗУН: Т.е. это голосовалка постоянная?

Д. ДИБРОВ: Да. Рейтинги.

С. КОРЗУН: А Вы направляете на эту голосовалку? Или как? Ну, Вы представляете эти автомобили дня, огрехи дня, еще что-то?

Д. ДИБРОВ: Конечно. Потому что наши корреспонденты, а их 150, должны немедленно, как только какой-то пункт, ну, скажем автомашина, "Шкода Фелиция" обходит "Лексус" по всеобщему голосованию в течение дня и вот она уже в пятерке лидеров. Наши журналисты обязаны немедленно простричь весь интернет, чтобы наилучшим образом информировать всех, что это за "Шкода Филиция" такая. Упоминание здесь двух марок не является рекламой. Точно так же выставка дня, спектакль дня, Сережа, фильм дня. Вот "Ирония судьбы" это хорошо или плохо? Скажем, у меня свое мнение. Но ведь это вкусовщина. А почему бы не предложить самому интеллектуалу, я надеюсь, что это только интеллектуалам интересно. Я надеюсь, что эпотажникам не так это все интересно. Гаркнуть на весь интернет там не удастся. Жесточайшая модерация. Но разве не стоит, например, посмотреть, вот Вырыпаева фильм "Эйфория" это хорошо, или занудно. Вот по-моему, хорошо. Но ведь это думаю только я. Но там, кстати, будет мнение редакции. Но оно, может, и, скорее всего, не будет совпадать с мнением всего интернте. И это очень интересно. А вокс популя то действительно вокс деос.

С. КОРЗУН: Дим, Вы обладает талантом риторика. Мастерски работаете с риторикой. А я смотрю, Ваши глаза, нет, ну, и вот сейчас, да, появляется что-то. А вот на программе там, ну, не знаю, в какие-то креативные моменты видел я эти глаза, поскольку довелось какое-то время немножко там вместе поработать.

Д. ДИБРОВ: Да, немножко, лет 10.

С. КОРЗУН: И не стоит ли все эти проблемы, ну, не знаю, программа "О счастливчик", скажем, которая шла по одному из главных каналов…

Д. ДИБРОВ: Сережа, но я ведь и в попсовой программе, кстати, нехотя, нехотя соглашался на ведение ее. Я ведь там тоже старался провести хоть какую-то пусть уязвимую для критики созидательную доктрину. И в этом, кстати, отличие культовых ведущих телевизионных от ремесленников.

С. КОРЗУН: Я по-другому зайду. И в помощь позову сначала Арину Бородину.

АРИНА БОРОДИНА: Я знаю Диму очень давно, как мне кажется, что давно. И считаю его одним из самых ярких, и очень талантливых людей на нашем телевидении. И мне очень жаль, что сейчас его талант и его особенность, они востребованы современным телевидением, как собственно и многие профессионалы, которые сейчас находятся, скорее за кадром, чем в кадре. И я хочу пожелать Диме все-таки найти тот проект, который вновь зажжет его звезду на нашем телевидении. К этому человеку у меня практически нет претензий. Я могу говорить о нем только в положительном и в восклицательном смысле слова. С Новым годом, Дима.

Д. ДИБРОВ: Спасибо, спасибо, Ариночка. Вот многие годы этот телевизионный критик яркий меня поддерживает добрым словом. Большое спасибо.

С. КОРЗУН: Ну, мы знаем Диму Диброва, как телеведущего, где все буквы могут быть, ну, для кого-то маленькие, для кого-то большими, не вопрос, человек абсолютно узнаваемый, телеведущий, один из идеалов, там культовый телеведущий, скажем так. Когда? – спрашивают многие.

Д. ДИБРОВ: Надо отдавать себе отчет, что я ведь телеведущим стал на седьмом году жизни на телевидении. Первые 6 лет я просидел за режиссерским пультом. Это были счастливейшие годы моей жизни. Мы с Андрюшей Столяровым делали авангардную программу под названием "Монтаж". И тогда вдруг выяснилось, что телевидение само по себе для меня важнее, чем я сам. Я хочу тебе раскрыть секрет, Сережа. Я ведь воспитан папой в том заблуждении, что книга есть высшая форма служения. Ну, мой папа, как известно, был деканом филологического факультета, который я и закончил. И с пяти лет он мне все это внушал. Понимаешь, и я искренне полагал, что вообще-то я должен быть писателем. Я должен быть, ну, сначала я думал, что я буду Воннегутом номер два в России, потом мне показалось, что все же я скорее Маркес, потому Шолохов…

С. КОРЗУН: Ну, теперь Ломоносов уж, ну, или Леонардо да Винчи.

