Анатолий Лысенко - Без дураков - 2007-04-12

СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер. С вами генеральный продюсер радио "Бизнес FM" и ведущий программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы" Сергей Корзун. И мой сегодняшний гость Анатолий Лысенко. Анатолий Григорьевич, добрый вечер.

АНАТОЛИЙ ЛЫСЕНКО: Добрый вечер.

С. КОРЗУН: Вот я гляжу на Вас и думаю, давно уже, кстати, думал. Как человека с такой роскошной шевелюрой звали Лысым всегда.

А. ЛЫСЕНКО: Всю жизнь.

С. КОРЗУН: Всю жизнь? Это со студенческих времен еще по фамилии?

А. ЛЫСЕНКО: Да, еще со школы.

С. КОРЗУН: И еще Шефом звали, и еще Папой. А еще как звали?

А. ЛЫСЕНКО: Ой, много было кликух всяких. Ну, в общем, Папа и Лысый – это такой самый распространенный. Шеф – это Захаров только. Он у меня специалист был по Шефу.

С. КОРЗУН: Один человек, Дмитрий Захаров, специалист по Шефу. Еще бы не культовый персонаж российской действительности, человек… кто-то сказал не так давно, что если бы те, кто с Вами работал, и кто Вам обязан своей путевкой на телевидение собрать всех вместе, то на все метровые каналы хватило бы, и еще на часть дециметровых осталось бы.

А. ЛЫСЕНКО: Ну, наверно. Да.

С. КОРЗУН: Ну, на самом деле, мы нашли одного человека, известного в телевизионном мире, с которым Вы никогда, судя по всему, не работали. По крайней мере, плотно. Ирэн Лисневская.

ИРЭН ЛИСНЕВСКАЯ: Во-первых, мы очень давно не виделись. И практически, так случилось, хотя я только где ни работала на телевидении, но с ним я не работала. Но отношусь к нему с огромной симпатией, уважением. И зная, что у него день рождения, я ему желаю здоровья, здоровья, здоровья, и чтобы он был в форме, и продолжал работать. Жил насколько можно дольше, чтобы застать наше убитое сегодня телевидение в лучшей форме. Может быть, мы вместе с ним застанем телевидение, которое потеряли. Огромный ему привет.

С. КОРЗУН: Ирэна Лисневская.

А. ЛЫСЕНКО: Спасибо, Ирэн. Конечно, мы давно не виделись, но оптимизм тебя не покидает. Это все-таки очень важно.

С. КОРЗУН: День рождения через два дня 14 апреля. И исполнится 20 лет с момента назначения на программу "Взгляд". Или это была молодежная редакция? Первая крупная, между прочим, начальническая должность.

А. ЛЫСЕНКО: Да, первая.

С. КОРЗУН: После партийных.

А. ЛЫСЕНКО: Правда еще 50 лет исполнится в сентябре первой телевизионной передаче, в которой я участвовал. Ох, быстро, быстро все как-то прощелкивает.

С. КОРЗУН: От 50 до 70 быстрее, чем от 30 до 50 или как?

А. ЛЫСЕНКО: Да, быстрее, конечно, конечно.

С. КОРЗУН: Время такое?

А. ЛЫСЕНКО: Время очень насыщенное, Вы знаете, такая плотность уже, что так прикидываешь, это какой год? Думаешь так: то ли это 69-й, то ли 74-й. А тут уже по месяцам, там апрель, май. Много очень за эти 20 лет проскочило.

С. КОРЗУН: Не жалеете, что удалось поучаствовать в этом процессе?

А. ЛЫСЕНКО: Нет, Вы знаете, Сережа, я, в общем, вообще-то никогда ни о чем не жалею. Я считаю, что все в какой-то мере предопределено. А за тем ну очень грешно мне жалеть. Потому что я счастливый человек. В общем, довольно редко, сейчас как-то модно сразу морду кирпичиком и сказать это тяжелое время, которое мы переживаем, полное этих и т.д. Я все-таки счастливый человек. Счастливый тем, что я дело делал, которое мне нравилось, всегда. И на заводе, и в институте, и на телевидении, и на радио. И потом снова на телевидении. В общем, всегда я делал то, что мне нравилось. У меня были чудесные друзья и коллеги, о которых можно только мечтать.

С. КОРЗУН: "Замечательные начальники", - сказал он с иронией.

А. ЛЫСЕНКО: Нет, должен сказать…

С. КОРЗУН: Без иронии?

А. ЛЫСЕНКО: Мне повезло фантастически. Просто фантастически, потому что моим главным редактором был Валерий Иванов. Человек, знаете, вот говорят, хороший человек – это не профессия. Вранье, это профессия, и, кстати говоря, в нашей жизни очень сложная. Валерий был уникальный человек. И Маргарита Эскина, мой начальник. И Женя Широков, и Эдик даже (НЕ РАЗБОРЧИВО), с которым мы все время цапались. Мне везло, начальники у меня были хорошие. Санька Пономарев. В общем, везло мне на начальников. Вообще, мне в жизни везло на хороших людей. Ну, и ученики. Я не очень называю "ученики" – коллеги. Потому что от всех учеников я сам чему-то учился. И многому учился.

С. КОРЗУН: Ну, раз уж разговор о начальниках пошел, Олег Попцов.

ОЛЕГ ПОПЦОВ: С именем Лысенко связана полнообъемная программа "Взгляд", так называемая работа молодежки. Так или иначе, связан "Тринадцатый этаж". В определенной степени Толя – это часть истории советского телевидения, часть истории российского телевидения. Лысенко – это утверждение профессионализма на телевидении. С именем Толи Лысенко связано создание новой всероссийской телерадиокомпании ВГТРК, которую я возглавлял. Не случайно, что первый, кому я позвонил, когда передо мной был поставлен вопрос возглавить, создать эту компанию после разговора с Борисом Николаевичем Ельциным, позвонил Анатолию Лысенко. Вот это было нечто новое, неожиданное. Это был шаг невероятный, когда было создано независимое, государственное телевидение.

С. КОРЗУН: Олег Попцов. А что круче "Взгляд" или ВГТРК, на самом деле, для Вас?

А. ЛЫСЕНКО: Да, наверное, и то, и то. Понимаете. "Взгляд" все-таки это было творческое дело, так будем говорить. ВГТРК это уже было творческое, хозяйственное дело. Потому что…

С. КОРЗУН: Не политическое? Как раз Олег Максимович занимался политикой, а Вы телевидением, или как?

