Марк Дейч - Без дураков - 2007-02-08
СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер, с Вами Сергей Корзун, генеральный продюсер радио "Бизнес FM" и Ваш ведущий в программе "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Мой сегодняшний гость Марк Дейч. Добрый вечер, Марк.
МАРК ДЕЙЧ: Добрый вечер, Сергей.
С. КОРЗУН: Человек, который вошел в историю, ну, на этот момент, прежде всего, как лицо свободы, лицо радио "Свободы" в начале 90-х годов на улицах Москвы корреспондент радио "Свободы". Что так пожимаете плечами слегка? Вы бы предпочли остаться в истории обозревателем "Московского комсомольца", автором "Литературной газеты"? Или кем?
М. ДЕЙЧ: К сожалению, кончилось это время. Я просто с сожалением вспоминаю об этом, о том, как это все было. И такая ностальгия, знаете, по тем временам. Что была чрезвычайно интересная работа.
С. КОРЗУН: Это времена кончились, ностальгия?
М. ДЕЙЧ: Да, представьте себе, но не по Советскому Союзу, а по тому, что происходило.
С. КОРЗУН: По тому, что происходило.
М. ДЕЙЧ: Сначала это была вообще такая полулегальная работа с домашних телефонов, у нас принимали в Мюнхене наши сообщения, наши репортажи. Мы были первые трое человек, Митя Волчек, Андрей Бабицкий и Ваш покорный слуга. Мы первые начинали это московское бюро. Тот, что было потом так громко названо "Московское бюро радио "Свобода"".
С. КОРЗУН: Но Вы до этого уже работали на радио "Свобода" или нет? Или это сложилось как раз в тот момент?
М. ДЕЙЧ: Нет, я там публиковался, скажем так. Мои работы впервые были, самиздатовские, шли по "Голосу Америки" и по радио "Свобода". Юлиан Панич с огромным выражением читал мои довольно сейчас уже всеми забытые "Записка постороннего". Такая была большая работа, с большим выражением очень внятно и доходчиво читал. Даже я бы так не прочел.
С. КОРЗУН: Марк Дейч, гость программы "Без дураков". Кстати говоря, Лев Григорьевич Дейч не родственник Вам?
М. ДЕЙЧ: Родственник.
С. КОРЗУН: Родственник. Прямой?
М. ДЕЙЧ: Это двоюродный брат моего прадеда. Родной брат, старший брат моего прадеда. Вот какая тут? Прямой, наверное, все-таки.
С. КОРЗУН: Ну, наверное, да, похоже, что прямой. Расскажите о семье вообще, откуда взялись Дейчи. Вы же пишите в своей автобиографии на сайте "Московского комсомольца", что Вы местный, значит, московский, наверное.
М. ДЕЙЧ: Московский. Я московского разлива. Родился здесь рядом у Грауэрмана. И даже предлагать создать клуб родившихся у Грауэрмана.
С. КОРЗУН: Да, была такая история, я помню.
М. ДЕЙЧ: Только, к сожалению, как-то никто не поддержал.
С. КОРЗУН: Большой клуб был бы, наверное.
М. ДЕЙЧ: Да, большой был бы. И поддержал, кстати говоря Ширвиндт. Я помню, с большим энтузиазмом. Он тоже родился в этом же доме. Да, я из местных, из москвичей коренных, чем горжусь. Но родители мои пришлые. Папа из Ленинграда, мама из Одессы.
С. КОРЗУН: Ничего себе, пришлые, да.
М. ДЕЙЧ: Фамилии довольно известные и у мамы, и у отца. Фамилия Дейч, ну, вот Лев Григорьевич был известных человек. А мой родной дед Ефим Дейч, отец моего отца был довольно известным дипломатом, кончал институт красной профессуры, подписывал Генуэзскую конференцию, его подпись значится под документом Генуэзской конференции вместе с Чичериным. А потом он работал у Литвинова, работал торгпредом в Австрии и Германии. В конце 30-х был отозван. Ему предъявили обвинение в разжигании вражды между великим немецким и советским народами, отозвали, лишили дипломатической работы, но не посадили. По легенде… Даже не выгнали из партии. По легенде за него вступился Микоян, которого дед когда-то до революции был в числе тех, кто спасал Микояна. В числе этих нескольких человек, храбрецов, Вы знаете, он был 27-м бакинским комиссаром и был спасен накануне расстрела. А вот дед был одним из тех, кто его спасал тогда.
С. КОРЗУН: А в России, как появились Дейчи? Или это россияне, а Дейч дали кликуху за знанием немецкого языка?
М. ДЕЙЧ: Нет, они появились в начале девятнац…
С. КОРЗУН: Из Германии, да?
М. ДЕЙЧ: Из Австрии. В начале 19 века приехали сюда. Начальный Дейч, который здесь появился, насколько я знаю, был довольно хорошим инженером. А тогда они здесь были нужны. И вот в таком качестве он здесь и появился. И занимался, кстати говоря, инженерным земледелием.
С. КОРЗУН: Вы то род продолжаете? Дети… Вот я должен признаться, к стыду своему, и нашим слушателям признаюсь, что, ну, обычно биографию изучаю подробно. Вот по интернету, везде, где есть возможности, здесь на самом деле практически ничего не нашел на обозревателя "Московского комсомольца", человека с именем.
М. ДЕЙЧ: Может быть, это и хорошо, Сергей, ну, зачем, это довольно личные вещи.
С. КОРЗУН: Может быть, это и хорошо. Значит, я буду играть в человека, который ничего не знает и спрашивать, а Вы без дураков или отвечаете, или не отвечаете. Это Ваше право абсолютно.
М. ДЕЙЧ: Я считаю, нет вопросов провокационных, есть провокационные ответы. А провокационных вопросов не бывает. Готов. Кстати говоря, уж если зашла речь о предках, у меня со стороны мамы очень знаменитая фамилия одесская. Мой дед был главным режиссером и одновременно владельцем до революции одесского театра "Водевиль", давал первые ангажементы Зеркаловой, Озеровой и Утесову. И я помню совершенно фантастическую сцену. Я был совсем юным, мальчиком. И меня мама взяла отдыхать в дом творчества кинематографистов в Болшево. И когда мы выходили из столовой, там был Утесов. Конечно, он маму не узнавал, узнать не мог. И кто-то, а мы шли сзади. И кто-то сказал: Леня, а ты знаешь, чья это дочь, показывая на маму. Он говорит чья? Миши Штивельмана. И тут передо мной была сцена, которую я до сих пор на всю жизнь запомнил и до сих пор помню. Утесов заплакал, упал на колени перед мамой, и целовал ей руки. Вот такая была трогательная сцена. Я ее до сих пор помню. Дед был – организатор, кроме того, первой детской русской оперы. Это было в 1912 году. Умер вместе с бабкой, они вместе умерли от туберкулеза, тогда туберкулез не лечили в 30-х годах. И хотя он был тогда уже не владельцем, естественно, а только гл. режиссером театра, его актеры очень любили, пытались помочь, вылечить, но не помогло. Они умерли от туберкулеза оба.
