Ознакомиться с делами: "7 писем принца", "Разводы", "Фейсбук" - Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе - Кейс - 2014-03-27

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: 22-11 в Москве. С небольшим опозданием мы начинаем программу «Кейс». Это Татьяна Фельгенгауэр, которая крайне возмущена поведением сегодняшних экспертов.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мы, что ли, задержали передачу?

Ю. ГУСМАН: Из-за того, что у вас в эфире Иртеньев сидел час и бессмысленно блекотал о псевдонимах?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе – главные звезды этой программы.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кто это? Ты знаешь ее?

Ю. ГУСМАН: Я знаю. Это Таня Фельгенгауэр, которая была ангелом, пока ее не сделали первым заместителем самого главного редактора радиостанции, с бонусом в каждом квартале. Она изменила прическу, она купила шикарное платье.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: У нее каждый раз новое платье.

Ю. ГУСМАН: Сейчас шикарное платье.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Но дело в том, что никакие платья не спасут.

Ю. ГУСМАН: Почему?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Потому что Юрий Георгиевич опаздывает на 3 минуты.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Разве с Ирой Воробьевой можно сравнить?

Ю. ГУСМАН: Он с восьми здесь.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: С восьми здесь я.

Ю. ГУСМАН: Можно я задам вопрос, который я пытался задать Венедиктову, но он убежал от ответа. На предыдущей программе, да и пару раз до этого мы просили с Юрием Георгиевичем, два опытных специалиста, радийщика с 40-летним стажем. Есть ли какая-то возможность, чтобы мы попели в эфире лишние 5-6 минут? Нельзя. Верстка, правка, хрюка!

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да я Андрею Дмитриевичу Терехову не могу привет передать.

Ю. ГУСМАН: Сегодня час они сидели, Бунтман и Иртеньев.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что они мололи? Киселев – это Кисельман.

Ю. ГУСМАН: Мамонтов – Мамонтян. Нет, Кисельман – это другое. Это знаменитый завод Кисельмана.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ужас. Т.е. они срывают маски.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Можем программу «Кейс» начать? Люди старались, писали вам кейсы. Тоня Самсонова рассказала нам кейс под названием «7 писем принца».

7 писем принца

В британском законе о свободе информации есть пятьдесят третий пункт, касающийся королевских писем. В отличие от других государственных документов, письма Виндзоров можно публиковать только спустя двадцать лет после того, как они дошли до адресата. Принц Чарльз написал семь писем министрам правительства тогда еще Тони Блэра. Журналисты обратились в суд с требованием опубликовать переписку: Право тайной переписки с министрами дает наследнику возможность для секретного лоббизма. Аргументы противников публикации в том, что ответственность Виндзоров перед Великобританией – быть над политической дискуссией, а публикация писем раскроет политические пристрастия монархии и они станут тем самым частью политики. Трибунал решил, что письма должны быть опубликованы. Прокурор королевского суда отменил это решение. Теперь судья апелляционного суда Лорд Дайсон постановил, что письма надо опубликовать. Но это временная победа, на вердикт апелляционного суда можно подать апелляцию. И скорее пройдут 20 лет, чем суд примет окончательное решение.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Пусть Самсонова повторит – я прослушал. Ты понял, о чем речь?

Ю. ГУСМАН: Зачем тебе, интеллигентному человеку, врубаться в эти вещи?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Надо понять, в чем дело. Тони Блэр, принц Чарльз – это всё мои знакомые.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы с ними переписывались?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тогда это вас напрямую касается.

Ю. ГУСМАН: Знаешь, что про тебя сказал Станислав Ежи Лец, великий польский сатирик? Он сказал, что лучше быть молодым щенком, чем старой райской птицей.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Райская птица – это что такое? Это плохо?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы кейс будем обсуждать?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Будем. Но ты можешь мне коротко, в двух словах сказать, кто кому пишет.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как вы с ним работаете?

Ю. ГУСМАН: Никак. Просто читаем кейсы и уходим. Он вообще плохо понимает языки всякие.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Коротко мне скажите, в чем тут конфликт.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Можно или нельзя публиковать переписку.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Конечно, нельзя.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Пока человек жив, нельзя.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это достояние королевства.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ну и что?

