Константин Эггерт - Константин Эггерт - Без дураков - 2007-07-26
СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер. С Вами генеральный продюсер радио "Бизнес FM" и ведущий программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы" Сергей Корзун. И мой сегодняшний гость Константин Петрович Эггерт. Константин Петрович, добрый вечер.
КОНСТАНТИН ЭГГЕРТ: Здравствуйте, Сергей.
С. КОРЗУН: Главный редактор Московского бюро русской службы ВВС. В течение уже пяти? Шести?
К. ЭГГЕРТ: Да, пяти лет в этом году.
С. КОРЗУН: Пяти или шести лет. Солидный срок. Начинал Константин Петрович свою журналистскую деятельность в газете "Куранты". Наши старые слушатели помнят, наверное, такую. Параллельно еще работал и выступал на радио "Эхо Москвы". Было такое…
К. ЭГГЕРТ: Было.
С. КОРЗУН: В начале 90-х и в середине 90-х. Затем "Известия" и затем ВВС.
К. ЭГГЕРТ: Совершенно верно.
С. КОРЗУН: Короткая абсолютно журналистская биография. О чем говорить? Ну, если только вот говорить, что вот за время работы журналистом-международником в "Известиях" в частности не было ни одного конфликта, в котором не принял бы горячего журналистского участия…
К. ЭГГЕРТ: Ну, были, были. Но во многих принял участие, да. Покатался по миру.
С. КОРЗУН: А потом уже в качестве сотрудника русской службы ВВС взял интервью, с какой частотой? Ну, наверное, пару раз в неделю точно приходится, если на круг то выходит?
К. ЭГГЕРТ: Много приходится работать. Ведь у нас большинство сотрудников работает в самых разных ролях. Корреспондентами, продюсерами. И я, будучи главным редактором, одновременно веду флагманскую программу русской службы ВВС. Она называется "Утро на ВВС". Выходит с понедельника по пятницу по будням. Ну, не каждый день, но, тем не менее, три часа прямого эфира с 7 до 10 утра приходится делать. А в каждой программе иногда 10-12-15 интервью в прямом эфире.
С. КОРЗУН: Ну, о том, как Константин Петрович делает свою программу Аркадий Дубнов.
АРКАДИЙ ДУБНОВ: Это я ему долго буду помнить, потому что несколько дней назад я стал жертвой таких его качеств, поскольку меня попросили накануне в 8 утра быть готовым, чтобы комментировать какую-то тему в его утренней программе, которую вел Костя. Но он настолько заговорился, никак не мог остановиться, обсуждая какую-то другую тему, что меня попросили подождать час у телефона, потому что в последующем часе придет моя очередь. Я Косте никогда не забуду, потому что мне очень хотелось спать, поскольку накануне вечер был тяжелый. Это просто говорит о том, что если уж Костя начинает что-то серьезно обсуждать, то может потерять ощущение реальности, поскольку человек действительно страшно увлеченный.
С. КОРЗУН: Аркадий Дубнов, международный обозреватель "Времени новостей". Ну, теперь знаем зачем. Чтобы будить людей по утрам раньше времени, ведете русскую программу утреннюю на ВВС.
К. ЭГГЕРТ: Да, и самое главное, что Аркадий, не смотря на всю его едкость, спасибо. Он замечательный специалист по особенно вопросам, связанным с Центральной Азией, Афганистаном. Я очень люблю с ним беседовать, потому что хоть иногда и держу, вот видите, по часу на линии. Но, на мой взгляд, это вполне окупает ожидания, потому что вообще мне кажется, это очень интересно, говорить с людьми, которые имеют непосредственное отношение к событиям, которые в этом разбираются, которые набили на этом руку, которые все видели, все знают. Мне кажется, интересно открывать у них какие-то новые черты, интересно попытаться даже посоревноваться с ними в знании чего-то. Иногда удается, иногда нет. С Аркадием это я не делаю, он слишком много знает. Так что да. Это работа напряженная, но очень интересная. Как раз сегодня утром в эфире я пригласил коллегу из представительства европейской комиссии, которая работает в Москве, и которая очень любит нашу программу "Утро на ВВС". Она поседела где-то часа полтора утром, посмотрела, сказала: сколько же Вы там адреналина тратите. Все, не только я. Вся команда. Это коллективное творчество. Т.е. это не один Эггерт, или там есть и другие ведущие. Анна Дементьева, например, Олег Антоненко. Ну, мы все работаем в команде. Это очень коллективное творчество на ВВС. ВВС – это такая организация, где любят коллектив.
С. КОРЗУН: Ну, я раз в неделю, как минимум, получаю адреналин от прямого эфира. Я подсел на него, должен признаться. А Вы?
К. ЭГГЕРТ: Очень сильно. Очень сильно и "Утро" и задумывалось, как программа прямого эфира, как программа, которая в определенной степени пытается определить повестку дня для тех, кого интересует международная политика, для тех, кого интересует, как мир смотрит на Россию, и как Россия смотрит на мир. Мы даже так для себя лозунг неформальный сформулировали "Россия в глобальном контексте", если угодно. И это задумывалось, как программа, которая очень много представляет очевидцев. Очень много представляет людей, которые находятся на месте события. И это просто безумно интересно. Искать людей, которые по-русски говорят на Фиджи. Например, что-то случится на Фиджи. Почти уверен, что там будет человек, который говорит по-русски. Причем, не который туда приехал туристом, а который там живет. И вот этот вот эффект присутствия, а у нас случалось, что в прямом эфире мы просто сообщали о событиях. Мы были первые, кто сообщал о событиях в Андижане в Узбекистане два года назад. Ну, больше двух лет уже назад. И такое периодически повторятся. Вот это присутствие на месте, слоган программы "Мы там, где новости", оно очень иногда выматывает. Но каждый раз что-то тянет в эфир возвращаться, не смотря на то, что вставать надо рано. В 4 утра мне приходится вставать для того, чтобы ехать в студию. Но и меня, и моих замечательных коллег, которых я очень люблю, вот не смотря на сон, не смотря на слипающиеся глаза, тянет. И в тот момент, когда включается лампочка в студии, ты как будто мир вокруг себя включаешь от Вашингтона до Бангкока, от Москвы до Владивостока. И невероятное впечатление, что да, ты представляешь, или команда вся "Утро на ВВС" представляет некую повестку дня, которую те слушатели, которые настраиваются на нашу волну на средних волнах или на ФМ в Москве сегодня нас можно слушать у нас 99,6 ФМ, Вот эти люди, наверное, знают, зачем они идут. Ты знаешь, до смешного. Если вовремя не сообщить, например, что в Багдаде очередной взрыв, к сожалению, такое совершенно частое явление, немедленно на сайт начинают, или на SMS начинают приходить сообщения: а почему Вы не сообщили, что в Багдаде взрыв?