С. КОРЗУН: Ну, чтобы программа была на самом деле без дураков, вернусь все-таки к вопросу, который был задан. Кто-то продолжит династию через Вас Дейчев. Вы женаты? Дети есть?
М. ДЕЙЧ: Да. У меня есть сын, и у меня есть две дочери. Взрослый сын и две маленькие дочери.
С. КОРЗУН: От разных браков?
М. ДЕЙЧ: Да. От двух разных браков.
С. КОРЗУН: А чем занимаются дети? И чем бы Вы хотели, чтобы они занимались?
М. ДЕЙЧ: Ну, сын довольно взрослый. И мне уже трудно сказать, чем бы он хотел заниматься. Вообще, у него довольно странно. Он вообще медик. Но у него довольно странная специальность. Не медицинская отнюдь. Он как бы советник по политическим и прочим вопросам. Причем советник за последние годы был довольно известных людей, весьма, я бы сказал, известных. Я бы не хотел их называть. Не бесполезная была его работа весьма для этих людей. Сейчас он временно как бы без работы. Подыскивает себе что-то подходящее.
С. КОРЗУН: Контакт поддерживаете?
М. ДЕЙЧ: Да.
С. КОРЗУН: Т.е. какой-то инсайдерской информацией владеете через него.
М. ДЕЙЧ: Поддерживаем контакты, безусловно. У него вторая дочка родилась. У меня две внучки. Одна уже большая, учится у Афанасьева в университете. А вторая совсем маленькая. Обеих я очень люблю. И две мои маленькие дочки, у меня большая семья.
С. КОРЗУН: Собираетесь вместе?
М. ДЕЙЧ: Ну, вот так, чтобы совсем вместе, нет. Но, конечно, мы часто видимся, собираемся, да.
С. КОРЗУН: Марк Дейч, гость программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Ныне обозреватель "Московского комсомольца".
М. ДЕЙЧ: Уже 10 лет.
С. КОРЗУН: 10 лет уже.
М. ДЕЙЧ: С ума сойти.
С. КОРЗУН: Это просто с ума сойти. А как получилось, что Вы расстались с радио "Свобода"? и перешли в "Московский комсомолец".
М. ДЕЙЧ: Расстался с радио "Свобода" я со скандалом. Я вообще человек бываю скандальный. А тут я просто как-то не выдержало, что называется, взыграло ретивое. Гейдлер был у нас руководителем русской службы после Матусевича. С Матусевичем у нас были нормальные взаимоотношения. Но потом пришел Гейндлер. И меня стали немножко прижимать. Особенно после того, как я проработал там на радиостанции по контракту работал ведущим. Все было замечательно, у меня были великолепные отзывы. Когда я вернулся сюда, начались такие прижимки, я бы сказал. И началось это, знаете, с чего? С кампании избирательной. Мне нужно было сделать репортаж. Вот были там, избирался, должны были голосовать за Явлинского, еще за кого-то. И я, пройдя в метро, в подземном переходе Пушкинской увидел, знаете, там стояли люди с плакатами всегда. Там плакат кандидата. И они собирали подписи и как-то агитировали за кандидатов.
С. КОРЗУН: Это 96-й год, я напомню.
М. ДЕЙЧ: И я обратил внимание на то, что около портрета Явлинского народу нет, а еще там несколько портретов, были, люди стояли весьма, и весьма, и весьма. Что я и написал. О чем я и сказал. И при этом добавил от себя, что на портрете в связи со всем Явлинский выглядел довольно грустно. И вот тут началось непредвиденное. Во-первых, у меня это сняли с повтора. Потом я, при этом, кстати говоря, уже бюро перевели в Прагу из Мюнхена. И я был вызван в Прагу. И мне было сказано, что как же так, Явлинского поддерживает американский конгресс, а ты понимаешь, смеешь вот. Я сказал: я не очень хорошо понимаю, причем здесь конгресс. И что же я при этом не могу даже ернического слова сказать. Я к Григорию Алексеевичу прекрасно отношусь. Я думаю, что и он ко мне тоже неплохо относится. Я ему ничем не навредил. Нет, но ты должен понимать, что американский конгресс отстаивает кандидатуру Явлинского. Я не очень хорошо это понял. А потом начались неприятности здесь. Особенно в связи с событиями в Чечне. Потому что мне очень не понравилось, о чем я открыто сказал, когда предоставлялся прямой эфир по 10, по 15 минут в программе "Либерти лайф", часовая информационная программа, Мавлади Удугову, что он мог говорить и говорит до сих пор, Вы прекрасно знаете, Сергей, но при этом с российской стороны не было никого. И я сказал, ну, так нельзя. Мы просто становимся прочеченской радиостанцией. Так делать нельзя. Давайте соблюдать какой-то паритет. Один говорит, пусть другой говорит тоже. Мне было многозначительно пожато плечами. Я не буду называть этого человека, который со мной тут в Москве имел дело. Поскольку он и сейчас здесь недалеко на горизонте. И я сказал: ну, в таком случае, если моя позиция не находит поддержки, то я вынужден подать заявление. Что я и сделал.
С. КОРЗУН: Т.е. по собственному желанию было заявление? Это не увольнение было, не окончание контракта?
М. ДЕЙЧ: Нет, это не было никакое увольнение. Я просто сам. Хотя мне было намекнуто, что с такой позицией, Вы, дескать, тут Вам не особо место.
С. КОРЗУН: Не пожалели о том, что так сложилось?
М. ДЕЙЧ: Тогда нет. Сейчас я думаю, что я бы с удовольствием… Понимаете, я все-таки человек радийный. Вот по тому, что я могу и как могу, я все-таки человек радийный. Для меня газета – хорошо, но, Сергей, не мне Вам объяснять, что есть газета…
С. КОРЗУН: Ну, прелесть радио, в общем….
М. ДЕЙЧ: Есть прелесть…
С. КОРЗУН: Тут мы друг друга поймем. Хорошо.
М. ДЕЙЧ: И когда я остался… Так сказать, я ушел в никуда. Мне позвонил Старков "Аргументы и факты" и пригласил к себе. Я проработал у него неделю, после чего мне позвонил Гусев Павел Николаевич и сказал: зайди, давай поговорим. Я зашел. Он говорит, вот не хочешь ли у нас? Я говорю: ну, вот я уже у Старкова. Он говорит: да, ладно, там еженедельник. Ну, что ж ты будешь еженедельник место там себе отбивать. У нас все-таки ежедневная газета. В этом он прав, кстати говоря. Действительно это правда. И я пришел к Гусеву. Так вот я 10 лет уже там и не ухожу. Как пришел.
