Ознакомиться с делами: «Знаки», «Провайдер», «Социальные сети» - Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе - Кейс - 2013-01-31
.
И. ВОРОБЬЕВА: У нас уже идут горячие споры в студии. Это программа «Кейс». Меня зовут Ирина Воробьева. Я вас поздравляю с тем, что вам уже исполнилось 16 лет и вы так вовремя оказались у своих радиоприемников. Я с большим удовольствием и радостью говорю, что наши постоянные эксперты программы снова в сборе. Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе. Здравствуйте. Добрый вечер. Здравствуйте. Добрый вечер.
Ю. ГУСМАН: Мы ручками мерялись – у кого толще. Одинаковые.
И. ВОРОБЬЕВА: Я хочу, чтобы Кобаладзе сейчас посмотрел Гусману в глаза и сказал, что он по нему скучал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Более того, Юлик знает, как мне тяжело даются стихи. Я иногда пишу – у меня ничего не получается.
Ю. ГУСМАН: Ты на последнем «Кейсе» назвал мою фамилию впопыхах и убежал дальше, повизгивая и похрюкивая.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я волнуюсь. На этот раз у меня получилось просто талантливо. Я позвонил Андрею Дмитриевичу Терехову, он великий поэт, он мне помог. Я хочу к тебе обратиться стихами.
Ю. ГУСМАН: Дело в том, что я пришел сюда работать.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это о тебе, Юлик. Мой друг вернулся, снова рядом, сидим, как в прежние года. Он слово дал мне в колидоре, что не уедет никогда.
И. ВОРОБЬЕВА: Ого.
Ю. ГУСМАН: На этом уровне сегодня работает вся наша промышленность, выпускает поздравительные открытки.
И. ВОРОБЬЕВА: Потрясающе. Аплодисменты.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: У меня еще много есть.
Ю. ГУСМАН: Шутки шутками, но скоро грядет день рождения у великого человека. Я сейчас примчался не в бабочке, но тоже в белом.
И. ВОРОБЬЕВА: Шикарно выглядите.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я знаю. У твоего друга, великого артиста Зельдина.
Ю. ГУСМАН: Владимир Михайлович Зельдин. 98 лет. Он сегодня три часа во время съемок телевизионной программы на Первом канале пел, плясал, говорил, вставал, ходил, не мог сидеть. 10-го он играет спектакль наш «Танцы с учителем». Кстати, кто не видел, приходите, это не реклама. Невероятное зрелище. Ищут секрет. Да, конечно, генетика, да, то, что он не пьет, не курит. Но он такой добрый и такой благородный. Поэтому бог, или природа, или Иегова, Аллах, Будда, не знаю, кто там есть, дает такую жизнь. Это потрясающе.
И. ВОРОБЬЕВА: Это очень впечатляет.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А ты и пьешь, и куришь. Помнишь, мне подарил один - не буду называть, потому что сейчас опасно называть его фамилию – подарил сигару.
Ю. ГУСМАН: Я сам делаю. Дело в том, что мой дядя Эстебан Гусман, он купил фабрику в Калуге…
И. ВОРОБЬЕВА: Надо сказать, что Юрий Георгиевич снова в бабочке. Вам тут пишут. Алекс говорит, чтобы вы спрятали свою бабочку: «Эта штуковина усилит ваши шутки многократно. Так нечестно». А Павел говорит, что у вас бантик с затылка сполз на шею.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Без тебя, Юлька, распоясались.
Ю. ГУСМАН: Юрочка, милый, если я начну таскать свои бабочки – а у меня коллекция, вторая после графа Ньютонского Кембриджского (а ты знаешь, кто мой зять, лорд Кембридж)…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: На твоей шейке трудно затянуть бабочку.
Ю. ГУСМАН: Трудно. Но я затягиваю с помощью специального пажа.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Устройства.
Ю. ГУСМАН: Называется гильотина. Гаррота называется эта штука, которой завинчивают...
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Завинчивают лезвие?
Ю. ГУСМАН: Нет. Не важно. У них в Грузии это не проходили.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я сейчас умру от любопытства. Кто тебе это писал? Это не твой почерк.
Ю. ГУСМАН: Это Пушкин Александр Дмитриевич.
И. ВОРОБЬЕВА: Пакетик!
Ю. ГУСМАН: Дорогая Ирина, к твоему холодильнику приехала новая порция.
И. ВОРОБЬЕВА: Пакетик британский, надо сказать.
Ю. ГУСМАН: Там есть и британские, и американские новые.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: I love New York.
Ю. ГУСМАН: Красивые безумно.
И. ВОРОБЬЕВА: Какой солдатик!
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты был в Лондоне?
Ю. ГУСМАН: Я живу в Лондоне много лет, с 56 года. Ты же не знал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я не знал. Я думал, ты в Америке.
Ю. ГУСМАН: Риджен роуд, Вестминстерское аббатство, 4, вход со двора, 2-й этаж, спросить меня.
И. ВОРОБЬЕВА: У меня теперь есть из Нью-Йорка и из Лондона. Мой холодильник скоро рухнет.
Ю. ГУСМАН: Покажи, какие красоты.
И. ВОРОБЬЕВА: С удовольствием покажу. Наши камеры сейчас покажут. Вот этот с Лондоном вообще потрясающий.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я как житель Лондона могу оценить по достоинству.
И. ВОРОБЬЕВА: Не дам! Вы знаете, что он у меня всё отбирает? После программы – дай посмотреть магнитки. И заиграл. Нет, я вам больше не верю.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как не стыдно? Она распоясалась. Тут пришел твой друг Орехъ в дерюге.