Ю. ГУСМАН: 20 лет запрет на раскрытие переписки. Ты же обожаешь законы, ты же англоман.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не всё же у них безупречно. Иногда они принимают неправильные решения. Я считаю, что тайна переписки должна свято соблюдаться. Джентльмены не читают чужие письма.

Ю. ГУСМАН: У англичан есть замечательное огромное «квонтити», количество этих традиций. Я их обожаю. Вот простой разговор, свидетелем которого я был.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: В Лондоне?

Ю. ГУСМАН: В Монреале, там два англичанина были. Один был лорд какой-то. Пришли к врачу.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А ты знаешь, что он родственник английского лорда?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я вижу.

Ю. ГУСМАН: Мой зять – лорд, это все знают. Но я же сексопатолог и психиатр. Я сижу в кабинете, входит лорд, молодой, лет 68-70. Он говорит: «Знаете, доктор, мы с супругой не знаем, что делать. Что мы ни пытаемся делать, у нас не получается зачать ребенка». – «Что вы делаете?» - «Мы целуемся, гуляем, взявшись за руки». – «Мы издаем специальные порножурналы на базе медицинской камасутры». Англичанин в ужасе смотрит на «медикал камасутра». Он смотрит и в ужасе говорит: «И вы предлагаете, чтобы я с супругой это делал?» - «Ну да, конечно». – «И вы это тоже делаете?» - «Да, конечно». – «Может быть, вы еще скажете, что и королева?» Ужас.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он в кабинете у Веника не выпивал сегодня?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я не отследила этот момент.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Юлий Соломонович, что ты нам сейчас рассказал? Что это было?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я предполагаю, что Юлий Гусман за то, чтобы письма публиковались, а Юрий Кобаладзе против.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Зачем ты вплел в эту королевскую историю камасутру? И еще королеву приплел. Сейчас если английское посольство узнает, нам всё, кранты. Сейчас они работают над новым списком.

Ю. ГУСМАН: А если я поеду в независимую Шотландию?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот сейчас ты уже окончательно поставил точку – ты не въездной.

Ю. ГУСМАН: Правда путешествует без виз.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Молодец, всё. Дорогой английский посол, я хочу решительно отмежеваться от этого провокационного заявления Гусмана.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: С самого начала стало понятно, когда вы сказали, что вы против публикации писем. Вы просто хотите, чтобы вам дали визу.

Ю. ГУСМАН: Танечка, расскажу историю о переписке Генриха VIII с одной из своих любимых женщин, фрейлина какая-то. Он ей пишет: «Моя любимая, моя дорогая, моя графиня, моя единственная». А та отвечает: «Мой дорогой, мой прекрасный, мой замечательный, мой Генрих, мой восьмой». Ты понимаешь, восьмой?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот это первая смешная шутка.

Ю. ГУСМАН: Он был у нее не первый.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Здесь я понял. Вот у меня вопрос – они все были Генрихами у нее?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Она долго жила.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Восьмой просто восьмой или восьмой Генрих?

Ю. ГУСМАН: Ей же не триста лет.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А это принципиальный вопрос – предыдущие семь были Генрихи?

Ю. ГУСМАН: Шестой, седьмой, восьмой были Генрихи, а остальные были Джон, Ле Каре, много кого. У меня был знакомый врач Виктор Правдолюбенко, олигарх, красавец и стоматолог. Он вставлял зубы под музыку Вивальди.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кому вставлял? Тому, кому выбивал? Гусман выбивал зубы, а они заходили к Твердолюбову, Правдолюбенко, и он им вставлял зубы.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте проголосуем.

Ю. ГУСМАН: Куда мы гоним?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мы обычно в 23 минуты только начинали.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я вам напомню про эфирную дисциплину. Мы сейчас голосуем. Вы не услышали ни одного аргумента за и против.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я против публикации писем.

Ю. ГУСМАН: А я за публикацию писем. Нет секретов. Сноуден и «ВикиЛикс»…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Когда негодяй, друг леди Дайаны опубликовал письма.

Ю. ГУСМАН: А Ассанж, который открыл…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте я открою голосование, а потом вы продолжите.

Ю. ГУСМАН: Ты портишь всю дискуссию. Ты перебила мысль.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Запишите.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мысль моя то путалась, то рвалась.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Можно я начну голосование? Справедливо ли требование журналистов публиковать письма? Если вы считаете, что да, справедливо, 660-06-64. Если нет, несправедливо, тогда 660-06-65. И в зависимости от этого голосования вам либо дадут визу в Англию, либо не дадут.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты очень опасно заявила.

