«Свадьба понарошку», «Стенд-ап, суд идет» и «Не сдашь образец ДНК – садись обратно в тюрьму» - Александр Плющев, Юлий Гусман - Кейс - 2013-09-26

И. ВОРОБЬЕВА: 22-11 в столице. Всем здравствуйте. Меня зовут Ирина Воробьева. Это программа «Кейс». И я с большим удовольствием поздравляю вас с тем, что вам уже исполнилось 16 лет и что вы сейчас нас сейчас смотрите, слушаете, вслушиваетесь. У нас как всегда два эксперта. Александр Плющев. Добрый вечер.

А. ПЛЮЩЕВ: Добрый вечер.

И. ВОРОБЬЕВА: И будет у нас сюрприз еще сегодня. Все ждали и до сих пор ждут. Я, кстати, напомню, что у нас есть традиция.

А. ПЛЮЩЕВ: А у меня вопрос. Почему в прошлой программе Юрию Кобаладзе не дали на 2 минуты раньше уйти, а в этой программе второму эксперту, который до сих пор пожелал остаться неизвестным, дают позже придти. Я протестую. Я переживаю за Юрия Георгиевича, успел ли он на электричку. С тех пор он не появлялся, его никто не видел.

И. ВОРОБЬЕВА: Видишь ли, Саша, дело в том, что постоянным экспертам программы иногда разрешается приходить чуть позже, чтобы замариновать таким образом слушателей, чтобы они ждали, впадали в небольшое оцепенение.

А. ПЛЮЩЕВ: «Подрастешь – приходи» это называется. Спасибо, Ирина.

И. ВОРОБЬЕВА: Отпускать раньше никого из этой программы не разрешают.

А. ПЛЮЩЕВ: Быстро ты вымахала, надо сказать. Я помню, как ты со мной в эфир-то села. А сейчас вон смотри – постоянным экспертам программы разрешается…

И. ВОРОБЬЕВА: Я тогда всё время молчала в той программе. Я помню первый эфир.

А. ПЛЮЩЕВ: А сейчас вон какая бойкая, не заткнешь. Ты ей слово – она тебе десять. От десяти собак отбрешется.

И. ВОРОБЬЕВА: Ой, сейчас что будет, что будет…

А. ПЛЮЩЕВ: Дедушка Мороз, здравствуй.

И. ВОРОБЬЕВА: Постоянный эксперт программы «Кейс» Юлий Гусман. Юлий Соломонович, добрый вечер.

Ю. ГУСМАН: Здравствуйте. Я прямо с самолета. Потому очень отличаюсь. Он в гавайской рубашке за 6 рублей старыми, а я в роскошным шарфе. Правда с самолета. Холодно на улице. А ты с Гавайев приехал?

А. ПЛЮЩЕВ: Я думал, айфон протирать.

Ю. ГУСМАН: У меня айфона нет, у меня айпед.

А. ПЛЮЩЕВ: Айпед? Однако!

Ю. ГУСМАН: Я хотел сделать официальное заявление посредством вспомоществования вашей программы, Ирина. Во-первых, в последней программе, где не было ни меня, ни старика Кобыладзе, вы даже не вспомнили про наше отсутствие.

И. ВОРОБЬЕВА: Началось!

А. ПЛЮЩЕВ: Хорошая программы была.

Ю. ГУСМАН: Отсутствие какого-нибудь условного Пархоменко вызывает чуть ли не истерику – он по скайпу с кем-то говорит, он вернется, не волнуйтесь. Не заметили нашего отсутствия.

А. ПЛЮЩЕВ: А вам по скайпу слабо было?

Ю. ГУСМАН: Сегодня я в Турку, в Финляндии, где я находился в командировке, там делали программу «Кейс» на финском, я помогал сделать эту программу.

А. ПЛЮЩЕВ: Помогали с языком, надо полагать.

Ю. ГУСМАН: Позволь я договорю, милый друг? Мой пылкий и юный гавайский друг. Я смотрю, написано на сайте – «Кейс», ведущие – постоянный эксперт Плющев (на «п», но первый), а потом постоянный эксперт Гусман. Во-первых, Кобыладзе шел к постоянному эксперту 17 долгий лет. Да, старик Плющев сильно прибавил: он пришел розовощеким пацаном, в розовых колготках, маленький такой. Сейчас он, действительно, красивый, сильный мужчина, опытный журналист, я не спорю, талантливый человек.

И. ВОРОБЬЕВА: А розовые колготки куда делись?

Ю. ГУСМАН: Он вырос, сейчас у него зеленые, большие кальсоны. Но как можно забыть, что Юрий Георгиевич… Да, он в запое. Это бывает у людей его звания. Но я хочу понять: как его, 19-летнего эксперта, который 21 год провел за этим стулом, будучи младшим экспертом?.. Саша, объясни мне секрет.

И. ВОРОБЬЕВА: Я бы хотела объяснить до того, как Александр Плющев начнет объяснять.

А. ПЛЮЩЕВ: А я здесь причем? Я вообще на сайт не заглядываю в том смысле, что кто в каком порядке, кто на какую букву и всё такое, кто постоянный эксперт, кто в каких колготках пришел.