С. КОРЗУН: Марк Дейч, обозреватель "Московского комсомольца" в программе "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Но собственно литературная деятельность обозревателя Вам не была безизвестна. Вот г-н Проханов Александр Андреевич, с которым мы говорили, он вспоминал с некоторой даже долей теплоты о том, как Вы в одно время и чуть ли не вместе работали в "Литературной газете".
М. ДЕЙЧ: В "Литературной России".
С. КОРЗУН: В "Литературной России", прошу прощения, да.
М. ДЕЙЧ: Я там был заместителем ответственного секретаря. А молодой и очень подающий надежды большие писатель Александр Проханов печатал в нашем еженедельнике тогда первые свои рассказы. Это было действительно теплое время. И я Сашу Проханова по тем временам до сих пор очень хорошо помню и с большим уважением к тому Проханову отношусь.
С. КОРЗУН: Идеологически не разошлись, или это не имело значения?
М. ДЕЙЧ: Тогда это было, идеологии не было никакой тогда. Тогда, как бы это сказать, не знаю, как с Сашиной стороны, а с моей стороны была попытка уцелеть. В результате я и не уцелел, потому что секретариат, я был в секретариате, зам. ответственного секретаря, ответственный секретарь был член партии, один из двух заместителей был тоже член партии.
С. КОРЗУН: Вы не были членом партии.
М. ДЕЙЧ: А я не был никогда членом партии. И в результате… да и еще к тому же еврей. И ответственный секретарь еврей. Кому пришлось уйти? Мне.
С. КОРЗУН: А хотели или не хотели в партию вступить?
М. ДЕЙЧ: Нет.
С. КОРЗУН: По програматическим соображениям.
М. ДЕЙЧ: Нет, не хотел вступить в партию.
С. КОРЗУН: А почему? Все хотели вроде. Ну, почти все.
М. ДЕЙЧ: Попробую объяснить. Сергей, Вы знаете, простите, что я кашляю. Пусть радиослушатели меня простят. У меня бронхит хронический разыгрался в связи с морозами. Вы знаете, я вспоминаю. Я знаю историю о своем деде очень хорошо. Дед был один из немногих партийных деятелей, у него 68-й номер партбилета был. Он один из тех, кто имел право… Вы знаете, в 30-х годах был так называемый парт максимум введен. Вы знаете, что это такое, да?
С. КОРЗУН: Ну, примерно из учебника истории.
М. ДЕЙЧ: Для членов партии, человек не имел право получать больше определенной суммы.
С. КОРЗУН: Да, да, да.
М. ДЕЙЧ: А все, что он получал выше, он должен был сдавать в партийную кассу.
С. КОРЗУН: Как совзагранработник.
М. ДЕЙЧ: Да. он не имел права… совершено верно, да. Так вот дед был один из немногих людей, которому было разрешено получать больше партмаксимума. Потому что у него была семья, он жена и четверо детей. И ему было разрешено получать больше. Так вот дед, большевик с 1904 года все, что он получал сверх партмаксимума, он относил в партийную кассу. Сам, по собственному почину. Вот это не значит, что я с уважением отношусь к фанатизму, а дед был, безусловно, фанатик. Безусловно. Но что-то в этом есть притягательное, привлекательное. Фанатизм на первых порах очень нравится. Особенно на первых порах. Здесь я подобных проявлений, честно говоря, в мое время, не видел. А видел только полную противоположность. Это меня, честно говоря, отвращало и от коммунистической партии, и от ее адептов.
С. КОРЗУН: Семья, дети, с другой стороны, возможность сделать, ну, закрепиться где-то на руководящей должности, в средстве массовой информации.
М. ДЕЙЧ: Нет, я никогда не метил в руководители. Я знал, я понимал, что я человек творческий. Но административная должность для меня – это просто нож к горлу. Это не годится.
С. КОРЗУН: А сидели за что? Вот в Вашей биографии "сидел". На стуле? В кресле?
М. ДЕЙЧ: Сидел, сидел. Да. В Бутырской тюрьме.
С. КОРЗУН: На нарах.
М. ДЕЙЧ: Да, на спецу. 306 камера, потом 304 и потом, по-моему, 324, тогда любили очень тасовать…
С. КОРЗУН: Ну, вместо того, чтобы в партию ступить, тут вступили в ряды сидельцев.
М. ДЕЙЧ: А я сидел, да. Ну, был в моей жизни такой человек, такой злой гений. Олег Николаевич Косимов, подполковник КГБ, один из руководителей пятого управления КГБ СССР. Я курил трубку в свое время. И он курил трубку. И мы познакомились в редакции, куда он часто приходил, кстати, очень обаятельный человек, очень хорошо образованный, с прекрасным знанием английского языка. Перевод Барбары Такман "Августовские пушки" он сделал. Прием очень быстро, для того, чтобы выпустить эту книгу в пику Солженицину "Август 14-го". Ну, вот очень долго рассказывать. Очень долго. Я попался по собственной глупости. Мне устроили провокацию. Я был вхож в это время в семью Андрея Дмитриевича Сахарова. По-видимому, очень нужен был человек в окружении Сахарова свой. Такого не было. И меня сильно обхаживали. И когда я в третий раз отказался, меня заставили написать письменный отказ от сотрудничества, что я и сделал, после чего этот человек, это не был Олег Николаевич, это все было по его почину сделано, это я знаю. Этот человек, капитан, может быть, ну, наверное, капитан, сказал: ну, Вы еще пожалеете. И я пожалел. Мне устроили откровенную провокацию. Такую абсолютно уголовную. Но на суд пришел Андрей Дмитриевич Сахаров. И, значит, суд решал вопрос о мере наказания для меня более 6 часов. И закончился в 10 вечера. Небывалый случай. Просто не знали, что делать.
С. КОРЗУН: Это какой год?
М. ДЕЙЧ: Это был 77-й год. В результате я получил, чтоб не было такого скандала… Да, когда Андрей Дмитриевич появился в зле, зал тут же наполнился совершенно одинаковыми людьми в таких серых костюмчиках и одинаковых примерно галстуках, было понятно, что и как. Но видно не было согласовано, что в этом случае делать. Я получил, так называемую, химию. Три года химии, которую я отбывал в городе Череповце. Не полностью отбыл. Потому что я попал в тяжелую автомобильную аварию. После чего меня комиссовали. У меня была… Я лежал закованный в гипс как статуя командора. И меня были вынуждены комиссовать. Но еще потом долго у меня были обыски, изымалась и пишущая машинка, и то, что я собирал Александра Галича, он мне правил сам свои тексты своей рукой. Все это было меня отобрано и пропало в недрах.
С. КОРЗУН: Т.е. чуть-чуть на шаг назад. Вас, как минимум трижды вызывали туда в кабинет на Лубянке. Предлагали сотрудничать или в какой форме это происходило?
