Мария Гайдар - Мария Гайдар - Без дураков - 2007-08-16

С. КОРЗУН: Всем добрый вечер. С вами Генеральный продюсер радио «Бизнес FM», ведущий программы «Без дураков» на «Эхо Москвы» Сергей Корзун. Моя сегодняшняя гостья – Мария Егоровна Гайдар. Мария, добрый вечер.

М. ГАЙДАР: Добрый вечер.

С. КОРЗУН: Наследница славной фамилии, о чём мы сегодня еще и поговорим. Кстати говоря, дети политиков в политике – это отдельная история. Я даже с этого и начну. Попросили Дмитрия Орешкина, политолога, сказать что-то по этому поводу.

Д. ОРЕШКИН: Мне кажется, что наличие второй генерации политиков, в общем-то, признак возвращения России в нормальное состояние. Технически невозможно представить себе, чтобы дети Троцкого продолжали политическую карьеру при Сталине. Или чтобы сын Хрущёва Сергей делал политическую карьеру при Брежневе. То, что сейчас это возможно, это означает что, как минимум, в голове у населения, в голове у политиков разделяются две вещи – политик, как профессионал и семейные отношения. То есть, нет смысла уничтожать родственников врагов народа, или бывших политиков.

С. КОРЗУН: Напомню, что это был Дмитрий Орешкин. Политик, как профессионал. Вы профессионал в политике?

М. ГАЙДАР: Нет. Я не профессионал в политике. Кроме того, здесь вопросы о детях в политике, на самом деле, об этом много говорят, но детей в политике не так много. Я думаю, что Вы не перечислите…

С. КОРЗУН: Сколько не перечислю?

М. ГАЙДАР: Ну, Вы не перечислите много. Я думаю, что у Вас возникнет затруднение при перечислении. Ну вот, сын Жириновского, может быть, скажете…

С. КОРЗУН: Лебедев, да, допустим…

М. ГАЙДАР: Ну, вот и всё. Такого нет. У врачей гораздо больше людей, которые повторяют эту профессию.

С. КОРЗУН: Династия политиков, скорее, исключение?

М. ГАЙДАР: Династия политиков, скорее, исключение. Мне кажется, что исключение.

С. КОРЗУН: Ну, для наших времён, для советских, я имею ввиду, тех, в которых Вы и я родились, а я ещё успел и пожить в эти времена, это было, тем более, исключение, потому, что даже сыновья Сталина в политику не шли и не могли, наверное, пойти, поскольку политика кончалась там, где начинались репрессии, естественно. Поэтому, Дмитрий не совсем не прав, наверное.

М. ГАЙДАР: Я с ним согласна. Я согласна. Что это признак какого-то определённого здоровья, но я себя не считаю профессиональным политиком, я не являюсь профессиональным политиком. Я пошла в политику не с такой постановкой вопроса, что я вот решила – почему бы не заниматься мне политикой, когда мне надо пойти и заниматься политикой – а я постепенно втянулась в общественную деятельность, я изначально хотела где-то участвовать, помогать, раздавать листовки, что-то делать, ходить на акции. Ну, и как-то так получилось, я в это втянулась, втянулась достаточно активно, ни в какой момент у меня не было такого выбора, что я вот всё брошу и пойду заниматься политикой, я до сих пор, всё-таки, себя не ощущаю политиком профессиональным. Достаточно сложно перечислить, что является атрибутами профессионального политика, но я, всё-таки, больше считаю себя активистом и, скорее даже, не политиком, а общественным деятелем.

С. КОРЗУН: Ну вот, Владимир Ильич был юристом и литератором. Собственно, он так в автобиографии писал, что он литератор. Вопрос от Дмитрия, инженера, к Вам, пришедший на сайт. «Скажите, чем Вы зарабатываете на жизнь, где и кем Вы работаете и примерный уровень Ваших доходов.»

М. ГАЙДАР: Вы знаете, я начала работать давно. Я начала подрабатывать лет с 15, а начала уже серьёзно работать с 19 лет, когда училась на третьем курсе института.

С. КОРЗУН: А где это было?

М. ГАЙДАР: Это было в Video International, это рекламный холдинг, я занималась планированием, организацией рекламных кампаний, причём, я работала, т.е. это не было, чтобы я была стажёром и приходила на пару часов, я серьёзно, достаточно увлечённо работала, было достаточно сложно совмещать с учёбой, но у меня был там какой-то…

С. КОРЗУН: Институт – это Высшая школа экономики?

М. ГАЙДАР: Это Академия народного хозяйства. Факультет экономических социальных наук. Я тогда стала зарабатывать деньги, тогда же я вышла замуж, мы с мужем стали жить абсолютно самостоятельно, у нас начиналось с уровня дохода на двоих 1 тысяча долларов, потом росла…

С. КОРЗУН: Муж – ровесник, сокурсник, вместе учились?

М. ГАЙДАР: Он на два года меня старше, он учился в МГУ. Закончил экономический факультет, ну, практически ровесник, из одной компании, из компании моего брата. Мы тогда и поженились. Потом мне стало просто интересно заниматься немножко другими вещами, мне стало интересно заниматься научной деятельностью, я хочу защитить Кандидатскую диссертацию и планирую это сделать в ближайшее время. Вот и занимаюсь политической деятельностью. Ну вот, как-то на жизнь есть возможности, тот опыт, который я приобрела, позволяет мне зарабатывать на жизнь.

С. КОРЗУН: Формально в молодежном движении «Да», т.е. «Демократическая альтернатива», Вы лидер?

М. ГАЙДАР: Нет, формально, нет. И по сути нет. Потому, что движение «Да» создавалось как движение горизонтальное, без лидеров. Люди…

С. КОРЗУН: Ячейками, как Аль-Каида.