Ю. ГУСМАН: А кто носил деньги? Деньги, которые нашли в столе у редактора сайта Исаака Семенчука, это откуда?

И. ВОРОБЬЕВА: Они были завернуты в розовые колготки. Что ты отмазываешься, Саша? Во-первых, я тоже, к сожалению, за этим не следила, но могу предположить, что вам, уважаемый Юлий Соломонович, и отсутствующему на данный момент Юрию Георгиевичу Кобаладзе надо почаще приходить в программу «Кейс» и пореже прогуливать. И тогда будет меньше постоянных экспертов.

Ю. ГУСМАН: Стоп! Увольняйте, сажайте, репрессируйте. Вы не поняли меня, Ирина.

А. ПЛЮЩЕВ: Так Леди Гага кричала на концерте в Москве тоже – арестуйте меня.

Ю. ГУСМАН: Я совершенно не против, чтобы за прогулки Кобыладзе был выгнан. Я-то в командировках. А он где сейчас? У меня есть командировочное удостоверение. Но меня можно репрессировать через 15 лет, если я запью. Но причем здесь такой прыжок? Напишите – средний эксперт, младший эксперт, почти постоянный, начинающий. Саша, прости меня, но ты будешь седой, как мы с ним, ты будешь как лунь лет через 40…

А. ПЛЮЩЕВ: Просто за это время, Юлий Соломонович, вы не заметили, как вы совершили сверхсветовое путешествие. Как известно, для тех, кто совершает это путешествие, время идет обычно, они ничего не замечают. Но на земле за это время проходит очень много лет.

Ю. ГУСМАН: Здесь поподробнее. Не только я не знал, не слышал об этом, ни Эйнштейн, ни я, никто.

А. ПЛЮЩЕВ: Это по Эйнштейну и есть. Переводя на более понятный вам язык, Юлий Соломонович, - эй, моряк, ты слишком долго плавал.

Ю. ГУСМАН: Подчеркиваю, Сашенька: как буква «п» стала первой и откуда взялся «эксперт».

А. ПЛЮЩЕВ: А то, что А и Ю ничего, нормально? Александр и Юлий.

Ю. ГУСМАН: Ты когда-нибудь слышал, кроме Жириновского, чтобы кого-то сделали из майора сразу полковником? Никого не делают. Люди проходят длинную цепочку званий. Ты сегодня уже старший лейтенант, но до генерал-лейтенанта Кобыладзе, постоянного эксперта, который, увы, пьет, да…

А. ПЛЮЩЕВ: По-моему, мы наблюдаем случай так называемой ревности сейчас.

Ю. ГУСМАН: Может быть, да. А я и не стесняюсь.

А. ПЛЮЩЕВ: А ревность – это зависть.

Ю. ГУСМАН: Ты ведешь сотни программ, а я в «Кейсе». Да, действительно, здесь постоянный эксперт 54-й год.

А. ПЛЮЩЕВ: Зато Гусманов у нас на волнах целых два, а Плющев один всего.

И. ВОРОБЬЕВА: Вот это удар такой! Саша, если будет сдача, ты не оправишься.

Ю. ГУСМАН: Он побледнел, глаза приобрели нездоровый блеск. Та понимаешь, на какую территорию зашел? Представь, что ты вдарил не одному Кличко… Опасно. Давайте перейдем к делу. А потом я тебя жду внизу после программу, на углу «Новоарбатского», в пивной, заходи, поболтаем.

Ю. ГУСМАН: Генацвале.

И. ВОРОБЬЕВА: У нас сегодня три кейса. У нас сегодня два человека делали кейсы. Это Евгений Бунтман и Тоня Самсонова. Я напомню нашим слушателям, что у нас есть традиция, по которой вы пишете, где вы нас смотрите, слушаете, что вы делаете. Алсу жарит курочку с чесночком. И что-то такое она пишет про Кобаладзе. Я даже не могу поверить в это. Давайте продолжим программу «Кейс».

А. ПЛЮЩЕВ: Правильно ли я понимаю, что она знает его местонахождение.

И. ВОРОБЬЕВА: Там такое написали, что я не могу вслух произносить, несмотря на то, что уже 10 часов.

А. ПЛЮЩЕВ: Учитывая опыт группы «Война»…

И. ВОРОБЬЕВА: Нет.

Ю. ГУСМАН: Он лежит на мосту?

А. ПЛЮЩЕВ: Не знаю. И что будут делать с курочкой потом.

И. ВОРОБЬЕВА: Всё прозаичнее. Итак, +7-985-970-4545 – телефон для смс-сообщений, аккаунт vyzvon, если вы пишете из Твиттера. И Евгений Бунтман рассказывает нам про первый кейс, который называется «Стенд-ап, суд идет».