Д. ДИБРОВ: Ты знаешь, вот сейчас на Гоголя решил замахнуться. Мне казалось, что вот я сейчас поступлю на телевидение, а я всегда хотел, конечно, работать на телевидении, с тех пор, как папа впервые привел меня в телестудию. Вот мне было лет 6. И он вел передачу "говорите по-русски" на ростовском телевидении. И это отравило всю мою жизнь. Понимаешь, мне казалось, я быстренько как-нибудь прославлюсь. И вот эту свою славу превращу в локомотив, который вытащит вагоны моих мертвых душ в ареопаг отечественной словесности. Ну, во-первых, вагоны все нудные. Их читать даже самому не интересно, что уж говорить о других. Ну, я еще, правда, не сдаюсь полностью. А, во-вторых, само это телевидение. Сам этот локомотив оказался для меня важнее всего. В кадр-то я сел совершенно случайно. Только потому, что Окуджава отказался сидеть по воскресеньям. А к Окуджаве меня папа приучил, поэтому у меня не было никогда высшего авторитета, чем Окуджава. Вот я ему первому и позвонил. Он отказался. Он сказал, что у него писательская ментальность. Это исключает сидение в прямом эфире по воскресеньям. И тогда мне самому пришлось сесть. И вот теперь, когда я стал ведущим, знаешь, я тебе должен сказать, что с некоторым скептицизмом и с сокрушением некоторым смотрю я в глаза девочек, это обычно девочки, которые учатся, знаешь, во всех этих высших школах телевидения, полагая искренне, что за эти 2,5 тысячи долларов, что они там платят за сколько там за год или за месяц, они станут телеведущими. Они не станут. Телеведущий – это карма. Всесильный, всемогущий, и вместе с тем очень уязвимый для пройдох и прощелыг эгрегор телевидения сам решает, когда ты сядешь в кадр, или не сядешь.

С. КОРЗУН: Ну, карма еще должна каким-то образом реализоваться.

Д. ДИБРОВ: Конечно, конечно.

С. КОРЗУН: Собственно и мы Вас знаем, как продюсера, который не одно лицо вытянул на телевизионные экраны. И все эти лица до сих пор существуют на этом экране.

Д. ДИБРОВ: Сереж, я сейчас, надо сказать, достаточно спокойно жду, когда эгрегор вновь призовет. Он видишь, не отпускает. Если ты заметил, я сейчас, вот я когда, летом уволился из ВГТРК, и на меня свалилось столько приглашений. Посмотри, я уже не вылезаю из этого эфира. Я хожу в таком качестве и в такие программы, куда никогда раньше не ходил.

С. КОРЗУН: Да, ладно, свадебным генералом, ходите-то, Дмитрий.

Д. ДИБРОВ: Ну, а что же мне делать. Я считаю, ведь это потому происходит, что эгрегор не отпускает. Еще будет время. Но, Сережа, надо сказать, что у меня нет никаких, вот, может быть, между строками Ариночкиного послания может чувствоваться некая жалость. Вот, мол, злокозненные телевизионные начальники не видят места такой звезде, как Дибров. Это неправда. Они все прекрасно видят. Просто они сокрушенно разводят руками. Ну, ты видишь, какой рейтинг. Видишь. Он всегда был таким. Знаешь, какой был рейтинг у "Антрологии"? 0,8. Знаешь, почему ее держали? Репутация. Эти 0,8 для Гусинского стоили дороже в его, наверное, каких-нибудь размышлениях, расчетах и планах, не мне его судить, стоили дороже, чем иные 8% - привет, подушка, здоров, подружка.

С. КОРЗУН: Сейчас на репутацию можно махнуть рукой?

Д. ДИБРОВ: Сейчас, видимо, это не так важно.

С. КОРЗУН: Репутационные соображения, наверное, не важны уже.

Д. ДИБРОВ: Наверное, сейчас это менее. А, знаешь, а с другой стороны, я прекрасно чувствую претензии обоснованы и со стороны, Эрнста, и со стороны Добродеева, вот последние сколько там 7 лет, я работал и на Первом, и на, будем говорить, на России. Понимаешь, какая вещь. Какая-то новая нужна энергия, Сережа. Вот от меня. Я понимаю, что телевидение без Парфенова и Диброва – немножко не то телевидение, которое бы хотелось, ну, наверное, тебе или Арине…

С. КОРЗУН: Ну, Леонид, вроде заявил уже о том, что какой-то телевизионный проект…

Д. ДИБРОВ: Это прекрасно. Ну, вот он же тоже некоторые… Ты, знаешь, ну, нужна какая-то, со старым багажом нельзя лезть в новый в 2008-й год. Надо мне самому что-то подумать. Как-то переделать. Но при этом, понимаешь, просто вот игрушки делать, мне бы не хотелось. Потому что все-таки человек интересен тогда, когда у него есть хоть какая-нибудь созидательная доктрина. Когда ему хоть что-нибудь еще интересно, чем он сам. Пусть бы он ошибался, пусть он, как Бунин, когда повстречался с Петром Алексеевичем князем Кропоткиным, писал: только что я видел старца и младенца в одном лице. Отвратительное зрелище. Я понимаю, что это зрелище смешное, но, понимаешь, но без этого нельзя. Без созидательной доктрины нельзя здесь на телевидении, но при этом нужна энергия, которая бы давала…

С. КОРЗУН: Она в тебе есть? Извини, вот сам напросился на вопрос, только размышлял о старом багаже. Ты ощущаешь себя старым?

Д. ДИБРОВ: Нет.

С. КОРЗУН: Что дает тебе силы ощущать себя молодым?

Д. ДИБРОВ: У меня столько работы…

С. КОРЗУН: Работы у многих много.

Д. ДИБРОВ: Мы со Львом завтра должны принимать практически генеральную репетицию, пилотные стартовые конструкции. Мы уже в начале года стартуем с колоссальным проектом. Когда мне стареть-то. Сережа, мне некогда.

С. КОРЗУН: Чем глаза подкрашиваешь, чтобы огонь в них горел?

Д. ДИБРОВ: (Смех). Если ты о кокаине, никогда на свете я не употреблял ни кокаин, ни марихуану. А больше красить нечем.