С. КОРЗУН: Замолчали.
К. ЭГГЕРТ: Да. Люди, которые, как сейчас модно говорить, мониторят это дело.
С. КОРЗУН: Константин Эггерт в программе "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Актер Константин Эггерт родственник Ваш?
К. ЭГГЕРТ: Дедушка. Я был назван в его честь. Ну, и, в общем, моя мама, покойная, к сожалению, хотела назвать меня Николаем, но вот когда пришло время, подумала и решила, что должен быть. Был Константин Эггерт старший, к сожалению, дед был арестован, провел 10 лет в ГУЛАГе и потом уже не вернулся из ссылки. Он умер в Сибири.
С. КОРЗУН: В 50-е годы?
К. ЭГГЕРТ: В 55-м году, да. И мамочка решила, что пусть будет еще один Константин Эггерт, Константин Эггерт младший. И я вот надо сказать прямо без ложной скромности скажу, гордо несу эту фамилию, это имя. И, в общем, во многом, наверное, мама очень много повлияла на формирование моего характера, сделала меня, как личность.
С. КОРЗУН: Она врачом была, да?
К. ЭГГЕРТ: Она врачом была, медиком, биохимиком. Работала в биохимической лаборатории в клинике детских болезней в Первом московском мединституте, ныне университет. Всю жизнь занималась болезнями крови у детей, больше 40 лет. Простой человек, который даже не смог получить полной степени образования из-за того, что она была членом семьи врага народа. И …
С. КОРЗУН: Мы вернемся еще к маме. За что могли осудить актера? Не в том фильме снялся? Такого же не было…
К. ЭГГЕРТ: Дедушка был, во-первых, не того происхождения. Из балтийских немцев. Во-вторых, после увлечения в 20-е годы новым театром, Мейерхольд, в театре Таирова, ныне театр Пушкина работал. Он переключился на кино, был довольно успешным режиссером и актером в кино.
С. КОРЗУН: Ну, фильмография существует, в том числе на ДВД.
К. ЭГГЕРТ: Да, в том числе и на ДВД. Вот он снимался в "Аэлите" у Якова Протазанова. У него, конечно, набиолее известных таких два хита, вот часто показывают по разным каналам российского телевидения. Это "Гобсек" и "Медвежья свадьба". И, в общем, он очень любил снимать произведения по произведениям классической литературы. Он не очень рьяно рвался делать пропагандистские фильмы. Хотя кое-что приходилось, наверное, делать. И в результате ну просто на него донесли, и он поплатился тем, что его арестовали.
С. КОРЗУН Это в каком году?:
К. ЭГГЕРТ: В 38-м году в феврале его арестовали. И на 10 лет упрятали за решетку. И по семейным рассказам, как мне мама рассказывала, его заставили написать признание, потому что он был человек очень впечатлительный. Ну, актер, режиссер, человек из такого богемного мира. Ему сказали: Вы слышите, женщина за стеной кричит? Это вот истязают Вашу жену. Вам надо писать признание. На самом деле это было не так. Бабушку так и не арестовали. И он написал признание, в котором, как он потом уже дал знать, напихал там каких-то героев из Джека Лондона и резидентов с фамилиями из литературных произведений. Это прошло. 10 лет дали. А потом ссылка.
С. КОРЗУН: Затребовали Вы информацию, когда открыли ее в КГБ СССР?
К. ЭГГЕРТ: Вы знаете, Сергей, нет. Я хотел это сделать, мама мне сказала, я не хочу это знать. Я не думаю, на самом деле, что там будет что-то кроме приговора. Там едва ли будут реальные доносы, всякая подноготная. Как правило, этого не бывает. И надо очень глубоко копать. И я сдержал слово.. Я сказал, ну, может быть, я посмотрю? Она сказала: нет, я бы не хотела, чтобы этого вообще кто-то касался. Это настолько тяжело. Пусть это будет на совести тех людей. И так я уже потом и не посмотрел это дело. Я знаю только, что когда деда арестовали, это для меня очень важная вещь в жизни, которая во многом, наверное, повлияла на мое отношение к действительности. Когда его взяли, а он вращался в таких кругах, семья Луначарских и т.д. Такая московская богема, московские артисты, художники. Очень многие забыли номер телефона. И семья никогда их за это не обвиняла. Потому что это была эпоха великого страха. Что сейчас не помнят. А вот кто действительно пытался оказывать помощь семье, это были осветители, шоферы, техники с киностудии. И вот эта вот не любовь к снисходительному отношению, к тому, кого принято называть к маленьким людям, это всегда было принято у нас в семье. Их надо уважать очень, их надо любить.
С. КОРЗУН: Вы не раз говорили, что Вас воспитывала мама, потому что они с отцом довольно рано развелись. И Вы отца не знаете практически?
К. ЭГГЕРТ: Нет, отец умер в 91-м году. Так что я его не знаю. Не знал никогда по сути дела.
С. КОРЗУН: А мама Ваша из баронской семьи, как я нашел в одном из биографических описаний.
К. ЭГГЕРТ: Ну, да. У нас есть это семейство, наверное, такое многокорневое.
С. КОРЗУН: Мария Константиновна, по-моему.
К. ЭГГЕРТ: Да.
С. КОРЗУН: По фамилии?
К. ЭГГЕРТ: Эггерт. Я ношу фамилию мамы. И папа умер в 91-м году, он был довольно известный кинематографист, кинооператор, лауреат государственной премии. Но мы друг друга не знали. И я должен сказать, что с семьей его, с сестрой его, с тетей Наташей, если она меня слышит, и дядей Валей мы очень дружим. Привет Вам большой. А что касается рода, то это и немцы, это и поляки, это шведы, мой прапрадед приехал строить доменные печи в середине 19-го века у нас в России до фактически послереволюционного периода. Но фамилии немецкие у зейских немцев. И это такие обедневшие дворяне на государевой службе.
С. КОРЗУН: Сохранились какие-то придания о том, как в России оказались?