М. ГАЙДАР: Ячейками, но не как… Неправда. По проектам, по направлениям. Просто бессмысленно. Когда человек обладает каким-то признаком, он будет выяснять, кто главнее? Абсолютно, с моей точки зрения, разумный и логический способ – это по конкретным делам. Берешься много дел, делаешь их, вот и делай! Никто тебе не лезет, никто не мешает тебе это делать.

С. КОРЗУН: А как финансируется? Для дела нужно же финансирование какое-нибудь?

М. ГАЙДАР: Вы знаете, очень долгое время у движения «Да» не было никакого финансирования.

С. КОРЗУН: То есть, сами скидывались?

М. ГАЙДАР: Сами скидывались, скидывались на майки. Каждый покупал себе майку, или распечатывали плакаты, т.е. это настолько копейки, что это даже не финансирование. Ну, кто-то мог из знакомых дать движению 100 долларов. И так оно существовало, практически, где-то год. Год оно существовало без офиса, без финансирования, с моей точки зрения, это такая необычная вещь в политике, когда можно что-то создать новое, не связанное ни с какой партией, не потратив на это, практически, ни копейки денег. Потом уже стали искать финансирование, когда уже нас узнали, стало проще находить финансирование. То есть, когда уже люди видят, что есть движение, что оно работает, как оно работает, что оно делает. Но это какой-то такой средний российский бизнес и это, в основном, по копеечке, 500 долларов там, 500 долларов там.

С. КОРЗУН: Как раз и хотел спросить – кто осмеливается в наши времена финансировать

М. ГАЙДАР: Ну, я не могу…

С. КОРЗУН: Я понимаю, что не будем раскрывать секреты.

М. ГАЙДАР: Я не знаю… Круг этих людей настолько ограничен, я думаю, что все люди, которые занимаются оппозиционной политикой или общественной деятельностью, знают, что людей, которые это могут делать и не боятся этого делать, потому, что я думаю, желающих было бы много, но они боятся. Это просто 3,4,5 человек. И это достаточно небольшие суммы.

С. КОРЗУН: Мария Гайдар в программе «Без дураков» на «Эхе Москвы». Мария, а как так получилось, что жила-была, училась себе девушка Маша Смирнова и потом вдруг, три года назад это было в 2004-м?

М. ГАЙДАР: Да нет, это было больше…

С. КОРЗУН: Больше? Возвращает себе, берёт себе фамилию Гайдар.

М. ГАЙДАР: Вы знаете, это такая, в общем, длинная история. У меня была фамилия Гайдар и она у меня была где-то до…. Я не помню точно до скольких лет, она у меня была, наверное, лет до восьми. Потом, здесь как раз в это время, был 1998 год и я с моей мамой, а мои родители развелись, мы с моей мамой и её мужем должна была уехать жить в Боливию. Почему Боливия до сих пор для меня осталось неясным.

С. КОРЗУН: Там не было вызова, командировки какой-то?

М. ГАЙДАР: Там была возможность как-то, поехать в Финляндию, в Грецию, но, почему-то, была выбрана Боливия. Муж моей мамы был художником и вот тогда поменяли фамилию, это было абсолютно адекватно и удобно в тот момент, потому, что нужно было уезжать на другой какой-то континент, уезжать с ребёнком, у которого другая фамилия, достаточно странно, просто даже исключительно по документам.

С. КОРЗУН: Это ведь мамина фамилия Смирнова, не отчима, мамина?

М. ГАЙДАР: Да. Соответственно как-то так. Потом у меня была эта фамилия и по каким-то причинам, потом, я не стала её менять, потому, что было лень, не могла решиться поменять обратно, а потом поменяла.

С. КОРЗУН: Если я куда-то далеко лезу, сразу останавливайте меня. Мы «Без дураков», моё дело – задавать вопросы, Ваше дело отвечать или не отвечать на них. Вы с отцом поддерживали отношения?

М. ГАЙДАР: Вы знаете, мы, практически, не поддерживали отношения, это действительно так. Нужно, конечно, сказать, что у него был достаточно специфический период в жизни, он был очень занят, он не поддерживал взаимоотношений ни со своей женой в тот момент, ни со всеми остальными детьми.

С. КОРЗУН: Его можно понять, мы все помним начало 90-х годов.

М. ГАЙДАР: Да. Он ни с кем не поддерживал, он спал по нескольку часов и, я думаю, что… Знаете, мне кажется, что у мужчин такое бывает, что они в какие-то моменты отключаются от людей, если они во что-то абсолютно погружены.

С. КОРЗУН: Это только на примере отца, или мужа тоже?

М. ГАЙДАР: Скорее, на примере отца. Но это можно объяснить. В его случае, это абсолютно понятно. Ну и плюс, мне кажется, что у мужчин есть такая вещь, что когда дети не живут в семье, а живут в другой семье, они склонны меньше общаться. Т.е. они скорее будут больше общаться с чужими детьми, но которые рядом живут, чем со своими детьми, но которые живут в другой семье.

С. КОРЗУН: Вы не испытывали от этого дискомфорт?

М. ГАЙДАР: Да. Я испытывала дискомфорт и некоторые вещи были мне обидны.

С. КОРЗУН: А мама не поддерживала отношения?

М. ГАЙДАР: Ну, я не знаю. Лучше об этом спросить моих родителей, потому, что там было всё достаточно сложно и, почему-то, они не поддерживали отношения и, я так понимаю, что… При том, что они друг к другу хорошо относятся… Моя мама хорошо относится к моему папе, а мой папа хорошо относится к моей маме. Но как они расстались, так отношений они, практически, не поддерживали.

