Ознакомиться с делами: А немытым трубочистам – стыд и срам; Аборты; Сумбур вместо музыки - Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе - Кейс - 2010-10-14
И. ВОРОБЬЕВА: Здравствуйте. Это программа «Кейс». У микрофона Ирина Воробьева. Рада вас приветствовать по ту сторону приемников и ваших телевизоров. Я очень рада, что вы сейчас нас слушаете и смотрите, потому что вам очень сильно повезло. Наконец-то в программе «Кейс» после долгих отъездов, отлучек, прогулов и прочего наши постоянные эксперты встретились в одной студии. Я очень рада приветствовать Юлия Гусмана и Юрия Кобаладзе. Здравствуйте, мои дорогие.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Здравствуйте.
Ю. ГУСМАН: Это были не отлучки, это были командировки. И Алексей Алексеевич – к сожалению, он сейчас в Цхалтубо, – он мог спокойно подтвердить, что это его задание. Но даже в горах, где я провожу время, агитируя за наше замечательное дело, за наше радио и за нашу программу, столько нового, так я рвался сюда, столько событий. Я так хотел где-то что-то комментировать… Но больше всего потрясло меня, и обидело, и оскорбило – это наезды на этих девчушек с журфака МГУ. Только Алексей Осин, молодчина, защитил честь и достоинство девочек.
И. ВОРОБЬЕВА: Даже не начинайте, Юлий Соломонович.
Ю. ГУСМАН: А я скажу. Я читал эти дурацкие сообщения, что бельишко плохое, сиськи маленькие. Это всё глупости.
И. ВОРОБЬЕВА: Юлий Соломонович, хотите высказаться по поводу календаря, первого, второго, пятого и десятого, добро пожаловать в другую программу. В моей программе «Кейс» ни о первом, ни о втором календаре не будет.
Ю. ГУСМАН: Это украли мою идею. Потому что я в свое время Алексею Алексеевичу, моему учителю, другу и наставнику, а также руководителю, обожаемому Юрой и боготворимому мной, я ему дал идею – сделать к нашему юбилею два календаря.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Один – со мной, другой – с тобой.
Ю. ГУСМАН: Подожди. Не мешай мне рассказывать историю. История такая. Девочки – мокрые майки, мальчики – розовые стринги.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: СМЕЕТСЯ.
Ю. ГУСМАН: Тело Ганапольского или Бунтмана на календаре – это миллионные тиражи, это огромная популярность и слава. Да, да, потом, потом… И вот нас обогнали.
И. ВОРОБЬЕВА: Господи, какое счастье, что нас обогнали.
Ю. ГУСМАН: А сейчас еще выйдет календарь с нашими доблестными коллегами…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это с кем же?
Ю. ГУСМАН: Анна Чапман на обложке в купальнике на фоне ракеты, там внутри портреты остальных ребят. Нас обогнали, мы будем не актуальны к 25-летию с нашими полосатыми стрингами. И Ганапольский постареет, и Бунтман обрюзгнет, извини.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Но я-то еще в силе.
Ю. ГУСМАН: Ты хорош, а я уже должен затягиваться специальными…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Но тебя и не предполагалось в этот календарь.
И. ВОРОБЬЕВА: Как не предполагалось?
Ю. ГУСМАН: Я автор идеи.
И. ВОРОБЬЕВА: Он должен был быть на календаре с девушками в мокрых майках.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: На самом деле меня вызвал Венедиктов после беседы с тобой и сказал: «Ты мог бы поговорить с Юлием? Мне неудобно ему отказывать, но как-то он не тянет на календарь уже, в его возрасте как-то неудобно. Вот вы с Ирочкой вдвоем…»
Ю. ГУСМАН: А он мне сказал, что «замечательная идея, ты будешь август».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он не имел в виду, что ты будешь месяц август.
Ю. ГУСМАН: Короче, меня огорчает. Силикон у нас в порядке, бельишко подкупим. Это креативная идея. И позор нам, что мы не сделали это. Я воображал это зрелище.
И. ВОРОБЬЕВА: У нас в программах «Особое мнение» проводится эксперимент с кардиограммой, т.е. позади гостя идет кардиограмма.
Ю. ГУСМАН: У меня кардиограмма нарушена из-за этого.
И. ВОРОБЬЕВА: Я представляю, какие скачки были бы сейчас на этой кардиограмме в программе «Кейс».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Чувствуется, что Юлий Соломонович долго не выступал по радио.
И. ВОРОБЬЕВА: Кстати, по Юлию Соломоновичу очень соскучились наши слушатели. Askat на сайте спрашивает, не хотел бы Юлий Соломонович стать мэром Москвы или хотя бы Карлсруэ.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Очень хотел бы.