К. ЭГГЕРТ: Судя по всему, какая-то часть приехала при Петре, обосновалась. Какая-то часть прибыла с Анной Иоанновной в 1730-м году из Курляндии, когда она привезла очень много немцев, 1000 немцев, поскольку не доверяла гвардейцам петровской эпохи. И сформировала как раз в то время два полка измайловский и конно-гвардейские… специалисты по военной истории меня поправят с точки зрения даты. И вот, судя по всему, какая-то часть Эггертов в этот момент притекла на российскую землю. Это естественно так же означает, что семья такая многоконфессиональная. У меня есть лютеране, католики и православные в роде.
С. КОРЗУН: Кость, насколько ощущаете свою немецкость как бы корни, происхождение? Ну, любовь к порядку в общем описывали, она так достаточно известна.
К. ЭГГЕРТ: Я не знаю. Какова моя любовь к порядку. Ну, есть, конечно.
С. КОРЗУН: Или уже вот русский человек?
К. ЭГГЕРТ: Я, конечно, русский человек по культуре. И, несомненно, русский язык – мой родной язык. Русская культура – моя родная культура. Хотя должен сказать, когда приезжаешь, например, в Литву, или в Польшу, или в Германию, да, есть какое-то внутреннее ощущение, очень трудно описать на генетическом уровне что-то просыпается. Я очень люблю Берлин, например. Один из самых любимых моих европейских городов. В мире вообще и европейский самый любимый город. Почему, не знаю. Ну, какая-то там генетическая память работает. Ну, может быть, в России иногда чуть чаще видишь то, что тебе не нравится. А за рубежом очень часто чувствуешь себя очень русским. И хочешь как-то представить Россию такой, которую многие не знают. За границей по-прежнему довольно плохо представляют себе, чем живет русский человек. Какая у нас сложная и драматическая история. Как она повлияла на каждого из нас. Это очень многие не понимают. Именно из-за этого, может быть, много наших проблем последнего времени, последние 15-16 лет. Россия, к сожалению, или к счастью, наверное, и то, и то, скажем, не Польша, не Венгрия, не Эстония, ей придется пройти значительно более долгий путь. И вот, может быть, это одна из тех вещей, которые я, наверное, делаю с удовольствием, потому что люди на Западе, в Соединенных Штатах, в Европе иногда плохо осознают себе, насколько настолько мы зависим от своей собственной истории. Я же историк по образованию, а не журналист. Поэтому мне кажется, что вот здесь какая-то моя причастность к разным народам, которые населяли Россию, может быть, позволяет мне немножко шире посмотреть на вещи.
С. КОРЗУН: Не было, сразу спрошу вдогон желания в середине 90-х, начале 90-х, когда массовая эмиграция людей в Германию происходила людей с германскими корнями, уехать?
К. ЭГГЕРТ: Нет. Во-первых, для этого нужно выполнять довольно много условий. Все-таки семья очень сильно обрусела. Мама еще там как-то понимала по-немецки. Я на уровне 100 слов, наверное, могу объясниться. Как пройти на вокзал?
С. КОРЗУН: Т.е. на арабском лучше института стран Азии и Африки.
К. ЭГГЕРТ: На арабском языке я говорю лучше, да. Во-вторых, журналисту, по-прежнему, работать в России безумно интересно. И, наверное, так интересно, как в России работать, может быть, только на Ближнем Востоке. Ну, там всегда интересно. И возможно в Вашингтоне, потому что это один из реальных центров мировой политики. Мне трудно себе представить какое-то другое место, где пульс истории так живо ощущался бы. Сергей, мы знакомы очень давно, уже 17 лет, наверное, будет…
С. КОРЗУН: Да, да.
К. ЭГГЕРТ: Где-нибудь 16. И вот представим себе, посмотрим. Ты, я, наши семьи, все радиослушатели, если оглянуться назад. Это же целая эпоха. И в этой эпохе мы жили. И где-то когда-то имели возможность к ней прикоснуться. Нет. Пока я уезжать не собираюсь.
С. КОРЗУН: Константин Эггерт в программе "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Кстати говоря, именно на радио "Эхо Москвы" Константин Петрович нашел свою супругу.
К. ЭГГЕРТ: Совершенно верно.
С. КОРЗУН: Как это случилось? История любви?
К. ЭГГЕРТ: О, это было уже давно, Наташа слышит, я надеюсь, меня. Это было в 95-м году… Наталья пришла работать информационным референтом на радио. Потом, насколько я помню, быстро довольно, поскольку она заканчивала французскую школу, у нее французский язык довольно хороший по-прежнему, лучше, чем у меня в любом случае, пришла на работу делать вот всякие международные новости, дайджесты. И как-то мы вот я точно помню, когда мы точно так заговорили по-настоящему, оказались на какой-то конференции фонда Эйберта по поводу каких-то там социальных процессов в России. И вместе шли с этой конференции в гостинице "Балчуг Кемпински", как сейчас помню. И вот тогда у нас завязался разговор, потом очень быстро состоялось первое свидание. причем сразу скажу, в ресторане, который сейчас снесен вместе с гостиницей "Интурист". И буквально очень скоро, через несколько месяцев я ей сделал предложение, и мы поженились. И Вы, уважаемый г-н Корзун, были на свадьбе.
С. КОРЗУН: С тех пор жена Наташа не работает.
К. ЭГГЕРТ: Она не работала 10 лет, потому что у нас родилось две дочки. Ксюша, ей 10,5 лет уже и Милица, ей в апреле исполнилось 6. И да, Наташа посвятила себя детям довольно долгое время, 10 лет почти. И потом она была большой помощницей моей мамы, которая, конечно, очень с возрастом плохо и трудно себя чувствовала. И Наталья стала ей, как дочь, это довольно, на мой взгляд, очень счастливая семья в этом плане. У нас никогда не было никаких поколенческих проблем. Мама ее очень любила, Наташа очень любила маму. И вот только последнее время Наталья стала работать литературным редактором в одном из ежемесячных журналов, называется "Большой бизнес".
С. КОРЗУН: Сколько младшей дочке сейчас? 8, 9?
К. ЭГГЕРТ: Нет, ей 6. Милице 6.
С. КОРЗУН: Младшей 6. А имя такое с сербским звучанием?
К. ЭГГЕРТ: Сербское. Причем не надо в этом какие-то политические искать предпочтения.
С. КОРЗУН: Ну, да, можно рассчитать год, в который это происходило.