С. КОРЗУН: Ну, тогда колись дальше, расколол уже, колись дальше. Что употребляешь, что для тебя стимул к жизни? сама работа? Знаю, но это, наверное, только одна часть. Девушки еще, да, наверное… И?

Д. ДИБРОВ: Сережа, там с девушками проблема. Я сейчас живу один. Сережа, чтобы любить женщину, надо уметь страдать из-за нее. И надо сказать, что у Пинк Флойда есть гениальная композиция – "Осторожнее с этой палкой, Юджин, она стреляет". Сережа, эти девушки в 48 лет, это уже не игрушки. Вот все эти модели с гламурных подиумов, конечно, не в состоянии зажечь эти самые глаза, которые догадываются, в чем главное послание "Шагреневой кожи" Бальзака. Понимаешь? А с другой стороны, ну, нельзя же в отсутствии любви и смерти так просто жить. Вот и…

С. КОРЗУН: Чем компенсируешь?

Д. ДИБРОВ: Ну, я стараюсь влюбляться. Нет, влюбляться, Сережа. Влюбляться, а не ходить по порно сайтам и полагать, что это как бы и есть гормональная жизнь. Нет, это не так.

С. КОРЗУН: Ты намеренно стараешься, или это у тебя получается естественным образом?

Д. ДИБРОВ: Я намеренно стараюсь.

С. КОРЗУН: "Влюблен по собственному желанию" сразу вспомнилось.

Д. ДИБРОВ: И если, например, какой-либо объект не выдерживает такой тяжелой поклажи…

С. КОРЗУН: Как твоя любовь.

Д. ДИБРОВ: Как моя любовь, ну, (НЕ РАЗБОРЧИВО), но я буду стараться. Живым я не сдамся.

С. КОРЗУН: (Смех). До каких пор не сдашься?

Д. ДИБРОВ: А приходи ко мне на панихиду, столько красивых девчонок, будет очень весело. Приходи. Будут хорошие люди.

С. КОРЗУН: (Смех). Дмитрий Дибров гость программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". О чем будем говорить вот после того, как пройдут новости? Вообще, о чем ты любишь говорить сам? Программа абсолютно свободного формата. Предполагает разговор о чем угодно. Вот, скажем, с Эдиком Сагалаевым мы говорили тут о восточных всяких практиках. Об уходе в эти восточные ну культы, не культы, да, совершенно увлекательный был эфир.

Д. ДИБРОВ: Достойная тема.

С. КОРЗУН: А о чем ты любишь говорить? О музыке? О друзьях?

Д. ДИБРОВ: А это зависит от собеседника. Вот с тобой, например, можно было бы поговорить о смысле жизни.

С. КОРЗУН: Так, уже созрел я для этого. Ну, да я буду постарше, я понял. Дмитрий Дибров гость программы "Без дураков", и я должен Вам сказать, что мы встретимся снова в этой студии примерно через 2 минуты после того, как отзвучат свежие новости на "Эхе Москвы".

НОВОСТИ

С. КОРЗУН: И напомню, что мой сегодняшний гость Дмитрий Дибров. Вот обратная связь тут приходит. "А папа был прав, Ваш папа, Дмитрий, - пишет Наталья из Москвы, - только благодаря книге я могу перелистывать тексты Вашей "Антропологии". У меня мороз по коже, когда читаю Вашу беседу с Артемом Боровиком за несколько дней до смерти. Как он горько и больно говорит о Березовском. А сейчас все бегут получать премию "Триумф"". Так что что-то остается в письменном виде. Даже если пленка осыпается.

Д. ДИБРОВ: Ценно для меня это высказывание. Большое спасибо.

С. КОРЗУН: Элемент смысла жизни?

Д. ДИБРОВ: Да, конечно, потому что смысл жизни академика Сахарова, как я высказал в одном интервью. Я себе намотал на ус. Смысл жизни в экспансии. Это, конечно, форма экспансии.

С. КОРЗУН: Что Вы понимаете под экспансией? Потому что каждый может, как любое относительно слово "расширение", его можно трактовать в любую сторону.

Д. ДИБРОВ: Давайте так назовем – расширение, эволюция, прогресс. Да, ну, жизнь-то вообще по Энгельсу – способность белковой материи делиться. В экспансии мне нравится то, что этим словом определяется… в общем, оно достаточно точно определяет смысл существования любого космического объекта. И Сатурн, и его газовые кольца. Все стремятся занять, как можно больше места. И муравей плодится именно за тем, чтобы… это именно такая форма его экспансии. И на какие только ухищрения не пускается растительная жизнь, чтобы лучшим образом распространить семена, побеги, ростки, споры, не знаю уж, как угодно, по возможно большей территории. Насколько человек сложнее цветка, настолько его форма экспансии многояруснее, многограннее. "Крейцерова саната" это форма экспансии Толстого.

С. КОРЗУН: Ну, возьмем сначала в биологическом аспекте. У Вас двое детей. Вы где-то писали, что воскресный папа как бы, может быть, это для Вас… А насколько это важно?

Д. ДИБРОВ: Ну, я уже никакой и не воскресный папа.

С. КОРЗУН: Не воскресный. Субботний…

Д. ДИБРОВ: У меня сын – взрослый человек. Он работает на телевидении. А дочь, кстати, вот она как раз приехала из вот на каникулы…

С. КОРЗУН: За границей учится?