А. ЛЫСЕНКО: Ну, Олег больше любил политику, вообще, в принципе он больше любит политику, я больше люблю вещи творческие. Так сказать, политика для меня на втором плане, честно говоря. Поэтому нам было очень легко работать. Он любит одно, я люблю другое.

С. КОРЗУН: Не пересекались сферы интересов.

А. ЛЫСЕНКО: Нет, они пересекались. Ой, ну, мы, ругались, спорились. У нас вкусы довольно такие похожие художественные. Кстати, оба мы упертые. Так что это непростое, но интересно было. А затем было интересно прийти в кампанию. И представьте себе картинку. Назначили, кажется, творческую... Мы же с Вами вышли из Гостелерадио, где не было понятия "деньги". Ну, откуда мы знали…

С. КОРЗУН: Ну, зарплата – было понятие…

А. ЛЫСЕНКО: Зарплата была, она всегда была. Ее всегда было мало и все. А вот сколько стоит передача, какое же финансирование. Черт его знает. А тут все началось. Я помню, министерские здания нам дали. Разместились. Вбегает человек, которые отвечает за хозяйство, Саша Самохвалов с глазами 9 на 12 и говорит: Толь, они все вывозят. Они уже столы вывезли, сейчас стулья вывозят и снимают двери. И мы действительно получили пустое здание с 200, кажется, или с 300-ми портретами Ленина, огромной скульптурой и двумя сломанными столами.

С. КОРЗУН: Чего ж не забрали с собой портреты?

А. ЛЫСЕНКО: Вот им, видимо, некуда было размещать. И все с нуля. Первые камеры, первые деньги, первая передача, первые люди. Достаточно сказать, что первых людей в ВГТРК я приглашал на работу, извините за выражение, в мужском туалете двенадцатого этажа Останкино. Потому что везде-то слушали, и ничего, нормально, комфортабельно все себя чувствовали и соглашались. Кстати, практически я не помню, чтобы кто-нибудь особо, нет, никто не отказался.

С. КОРЗУН: Деньги приличные были?

А. ЛЫСЕНКО: Никаких.

С. КОРЗУН: На что шли? На идею?

А. ЛЫСЕНКО: На идею только. Я Вам скажу так. Денег, было абсолютно не понятно, что будут платить. Ну, т.е. платили столько, сколько в Останкино, только естественно без премий, без ничего. Затем не забудьте одну простую вещь. Ну, какой смысл Олегу Добродееву, зам главного редактора программы "Время", это же, как говорится, не хухры мухры, программа "Время", уйти в никуда. Название есть, эфира нет, частоты нет, здания нет, техники нет, денег нет, людей нет. Ну, в никуда. Какой смысл?

С. КОРЗУН: А я уж забыл, откуда частота взялась второй программы.

А. ЛЫСЕНКО: Второй канал…

С. КОРЗУН: Что транслировал тогда, я уже не помню.

А. ЛЫСЕНКО: Повторы.

С. КОРЗУН: Да, да, да.

А. ЛЫСЕНКО: Процентов так 95 там были повторы. И то, что не проходило по качеству на Первом канале. И то нам же дали в чале после всех скандалов, нам дали выход сначала три раза в день 30 минут, 25 минут и 40 минут. Это в течение всего дня. Т.е. ну явно на тебе, чтоб ты завалился. Потому что кто будет слушать. Не было ничего. Я могу сказать, что до последней секунды не было студии, откуда надо начинать "Вести". И была идея, как жалею, что она не осуществилась. Мы хотели сделать во дворе. Поставить на фоне кирпичной стены стол, стул, натянуть брезент, села бы Света Сорокина и сказала: начало вещания в полевой студии программы российского телевидения "Вести". Вот оно. Ну, система подслушивания, она сохранилась очень хорошая. И буквально через 40 минут после этой идеи позвонили, сказали, что студию дают.

С. КОРЗУН: Анатолий Лысенко в программе "Без дураков" на радио "Эхо Москвы", Столько людей, на самом деле, столько судеб и поворотов. Вот Вы упомянули Олега Добродеева, потом ведь он ушел, наверное, удар был для Вас.

А. ЛЫСЕНКО: Страшный. Вы знаете, первый в жизни сердечный приступ, вот это странно сказать, у меня был, когда мне сказали, что Олег уходит. Потом он пришел, мы очень долго говорили. Ну, я думаю, может, Олег когда-нибудь расскажет, о чем мы говорили. Я оказался прав. Мы говорили о независимом телевидении, очень тяжелый был разговор. Очень я переживал.

С. КОРЗУН: А возвращение Олега Добродеева в ВГТРК?

А. ЛЫСЕНКО: Это уже было после меня. Я уже тогда работал в правительстве Москвы. Это уже было другое. Ну, понимаете, как бы…

С. КОРЗУН: А сейчас как вот смотрите на этот канал, на канал Россия? Ну, много ли сохранилось из того, что Вы вкладывали в него?

А. ЛЫСЕНКО: Ну, я думаю, что что-то сохранилось. Что-то сохранилось, что-то исчезло. Понимаете, оно стало исчезать в тот момент, когда из оппозиционного оно стало государственным. Это разные вещи, оппозиционное телевидение, потому что хотя была Всероссийская государственная телерадиокомпания, но Россия была оппозиционна Советскому Союзу.

С. КОРЗУН: Ну, это не так долго длилось. Всего-то, в общем, ничего.

А. ЛЫСЕНКО: Да, да. И она, когда она стала государственной, стало все, конечно. меняться. Стала уходить в какой-то мере романтика первого периода. Ну, затем просто государственная это государственная. Я Вам скажу такую вещь. Мы пришли в министерство финансов России с первым бюджетом ВГТРК, который составляли, ну, хорошо, еще я учился на экономическом факультете. Хоть что-то я знал, что дважды два это не вообще не всегда 4, а, может быть, даже и 8, если повезет. Составлялось: пол, потолок, на четыре стенки, разделенное на 8. Составили бюджет, принесли. И я услышал первый и последний раз в здании министерства финансов вопрос: ребят, а Вам не мало будет? Потому что это министерство, традиционно ведь Россия не имела телевидения. И, следовательно, министерство финансов не имело опыта расчета телевизионных бюджетов. Они посмотрели, сказали: ребята, Вам не мало будет? Больше в жизни, встречался примерно с восьмью министрами, кроме слов, а пошел бы ты, я там уже дальше не слышал.

С. КОРЗУН: Ну, Вы вовремя сориентировались тогда? Сказали, что маловато, конечно, было.

А. ЛЫСЕНКО: Я сказал, что да, хорошо бы увеличить. Нам увеличили чуть-чуть. И, мы, кстати, очень точно уложились по первому году.