Ю. ГУСМАН: Вот ты якобы знаток. Скажи, какая разница между английской вежливостью и английским тактом?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Минута пошла?

Ю. ГУСМАН: 30 секунд у нас дают на КВНе.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Даже не знаю, в какую сторону думать.

Ю. ГУСМАН: Когда ты открываешь дверь в ванную и видишь там обнаженную женщину, принимающую душ, ты говоришь: «Простите, сэр». Так «простите» - это вежливость, а «сэр» - это такт. Запиши. Я эту мысль нес сюда.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это из КВНа?

Ю. ГУСМАН: КВН, 1963 год, город Гродно. А ты знаешь английские традиции? Дочь одного крупного лорда, нашего дальнего родственника, стала call girl, девушка по вызову.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дочка лорда?!

Ю. ГУСМАН: Собрался семейный совет в ужасе, встал глава рода лорд Перси.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Перси? Или ланиты? Лорд Перси и леди Ланита.

Ю. ГУСМАН: Ты же забыл начало. Она стала call girl. Лорд Перси говорит: «Она нас опозорила. Это катастрофа. Это первая женщина в роду, которая работает». Я с этой шуткой объездил всю Юго-Восточную Азию, имел бешеный успел.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Результаты голосования. 23% считают, что справедливо требовать открыть переписку, 77% считают, что нет.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это называется разделать по орех.

Ю. ГУСМАН: Под Антон Орех.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Антуан Нигози он у нас.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы сейчас будем слушать второй кейс. Женя Бунтман расскажет нам про Фейсбук.

Фейсбук

Школьница из Миннесоты отсудила у руководства школы 70 тысяч долларов за то, что ее заставили дать пароль от аккаунта в Фейсбуке. В 2012 году 17-летнюю Райли Страттон заподозрили в том, что она разместила на своей страничке в ФБ комментарий об одной из сотрудниц школы. Кроме того, дирекция считала, что Райли ведет в чате беседу сексуального характера с одноклассником. Девочку вызвали к директору и в присутствии полицейского потребовали, чтобы она дала им пароль от своего аккаунта. Страттон обратилась к правозащитникам, те подали иск в суд. В итоге Райли выиграла процесс, поскольку суд посчитал, что администрация школы нарушила конституционные права девочки.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Эта история еще ужаснее, чем call girl от лорда Перси. Вы можете коротко мне сейчас рассказать, о чем там. Т.е. она передавала по Интернету непристойную информацию.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Юрий Георгиевич, может, глицинчику вам в следующий эфир принести?

Ю. ГУСМАН: Ира сидит здесь с русско-грузинским словарем, чтобы передать.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ира привыкла, она понимает, что со мной надо медленно.

Ю. ГУСМАН: Лучше молчать. Пожилое крейзи.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сейчас будут новости. Пока будут новости, вы почитаете кейс.

НОВОСТИ

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Кейс». Ирина Воробьева в отъезде.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вы меня отвлекли, я так и не прочитал.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это катастрофа.

Ю. ГУСМАН: Танечка, беги отсюда. Беги из этого города.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У меня же паспорт отобрали, я не могу убежать. Я тут живу теперь.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Всё понятно абсолютно. Я считаю, совершенно несправедливо ее заставили раскрыть свой аккаунт.

Ю. ГУСМАН: Она выиграла 70 тысяч долларов? Мало?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Неплохо. Но подло с ней поступили.

Ю. ГУСМАН: Я лично считаю, что мы, взрослые, должны взламывать все аккаунты.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я бы с удовольствием взломал аккаунт Танечки.

Ю. ГУСМАН: Включая ее Фейсбук, «Одноклассники», «ВКонтакте». Я гуляю по Лимосолю, вот я лежу топлесс.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты гуляешь по Лимосолю, а я в это время мусолю.

Ю. ГУСМАН: Ну что это?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А что, плохая рифма – Лимосоль-мусоль?

Ю. ГУСМАН: Найди что-нибудь умнее.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дай мне любое слово, я найду рифму.

Ю. ГУСМАН: Колбаса.

( ПАУЗА)

Ю. ГУСМАН: Ты же продавал колбасу всю свою сознательную жизнь.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Словеса.