Д. ДИБРОВ: Да.

С. КОРЗУН: С Вашего согласия?

Д. ДИБРОВ: Еще чего. Конечно. Дело в том, что я сделал все, от мен зависящее. Ее мама, конечно, была в ужасе. Как же так. Дочь уедет во Францию. А я сказал, что это необходимо сделать, потому что вот я очень горжусь близкой дружбой с известным французским педагогом, владельцем и директором самой старой частной школы Франции. Называется "Эколь до рощ". Надо сказать, что это, конечно, многогектарная такая, ну, как сказать, ну, такой лицей с полным пансионом в Нормандии, час езды от Парижа. Ну, конечно, там есть аэродром при школе, автодром, ну, ипподром. Это конечно. Но дело не в этом. Он установил там уникальный какой-то ауровиль. Цивилизацию, не знающую никакой формы розни ни между кем. Там проходят исламские праздники. И если бы, например, из Конго приехали идолопоклонники, он бы, наверняка, для этих детей установил пару, тройку идолов во дворе, который представляет собой сад мира. Они там ежесекундно очень заняты. Молодые анархисты 30-летние французские под гитару учат их на лужайке математике.

С. КОРЗУН: Анархизму.

Д. ДИБРОВ: Это фантастика. Что это такое.

С. КОРЗУН: Математики все-таки не анархизму учат.

Д. ДИБРОВ: А какая есть разница? Между анархизмом и математикой никакой разницы нет. Есть разница между анархизмом и парламентами, которые сегодня существуют в мире. Да здесь она есть. А между анархизмом и менеджментом нет никакой разницы. Потому что и менеджмент, и анархизм в равной мере подозревают и признают тождество законов живой и неживой природы. Все, что не цифра, все ложь. Это старое кабалистическое утверждение – закон менеджмента. Позволь, но ведь это же и закон для любого анархиста.

С. КОРЗУН: Хорошо. Вернемся к дочери. Вы же понимаете, что окуная ее в эту, можно сказать, идеальную обстановку всеобщего человеческого братства и дружбы, если я понимаю, внимания ко всем, вынимая ее из проблем жизни, которых и во Франции полно, и в нашей…

Д. ДИБРОВ: В атмосферу живописи, в атмосферу изучения Вольтера и Монтескье.

С. КОРЗУН: Кого Вы растите из нее, Дмитрий? Идеального человека…

Д. ДИБРОВ: Красивого человека.

С. КОРЗУН: И в какой идеальной стране, в какой идеальной ипостаси она будет существовать?

Д. ДИБРОВ: Это идеальный гражданин России 21 века. Для нее не будет никакого, как бы тебе сказать, никакой разницы между мировой культурой и русской. При этом она прекрасно сознает свою половину казачью. Хотя она в Ростове, по-моему, никогда не была. Значит, она прекрасно знает себе цену. И при этом она знает, что Шпенглер – это не инструмент для выдавливания Борхеса сделать человека. При этом она умеет играть на гитаре блюзы. И она прекрасно знает английский, она прекрасно знает французский. Она прекрасно знает, что все, это еще не все.

С. КОРЗУН: Т.е. будет замечательная жена олигарха российского.

Д. ДИБРОВ: Вот я думаю, что олигарх сбежит от нее на второй день. Нет, это моя дочь.

С. КОРЗУН: Значит, подберет тогда инженера бездомного и все для него сделает, и на гитаре будет играть…

Д. ДИБРОВ: Какая разница кого она подберет. Пусть подберет Вальбека. Ну, это не так важно. Мне главное, чтобы мой ребенок нес бы ту поклажу и ту ношу, которую ее отец несет вот уже до седых волос. Я хочу, чтобы она создавала то новое, что кроме нее никто не может создать.

С. КОРЗУН: А она этого хочет. Я очень надеюсь на это. Ну, это же мой ребенок. Ей скучно. Как только вокруг не интенсивная, как тебе сказать, интеллектуальна атмосфера. Я вижу, как она скучает среди недоумков, и я вижу, как у нее загораются глаза, когда она слышит настоящую музыку, речь, идею, я не знаю, ну, живопись. Знаешь, а сначала она меня огорошила лет тому 5 назад. Я говорю: доченька, ты уже готова прийти в коллектив телевизионный, познакомиться со студией. Потому что я помню, что это для меня. Она говорит: а зачем? Я говорю: как зачем? А я что тебе сказала, что я буду телеведущией? Я стал с неестественной улыбкой сползать вдоль стены на пол. Доченька…

Д. ДИБРОВ: А кем же тебе еще и быть то, как не телеведущей. Ну, а что есть и другие профессии? Мне кажется, что остальные профессии только тогда избираются, когда уж точно нет шансов стать телеведущией. И потом я же полагаю, что мой ребенок так же возьмет эту эстафету и будет для кого-то таким же важным… Как тебе сказать, таким же важным примером для собственной работы, как вот я стараюсь быть для кого-то мне далекого и неизвестного. Как для меня примером деятельности были всю жизнь и Гинзбург с его бенефисами, и Андронников с его монологами. Понимаешь, это же все по телевизору приходило.

С. КОРЗУН: Вот гляжу в глаза этому человеку и не могу понять, где вот разговор такой миссионерский, где он в какой-то стеб переходит. Ведь, наверняка, признайтесь, что преувеличили.

Д. ДИБРОВ: Да, нет, правда.