М. ДЕЙЧ: Это не в кабинет. Они не вызывали в кабинет. Они встречались на лавочке, в кафе. В кабинет не вызвали.
С. КОРЗУН: А как на Вас выходили? Просто не хотите ли, господин, товарищ Дейч, встретиться с нами на лавочке?
М. ДЕЙЧ: Нет, ну, сначала… Мне же интересно, мне надо было сразу, конечно, говорить "нет". Но мне же любопытно. Всегда интересно. Хотя вот это, то, о чем говорят люди, которые с этим сталкивались. Ни в коем случае не надо это любопытство проявлять. Все равно проиграете. Это так и есть. И меня уговаривали не так "не хотите ли Вы". А "ну Вы же советский человек. Вы же должны нам помочь. Вы же патриот. Мы ничего этим людям плохого не хотите. Но Вы должны же помочь нам".
С. КОРЗУН: Марк Дейч, гость программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Эта программа выходит в эфир по четвергам в 23 часа до полуночи. Вернусь к Александру Андреевичу Проханову. Вот он с теплотой отзывался о совместном периоде, ну, относительно совместном периоде работы. А вопрос, который мы ему хотели поставить. И собственно поставили. Ведь Вы, Марк, собственно, известны, помимо всего прочего, как и упорный боец с антисемитизмом в России. Вообще с проявлениями шовинизма.
М. ДЕЙЧ: Да, скорее борец с ксенофобией.
С. КОРЗУН: С ксенофобией.
М. ДЕЙЧ: Это было бы справедливее.
С. КОРЗУН: Вот собственно мы и спросили Александр Андреевича, показалось любопытно, что он думает по этому поводу.
АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ: Ну, я думаю, что если уж говорить о миссии Марка Дейча, как борца с антисемитизмом в России, я думаю, что семиты России в лице Марка Дейча, рыцарь борьбы с антисемитизмом. У правозащитников, занимающихся проблемой русского фашизма, появились такие новые яркие яростные и, на мой взгляд, беспринципные адепты, как г-н, скажем, Брод. Поэтому Марк Дейч отошел на задний план и занимает такое вот почетное место утомленного в боях камергера.
С. КОРЗУН: Имеете возможность ответить.
М. ДЕЙЧ: Смешно. Я бы сказал, тут нечего отвечать, потому что должен сказать, что с чувством юмора у Александр Андреевича все в порядке. Отдаю ему должно. А на Брода я понимаю, почему он, потому что Брод пытается на него подал в суд и никак от него не отстает, от Александра Андреевича, поэтому он на Брода очень сильно, я бы сказал. окрысился. Подберем сюда тюремное такое выражение, именно окрысился. Я не могу сказать, что я так вот прекратил эту борьбу. Мне кажется, что последним весьма важным шагом в том, что Александр Андреевич называет этой борьбой, была моя последняя книга. Она вышла в прошлом году. Называется она "Клио в багровых тонах". С подзаголовком "Солженицын и евреи". Это историческое исследование по поводу книги Солженицына "200 лет вместе".
С. КОРЗУН: На Вас много довольно наезжают со стороны вот, ну, скажем так, условно патриотической прессы, как раз, за эту книгу, за эту статью.
М. ДЕЙЧ: В одном из списков я про себя прочитал так: звезда русофобствующей журналистики.
С. КОРЗУН: Т.е. Вы Солженицына не любите откровенно?
М. ДЕЙЧ: Нет, не люблю. Я отдаю ему должное.
С. КОРЗУН: В чем?
М. ДЕЙЧ: В том, что это был человек, который первым смог поколебать коммунистическую систему. Это правда. Отдаю ему должное. Все остальное, нет. Во всем остальном он мне очень не нравится.
С. КОРЗУН: А что, в чем, если самое главное взять из этого?
М. ДЕЙЧ: Вы знаете, лучше всего, наверное, на этот вопрос лучше всего ответил бы Лев Копелев. Я имею в виду его знаменитое письмо, которое было опубликовано только после его смерти. При своей жизни он не разрешал его публиковать. И то она была опубликована много лет спустя. Сначала в журнале "Синтаксис", а потом здесь в России в сборнике "Апрель". Где он обвинил Александр Исаевича во лжи. Что человек, призывающий жить не по лжи, сам живет именно по лжи. Обвинил его в том, что он шовинист откровенный шовинист. И не обязательно антисемит. Но когда Копелев припомнил ему такие выражения, типа "Ошметки татарской орды", сказанные Александром Исаевичем отнюдь не в запале и много чего другого. Я вот, к сожалению, согласен с покойным Львом Зиновьичем
С. КОРЗУН: Антисемитизм, по-прежнему проблема в России в нынешней?
М. ДЕЙЧ: Да, конечно, проблема. Хотя поскольку я хочу быть все-таки достаточно, как бы это сказать, незамутненным в этой истории с антисемитизмом, я должен отметить, что отнюдь не на первом месте это явление. В ксенофобии, пожалуй, все-таки на первом месте у нас лица кавказской национальности. Потом азиатской национальности, будь то китайцы, или Средняя Азия и выходцы, все эти мигранты. Ну, смотрите, как (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ)…
С. КОРЗУН: С Чечни пошло? Откуда акцент сместился?
М. ДЕЙЧ: Да.
С. КОРЗУН: Потому что да, есть субъективное ощущение, что евреи место первой мишени уступили кавказцам, скажем так.
М. ДЕЙЧ: Совершенно верно. И подлило масла в огонь, к сожалению, очень недальновидная и во многом враждебная позиция Михаила Саакишвили, безусловно. Очень враждебная по отношению к России. Я бы сказал проамериканская и просто, честно говоря, во многом пакостная. Потому что когда человек жмет руку Путину, а на следующий день я слышу как, или через 2 дня, он перед своими телезрителями говорит "Этот карлик, этот лилипут", имея в виду моего президента, можно голосовать, можно плохо относиться, но это президент моей страны. И я считаю, что это никуда не годиться.
С. КОРЗУН: Но Вы голосовали за него?
М. ДЕЙЧ: За Путина?
С. КОРЗУН: Да.
М. ДЕЙЧ: Голосовал.
С. КОРЗУН: Хорошо. Кавказ – это понятно. Все-таки чеченский синдром, но с другой, смотрите, Украина, раз, Латвия, Литва. Эстония почти целиком, два. Это помимо Грузии. Вот Белоруссия в связи с самыми последними событиями, есть такое ощущение, что скоро и белорусов начнут у нас то ли высылать, то ли считать как бы врагами. Это смещение акцентов? Общее состояние ксенофобии в стране, или какая-то намеренная политика, не скажу партии, правительства, а руководства страны?
М. ДЕЙЧ: Нет, Сергей, я бы тут с Вами не согласился. Мне не за что хвалить политику руководства страны внутреннюю и внешнюю, не за что, честно говоря. Но я полагаю, что в этом они виноваты не слишком. Здесь идет, мне кажется, целенаправленная кампания извне по стравливанию наших государств.