Ю. ГУСМАН: Плохо.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Небеса.

Ю. ГУСМАН: Ближе.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А ты мне дай тогда.

Ю. ГУСМАН: Я не поэт, как Иртеньев. Вот был бы здесь Иртеньев.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты знаменитый импровизатор, мы помним тебя 65 лет назад в КВН. Куда Макар телят гонял?

Ю. ГУСМАН: Откуда после выгонял.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это твоя шутка?

Ю. ГУСМАН: Нет, не моя. Это классическая.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я могу вас вернуть к обсуждению кейса?

Ю. ГУСМАН: Подожди. Зачем это всё? Знаешь, как в стихах Саша Янгель в КВНе ответил? Саша Янгель, сын академика Янгеля. Ему задали вопрос, есть ли жизнь на Марсе. И он ответил так: «Чтобы ответить на вопрос, я послал на Марс запрос. Через час пришел ответ – не волнуйтесь, жизни нет».

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Молодец. Какие люди были. Я видел сейчас, было очень смешно, в Юрмале «Кивин».

Ю. ГУСМАН: Очень хороший. Трудно себе представить, как с каждым годом появляются всё новые и новые лица.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Грузины были слабые.

Ю. ГУСМАН: Не очень умный народ. Он красивый, он горный, виноградный, танцующий, шашык-машлык. Но интеллектуально…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Отстаем.

Ю. ГУСМАН: Где ученые? Физиков нет, химиков нет. Только животный мир. Без обиды, брат.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ей стало скучно с нами.

Ю. ГУСМАН: Потому что она с утра сидит с людьми интеллигентными.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Иртеньев с Бунтманом для нее интеллигенты. Я считаю, девушка абсолютно права.

Ю. ГУСМАН: Ты помнишь замечательные стихи Игоря Иртеньева? «Какое время было, блин! Какие люди были, что ты! О них не сложено былин, зато остались анекдоты». Гениально.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сейчас мы будем биты. Я на всякий случай отодвинусь. Она недовольна.

Ю. ГУСМАН: Мы возражаем категорически против подсматривания. Правильно я говорю?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да. Нет.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы можете определиться?

Ю. ГУСМАН: Мы оба…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Оба два.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Хотя любим подсматривать. Но против. Мы любим сами подсматривать, но когда другие подсматривают, мы против.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Т.е. вы считаете, что суд правильно сделал, что 70 тысяч долларов дал.

Ю. ГУСМАН: Но мог дать и двушечку ей спокойно. Потом УДО вышел и сидишь спокойно.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Под домашним арестом с браслетом на ноге.

Ю. ГУСМАН: А в душ как?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Заходишь в кабинку, выставляешь одну ногу.

Ю. ГУСМАН: Она же грязная, через месяц будет вонять.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Спиртиком.

Ю. ГУСМАН: Ты носил?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я? У меня и сейчас надет.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте проголосуем.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я должен передать привет Андрею Дмитриевичу Терехову.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте мы начнем голосование, а пока мы будем голосовать, вы передадите привет, а потом главный, самый классный кейс на свете. Справедливо ли решение суда, который отдал 70 тысяч долларов девочке за то, что у нее руководство школы потребовало пароль от Фейсбука. Если вы считаете, что справедливо дали девочке 70 тысяч долларов компенсации, тогда 660-06-64. Если нет, тогда 660-06-65. Вы голосуйте, а Юрий Георгиевич будет привет передавать.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет, не привет. Он мне сообщил, что эти попугаи, которые у него родились, два попугая, оба заговорили, один по-русски, другой по-английски. И вот друг друга матерят. Такая история.

Ю. ГУСМАН: Когда я рассказываю подлинные истории, хохочет. А ты сейчас придумал фэнтези какое-то.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кстати, наша постоянная слушательница Оля прислала потрясающий кейс про попугаев. Но твоя подружка Воробьева, она запрятала его куда-то и не хочет ставить в эфир.

Ю. ГУСМАН: Хочешь шараду?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Давай.

Ю. ГУСМАН: Мой первый слог – что хочется почесать, когда долго сидишь. Мой второй слог – крупный римский деятель, может быть, даже сенатор. Всё вместе то животное, которое на английском и русском языке у Андрея Дмитриевича разговаривает.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Попугай.

Ю. ГУСМАН: Попу-гай.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я просто «попу» - более грубое слово нашел. Жопугай у меня получился.