С. КОРЗУН: У Вас с отчимом были нормальные отношения?

М. ГАЙДАР: У меня с отчимом были тяжелые отношения. Очень трудные отношения.

С. КОРЗУН: Когда Вы с отцом, по настоящему познакомились? Сейчас вы знакомы, очевидно?

М. ГАЙДАР: Мы начали с ним общаться…

С. КОРЗУН: После возвращения, наверное? Где-то год 98-ой?

М. ГАЙДАР: 96-ой. Это заняло какое-то время, потому, что был какой-то, наверное… расхождение. Все-таки мы долго не виделись, не общались. Была какая-то такая, некая определенная заминка, но мы уже начали осознанно. Он начал общаться со мной как со взрослым человеком, с котором есть общие темы, интересы. Это общение нас увлекло, мы стали общаться много и с большим удовольствием.

С. КОРЗУН: Сейчас вы, как бы, соратники?

М. ГАЙДАР: Ну да…Мне с папой очень интересно общаться, мы друг друга понимаем, мы можем сесть и поговорить..

С. КОРЗУН: Он опекает Вас в какой-то степени, чувствуете?

М. ГАЙДАР: Как-то не знаю… Я бы так не сказала. Я знаю, что он за меня волнуется, я знаю, что…

С. КОРЗУН: Ну, были, в частности, рискованные акции, в том числе, с Вашим участием…

М. ГАЙДАР: Конечно. Он от них совершенно…

С. КОРЗУН: … не в восторге

М. ГАЙДАР: Абсолютно не в восторге, но это как, действительно, я думаю, что нет родителей, которые были бы в восторге. Я могу сказать, что моя мама была гораздо больше не в восторге, чем папа. Моя мама вообще не понимала, как это можно делать.

С. КОРЗУН: Смирилась мама с этим, или это отошло само собой?

М. ГАЙДАР: Она, конечно, смирилась…

С. КОРЗУН: Вы живете отдельно?

М. ГАЙДАР: Отдельно. Давно.. Я живу с мужем. Я вышла замуж довольно рано, я считаю, что это было абсолютно нормально, адекватно, 19 лет. Мы очень, как-то, с отцом очень хорошо общаемся, он волнуется, но у меня по отношению к родителям, как к маме, так и к папе, у меня уже есть ощущение, что, даже, я не знаю… Я как-то ощущаю, что уже их нужно опекать. Может быть, это носит больше психологический характер. Как-то заботиться.

С. КОРЗУН: Мария Гайдар в программе «Без дураков» на «Эхе Москвы». Я Вас предупредил, что за всех Гайдаров придется отвечать. И вопрос от Михаила Федорова, программиста, по Интернету пришел. «Как Вы относитесь к Вашему прадеду – Аркадию Гайдару?»

М. ГАЙДАР: К своему прадеду я отношусь очень хорошо. Я считаю, что он замечательный детский писатель, который написал очень добрые книжки. Вообще, очень мало хороших детских писателей и очень мало людей, которые могут написать талантливо, интересно и еще нести в этом какое-то добро, целую программу к действию, как он сумел. Он, действительно, сумел заразить искренне. Это не была пропаганда. Это были искренние вещи целого поколения ребят. Мне кажется, что когда начинаешь вникать, то испытываешь сочувствие, потому, что понятно, что у него была тяжелейшая судьба, она была неоднозначная…

С. КОРЗУН: Ну да, Голиков не только книжки писал.

М. ГАЙДАР: Он был человеком способным и талантливым, но, когда человек в 16-17 лет командует полком вместо того, чтобы сидеть дома, в школе, есть кашу, играть со сверстниками, то это не может оставить сильный и неизгладимый отпечаток. Что с ним и произошло. Тут уже сложно разобраться, что было. Насколько я понимаю, он был человек очень искренним, который во все это искренне верил, потом испытал разочарование, от этого очень страдал, у него были нервные расстройства, он и пил много… Тем не менее, он был человеком честным и порядочным. И храбрым. Например, когда посадили его жену, мою прабабушку, она была уже бывшая его жена, он тогда, когда все молчали, это было трудное время. Он звонил и скандалил, требуя, чтобы ее выпустили. Этого практически, никто в те годы не делал. Ее выпустили.

С. КОРЗУН: Как политик, пусть и начинающий, не совсем профессиональный, как Вы оцениваете историю России, политические движения в 20-м веке? О 21-ом рано говорить, хотя можно и о нем поговорить. Революция 1917 года, период сталинский, период застоя. Вы как-то анализировали политическую деятельность? Вы на чем-то базируетесь? В чем Ваши политические ценности? Они антиоктябрьские, антисталинские или что-то позитивное было?

М. ГАЙДАР: Я считаю, то, что происходило – было ужасно. Я считаю, что это было абсолютно… Тогда был заложен абсолютно бесчеловечный режим, который перемалывал людей в огромных количествах… Кто об этом говорил!

С. КОРЗУН: Это в 1917-ом году, на который ориентировались…

М. ГАЙДАР: Ну, в 1913 году был рост, действительно. Но, если взять царскую Россию, правление царя, к нему есть очень много претензий. Действительно, были сделаны какие-то реформы, действительно Россия стала в какой-то момент развиваться, и наметился позитивный тренд, но, тем не менее, царский режим должен был себя, так или иначе, информировать. Мы отставали от стран Европы очень сильно по многим вещам. Что касается коммунистического периода, есть какие-то вещи, которые, об этом почему-то у нас в России принято спорить, искать что-то хорошее, но, с моей точки зрения, это что-то аналогичной фашистской Германии. Если там эта машина насилия была направлена против людей, которых считали инородцами, то в данном случае машина насилия была направлена против собственных граждан. В данном случае гораздо более жестокой, потому, что здесь убивали своих. Гитлер не проводил репрессий, которые происходили здесь. Это страшные вещи. Калечились жизни, калечили детей. Очень многие люди любят говорить, что, зато мы гордимся высотками, зато у нас построили высотки.