Стенд-ап, суд идет

В США судье не разрешили в свободное время работать комедийным актером. После этого решения судья уволился. Винс Сикари работал в одном из судов штата Нью-Джерси. А по вечерам выступал в качестве стенд-ап комика в нью-йоркском клубе. В 2008 году комитет по этике вынес ему предупреждение, указав не недопустимость подобного совмещения. Судья обжаловал решение, и дело отправилось в верховный суд штата. В итоге суд запретил Винсу Сикари совмещать две профессии. В решении указывается, что обычный член общества вряд ли сможет разделять два образа – строгого судьи и комика, отпускающего непристойные, агрессивные и неполиткорректные шутки. Через несколько часов после вынесения решения Сикари объявил, что оставляет судейскую работу и сосредоточится теперь на актерском ремесле.

И. ВОРОБЬЕВА: Что скажете, уважаемые эксперты?

А. ПЛЮЩЕВ: Америка потеряла судью. Что я скажу? Молодец, мужик. Он же в свободное от работы время, он не выходил перед адвокатами. Простите, чем профессия стенд-ап комика дискредитирует человека?

И. ВОРОБЬЕВА: Хотя бы тем, что он по вечерам смешной и забавный, а потом он начинает вести судебный процесс. Все приходят, смотрят на него и ржут. Нельзя же так.

А. ПЛЮЩЕВ: У нас было два члена общества – один вечерний, другой дневной.

И. ВОРОБЬЕВА: Шизофрения называется.

А. ПЛЮЩЕВ: Может быть, в некотором смысле. У нас есть миллион серых людей, у которых вообще ни одной личности нет. А тут два в одном. И этот миллион серых людей, которые не воспринимают ярких личностей, которые могут и то, и другое с одинаковым успехом, они его просто загнобили, вот эта комиссия или суд, из этих серых. Магритт, художник, помнишь? Вот эти в котелках.

Ю. ГУСМАН: Скажи честно, Саша, милый, представь себе Венедиктова Алексея Алексеевича в розовом трико…

А. ПЛЮЩЕВ: Да что же вас сегодня на розовые штанишки всё?

И. ВОРОБЬЕВА: По Кобаладзе соскучился, он в розовых стрингах ходит.

А. ПЛЮЩЕВ: В этом смысле.

Ю. ГУСМАН: Я хотел бы, чтобы ты ответил. Кудрявого такого, симпатичного – на детском утреннике. Выходит с красным носом и говорит: «Здравствуйте, дети». Потому что он работает клоуном в цирке на Цветном бульваре у Никулина. Ты считаешь, что эта мысль тебе прибавит зарплату? Да если Алексей Алексеевич – слава богу, он сейчас в командировке в Душанбе, - но если бы он слышал тот оскорбительный бред… Да не потому что он серая, розовая личность, а потому что, как сказала замечательная доктор Воробьева, утром ты сильный, умный Плющев, а вечером ты работаешь порнозвездой? Почему ты не можешь работать вечерами хастлер, мужчина-проститутка, по вызову? Почему? Объясни мне.

И. ВОРОБЬЕВА: Плющев потерялся.

А. ПЛЮЩЕВ: Мне дадут ответить?

Ю. ГУСМАН: Ты сказал всё. Что тебе нравится. Утром ты выходишь: здравствуйте, я Плющев, трали-вали, в Гватемале, а вечером…

А. ПЛЮЩЕВ: Хастлер.

Ю. ГУСМАН: Побойся бога!

А. ПЛЮЩЕВ: У меня просто нет некоторых профессиональных навыков.

Ю. ГУСМАН: Кобаладзе даст тебе пару уроков.

А. ПЛЮЩЕВ: У Кобаладзе получалось. Почему у меня не получится?

Ю. ГУСМАН: Он сейчас, перейдя на работу в «Эхо Москвы», уже 16 лет не практикует. Он работает здесь постоянным экспертом. Я тебе расскажу простую вещь. Старая история, которая была при мне.

А. ПЛЮЩЕВ: Не дает ответить. Оскорбил Венедиктова.

Ю. ГУСМАН: Как в суде происходит? Я сам был на суде. Суд спрашивает: «Подсудимый, какая ваша профессия?» Он говорит: «Я акробат». – «Пристав, закройте окно». Акробат может прыгнуть. А клоун может хрюкнуть. Я всё сказал. Не позорь Венедиктова, пожалуйста.

А. ПЛЮЩЕВ: Вы, конечно, Юлий Соломонович…

Ю. ГУСМАН: Златоуст?

А. ПЛЮЩЕВ: Несомненно. Вы фантастический…

Ю. ГУСМАН: Красавец.

А. ПЛЮЩЕВ: Словоплет. Фантастический. Но зачем же вы так плохо о Венедиктове? Он же у нас фантастически многолик.

Ю. ГУСМАН: Он умница, герой, главный редактор, блестящий журналист, талантливый организатор, великолепный политолог, удивительный общественник. Но не рыжий клоун. Хотя клоунская профессия ничуть не хуже Венедиктова.

И. ВОРОБЬЕВА: Венедиктов – это профессия.

Ю. ГУСМАН: Олег Попов, Юрий Никулин. Я не стыжусь того, что Венедиктов – большое социальное явление. Я не против того, чтобы человек был бы Карандашом, или Никулиным великим, или Олегом Поповым. Но когда в делах - я от веселья прячусь, когда дурачиться – дурачусь, а смешивать два этих ремесла есть тьма искусников, я не из их числа. Это из письма Онегина к Татьяне.