С. КОРЗУН: Дочь никуда не толкаете. Особенно там про телеведующую, как единственно возможную ипостась, а все ниже.

Д. ДИБРОВ: Так, слушай, она мне говорит: я буду, знаешь, кем? Психологом. Тут уж совсем моему негодованию не было… Что такое психолог? Да, психолог это шарлатан. Вот психиатр – это доктор действительно. Дисциплина там, там надо много…

С. КОРЗУН: Т.е. там, где можно шприц вколоть, там, значит, доктор. Там где химией лечить, а там, где словом лечить, это шарлатан. На себя посмотрите, зеркало поставите. Химия-то не лечит…

Д. ДИБРОВ: А вот теперь она уже, к счастью, хочет быть журналистом. Вот сейчас она этим летом прошла практику в "Комсомольце" в Московском. А для меня это лучшая газета страны. Потому что я сам там начинал. И вот думаю, слава Богу.

С. КОРЗУН: Так, ладно, по биологической линейке и не только по ней взяли. О смысле жизни мы продолжаем говорить, да?

Д. ДИБРОВ: Давай.

С. КОРЗУН: В чем еще, если экспансия. Экспансия в какой области? Все больше мозгов вовлечь в орбиту того, что ты знаешь, читал, думал сам стать интеллектуальным гуру, человеком, который, ну, знает ответы на все вопросы. Привлекает такая экспансия?

Д. ДИБРОВ: Нет, конечно, нет.

С. КОРЗУН: Почему?

Д. ДИБРОВ: Потому что это невозможно. Знаешь, мне кажется, вот чтоб тебе показать, до какой степени я глуп, знаешь, как я вижу, в чем эйдос человека? Эйдос понятно? Эйдос- это сущностная категория, которая определяет предмет. Вот, например, эйдос часов – стрелки. На часах могут быть римские, арабские, какие угодно, кстати, вообще может не быть цифр. Они могут быть квадратные, круглые, ну, если там есть две стрелки, мы знаем, что это часы. Вот эйдос человека что? Вот что мы умеем такого, что не умеет никто? Ну, ведь даже самоубийство умеют скорпионы. Даже голуби умеют целоваться без репродуктивной функции. Тогда зачем мы нужны? А вот зачем. Неотъемлемая часть планеты наравне с геосферой, с биосферой, стратосферой, атмосферой то, что Вернадский называл ноосферой – мыслящая оболочка земли. Но ведь она существует только благодаря человеку. Эйдос человека – "Апассионата". Мы знаем, что есть Ниагарский водопад, но мы его сейчас с тобой не видим. Но если мы захотим, мы купим билет до Торонто, 60 минут на такси и вот он Ниагарский водопад. Мы знаем, что где-то есть "Апассионата", но мы ее сейчас не слышим. Но мы ее сейчас не слышим. Но это очень просто. Мы сейчас выйдем, купим пластинку, мы даже не знаем, кто ее будет исполнять, но это будет "Апассионата". Но если первая неотъемлемая часть земли сделана архитектоникой, я не знаю, земным притяжением, то вторая-то сделана смешным немцем, уязвимым для несчастной любви, а под конец уже и вовсе подглуховатым. Какая же силища в человеке. Так вот именно в создании, в поддержании ноосферы и состоит главная задача любого человека.

С. КОРЗУН: Т.е. знать ответы на все вопросы невозможно.

Д. ДИБРОВ: Конечно. Но создавать надо. Надо делать что-нибудь. Как (НЕ РАЗБОРЧИВО) определял Творца. Сотворивший все, а Сам он ничто из того, что сотворил. Так каждый человек только тем силен и важен и интересен, как много он сделал полезного большому числу людей, не связанных с ним ни кровными, ни родственными узами.

С. КОРЗУН: Вспоминается Шевчук – вот и все, что останется после меня. А что останется после тебя?

Д. ДИБРОВ: Ой, Сереженька, я не знаю. Ну, по крайней мере, останется прямой эфирный телевизионной студии. Это я притащил, кстати, и Ганапольский Матвей, твой соратник, кого мы только что встретили в кулуарах радиостанции, был тем человеком, кто подсказал нам с Малкиным на Авторском телевидении, что для того, чтобы телефонный звук перешел бы в аудио, нужен аппарат под названием "Гибрид". А мы не знали этого, Сережа, потому что на советском телевидении не было прямоэфирных телефонов. И вот мы побежали, этот "Гибрид" где-то раскопали. По-моему, его даже специально для нас спаяли на военном заводе. И я впервые вышел в эфир с прямым телефоном. Ну, может, хоть это останется.

С. КОРЗУН: Что дает ощущение прямого эфира? Это полет, адреналин до сих пор? Потому что, я честно, до сих пор, ну, конечно, не в тех пропорциях, наверное, что раньше, и не в разных эфирах, но до сих пор ловлю себя на том, что даже вот заканчивается спокойно эфир, знаю человека, в принципе все понятно, может быть, не очень удачный, потому что не такой острый. А все-таки прихожу домой, раньше 4-х заснуть не могу. Все-таки порция адреналина впрыскивается. Совершенно невозможно.

Д. ДИБРОВ: Да, да, да, все правильно.

С. КОРЗУН: А у тебя отношение к прямому эфиру? Что для тебя именно прямой? Или для тебя вся жизнь прямой эфир?

Д. ДИБРОВ: Да, так получается.

