Лидия Графова - Контрудар - 2004-10-24
Н.БОЛТЯНСКАЯ: В нашей студии - журналист-правозащитник Лидия Графова. Она вернулась из Беслана, куда ездила на «сороковины». У Лидии Ивановны есть вопросы к нашим соотечественникам. И на линии у нас уже есть Саша. Пару слов о себе.
САША: Мне 33 года, я актер по профессии и образованию, у меня двое детей, два сына и жена. Очень хорошая семья.
Л.ГРАФОВА: Это хорошо, что у вас счастливая семья. Мы задавали вопрос еще вчера - вы нашли бы какие-то слова, чтобы утешить семью, потерявшую ребенка в Беслане в таких страшных обстоятельствах?
САША: Вы знаете, честно вам скажу, когда я читаю или слушаю информацию о Беслане, я все время плачу, не могу остановиться. Потому что имея детей, жену, я прекрасно понимаю, что там произошло, и что случилось в душе этих людей. И я вам честно скажу - у меня этих слов нет, просто я в состоянии шока, несмотря на время, которое прошло. Потому что, что может быть страшнее этого? Слов нет. Ни этим людям, ни нашему правительству, ублюдскому, которое допустило это все. Просто нет слов.
Л.ГРАФОВА: Может быть, все-таки у кого-то найдутся слова? И как, чем можно утешить такое неизбывное горе.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Надеюсь на это. У нас на линии Владикавказ. Александр. Пару слов о себе
АЛЕКСАНДР: Я сам живу во Владикавказе, я православный священник.
Л.ГРАФОВА: А в какой церкви вы служите? Я только что из Владикавказа.
АЛЕКСАНДР: Я служу не во Владикавказе, я служу в Алагири, это 30 километров от Владикавказа.
Л.ГРАФОВА: Наверное, у вас есть слова утешения? Были ли вы там в эти страшные дни, и попробовали вы как-то кого-то реально утешить?
АЛЕКСАНДР: Нет, сами дни захвата заложников я не был в Беслане, я был в Алагири, по благословению нашего правящего епископа, все мы служили молебен о спасении заложников. Но я знаю тех священников, которые там были. Ну какие можно придумать слова утешения? Только вместе посочувствовать, только вместе поскорбеть, поплакать вместе с теми, кто там был. Очень трудно было в той ситуации, в данный конкретный момент какие-то слова утешения найти - действительно, люди от горя были просто невменяемыми.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Спасибо вам, что вы нам дозвонились. И наш собеседник – Ирина из Москвы, преподаватель.
Л.ГРАФОВА: Тот же вопрос и к вам.
ИРИНА: Наверное, никаких слов я бы не нашла, потому что я сама, казалось бы, человек, настолько далекий от этого места, от Беслана, и достаточно свободный по жизни - у меня нет детей. Но знаете, меня трясло больше месяца. Стоило мне услышать просто какой-то выпуск новостей со словом «Беслан», у меня начиналось истерическое рыдание. Потому что я не могла понять – до какой степени… ну, предположим, налетели в Чечне солдаты на чеченских солдат, у них какие-то свои бойни, но когда так целенаправленно, и в день 1 сентября, на школу специально налетают на совершенно беззащитных маленьких детей, которые даже помыслить… у них настолько чистые души – я сама учительница, работала с маленькими детьми, знаю - самые чистые, самые святые создания, которые только могут быть вообще на земле.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Попробуем поговорить с москвичкой Ольге, 45 лет, двое детей и муж - военный.
Л.ГРАФОВА: В Беслан пришли письма со всего мира, и в Беслане возникла такая общественная организация под названием «Учком», ее создали учителя Первой Бесланской школы, выжившие. И в одном из писем, которое вывешено на сайте «Учкома», адрес которого просто - «Беслан.Ру», так вот в этом письме из Парижа есть такие слова: «Беслан – это урок всему миру. Если бы не пострадали столько детей, если бы эта трагедия не была такой огромной и жестокой, никто бы и не заметил». Согласны ли вы с тем, что это урок всему миру, и в чем, по вашему мнению, состоит этот урок?
ОЛЬГА: Я не думаю, что это урок всему миру, потому что в мире происходит достаточно трагедий. Ну да, во всем мире сочувствовали, присылали деньги, игрушки, медицинскую помощь. Но для нашей страны, мне кажется, это никакой не урок, потому что все будет продолжаться.