К. ЭГГЕРТ: Именины замечательные, 1 августа, на св. Серафима Саровского. Имя достаточно оригинальное, хотя я знавал пару Милиц в своей жизни. Оно легко сокращается до Мила. И оно безумно оригинальное. Нам просто очень понравилось.
С. КОРЗУН: Лаже Ликой можно, наверное, назвать. Учитывая переход "к" в "ц".
К. ЭГГЕРТ: Можно. А Милица, кстати, она была женой князя Лазаря, который погиб на Косовом поле.
С. КОРЗУН: И принципы воспитания в семье такие же строгие, как были в семье Вашей матушки.
К. ЭГГЕРТ: Да, совершенно верно.
С. КОРЗУН: Телевизор не смотрят по вечерам. Компьютеры не работают.
К. ЭГГЕРТ: Нет, телевизор немножко смотрят. Немножко играют в компьютер, но у нас очень разумные девочки. Я их очень люблю. Они очень милые, они очень любят нас. А ребенку, по-моему, надо давать очень много любви, очень много ласки. Но с него нужно уметь требовать. Не требовать, в смысле, кричать, стучать ногой. Как раз это будет плохо работать. Нужно быть авторитетом для своих детей. И мне кажется, пока мы с этим справляемся. Не удобно себя хвалить. Естественно свои проблемы бывают. Но я очень доволен своими дочерями.
С. КОРЗУН: В программе "Без дураков" на "Эхо Москвы" Константин Эггерт, главный редактор московского бюро русской службы ВВС. И любимый город, кстати, Берлин, а не Лондон. Почему? В Лондоне чаще, наверное, приходится бывать.
К. ЭГГЕРТ: О, да, в Лондоне десятки раз. И я хотел бы сказать, Лондон я тоже очень люблю. Я вообще не люблю хит-парады городов.
С. КОРЗУН: Вот какие наиболее пригодны для жизни из тех, где Вы бывали? Где можно было бы жить. Я понимаю, что Вы не собираетесь уезжать из Москвы.
К. ЭГГЕРТ: Ну, помимо названного мною Берлина, который сочетает в себе черты мировой столицы и одновременно города очень комфортабельного, не давящего на мозги, что называется. Лондон я очень люблю. Это замечательный город, очень богатый, очень многогранный. Очень уютный зачастую, очень дорогой, тоже надо отметить. Я очень люблю Иерусалим. Но это вообще отдельная песня, как принято говорить. Я вообще его вывожу за все рамки. Это те, где реально началась история человеков, на мой взгляд, в таком широком смысле этого слова. Из тех мест, где я бывал, я очень люблю Рио-де-Жанейро. Где природа и городская среда фантастическим образом сочетаются. Кстати, спасибо радио "Эхо Москвы", наш медовый месяц состоялся в Бразилии с Наташей. И потрясающее впечатление последнего года – Гавана.
С. КОРЗУН: Потрясающее в хорошем смысле?
К. ЭГГЕРТ: Да. Не смотря ни на что. Не смотря на запущенность коммунистическим режимом, не смотря на несчастных людей, которые иногда живут на верхнем этаже домиков 2-3-х этажных без крыши, т.е. когда идет дождь, они натягивают гофрированное железо на вот эти вот стены. И пережидают дождь. Не смотря на это, фантастическая архитектура, бульвары, некоторые, достойные Парижа. Невероятная архитектура артдеко, которая есть только в Нью-Йорке, наверное, такого уровня, или там в Лондоне. Тоже очень органичное сочетание в жизни людей и городской среды. Какой-то дух, который трудно передать, как в старом одесском анекдоте. Рабинович напел, ничего особенного. Не смогу передать, но город произвел очень сильное впечатление.
С. КОРЗУН: Константин Эггерт в программе "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". А понятие вообще "коммунистический"? Мы перескакиваем с темы на тему, у нас совершенно свободный разговор. Капиталистический, они сейчас не потеряли свой актуальности? И сколько в Вас от советского человека, поскольку окончив школу и даже институт советский. Ну, да, институт в советские временя, вся систем воспитания была исключительно советской.
К. ЭГГЕРТ: Сергей, ну, вообще стоит поехать на Кубу, чтобы понять коммунистический – это далеко еще не устаревшее понятие. Есть, к сожалению, страны, где люди живут действительно в условиях по-настоящему репрессивных режимов, идеологизированных. И, конечно, ничего не бывает идеальным. Не бывает идеального коммунизма, не бывает идеального капитализма. Но бывает общество, где нет свободы. И вот на Кубе эти ограничения очень заметны. С поправкой на климат, на веселый национальный характер, на близость Майами. Что же касается меня лично, ну, конечно, в какой-то степени я вырастал в советскую эпоху. Когда Советский Союз распался, мне было 27 или 28 лет.
С. КОРЗУН: Комсомольцем были?
К. ЭГГЕРТ: Да, конечно.
С. КОРЗУН: Коммунистом?
К. ЭГГЕРТ: Думаю, что для меня это важно сегодня, когда я смотрю на своих молодых коллег, которые, скажем, 22, которые не помнят этой эпохи. Для меня это важно, как другой опыт, как опыт жизни в другом обществе, с другим набором принципов, с другим набором страхов, и с другим набором, ну, скажем, удач, или, как это сказать, радостей. Но я не тоскую о советской эпохе лично. Иногда вспоминаю только что? Ну, вот детская литература была замечательная, мультфильмы хорошие. Кино, хотя не все, а часть. Но, понимаете, люди помнят, в основном большая часть людей на пост советском пространстве помнит относительно вегетарианские времена. Брежнев, Хрущев, ну, действительно, если ты не очень громко слушал "Голос Америки"…
С. КОРЗУН: Не акульи, в этом смысле вегератианские.
К. ЭГГЕРТ: Да.
С. КОРЗУН: Потому что морковные котлеты…
К. ЭГГЕРТ: Да, именно. Т.е. если ты не включал "Голос Америки" на полную громкость, не спекулировал валютой и не оставлял "Архипелаг ГУЛАГ", перепечатанный на машинке на кухонном столе в коммунальной квартире, то, наверное, в принципе можно было жить довольно безопасно. Как тогда говорили, мы делали вид, что мы работаем, они делали вид, что они нам платят. Но это же все возникло не на пустом месте. Это же все строилось на фундаменте чудовищных репрессий, десятков миллионов загубленных сограждан. Вдумайтесь, вот 2 года назад вышла "Энциклопедия ГУЛАГа" в издательстве Роспен, серьезнейший академический труд. 7 томов. Там есть 52 миллиона приговоров, вынесенных с 30 по 52-й год. Миллион официально сертифицированных – расстрелянных. А сколько в лагерную пыль стерто?