И. ВОРОБЬЕВА: Прекрасно.

А. ПЛЮЩЕВ: Браво.

Ю. ГУСМАН: Ты читал? В школе проходил?

А. ПЛЮЩЕВ: Слыхали ль вы, слыхали ль вы, что ль вы слыхали?

Ю. ГУСМАН: Это Чацкого слова, а не Онегина. Это была проверка. Несчастный ты знаток. Постоянный эксперт. Не знает, что это текст из Грибоедова.

И. ВОРОБЬЕВА: Упс.

А. ПЛЮЩЕВ: Куда удавы удалились. Ты же знаешь Константина Похмелова?

И. ВОРОБЬЕВА: Конечно.

А. ПЛЮЩЕВ: Юлий Соломонович с высоты своего постоянного экспертства никого больше не знает, кроме Гусмана, здесь. Он со мной-то не здоровается в коридоре.

Ю. ГУСМАН: Вас ходит по коридору тысячи.

А. ПЛЮЩЕВ: Вас много, а нас два Гусмана. Ты же знаешь Константина Похмелова. И мы его здесь знаем как спортивного обозревателя. Приди в Театр Пушкина. Это совсем другой Константин Похмелов, не тот, который здесь рассказывает нам про «Рубин», «Динамо».

Ю. ГУСМАН: Ты понимаешь – уровень рассказа о «Динамо» и Венедиктов, говорящий на равных с Путиным, Медведевым, Шираком, Жискар д'Эстеном и Миттераном. Я кавалер ордена Почетного легиона. У Похмелова есть Почетный легион?

А. ПЛЮЩЕВ: У Похмелова есть большой талант.

Ю. ГУСМАН: У любого человека есть талант. Даже у тебя, Сашенька, есть какие-то таланты.

А. ПЛЮЩЕВ: Зачатки.

Ю. ГУСМАН: Которые, честно говоря, не заметны, так сразу не поймешь. Но наверняка ты любишь лобзиком выпиливать хорошо.

А. ПЛЮЩЕВ: Лобстером.

Ю. ГУСМАН: Пойми, ты сейчас в лице Венедиктова оскорбил направление титанов. Леонардо да Винчи – рисовал, шифр придумывал, вертолет изобрел. Но Леонардо да Винчи не выступал вечером в театре у Шекспира.

А. ПЛЮЩЕВ: Хотя мог бы.

И. ВОРОБЬЕВА: Через пару минут новости. Давайте объявим голосование. Я напомню, что в США судье не разрешили в свободное время работать комедийным актером. На ваш взгляд, справедливо ли это решение суда? Если да, справедливо - 660-06-64. Если нет, несправедливо - 660-06-65. Не хотела бы говорить про себя, кем я являюсь на радиостанции и кем вне радиостанции. Я вот сегодня в эфире сижу, а завтра в лесу или мою полы в штабном автобусе, потому что там грязно. Могу картографом побыть. И всё в порядке. Хотя я, заметьте, не вмешивалась.

Ю. ГУСМАН: Вы опять сдвинули стрелку.

А. ПЛЮЩЕВ: Я переведу с гусмановского. Всем можно – клоуном нельзя.

Ю. ГУСМАН: Судья не должен быть клоуном – сказала Воробьева, умная, ласковая, нежная, милая, застенчивая, глубокая и талантливая, в отличие от других, я не хочу никого огорчать, которые еще тоже молодые. Я объясняю тебе, Сашенька, милый, дружочек, просто как человек, который прошел огни и воды еще до войны финской. Если бы он не был судьей… Венедиктов не потому не может быть клоуном, что он не талантлив, он, может быть, мог быть прекрасным клоуном, великолепным. Но он избрал другую стезю. Стезю политолога с большой буквы П. Журналист с большой буквы Ж.

А. ПЛЮЩЕВ: П и Ж.

И. ВОРОБЬЕВА: Еще С, потому что стезя. Сейчас короткая пауза, потом возвращаемся в программу «Кейс».

НОВОСТИ

И. ВОРОБЬЕВА: Продолжается программа «Кейс». У меня есть результаты голосования. Наши присяжные высказали свое мнение. 31% в сетевизоре и по телефону – это те, кто говорят о том, что решение суда справедливо. Но выиграла позиция, что решение суда несправедливо, 69% говорят, что решение по поводу судьи, которому запретили по вечерам играть стенд-ап, несправедливое.

Ю. ГУСМАН: Т.е. выиграл Плющев.

И. ВОРОБЬЕВА: Да. Ему надо было разрешить.

Ю. ГУСМАН: Сидеть с большой голой…

И. ВОРОБЬЕВА: Почему сразу голой?

А. ПЛЮЩЕВ: И почему клоун? Почему стенд-ап комик – обязательно клоун? Они, как правило, не гримируются.

Ю. ГУСМАН: Даже в отсутствие знания языков, любых, в том числе и русского, ты когда-нибудь слушал, как эти комики стенд-ап выступают, какое у них каждое второе слово?

А. ПЛЮЩЕВ: Я понимаю, что ваше знание стенд-ап комедии оно на «Камеди клабе» и заканчивается и на КВНе.