И. ВОРОБЬЕВА: Ой ладно.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: И она сидела черте в чем. Сегодня, посмотри, рюшечки…
И. ВОРОБЬЕВА: Нет рюшечек.
Ю. ГУСМАН: Насколько Ганапольский…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мерзок.
Ю. ГУСМАН: В любом состоянии велик, и крылья у него как у орла. Что бы он ни вел – утренний, дневной, вечерний эфир…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сейчас он «Ганапольское» ведет.
Ю. ГУСМАН: Он потрясающе тонок, умен, элегантен.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Генетика.
Ю. ГУСМАН: А вот Орехъ… Молодость берет свое. Конечно, лет через 5-7…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он вырастет. У него есть задатки.
Ю. ГУСМАН: Он талантливый пацан.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Если пить бросит.
Ю. ГУСМАН: А в чем проблема, если человек любит во время работы приложиться к фляжке?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Прямо до программы «Кейс» любит. Я его еле откачал.
И. ВОРОБЬЕВА: Ну что вы наговариваете? Писали, что вы, наоборот, под чем-то.
Ю. ГУСМАН: Кстати, я тебя поздравляю. Я из газет узнал…
И. ВОРОБЬЕВА: Я знала, что эта тема будет.
Ю. ГУСМАН: К нам идет «Боржоми» и вино в Россию. «Альфа-Банк», по-моему, купил…
И. ВОРОБЬЕВА: Ты посмотри, он всё равно спер магнитики.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А это не Англия, это какой-то другой город.
И. ВОРОБЬЕВА: Это Нью-Йорк.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это Бразилия, Рио-де-Жанейро.
И. ВОРОБЬЕВА: Написано - Нью-Йорк.
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, кстати, ваши вечные непонятные приветы привели к тому, что все, у кого фамилия Терехов, пишут нам в эфир и подписывают: «Если что, я Терехов».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Только Андрею Дмитриевичу Терехову, великому юристу и барду.
И. ВОРОБЬЕВА: У меня тоже есть знакомый по фамилии Терехов, прекрасный человек. Но я же не передаю ему приветы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Такой, как Терехов, один.
Ю. ГУСМАН: В «Гнезде глухаря» у великого барда Тимура Шаова 6-го, по-моему, новый диск. Если бы он был великий бард… Человек он чудный, я с ним знаком. Но то, что он написал, эти стишата, в которых нет ни рифмы, ни склада. Я шел по коридоре… Прочти.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Можно еще раз? Мой друг вернулся…
Ю. ГУСМАН: Это ничего.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Снова рядом.
Ю. ГУСМАН: Ничего.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сидим, как в прежние года.
Ю. ГУСМАН: И что потом?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он слово дал мне в колидоре…
Ю. ГУСМАН: Вот это уже – в колидоре…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что не уедет никогда. Блистательная рифма: рядом - в коридоре – никогда. В колидоре.
Ю. ГУСМАН: Сори. В колидоре.
И. ВОРОБЬЕВА: Кощей говорит: «Господа, 20 минут прошло. Соберитесь». Меньше 10 минут прошло, но мы, конечно, сейчас соберемся.
Ю. ГУСМАН: Всё будет нормально, Кощей. Ты же знаешь, если здесь бригада А, то ого-го…
И. ВОРОБЬЕВА: Шоу-группа «Ажиотаж».
Ю. ГУСМАН: Причем кейсы сегодня ого-го. Посвященные Санкт-Петербургской Государственной Думе.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Они с душком.
И. ВОРОБЬЕВА: Евгений Бунтман расскажет о первом деле, которое мы будем сегодня рассматривать, называется оно «Знаки».
Знаки
Житель американского города Атланта подал в суд на местный департамент услуг за то, что ему не позволили повесить на машину номерной знак, указывающий на его сексуальную ориентацию. Джеймс Сайрус Гилберт трижды подавал запрос на получение регистрационного знака. И все три раза он указывал комбинацию из букв, указывающую на его ориентацию – например, GAYGUY - парень-гей. Однако Гилберту трижды отказывали. По закону, в штате Джорджия действует запрет на использование некоторых видов надписей на номерных знаках. В частности, водителям не выдают таблички, которые имеют вульгарные, агрессивные, политические или религиозные надписи. Но Гилберт посчитал, что в его случае отказ – это не что иное, как дискриминация. По словам Гилберта, он не просил о чем-нибудь вульгарном или выходящим за рамками морали. А запрет на указание на сексуальную ориентацию на номерном знаке является политическим, уверен водитель.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: В Америке уже совершенно распоясались?
Ю. ГУСМАН: Абсолютный мрак.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я надеюсь, ты там не нагибался нигде?
Ю. ГУСМАН: С хорошей шуткой приехал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что-то я не то сказал. Мне стыдно.
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, у вас бабочка ловит не те волны сейчас.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я что-то не то сказал, да?
Ю. ГУСМАН: (ПОЕТ) Ну что сказать, мой друг, на свете есть еще контрасты. Как много девушек вокруг, а мы с тобой…
И. ВОРОБЬЕВА: Тихо!
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дима Быков гениально сказал, что в «Робинзоне Крузо» даже обвинили автора – Майн Рид, по-моему, написал, – что там тоже есть неприятный осадок, потому что где-то было написано, что Пятница нагнулся.