С. КОРЗУН: Анатолий Лысенко в программе "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". А как сейчас смотрите на события? Они близки к тому, что было вначале 90-х на Вашей исторической родине? Вы же как бы жовтоблокитные по происхождению то. Город Винница.

А. ЛЫСЕНКО: Да, но там я в общем пробыл то 10-12 дней.

С. КОРЗУН: Всего-навсего. А что за история то? Вы родились, просто родители проезжали там?

А. ЛЫСЕНКО: Нет, родители оттуда, все оттуда. И фамилия Лысенко, потому что там было местечко Лысенки, под Винницей, и все, кто оттуда, были такой то зы Лысенок. Вот они стали все Лысенками. Отец кончил уже институт, начинал уже работать в Москве. Мама уехала туда, потому что там были друзья. Ее подружки. Родился я, не знаю, мать очень не хотела, чтобы я 13-го родился. Поэтому мучилась, и как она сказала, подошли подруги, сказали, хватит мучиться, уже 5 минут первого. Ну, не знаю, может, и обманули. Фиг его знает. Так что я там мало очень пробыл. А дальше уже рос в общежитии МИИТа, и на Новобасманной. Вы знаете, с грустью я смотрю на то, что происходит. И если честно говорить, с опаской. Мне все время чудится раскол страны. А он возможен.

С. КОРЗУН: Т.е. в тренде 93-го в 2007-м.

А. ЛЫСЕНКО: Только уже на Украине. Понимаете, вот все-таки граница между западом и востоком там есть. Вы понимаете, ведь не случайно, вот посмотрите, вот сейчас я ехал, смотрел. Выступает Янукович по-русски. Выступает Ющенко по-украински. А ведь не надо забывать еще о Закарпатье. Это страшноватая такая вещь, страшноватая. Я не вижу там ни с одной, ни с другой стороны желания найти какое-то решение. Упертость фантастическая.

С. КОРЗУН: Ну, в 93-м тоже была упертость фантастическая, которая кончилась в общем кровавой трагедией в Москве.

А. ЛЫСЕНКО: Ну, вот я по тому опыту в конце концов мне и позволяет быть в таком опасении. Очень не хочется стрельбы там.

С. КОРЗУН: Вы для себя какие-то уроки… Вернее, какие уроки, наверняка ведь извлекли из 93-го года?

А. ЛЫСЕНКО: Вы знаете, это был сложный очень период. Но были внутренние конфликты большие.

С. КОРЗУН: На телеканале ВГТРК?

А. ЛЫСЕНКО: Да, я честно скажу, что я занимал позицию, если я поддерживаю президента, то я поддерживаю президента. Если я государственный чиновник, то я должен или уйти в отставку, или поддерживать президента. Ну, я очень доволен, что генеральная дирекция, которая тогда была, поддержала тоже президента. Хотя это все было, конечно, очень непросто. Очень непросто. Это какой-то вот сегодня начинаешь думать, такое ощущение какой-то ирреальности. Я помню этот репортаж, который вела американская журналистка с крыши здания. И она все время говорила, значит, вот сторонники бегут к зданию, ба бах, ба бах. Они убегают. А нет, это не сторонники, это противники. Потом снова сторонники, противники, сторонники, противники. Потом ее вопль: это же любопытные. Вот это пугало больше всего. Люди, которые с детьми пришли посмотреть на это, на трагедию. Ну, как все у нас происходит диковато немножко. Не хочется повторения. Тем более у границ наших, понимаете, это же не просто повторение. Повторение в стране член ООН. Это повторение стране, в которой... Ну, что говорить, мы все связаны, перевязаны корнями, в общем, там. И это страшновато.

С. КОРЗУН: Вы государственник вообще по своим устоям? Потому что Вы человек такой как бы основательный по всему.

А. ЛЫСЕНКО: Ну, знаете, наверное, либеральный государственник, так вот. В общем, конечно, наверное, больше государственник. Хотя, ну, как все, в мое время, мы же все 60-х, со светлой, наивной верой, что с понедельника начнется новая жизнь. Что вот-вот ребята, давайте в партию вступать. Чем больше будет хороших людей в партии, тем скорее сломаем это. Вот эта святая вера. Она, конечно, кончилась уже давно. Я помню, как мне некоторые говорили: ты знаешь, Андропов пришел. Говорят, он, чуть ли, не в туалете читает Пастернака. И казалось, что это новый знак. К этому моменту уже конечно, оптимизма было меньше. Но была вера и надежда, что все-таки все будет лучше. Вы знаете, она у меня и сейчас есть. Вот я сталкиваюсь со своими студентами. Это другие люди.

С. КОРЗУН: Это Высшая школа экономики.

А. ЛЫСЕНКО: Да. Другие люди, другие цели. Иногда мне не понятные, и не очень приятные. Но это другие люди. Во-первых, они не боятся. Я как-то одному мальчишке сказал. Посмотрел, говорю, слушай, работа у тебя такая любопытная, но лихая. А у нас в издание на Мясницкой, как раз мы рядом с Лубянкой. Я говорю: знаешь, в старое доброе время наши соседи тобой бы заинтересовались. Он на меня посмотрел совершенно голубым глазом. Говорит: Анатолий Григорьевич, а причем тут ФСБ? Думаю, елки-палки, значит, что-то все-таки изменилось.

С. КОРЗУН: Вернемся на несколько шагов назад. Вспомним про МИИТ. Есть известная история, что практически у все члены Вашей семьи прошли через МИИТ, кроме одной Вашей дочери, которая пошла в медицинский.

А. ЛЫСЕНКО: Да, и еще племянник. Они при слове МИИТ начинали выть дикими голосами.

С. КОРЗУН: А почему? Друзья были шумные у вас?

А. ЛЫСЕНКО: Нет, наверное, просто им просто осточертело, что все время МИИТ, МИИТ. Дочка мечтала стать врачом. Была надежда, что нам удастся ее отговорить. Но это было бессмысленное занятие. Но я договорился, что ее устроят на работу в отделение гнойной хирургии Склифософского в 15 лет санитарочкой, выносить горшки, мыть полы, ее устроили.

С. КОРЗУН: Решили, что это ее навсегда отвратит.