С. КОРЗУН: Извне это из-за океана, из Североамериканских Соединенных Штатов?
М. ДЕЙЧ: Возможно. Мне сложно судить. Я не ищу закулису. В отличие от Александр (НЕ РАЗБОРЧИВО), я не ищу закулису. Но мне кажется, это именно так. И я понимаю почему им не выгодно вновь объединение, некая мощь, которая в результате может появиться. Им это невыгодно. Разделяй и властвуй – классический девиз политика. И мне кажется, что идет это оттуда, а наше руководство, к сожалению, пока не очень сильно и успешно этому сопротивляется.
С. КОРЗУН: Признайтесь честно, вот без дураков. За что Вы не любите Америку? Только из-за того, что вынуждены были по каким-то причинам уйти с радиостанции, которая ассоциируется с Америкой.
М. ДЕЙЧ: Ну, Господь с Вами.
С. КОРЗУН: Вы были в Америке вообще?
М. ДЕЙЧ: Никогда. Да, никогда не был. Ну, не был, значит, почему же я ее не люблю, раз я не был. Нет, Сергей, я попробую Вам объяснить.
С. КОРЗУН: Вон Эдуард Лимонов был и довольно долго и тоже не любит. Это как бы не вопрос.
М. ДЕЙЧ: В советские времена был замечательный анекдот. Такой: в чем сходство между купидоном и СССР? Ответ такой: в том, что они оба голые, и оба всем пристают со своей любовью. Вот Вы знаете. Америка отнюдь не голая в отличие от СССР. И тогда была не голая, и сейчас отнюдь не голая. Но она ко всем пристает со своей любовью. Мы в этом очень похожи. СССР и США очень в этом похожи. Но есть и существенная разница, мы, СССР, настаивал на обязательной ответной любви. Мы не могли без ответной любви. Нам нужно было обязательно, что бы нас обязательно любили. А американцам все равно. Им безразлично, любят их или нет. Но со своей любовью они обязательно пристают. Обратите внимание, какое неприятие американцев есть в Европе, всюду, практически, почти, ну, я не знаю, как в Англии, но во Франции это есть, в Германии это есть.
С. КОРЗУН: Не, ну, все-таки некая миссия продвижения демократических идеалов там, не будем говорить о том, как она где принимается и прочее, но это в Европе как раз поддерживается…
М. ДЕЙЧ: Ну, простите, вот идеалы демократии и гуманитарные, гуманизма идеалы. Вот на прошлой неделе я слышу новость по моей любимой радиостанции "Эхо Москвы": штат Флорида собирается отпраздновать смерть Фиделя Кастро. Я услышал эту фразу, и мне стало, честно сказать, нехорошо. Я понимаю, что американцы во Флориде готовы отпраздновать смерть Фиделя Кастро. Но до чего надо дойти. Ну, во-первых, все-таки человек, причем диктатор, но не типа Гитлера все-таки, ну, не типа Гитлера. Ну, то, что называется мягкий диктатор. Ну, как отпраздновать смерть еще живого человека, ну, друзья мои, вот, к сожалению, американцы таковы, мне кажется что таковы. И за это я их не люблю.
С. КОРЗУН: Ну, надо признать, что в России тоже злорадствовали. Уж в Советском Союзе не просто там праздновали смерть, а просто и посредством спецслужб и организовывали какие-то смерти не самые последние.
М. ДЕЙЧ: Ну, мы же сейчас с Вами говорим об Америке. Я согласен, Сергей. У нас и похуже были вещи. Я это знаю. То, что в Америке ни при каких условиях не прошло бы. Но у них все-таки демократия на более высоком уровне. И мы к этому привыкли. Уровень гораздо более высокий и гораздо более продвинутый.
С. КОРЗУН: А вот простой вопрос. У нас демократия в России сейчас?
М. ДЕЙЧ: Ну, я бы сказал…
С. КОРЗУН: Управляемая?
М. ДЕЙЧ: Нет, я бы не сказал, что управляемая. Просто она отнюдь не… процесс, который отнюдь не завершен. До завершения его очень и очень долго.
С. КОРЗУН: Но тренд, как говорят в бизнесе, направление, вектор движения правильный, в сторону демократии?
М. ДЕЙЧ: По-моему, да.
С. КОРЗУН: А как с гражданским обществом, которое вроде как одним из элементов демократии является. А вот скажите. Марк, честно…
М. ДЕЙЧ: Без дураков, да.
С. КОРЗУН: По-моему, я уже однажды говорил в эфире. Без дураков, совершенно честно. Вот на уровне самоуправления Вы можете что-то решить в своем дворе. У Вас кондоминиум у Вас дома или что?
М. ДЕЙЧ: Нет, у меня нет кондоминиума. Я живу за городом. У меня там кондоминиума нет.
С. КОРЗУН: Т.е. собственный кондоминиум.
М. ДЕЙЧ: У меня нет, я просто снимаю. Снимаю небольшой домик, где я и живу.
С. КОРЗУН: Я, по-моему, рассказывал. Очень коротко, в двух словах история. Я боролся против помойки под окнами моего дома. Никакого кондоминиума нет. Я писал там письма и Лужкову и прочее, в общем, меня отшили по полной программе, сказали, что всем санитарным нормам соответствует, потому что вообще, ставить ее дальше некуда. Хотя не соответствовало. После чего в результате инспекций официальной городских властей, наверное, в программе там "Мой чистый двор" или, не знаю, как это называется, замечательную это помойку, оставив, правда, на месте. Но грамотно сделали. И двор заасфальтировали и прочее. Так чего ж я, как гражданин, хотел добиться для себя и для своей семьи и пытался предпринимать эти действия, на которые 0 реакции, во, фигу тебе. Но достаточно начальству провести кампанию, чтобы это уже пошло, как реакция сверху. Нет, ну, на мое благо. Я, конечно, не возражаю.
М. ДЕЙЧ: Вас это удивляет?
С. КОРЗУН: Меня это не удивляет. Для меня это важный признак того, что самоорганизации нет. И боюсь, что быть ее не может.
М. ДЕЙЧ: Нет, она может быть.
С. КОРЗУН: Поэтому демократия, насаждаемая сверху, это никакая не демократия. Демократия – это когда какие-то совместные действия производятся людьми на низовом уровне. С организацией, я не знаю, там детского сада, с наймом дворника, с чем угодно.
М. ДЕЙЧ: Я боюсь, что я с Вами не соглашусь, Сергей. По-моему, демократия, которая организуется снизу, приводит к большой крови, прежде всего. Вот это ужаснее всего. Это уже было у нас, мы это проходили. Демократия снижу в 17-м году.
С. КОРЗУН: Т.е. Вы думаете, что ее надо сверху там распространять, да?