Л.ГРАФОВА: Это не урок, потому что страна не восприняла, или недостаточно вразумительный урок - скажите, пожалуйста?
ОЛЬГА: Дело в том, что мне кажется, что наша страна настолько сейчас… я сама москвичка, и не могу отвечать за другие, отдаленные города, но, по крайней мере, судя по Москве, сегодня настолько очерствели душой, что - ну да, поплакали, попереживали. У меня дочь - студентка, она мне сказала - мама, у нас столько народа отправили деньги на счета, и она тоже. Но, тем не менее, жизнь идет, и никаких выводов на уровне наших высоких политиков я не вижу и не предвижу. Цинизм настолько разъел все общество, а каждый из обывателей ушел сейчас в свою скорлупку - кто-то в семью, кто-то – в бизнес, кто-то в собственные дела. Поэтому – ну да, переживали, смотрели телевизор…
Л.ГРАФОВА: Это, конечно, очень страшно, если даже такие уроки нас не пронимают. Весь мир содрогнулся, весь мир потрясен, а мы, по вашему мнению, как бы остались…
ОЛЬГА: Вы знаете, если бы мы были потрясены, мы бы не допустили того, что сейчас происходит с нашей страной. Совершенно точно. Я в атмосфере это чувствую – такую социальную тоску.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Как вы определите эту социальную тоску?
ОЛЬГА: Вот информация… все стало… если раньше, я помню 13 лет назад, как был подъем - даже при Ельцине. Свободное телевидение – конечно, оно было не настолько свободное, но, по крайней мере, так называемые «говорящие головы» отсутствовали.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Несмотря на то, что в программе вопросы задает Л.Графова, я все-таки задам вопрос, который мне кажется важным. Он пришел по интернету из Японии, и это даже не вопрос, а просьба - каким образом можно оказать пострадавшим помощь через вас?
Л.ГРАФОВА: Больше всего люди Беслана, не только потерпевшие, не только те, кто потерял своих детей и близких, но вообще все население Беслана очень нуждается в моральной, духовной поддержке. Туда действительно идут большие суммы денег, гуманитарная помощь, приходя вагоны фруктов. Перед «сороковинами» во все квартиры, которые устраивали поминки, развозились продукты, создан Общественный комитет при главе администрации. Замечательный глава администрации новый, Владимир Ходов - он сам один из потерпевших, его внук погиб в этой страшной трагедии. Материальная помощь идет, слава Богу. И хочется надеяться, что Общественная комиссия не допустит, чтобы там что-то разворовывалось. Но духовная и моральная поддержка чрезвычайно нужна. Потому что раненые души. Потому что мы встречали в больницах очередь к психиатру людей, совершенно далеких от трагедии, которые потеряли сон, которые не видят смысла в жизни. Было уже две попытки суицида, и слава богу, что их удалось предотвратить, но вдохнуть в этих людей то, что мы с ними… Вот они готовились к этим «сороковинам» - казалось, что-то случится, никакого утешения не наступило, и надо их не бросать. И здесь нужна, конечно, психологическая помощью, и люди, которые не побоятся столкнуться с этим горем, потому что оно очень тяжело переносится любым, кто прикоснется близко и примет его душой.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И у нас на линии Самара, Николай, историк-правозащитник.
Л.ГРАФОВА: Беслан – это большая семья, у которой одно неизбывное горе. И знаете, особенно усугубляет трагедию, что души этих людей, которые потеряли своих детей, часто ожесточаются, и там сейчас у многих людей ненависть, злоба, жажда мести – причем, неосознанной мести. Причем, как это ни парадоксально и горько – она выливается часто на учителей, которые выжили – они виноваты в том, что они выжили. На директора школы, прекрасного человека, Лидию Александровну Цалиеву – это уже известно, об этом писали в прессе. Как вы считаете, каким образом можно преодолеть эту ненависть в душах людей?
НИКОЛАЙ: Это чрезвычайно сложный вопрос. Я сам работаю в средней школе, и мой стаж насчитывает уже почти 20 лет, я начал работать молодым человеком, сразу после университета. Когда начались эти страшные события, когда уже стали стрелять в Беслане, я позвонил программному директору станции «На семи холмах» в Самаре, Алексею, разговаривал с ним. Я ему решил посоветовать, чтобы изменить сетку вещания – там передавали бесконечные бравурные…
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Это было не только там.