Ю. ГУСМАН: Такого животного нет. Зачем пошлить ради пошлости.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты так хитро на меня смотрел и подленько улыбался, что я думал, что ты именно это слово имеешь в виду.

Ю. ГУСМАН: Я интеллигентно. Задница-гай можно сказать.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Давай еще шараду.

Ю. ГУСМАН: Я не могу так сразу, мне надо подумать.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я объявлю результаты голосования. Все очень любят 70 тысяч долларов. 86,5% говорят, что совершенно верно девочке дали компенсацию.

Ю. ГУСМАН: Это общая победа. 1:0, ты пока ведешь. Мой первый слог – армянская дворянская приставка фамилии.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Тер.

Ю. ГУСМАН: Второй – древняя малоизвестная сибирская фамилия. А всё вместе – фамилия хозяина двух попугаев.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Тер-ехов.

Ю. ГУСМАН: Знаешь, Семен Ехов, писатель такой.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это круто. Ты с Тереховым знакома, я надеюсь?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет.

Ю. ГУСМАН: Это выдающийся публицист, он же изобретатель жидкостного двигателя РЖД-15.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А ты знаешь, как была фамилия Ермака? Только вслух не говори, потому что это слово нельзя произносить. Который Сибирь покорял.

Ю. ГУСМАН: Да это исконно русская земля – Сибирь. От Владивостока до Кушки – это исконно русские земли.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот я тебе пишу. Только не произноси фамилию, нельзя.

Ю. ГУСМАН: Потрясающе.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Всё?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мы готовы.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У нас последний кейс, называется «Разводы».

Разводы

В штате Массачусетс решили запретить секс между супругами во время подготовки к разводу. Сенатор Ричард Росс внес законопроект, по которому любые сексуальные контакты, а также романтические посиделки должны быть исключены из отношений супругов до тех пор, пока в суде не будут улажены все финансовые дела и решены дела опеки. Отдельно указывается, что речь идет о сексе в общем доме супругов. Законопроект пока не определяет, какое наказание должно последовать за нарушением. Но цель предложения сенатора – добиться того, чтобы люди, во-первых, серьезнее относились к разводу, а, следовательно, и к браку. Во-вторых, в судах слишком много бракоразводных процессов, и серьезное отношение к этому акту, считает автор предложения, уменьшит число разводов.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: К акту какому?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Бракоразводному.

Ю. ГУСМАН: Почему вы с женой решили развестись?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она меня не удовлетворяет.

Ю. ГУСМАН: Нет. Почему вы с женой решили развестись? - Понимаете, у нее на голове волосы черные, а на теле рыжие. - Ну и что? – Все друзья смеются. Ты понял?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я понял.

Ю. ГУСМАН: На 40-й минуте он начинает врубаться.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это очень красивая история.

Ю. ГУСМАН: Ты знаешь, почему Джон развелся с женой?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Джон какой? Ячменное зерно?

Ю. ГУСМАН: Прочти по-английски первую строчку, ты должен знать.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не помню.

Ю. ГУСМАН: There was three kings into the east, Three kings both great and high. А как будет Джон Ячменное зерно по-английски?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не помню.

Ю. ГУСМАН: John Barleycorn.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вообще, я Хемингуэя хорошо знаю.

Ю. ГУСМАН: Но ты знаешь плохо его стихи. А это проза.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что она делает? Я не могу больше. Она меня с ума сведет.

Ю. ГУСМАН: Ты знаешь, почему Джон разошелся с женой?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет.

Ю. ГУСМАН: У них очень разные вкусы: она любит мужчин, а он женщин.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я сейчас заплачу. Можно мы будем обсуждать предложение сенатора, который хочет запретить секс между супругами во время подготовки к разводу?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это полный идиотизм.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему?

Ю. ГУСМАН: Недавно человек развелся с женой. Имущество поделили. Как вы поделили? У вас же была не квартира, а просто рог изобилия. Всё правильно, ей досталось изобилие, а мне рог. Это подлинная история.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Секс-то у жены был, просто не с мужем. Так вы как оцениваете такое предложение сенатора?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я считаю, что абсолютно неправильно.

Ю. ГУСМАН: Что?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: То, что он заявил.

Ю. ГУСМАН: Что заявил?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что нельзя.