С. КОРЗУН: Нет разницы между микрофоном, камерой…

Д. ДИБРОВ: Ты знаешь, Сережа, я вот даже у себя на портале "Лучшее для лучших". "Топ фор топ" точка ру даже установлю веб камеру, которую буду таскать с собой. Ты не представляешь, сколько у меня в течение дня интересных и важных встреч и разговоров с людьми, которые даже, может быть никто никогда и не узнает, а стоило бы. Да, вот такая жизнь, прямой эфир. ну, не говоря уже о таком пире духа, когда Гребенщиков гостит в Москве. И он иногда даже я удостаиваюсь чести принять его в гостях. И он даже поет какие-то новые песни. Да почему же тут камеру не поставить с его разрешения. И тут же прямо в прямом эфире в интернете.

С. КОРЗУН: Я просто хотел спросить "За стеклом" не получится такой вариант?

Д. ДИБРОВ: Нет, я буду отключать такую камеру.

С. КОРЗУН: А если забудешь?

Д. ДИБРОВ: Я понимаю, что тогда посещаемость портала увеличилась бы. но я не за счет этого…

С. КОРЗУН: Ну, так вот маленький секретик, рецептик.

Д. ДИБРОВ: Ну, не это превращение мне ценно в данном случае. Вот какая штука.

С. КОРЗУН: Что еще на самом деле ценно в этой жизни? Друзья, люди? Ну, с экспансией так, наверное, более-менее определились. И, наверное, понятно, ну, по крайней мере, мне стало понятно. А наши слушатели умнее. Им уж тем более стало гораздо понятнее из этих объяснений. Друзья, увлечения, ну, технические, скажем, машина, самолет.

Д. ДИБРОВ: Ну, это ерунда, просто само по себе существует. Видишь ли, надо, Сереж, тебе признаться более чем откровенно, что на этом мессианском пути, я, конечно, понимаю, ироничность твоего высказывания. Потому что тут бы не подпасть под то, что в православной традиции называется "впал в прелесть". Знаешь, никто его особенно не уполномочивал проповедовать. А напроповедовался, знаешь, на паперти сидит. Тут вот, знаешь, вот этого бы. Но с другой стороны, вот, знаешь, все-таки это не тот случай, когда человек уходит в доцан, в обитель, я не знаю, при синагоге служит, или в монастырь. Есть такие высокие траектории жизненные, но это карма. У меня же нет. И, конечно, на этом пути, Сережа, ну, приходит слава и деньги. Они пришли ко мне в 33, межу прочим. Они пришли ко мне в 93-м, с тех пор уже больше не уходили. Ну, конечно, пока существует на свете г-н Абрамович, дай Бог ему здоровья, говорить о каких-то деньгах в моем случае просто смешно. Пока жив, здоров, дай ему Бог еще 1000 лет плодотворной жизни. Сэр Пол Макартни. Ну, о какой-то славе в моем случае просто смешно даже говорить. Но на мой век хватит. Богат не тот, у кого много, а кому довольно. Поэтому это, знаешь, мессианство не такое уж веригоподобное. Знаешь, в рубище я не хожу. И, тем не менее, должен заявить, что вот, друзья, я вот думал над тем, кто такой друг. Ведь не секрет, что с иным другом ты не видишься и год, и полтора. Вот у меня самый близкий, любимый мой друг Чиж. Ну, я же вот был в Петербурге, гостил у него в ноябре. А так мы не видимся по полгода. Но это ни о чем не говорит. Мне кажется, что друг – это не тот, кто проверяется в беде. Ну, это так просто. Ну, конечно, все примчатся, если что-нибудь со мной случится. Я немедленно кину все на свете, если смогу. Ну, это так просто азбука. Это еще не дружба. Мне представляется, что друг – это тот, о ком ты думаешь с любовью. И кто тебе интересен, кто может создавать вместе с тобой.

С. КОРЗУН: А вот интересно, попадем или нет? Можете назвать несколько друзей, ну, мне кажется, что одного из друзей мы записали. Попадем, не попадем, просто такой.

Д. ДИБРОВ: Ну, посмотрим просто, с кем я чаще всего общаюсь. И все время, ну, вот Боря, мы уже говорили. Сережа, как могу. Витя Ерофеев. Потому что это все-таки такой мой поводырь, ты знаешь, в жизни. Великой литератор. Сначала великий, потом литератор. И вот это, конечно, друг фантастический. Не в том смысле, что он мною в беде проверяется. Упаси, Господь, беду как-нибудь казак сам, знаешь, решит. Ну, в том смысле, что ежесекундно с ним интересно, какие идеи, какие закономерности бытия он ухватывает. Затем, ну, Лева Новоженов, естественно, мой близкий друг. Конечно, попали. Конечно, попали в точку.

С. КОРЗУН: Ну, значит, второе попадание. Слушаем.

ВИКТОР ЕРОФЕЕВ: Он совершенно замечательный собеседник. Своя энергетика, которая бывает очень редко у людей. Высокая и светлая энергетика. Он готов помочь, когда человек попадает в сложную ситуацию. Или когда он спрашивает совета, что делать дальше. И, кроме того, он просто еще веселый и жизнерадостный человек. С ним легко.

С. КОРЗУН: Виктор Ерофеев.

Д. ДИБРОВ: Да, да.

С. КОРЗУН: А давно Вы познакомились? Вот историю одной дружбы можно описать?