НИКОЛАЙ: В Беслане уже стреляли, а я не мог до него достучаться – он меня не слышал. Он ждал указания сверху, свыше. Меня просто поразила вот это чудовищное у людей и беспомощность, и наплевательское отношение, и элементарная трусость. В нашей школе, например, не прошло ничего, что было бы связано с Бесланской трагедией. По Самаре я не слышал ни об одной акции моих коллег, которые бы вышли и нашли простые человеческие слова, чтобы сказать – боже, коллеги, что случилось…
Л.ГРАФОВА А вы сами что-то сделали?
НИКОЛАЙ: Я выписываю «Новую газету», и в одном выпуске опубликованы 19 портретов моих коллег – я пришел в школу, и на занятии говорил об этих женщинах, которые закрывали собой детей, и вы не представляете, какой это нашло отклик в детских душах непосредственно моих учеников. Но я говорю о том, что руководители самарского образования, руководители, которые стоят у кормила муниципальной власти, палец о палец не ударили, чтобы что-то в этой ситуации здесь изменить. Вот это меня очень задело за живое. А у детей очень души не испорчены, они очень откликаются на слово правды, на то, когда преподаватель честен, когда ему есть что-то сказать от себя в аудитории. К сожалению, Беслан показал, что не только гражданское общество разобщено, но и учительское сообщество тоже разобщено. Вот эта страшная путинская вертикаль, которая водружена, она водружена и в школах, она прошла и через души, и растлевает эти души - и учителей и учащихся, вот в чем ужас.
Л.ГРАФОВА: Ответа на мой вопрос мы не услышали, но интересно, что наши слушатели демонстрируют, что действительно Беслан стал уроком, высветился какой-то момент истины – наше общество как на рентгене показало себя. И я сделаю маленький комментарий. Мы ездили группой, с нами ездили психологи, и я еще пригласила двух лидеров переселенческих организаций, я возглавляю движение переселенческих организаций России, которые стали жертвами межнациональных конфликтов. Ведь стало известно, муссировался слух, что после «сороковин» могут возникнуть межнациональные с ингушами разборки, продолжение конфликта, который был в 92-м году, и для тлеющих углей достаточно дуновения ветра. Кстати, я позвонила перед приездом главе администрации и сказала - вы не боитесь, что опять разгорится пожар? Он сказал, что ничего не будет, наш народ мудрый, если людям скажут правду. И я хочу задать вопрос следующим слушателям – как вы считаете, утешит ли наше государство переживших такую страшную трагедию людей правдой? Узнают ли в конце-концов правду, почему могла случиться такая жуткая трагедия?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И наша собеседница – Наталья, медсестра, она имела дело с людьми, которые проходили реабилитацию.
Л.ГРАФОВА: Так узнают ли правду жители Беслана?
НАТАЛЬЯ: Я не спрашивала этих людей, я их видела. Людей не пострадавших в Беслане, а людей из «Альфы» и «Вымпела», которые спасали.
Л.ГРАФОВА: И многие погибли.
НАТАЛЬЯ: Те люди, которые были у нас на реабилитации, у них были как бы перевернутые лица. Был один человек, совсем молодой, 28-летний, у него двое детей. И когда он пришел - я не знаю, просто с перевернутым лицом…
Л.ГРАФОВА: От того, что он увидел такой ужас?
НАТАЛЬЯ: Думаю, от этого. А отчего еще? И он говорил – то, что я увидел, это нельзя описать словами.
Л.ГРАФОВА: Многие говорят, что это был ад на земле.
НАТАЛЬЯ: А еще до этого у меня была сотрудница, психиатр, и она ездила в Буденновск после той трагедии. Она очень замечательный психотерапевт, и она говорила, что дети, когда раздавался любой легкий щелчок, падали навзничь – это было до Беслана. И поэтому слов найти я не знаю… можно только обнять… если бы это было можно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Есть у нас на пейджере вопрос, который я бы хотела переадресовать, он звучит так: «Как вы думаете, почему шельмуют директора школы и почему он оказался виноватым?»