Ю. ГУСМАН: Он продолжает эту тему, не понимая абсурдность… Что же ты в присутствии Ганапольского, мастера, и Ореха, мальчишки, мычал…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я тушевался. А с тобой раскрывается лучшее во мне.
Ю. ГУСМАН: Что лучшее? Нагибался…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Колидор.
И. ВОРОБЬЕВА: Между прочим, сейчас 22 часа 22 минуты, мое любимое время.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Рассказывай про Америку.
Ю. ГУСМАН: Вот что на эту тему. Идет застолье. Пусть Гиви передаст коньяк. Сам ты передаст. Вот это про вас, ответ вам.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Прошу оградить меня от этих пошлостей.
Ю. ГУСМАН: Это филологические тексты и контексты.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А вот это слабо тебе прочитать?
Ю. ГУСМАН: Как много девушек вокруг, а мы с тобой…
И. ВОРОБЬЕВА: Вячеслав возмущается: «Сначала они табличку «гей» не разрешают, а потом Гусману запретят в розовых стрингах на «Кейс» приходить. Куда мы так докатимся?»
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А вот этот пиджачок ты, по-моему, в гейском районе покупал в Америке?
Ю. ГУСМАН: Ребята, поймите, есть анекдоты про чукчей, про евреев, про армянское радио, про Гиви миллион. И точно так же много шуток есть про геев. Но почему-то вся страна озабочена, началось это сумасшествие – законы, запреты…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Какое впечатление у тебя, как у человека постороннего, наблюдающего из-за океана? Как мы выглядим?
Ю. ГУСМАН: Мне кажется, полная шизофрения, когда никто ничем не занимается, только ловят геев. Оставьте в покое.
И. ВОРОБЬЕВА: Если что, «Робинзона Крузо» написал не Майн Рид.
Ю. ГУСМАН: Сейчас скажут Даниэль Дефо. Да ошибаются.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Каждый будет нас учить. Он написал «Оцеола, вождь семинолов», «Всадник без головы».
Ю. ГУСМАН: «Таинственный остров», «Дети капитана Гранта» - всё Майн Рид.
И. ВОРОБЬЕВА: И про Карлсона тоже он написал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: «Белый клык» - это Куприн. Разобрались.
Ю. ГУСМАН: Даже в советское время, когда было очень сложно вам, людям в желтых бабочках, с голубыми рубашками и лысыми башками, вызывающими антигетеросексуальные толкования у Кощеев, у бессмертных, все-таки сколько было прекрасных анекдотов и шуток. Помнишь, это замечательное? Что такое гей после бани? Чистый пидорас.
И. ВОРОБЬЕВА: Юлий Соломонович!
Ю. ГУСМАН: Это не я, это анекдот Советского Союза, это 38 год. Рыков рассказывал Бухарину. Я причем здесь? Я просто историк.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ира, нас закроют.
И. ВОРОБЬЕВА: Вас - может быть.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Юлий Соломонович, успокойтесь.
И. ВОРОБЬЕВА: Вообще, это слово фигурировало в советских (неразборчиво).
Ю. ГУСМАН: А Хрущев что орал?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет, он не так говорил. Он говорил - пидорасы.
Ю. ГУСМАН: Еще хуже.
И. ВОРОБЬЕВА: Ну хорош. Прекратите.
Ю. ГУСМАН: Слово «гей» появилось в нашем языке недавно. Это оттуда уже – гай, гей. Вот с желтыми бабочками, с этими манерами пришло это странное ощущение.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что-нибудь поприличнее вычитай.
И. ВОРОБЬЕВА: Про геев, нашли что поприличнее.
Ю. ГУСМАН: Я тебе рассказываю – все истории взяты из жизни. Твоей, как правило…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: И Бухарина.
Ю. ГУСМАН: И рассказов о твоей жизни. Помню старую историю. Когда-то в скверике у Большого театра был фонтан.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мы собираться там любили.
Ю. ГУСМАН: И там была тусовка, в Москве известная. Я-то в Москве не жил. Кобаладзе в горах пас свинью.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Свиней в горах не пасут. Баранов только. Свиней не гоняют по горам.
Ю. ГУСМАН: Ты просто так ходил с ней, гулял.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Гулял – да, с поросенком.
Ю. ГУСМАН: И там один пришел человек, сел. А к нему такой молодой человек с желтой бабочкой подсаживается. Он отсаживается, а этот подсаживается. Мимо идет милиционер и говорит: «Слушайте, почему у вас ходят всякие странные люди?» Ему говорят: «А ты в наш садик не ходи». Вот выражение «а ты в наш садик не ходи» стало притчей во языцех.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ничтоже сумняшеся.
И. ВОРОБЬЕВА: Ух ты! Готовился.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как я тебя срезал! А то притча во языцех. Я изучил стилистику русского языка на первом курсе еще. А эти понаехали из Баку. Я их учил говорить по-русски, армян и азербайджанцев. Вы говорить не умели.
Ю. ГУСМАН: Я и сейчас не умею.
И. ВОРОБЬЕВА: А можно что-нибудь по сути кейса сказать? Надо позволить жителю американского штата?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Конечно, надо. Хочет – пусть носит на пиджаке.
И. ВОРОБЬЕВА: На номере автомобиля.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Например, в Англии можешь имя свое написать.
Ю. ГУСМАН: За границей вообще всё просто. Входит человек в кафе и спрашивает: «Скажите, пожалуйста, почему ваше кафе называется «Два гея»?» – «Я не знаю, спрошу у жены. Жан, скажи почему». Ты понимаешь?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это смешно.