Ю. ГУСМАН: Что нельзя?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот это вот. Рог изобилия.

Ю. ГУСМАН: Он стал сильно тормозить после выхода на вторую пенсию. Когда он получал военную пенсию, он еще понимал. А когда сейчас по старости, он просто стал отключаться.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Просто некоторые вещи я не могу так раскрепощенно, так смело обсуждать.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Развод?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Развод. Секс. Мне неловко. С другой стороны, как это можно запретить?

Ю. ГУСМАН: Как ты не понимаешь, что люди…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я всё понимаю, сказать не могу.

Ю. ГУСМАН: Сидят радиослушатели, которые отставили свои дели, миллионы людей.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: И они ждут ответа на этот вопрос. Несчастные люди.

Ю. ГУСМАН: Твое кудахтанье… У них был праздник. Сначала Иртеньев-Рабинович и Бунтман-Шемшиевич обсуждали проблемы русской словесности. Потом Кобаладзе и Гусман обсуждают кейсы со всего мира. Остроактуальный вечер для четверга выдался, ребята. Когда мы увидим рост национализма из-за двух программ…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мы несем ответственность. Ты врач, у тебя богатая практика. Вот у тебя были такие случаи в практике?

Ю. ГУСМАН: Такой тест. Что символизируют два кольца на свадебной машине?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это союз двух сердец.

Ю. ГУСМАН: Нет. Это начальный счет 0:0.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Или кандалы.

Ю. ГУСМАН: Я считаю, что заниматься сексом и до развода и после вообще глупо и не нужно.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вообще ты противник секса.

Ю. ГУСМАН: Не в этом смысле. Есть книги, библиотеки, выставки, дворцы культуры, дискотеки, духовная жизнь. Поверь мне, Таня. Ты еще молода, сейчас тебя, может быть, не волнует. Но когда ты достигнешь возраста профессора Георгия Кобаладзе, лет через 60 ты поймешь, что всё это пустое. Лучше сесть и почитать Фейхтвангера.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я тебе скажу, что, когда я стал импотентом, с меня такой груз с плеч свалился.

Ю. ГУСМАН: Таня, просыпайся. Я знаю, тебе тяжко, но это крест твой сегодня.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если честно, я думала, что хотя бы этот кейс вас заинтересует.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он нас очень заинтересовал.

Ю. ГУСМАН: Я весь горю. Но он, к сожалению, кроме как шашлык-машлык, хачапури-мачапури.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты все-таки как специалист по этому вопросу скажи – правильное решение запретить?

Ю. ГУСМАН: И сажать.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А кто будет это контролировать?

Ю. ГУСМАН: Полиция нравов. Идут по дворам.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: И подглядывают в замочную скважину.

Ю. ГУСМАН: Стучат – откройте дверь. Если ты голый – сажать.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А если не голый?

Ю. ГУСМАН: Тоже сажать. Ты за репрессии? Я абсолютно за репрессии.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Конечно. Таня, ты не спрашиваешь, чем заняты у нас люди. У нас привыкли отвечать. Что пишут сегодня?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Все спрашивают, будете ли вы петь.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Будем.

Ю. ГУСМАН: Народ изголодался.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Дмитрий пишет, что секс очень полезен для здоровья.

Ю. ГУСМАН: Это глупости, это всё ошибка.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Доказано, что совершенно никакой пользы. Пустая трата времени.

Ю. ГУСМАН: Сил и здоровья.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что еще пишут?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Пишут, что хорошая рифма – ботинок и полуботинок.

Ю. ГУСМАН: Пускай напишут хорошую рифму на «колбаса».

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Человек, который подписался «прихвостень Воробьевой», следит за тем, чтобы Юрий Георгиевич не кокетничал с Таней.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Помнишь, был у нее такой псевдопоклонник? Дифирамбы ей пел.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Еще кто-то из девушек написал, что с удовольствием вяжет сейчас.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Когда кушаешь айву, у тебя вяжет потом.

Ю. ГУСМАН: Полиция сейчас вяжет нарушителей. Слушайте, а что горело в соседнем доме?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В «Елках-палках» что-то горело.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Шашлык сгорел.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте быстренько голоснем и будем петь. Невозможно из вас вытащить никакой аргументации по кейсам. Казалось бы, насущная проблема – секс в процессе развода, касается огромного числа людей. Ни одного серьезного совета, никаких рекомендаций, никаких мнений. Зачем вообще сюда пришли?