А. ЛЫСЕНКО: Да, я как-то зашел в этот корпус. Я выдержал минут пять. Где-то через полгода мне позвонил приятель и сказал. Слушай, это не твоя дочка там в Склифе работает? Она так уколы хорошо делает. И пошло, и пошло. А потом позвонили и сказали: не согласились бы, чтобы Машенька работала там еще и субботу? И все. Потом она пришла как-то, ну, она уже ночами работала, рассказывала, что очень тяжело было. Не спали, потому что уходила женщина, ее вытягивали. И потом говорит, где-то часа в 4 пошли к ребятам знакомым, там проходили практику из медучилища, у к ним попить чайку. Я говорю: а у них что тихо? Она говорит: да, у них всегда тихо. Они в морге были на практике. Тогда я понял, что все, бессмысленное занятие. Хотя, она удачно, она хорошо работает, зав. отделения, кандидат наук. Но это тяжелая работа, это не для женщины.

С. КОРЗУН: Т.е. Вы не благословили ее на эту работу?

А. ЛЫСЕНКО: А спорить бессмысленно. Я единственное, что доволен, что мне гарантирован безболезненный уход. Потому что она анестезиолог, занимается реанимацией. В общем….

С. КОРЗУН: А сколько человек с полным на то основанием называют Вам папой, помимо профессиональных? Сколько детей-то у Вас?

А. ЛЫСЕНКО: Одно.

С. КОРЗУН: Одна только дочка то?

А. ЛЫСЕНКО: Одно дите.

С. КОРЗУН: И внук один.

А. ЛЫСЕНКО: И внук один, да.

С. КОРЗУН: И внук один.

А. ЛЫСЕНКО: Я в общем, вот такие лозунги выполнения не выполняю.

С. КОРЗУН: И жена одна?

А. ЛЫСЕНКО: И жена одна. Вот тоскливая биография. И мест работы очень мало. В общем, достаточно тоскливая.

С. КОРЗУН: Ну, в общем, да. В нескольких строках уместилась. Тут иногда приходят гости. У них там три страницы, начинаешь выбрасывать…

А. ЛЫСЕНКО: Нет, тоскливая в этом отношении биография. Я Вам скажу, что даже и по друзьям, вот у меня соберутся друзья. У меня будет друг, который был на моем первом дне рождения. Ему, правда, было тогда 4 месяца. Но я знаю, что его привозили на коляске ко мне. Будут друзья, с которыми я отмечал свое трехлетие в яслях. Как-то в общем, новые друзья реже уже появляются.

С. КОРЗУН: А почему, кстати? Это вопрос серьезный. Это профессиональная деятельность активная. Начальником были.

А. ЛЫСЕНКО: Ну, Вы знаете, ну, я в общем дружу не по должности, а по тому, кто мне близок.

С. КОРЗУН: Ну, к начальникам стремятся многие в друзья то.

А. ЛЫСЕНКО: Но это не значит, что начальники должны стремиться к тем, кто к ним стремятся. А, затем, понимаете, я дружу с теми, кто мне интересен. Наверное, кому я интересен. К сожалению, многих уже друзей нет. Хотя я вот так думаю, что пока я их помню, они есть.

С. КОРЗУН: А с друзьями, о чем говорите? О чем-то совершенно не связанном с телевидением? О политике, о рыбалке?

А. ЛЫСЕНКО: Нет, ну, естественно, естественно. Они с меня требуют ответ за все телевидение.

С. КОРЗУН: Ну, разумеется, да. Даете, конечно.

А. ЛЫСЕНКО: Я от этого отбиваюсь. А так, ну, такие друзья. чтобы я регулярно говорил. У меня был один друг, с которым я 32 года говорил каждый день по два раза, это Володя Ворошилов. Там о чем только не говорили. Сейчас тоже вот я ехал, позвонил приятелю вот с яслей. Он строитель, хороший, блестящий строитель. Он строит Павелецкий гостиный двор. О чем? О внуках. Прекрасная тема, о внуках можно говорить все время. О болезнях. Ну, это по возможности поменьше. О книгах. Потому что как-то у меня все друзья книгочеи, книголюбы. О разочарованиях.

С. КОРЗУН: И о надеждах, наверное.

А. ЛЫСЕНКО: Ну, надежды в нашем возрасте уже довольно сложная такая штука. Больше о разочарованиях. Но надежда, конечно, присутствует. Потому что надежда связана с внуками.

С. КОРЗУН: А какие-то увлечения были помимо телевизионных, помимо книг, помимо домашних таких…

А. ЛЫСЕНКО: Книги.

С. КОРЗУН: Рыбалка там, охота…

А. ЛЫСЕНКО: Нет, нет.

С. КОРЗУН: Ничего не встретил, между прочим, о Ваших таких увлечениях.

А. ЛЫСЕНКО: Нет, я очень люблю аквариум. У меня всегда есть аквариум…

С. КОРЗУН: Потому то рыбки всегда молчат в отличие от сотрудников, которые болтают без умолку.

А. ЛЫСЕНКО: Это чудесно было. Знаете, вот конец дня, уже мне ребята ВГТРК сделали рядом с кабинетом комнатку. Можно было быстренько переодеть тренировочные и остаться ночевать там. В общем, чтобы не тратить время. И вот придешь, сядешь, а рыбки плавают, такие задумчивые. Очень приятная штука. Вот, а так, конечно, в основном увлечение это книги. Это я больной, сдвинутый. Меня научила мама читать, где-то годика три мне было. И с тех пор это…

С. КОРЗУН: Не переставая. И в детстве, наверное, под одеялом с фонариком.

А. ЛЫСЕНКО: Все было. Там все было. И сейчас у меня как бы три библиотеки. Одна старая на даче. Другая в Москве новая, книги. И маленький кабинет у меня там на даче, где нечитанные. Вот нечитанные я уже смотрю с большой ненавистью, потому что понимаю, что многое я уже не успею при жизни прочитать.

С. КОРЗУН: А покупаете самостоятельно книги? Или сейчас приносят, дарят? Или вот заходите в любой книжный магазин просто…

А. ЛЫСЕНКО: Вот Дом книги напротив. Вы знаете, я честно скажу Вам, что будучи в правительстве Москвы, мне повезло. Я отвечал за книжную торговлю. Это было одним из условий того, что я пойду. И удалось сохранить, единственный, по-моему, кстати, в Советском Союзе, в России, государственную систему книжной торговли. Вот московский дом книги. 34 магазина, 35 мы сохранили. И я очень доволен. Это было очень непросто. Была масса всяких, есть мнение, что я, в общем, так самое мягкое было: ну, что ты, козел, лезешь. Там это здание можно сдать в аренду, а ты лезешь со своими книгами. Я очень доволен, что это удачный проект. Я даже последняя должность моя была директор "Роскниги". Меня министерство тогда Миша Лесин назначил директором "Роскниги" с тем, чтобы возобновить по России. Но, к сожалению, я, в общем, заболел, и этот проект рухнул со всей моей работой. Я даже несколько месяцев не работал.