Ю. ГУСМАН: Сейчас регистрируют. Кончились гонения на вас в желтых бабочках. Элтоны Джоны – это было исключение, сейчас можно, 8 американских штатов.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: В какой-то газете был шикарный материал о выдающихся геях. Там есть такие имена…
Ю. ГУСМАН: Глупо даже обсуждать, стыдно и противно, но этот закон о пропаганде, агитации и прочее… Тогда вообще как рассказывать о мировой музыке, о мировой литературе?
И. ВОРОБЬЕВА: Я тоже не понимаю.
Ю. ГУСМАН: Мне однажды рассказали хорошую шутку. Петр Ильич Чайковский… (ЗВОНИТ МОБИЛЬНЫЙ ТЕЛЕФОН)
И. ВОРОБЬЕВА: Это кто вам звонит? Как не стыдно!
Ю. ГУСМАН: Один знакомый гей.
И. ВОРОБЬЕВА: И сейчас скажет «алло».
Ю. ГУСМАН: Извините, пожалуйста. Это просто из прокуратуры, к сожалению, на допрос вызывают.
И. ВОРОБЬЕВА: Уже.
Ю. ГУСМАН: По делу Белыха. Дело в том, что мы вместе пили.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Уржумский спирт.
Ю. ГУСМАН: Я вспомнил, так смешно даже. Вот нашли… Я был как-то у Никиты Юрьевича в гостях. Я бывал в разных местах, выступал. Поразительно: губернатор - но никакой охраны, за рулем джипа, в ресторан пришли, мы ждали, пока посадят.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это всё инсценировка.
Ю. ГУСМАН: Для меня, чтобы я потом в эфире об этом рассказал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты знаешь, как он живет? У него наложницы.
Ю. ГУСМАН: Ну просто смешно. Вышел из Союза правых сил, выгоняйте, приезжай, пиши заявление. Нет, продал и пропил Уржумский завод сам. О чем я?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: О геях.
Ю. ГУСМАН: Да. И он говорит: «Смотрите, Петр Ильич Чайковский, Фредди Меркьюри, Элтон Джон, Борис Моисеев. И после этого вы отдадите своего сына в музыкальное училище?»
И. ВОРОБЬЕВА: Ужас какой.
Ю. ГУСМАН: Это всё список невероятный. Это личное дело каждого, если он не насилует, не завлекает. Какое кому дело, кто ты, что ты, мужчина, женщина, старик, ребенок…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты в обществе. Насилуют… Это жалко, что не насилуют…
И. ВОРОБЬЕВА: Хорошо. В смысле, конечно, плохо, но хорошо. Мы еще обсудим этот кейс и сразу после перерыва проголосуем по нему. Потому что нужно, чтобы наши уважаемые присяжные вынесли свое решение. Пока Кобаладзе пытается стырить у меня магнитики. Мы сейчас с ним разберемся.
НОВОСТИ
И. ВОРОБЬЕВА: Продолжается программа «Кейс». В студии Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе, Ирина Воробьева. И мы заканчиваем рассматривать первое наше дело, сейчас будем голосовать, о том, что жителю американского города Атланта не дают возможности сделать номерной знак на машине, который указывал бы на его сексуальную ориентацию, ему отказывают. Справедливо ли ему отказывают или нет? Вы говорите, что несправедливо, что надо разрешить.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да. А ты говоришь, что справедливо?
Ю. ГУСМАН: Я вспоминаю одну историю. Однажды двое мужиков занимались любовью, и один говорит: «Я больше не могу, хватит». – «Терпи, ты же мужчина».
И. ВОРОБЬЕВА: Ужас какой.
Ю. ГУСМАН: Это не ужас, это подлинная история.
И. ВОРОБЬЕВА: Зачем вы заставляете наших операторов за кадром смеяться.
Ю. ГУСМАН: Чего операторы смешливые такие? Я говорю буквально то, что было, то, что плыло… Это чистая правда. Я считаю, что вешать на номерах надпись – нация, сексуальная ориентация, – это глупость. Как придумано мудро в нашей гибиби…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Гибиционистов.
Ю. ГУСМАН: Гибиде. Как мудро придумано. Нельзя ничего сделать – нельзя слово «гей» и «гай» даже набрать. Потому что там У035ПТ – и регион. Не получается никаких слов.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты можешь за деньги купить.
И. ВОРОБЬЕВА: Слушайте, слов из трех букв много.
Ю. ГУСМАН: Там три буквы не получается, сначала одна буква, потом три цифры, потом две буквы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты можешь вместо трех цифр и трех букв написать свое имя.
Ю. ГУСМАН: В России.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Можно, по-моему, за деньги.
Ю. ГУСМАН: Нет, нельзя, там можно.
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, подвиньтесь чуть-чуть поближе к Юлию Соломоновичу, а то в Сетевизоре, говорят, вы в кадр не влезаете.
Ю. ГУСМАН: А сейчас как?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Терпи, будь мужчиной.
И. ВОРОБЬЕВА: Вот так отлично.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Хорошо мы смотримся?
И. ВОРОБЬЕВА: Отлично, потрясающе смотритесь.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что пишут о моей бабочке?
И. ВОРОБЬЕВА: Я потом дам вам почитать. «Юлий Соломонович прекра…» Это я тоже потом прочитаю.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это нельзя, и это нельзя.
Ю. ГУСМАН: Это мы не проходили, это нам не задавали.