Ю. ГУСМАН: Я тебе объясняю. Сегодня люди, не скажу миллиарды, но миллионы людей, сидящих у радиоприемников, посвящают свой дОсуг и досУг, оба два, посвящают тому, чтобы хоть чуть-чуть отойти от этих вопросов: разводиться, не разводиться, страдать, кризис, финансы, секс. Это духовная программа. Здесь нет ни пошлости, ни материализма. Когда встречается тема секса, у нас табу. Мы сказали Воробьевой – только на тему лайбрери, какая-то духоподъемная вещь. Мы полностью поддерживаем: надо запретить упоминать в Интернете секс.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Знаешь, почему это произошло? Высмеяли прекрасное заявление честной женщины, которая сказала, что в Советском Союзе секса нет. Что мы устроили? Вакханалию, ёрничанье. И вот дошло до того, что в серьезной программе «Кейс» что мы обсуждаем?

Ю. ГУСМАН: Право же абсолютно ленинградское заксобрание. Все эти гей-парады ежедневные повсюду.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Обожаю.

Ю. ГУСМАН: Какая-то вакханалия.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как страшно жить.

Ю. ГУСМАН: Если занимать нравственную позицию, не страшно. Как мы.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Поддерживаете ли вы предложение сенатора, который хочет запретить секс между супругами во время подготовки к разводу. Если поддерживаете - 660-06-64. Если не поддерживаете - 660-06-65.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как это запретить взрослым людям? Хотят – занимаются, хотят – не занимаются.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Они при этом не разводятся.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Решили развестись. А что, одно другому мешает? Может быть, занимаясь сексом, они решат, что не стоит разводиться. Что тут плохого?

Ю. ГУСМАН: (ПОЕТ) Я сегодня очень-очень сексуально озабочен, не до песен мне теперь, не до стихов. Просыпаюсь, нету мочи, мочи, мочи. Просыпаюсь среди ночи. И не сплю уже до первых петухов. А где-то, где-то, где-то есть девушки и лето. И гряда великолепных крымских гор. И фьорды, и курорты, и баб красивых орды, и чудесный, замечательный Мисхор. Эту песню мы посвящаем…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Новым россиянам.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У нас замечательное голосование – ровно пополам, 50 на 50. Никак не могут люди определиться, можно заниматься сексом во время подготовки к разводу или нет. 31% в сетевизоре считают, что это правильно, а 69%, что неправильно.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Запрещать неправильно? Ну правильно.

Ю. ГУСМАН: Правильно, неправильно, правильно, неправильно. Что за разговор?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это сон про не сон, это не сон, сон, сон про не сон.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Юрий Георгиевич сегодня выступает в формате сам шучу, сам смеюсь.

Ю. ГУСМАН: Идеальный он партнер не наш, а Светы в «Круге СВЕТА». Он говорил «здравствуйте», делает дважды «му», «ага» и еще «угу». Даже «до свидания» не дают сказать. Света солирует. А ты его отпустила с короткого поводка. Ира говорит – молчать, сиди, закройся. И он – а-а, о-о, вах-вах, ох-ох. И всё.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Если ты так хорошо знал, что я, кроме «вах-вах» ничего говорить не могу, что вы меня заставляете всё время разговаривать? Я не привык.

Ю. ГУСМАН: Это не я. Это несчастная добрая душа Таня.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она переоценила мои способности. Давай пой.

Ю. ГУСМАН: А на кладбище всё спокойненько, ни друзей, ни врагов не видать. Всё приличненько, всё пристойненько, исключительно благодать.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А почему ты после Мисхора вспомнил про кладбище?

Ю. ГУСМАН: Когда у вас нет собаки… Знаешь эту песню?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Знаю.

Ю. ГУСМАН: Пой. Тебя не обманет сосед. И с другом не будет драки…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Уже новости сейчас пойдут.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Уже Климов входит и ждет, когда мы наконец выкатимся из студии.

Ю. ГУСМАН: (ПОЕТ) Жил в городе Тамбове веселый счетовод. Он весело считает и песенку поет. Живи пока живется, нам нечего тужить. Покуда сердце бьется, на свете можно жить.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. Это была программа «Кейс». Юрий Кобаладзе, Юлий Гусман, я обожаю вас.