Д. ДИБРОВ: Познакомились давненько. Нас познакомил Боря Гребенщиков. Ну, я же, разумеется, прозу Вити, конечно, знаю. И я любил ее всегда. И вообще, Витя мне представляется очень современным писателем. Современный русский писатель. интеллектуал, не почвенник вот этот, знаешь, галоши называть мокроступами. Нет, в этом смысле. А этот как раз тот самый русский человек, каким бы мне хотелось его видеть в 21 веке. Он знает все. Он франкофил. Он, конечно, знает, из чего строится индуизм. Но при этом это глубоко русский человек. Он к тому же еще и знает Достоевского с Гоголем. И пишет-то как. Он же пишет так, что там есть, что почерпнуть и уму, и насладиться сердцу. так писал Набоков. Ну, так он к несчастью умер. А Витя, дай Бог ему здоровья, жив и радует нас, смотри, с достаточной регулярностью. Нас познакомил Гребенщиков, кого я, например, почитаю первым поэтом из ныне живущих в стране. Может, ошибаюсь, литературоведы лучше, наверное, знают. Но я же не литературовед. И было это, Сережа, ну, я скажу, что в 90…, ну, наверное, каком-нибудь 8-м году, 99-м. Где-то так. Ну, там около 10 лет мы дружим. И это высокая честь. Да, ладно честь. Это просто удовольствие.

С. КОРЗУН: А из школьных времен друзья остались?

Д. ДИБРОВ: К сожалению, я же эмигрант.

С. КОРЗУН: Учитывая интерес сайт Одноклассники.ру, наверняка, из Ростова люди же уже сидят на этом сайте.

Д. ДИБРОВ: Сереженька, я же эмигрант. Я завидую ребятам, которые где родились, там и пригодились. Именно потому, что по-настоящему близким человеком, ну совсем уже родным, для тебя может быть только тот, с кем тебя судьба свела без всяких на то логических оснований. Понимаешь, сейчас, когда ты, скажем, влиятелен, ты богат, ты там, я не знаю, успешен, уже нет, нет, да и проскользнет основание, по какому ищут с тобой дружбы. А вот надо, чтобы в детском саду, в школе, в институте судьба связала Вас какой-то странной, случайной какой-то выборкой Господней. Ну, не даром, принято так подшучивать над выбором президента, что вот он своих ленинградских всяких соучеников, коллег, все тянет. Ну, я вот, по-моему, понимаю его. Как-то не доверяешь, боюсь, что скомкано скажу. У меня, к сожалению, вот таких близких друзей. В детском саду я никогда не был. Университетские есть, по-настоящему близкие друзья. Мы вместе идем уже много десятилетий по жизни. Они известные журналисты в Ростове. Один руководил, кстати, радио "Эхо Ростова". Главным редактором был до недавнего времени вот мой самый близкий однокурсник по журфаку Ростовскому. Другой собкор "Коммерсанта" по Ростову и Северному Кавказу – вот это по-настоящему близкие друзья. Один преподает филологию в одном из вузов города. Но эти встречи, длящиеся уже 40 лет, все-таки эпизодические.

С. КОРЗУН: Вопрос напросился. Представьте, ну, Вы с Вашим воображением легко можете. Представьте, что Вас зовут Владимир Владимирович Путин. Ну, только там Дмитрий Александрович Дибров. Вот кончается Ваш срок у президентства. Но, тем не менее, кого Вы возьмете в свою команду? Кого поставите там вот из друзей? Из своих из знакомых, кого возьмете министром иностранных дел?

Д. ДИБРОВ: Сережа, я, к сожалению, буду вынужден перед всеми извиниться, я их смогу поставить только …

С. КОРЗУН: Министрами культуры? Или нанотезнологий?

Д. ДИБРОВ: На какие-то такие, да. На такие должности, которые были бы связаны с высокой нравственностью и с литературой.

С. КОРЗУН: Ой, где же Вы таких видели?

Д. ДИБРОВ: Вот не знаю. Есть ли в современном аппарате президентском такие должности.

С. КОРЗУН: Диброва не будем избирать что ли президентом? А то ему некого ставить. Команды своей нет.

Д. ДИБРОВ: Я бы предложил Вам освободиться от этого желания, потому что я завалю экономику полностью. Я не смогу поторговаться ни с кем по поводу никакого газа. Знаешь, мы, анархисты, признаем только одно государственное вложение. Милитократия. Власть достойных. Если человек образованный, если он добился успеха, он не формальный лидер. Вот искусство в том состоит, чтобы формальным сделать неформального лидера. Когда эти две позиции совпадают, мы получаем хорошее руководство. Слушайте, наверное, это неудобно говорить. Мне нравится, что Медведев. Знаешь, было бы хуже…Впрочем меня настолько не касается…

С. КОРЗУН: Ну, как, а голосовать-то? Топ, топ, топ на избирательный участок.

Д. ДИБРОВ: Сереж, ну, у меня топ-топ-топ выходит в эфир, в январе я так занят. Мне гораздо важнее, чтобы где-нибудь (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ).

С. КОРЗУН: Отмазываться начинает товарищ, чтобы не пойти к избирательной уровне. Можно мимо другой мусорной урны пройти. Мимо избирательной нельзя пройти просто так.

Д. ДИБРОВ: Да, по-моему, там есть кому избирать и без меня. Все идет правильно. Послушай, идет только так, как и должно идти. И никак больше идти то и не должно.