С. КОРЗУН: Одного не пойму, как же такой антирыночника и государственник, терпят в государственном, правда, университете Высшая школа экономики, в рассаднике либеральных теорий в экономике. Если бы не было там дома книги, могу я предположить, может, на его месте 10 маленьких магазинов возникли бы, которые обеспечивали бы мелкий и средний бизнес.

А. ЛЫСЕНКО: Нет, нет. Вот на сегодня, понимаете, я достаточно трезвый человек и вроде неплохо учил политэкономию. У меня был очень хороший преподаватель Левшин Леня. Понимаете, сегодня книжная торговля в значительной мере может быть обеспечена государством. Почему? Потому что очень только мощные фирмы… сейчас стало проще. Сейчас появился в Москве целый ряд уже фирм. Туда пошел капитал в это дело. А раньше ведь, понимаете, у нас же огромное количество городов, где вообще нет книжной торговли. Только ларек, киоск. А у него, в связи с тем, что нет оборотных средств, он уже может покупать только книги… сегодня купил, завтра продал. Т.е., условно говоря, детектив, женский роман, все. А вот книги отложенного, что называется спроса, которые ищут своего покупателя, или покупатель ищет книги, которые долго лежат и ждут. Это мелкий частник не может себе позволить. И поэтому такая государственная структура, она позволяет донести книгу скорее до потребителя. Так что это, ну, может быть, это государственное, но, с точки зрения распространения книги, это очень важно.

С. КОРЗУН: Но сейчас, когда такое количество частных издательств, и в принципе они издают и вполне серьезные книги, в общем. Сейчас, наверное, проще (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ).

А. ЛЫСЕНКО: Да, да. Но (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) само не торгует. Есть же промежуток.

С. КОРЗУН: Ну, у некоторых есть свои магазины.

А. ЛЫСЕНКО: Есть свои магазины, маленькие магазинчики. Но ведь Вы представьте какое-нибудь издательство, которое издает четыре книжки в год. 5-6. Кстати говоря, и издательства мелкие сейчас тоже стали готовить рукописи. А издают и печатают уже крупные издательские монстры такие. Это нормальное очень дело. И я очень доволен, что так все идет. А книги так ну покупают потому, что сложно стало с информацией о книгах, потому что очень много издают, следить стало трудно. Раньше-то проще было. Пришел на съезд парии, или на верховный совет, на сессию. Там быстренько…

С. КОРЗУН: Там все на столах, на лотках…

А. ЛЫСЕНКО: Конечно, старая библиотека, я могу историю у каждой книги рассказать. Где я чего купил, достал. Студенты даже удивились. Говорят, почему говорите "достал".

С. КОРЗУН: Партконференции по номерам помните еще, на каких.

А. ЛЫСЕНКО: Да, да, да. Где что когда достал. Сейчас проще.

С. КОРЗУН: Но кроме шуток, Вам огромное спасибо за то, что сохранили Дом книги для мелкого, пятилетнего там покупаем с женой просто в большом количестве…

А. ЛЫСЕНКО: Что Вы. Сейчас детские книги это сказка вообще. Это сказка, какие детские книги. Самому хочется учиться.

С. КОРЗУН: Еще несколько вопросов. Да они просто рождаются здесь по ходу дела. Вы же были долгое время секретарем парторганизации в Останкино, да?

А. ЛЫСЕНКО: Лет 20 я был. Нет, я был секретарем парторганизации молодежки.

С. КОРЗУН: Молодежки. Молодежная редакция. Вы ощущали на себе, что вот не партии и народ едины, а то что единое руководство есть. т.е. Вы были главным начальником в молодежке или все-таки нет?

А. ЛЫСЕНКО: Нет, ну, главным начальником был главный. Я был одним из руководителей как бы редакции. Моя функция была защитить людей от вмешательства партийных органов.

С. КОРЗУН: Нормально.

А. ЛЫСЕНКО: Что и удавалось сделать, кстати говоря, очень хорошо.

С. КОРЗУН: Выговоров пополучали много?

А. ЛЫСЕНКО: Нет, как-то у нас был такой дружный коллектив, Вы знаете, молодежка вообще была уникальной организацией. Она могла внутри между собой грызться как угодно. И там на летучках пух и перья летели, не обращая внимания, что это гениальный Володя Ворошилов, или там лауреат госпремии Света. Пух и перья, но если на нас кто-то нападал снаружи, хвост к хвост, как крокодилы, и нас не трогай, сгрызем. Я помню, как-то нас пришли проверять по поводу партучебы. Ну, партучеба, была, конечно, улетная. Ну, собирались, я рассказывал всякие интересные вещи, по экономике, по международным делам. Вроде людям нравилось. А тут чего-то нас проверяли, и что-то в журналах не так было оформлено что ли. И вот одна из наших сотрудниц примчалась на партком. Значит, ее притащили, чтобы она подтвердила, ну, в общем, дело пахло выговором, там приписки. Что дескать она приписана на занятиях, а она в это время болела, у нее был бюллетень. И она примчалась на партком, она скандальная Света была такая. И устроила дикий вопль, что она даже больная ходит на мои занятия. Партком вынужден был развести руки, и с извинением меня отпустить.

С. КОРЗУН: А когда Вы ушли из партии? Без бросания, без сжигания партбилета?

А. ЛЫСЕНКО: Я ничего не сжигал, ушел в 88-м, или в 89-м. Нет, в конце 88-го, в начале 89-го.

С. КОРЗУН: А что Вас подвигло на это?

А. ЛЫСЕНКО: Ну, во-первых, Полосков, который появился. Это невозможно уже было вынести. А затем, Вы знаете, как бывает. Как любовь кончилась. Я вступил в партию, мне было 22 года. Папа вступил в партию, ему было лет 18. Мама тоже была членом партии, в 41-м году вступила. Понимаете, мне казалось, что что-то можно сделать. К 88-му даже при большому оптимизме я понял, что это бессмысленное занятие абсолютно. А сжигать нет. Он у меня лежит, партбилет, как, ну, слушайте, это кусок жизни. Почти 25 лет. Ну, как вот можно так взять, нет. Я вообще считаю, что нельзя ничего из своей жизни сжигать. Надо помнить.

С. КОРЗУН: Старая любовь кончилась, а новая началась какая-нибудь? Были политические пристрастия? Участвовали?