И. ВОРОБЬЕВА: Петр из Саратова пишет: «Радуйтесь, что вы в России. Если бы в Евросоюзе, уже закрыли бы «Кейс» за гомофобную тенденцию. Это в нашей стране то же, что шутить про концлагерь в Израиле».
Ю. ГУСМАН: Наоборот.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Слушатель не понял.
Ю. ГУСМАН: Нас, убежденных антигомофобов… Мы гомофилы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я не знаю разницы, но мы да.
Ю. ГУСМАН: Мы филателисты.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нумизматы.
Ю. ГУСМАН: Филателисты, филомены, мортураны мы.
И. ВОРОБЬЕВА: Антон из Москвы пишет: «А если другой гей тоже захочет такой номер, то что же, два одинаковых номера? А потом три, пять и десять?»
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Цвет другой.
Ю. ГУСМАН: Можно от 4 до 6 букв или цифр любых.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте голосовать.
Ю. ГУСМАН: Я против.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я за.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте не так. Справедливо ли ему отказывают?
Ю. ГУСМАН: Справедливо.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет.
И. ВОРОБЬЕВА: Уважаемые присяжные, если вы считаете, что отказывают этому гею справедливо, то ваш телефон (495) 660-06-64 и зеленая кнопка «да» в Сетевизоре. Если вы считаете, что подобный отказ несправедливо, то ваш телефон (495) 660-06-65 и красная кнопка «нет» в Сетевизоре. Иван из Москвы делится с нами: «У коллеги на работе есть кот, породы британский голубой, зовут Элтон Джон».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это безобразная выходка.
И. ВОРОБЬЕВА: Почему? У вас тоже кот голубой.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да, он голубой, но его зовут не Элтон Джон, его звали Грэм.
И. ВОРОБЬЕВА: Какое голосование у нас будет приоритетным?
Ю. ГУСМАН: Сетевизор.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да, давайте Сетевизор, потому что я в бабочке, там больше у меня будет влияния.
Ю. ГУСМАН: Я надеюсь, что бабушки, увидав твою бабочку… Наш многомиллионный слушатель и зритель, он не склонен…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Поддаваться мишуре.
Ю. ГУСМАН: И эмоциям. Они голосуют не сердцем…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А головой.
И. ВОРОБЬЕВА: Я остановила голосование. Надо сказать, что практически не отличаются результаты в телефонном голосовании и в Сетевизоре. 55% по телефону и 51% в Сетевизоре считают, что отказ в таком номере на машину совершенно справедлив.
Ю. ГУСМАН: И правильно. Потому что я подумал: кому нужно, чтобы по улицах наших городов ездила машина Х035ЕР? Кому это нужно?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дай я сейчас соединю эти буквы…
И. ВОРОБЬЕВА: Не надо, всё нормально.
Ю. ГУСМАН: Это тебе долго придется. Ты будешь переводить на грузинский, туда, обратно…
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте перейдем к нашему второму кейсу. Евгений Бунтман расскажет нам о деле, которое называется «Провайдер».
Провайдер
В Германии суд обязал интернет-провайдеров выплачивать компенсацию гражданам, которые из-за технических проблем не смогли воспользоваться Интернетом. Как сообщает «Газета.ру», прецедент создал гражданин Карлсруэ, который не мог выйти в Интернет в течение двух месяцев с конца 2008 по начало 2009 года. Суд удовлетворил его иск к провайдеру о материальной компенсации. Таким образом, Интернет приравняли к предметам первой необходимости, поскольку по немецким законам утрата именно таких вещей должна быть компенсирована. В решении суда говорится, что в жизни современного человека интернет играет очень важную роль. А невозможность выйти в Сеть можно сравнить, например, с утратой автомобиля.
И. ВОРОБЬЕВА: Что скажете, уважаемые, про ваш любимый Карлсруэ?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я в Интернете не очень понимаю. Но провайдера надо наказать.
И. ВОРОБЬЕВА: У вас дома Интернет есть?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Есть.
И. ВОРОБЬЕВА: А когда вы хотите что-то посмотреть в Интернете, а внезапно понимаете, что Интернета нет…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Значит, я не заплатил.
И. ВОРОБЬЕВА: А если вы точно знаете, что заплатили, но Интернета все-таки нет из-за технических проблем провайдера.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Пусть чинятся. Я звоню провайдеру и говорю – починись.
И. ВОРОБЬЕВА: Он починился только через сутки.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Спасибо.
И. ВОРОБЬЕВА: Обидно, досадно?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет.
И. ВОРОБЬЕВА: А если два месяца?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Тоже нет.
И. ВОРОБЬЕВА: Что нет?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что да?
И. ВОРОБЬЕВА: Юлий Соломонович, помогите. Невозможно же так.
Ю. ГУСМАН: Юра, милый, возможна ли между двумя мужчинами настоящая, прочная, крепкая дружба?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Возможна.
Ю. ГУСМАН: Но в конце концов природа возьмет свое.
И. ВОРОБЬЕВА: Ужас какой. Вот это про твоих провайдеров. Ты даже не знаешь, кто такой провайдер, ты думаешь какую-то пошлость.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет, я не думаю пошлость.
Ю. ГУСМАН: Что такое провайдер? Быстро.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Провайдер – это тот, который провайдирует, т.е. который предоставляет тебе контент.
И. ВОРОБЬЕВА: Предоставляет скорее доступ.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Доступ к контенту. И надо нажимать на браузер, чтобы выйти на сайт, избежав спама и глюков.
И. ВОРОБЬЕВА: Ух ты! Наш слушатель Максим, наш коллега из Санкт-Петербурга, вспоминает о друзьях Юзер и Браузер. Помните?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А как же.