И. ВОРОБЬЕВА: Я тоже думаю, что Карлсруэ однозначно.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он сейчас выбирает: то ли сниматься в календаре, то ли идти в мэры Карлсруэ.
Ю. ГУСМАН: Потому что это абсолютно невозможно совместить.
И. ВОРОБЬЕВА: Костя пишет: «Ура, да здравствует старая гвардия». Действительно, да здравствует. +7-985-970-4545 – телефон для ваших смс-сообщений, 363-36-59 – телефон прямого эфира, чуть попозже начнем принимать звонки. Давайте послушаем Евгения Бунтмана, он нам расскажет про первый кейс, который сразу же сотрет все высказывания про календари, про девочек и всё остальное. Кейс называется «Стыд и срам».
А немытым трубочистам – стыд и срам В Египте суд разрешил женщине развестись с мужем, который не хотел мыться. Египтянка пыталась добиться этого уже несколько лет. Женщина после свадьбы обнаружила, что ее муж отказывается от водных процедур – то есть совсем не моется. Его это не слишком смущало: своей супруге он объяснял, что уже привык так жить, а не моется потому что у него аллергия на воду. Женщина не поверила и обратилась к врачу. Тот подтвердил диагноз. Однако жена посчитала, что это не повод не соблюдать личную гигиену и потребовала развода. Муж отказал – и тогда она была вынуждена подать в суд. И тот встал на ее сторону. Аллергия была сочтена достаточным основанием для того, чтобы не мыться. Однако, по мнению суда, это препятствует нормальной семейной жизни и доставляет мучения женщине. Загвоздка в том, что теперь половина имущества мужа достанется его бывшей жене.
И. ВОРОБЬЕВА: Вот такая история произошла в Египте. Юрий Кобаладзе такими непонимающими глазами на меня смотрит, как всегда. Вы опять не готовились к программе, да?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я готовился, но я ничего не понимаю.
И. ВОРОБЬЕВА: Что вы не поняли? Поженились мужчина и женщина. После свадьбы женщина обнаружила…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сразу после свадьбы?
Ю. ГУСМАН: Ну, не моется он.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Или они прожили лет 20, и она установила, что он не моется.
И. ВОРОБЬЕВА: Причем здесь лет 20?
Ю. ГУСМАН: Она утром встает, душ принимает, а он сидит курит.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: И она сразу в суд?
Ю. ГУСМАН: Она вечером пришла, он опять курит. Прошел месяц, а он не моется. Запашок пошел, извини.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Т.е. это сразу непосредственно после свадьбы.
Ю. ГУСМАН: Началось наблюдение.
И. ВОРОБЬЕВА: Она обнаружила после свадьбы, что муж не моется. У мужа аллергия на воду, он не может мыться.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А до свадьбы она не видела, что он не моется?
И. ВОРОБЬЕВА: У нас нет этого в исходных данных.
Ю. ГУСМАН: Ты до свадьбы знал, кто моется у тебя в семье? Не знал. Никто не знал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я и после свадьбы не знаю, моется или нет. Что я, слежу, что ли?
И. ВОРОБЬЕВА: По запаху нельзя определить?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А запах я люблю такой. Есть современные духи, которые передают запах пота лошади.
Ю. ГУСМАН: Спасибо тебе за приятную тему, но я скажу, что жалко, что пока – лет через 30 это будет, наверное, – ни телевизор, ни радиоэфирные волны не могут донести не только изображение, но и запахи.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты сразу потеряешь половину радиослушателей.
Ю. ГУСМАН: Почему? Это «Ив Сен-Лоран».
И. ВОРОБЬЕВА: Ну что, Юрий Георгиевич, вы теперь поняли в чем дело?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не совсем, но чуть-чуть вы мне прояснили.
И. ВОРОБЬЕВА: И на чьей вы стороне?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я на стороне мужа.
И. ВОРОБЬЕВА: Мужа? Почему?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А вы знаете, что в средние века вообще не мылись. Крестоносцы только узнали, что можно мыться горячей водой на арабском Востоке, куда пошли крушить Иерусалим. Выяснилось, что там люди моются теплой водой. А крестоносцы или не мылись, или обдавались холодной водой. И ничего.
Ю. ГУСМАН: Древние иудеи 15 тысяч лет назад тоже мылись уже. Вспомним царя Соломона.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Тоже мылся?
Ю. ГУСМАН: Обожал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это который был женат на Клеопатре?
Ю. ГУСМАН: На Клеопатре. И дружил с Суламифь. Как Лиля Брик, Ося Брик и Владимир Маяковский. Я скажу вот что. Мое мнение таково, что история очень сложная, важная и трудная, потому что попробуй зайти в наше метро и поймешь, что у половины народа аллергия на воду. Я удивляюсь, было время, наше поколение, довоенное, не было горячей воды, холодной, на керосинках кипятили, и то все как-то пытались хотя бы раз в месяц пойти в баню.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это у вас. Мы не очень мылись.