С. КОРЗУН: Сгнило заживо. Да.
К. ЭГГЕРТ: Это же несколько Холокостов. И вот то, что Россия несет в себе этот груз, и пока с ним не разобралась, это то советское наследие, которое многие не сознают, оно тянет нас назад. Его нельзя забывать. Об этом надо помнить. А, к сожалению, сегодня очень многие в России хотят забыть. Или не хотят даже говорить об этом.
С. КОРЗУН: Константин Эггерт. И, тем не менее, как утверждают некоторые из Ваших коллег, Россию Вы не особо шибко ругаете в своих программах. Александр Гурнов.
АЛЕКСАНДР ГУРНОВ: Костя, он очень корректный журналист. О его профессионализме говорит хотя бы его место работы. Туда с улицы людей не берут. Очень жесткий, жесткий по-хорошему. Я много знаю ребят, которые искали, что называется, своих коллег журналистов, искали счастья в разных его пониманиях, работая на Западные средства массовой информации, в том числе и в России. Ну, вот Костя один из тех, мне кажется, немногих ребят, который при этом сохранил, что называется, внутренний в хорошем смысле патриотизм. Т.е. если и критикует нашу страну. Если его компания, его редакция критикует политику нашей страны, то когда в этом участвует Костя, чувствуется, что он это делает, потому что ему хочется, чтобы было лучше. И это очень важно. Это очень конструктивная позиция. И поверьте мне, не очень легко на ней удержаться, работая на западную телекомпанию в Москве. Ну, а сейчас ему будет, я думаю, вдвойне сложно и всем ребятам. Но я надеюсь, что мы переживем и это.
С. КОРЗУН: Александр Гурнов это был. ВВС когда-то считалось иконой журналистики. Последние события, внутренние разоблачения. Ну, да, иконой на самом деле, на которую практически можно было молиться.
К. ЭГГЕРТ: Можно и сейчас молиться, по моему мнению.
С. КОРЗУН: Безупречная репутация. А как же те скандалы, которые вплоть до телевизионных, до розыгрыша призов и прочее.
К. ЭГГЕРТ: Да, есть проблемы в любой корпорации и в большой организации, на ВВС работает более 20 000 человек по всему миру. Конечно, возникают проблемы. ВВС – организация, которая так же, как и мы все, журналисты, адаптируется в новом веке, в веке цифровых технологий, очень быстрых новостей, очень быстро меняющейся медиасреды. Приходят молодые люди работать, не всегда просто даже успевающие получить не столько профессиональные навыки, сколько какое-то представление о моральном каком-то позвоночнике. Я не знаю, как лучше сказать.
С. КОРЗУН: Стержне.
К. ЭГГЕРТ: Стержне, вот, правильно. В профессии. Бывают сбои. Но, тем не менее, я могу сказать, не потому, что я работаю на эту корпорацию. Работой на ВВС действительно можно гордиться тем, что ты работаешь в этой компании. Наверное, очень многие люди, работающие в других организациях, на "Эхо Москвы" и где-то еще могут сказать то же самое. Вот Саша Гурнов, спасибо ему на добром слове, но он одну вещь, мне кажется, не до конца понял. ВВС никогда никого не критикует, ВВС. Мы можем представить мнение XYZ XYZедовичу, который, может быть, очень критичным в отношении России, или, который наоборот, будет очень фантастическим русофилом. Мы не поддерживаем…
С. КОРЗУН: Ну, ладно, Константин, можете отобрать этих людей, которых Вы позовете в эфир. Ну, чего говорить между нами девочками.
К. ЭГГЕРТ: Их много.
С. КОРЗУН: Одно дело, если Вы берете весь спектр. То, что делает, или старается делать радио "Эхо Москвы", или ВВС, или серьезная журналистика.
К. ЭГГЕРТ: Естественно мы берем весь спектр. И более того, баланс мнений по важным проблемам должен быть выдержан. И в зависимости от остроты проблемы он должен быть выдержан либо в одной программе, иногда даже в одном сегменте программы. Либо в программе. Либо, ну, скажем, на протяжении нескольких часов вещания. В одной программе представляешь одно мнение, в другой будет кто-то другой. Есть даже такое понятие в нашем жаргоне профессиональном – по-английски называется бэлланс овер тайм. Т.е. баланс мнений на протяжении какого-то периода времени.
С. КОРЗУН: На длительном, да отрезке.
К. ЭГГЕРТ: Но этот баланс обязательно должен быть представлен. Есть критики, есть люди, фантастически любящие Россию. Или, в нашем случае, критикующие палестинцев и любящие палестинцев. У нас есть израильтяне, палестинцы, косовары и сербы, украинцы оранжевые, голубые. Главная задача дать возможность слушателю разобраться самому. И одна, вот я помню, для меня было трудных вещей, когда я пришел работать на ВВС, уже почти 10 лет назад, теперь 9 лет назад. Это было то, что я пришел из газеты "Известия", где я писал свои колонки.
С. КОРЗУН: Публицистикой занимался.
К. ЭГГЕРТ: Да, публицистикой занимался и т.д. и т.п. вот мне казалось, как же так я не донесу свое такое важное мнение городу и миру. Но через какое-то время, я понял, ну, во-первых, я просто повзрослел, как Робертино Лоретти…
С. КОРЗУН: Во-вторых, штраф наложили, наверное, в корпорации.
К. ЭГГЕРТ: Нет, никаких штрафов. Я просто понял, что не надо думать, что ты очень важный в истории человечества. А вот дать возможность людям, с уважением к ним отнестись. Дать им разобраться в мнениях, представить им действительно интересные и важные точки зрения, быть немножечко иногда над сваткой. Это дело такое, которое вполне достойное. И я скажу одно. Вот хотел бы сказать огромное спасибо своему крестному отцу журналистики Андрею Остальскому, главный редактор русской службы ВВС в Лондоне.
С. КОРЗУН: Хотели ему дозвониться, но не смогли сегодня почему-то.