Ю. ГУСМАН: Мы гордимся, это официально, мы публикуемся так. Провайдер – это же уму непостижимо, чтобы его приравняли к автомобилю или к унитазу, к первым надобностям. Причем его, педофила, отлучили…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Педофилы кончились уже. Про Интернет.
Ю. ГУСМАН: Кончились пидорасы, начались педофилы. Вечер продолжается, мой друг. Идет бал сатаны. Маргарита, Воланд и я, Бегемот.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: У него приступ начался.
Ю. ГУСМАН: Это педофил, который там… Я неправ?
И. ВОРОБЬЕВА: Чуть-чуть ошиблись, немножечко.
Ю. ГУСМАН: Отлучили его, потому что он… А кто он?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Юлик, воды выпей.
Ю. ГУСМАН: Его за что отлучили?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кого отлучили?
Ю. ГУСМАН: А-а, это другой кейс, про социальную сеть еще будет. Я читал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты читал, но ты всё перепутал.
Ю. ГУСМАН: Перепутался голова. Это та история, когда просто Интернет пропал.
И. ВОРОБЬЕВА: Пропал на два месяца.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он пошел, говорит – накажите. А они говорят – нет, нельзя.
И. ВОРОБЬЕВА: Они приравняли Интернет к предметам первой необходимости. Является ли Интернет предметом первой необходимости?
Ю. ГУСМАН: Да. Как и ромашковая клизма, абсолютно необходимый предмет.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Или клизма с патефонными иглами.
И. ВОРОБЬЕВА: В каждой аптеке можно купить ромашковую клизму?
Ю. ГУСМАН: Да.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да, да.
И. ВОРОБЬЕВА: Уверены? Вы так опытно говорите.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мы утро начинаем с клизмы, с патефонными иглами. Андрей Дмитриевич, спасибо, что вы меня научили ставить клизму с патефонными иглами.
Ю. ГУСМАН: Алексей Алексеевич, перенеся нас на глубокую ночь, тем самым поставил нас перед возможностью и потребностью говорить на такие темы, которые в обиходном разговоре… Такие смыслы и контексты, такие тексты и смыслы, которые раскрываются только в постмодернистском обществе.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Очень красиво. Не перебивайте.
Ю. ГУСМАН: Как провайдер провайдеру тебе скажу.
И. ВОРОБЬЕВА: А что, уважаемые, для вас Интернет тоже является предметом первой необходимости?
Ю. ГУСМАН: Абсолютно.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Без Интернета не туды и не сюды. Как раньше без воды, так сейчас без Интернета не туды и не сюды.
И. ВОРОБЬЕВА: А на какие сайты вы чаще всего заходите?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я захожу на разные сайты. У меня «Эхо Москвы» постоянно включено.
Ю. ГУСМАН: У меня одновременно работает сайт «Эхо Москвы», то, что я пропустил, то, что сейчас, Сетевизор я вывел на большой экран, одновременно стереозвук, отдельно лав-стори Воробьева, фотографии, ее LiveJournal, ее Twitter, ее FaceBook, ее «Одноклассники», замечательная сессия Maxim он-лайн, обнаженная.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Которая весит у Веника в кабинете.
И. ВОРОБЬЕВА: Это не я.
Ю. ГУСМАН: Календарь Pirelli.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это ее любимое – фотографироваться для Pirelli.
И. ВОРОБЬЕВА: Это не я.
Ю. ГУСМАН: Как не ты? Написано – Воробьева, «Лиза Алерт». Всё известно.
И. ВОРОБЬЕВА: Пельмень советует: «Не работает Интернет – подключайся к соседям».
Ю. ГУСМАН: А там замок висит.
И. ВОРОБЬЕВА: Некоторые пароль не ставят.
Ю. ГУСМАН: Ставят, все ставят. Сейчас таких нет добреньких.
И. ВОРОБЬЕВА: Алекс пишет: «Выход в Сеть можно сравнить с утратой автомобиля. По крайней мере, в авто хоть поспать можно, спокойно и бесплатно». «В Финляндии уже пару лет Интернет приравнен к предметам первой необходимости». Маша из Парижа: «Если бы мне выключили Интернет, я бы не увидела такого красивого Кобаладзе с бабочкой».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Товарищ оператор, наводи свою трубу.
Ю. ГУСМАН: До свидания. Позор. А чего Кобаладзе? Я тоже сижу красавец, в белой рубашке.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы всегда красавец, а Кобаладзе только сегодня.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Перестань. Вот зажглась камера, сейчас показывают.
И. ВОРОБЬЕВА: Показывают вас обоих.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А можно это отрезать, Гусмана отрезать, а меня одного?
Ю. ГУСМАН: Ты меня уже отрезал, когда я сидел в бангладешских степях за Байкалом, где золото ищут в горах…
(ПОЮТ) Когда я сидел в Бангладеше, где золото ищут в горах, был я не очень там свежий, поскольку разбился я в прах.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Тебе сейчас нужно вспомнить рекламу – помнишь, мы с тобой рекламировали – Axe. Покупайте в магазинах «Перекресток».
И. ВОРОБЬЕВА: Сейчас ручкой кину в вас. Не стыдно?
Ю. ГУСМАН: Тебя там нет, чужие люди пришли.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Пинком под зад меня.
Ю. ГУСМАН: Пришел «Альфа-банк» и забрал всё.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: «Боржоми» возвращается.