С. КОРЗУН: Ну, Днепрогэс, Беломорский канал, много чего было.

М. ГАЙДАР: Ну, было. Чем может гордиться человек? Он может гордиться своим дедушкой или прадедушкой, или высоткой? У многих дедушек и прадедушек убивали. Это не сопоставимые ведь вещи. Мерить миллионы человеческих жизней высотками, даже если их 7, этих высоток и в канале... Практика показала, что этот период застоя, что этот проект был неправильным и ошибочным. Эти жертвы были напрасны.

С. КОРЗУН: Мария, попробую вывести Вас на какой-то вывод. Коммунистическое время, однозначно, плохо, царское время – тоже плохо. Россию, которую Вы собираетесь строить, она, в чем должна свои корни искать? В советской, коммунистической идее, если ее очистить от наслоений, в царской России, или вообще нет ничего ни там, ни здесь?

М. ГАЙДАР: Нет, совершенно.

С. КОРЗУН: Если это не новгородское вече…

М. ГАЙДАР: Я считаю, что не надо искать ни там, ни там. Многие люди любят ностальгировать. Удивительно, когда видишь, как ностальгируют по советскому люди, которым 15-20 лет, уже не… Люди ностальгируют по тому, чего не было во многом. Они ностальгируют по колбасе, которой не было, ее нельзя было купить. Я считаю, что искать нужно в людях, Россия богата людьми талантливыми. Единственное, из-за чего может произойти рывок, это за счет этих людей. В людей нужно вкладывать, людей нужно растить и каждого человека нужно беречь. Нужно исходить не из каких-то абстрактных, общих целей, нужно идти от человека. Потому, что когда говорят, Россия должна быть великой, мы Россию поднимем, нужно понимать, что кто-то это должен делать. А если посчитать, я говорю не просто о демографии, что меньше рождается, что людей не очень много. Если посмотреть, сколько людей сироты, которые растут в таких условиях, что они не могут быть включены в какую-то жизнь. Сколько людей наркоманы… И так далее. И выясняется, что людей, которые могут быть производительным классом, которые могут не только себя тянуть, но и пожилых, всех остальных за собой и, вообще, вытянуть всю страну, так их очень мало!

С. КОРЗУН: Маш! Должен заметить, что этой риторикой пользуются практически все, и коммунисты, и ЛДПР, и «Единая Россия», все понимают, что в России много проблем. Тем не менее, мой к Вам вопрос. Можете ответить или нет. Какой путь, какую модель развития для России Вы видите?

М. ГАЙДАР: Совершенно очевидно, европейский путь развития.

С. КОРЗУН: Европа достаточно разная. Есть Греция, есть Норвегия…

М. ГАЙДАР: Мне больше нравится англо-саксонский путь. Мне больше нравится свобода, меньше регламентированности, больше возможностей для людей, но, может быть, это происходит в силу моего возраста. Когда ты молод, тебе кажется, что это правильно. Мне кажется, что это единственный верный путь.

С. КОРЗУН: Мария Гайдар в программе «Без дураков». Продолжим о политике. Леонид Гозман, отчасти Ваш соратник по партии.

Л. ГОЗМАН: Я, когда учился в школе, то на КВН в 10 классе нам задавали вопрос «В ваши годы Александр Македонский был великим полководцем, что можете сказать в свое оправдание?» Поэтому, я считаю, что не рано. Потенциал огромный. У Маши большое политическое будущее и что она будет крупным национальным лидером.

С. КОРЗУН: Леонид Гозман.

М. ГАЙДАР: Спасибо.

С. КОРЗУН: Вы будете баллотироваться на выборах в составе СПС или другой партии?

М. ГАЙДАР: Вы знаете, я поддерживаю СПС. Это партия, за которую я собираюсь голосовать

С. КОРЗУН: Там не только кровная связь?

М. ГАЙДАР: Безусловно. Единственное, я по своей деятельности все это время дистанцировалась от парии. Я занималась чем-то с партией совершенно не связанным. Я не являюсь партийным функционером, ни партийным активистом…

С. КОРЗУН: Вы член СПС?

М. ГАЙДАР: Я член СПС. Я, честно говоря, не очень представляю себе, как происходит процесс принятия решений, т.е. я просто не знаю. Если мне сформулировать…

С. КОРЗУН: Как все происходило, когда Вы выдвигались по Университетскому округу?

М. ГАЙДАР: Там была моя личная идея, что нужно выдвигаться по Университетскому округу, там получалось хорошая компания, потому, что там в Мосгордуму шел Илья Яшин, это лидер молодежного «Яблока», во многом мой коллега, и возглавлял региональную группу Алексей Новальный, который тоже молодой и мы все хотели сделать такую «оранжевую» молодежную компанию, работать вместе. Очень хотелось тогда выдвинуться, это была моя идея. Я тогда пришла к Никите Белых и спросила, поддерживает ли меня СПС, есть ли у них кого выдвигать, они сказали, что нет, они никого выдвигать не собираются и с удовольствием меня поддержат. А в данном случае мне никто… я знаю, что есть какие-то обсуждения, но мне пока никто не предлагал.

С. КОРЗУН: И сами себя не предлагали.

М. ГАЙДАР: В принципе, странно как-то, я даже не представляю, куда себя предлагать и каким образом это делать.