К. ЭГГЕРТ: Вот не получилось, к сожалению. Хотел бы сказать "спасибо" всем коллегам, которые помогали мне, когда я пришел на работу на ВВС, адаптироваться. Вера Леонтьева, главный продюсер. Вера, если слышит, спасибо Вам. Так вот помогли мне понять, во-первых, вот эту важность ответственного отношения к слушателям, объективного. И адаптироваться в этой новой среде очень непривычной. Работать на публичном правовом вещателе, каким является ВВС, не государственном и не частном, это иногда очень трудная вещь, когда просто продумываешь, какое слово ты будешь использовать в эфире. Так вот спасибо всем. И огромное удовольствие, я думаю, все мои коллеги, друзья, у нас замечательный офис в Москве, знают одну вещь. Когда ты ложишься спать в конце дня, ты знаешь, ты не лгал. И это, наверное, самое, самое главное, что ты думаешь. Ту, может быть, не высказал, что у тебя в душе там клокочет. Придешь домой, выскажешь жене, подруге, не знаю кому. Но не лгал. Это самое главное.
С. КОРЗУН: Но это еще не конец программы. У нас есть еще достаточно времени, чтобы задавать вопросы Константину Эггерту, главному редактору московского бюро русской службы ВВС. Что-нибудь изменилось, Константин, в самое последнее время в связи с политическим скандалом между Британией и Россией в освещении. Какие-то особые инструкции, особая осторожность. Как там бомбистами рекомендовали называть во время тер. актов, а называли все же террористами, эксперты, иногда и сами журналисты, потому что удержаться на самом деле сложно.
К. ЭГГЕРТ: Трудно. Дискуссия по слову "террорист" продолжается.
С. КОРЗУН: Последний кризис, да?
К. ЭГГЕРТ: Нет, мы все не получаем никаких инструкций. Вообще, такое понятие "инструкция" на ВВС отсутствует. Прежде всего, когда ты приходишь в корпорацию, которая существует уже 85 лет, ты знакомишься там с основополагающими принципами, знакомишься с редакционной политикой, которая выражена в такой книжке на 320 или 350 страниц, называется по-английски "Продюсерс гайд лайнс". Ну, грубо говоря, правила поведения журналиста. И по мере того, как ты работаешь, ты это усваиваешь, и у тебя баланс, объективность, сдержанность, иногда подчеркнутая отстраненность, это приобретает автоматический, как человеческое качество становится твое. Поэтому в нынешней ситуации мы делаем свою работу, мы представляем точки зрения на нынешний российско-британский кризис, назовите, как хотите. И все важные российские точки зрения, и все важные зарубежные. Были у нас в эфире, ну, вот даже за последние недели, месяцы…
С. КОРЗУН: Луговой тоже был в эфире?
К. ЭГГЕРТ: Луговой был в эфире. Был Дмитрий Песков, зам г-на Громова, пресс-секретаря президента. Был и г-н Березовский, были и довольно жесткие критики позиции Москвы. И были, скажем, российские политики или эксперты, которые испытывают сомнения по поводу того, что происходит. Я считаю, что весь главный спектр мнений, которые существуют вокруг этого дела, мы не говорим про какие-то совсем уж заумные теории заговоров, можно по поводу чего угодно найти. Был представлен. Никаких особых инструкция, ничего нет. Мы не ощущаем каких-то изменений в своей работе вообще.
С. КОРЗУН: Константин Эггерт в программе "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Константин, теперь по поводу Ваших интервью, о которых я говорил. там спектр совершенно уникален от патриарха Алексия до где-то встретил даже упоминание о Вашем интервью, по-моему, с румынской королевой времен Второй мировой войны.
К. ЭГГЕРТ: Королевой и королем. Король Михай, последний король Румынии жив. И ему 85 лет, 86 лет в этом году. Он и его супруга живут в Швейцарии. И в Бухаресте. Они бывают часть времени в Бухаресте.
С. КОРЗУН: Насколько вообще интересно говорить с людьми, которые занимают высокие общественные посты. И чем они отличаются от других людей, которые выступают экспертами?
К. ЭГГЕРТ: Разные люди по-разному. Сергей, мне действительно повезло общаться с людьми, которые творили и творят историю. Это помимо того же Михая Румынского, который один из последних людей на земле, который обедал с Гитлером. Получил орден от Сталина. Лично арестовал Монтанеску, своего диктатора. Это Исхак Рабин покойный, и Михаил Сергеевич Горбачев, и, конечно, святейший патриарх, личность очень не ординарная, и Лех Валенса, Отто фон Габсбург, последний реальный наследный принц европейской эпохи Первой мировой войны. Живет в Германии. Это каждая личность уникальная. Я всегда… из-за того, что я историк, возвращаюсь к этому. Это очень сильно повлияло на мое, наверное, формирование, как журналиста, в том числе. Я всегда пытаюсь видеть, вот для себя даже понять, корни, основу личности, что сделало ее выдающейся. Не просто иногда позиция, а как человек поступал в тех или иных исторических условиях. Иногда это очень трудно. Бывает люди, с которыми трудно говорить, они сами по себе трудные. Не буду называть примеры. Бывали не очень удачные интервью. Бывают люди, от которых ты ожидаешь какой-то напряженности, какой-то церемонности, и внезапно перед тобой открывается удивительная, совершенно простая личность, не смотря на очень высокое происхождение. Вот, например, глава дома Гамсбургов, эксгерцог (НЕ РАЗБОРЧИВО) вот один из таких людей, который на меня произвел гигантское впечатление в жизни. Или, например, человек не очень известный в России. Я про него написал как раз к 60-летию победы в "Известиях", в своей бывшей газете и на ВВС сделал материал. Отец моего друга, барон Лорингхофен, к сожалению, упокоился, в этом году он скончался. Человек, который был адъютантом последним начальника генерального штаба у Гитлера. И родственники которого участвовали в заговоре против Гитлера в 44-м году. Замечательный солдат, который нашел в себе силы пересмотреть все, что было в Германии, встать на службу новой Германии. Фантастическая личность, с которым я общался в Мюнхене. Много часов записи с ним.
С. КОРЗУН: Т.е. такая денацификация в мозгах произошла.
К. ЭГГЕРТ: Денацификация в мозгах, потому что человек, который глубоко передумал свою жизнь. Он был свидетелем реальных исторических событий.
С. КОРЗУН: И участником, наверное.