А. ЛЫСЕНКО: Нет. Я очень уважительно отношусь естественно к демократам, к либералам. Это ближе мне. Я очень уважительно отношусь к Борису Николаевичу. А новую политику, партию, нет. Во-первых, я не вижу партию. Я не очень понимаю партию без идеологии, знаете, может быть, я старый человек уже, меня учили другому, но, по-моему, любая партия начинается с идеологии, а не с того, что кого-то назначают лидером партии.

С. КОРЗУН: Ну, КПРФ, по крайней мере, осталась партией с идеологией.

А. ЛЫСЕНКО: Ну, это, кстати говоря, действительно с точки зрения такой официальной партии. Но, понимаете, партия, которая допустила такое количество ошибок, и уничтожила, ну, 75 лет истории. Хотя что-то было сделано, все. Но сделана десятая от того, что сделал нормальный мир цивилизованный.

С. КОРЗУН: В выборах то участвуете? Вопрос интимный, я, конечно, понимаю. По свободе совести в последнее время.

А. ЛЫСЕНКО: Не всегда.

С. КОРЗУН: А чего так? Думаете, что от Вас не зависит?

А. ЛЫСЕНКО: Я знаю закон больших чисел.

С. КОРЗУН: Вот все так… Ну, не все. Если бы все, тогда бы выборы не состоялись.

А. ЛЫСЕНКО: Нет, Вы знаете, в чем дело. Ну, вспомните 90-й год. 89-й, когда народ мчался на выборы, волоча за собой бабушек, старичков, с палочками, с воплем: а вдруг твоего голоса не хватит до победы.

С. КОРЗУН: Ну, да, и все сидели и пялились в телевизоры на все эти конференции, съезды народных депутатов.

А. ЛЫСЕНКО: Да, да, да. Понимаете, это было время другое. Это было, наверное, может быть, время такого последнего всплеска надежд на то, что от моего голоса что-то зависит. Сегодня у меня такого убеждения нет.

С. КОРЗУН: Т.е. Вы предпочитаете в этом смысле не ощущать себя государственным человеком…

А. ЛЫСЕНКО: Наблюдать. Наблюдать.

С. КОРЗУН: И вести жизнь наблюдателя. Ну, и как ироничного наблюдателя за тем, что происходит? Участливового?

А. ЛЫСЕНКО: Я вообще склонен скорее к иронии. И увидеть веселое что-либо. Вы знаете, я бы, может, хотел даже чем-то увлечь, если бы я видел идею, за которую, может быть, это идиотизм. Может, это идет от шестидесятничества. Если бы я увидел идею, за которую стоило бы отдавать остаток жизни и биться за нее, но я не вижу ее. Я не вижу.

С. КОРЗУН: Ну, политики Вас звали к себе под знамена? Я думаю, что звали и не раз.

А. ЛЫСЕНКО: Было много предложений, но я предпочитаю пока смотреть и наблюдать.

С. КОРЗУН: Анатолий Лысенко в программе "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". И еще один вопрос всплыл. У Вас столько, в общем, начальников было в разное время. И в советское, и в несоветское время. У Вас есть, может быть, какая-нибудь классификация этих начальников, кто был там, не знаю, лучшим. Самая забавная, может быть, история.

А. ЛЫСЕНКО: Нет, ну, лучшим начальником, конечно, у меня были Валерий Иванов и Маргарита Эскина. Это уникальные были люди, которые создали уникальный коллектив, из которого вышло практически все руководство нынешнего телевидения.

С. КОРЗУН: А в чем сила их была? Анализировали?

А. ЛЫСЕНКО: Вы знаете, вот это загадка. Вот зная их столько лет, их сила, наверное, была в любви. Как это ни странно звучит…

С. КОРЗУН: Вот как.

А. ЛЫСЕНКО: В любви и уважении к тем с кем они работали. Во-первых, у нас не было дистанции. Может быть, это и неправильно. Но вот не было такого, что попасть на прием к главному редактору это нереально. Этого, кстати, никогда в истории молодежки сорокалетней почти не было. Администратор заходил к главному, все спокойно. Так вот Валерий и Маргарита, они, во-первых, любовь и уважение, второе, отношение к каждому, как к личности. Как к личности. И да, наверное, это самое главное. Морально мы видели перед собой, знаете, вот смешна вещь, наверное, я произношу какие-то наивные вещи. Но это были моральные авторитеты. Моральное желание подражать этому человеку. Понимаете, ведь не случайно мы по сей день все встречаемся, общаемся. У нас в редакции за то время, что я там проработал. у нас не было никогда ни одного персонального дела, у нас никто никого не закладывал. У нас не были революционеры. Потому что приходилось делать иногда не очень приятные передачи. Ну, во-первых, можно было всегда, это не подвиги, я понимаю. Но можно было всегда сказать: ты знаешь, у меня чего-то сегодня сердце побаливает. Я дня два полежу.

С. КОРЗУН: Так что кто-то другой будет делать эту программу, да?

А. ЛЫСЕНКО: Вы знаете, в чем дело. Всегда найдутся первые ученики. Вот у нас была редакция, в которой, помните, у Шварца, зачем ты был первым учеником, скотина? У нас в редакции, к счастью, практически не было первых учеников. Они иногда попадались, к нам залетали. Но как-то вот был такой настрой в редакции, что они отторгались. Без жертв, без ничего. Уходили на повышение. Уходили на учебу в высшую партшколу, или в академию общественных наук. Ну, вот как-то отторгались они. И все.

С. КОРЗУН: Из за Вашей подписью уходили на партийную учебу, в том числе, наверное.

А. ЛЫСЕНКО: Подписывал, подписывал. Был такой грех, конечно. С удовольствием, с удовольствием. Самое главное было, чтобы потом бумерангом не прилетел к нам. Был такой случай.

С. КОРЗУН: Какая-то благостная такая картина создается, при советской власти вот вроде как все нормально и замечательно было.

А. ЛЫСЕНКО: Да, остров. Остров, к счастью, какой-то был. Я Вам скажу, что пригласите любого. Вот те, кто вышел из молодежки, Вам сразу скажут. Вот сегодня, когда начинаешь говорить, говорят, этого не может быть. Ну, не может этого быть. И никто друг другу пакостей не делал, и подлостей не делал. Не делали. Облаять могли. Подраться могли. А пакостей и подлостей не делали.

С. КОРЗУН: А позже в телевизионном мире насколько это было распространено?