С. КОРЗУН: Ну вот, к Леониду Гозману подойдите, он считает, что у Вас большое политические будущее.

М. ГАЙДАР: Вы знаете, происходили разные опросы в Интернете. Леонид Гозман же не взял это, потому, что я ему симпатична как-то. В Интернете достаточно большое кол-во людей меня поддерживает. Поэтому, моя фамилия как-то и всплыла. Но принять окончательное решение, я не знаю… Я собираюсь решать эту проблему по мере ее поступления. Когда мне что-то предложат, я будут на эту тему думать…

С. КОРЗУН: Мария Гайдар в программе «Без дураков» на «Эхе Москвы». Маш, у меня почему-то складывается ощущение, разубедите меня, если сможете. Время, когда формировались российские политики ушло лет на 15, а то и на 20. Не знаю, не могу вспомнить, привести ни одного имени крупного политика в реальных действующих партиях, в правительстве, которые сформировались бы намного позже, чем конец 80-х, начало 90-х…

М. ГАЙДАР: Ну, Путин…

С. КОРЗУН: Ну… Собчаковская, все-таки кампания, конец 80-х, начало 90-х, наверное, не исключение Владимир Владимирович.

М. ГАЙДАР: Я согласна, что это эхо от этой волны, так или иначе.

С. КОРЗУН: Первый вопрос. Есть ли у Вас амбиции стать реальным политиком? Президентом страны, замахнуться в какое-то время…

М. ГАЙДАР: (смеётся)

С. КОРЗУН: Премьер-министром.

М. ГАЙДАР: Вы знаете, но мне так немного лет, что я, честно говоря…

С. КОРЗУН: А амбиции не зависят от возраста.

М. ГАЙДАР: Не знаю. Мне интересно влиять на ситуацию, её как-то менять, что-то делать интересно. Мне нравится создавать что-то новое. Для меня является максимальной амбицией, максимальным удовольствием, когда можно придти куда-то, где ничего нет и что-то сделать. Появляется такое движение, появляются люди и что-то делается. Вот это мн6е очень нравится.

С. КОРЗУН: То есть, берём российский Дальний Восток, где, практически, ничего и никого нет. Приходит туда, начинаем с нуля строительство…

М. ГАЙДАР: Делаем там заповедник… Делаем экологический резерв планеты.

С. КОРЗУН: Пока китайцы не захватили.

М. ГАЙДАР: Ну почему нет? Я говорю, с китайцами, это такая уверенность, что если мы не освоим, то это захватят китайцы. Тогда можно не осваивать и не давать никому захватывать. Может быть, оно так и правильно. Что касается политиков, то Вы абсолютно правы. Во многом, вся элита , которая есть, как бизнес элита, так и политическая элита, как с одной, так и с другой стороны, так и творческая элита, она вся сформировалась 15-20 лет назад и с тех пор новых людей не появлялось. Эта ситуация совершенно неправильная и нездоровая, мне кажется, что гораздо правильнее ситуация в Америке, когда человек участвует в выборах, проигрывает их и уходит. И остаётся почетным человеком. А у нас люди приходят и не уходят никогда. Поэтому количество людей может только увеличиваться. Я считаю, что сейчас приходит такое время, когда придет новое поколение, в принципе. Может быть, это займет какое-то время, но вот оно сменит полностью эту волну.

С. КОРЗУН: Когда, примерно, предполагаете, это будет?

М. ГАЙДАР: Я думаю, что это уже постепенно начинает происходить сейчас. Если даже посмотреть по тем же политическим партиям, по политике, она меняется, уже видно, что роль начинают играть молодые ребята, которых никто не знал. Вот они молодые, активные, что-то делают и выясняется, что это и есть политика, что они на что-то претендуют, они могут о чем-то заявлять, они интересны. Да, когда нет Первого канала, раскрутить кого-то… раскрутка любого человека занимает очень много времени и все равно она до того состояния, как у политиков, которые пришли в 90-е, она не возможна. Потому, что, взять того же Григория Алексеевича Явлинского. Сколько мы видели Григория Алексеевича Явлинского на НТВ? Мы его видели одни выходные, вторые выходные, третьи выходные, очень много! В тех условиях, когда политиков не зовут в эфир, очень сложно. Есть «Эхо Москвы», да «Живой Журнал», конечно, раскрутиться очень сложно, нужны более активные какие-то…

С. КОРЗУН: Ну, Маш, не знаю, может, в летний период, я почитал Ваш «Живой Журнал» и обнаружил, что несколько раз в месяц, а то и в неделю, Вы выступаете на каком-то сайте, или даёте интервью зарубежному изданию.

М. ГАЙДАР: Так я про это и говорю, что, на самом деле, безусловно, интерес есть. Во многом люди, которые сидят все эти годы, не интересны, они во многом предсказуемы и очень многим надоели, поэтому даже не конкретно я, а тот же Илья Яшин, лидер молодежного «Яблока», он тоже дает по два-три интервью в неделю. Он человек, которому 23 года, он раскрутил себя абсолютно сам, он интересен и интересна уличная политика, интересны акции протеста и интересны какие-то новые мнения, интересна какая-то оппозиционность в рамках существующих политических структур. А кто будет бузить в тех же партиях? В партиях все хотят, чтобы было всё как всегда, здесь мышление очень консервативное. Кто-то же должен это ломать, кто-то должен это менять! Вот и приходят активные, молодые, зубастые. И вот что-то делают…

С. КОРЗУН: Мария, а как Вы относитесь к Вашим политическим оппонентам, в Ваших возрастных категориях? Ну, скажем, на память приходит Сергей Шаргунов, ну, чуть постарше, допустим, движение «Наши». «лимоновцы», может быть. Там много молодых. Вы их расцениваете как политических противников, или, всё-таки, как союзников в поднятии интереса к политике?