Л.ГРАФОВА: Не только директор. Учителя за то, что остались живы – тоже виноваты оказались.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И у нас на связи Геннадий, психолог.
ГЕННАДИЙ: Это обычная форма психологической защиты. У людей срабатывает эта форма – очень большое стрессовое напряжение. Более того, видите ли, тут необходима государственная реабилитационная программа. Причем не короткая, а длительная. Потому что у этих людей, причем не только у тех, кто непосредственно был в заложниках, но и у тех, кто переживал вокруг - им требуется очень длительное наблюдение, помощь. И еще понимаете, какая штука – изредка в прессе, на телевидении и радио «лица кавказской национальности» все еще звучат. Но это очень задевает кавказцев. И главное - в России нет реабилитационной программы, специальных психологических центров, где можно было бы помочь людям. Те же ребята из Чечни, которые там служили – нужна очень серьезная реабилитационная программа.
Л.ГРАФОВА: Хочу сказать, что сейчас готовится по Беслану и Сев.Осетии реабилитационная программа – ЮНИСЕФ вкладывает большие деньги в это, и Минздрав этим занимается. И мы встречались с представителями Минобразования, Минпросвещения и Минздравом республики, которые решили объединить свои усилия – так что, видимо, это будет. Причем это такая страшная трагедия, что это будет впервые, ведь раньше никакой особой реабилитации не было - ни после Буденновска, ни после «Норд-Оста», не говоря уже про детей, которые видят ужасы в Чечне. Но мне все-таки хотелось бы услышать ответ на вопрос - что делать? Ну хорошо, это такая защита людей, что они по советской привычке после этого стресса ищут врага, который рядом. Но как быть, как помочь, как изменить духовный климат Беслана, на который смотрит весь мир? Кажется, что там какая-то особая истина этой жертвой выстрадана. Как помочь этим людям? Кстати, всех, кто гневается, кто пышет этой злобой, безумно жалко. Психологи - да, конечно, и наша цель сегодня найти еще дополнительно психологов, мы привлекаем фонды. Но ведь в каждый двор, а там 40 тысяч человек в Беслане, и вообще все население Осетии травмировано, не приставишь психолога. Может ли мы, если нас это волнует, каким-то образом помочь?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И этот вопрос мы задаем Юлии Евгеньевне, пенсионерке, координатору репрессированных в районе.
ЮЛИЯ ЕВГЕНЬЕВНА: Я не знаю, как мы можем помочь, если с первой секунды Беслана нам лгали и лгут до сих пор. И правда оттуда прорывается для нас… ну ладно, я выписываю «Новую газету», там что-то могу прочитать, что-то - по «Эхо Москвы». У нас в организации люди от 70 и старше, как вы понимаете – это те, кто прошел лагеря в основном. Ну что мы можем сделать? Мы написали - каждый, кто мог, - написали письма туда, в Беслан, учителям. Я писала, что жизнь меня била и била, и недавно у меня погиб сын и муж. И единственный способ как-то не превратиться в зверя – это не винить своих ближних людей в своих бедах.
Л.ГРАФОВА: Прекрасно. Не винить своих ближних в своих бедах. Как это прекрасно услышать от человека, который так много перенес.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И на линии у нас Красноярск, психолог Николай. О чем спросим?
Л.ГРАФОВА: Мне кажется, что мы не получили ответов на некоторые важные вопросы. Как преодолеть ненависть, услышат ли люди правду, станет ли она целительной? Найдете ли вы какие-то слова, если встретитесь с человеком, у которого такое великое горе – потеря ребенка?
НИКОЛАЙ: Тут не слова, тут просто надо быть рядом. Может, и слов не надо, надо просто переживать это вместе. И тут, конечно, нужна серьезная помощь людям.
Л.ГРАФОВА: Вы лично можете ли, хотите что-то сделать?
НИКОАЛЙ: Я бы хотел. Поскольку у меня опыт есть. Но как добраться? Я пробовал через МЧС, но меня они не берут.
Л.ГРАФОВА: Вы из какого города?
НИКОЛАЙ: Из Красноярска.
Л.ГРАФОВА: Да, далековато, к сожалению.