С. КОРЗУН: А серьезно. В этом смысле ну как бы смиряться с судьбой? Или человек может влиять на такие большие политические процессы. Когда-то в начале 90-х казалось, что люди могут на них влиять. Но в середине, уже во второй половине 2000-х уже кажется, что уже и не могут.

Д. ДИБРОВ: Это очень интересно. Сережа, тебе не кажется, что вот эти 10 Ельцинских лет, которые выпали нам на долю. Они были, конечно, очень непростыми. Но блажен, тот, кто посетил сей мир в его минуты роковые. Эти 10 удивительных лет нам с тобой, как журналистам, были даны, как благо. Мы с тобой сделали, что могли в эти 10 лет. Мы не пропустили, каждый на своем месте голевых ударов судьбы. Я же помню, как ты начинал "Эхо Москвы". Я же все это видел. Я помню, какое это было время. Я же помню костры 91-го года, августовская ночь и шел же дождь. Как они горели. Как все ждали эту Таманскую дивизию, а она все не ехала. А все были готовы. Сейчас, конечно, смешно, под гусеницы лечь. То, что произошло в 2001-м, я имею в виду, НТВ, не зарастающая рана в моей душе по поводу этого. Но я так понимаю, что происходила совсем не переделка вот этой собственности. Вот Алеша Венедиктов все в этом понимает, а я ни черта не смыслю.

С. КОРЗУН: И я вот и не понимаю.

Д. ДИБРОВ: Ну, мне и не надо понимать. Казаки же малообразованные люди. Там другое дело. происходило то, что я на этих баррикадах НТВ не увидел. Произошел архитектонический сдвиг в сознании моей нации. Сережа, сейчас не надо ложиться под гусеницы. И камлания сейчас не нужны. Ходи на выборы, не ходи на выборы, сейчас перед тобой другая задача стоит. Сейчас пришло время спокойного собирательства. Пусть это звучит скотски, мещански, но пришло время иных ценностей. Здесь, на своем месте смотри командия бизес вотч йер сикс. Смотри-ка ты за собой, приятель, тебе есть, чем заниматься. Путин – не зароет яму перед твоим подъездом. Поди-ка сделай это сам. Медведев не даст тебе прибавки к жалованию. Попробуй ты обрести пару, тройку по-настоящему важных и полезных навыков, чтоб заработать деньги. Никто ничего тебе не принесет. А ты можешь все.

С. КОРЗУН: Дмитрий, ну, спорить буду, не особенно активно, вялова-то так. Ну, я уже рассказывал не раз историю, как пытался с помойкой прямо под окнами справиться. Да, и пока руководство города не приняло решение. По всем, все стоит по правилам, когда руководство города проводило там, наверное, чистый дворик, какую-то кампанию, взяли ее спокойно и передвинули, облагородили. Вот не дают снизу. Хотелось проявить себя гражданином. Не дают. Сейчас такое ощущение, что на самом деле настолько зажаты эти возможности создать. Потому что человек свободный, человек, нормально зарабатывающий. делающий свои деньги, ставящий дверь, не ожидающий помощи от ДЭЗа. А ставящий дверь в свой подъезд, или на своей лестничной клетке. Да в общих целях, а такие люди есть. Их в общем—то много. А дальше-то они пойти в этом не могут. Они не могут своими руками там накормить, облагородить внешний облик жилища. Ну, и соседних домов.

Д. ДИБРОВ: Как это?

С. КОРЗУН: Или могут?

Д. ДИБРОВ: Я, Сережа, с тобой не согласен. Никто и ничто не может помешать нам оставаться порядочными людьми.

С. КОРЗУН: Это само собой.

Д. ДИБРОВ: Не лезь, сказал бы я им. Не лезь в политику. Ты же не экспортер алюминия. Ну, что ты. Ты завидуешь им. Ты им не завидуй, брат. Ты смотри за собой. Если ты умеешь делать что-нибудь лучше, чем все остальные. На расстоянии 50 квадратных километров вокруг себя, ты всегда будешь в такой форме успеха, какой вполне заслуживаешь. И еще одно. Главная твоя проблема совсем не в том, что ты считаешь таковой. Не безденежье, не … твоя проблема только в одном. Ты рано или поздно умрешь. Вот если думать об этой настоящей, самой драматической проблеме человека, так руки опускаются А, ты, брат, их не упускай. Да, ты умрешь, но за это время пока этого еще не случилось, можно успеть пару, тройку "Апассиионат". Не умеешь? Так вот это ты и учись делать. Не смотри ты на этого Путина с этими, что там еще, Дерипасками. Они делают свое дело. У них своя профессия. Занимайся собой. У тебя еще главная проблема это ты сам. Мой друг Боря Гребенщиков писал об этом так. Я был на Ибице, и я был в Кремле. И я понял, все дело во мне.

С. КОРЗУН: А как же слова о том, что если ты не интересуешься политикой, то рано или поздно политика заинтересуется тобой? Ну, я думаю, что, может быть, вернемся еще к этому разговору. Это была хорошая точка, которую в этом разговоре поставил мой гость в программе "Без дураков" Дмитрий Дибров. Дим, спасибо огромное за то, что пришел сюда. Спасибо за ответы…

Д. ДИБРОВ: Спасибо, Сережа, за приглашение. Спасибо всем за внимание. С наступающим.

С. КОРЗУН: На вопросы, которые нас интересовали. Счастливо.