М. ДЕЙЧ: Не распространять, но, во всяком случае, сдерживать ее надо сверху. В конце концов, мы до сих пор не понимаем, что демократия – это, прежде всего, подчиненность закону всех и каждого. Мы этого просто не понимаем. Для нас солгать на суде – это просто плевое дело. Попробуйте американцу сказать, что я солгал на суде. Он на Вас посмотрит, как на полного идиота. Вот Вам вся разница.
С. КОРЗУН: Это говорит, наверное, и о судебной системе. Ну, о менталитете тоже.
М. ДЕЙЧ: Нет, это отношение к своему государству. А мы, как… и к нам самим, как к части этого государства. Вот и все.
С. КОРЗУН: Марк Дейч, гость программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Хотел вернуться к Вашей работе на "Московский комсомолец". Вы довольны условиями работы и тем, как все происходит, и газета – одна из самых тиражных, одна из самых читаемых. Хотя, некоторые в желтизне обвиняют ее, ну, обвиняет интеллигенция.
М. ДЕЙЧ: Ну, меня не интересуют эти обвинения. Я пишу, что я пишу. Я не отвечаю за всю газету и не отвечаю за ее направления.
С. КОРЗУН: Т.е. Вы ни коим образом в руководство газеты не входите.
М. ДЕЙЧ: Абсолютно.
С. КОРЗУН: Нет в редколлегию, никуда.
М. ДЕЙЧ: Ни коим образом. Моя должность называется "Обозреватель при главном редакторе". Это почетно. Как бы моим куратором должен быть главный редактор, чего, конечно, нет. Чаще всего нет. Но меня совершенно это устраивает.
С. КОРЗУН: Т.е. Вы, я хочу понять, Вы как бы не член корпорации этой, "Московский комсомолец"? Т.е. Вы контактируете с другими обозревателями там?
М. ДЕЙЧ: Я контактирую, конечно, да. Я не член корпорации, наверное, потому что… Павел Николаевич Гусев очень любит журналистов, которых он сам вырастил. А я пришел в газету уже совершенно сложившимся журналистом с именем. В этой связи у меня появились сложности уже в последнее время. Потому что пришел я на пустующее место, когда ну такого лица газеты не было. Да, оно отсутствовало. И я как бы занял эту вакансию, занял эту нишу. Потом это лицо появилось. И вновь и как бы начались трения. Потому что это лицо было взращено в газете. Ну, я все понимаю, у меня нет никаких обид. Я пишу то, что считаю нужным. В последнее время я пишу очень мало. Именно потому, что то, что происходит в политическом мире, мне довольно странно и скучно об этом писать. Тем достаточно мало. И касаться их очень сложно. Потому что у нас все сейчас… знаете, пошла такая охота на ведьм. Вот чего журналист не написал, это обязательно джинса считается. Если я кого-то похвалил, я похвалил за деньги, а если я кого-то поругал, тоже за деньги. Но уже за деньги тех людей, которые против этих людей настроены. И вот что при этом писать, честно говоря, я н понимаю.
С. КОРЗУН: Ну, да, в интернете как раз на различных страницах довольно много там размышлений о том, что, за что, кому, как и почему, пишет Марк Дейч.
М. ДЕЙЧ: Вы имеете в виду статью по поводу меня. Да, да, да, я знаю, я читал эту статью замечательная совершено статья. Я даже знаю, кем она была инспирирована, но это не важно.
С. КОРЗУН: У меня складывается впечатление, что Вы человек такой достаточно колючий и конфликтный, поэтому я даже не удивился, когда мы просили вот Сашу Минкина сказать о Вас, как о коллеге пару слов, услышали довольно короткий ответ. Я думал, давать в эфир или не давать, а потом…
М. ДЕЙЧ: Ну, конечно, давать. Саша Минкин это (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ).
С. КОРЗУН: В любом случае корректно, и поскольку Вы имеете возможность ответить. Ничего там сумасшедшего нет такого. Такую рекламу сделали этому коротенькому включению.
АЛЕКСАНДР МИНКИН: В публикациях этих мне ничего не нравится. Ни то, как они написаны, ни мотивы, по которым они написаны.
С. КОРЗУН: Вот собственно и все. Вот и все сказал Александр. Мы спросили, что Вам нравится ,и что не нравится в публикациях Вашего коллеги. И Александр ответил, что мне ничего не нравится, ни то, как они написаны, ни мотивы, по которым они написаны. Вы, на самом деле, не отрицали, что заказная журналистика, если она совпадает с убеждениями журналиста, я могу немножко утрировать, да. Вы это принимаете вполне, т.е. если журналист сегодня одно делает, завтра другое, то это понятно, некорректно и неправильно. А если ну как бы поступил госзаказ или еще что-то, да. Но Вы душой с этим совпадаете, то это вполне возможно для журналиста.
М. ДЕЙЧ: Абсолютно. Более того, я получаю за это зарплату.
С. КОРЗУН: Т.е. Вы получаете заказ от Павла Николаевича…
М. ДЕЙЧ: Нет я получаю зарплату за то, что я работаю, пишу статьи, я получаю за это зарплату и гонорары. И причем пишу я то, что соответствует моим убеждениям. То, что не соответствует, я не пишу. Что же касается г-на Минкина, позвольте, я отвечу.
С. КОРЗУН: Конечно.
М. ДЕЙЧ: Мой ответ очень прост. Я лично не обсуждаю публично работу своих коллег, в отличие от Александр Минкина.
С. КОРЗУН: Вы конфликтный человек. Или жизнь ставит Вас в условия трения. Потому что на самом деле, не так важно, можно было и не давать эту возможность.
М. ДЕЙЧ: Я, честно говоря, стараюсь избегать конфликтов. Не потому что я, мне это не нравится, но хотя, чего хорошего в конфликте, на самом деле. Я стараюсь конфликтов действительно избегать.
С. КОРЗУН: Нет, ну, в конфликте, психологи скажут, очень много хорошего. Потому что в конфликте разрешаются противоречия.
М. ДЕЙЧ: Ну, да, пар как-то выходит.
С. КОРЗУН: Естественно, развитие через конфликт идет.
М. ДЕЙЧ: И все-таки я считаю, что от конфликта к конфликту – это не жизнь. Но, тем не менее, я, если они все-таки случаются, эти конфликты, я все-таки открыто на них иду, с открытым забралом. Я не считаю, что я должен убегать, прятаться и прятать голову в песок. Нет.
С. КОРЗУН: Ну, в общем, отвечали, да, судя по публикациям.
М. ДЕЙЧ: Я готов отвечать за то, что я делаю. И вот, например, готов, на меня очень сильно и Ваши коллеги, особенно Матвей Ганапольский шпильки серьезные мне вставлял. И некоторые другие дамы и товарищи, которые у Вас работают, относительно моей позиции с Ходорковским. Ну, я отвечаю за свою позицию. И готов…
С. КОРЗУН: Напомните ее тогда.