Ю. ГУСМАН: На Западе, у них там что ни слово… У нас для депутата Милонова всё там, что ужасно слышать. И Мизулиной.

А. ПЛЮЩЕВ: Клоун-то причем?

Ю. ГУСМАН: Я тебе объяснил на примере Алексея Алексеевича, чтобы ты понял. Потому что ты его уважаешь и боишься, как тень ходишь, когда появляется только звук его шагов в коридоре, запах его…

А. ПЛЮЩЕВ: Чего?

Ю. ГУСМАН: Духов.

А. ПЛЮЩЕВ: В этом смысле.

И. ВОРОБЬЕВА: Мне кажется, Юлий Соломонович когда-то, действительно, присутствовал на радиостанции, когда Алексей Алексеевич возвращался откуда-то, приезжал, когда здесь все замерли.

Ю. ГУСМАН: Я помню, как начиналось всё. 1963 год. Первые шаги нашей станции. Появление его или Бунтмана, еще без усов, с сигарой. Когда Корзун приходил. Мальчишкой был, 42 ему не было. Это всё было волшебно. Сейчас полно постоянных экспертов и нет власти.

И. ВОРОБЬЕВА: Давайте на этой чудесной ноте перейдем ко второму кейсу. Евгений Бунтман сейчас расскажет о деле, которое называет «Свадьба понарошку».

Свадьба понарошку

В Кувейте выпущена фетва, по которой свадьбы в телесериалах считаются реальными. Фетва, религиозное предписание, имеющее в системе шариатского права юридическую силу, издал известный проповедник Мубарак аль-Бархали, сообщает Newsru.com. Он заявил, что замужние актрисы, исполняющие роль невесты, совершают тяжелый грех. И их настоящие мужья должна относиться к таким ролям как к настоящей измене. В свою очередь, актеры и сценаристы не стали скрывать своего возмущения. Они просят разделять кино и реальность. И если, говорят они, свадьба на съемочной площадке считается настоящей, почему бы не судить актера, пронзающего мечом своего врага на сцене.

И. ВОРОБЬЕВА: Как вам:

А. ПЛЮЩЕВ: Прекрасно. Скучно в Кувейте – они развлекаются как могут.

И. ВОРОБЬЕВА: А чего они устраивают?

А. ПЛЮЩЕВ: Кстати, я встречал даже здесь такую точку зрения, когда на полном серьезе обсуждают: а вот она целуется в фильме, а как ее муж…

И. ВОРОБЬЕВА: Там же не только целуются. Постельные сцены есть с некоторых фильмах.

А. ПЛЮЩЕВ: Понятно, что они там все в трусах лежат.

И. ВОРОБЬЕВА: Саша!

А. ПЛЮЩЕВ: Вот режиссер перед нами сидит, он всё расскажет.

И. ВОРОБЬЕВА: Саша, ты разбил сердце некоторым людям, которые надеялись, что они там вовсе даже не претворяются.

А. ПЛЮЩЕВ: С гениталиями? Ну перестаньте.

Ю. ГУСМАН: Какую ты совершил распущенность.

И. ВОРОБЬЕВА: Если бы вы, Юлий Соломонович, слышали, что тут Кобаладзе сказал. Это такое было.

А. ПЛЮЩЕВ: Я по сравнению с ним и так-то ребенок, а тут совсем…

Ю. ГУСМАН: 40 лет разница – это немного. В 2054 ты догонишь Кобаладзе. Я расскажу тебе историю, которую я слышал…

А. ПЛЮЩЕВ: В 54 году.

Ю. ГУСМАН: Это правда. В Кувейте беседуют две женщины, одна рассказывает: «Ты представляешь, что такое замужество? Поначалу прекрасные дворцы, пальмы, бассейны, верблюды. А потом всё это исчезает – сначала пропадают дворцы, потом пальмы. И остается только один верблюд.

А. ПЛЮЩЕВ: Я думал, выдающийся режиссер расскажет сейчас какую-нибудь историю.

Ю. ГУСМАН: Надеюсь, в семейном отношении у тебя нормально всё?

А. ПЛЮЩЕВ: Да.

Ю. ГУСМАН: Как же ты такое странное слово сказал? Некрасиво. Давай лучше забудем, что ты сказал.

А. ПЛЮЩЕВ: У нас программа 16+. Нормально. Возможно, некоторые слова вам не знакомы.

И. ВОРОБЬЕВА: Между тем, пока вы тут разберетесь, наши слушатели присылают сообщения, как я просила, где они нас слушают, что они делают. В основном люди едят. Едят и рассказывают, что они едят.

А. ПЛЮЩЕВ: Как можно так поздно есть?

И. ВОРОБЬЕВА: Кирилл печатает рекламу для метро. Марина пишет, что гладит на работе белье.

А. ПЛЮЩЕВ: Даже страшно подумать, кем она работает.

И. ВОРОБЬЕВА: Рита и Слава едут на дачу, сейчас слушают с удовольствием нашу программу, передают привет Гусману. Дмитрий жарит котлеты. Евгений сидит на ресепшн и ржет как лошадь. К сожалению, не пишет наша слушательница Вера из Пензы, которая работает диктором на вокзале. Это было в прошлый раз очень интересно. Надеюсь, она нам еще напишет. Так все-таки я не поняла, это справедливо, что в кино поженились – значит, поженились.