К. ЭГГЕРТ: Участником, конечно. Он был в бункере фактически до 30 апреля. Общался с тем же Гитлером и т.д. Был в британском лагере интернирован. И вот как эта внутренняя работа у человека происходила, у офицера, офицера вермахта. Очень интересно было узнать, иногда высота человеческого духа в такого рода интервью, даже иногда в политических интервью что-то выскакивает, думаешь, а я вот об этом не думал. Человеческая личность – это наша радость, как журналистов. Так что мы можем встречаться с выдающимися людьми. Они могут быть не обязательно по статусу выдающимися. А потому что они такие люди.
С. КОРЗУН: А интересно, наткнулся на описание интервью, даже на само интервью. Оно не было слишком длинным, там цитата была не такая длинная с первой грузинской леди. Это как журналистская удача или это все-таки вес корпорации ВВС тут сыграл свою роль?
К. ЭГГЕРТ: Ну, Сандра Руловс, мне показалась, очень симпатичная женщина. Это было года 2, наверное, назад.
С. КОРЗУН: Ну, не Вам одному она показалась симпатичной.
К. ЭГГЕРТ: Да, я думаю, что Михаилу Николаевичу Саакашвили она тоже показалась очень симпатичной. Да, я даже не помню, как это интервью родилось. Я помню, что по какому-то поводу она была в Москве, и вот удалось договориться. Она приехала, г-жа Руловс- Саакашвили приехала в наш офис, мы взяли у нее интервью довольно неожиданно было…
С. КОРЗУН: На английском, кстати?
К. ЭГГЕРТ: Если бы я помнил. То ли на английском, то ли на русском. Она, в общем, учила русский язык, насколько я помню. Но, по-моему, интервью было на английском. Сколько я помню. Но не могу сейчас вспомнить. Вот честное слово. Я не помню.
С. КОРЗУН: А в обстановку приходилось туда проникать к первым лицам, да и еще и к действующим. На их дачах, резиденциях…
К. ЭГГЕРТ: Конечно. Бывало все. Даже всех-то и не упомнишь, к кому приходилось когда-то там проникать. Удивительные моменты, например, я помню, в Москву в начале 90-х годов приезжал Ричард Никсон. И тогда в МИД при Андрее Козыреве было принято брать некоторых журналистов. Тогда была своего рода ротация. Обеды министра с этими людьми. Вот я обедал с Ричардом Никсоном. Это было интересно довольно посмотреть на такую не ординарную и не однозначную, конечно, фигуру мировой политики. Вот мне очень запомнился Ицхак Рабин, человек, который…
С. КОРЗУН: Интервью здесь было, в Москве?
К. ЭГГЕРТ: Да, в Москве, когда он приезжал сюда. Другое интервью с другим израильским премьером Бениамин Нетаниягу, я помню, было в гостинице "Царь Давид" в Иерусалиме. И я помню, как я проходил все эти кордоны охраны, которая проверяла все, там я не знаю, включали, выключали диктофоны, карманы я показывал. Только кажется, все закончилось, нет, еще какой-то кордон стоит, тоже запомнилось. Но вообще мне везло на политиков и вообще на людей, с которыми я беседовал. С Элтоном Джоном, например, даже с Джоном Лекаре, провел день у него в Англии. Как-то вот все такие люди были душевные на встречах.
С. КОРЗУН: Ну, Вам попадались такие.
К. ЭГГЕРТ: Вы знаете, многие публичные персоны или телевизионные персоны у людей не всегда соответствуют тому, что чувствуешь, когда один на один общаешься, глаза в глаза. Кстати, его святейшество патриарх Алексий в этом плане личность совершенно удивительная. Когда ты с ним говоришь, и когда интервью хорошо подготовлено, он, как и многие представители религиозных конфессий, любит, когда люди знают, о чем они говорят. Очень интересно видеть вот эти искорки в глазах, юмор, реально совершенно, может быть, для многих верующих это будет совершенно неожиданным. Он все-таки предстоятель русской церкви. его видят на торжественных богослужениях, не всегда личность ощущается. А вот когда один на один общаешься глаза в глаза, очень интересное впечатление.
С. КОРЗУН: Константин, не секрет, писали об этом, Вы исповедуете православие. Что вот от верующего перед лицом главы своей церкви, что от журналиста в этом интервью? Это интересно, было ли раздвоение какое-то?
К. ЭГГЕРТ: Нет, я думаю, что раздвоения не было, потому что ты все равно выполняешь свою работу.
С. КОРЗУН: Нет, ну, журналист ставит под сомнение хотя бы своими вопросами.
К. ЭГГЕРТ: Конечно.
С. КОРЗУН: Догмат веры не ставь под сомнение…
К. ЭГГЕРТ: Не в этом. Я не думаю, что ставить под сомнение догматы веры. Это та вещь, которую Вы будете говорить с представителем любой церкви. Потому что он не будет их ставить под сомнение. Бесполезное занятие. Но есть реальные проблемы. Есть, мне кажется, вопросы, и острые вопросы, проблемные вопросы, просто их надо уметь тактично ставить. Просто наши слушатели и, я уверен, и Ваши на радио "Эхо Москвы", и наши на ВВС, они, поскольку настраиваются на этот разговор, на встречу с какими-то видными деятелями, общественными, политическими культурными, они, конечно, ожидают определенной гибкости от журналиста. Ну, на кого-то можно давить, кому-то можно задать, может быть, очень ну, скажем, неприятный или сложный вопрос по форме. Но это надо делать тактично, а не демонстрировать в вопросе себя. Интервьюер должен быть, конечно, хорошо подготовленный, надо знать свое досье. Надо начитать много перед тем, как ты идешь особенно говорить о сложных вопросах и долго. Но это не твой бенефис. Это ты организуешь, ты модератор. Ты облегчаешь встречу своей аудитории с кем-то. Об этом нельзя забывать, вот и все.
С. КОРЗУН: Насколько Вы опираетесь на команду в тех случаях, когда это возможно. Т.е. готовите ли коллективно вопросы?
К. ЭГГЕРТ: Сергей, сейчас, прямо вот в это время меняются смены в нашем офисе. Люди, которые готовят утреннюю программу вчерне уходят, и очень скоро придут те, которые будут уже готовить утренний выпуск программы. И вот назвать всех хочется в эфире. Ну, нас просто большой офис, всех не получится назвать, но это абсолютно коллективное творчество на ВВС. Потому что у нас очень много разнообразных радиоформатов. Мы делаем сюжеты, ну, которые на профессиональном жаргоне мы называем пакетами. Это сюжет о чем-то, о событии, который использует живой звук, живые голоса, все это смешано в довольно такой объемной упаковке. Напоминает, ну, как телевидение по радио, только звук, нет картинки. При этом я уже говорил, у нас все многостаночники, могут сделать обзор прессы, могут выйти, сделать репортаж в прямом эфире, могут смешать вот такой сюжет. Могут просто позвонить, найти участника срочно. Вот военный переворот в Мавритании. И все это делается легко, все это делается с юмором, с шуткой, всегда тебя поддержат, подставят плечо. Честное слово, просто никого не хочется обидеть. Если кто-то слышит сейчас. Нас могут слышать сейчас.