М. ГАЙДАР: Абсолютно разные. Например, к «лимоновцам», которые сидят, я отношусь с большим сочувствием, я считаю, что и название партии неправильное. Туда приходят, иногда бывает, искренние ребята, которые приходят в НБП не потому, что это Национал Большевистская Партия и не потому, что у них такая символика, а потому, что НБП – это была главная и единственная, самая, по-настоящему протестная партия, протестное движение. И некоторые люди хотят именно такого протеста и они туда приходят. А не из-за того, что… И потом, в молодости люди ищут. Я, вообще, отношусь к людям, которые ищут, которые пытаются что-то делать, что-то менять. К Шаргунову, например… Ну, Шаргунов, просто человек, который, к нему невозможно как-то специально относиться, потому, что он менял движение за движением и его взгляды тоже быстро менялись. Почему положительно я и не отношусь, в принципе. То есть, когда человек меняет каждые полгода свои взгляды и оказывается принципиально в каком-то другом месте, в политическом месте, где совершенно другая идеология, я отношусь, как-то, персонально, не позитивно. Если касаться движения «Наши», то, я считаю его абсолютно вредным. Я считаю движение «Наши» вредным. Не страшным, потому, что с моей точки зрения, оно абсолютно точно развалится, как только перекроется поток денег, там за бесплатно никто ничего делать не будет. Но, с моей точки зрения, это создает какую-то нездоровую…. Не знаю… среду. Это, с одной стороны,…

С. КОРЗУН: Значит, у вас здоровая, у «лимоновцев» относительно здоровая, у «Наших» не здоровая…

М. ГАЙДАР: Нет, я думаю, что в «Наши» много людей могут придти, но нормальный человек там бы не остался. Я могу себе представить молодого человека, у которого что-то появилось, захотелось, интересно, пошел, но там невозможно остаться надолго, потому, что, когда ты видишь… Проблема «Наших» то, что они совмещают два подхода – идеологический и технологический. То есть, технологический – это когда людей привозят на автобусах за деньги, но они пытаются делать это и совмещать это с идеологией, совмещать с активистами, которые искренне в чем-то убеждены, например, в том, что Путин – это наше всё и мы должны бороться с Гари Каспаровым, который несет нам «оранжевую» угрозу, потому, что его нанял Запад, американцы. Когда люди, которые даже с этой идеологией видят, как все цинично происходит по факту, у них, конечно,… либо они становятся такими же циничными, что вредно, у нас таких людей циничных, коррупционеров во власти и так очень много…

С. КОРЗУН: Ну от циничного до коррупционера нужно пройти некоторый путь. Политика – это вообще дело циничное.

М. ГАЙДАР: А мне кажется, нет.

С. КОРЗУН: Романтичное?

М. ГАЙДАР: Для меня политика, скорее, дело романтичное. «Наши» неприятны не потому, что они думают по другому, несут какую-то другую идеологию, которая нам не нравится. Они неприятны тем, что они взращивают поколение циничных с молодости развращенных людей. Лучше быть НБПшником и быть романтиком, в чем-то заблуждаться и даже очень сильно любить Путина, чем, когда ты это делаешь, пытаясь заработать копеечку и в надежде куда-то продвинуться. Мне кажется, что тогда молодому человеку нечего делать в политике, есть другие сферы, где можно реализоваться быстрее, в бизнесе. Тогда не нужно выбирать политику, политику в молодом возрасте можно выбирать исключительно по убеждению.

С. КОРЗУН: А Вы какой будете? Как видите свою карьеру в самом широком значении. Кем Вы видите себя, скажем, лет через 10. Бизнес, или просто домохозяйство, дети, политика в чистом виде?

М. ГАЙДАР: Дети, дети… Безусловно. Но я бы хотела, все-таки, как-то больше, наверное, развивать в себе и заниматься больше какой-то экспертной работой, т.е. быть специалистом…

С. КОРЗУН: Советником президента, а президент – Ваш муж.

М. ГАЙДАР: Неееет, мой муж совершенно не президент, работает в крупной корпорации. Почему советник? Может быть и советник, это просто эксперт. Я считаю, что нужно что-то нести содержательное. Мне кажется это важным и интересным. Особенно, именно в перспективе. В этом есть очень большая потребность и спрос.

С. КОРЗУН: А в чем Вы могли бы быть экспертом?

М. ГАЙДАР: В экономике, ну а дальше, мне нравится, например, экономическая демография, мне нравится… там много очень тем, там есть огромное кол-во тем, по которым можно становиться экспертом. Россия, с тем кол-вом реформ, которые нужно провести и с тем кол-вом вопросов, которые есть и которые не решены, мы даже не знаем до сих пор, куда мы идем и почему мы должны идти туда и каким образом должны это делать. Более продуманное экспертное мнение необходимо. Даже через собственную потребность, когда ты находишься в каком-то запале, тебе кажется, что ты все знаешь и все очевидно, и вот она, правда. Но, когда ты о каких-то вещах начинаешь думать более детально, то я ощущаю какую-то нехватку объективных знаний, понимания и мне в данном случае хотелось бы развиваться и учиться больше.

С. КОРЗУН: Напомню, Мария Гайдар в программе «Без дураков» на «Эхе». Маша, почему-то захотелось спросить, Вы в школе были активисткой, занимались общественной работой? А, с другой стороны, Вы учились в Боливии, в боливийской школе, или при посольстве?