А. ПЛЮЩЕВ: Давайте спросим у настоящего режиссера.

Ю. ГУСМАН: Надо понять, что такое супружеская жизнь. Я помню, присутствовал при разговоре, когда один другого спрашивает: «Ну как тебе супружеская жизнь?» - «Ну как? Пить нельзя, курить нельзя». – «Наверное, жалеешь, что женился?» - «Жалеть тоже нельзя». Рассказ про очень тяжелую судьбу кувейтских женщин (для меня женщина – святое) – это абсолютно неправильно. Я считаю, что акт драматический и акт, скажем так, недраматический – это разные вещи. Смешивать два эти ремесла – я считаю, это неправильно. Я бы никогда не кинул камень в актрису, которая лицедействует, являясь профессиональным исполнителем актов драматических, не участвуя, не вовлекаясь в акты недраматические.

А. ПЛЮЩЕВ: Более чем.

Ю. ГУСМАН: Ты следишь за этой мыслью?

А. ПЛЮЩЕВ: Да. Надо сказать, Юлий Соломонович обещает, обещает, как тот товарищ старший лейтенант в том анекдоте, в смысле снять меня в фильме, но никак не выполняет это обещание. Я за это время уже успел сняться в некоторых картинах.

И. ВОРОБЬЕВА: Я даже видела. Маньяк из Плющева получился отличный.

А. ПЛЮЩЕВ: Меня на 3-й минуте убивают. Многие спрашивали: ты не боишься? Поэтому я с Юлием Соломоновичем в этом кейсе полностью, абсолютно согласен. Но заметим, что он противоречит сам себе. Потому что в первом кейсе он выступал против раздвоения личности, против разнообразия деятельности, против масок. А здесь пожалуйста. Вот как зашла речь о его истинной профессии, в которой он ас, мастер непревзойденный…

Ю. ГУСМАН: Восьмой раз говорю тебе, юному другу, ничего не понимающему. Если бы ты работал ведущим ди-джеем, дворником, а потом лицедействовал – это пожалуйста. Судье не надо. Речь идет о человеке, который в глазах присутствующих олицетворяет букву закона. Если мы увидим его в кабаре, баре или стриптиз-клубе, нам покажется это несуразицей, нелепицей. Это неестественное. К судье обращаешься – ваша честь, к священнику – ваше преподобие. А к налоговому инспектору? Опять вы, господи! И вот ты не должен забывать о том, что да, твое ди-джейство, то, что ты тут вытворяешь на радиостанции, в сущности тоже театр. Театр одного актера, политический театр абсурда, когда человек не очень владеет речью и не знает языков. А когда ты судья или ты Венедиктов, что выше, чем судья, но меньше, чем…

А. ПЛЮЩЕВ: Господь.

Ю. ГУСМАН: Я думаю, что наконец ты понял, что я не против совмещения профессий, я не против Леонардо да Винчи, рисующего картинку или придумывающего вертолетик. Я против того, чтобы судья, или прокурор, или капитан ФСБ после допроса шел и работал клоуном. Вот это совмещение противоестественно для морали, совести, чести и достоинства русского человека.

А. ПЛЮЩЕВ: До тех пор, пока его личной профессии не касается, Венедиктова приплетем – всех. Как только речь о том, что могут актрисам запретить вдруг где-то, в Азербайджане, не знаю, где еще…

Ю. ГУСМАН: Не трогай Азербайджан. Кувейт. Кстати, в Азербайджане, светское государство… Если бы ты мог поехать сейчас в Баку – там такие девушки ходят по улицам Баку. Красавицы.

А. ПЛЮЩЕВ: Вы много раз обещали меня пригласить в Баку, и всё никак.

Ю. ГУСМАН: Я обещал тебя снимать. Я задолжал тебе по-крупному.

А. ПЛЮЩЕВ: А вы обещали снимать в Баку.

Ю. ГУСМАН: Позови хотя бы пиво попить. Ты же москвич. Я здесь гость. Серьезно, я хочу, чтобы поставили на голосование, Ирина, мое мнение. Я глубоко убежден, что нельзя смешивать, это глупость, это религиозный фанатизм.

И. ВОРОБЬЕВА: Они защищают права мужей и жен.

Ю. ГУСМАН: Она работает актрисой. Дездемона вообще не изменяла. Но если бы она изменяла с Яго, или не с Яго – с Тибальтом, с Ромео, не помню с кем. Лукреций? Я читал, но перепутал все эти образы.

А. ПЛЮЩЕВ: Темненький парень такой.

Ю. ГУСМАН: Темненький – это муж ее Отелло. Ты тоже не читал. Был бы Кобаладзе, он, конечно, вспомнил бы. Старик Кобаладзе бедный, колют его сейчас глюкозой.