М. ДЕЙЧ: А моя позиция очень проста. Тот, что делали с Ходорковским во время следствия и суда, я считаю это полным безобразием. Полным безобразием. Но это только одна сторона. А то, что Ходорковский не был белым и пушистым, как его сейчас пытаются преподнести многие. Это тоже безусловно . И у меня есть тому доказательства. Когда я писал, защищая его от неправедных следователей неправедного суда, всем было от этого хорошо. Но как только я написал, что есть другая сторона медали, и нельзя забывать о ней, что отнюдь не все такое белое, как мы хотим представить. То тут же на меня ополчились скопом, такая свора кинулась на меня. Ну, хорошо. Но вот смотрите, что сейчас происходит. Обратите внимание. Вот последние события с Ходорковским.
С. КОРЗУН: Предъявление обвинения, да.
М. ДЕЙЧ: Да. Ну, я даже не об этом говорю. Сергей, вот можно я Вам задам вопрос?
С. КОРЗУН: Да, можно.
М. ДЕЙЧ: Вы ведь знаете, общественную организацию Амнисти Интернэйшнл?
С. КОРЗУН: Ну, в принципе да.
М. ДЕЙЧ: Их две по авторитету в мире, две такие организации. Это Хельсинская группа и Международная амнистия. Вот международная амнистия отказала Ходорковскому в праве называться политическим заключенным. Как Вы думаете, почему?
С. КОРЗУН: Почему?
М. ДЕЙЧ: Ну, вот почему? Как Вы думаете? Я Вам задаю вопрос.
С. КОРЗУН: Нет, ну, тема программы "Марк Дейч", поэтому я позволю себе не отвечать на этот вопрос. Значит, вопрос сочтем риторическим.
М. ДЕЙЧ: Ну, потому, что, конечно. Ходорковский не политзаключенный. Потому что то, что с ним происходит в лагере сейчас вот на каждый чих, на каждый его пук, ну просто мигом взрываются все средства массовой информации. Но ведь другие зэки смеются над этим. И они этого Ходорковского будут еще проклинать. Потому что с ними ежедневно происходят вещи в 100 раз худшие. Но об этом никто не знает. Но какой же человек, имеющий миллиардное состояние, а он его сохранил. И для нас с Вами это не должно быть секретом. Ну, какой же он политический заключенный. В чем он полит зэк, может мне кто-то объяснить? Никто.
С. КОРЗУН: Нет, ну, дело в том, что одни люди публичные а другие люди не публичные. А когда с ними происходят истории, не знаю, даже простая автомобильная авария… Об одних пишут, а других не пишут.
М. ДЕЙЧ: С ним произошла замечательная история. Он в камере сидел вместе с Квачковым. И так они сильно подружились. Антисемит, жуткий антисемит Квачков и еврей Ходорковский. Меня это умилило. Не то, что Квачков подружился с Ходорковским. Антисемит… о, еврей, да еще за нас, ну, это просто. Вот такое исключение, еврей, который говорит прямо с нами в один микрофон, что называется. Но то, что Ходорковский подружился с этим человеком, ну, это уму непостижимо. И мы этого человека защищать должны? Друзья мои, я чего-то не понимаю Да, от того, что с ним происходят неправедные вещи, защищать его нужно, безусловно. Но давайте не будем все-таки переусердствовать уж настолько то.
С. КОРЗУН: У Ходорковского есть политическое будущее, на Ваш взгляд?
М. ДЕЙЧ: Нет. У Ходорковского нет и не может быть политического будущего. Как сказал один умный человек, не помню кто, он не избираем. Максимум, на что бы он мог претендовать, это на губернатор на место Абрамовича. Ну, вот денег его на это хватило бы, чтобы помочь чукчам. Тоже ведь неплохая вещь. Чукчи готовы Абрамовича на руках носить. Я понимаю почему. Он вложил туда массу средств своих. Слава Богу, хоть этим он чем-то помог этому несчастному народу.
С. КОРЗУН: Одно цепляет другое. А кто имеет шансы на политическое будущее? Вот первостатейно, на Ваш взгляд. Все-таки 2008 год. И со степенью вероятности, близкой к 100% Владимир Владимирович Путин не будет избираться на пост президента. Не будет выдвигаться. А любой другой вариант политического продолжения карьеры в нашей стране, в любом случае обрекает его на то, что будет человек, который по должности, по всему, по статусу значительно выше. Соответственно трудно обеспечить свое политическое будущее. Наша страна не станет, наверное, парламентской республикой одночасье сразу после этих выборов. Ну, простыми словами вопрос о приемнике Путина. Кто он на Ваш взгляд? Из какого числа он избираем? Потому что мнения разные. Одни говорят, понятно, про Медведев, Иванов. Другие говорят Якунин. Точно знаем человека, который сейчас не светится. На Ваш взгляд, если не человек, то хотя бы движение, кто? Кто нас ждет впереди?
М. ДЕЙЧ: Конкретно человека я бы называть не стал, Сергей.
С. КОРЗУН: Но Вы его знаете?
М. ДЕЙЧ: Нет, действительно не знаю. Я бы не стал называть. Во-первых. Потому что не знаю. А во-вторых, дело жутко неблагодарное, заниматься прогнозами в нашей стране, это просто очень благодарное.
С. КОРЗУН: Нет, а за что я всегда люблю журналистов, что они делают неправильные прогнозы, но потом они замечательно рассказывают, почему их прогнозы не сбылись. Да, вот это есть суть журналистской работы.
М. ДЕЙЧ: Нет, я вот поэтому прогнозировать не буду. Единственное, что я бы сказал такую вещь. Что, безусловно, человек, который придет на смену Путину, будет, во-первых, не новичок в политике. И, во-вторых, это будет человек, который был замешан в политике, замешен в политическом тесте еще с Ельцинских времен, безусловно.
С. КОРЗУН: И связанный со спецслужбами хотя бы вот своим прошлым?
М. ДЕЙЧ: Вполне может быть. Кстати, я не вижу в этом ничего дурного. Я отнюдь не ко всем спецслужбам отношусь с предубеждением.
С. КОРЗУН: Хотя могли бы, наверное, учитывая Вашу собственную историю.
М. ДЕЙЧ: Пока есть государство, должны быть спецслужбы. Это неизбежное зло. Неизбежное зло. Другое дело, что работа этих спецслужб должна быть поставлена под общественный контроль, как это в нормальных цивилизованных странах сделано.
С. КОРЗУН: Но не в России сейчас.
М. ДЕЙЧ: Но не в России, пока не в России. И, тем не менее, обратите внимание, что все-таки по большей части рано или поздно, и в основном все-таки рано, информация, касающаяся спецслужб, попадается, проходит в средства массовой информации. Это значит, что все-таки не все так безнадежно у нас.