М. ГАЙДАР: Я училась одновременно в школе боливийской, в обычной…

С. КОРЗУН: Простая такая…

М. ГАЙДАР: Простая такая боливийская школа с боливийскими детьми, мы говорили на испанском. Я училась по русской программе, потому, что, если не заниматься по русской программе параллельно с боливийской, можно отстать безнадежно и никогда не догнать, разница там колоссальная. Тем более, там очень быстро, когда ты в небольшом возрасте, то очень какая-то большая… очень быстро начинаешь забывать язык. Я, например, забывала русский язык постоянно, мне было трудно писать, мне проще было говорить на испанском, я думала на испанском.

С. КОРЗУН: Так общественная деятельность была? Заводилой были? Потому, что у меня один очень хороший друг, блестящий врач, мы с ним были знакомы со 2-го класса школы и он уже тогда носил сумку медбрата с красным крестом. Реализовал то, что в нем в потенциале было заложено.

М. ГАЙДАР: У меня, безусловно, было это….

С. КОРЗУН: Ну что, скаутское боливийское движение?

М. ГАЙДАР: Там было много разных мероприятий, все были активными, мы все что-то делали. Еще с пионерского лагеря меня выбирали каким-то главой отряда…

С. КОРЗУН: То есть, не привыкать Вам…

М. ГАЙДАР: У меня были разные периоды. Были периоды, когда у меня была в большей или меньшей степени аутизм, когда мне хотелось уйти в себя и меньше общаться. Бывали периоды, когда я была заводилой и со всеми общалась. Как-то так колебалась по возрасту. Но уже в России я была заводилой, я занималась спортом, бегала и культурные центры, и играла в театре и все это мне очень нравилось. Много энергии, много сил, что-то хотелось делать.

С. КОРЗУН: А спорт какой? И сейчас занимаетесь?

М. ГАЙДАР: Нет. Сейчас только фитнес и то мне не хватает времени, хотя я очень люблю спорт. В детстве я занималась водными лыжами, я была очень спортивной и любила спорт. Мне очень нравится физическая нагрузка как таковая. Это такое абсолютно однозначный ответ на вопрос что, почему и когда? Не нужно задумываться, ты понимаешь, что твоя задача – пробежать дистанцию на 1 сек. Быстрее, или сделать это лучше. Какой-то всегда был такой азарт. В школе я бегала кроссы за район, причем, я думаю, что мои спортивные данные не самые лучшие, но я с упорством и занимала какие-то места.

С. КОРЗУН: Проигрывать не любите?

М. ГАЙДАР: Проигрывать, как и все, не люблю.

С. КОРЗУН: А снятие Вашей кандидатуры – это проигрыш или принятое Вами решение?

М. ГАЙДАР: Это было принятое мною решение и я думаю, что это было правильное решение. Я считаю, что мне тогда хотелось, я считала, что это было правильно.

С. КОРЗУН: Вы рассчитывали пройти, на самом деле или побороться просто?

М. ГАЙДАР: Я хотела побороться, и мне хотелось такой… это была специальная концепция, мы хотели такую взрывную «оранжевую» молодежную компанию устроить в Университетском округе. Это было прекрасно, потому, что это Университетский округ, там МГУ, там много студентов. Мы очень хотели сделать такую компанию. Я, конечно, рассчитывала… Да, это было участие. Но участие – это возможность нести свои взгляды, доносить какие-то вещи и еще возможность участвовать в прямой демократии, потому, что она есть по факту, в ее физической окончательной реализации. Выборы именно этим интересны и важны. Потому, что пока ты это не…. Мне кажется, что политик должен обязательно участвовать в тех или иных выборах, чтобы проходить и не забывать и не терять этого контакта с реальным…

С. КОРЗУН: Публичным должен быть…

М. ГАЙДАР: Публичным, абсолютно публичным. Высказываться, бороться, доносить, ходить от двери к двери, не от телевизора, так от двери к двери, через Интернет. Искать, делать. Своими ногами. Так что вот так вот…

С. КОРЗУН: Мария Гайдар на «Эхе» в программе «Без дураков». Останемся в политике и попросим помощи у Алексея Макаркина.

А. МАКАРКИН: Мария Гайдар, она, пожалуй, отличается от очень многих отпрысков наших политиков, для которых главным является предпринимательство или государственная служба, или окологосударственная. Она именно политическая фигура, с политическими интересами, с политическим опытом уже. Когда она выступает, она уже выступает, как самостоятельная политическая фигура. И это, пожалуй, исключение, причем весьма высокой степени узнаваемости. В среде, которая является потенциальным ректоратом политических сил, эта известность со знаком плюс. У нее есть два больших плюса. Во-первых, что она способный оратор, способный публичный политик и то, что у нее отсутствует образ человека, который проиграл, который является неудачником, за которого не хочется потому голосовать. Поэтому, я думаю, что у нее есть хорошая самостоятельная политическая перспектива.

С. КОРЗУН: Напомню, что это политолог Алексей Макаркин. И от Василия вопрос, пришедший на сайт «Эхо Москвы» к этой программе. Ну, вопрос, как есть, так и есть. Так и читаю. «Мария, Вы реальной деятельностью заниматься не пробовали? Ну, типа, на предприятие устроиться поработать? А то впечатление такое, что человек, совершенно не представляющий реальную жизнь страны, рвется ее реформировать.»

М. ГАЙДАР: Это совершенно неправильное впечатление, хотя, понятно, что оно возникает. Во-первых, я говорю, что я работала. И я работала с 19 лет, когда многие мои однокурсники еще не работали. Я могу сказать, что я много лет жила с мамой, моя мама, она врач, и она живет жизнью абсолютно рядового россиянина. Я знаю, какие там…

С. КОРЗУН: То есть, это было еще до повышения последнего зарплаты врачам?