Ю. ГУСМАН: Конечно. В Грузии откуда вода была?..
И. ВОРОБЬЕВА: Вот почему вы за мужчину.
Ю. ГУСМАН: Да, он переживает. Я бы на месте этой женщины вообще сошел с ума. Потому что я как собака нюхаю запахи за 10 метров.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Подожди. Люди пахнут по-разному. Ты вот не помоешься один раз – и уже катастрофа. А я могу не мыться годами – и благоухаю.
Ю. ГУСМАН: Это природный запах аммиака.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Природа человека такова, что люди пахнут по-разному. Помнишь знаменитый роман «Парфюмер»? Вот этот мальчик, как только он родился, он вообще не пах …
Ю. ГУСМАН: Он верит книжкам.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы же понимаете, это реальная история.
Ю. ГУСМАН: А вот автор Патрик Зюскинд пах. И еще как. И поэтому история была написана.
И. ВОРОБЬЕВА: «Запахи – это огромная профессиональная потеря. Коллеги Кобаладзе недоработали. Вот сейчас бы почувствовать запах, который идет из студии».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это Катя пишет?
И. ВОРОБЬЕВА: Нет, это не Катя.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это мальчик какой-нибудь пишет?
И. ВОРОБЬЕВА: Не знаю, не подписались.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: В общем, я всё равно за мужа.
Ю. ГУСМАН: А я за жену.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты всегда за женщин, я знаю.
Ю. ГУСМАН: У меня нет никаких гендерных проблем. Я просто переживаю, когда кто-то не моется, и ты рядом живешь не жизнь, а хотя бы час. Почисть зубы.
И. ВОРОБЬЕВА: +7-985-970-4545 – телефон для ваших смс-сообщений. Начинаем принимать звонки от наших присяжных. 363-36-59, начинайте нам звонить. Пишет нам Аня: «Триумф Мойдодыра – надо, надо умываться, полоскаться и купаться». Не может он купаться, Аня, у него аллергия на воду.
Ю. ГУСМАН: Есть разные лосьоны, есть составы. Если говорить серьезно, даже крестоносцы обтирались какими-то мокрыми сбруями своих пони. Всегда человек найдет даже в лесу, в парке, в походе. Скажет «Отвернись, Василий», сбросит с себя одежды и оставшись в костюме как месяц май, радуя своих родителей своим бельишком, бежит нырнуть туда, в водичку.
И. ВОРОБЬЕВА: 363-36-59. Посмотрим, что скажут наши присяжные. Здравствуйте, вы в прямом эфире.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Дмитрий.
И. ВОРОБЬЕВА: Дмитрий, справедливо решение суда, который встал на сторону женщины?
СЛУШАТЕЛЬ: Я считаю, что несправедливо. Когда она выходила замуж за этого мужчину, она, наверное, чувствовала запах.
И. ВОРОБЬЕВА: Эти обстоятельства нам не известны.
Ю. ГУСМАН: Она не видала его до свадьбы.
СЛУШАТЕЛЬ: Скорее всего она чувствовала.
Ю. ГУСМАН: Как она чувствовала? Стоит она в хиджабе белого цвета, рядом стоит кто-то, на него налили литр «Клима» или литр «Кристиан Диор».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Прежде чем ты принимаешь такое решение, надо принюхаться к человеку.
Ю. ГУСМАН: Пахнет цветами, лавандовыми свечками, у кого-то, может, лекарственные проблемы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дмитрий, он вас сбивает с толку. Держитесь.
Ю. ГУСМАН: Бараниной, пловом пахнет на свадьбе.
И. ВОРОБЬЕВА: Мне интересно, наш слушатель еще здесь? Он нам еще что-нибудь скажет?
СЛУШАТЕЛЬ: Я здесь. Может быть, у нее был какой-то умысел в этом.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Конечно.
СЛУШАТЕЛЬ: В кейсе было сказано, что она получит часть состояния своего мужа.
И. ВОРОБЬЕВА: Т.е. вы подозреваете женщину в худшем. Как всегда. Спасибо большое. Мне очень понравилась смс-ка, Сергей Никулин, Москва: «Странная причина для развода. Треть россиян не моются».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Правильно абсолютно. Слушатели за меня.
И. ВОРОБЬЕВА: Еще один звонок. Здравствуйте, вы в прямом эфире.
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Секрет. Добрый вечер. Добрый вечер вашим экспертам уважаемым. Я считаю, что она абсолютно права. Во-первых, в Египте невозможно заставить, чтобы они как-то встречались, пересекались, у нее не было реально никакой возможности принюхаться. И что теперь? Она вышла замуж. Помните, был кейс про волосатую женщину?