НИКОЛАЙ: Конечно, нужна правда, прежде всего. И действительно, чем дальше, тем больше сейчас происходит нагнетание вот этого образа врага в виде «лица кавказской национальности», проходят массовые учения, и подспудно дается информация, что террористами являются именно люди с востока. И это все опасно и трагично, и власть, такое впечатление, не понимает, чем она играет, и что будет дальше. Правда нужна.
Л.ГРАФОВА: Мы посетили около 40 семей, выбирали самую трагичную ситуацию, привезли небольшую материальную помощь, и от очень многих заложников мы слышали, что там, в эти страшные два с половиной дня, и дети и взрослые молились. Все молились. И даже учителя говорят - я говорю мальчику: ты не крестись, ты молись глазами, а они все равно молились. А потом почему-то, во время «сороковин», было мало воспоминаний о том, что есть такая молитва. И утешение мы получили только в одной семье, кстати говоря, баптистов. И мой вопрос – почему молились, когда было совсем страшно, и почему не прибегают к божеской помощи сейчас? Ведь только Бог может помочь в таком страшном горе.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И отвечает нам Виктор Петрович из Ростова-на-Дону.
ВИКТОР ПЕТРОВИЧ: Очень хорошая у вас передача. Страшная трагедия, весь мир переживает. Но надо посмотреть историю – кто развязал войну? Кто вложил в руки террористам оружие? Ельцин. Кто? Черномырдин.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Думаю, что это не ответ на наш вопрос. Попробуем узнать ответ от Наума Клеймана, директора Музея кино.
Н.КЛЕЙМАН: Дело в том, что мы обращаемся к Богу когда трудно, но когда проходит непосредственная опасность, возбуждаются наши земные страсти и действительно попытка обвинить ближнего. И один из самых мудрых советов был - не обвиняй своего ближнего. А что касается того, что мы можем сделать для детей Беслана и взрослых - думаю, что, прежде всего, нужно разрушать тот образ враждебного мира, который возник у детей от этого чудовищного акта. Это может сделать культура, конечно, наряду с нашим социумом, который, к сожалению, работает на ненависть. Но вот мы сейчас попробуем создать Северо-Кавказскую фильмотеку, видеотеку - я сейчас жду моих коллег из Владикавказа, которые должны приехать в Москву – они обещали создать там комитет, мы, со своей стороны, уже установили связи с кинематографистами разных стран.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть вы считаете, что культура может помочь. И на пейджере довольно жесткое сообщение - Любовь Александровна, доктор из Тольятти считает, что администрация школы несет ответственность за произошедшее. Попробуем выяснить мотивировку такого мнения.
ЛЮБОВЬ АЛЕКСАНДРОВНА: Насколько имеется сообщений в печати - вот недавно я читала газету «Версия», издательство «Совершенно секретно» - там был такой материал, что в Беслане вообще трудно устроиться на работу жителям, а тут ремонтные работы выполняла бригада так называемых «шабашников», неизвестно откуда. И накануне 1 сентября якобы даже заносились какие-то ящики в школу, и об этом сообщали администрации, на что никто не обратил внимания. Я живу в Тольятти, и я даже представить себе не могу, чтобы накануне 1 сентября директор школы не осмотрел все подвалы, чтобы не была создана комиссия - настолько должна быть выражена забота власти, тем более, что там такой район. А после того, что случилось, все в мире изменилось. И каждый из нас, взрослых, ответственен на своем месте за жизнь детей.
Л.ГРАФОВА: Я бы сказала, нарушая жанр, что очень горько, что очень часто журналисты убеждают таких добрых людей, как вы… вы говорите «якобы»…
ЛЮБОВЬ АЛЕКСАНДРОВНА: Просто сообщений таких полно, и я…
Л.ГРАФОВА: Все правильно, вы ни в чем не виноваты. Просто я хочу сказать, что горько, что на такой страшнейшей трагедии часто смакуются какие-то скандальные детали. Мы, журналисты, в этом очень виноваты, усугубляя и без того безмерное горе. А прокуратурой, РОНО и всеми проверками доказано, что никакого ремонта – чтобы были чужие – не было. Был маленький косметический ремонт на деньги, собранные родителями. И делал этот ремонт технический персонал школы. Так что эта информация прошла в дни, когда были заложники в школе – что якобы там был ремонт, что якобы туда заранее было занесено оружие – это было оправдание того, что пропущена была машина, напичканная оружием.