И. ВОРОБЬЕВА: Давайте проголосуем. Уважаемые друзья, на ваш взгляд, справедливо ли такое религиозное предписание? Если вы считаете, что да, это справедливо, что если в фильме, сериале произошла свадьба, любовная сцена, то всё это как по-настоящему. Я напомню, что в Кувейте выпущена фетва, по которой свадьбы в телесериалах считаются реальными. Если вы считаете, что это справедливо, 660-06-64. Если вы считаете, что это неправильно, несправедливо, 660-06-65. Наталья вышивает бисером и слушает нас. От смеха приходится перешивать, так как сбивается.

А. ПЛЮЩЕВ: Главное – не проглотить там ничего.

Ю. ГУСМАН: Не мечи бисер…

И. ВОРОБЬЕВА: Марина, которая гладила на работе, говорит, что она работает помощником по хозяйству, и упрекает меня в том, что в сообщении, помимо того, что она гладила, она еще передала респект Плющеву, я его не зачитала.

А. ПЛЮЩЕВ: Спасибо большое.

Ю. ГУСМАН: Странная история про респект Плющеву. Даже неудобно передавать. Слава богу, что ты отредактировала, отцензурировала. Потому что это посмешище. 140 млн. населения, 20 слушают. И респект кому? Когда здесь сидят люди…

А. ПЛЮЩЕВ: Вы сегодня выходили из самолета. Сколько чемоданов у вас с собой было в багаже?

Ю. ГУСМАН: 11 как всегда.

А. ПЛЮЩЕВ: И я не удивлен. Потому что в одном столько ревности не унести.

Ю. ГУСМАН: Да не ревность! Был такой долгожитель у нас в Азербайджане Махмуд Эйвазов, жил 158 лет. Надо иметь уважение к аксакалам. Откуда в тебе, юноше, вчера еще выпускнике, человек, который вчера закончил факультет журналистики… Действительно, ты за этот год промчался дорогой. Но 23 года и 82 Кобаладзе – это огромная дистанция в постоянной экспертизе. Через 60 лет приходи обратно – и назовешься постоянным экспертом. Будет 2074 год.

И. ВОРОБЬЕВА: Между тем у нас есть результаты голосования. Отмечу, что здесь тоже абсолютное единодушие сетевизора и телефонного голосования. 86% проголосовавших слушателей, а в сетевизоре 83% считают, что это несправедливо.

Ю. ГУСМАН: 1:1

А. ПЛЮЩЕВ: Я-то с вами согласился, между прочим.

И. ВОРОБЬЕВА: Давайте перейдем к третьему кейсу. Тоня Самсонова прислала нам этот кейс. Он называется «Не сдашь образец ДНК – садись обратно в тюрьму».

Ю. ГУСМАН: А можно посредством вашей передачи передать привет очаровательной, умной, обаятельной и прелестной Тоне Самсоновой от Плющева? Я фанат Ирины Воробьевой, я не могу передать. Но от тебя мы передадим. И от меня.

И. ВОРОБЬЕВА: А я тоже передаю.

Ю. ГУСМАН: Тоня, если ты слышишь нас в далеком Бишкеке, тогда знай, что мы здесь думаем о тебе.

И. ВОРОБЬЕВА: Сейчас полторы минуты будет звучать Тоня Самсонова с кейсом «Не сдашь образец ДНК – садись обратно в тюрьму»

Не сдашь образец ДНК – садись обратно в тюрьму

Англичанин по имени R – настоящее имя его засекречено - попытался опротестовать в суде требование британской полиции, согласно которому у каждого преступника, осуждённого за совершение тяжких преступлений, забирается образец ДНК – такое правило действует в Англии и Уэльсе и называется операция Натмэг. В базе данных Великобритании хранится 6204 образца ДНК преступников, и с 1994 года биоматериалы собираются у каждого, кто отбыл наказание и выходит на свободу. База используется в тех случаях, когда полиция не может раскрыть очередное преступление. Тогда полицейские ищут по базе, есть ли совпадения ДНК с места нераскрытого преступления с теми, что хранятся в базе.

Гражданин R вышел на свободу в конце восьмидесятых, в девяностых он совершил еще пару, но нетяжких преступлений, а в марте 2013 года нашел под своей дверью письмо. «Уважаемый гражданин, полиция просит вас предоставить данные своего ДНК, так как в прошлом вы совершили тяжкое преступление. Если вы откажетесь это сделать и не придете в полицию в течение недели, то вас могут арестовать».

R подал в суд на полицию и сказал, что, в отличие от британских властей, верит в права человека и считает, что английская полиция их нарушает, лишая его права на частую жизнь. Если бы суд решил, что R прав и его претензия оправдана, не только бы бывший преступник избежал обязательной сдачи анализов, но и вся операция Натмэг должна была бы быть остановлена, а база удалена. Но судья решил, что практика сбора анализов вполне оправданна, законна и честна. Правда, не очень эффективна - за 17 лет Натмэг помогла раскрыть только 111 преступлений.

И. ВОРОБЬЕВА: Вот такая длинная, немного запутанная история. Что скажете, уважаемые эксперты?