С. КОРЗУН: Никого обижать не будем, кроме Константина Эггерта.
К. ЭГГЕРТ: Ребята, без Вас это невозможно, просто невозможно. У нас коллективное творчество. Мы, кстати, очень часто встречаемся за пределами офиса. У нас очень дружная команда.
С. КОРЗУН: Послушать бы, что ребята говорят о Вас. Ну, вот как-то не сообразили к этой программе. А как Вы думаете, Константин, каким Вы видитесь своим подчиненным. Строгий начальник? Ну, понятно, что, я даже, кстати, удивился, что Вы пришли сюда не в костюме, не при галстуке, или не в бабочке, поскольку много читал о том, что Вы исповедуете такую культуру, любите, когда по имени отчеству обращаются, все должно быть корректно в корпорации. Такая английская вежливость, стиль да, такой королевский.
К. ЭГГЕРТ: Ну, корректность общения.. а я человек эмоциональный, кстати, мне иногда очень трудно было на начальном этапе себя сдерживать. Корректность общения у нас абсолютно необходимое условие существования. Человек, который будет регулярно срываться, он я думаю, долго просто не удержится.
С. КОРЗУН: И бывали такие случаи?
К. ЭГГЕРТ: Все бывало в жизни. Ну, все люди. ВВС и "Эхо Москвы" – журналистика вообще человеческое дело такое. В журналистике люди, которым хочется как-то поучаствовать активно в жизни общества. Ее поближе посмотреть. Конечно, бывают и срывы. Все бывает в жизни, конечно. Вопрос в том, наверное, чтобы помнить. Во-первых, всем трудно. Выпускать программу, которая выходит с 7 до 10 утра, работая с 4-х вечера накануне, трудно. Об этом надо помнить. Во-вторых, повторяю, дело коллективное. Любой выезд в командировку, звукооператоры, продюсеры, все вместе работают. Значит, всегда надо помнить, что всем тяжело. Это раз. Два, не знаю, как меня воспринимаю, я надеюсь, что неплохо. Не мне судить. Мне кажется, я не люблю слово "начальник", ну, может быть, старший сотрудник. Что он должен делать, это он должен помогать другим улучшать то, что они делают. Вот приходят ребята, вот сейчас я вижу, мы имели возможность закончить университет, или институт, потом пойти на работу, все так поступательно. Многие сейчас начинают работать в 18 лет. И по семейным причинам иногда надо, семью кормить, больные родители. Все бывает же. Человек приехал из другого города. Иногда человек просто не успевает чего-то узнать. Помочь узнать, направить, показать, что человек может что-то сделать, поддержать, сказать: да все у тебя получится. Вот это, наверное, главное.
С. КОРЗУН: За что Вы уволить можете? Или за что увольняли, если были истории? Т.е. нарушения устава ВВС, внутреннего распорядка?
К. ЭГГЕРТ: Ну, у нас были случаи увольнений. Сергей, я бы не хотел бы в это вдаваться. Во-первых, это не решение, которое принимается единолично кем-то. Это решение, которое принимается, если угодно, коллективным руководством русской службы ВВС, в конечном счете. Это не бывает, знаете просто так, лицо не понравилось. Есть определенные проступки, за которые можно уволить. Случаев увольнения, бывали, конечно, я бы не хотел вдаваться в детали, но увольнение уж по каким-то серьезным редакционным причинам не было. Кстати, потому что не существует давление. За 9 лет работы в ВВС мне никто не позвонил и не сказал: знаешь, Костя, был у тебя Сидр Петрович в эфире. Вот ты Сидора Петровича больше в эфир не бери. Не наш он человек. А бери Петра Сидоровича. Другое дело, взяли Сидора Петровича, он заикается. Скажут, найди с такими же взглядами, но чтоб не заикался. Это реально. Поэтому увольнения бывали по каким-то проступкам. Люди уходили сами. Ищут новую работу, уезжают за границу, там рожают детей. Кстати, все вспоминают, потом говорят. Вот на ВВС работать – особая атмосфера.
С. КОРЗУН: Константин Эггерт в программе "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Ну, и напоследок, наверное, минутка примерно у нас остается. Любимая игрушка, развлечение? Работа, семья, жена, дочки, машина, путешествия, книги, гитара, рыбалка, охота…
К. ЭГГЕРТ: Машину я не вожу 17 лет уже.
С. КОРЗУН: Почему?
К. ЭГГЕРТ: Долгая история. Я попадал в пару аварий на Ближнем Востоке, когда работал. И будешь смеяться, Сергей, в свое время дал честное слово маме, что не сяду за руль.
С. КОРЗУН: Почему смеяться. Абсолютно серьезно.
К. ЭГГЕРТ: С тех пор не сажусь. А сейчас уже и не хочется.
С. КОРЗУН: А любимая игрушка?
К. ЭГГЕРТ: Любимая игрушка. Я люблю слушать музыку. В последнее время перешел на ипод, хотя я не люблю сжатые форматы звука. Я люблю читать книги по истории, будучи историком. Я коллекционирую кое-какие вещицы, связанные с моей любимой темой – европейские монархи.
С. КОРЗУН: Ага. Но не короны.
К. ЭГГЕРТ: Не короны. Сергей, ВВС публичный правовой вещатель, и столько денег, чтобы покупать короны мне никто платить не будет. Ну, и хорошо.
С. КОРЗУН: Ну, что ж, Константин, желаю все-таки, чтоб в этом что-то изменилось. Ну, а в другом, учитывая журналистский интерес, который Вы испытываете к этой жизни, будучи шеф-редактором московского бюро Русской службы ВВС, пусть все остается, как есть.
К. ЭГГЕРТ: Спасибо, Сергей.
С. КОРЗУН: Спасибо, Константин, что пришли в наш эфир и ответили на наши вопросы. Счастливо.
К. ЭГГЕРТ: Счастливо.