ЛЮБОВЬ АЛЕКСАНДРОВНА: Это просто какой-то кошмар.
Л.ГРАФОВА: Вы понимаете, как осторожно надо относиться? Я уже говорю про моих коллег-журналистов - ведь крушатся судьбы от того, что кому-то захотелось смаковать что-то жареное. Смаковать горе - это преступно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: На пейджере пришел ответ на ваш вопрос: «Я считаю, что самая большая помощь, особенно потерпевшим «Норд-Оста» и Беслана – это заставить власть рассказать об этих событиях полную правду. Заставить». Это написал Владимир из Бруклина. Вашими бы устами. Очень у меня грустное впечатление, что нет у нас механизма – заставить.
Л.ГРАФОВА: Да, конечно. Я никак не могу забыть, что 150 тысяч людей вышли в Италии, когда свершился Беслан, а у нас сто тысяч привозили на автобусах. Конечно, Беслан - это проверка того, есть ли мы на свете, есть ли вот это российское общество, проснулась ли российская интеллигенция. Вообще, знаете, я согласилась на передачу, такую несколько экстравагантную, где мало что можно рассказать, исключительно для того, чтобы популярное «Эхо Москвы» разглядело какие-то чувства. И мне все-таки радостно, что уже конкретные ответы не словами, а делами дают слушатели - как помочь.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А у нас на линии Флора из Санкт-Петербурга. Спросим о чем-нибудь?
Л.ГРАФОВА: Почему по поводу Беслана так поднялся мир? Почему «Норд-Ост» не вызвал такого эха? Почему наша жизнь делится – до и после Беслана.
ФЛОРА: Мы между собой все время о чем-то говорим - о Беслане, «Норд-Осте» - мы настолько беспомощны - вы беспомощны, журналисты. Мы о чем-то говорим, но получается, что мы сами по себе. Мы друг друга жалеем, плачемся в жилетку. А власть - сама по себе. И какая-то безысходность.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Что сделать, чтобы это ликвидировать?
ФЛОРА: Что делать? Насколько все… вот перед нами стена. Журналисты такие грамотные люди, а мы, простые люди, слушаем про Беслан, плачем. Но все настолько безысходно… так жалко вообще Россию. Мир нас жалеет, и по поводу Беслана весь мир жалеет, а в России все глухо. Ну почему так?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Спасибо, но, к сожалению, это тоже ответ.
Л.ГРАФОВА: Мне бы хотелось все-таки спросить – не в том ли главный урок Беслана, что он вскрыл как зияющую пропасть бездуховность нашего общества и безнравственность наших властей? Смотрите – ходят в церковь, ставят свечки, а ведь это какая-то формалистика. Помните, я говорила, что мы посетили семью баптистов Тотиевых? Они послали пятерых детей, а вернулся только один ребенок. И вот в этой истинно верующей семье мы услышали - мать, рассказывая о своих детях, светилась, и говорила – Бог дал на короткое время, Бог взял, им там на небе хорошо. Они верят в то, что этим все не кончается. Это люди, которые живут с открытой совестью. Вот у нас такая страшная безнравственность – не с этого ли надо начинать? Не в том ли наша трагедия, что мы, и власти, в первую очередь, абсолютно циничны и безнравственны? Не в этом ли наша главная трагедия, корень трагедии?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И этот последний вопрос мы задаем Вадиму, аспиранту юрфакультета, который до 17 лет жил во Владикавказе, а сейчас живет в Германии.
ВАДИМ: Это безусловно, с этим, к сожалению, можно только согласиться. Я вот через неделю поеду в Беслан, я постоянно разговариваю со знакомыми, родственниками, которые есть у меня там. Что там случилось – не поддается никакому описанию, это понятно, но мне кажется, что надо не забывать смотреть в будущее, которое также остается довольно мутным и те опасности, то, о чем многие говорят - о возможной предстоящей войне или столкновениях – это, к сожалению, действительно является реальностью. И мне кажется, не должна смерть этих детей послужить поводом к кровопролитию.
Л.ГРАФОВА: Жертва была так высока, что ее нельзя, недопустимо оскорбить.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И это была Лидия Графова, правозащитник. Всего доброго.