А. ЛЫСЕНКО: Меньше. Меньше. Поэтому те, кто долго работает на телевидении, они знают, что это была уникальная редакция. Вот Вы перешагивали границу какую-то. И начиналась сумасшедшая редакция. В которой люди могли в коридоре играть в тарелочку, кидать друг другу. Люди называли друг друга по кличкам и всяким прозвищам. И по сей день какой-нибудь даме, приближающейся к 70, могут сказать: мышка, ты уже сделала? А мышке уже скоро 70. Да и размерами она больше уже на бурундука смахивает. Понимаете, это вот было, я Вам скажу такую вещь. Вот Маргарита Эскина, как бы вот по карьерной лестнице я ее обогнал. Но если мне звонит Маргарита, я беру трубку и встаю, как в разговоре с большим начальником. И называю ее "Маргарита Александровна" так же, как Валерий Александрович, которых я знал и знаю по 40 лет. И ну, если выпьем, да, мы все переходим на "ты". хотя Маргарита меня зовет Алядкой. И высшее счастье, что есть еще вот несколько людей, которые меня зовут Алядкой. Это вот Маргарита звала Алядкой или мальчонки. Там Володьку Соловьева, меня мальчонки звала, и все.

С. КОРЗУН: Много вспоминают о том, что много пили на телевидении всегда. Ну, во многих творческих организациях действительно…

А. ЛЫСЕНКО: Хорошо пили.

С. КОРЗУН: К выводу приходилось принимать.

А. ЛЫСЕНКО: Ну, оргвыводы, обычно они в нелитературной форме излагались.

С. КОРЗУН: В устной литературной форме.

А. ЛЫСЕНКО: Да, в устной форме. А так…

С. КОРЗУН: Человек краснел и переставал пить или как?

А. ЛЫСЕНКО: Нет, ну, соображал как-то. У нас, знаете, как ни странно, выпивка была скорее толчком для разговоров. Для разговоров, для фантазии. Хотя путь от Останкино к "Морковке", столько любимому в Останкино магазину, мы хорошо знали, как пройти. Затем был Домжур, где всегда можно было хорошо посидеть. Знаете, может быть, навсегда нас, меня лично, я любил это дело, но оттолкнуло. В Домжуре было очень много людей, которые рассказывали, что бы они сделали, если бы им, я иногда их даже сейчас встречаю, уже прошло 50 лет.

С. КОРЗУН: До сих пор говорят.

А. ЛЫСЕНКО: Они все ждут чего-то. Вот это страшновато. Вот это страшновато. А, так, конечно, много талантливых людей из-за этого погибло, много. И у нас в редакции погиб Дима Оганян, талантлевейший человек. Ну, спился.

С. КОРЗУН: Сами то до сих пор позволяете себе там выпить.

А. ЛЫСЕНКО: Ну, уже, конечно, к сожалению, значительно меньше. Форма потеряна. Потеряна форма.

С. КОРЗУН: А так держали себя в форме ну и гордились количеством, когда удавалось кого-то пересидеть.

А. ЛЫСЕНКО: Скорее, я уже больше на тренерской такой теоретической работе в этом деле.

С. КОРЗУН: Собственный бизнес, который, так или иначе, заводится в 90-е годы, не рассорил Вас, не развел по разные стороны с теми людьми, с кем работали в молодежке.

А. ЛЫСЕНКО: Ну, Вы знаете, я бы сказал так. Во-первых, эта как-то нас миновала чаша. Но, конечно, определенные охлаждения. Я бы так сказал. Определенные охлаждения были. Ну, вот сказать так, что люди совсем исчезли из общения, нет.

С. КОРЗУН: А чего это вас миновала сия чаша? Вроде были как бы у кормила, у руля, в том числе. И распределения.

А. ЛЫСЕНКО: Вы знаете, не знаю. Может, от дурости. Может быть, сейчас вот думаешь, ну, как-то вот миновала, иногда жалею. Иногда нет. Но в сумме нет. В сумме нет.

С. КОРЗУН: Ну, сейчас вот Ваша работа, хотя возраст то в общем, пенсионный, но работаете активно, да.

А. ЛЫСЕНКО: Я работаю, да…

С. КОРЗУН: Возможно, существовать, не рассчитывая на помощь дочери, внучки…

А. ЛЫСЕНКО: Нет, я, слава Богу, могу себя прокормить. Я могу себя прокормить. И существовать, мои потребности очень не высоки. Они ограничиваются сейчас лекарствами и книжками. Потому что одежду меня заставить поменять, это задача сложная. Всей семьей нужно подключаться. Поездки я тоже не очень как-то…

С. КОРЗУН: Путешествия не особенно?

А. ЛЫСЕНКО: Вы знаете, я много, в общем, поездил по как бы…

С. КОРЗУН: По делам.

А. ЛЫСЕНКО: По делам. Ну, правда, по стране, за рубежом мало. Ну, не знаю, как то в общем, наверное, это все неправильно, но для меня в значительной мере книги заменяли и по сей день иногда даже заменяют жизнь. Мне как-то больше нравится мир книг.

С. КОРЗУН: Может, Вы и людей не особо любите?

А. ЛЫСЕНКО: Сложный вопрос. Не всех, я бы так сказал. Нет, есть люди, которых я очень люблю. Мало очень людей, которых я бы не любил. Т.е. я стараюсь их, знаете, как это сказать, вычеркнуть их из своей телефонной книжки. А так как без телефонной книжки я не в состоянии вспомнить телефон, потому что на это у меня памяти нет, то они как-то сами вылетают из жизни. Хотя очень, очень, к счастью, очень, очень немного. Я скучный человек. наверное, для собеседования.

С. КОРЗУН: Анатолий Лысенко. Ничего себе скучный. С таким количеством историй, которые про Вас написаны, с Ваших слов, и с тем, что рассказываете.

А. ЛЫСЕНКО: Ну, иногда я сам с интересом читаю, что написано.

С. КОРЗУН: Ну, и не всегда правда бывает.

А. ЛЫСЕНКО: Ну, бывает.

С. КОРЗУН: А что про Вас наврали, там самое вот то, что запомнилось и развеселило больше всего.

А. ЛЫСЕНКО: Не помню, что-то было очень смешное. Не помню. Что-то писали, что вот такой эталон, образец.

С. КОРЗУН: Вернемся немножко к программе "Взгляд". Никуда мы не уйдем. Александр Любимов.

АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ: Да. Анатолий Григорьевич один из немногих людей, с которыми мне было приятно, как с руководителем работать, потому что я был еще достаточно юный, и достаточно глупый, и достаточно амбициозный. И иметь такого интеллигентного, тонкого и умного человека, который, знаете, вот говорят, герои – это которые совершают подвиги. А вот которые, про него не скажешь, что человек, который совершает подвиг. Он не похож на Александра Матросова. Но вот то, что мы делали под его руководством, это был подвиг каждый день. Особенно для него, как для руководителя. Т.е. сдерживал дикий натиск со стороны ЦК КПСС, который валился на программу "Взгляд". И при этом он всегда это делал очень иронично, очень так с легкой аристократичностью, я бы сказал. Просто вообще лучшие годы я могу вспомнить с такими руководителями.

С. КОРЗУН: Напомню, что это Александр Любимов и время "Взгляда", большое количество молодых людей, в общем, непосредственно не связанных до этого с телевидением, а пришедших там частью с иновещания, частью с других структур. Тяжко было с ними?

А. ЛЫСЕНКО: Ну, Вы знаете, с ними было интересно. С ними было интересно. Это совершенно другие были ребята. Ну, во-первых, разрыв временной. Вы понимаете, если учесть, что я знал маму Саши Любимого. и дружил с ней до еще того, что она вышла замуж за его папу, за… Так что понимаете, разрыв то все-таки солидный по возрасту. Я многому от них научился.

С. КОРЗУН: Вы научились от них?

А. ЛЫСЕНКО: Да, многому очень научился. И очень благодарен, конечно, за это. Я думаю, что чему-то научились они от меня. Но это было, действительно, понимаете, как, вот можно сделать передачу, и она проходит красивая, чистая, аккуратная, даже что-то там придумано. Но ты понимаешь, что кроме сотрясения эфира, эта передача ничего не принесла. Ну, так волны какие-то там походили и все. А иногда ты делаешь передачу, и не очень она получилась, и ты бы лучше по-другому взял интервью. И корявое оно. А ты понимаешь, что оно людей заставило дзынь, дзынь, дзынь. И когда был "Взгляд", когда вдруг там в час ночи на телефоны нашей групп поддержки. У нас была такая группа поддержки, странные люди там работали, некоторые даже депутаты наши, философы, какие-то молодые, несостоявшиеся социологии, звонарь Елоховской церкви, милая девушка. Самые разные люди. Они сидели на телефоне и отвечали на звонки. И вдруг в час ночи, или пол второго тебе звонит человек из Амбарчика. Я на всю жизнь. Из Амбарчика. Это же кошмар, конец света и еще одна остановка после. Он звонит, кричит, высказывает свою точку зрения по поводу исключения шестой статьи из Конституции. О руководящей роли партии. И ты понимаешь, значит, мы зацепили. И это значить то, что есть. Или представьте себе момент, когда мы делали передачу, я забыл даже кто ее вел, Егор, по-моему, Яковлев, Артем Боровик и молодые ребята и из садика по-моему. В Чехословакии происходили все эти события. Блокировано совершенно здание парламента. Все телефоны отключены. А у нас по Пхеньянскому фестивалю был приятель, чех, журналист. А жена его нашла в здании парламента, в котельной телефон, который забыли отключить. Ну, котельная. И вот она сидит у этого телефона в котельной. А здесь в Москве сидит (НЕ РАЗБОРЧИВО) на проводе. А я сижу на верху. И вот, значит, она кричит: все, власть коммунистов рухнула. Все передается. Я нажимаю на кнопочку. Такой был телефончик там красненький загорался. Саньке говорю: так, все, власть коммунистов рухнула. И Саша (НЕ РАЗБОРЧИВО) это. И все телефоны на пульте подпрыгивают, вот такое ощущение. Кто сказал? Кто разрешил? Откуда информация? ТАСС не сообщал. А мы сообщили первые. Елки-палки. Кстати, то же самое с Румынией было. Это все было интересно, конечно, очень интересное времечко.

С. КОРЗУН: Да, много всего было. А я все-таки возвращаюсь, наверное, чтобы уже со "Взглядом" закончить. Да и вообще время как-то быстро летит. Вы как-то высказали версию, что смерть Влада Листьева связана была исключительно с его собственной предпринимательской деятельностью. Это так? Не переврали Ваши слова?

А. ЛЫСЕНКО: Нет. У меня такое ощущение.

С. КОРЗУН: Т.е. там более серьезных и политических интересов, на Ваш взгляд, не было?

А. ЛЫСЕНКО: Вы знаете, нет. Там слишком были крупные игры вокруг этого, чтобы они привели к смерти Влада. Это над ним проходило. Хотя, чтобы ни было причиной, все равно жалко, потому что бездарно как-то. В самый расцвет. Честно говоря, ведь Влад не был лидером как бы в начале. Он стал лидером. Это вдвойне важнее и сильнее. И он сломал себя, переломил себя, что тоже, кстати, с выпивкой, тоже невероятно трудно было. А он сумел это сделать. И сумел признаться в этом. Что тоже не так то просто.

С. КОРЗУН: Как в будущее смотрите. Анатолий Григорьевич? 2007 или 8-й год, президентские выборы, или что-то, для Вас есть какие-то важные вехи…

А. ЛЫСЕНКО: Я думаю, что катаклизмов не произойдет. Произойдет довольно видимо плавная передача от одного к другому.

С. КОРЗУН: Знаете другого? Фамилию, отчество.

А. ЛЫСЕНКО: Нет, наверное. Я думаю, что есть только один человек, который это знает. Хотя я не думаю, что это будет столь театрально, как было сделано Борис Николаевичем с его уходом. Это был, на мой взгляд, совершено фантастический уход. Знаете, как бывает, актеры могут ведь уйти о сцены под овации, а могут уйти со сцены под стук собственных каблуков. Но уйти со сцены в мертвой тишине, а чтобы потом рухнули аплодисменты, это высший шик, конечно. Борису Николаевичу это удалось, конечно. Я думаю, что ничего, в общем, не произойдет. Я как-то оптимистично смотрю, потому что мы становимся на рельсы, где, к счастью, все меньше и меньше неожиданностей. Для журналистов, конечно, может быть, это скучновато, но…

С. КОРЗУН: Для Вас лично…

А. ЛЫСЕНКО: С учетом моего личного жизненного опыта, уже хочется немножко скучной, размеренной жизни. Для страны.

С. КОРЗУН: Анатолий Лысенко. Спасибо огромное за то, что с неподражаемой улыбкой, с иронией, а иногда и вполне серьезно ответили на те вопросы, которые нас интересовали. С праздником Вас Вашим. Здоровья Вам побольше, все остальное я вижу точно в Вас есть.

А. ЛЫСЕНКО: Буду стараться.

С. КОРЗУН: Всего доброго.

А. ЛЫСЕНКО: Спасибо. До свидания.