М. ГАЙДАР: Ну, ей пришлось как раз, для того, чтобы зарабатывать деньги, ей пришлось работать в фармацевтической компании. Людям кажется, что всё обязательно однозначно и очень просто, а тем не менее, я с какой-то жизнью с тех или иных сторон соприкасалась. Про меня нельзя сказать, что я человек, который жил в каких-то там специальных, тепличных условиях, ничего не видел. Я училась в такой же школе, как и все, у меня были такие же проблемы, как и у всех. У меня есть тётя, мамина сестра, они с мужем, они инженеры, они живут на то, что сдают квартиру, они живут в деревне, ведут хозяйство, я могу к ним приехать и я вижу. То есть, у меня нет такой оторванности, ее нет. А работать, я работала. Я всегда работала. Я всегда много работала. Я всегда много училась и всегда много работала. Может быть, мне всегда хотелось быстрее и раньше. Я всегда, когда начинала работать, говорила «ну, наработаешься». Почему нельзя еще спокойно поучиться? Но у меня есть какая-то потребность в реализации, есть потребность в какой-то деятельности, я считаю, что у меня, все-таки такая, более-менее….

С. КОРЗУН: И в живописи пытаетесь реализовать. Некоторое время назад по легенде, нет, почему по легенде, сами писали, что нашли кисточки и краски, которые мужу были подарены, и решили осчастливить человечество картинами. Крестов только, почему-то, очень много на картинах?

М. ГАЙДАР: Не знаю почему. То, что у меня нарисовалось. Я, на самом деле, еще рисую, пытаюсь лепить. Это какая-то ошибка, что я ничего не делаю руками. У меня есть такая потребность что-то делать.

С. КОРЗУН: А что, например? Готовите? Гладите?

М. ГАЙДАР: Вот готовить, гладить – нет. Вот мне, скорее, лепить, рисовать, вязать.

С. КОРЗУН: Шторы подрубить, повесить?

М. ГАЙДАР: Ну, я могу сказать честно, что не могу похвастаться тем, что я… Наверное, я не очень хорошая хозяйка и не люблю…

С. КОРЗУН: И не очень сильная Вы рукодельница?

М. ГАЙДАР: Да. Не особо сильная рукодельница. У меня не очень хорошая координация движений и мелкая моторика… Я, вообще, не могу сказать, что я своими руками могу сделать что-то красивое и замечательное, у меня, наоборот, всё часто сыпется, валится и все вокруг удивляются, почему вокруг меня всё как-то рушится. Это, наверное, не самое лучшая характеристика, но, тем не менее, почему-то так. Вот я, кстати, поняла, что я ответила неправильно Вам на вопрос о фамилии. Смирнова – фамилия маминого мужа, которую она взяла и вот и у меня тоже была эта фамилия. Просто это было в самом начале эфира и я сейчас поняла, что сказала как-то неосознанно…

С. КОРЗУН: Так что, успели исправить всё до конца этой программы.

М. ГАЙДАР: Да, я успела исправить, это была неточность. А так, очень хочется, знаете, мне очень жалко, очень бы хотелось, чтобы были, как было в советское время, кружки научно-познавательные, на которые можно было бы ходить и слушать про устройство Вселенной или еще что-то. Это интересно. Мне кажется, все-таки, мы очень многого не знаем и хочется иметь какой-то шанс узнать из тех сфер, где ты точно не станешь профессионалом. Например, в той же физике.

С. КОРЗУН: Ну, у нас президент не оставляет заботы. Он же озадачился тем, что, примерно, лет через пять миллиардов солнце станет жёлтым или белым карликом…

М. ГАЙДАР: Вот он озаботился. Он думает масштабно, мыслит перспективно.

С. КОРЗУН: Готовьтесь, если хотите стать президентом.

М. ГАЙДАР: А так, мне жалко, что этого нет. Я бы, например, с удовольствием ходила на такие кружки, не знаю, кружки, может, неправильное слово. Это очень интересно.

С. КОРЗУН: Мария Гайдар. Последняя минутка у нас осталась, время пролетает быстро. Если Вы, всё-таки, так или иначе, готовите себя на роль политика, получится, не получится, это увидим в будущем, у Вас есть какие-то ориентиры, ориентиры эти – женщины в политике, типа Маргарет Тэтчер, или политики мужчины?

М. ГАЙДАР: К Маргарет Тэтчер отношусь с большим уважением, но это политики-мужчины, скорее.

С. КОРЗУН: Кто? Из прошлых, из нынешних.

М. ГАЙДАР: Скорее, Черчилль. Человек и остроумный, и принципиальный, и сильный, следовательно, вызывает у меня большую симпатию. Мне нравится, например, Бил Клинтон. Мне кажется, что он…

С. КОРЗУН: А Хиллари?

М. ГАЙДАР: Ну вот Хиллари мне нравится меньше, чем Бил Клинтон. Там есть какая-то манипуляция на тему, что просто интересно. Вот он был президентом, она была женой, вот она будет президентом, он будет мужем. Меньше. Но Бил Клинтон мне нравится. Ориентиров таких вот… Время же меняется, меняются ориентиры.

С. КОРЗУН: То есть, кумиров в политике особых нет?

М. ГАЙДАР: Кумиров в политике особых нет, потому, что у политиков всегда есть какие-то недостатки.

С. КОРЗУН: Мария Егоровна Гайдар была гостьей программы «Без дураков» на «Эхе Москвы». Спасибо, огромное, Маша, что пришли и ответили на вопросы, которые нас интересовали. Всего доброго и удачи Вам.

М. ГАЙДАР: До свидания.