Ю. ГУСМАН: Братья из «Альфа-банка» дают нам «Боржоми».
И. ВОРОБЬЕВА: Поскольку вы пришли к единому мнению и не собираетесь спорить на эту тему, давайте проведем голосование и перейдем к нашему третьему кейсу. Итак, справедливо ли обязывать интернет-провайдеров выплачивать компенсацию за невозможность выхода в Интернет? Иначе говоря, правильно ли приравняли Интернет к предметам первой необходимости?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: К штыку приравняли перо.
И. ВОРОБЬЕВА: Да, вы считаете это справедливым - (495) 660-06-64 или зеленая кнопка в Сетевизоре, нет, вам это кажется несправедливым - (495) 660-06-65 и красная кнопка «нет» в Сетевизоре. Дмитрий пишет: «Может, человек сверхсоциален, ему необходим доступ к информации, при этом более-менее объективной. Где получить еще такую?» Павел пишет: «Особенно актуально в Карлсруэ. Там же без Интернета «Кейс» не послушать. А как карлсруйтянин без «Кейса»?»
Ю. ГУСМАН: Последний раз, когда я приезжал в Карлсруэ, там была такая ветреная погода. Я так люблю Карлсруэ, когда легкий дождик…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот у меня безупречный, чистый русский язык, а у тебя какой-то… Ты азербайджанец.
Ю. ГУСМАН: Я здесь в командировке.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты давай работай над русского языка, слушай.
И. ВОРОБЬЕВА: Стоп голосование. Опять Сетевизор и телефонное голосование совпадают по своему мнению. Большинство, 82% в телефонном голосовании и 87% в Сетевизоре, согласны и считают, что это абсолютно справедливо. Тут ваше мнение и мнение наших присяжных совпали.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что справедливо-то?
И. ВОРОБЬЕВА: Справедливо выплачивать компенсацию. Алексей пишет нам из Twitter'а: «Гости жгут». Давайте жечь дальше.
Ю. ГУСМАН: Два гостя, у одного прозвище Джордано Бруно, а второй – Жанна Д'Арк. Ты будешь Жанна Д'Арк, а я – Джордано.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как у Пушкина что-то жжет? «Глаголом жжет..»
Ю. ГУСМАН: «Глаголом жжет сердца людей». Но не жоп, а жжет.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Шлеп. Подожди.
Ю. ГУСМАН: Как удивительно, когда человек в желтой бабочке говорит «глаголом жоп…»
И. ВОРОБЬЕВА: Всё. Третий кейс.
Ю. ГУСМАН: Мы теперь будем не Юзер и Браузер, а будем Джордано и Жанна. Потому что ты Жанна, жжешь всё, а я Джордано, жгу всё.
И. ВОРОБЬЕВА: Третий кейс. Евгений Бунтман нам рассказывает о кейсе под названием «Социальные сети».
Социальные сети
В США апелляционный суд отменил закон, запрещающий зарегистрированным сексуальным преступникам пользоваться социальными сетями. Этот закон был принят пять лет назад в штате Индиана. Иск подал гражданин, который числится в государственном реестре преступников, уличенных в педофилии. Он заявил, что запрет пользоваться социальными сетями противоречит Первой поправке конституции США, гарантирующей свободу слова. Суд первой инстанции отклонил жалобу. Однако апелляционный суд встал на сторону истца. Защита детей – важная задача для правительства, говорится в решении, однако полный запрет на использование социальных сетей – это слишком серьезное ограничение, граничащее с нарушением свободы слова.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Этот мальчик Бунтман, он что, сексуально озабоченный? Что он выбирает такие кейсы?
Ю. ГУСМАН: А ты помнишь песню? (ПОЮТ) «Я сегодня очень-очень Сексуально озабочен, Не до песен мне теперь, не до стихов. Нету мочи, мочи, мочи И не сплю уже до первых петухов. А где-то, где-то, где-то Есть и женщины, и лето, И гряда великолепных Крымских гор, И море, и фиорды, И людей красивых орды, Поэтический и солнечный Мисхор».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мисхор. Петухов. Зачем ты про петуха вспомнил?
Ю. ГУСМАН: У нас хорус в Азербайджане - это петух.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сколько можно эти петухи? И так сплошной секс.
И. ВОРОБЬЕВА: Нет никакого секса.
Ю. ГУСМАН: Так Бунтман…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как он подвел? Начал с гомиком, потом сети…
Ю. ГУСМАН: Теперь педофилы. Когда нас из-за него переведут на 3-30 ночи, и мы будем приезжать сюда.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мы его выведем на чистую воду. А ты петуха еще приплел.
Ю. ГУСМАН: Я не приплетал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я сказал – Мисхор, а ты говоришь – петухов.
Ю. ГУСМАН: И не спать уже до первых петухов.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: За одну эту фразу…
Ю. ГУСМАН: Не в смысле встретить первых петухов на улице, у скверика Большого театра.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: За фразу «до первых петухов»… Это сильнее, чем твои анекдоты.
Ю. ГУСМАН: Абсолютная пошлятина. Мы встречу интеллигентных людей, придуманную великую программу, где свобода и справедливость, право и честь…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Давайте очищать передачу от этих сложных кейсов. Невозможно. Здесь абсолютно злой умысел.
И. ВОРОБЬЕВА: Чего это?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Первый кейс – понятно чем, второй – прокладка, вроде бы сети, браузеры и юзеры, Карлсруэ, а третий – уже петухи.
И. ВОРОБЬЕВА: А что вам не нравится в этом кейсе? Это очень важная проблема. А почему вам так не нравится эта тема?