С. КОРЗУН: В деле Лугового опять все цепляется одно за другое. Звено за звено. Дело Лугового, одно из самых горячих. И тем более, сегодняшнее интервью, объяснения.
М. ДЕЙЧ: Вы имеете в виду Литвиненко?
С. КОРЗУН: Да. Литвиненко Лугового и соответственно начальника Литвиненко, который…
М. ДЕЙЧ: У меня другая позиция. Сергей если можно, я ее в двух словах изложу. Ну, полоний, кажется, это называется.
С. КОРЗУН: Да, радиоактивный.
М. ДЕЙЧ: Скажите, Сергей, сколько стоит грамм полония, вы интересовались?
С. КОРЗУН: Не знаю, понятия не имею.
М. ДЕЙЧ: А я вам скажу. Несколько сот тысяч долларов. Значит, для того, чтобы отравить этого бесполезного человека, а он бесполезен. Кроме того, что он сделал эту книгу, и потом фильм насчет того, кто взрывает Россию. Кстати, мне фильм этот показывал еще покойный Сергей Юшенков, мой друг. Он очень был хорошего настроя к этому фильму. Но мне он показался очень слабым и очень надуманным. Так вот для того чтобы отравить этого человека, потрачено сколько там грамм полония такой стоимости. Но чтобы его убить, было достаточно гораздо меньше затрат. Гораздо меньших затрат. Ну, вот посудите сами. Я считаю, что вся эта история – просто нелепая случайность. Никто его не отравлял, не было задания его, никому он не нужен…
С. КОРЗУН: Подождите, подождите. Тогда я буду в Вашей стезе Вам возражать. Тогда, значит, полоний, грамм которого стоит 300 000 долларов совершенно случайно оказывается с неким человеком, который контактирует с другим человеком. Потому что следы-то полония обнаружены. С этим то спорить нельзя. Это факт медицинский.
М. ДЕЙЧ: Ну, возили контрабанду. Ну, возили, значит. А чего у нас не возят контрабандой. И радиоактивные, еще какие возят. Еще не в таком количестве. И случайно Литвиненко, я полагаю, под это дело попал, мне кажется, случайно. Вот просто совпадение такое. Из этого сделали… не травили наши спецслужбы его полонием. Ну, не травили. У них достаточно других средств, поверьте мне.
С. КОРЗУН: Ух, как Вы защищаете наши спецслужбы.
М. ДЕЙЧ: Да, я не защищаю их. Ну, уже это смешно. Ну, мы выглядим смешно. Когда мы журналисты в этом их обвиняем, мы выглядим смешно.
С. КОРЗУН: И сегодня прошла версия о том, что это американские спецслужбы могли это сделать.
М. ДЕЙЧ: О, да, я слышал это, я слышал.
С. КОРЗУН: Потому что наш полоний, который производится у нас, он закупается американцами.
М. ДЕЙЧ: Сумасшедшие. Американцы что, полные идиоты, что ли?
С. КОРЗУН: Т.е. трагическая случайность, обернувшаяся смертью нескольких человек, которые, может унести за огромные деньги редчайший материал.
М. ДЕЙЧ: Но такое бывает. К несчастью случается.
С. КОРЗУН: Так опять же к этому прицеплюсь. В России все идет логично, по плану, или эта российская безалаберность и случайность, они доминируют в определении политического вектора?
М. ДЕЙЧ: Пока еще доминирует, Сережа. Мы же страна Авось, авосек и авось. Мы до сих пор страна авосек и авось.
С. КОРЗУН: А какие другие страны Вы знаете и любите? Хотели бы жить в другой стране? Могли бы, вернее скажем так.
М. ДЕЙЧ: Наверное, нет. Я очень люблю Германию. Потому что я с детства знаю немецкий язык. Меня отец с детства учил немецкому языку. И я его довольно хорошо знаю.
С. КОРЗУН: Но отец же тоже в России вроде жил. Или он сам учил когда-то.
М. ДЕЙЧ: Нет, вот это вот идет от предков. Изучение в семье немецкого языка обязательным было. Сызмальства. И с отцом я его учил, вот я работал в Германии, я туда рвался, в Мюнхен, Бавария. Сказочное место. Мне так хотелось там пожить. Я через 2 месяца так заскучал. Мне так… Это не была ностальгия, уверяю Вас. Это была там тоска по ностальгии, так я это называю. Я страшно заскучал. Потому что там безумно скучно. Все для человека, все есть в магазинах. Куда, ни пойди, тебе и это, и то. и пожалуйста, и спасибо. Но безумно скучно. Я понимаю журналистов из разных стран, которые рвутся сюда в Россию. Потому что здесь настоящая, интересная жизнь.
С. КОРЗУН: Нет, ну, у нас тоже есть магазины, куда можно пойти, и где все безумно скучно. И где перед тобой стелятся. А потом заходишь в какое-нибудь государственное учреждение там типа там паспорт получать или отметку поставить и там такого выдадут, что, в общем, мало не покажется. Забудешь обо всех хороших манерах.
М. ДЕЙЧ: Ну, вот Вам контрасты. Россия страна контрастов.
С. КОРЗУН: А у Вас глаза горят, неужели Вам это нравится, жить в стране контрастов?
М. ДЕЙЧ: Сергей, конечно, это интересно. Раньше мы говорили, помните по фильму знаменитому. Ну, Америка страна контрастов. Нет, я в Америке не был. Ну, там такая-то страна контрастов. "Бриллиантовая рука". А сейчас Россия – страна контрастов. Это же чудесно. Хоть на контрастах поиграем немножко. Может быть, из этого что-нибудь будет.
С. КОРЗУН: Чем сердце успокоится? У нас примерно, ну, секунд 40 до конца этой программы. Россия в правильном пути идет? Особый путь, отдельный или все-таки или все-таки в лоно чего-то.
М. ДЕЙЧ: Да, нет, это бред, это выдумка. И выдумка людей, подхваченная людьми, к сожалению, такими умными и в общем талантливыми людьми, такими как Проханов, к сожалению, я считаю, что никакого своего пути нет. Никакой миссии у России нет. Почему-то у Швейцарии нет миссии, у Дании нет миссии, у Норвегии нет… а у России почему-то есть. Вот странное дело. Нет, мы такие же, как все. Вот с этим нам надо жить. Мы такие же, как все. Не лучше, может быть, чуть хуже иногда когда-то, а будем лучше, может быть. Но гордиться тут нечем.
С. КОРЗУН: Марк Дейч был гостем программы "Без дураков" на радио "Это Москвы". Спасибо огромное, Марк…
М. ДЕЙЧ: Спасибо большое Вам.
С. КОРЗУН: За ответы на те вопросы, которые нас интересовали.
М. ДЕЙЧ: Спасибо.
С. КОРЗУН: Счастливо.