А. ПЛЮЩЕВ: Тоня молодец, всю историю английского правосудия рассказала. Очень интересно, безусловно. Что касается дела, то чего тут: украл – сядь. Сел – сдай отпечатки, ДНК. У нас вообще бы у всех брали – сел, не сел, задержали тебя на нефтяной платформе или у Следственного комитета на пикете – и всё равно всё сдай: и ДНК, и слюну, и…

И. ВОРОБЬЕВА: И можешь не продолжать дальше.

А. ПЛЮЩЕВ: И отпечатки пальцев. А тут чего-то цацкаются. Вышел на свободу, потом совершил пару нетяжких преступлений, потом нашел письмо, потом начал судиться… Двушечку, да? И привет.

Ю. ГУСМАН: Абсолютно. Двушечку даже для начала разговора.

И. ВОРОБЬЕВА: Вообще без разговоров.

Ю. ГУСМАН: Если мы будем церемониться со всеми – кто наши платформы захватывает, кто в церквях… Я не хочу никого обидеть, но двушечку и выше – трешечка, четверочка, семерочка. Я не хочу никого обидеть, показаться жестоким, по-английски cruel.

А. ПЛЮЩЕВ: Круэль де Виль. (СМЕЮТСЯ).

Ю. ГУСМАН: Что?

А. ПЛЮЩЕВ: Детство мы вспомнили.

И. ВОРОБЬЕВА: Круэлла де Виль.

А. ПЛЮЩЕВ: Помните, нет?

Ю. ГУСМАН: У нас детство разное. Мое детство – 38 год, город Таллинн, где я вырос и родился. А у вас какой год?

А. ПЛЮЩЕВ: «101 далматинец». Классика «Диснея».

Ю. ГУСМАН: А еще есть «102 далматинца», хуже, чем первый. Короче, далматинцы, послушайте меня внимательно. Я считаю, что в данном случае хоть ты плюнул на улице, хоть ты неправильно дорогу перешел – всё сдай. Причем анализ мочи, кала тоже сдай, потому что может понадобиться. Тут надо всё сдать. Отпечатки пальцев, зубные оттиски. Потом по трупу искать?

А. ПЛЮЩЕВ: Волосы, роговицу.

Ю. ГУСМАН: От уха отпечаток. Снимок радужки.

А. ПЛЮЩЕВ: Отпечаток седалища.

Ю. ГУСМАН: А потом двушку.

И. ВОРОБЬЕВА: Отпечаток седалища может меняться.

А. ПЛЮЩЕВ: Это у женщин меняется.

И. ВОРОБЬЕВА: А у мужчин не меняется.

Ю. ГУСМАН: Если бы у них база была нормальная, мы бы не тратили столько времени на поиски давания двушечки. А так – о-о, это кто, Плющев двушечка? Условно Плющев, ты законопослушный. То, что ты натворил вчера в метро со старушкой, которую до сих пор не нашли, это не вопрос. Я настаиваю и я поддерживаю мнение вас, доцент…

А. ПЛЮЩЕВ: Спасибо, профессор.

Ю. ГУСМАН: Всё сдать, включая ногти, волосы, на груди побрить. Всегда понадобится оттиск заусенца.

И. ВОРОБЬЕВА: Можно я объявлю голосование? А то вы сейчас в своих анатомических подробностях, где чего брить и что сдавать.

Ю. ГУСМАН: Мы не сказали ничего пошлого про брить.

И. ВОРОБЬЕВА: Напомню, что судья решил, что практика сбора анализов вполне оправданна, законна и честна. Насколько, на ваш взгляд, это решение суда справедливо? Это я обращаюсь к нашим присяжным заседателям. Да, это справедливое решение - 660-06-64. Нет, это решение несправедливо - 660-06-65. Иван Иванович пишет: «ДНК нужно сразу в роддоме брать – и сразу в базу данных».

Ю. ГУСМАН: Сажать их надо в роддоме сразу. Двушечку.

А. ПЛЮЩЕВ: Выходит уже двухлетний, ходит и говорит.

И. ВОРОБЬЕВА: Кошмар какой.

Ю. ГУСМАН: Почему кошмар? А так бы орал, кричал, будил.

А. ПЛЮЩЕВ: Кусал.

И. ВОРОБЬЕВА: Евгений из Пензы пишет: «У Тони голос няшный». Соскучились вы по Тоне Самсоновой.

Ю. ГУСМАН: К сожалению, она сейчас уехала на Таити. Знаешь, там чемпионат мира по пляжному футболу, мы играем с Таити сегодня.

И. ВОРОБЬЕВА: У нас совсем нет времени. Объявляю результаты голосования. 52% телефонном голосовании и 73% в сетевизоре говорят о том, что решение суда справедливо, абсолютно правильно собирают ДНК.

А. ПЛЮЩЕВ: Поздравляю вас, коллега.

Ю. ГУСМАН: Вовремя поддержав тебя, а ты меня, мы пришли к тому, что молодость побеждает опыт и мастерство и высаживает старика Кобыладзе вообще из проекта…

И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, я по вам соскучилась ужасно. Возвращайтесь.

А. ПЛЮЩЕВ: И я соскучился. Заколебался я каждый четверг вечером сюда ходить.

И. ВОРОБЬЕВА: Юлий Гусман, Александр Плющев, Ирина Воробьева. До встречи.