(ПОЮТ) Педофил, педофил, пташечка, жалобно поет. Раз поет, два поет, три поет.
Ю. ГУСМАН: Перевернулся и поет, задом наперед.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Задом наперед как может петь пташечка?
И. ВОРОБЬЕВА: Ужас какой.
Ю. ГУСМАН: На тебя Данелия нет. Ты типичный «Кин-дза-дза».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нацаркеке. Как задом наперед может петь пташка?
Ю. ГУСМАН: Такой оригинал, пойди спроси. Это военная песня.
И. ВОРОБЬЕВА: Наш слушатель Алекс считает, что этот закон, который отменили, можно сравнить вот с чем: «Если кто-то кого-то избил бейсбольной битой, то ему теперь нельзя играть в бейсбол».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Так сложно не ставь.
И. ВОРОБЬЕВА: Есть человек, который числится в государственном реестре преступником, увлеченным в педофилии…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это типичное американское заблуждение, когда стреляют людей пачками и говорят: это не оружие стреляет, не будем запрещать, это люди стреляют. Ну, переубивайте всех.
И. ВОРОБЬЕВА: А причем здесь педофилы и социальные сети?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А такие, как Гусман, они лоббируют продажу оружия. Он, Жириновский и еще наш друг Барщевский. Говорят – давайте раздадим пистолеты.
И. ВОРОБЬЕВА: Не так они говорят, конечно.
Ю. ГУСМАН: Когда ты слышал, чтобы я торговал пистолетом?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты не торговал, ты лоббируешь.
Ю. ГУСМАН: Я недавно купил пистолет «Браунинг». Я дам тебе «Парабеллум».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Тогда я заткнусь, если ты дашь мне «Парабеллум». Еще почеши.
И. ВОРОБЬЕВА: Прекратите. Что вы устроили-то?
Ю. ГУСМАН: И не спать уже до первых петухов.
(ПОЮТ) Соловей-соловей, пташечка, соловеюшка жалобно поет. Раз поет, два поет, три поет. Перевернулся и поет, задом наперед.
И. ВОРОБЬЕВА: Что вас так веселит?
Ю. ГУСМАН: Потому что слово «зад»…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Представляешь, соловей-пташечка поет-поет, потом перевернулся – и поет снова, до первых петухов.
Ю. ГУСМАН: Не надо удивляться. Вы бы еще сюда пригласили диких тунгусов или из Африки из Мьянма-Мьянма. Конечно, привели человека, который бабочку надел, но ничего не понимает. «Задом поет» - и хохочет дико.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как он перевернулся задом наперед?
Ю. ГУСМАН: Сорвали интересную, сложную, жесткую, строгую передачу, превратили это… Никогда Ганапольский не позволял тебе. Ты знаешь, я люблю тебя нежно, до ранних петухов, столько лет с тобой дружу…
И. ВОРОБЬЕВА: Я смотрю, слово «петухи» и слово «зад» приводит вас в полный восторг.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он сегодня выдал две эпохальные вещи. До первых петухов и задом наперед.
Ю. ГУСМАН: Ира, я тебе серьезно говорю, у этого маленького, но гордого народа при слове «зад» возникает одна ассоциация. У них нет понятия…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Перед.
Ю. ГУСМАН: Это действительно трагедия. Это горные люди. Пора, брат, пора, где белеет гора.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Белеет гора – можно. До первых петухов – нехорошо как-то.
Ю. ГУСМАН: Он час провел в эфире, услыхал два новых слова – до первых петухов и задом наперед.
И. ВОРОБЬЕВА: У нас остается пара минут. Придется объявлять голосование. Вы за или против? Надо отменить этот закон?
Ю. ГУСМАН: Нет, его сажать надо скотину, педофила.
И. ВОРОБЬЕВА: Он уже отсидел.
Ю. ГУСМАН: Еще пускай посидит.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Двушку ему.
Ю. ГУСМАН: Ему надо дать двушечку.
И. ВОРОБЬЕВА: И никаких социальных сетей.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: И пусть поет задом наперед до первых петухов.
Ю. ГУСМАН: Негодяй.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте голосовать. Присяжные, я думаю, разберутся. Итак, справедливо ли запрещать сексуальным преступникам, т.е. людям, которые есть в этом реестре, пользоваться социальными сетями? Да, справедливо - (495) 660-06-64, нет, несправедливо, это, как здесь пишется, «серьезное ограничение, граничащее с нарушением свободы слова» и вообще противоречит первой поправке конституции США, тогда телефон (495) 660-06-65. В Сетевизоре две кнопки – да или нет. ПОВТОР ВОПРОСА ГОЛОСОВАНИЯ. Тут спрашивают о состоянии экспертов.
Ю. ГУСМАН: Тяжелое. А если на два часа ночи переведете...
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Будем до первых петухов задом наперед.
И. ВОРОБЬЕВА: Заканчивается время. 63% в телефонном голосовании, 77% в интернет-голосовании говорят да, справедливо запрещать, поэтому закон не надо было отменять. Короче, апелляционный суд неправ.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Т.е. мы выиграли.
И. ВОРОБЬЕВА: 20 секунд на песню, господа.
(ПОЮТ) Соловей-соловей, пташечка, соловушка жалобно поет. Раз поет, два поет, три поет. Перевернется и поет задом наперед.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: До первых петухов.
И. ВОРОБЬЕВА: Программа «Кейс». Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе, Ирина Воробьева. До встречи.