Ю. ГУСМАН: Это 63-й кейс, я помню как сейчас.
СЛУШАТЕЛЬ: Она вышла замуж, ей подсунули какого-то дурно пахнущего. А если выяснится, что он ходит под себя в штаны?
И. ВОРОБЬЕВА: Мы поняли, вы на стороне женщины.
СЛУШАТЕЛЬ: Я за Гусмана.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А сваха куда смотрела?
Ю. ГУСМАН: Сваха тоже не нюхала, сваха с родственниками говорила. Слушай, ты же восточный человек, должен знать немножко правила.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Обязательно надо обнюхать.
Ю. ГУСМАН: Вы границу открыли, а знать про Кавказ ничего не знаете. Нюхай, брат, нюхай.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Каждого переходящего границу.
Ю. ГУСМАН: В хиджабе.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ира как-то растерянна.
И. ВОРОБЬЕВА: Я читаю смс-ки и периодически попадаю на такие, что я вчитываюсь и понимаю, что до меня не доходит смысл того, что люди пишут. С одной стороны, они сначала пишут – да ладно вам, чего там мыться, с другой стороны – женщину жалко, конечно. Пока мы голосуем, я буду еще принимать звонки или, может быть, почитаем смс-ки.
Я напомню нашим слушателям, что этот кейс произошел в Египте. Женщина вышла замуж, а после свадьбы выяснилось, что у мужа аллергия на воду, он не может мыться. Женщина вы выдержала и подала на развод. Суд их развел, и женщина теперь получила половину имущества своего мужа. Юрий Кобаладзе на стороне мужчины, считает, что это недостойный поступок женщины. Юлий Соломонович на стороне женщины.
Давайте посмотрим, как проголосуете вы. На ваш взгляд, справедливо ли решение суда? Если да, справедливо, и вы поддерживаете позицию Юлия Гусмана, 660-0664. Если на ваш взгляд решение суда несправедливо и вы на стороне Юрия Кобаладзе – 660-0665.
ПОВТОР ВОПРОСА ГОЛОСОВАНИЯ
И. ВОРОБЬЕВА: Айрат пишет: «В человеке всё должно быть прекрасно: и душа, и запах».
Ю. ГУСМАН: Я предлагаю нашим слушателям, а также Юрию Георгиевичу, у которого малопробиваемый нос, представить себя, смоделировать на себе эту ситуацию. Представь себе, что ты живешь с человеком, даже в общежитии, не то что любимая жена, а просто в общежитии или в гостинице в командировке. Он носки сушит на радиаторе, как полагается, он не очень чистоплотен. Тебе всё равно?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А мне нравится, как пахнут некоторые люди.
Ю. ГУСМАН: Это называется феромоны, мой юный друг. Не знаю, как по-грузински это слово.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: По-грузински феропонты.
Ю. ГУСМАН: Понты по-грузински имеют значение, но не феропонты, а феромоны.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я опять тебя отсылаю к классическому роману «Парфюмер». Там ответы на все вопросы, которые тебя мучают.
Ю. ГУСМАН: А я тебя отсылаю к замечательному роману, потрясающей поэме Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Там про запах ничего нет.
Ю. ГУСМАН: «Твой запах мне противен, друже мой…»
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты сейчас процитировал Шевченко.
Ю. ГУСМАН: Максим Шевченко? Не пугай меня. Я не цитировал его даже здесь.
И. ВОРОБЬЕВА: Я напоминаю нашим слушателям, что идет голосование.
ПОВТОР ВОПРОСА ГОЛОСОВАНИЯ
Ю. ГУСМАН: А музыкальная комедия Цагарели «Ханума» тоже об этом: «Никогда не надо пахнуть плохо, мой дружок». Это же ваши грузинские песни.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да.
Ю. ГУСМАН: Что да?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Можно быть мытым и плохо пахнуть. А можно не мыться месяцами и пахнуть, как нежная роза. Вот Суламифь ты вспомнил. Что она особо купалась? Она не успела провоняться. Когда Соломон ее понюхал, ты помнишь, что было?
Ю. ГУСМАН: Когда мы беседуем о грузинской истории, это понятно, ее все знают, она совсем недавно и на глазах у нас. Но когда мы говорим о Древней Иудее, где эксперт, поверьте, не вы, а другой сидящий за столом… Суламифь пахла… Он же ей целую речь произнес, доклад.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Они не мылись, но они обливались всякими зловониями, т.е. наоборот…
И. ВОРОБЬЕВА: Я прошу прощения, но я вынуждена прервать вашу дискуссию, потому что у нас закончилось голосование.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я не сомневаюсь в победе.
И. ВОРОБЬЕВА: 21,9% проголосовавших – это та самая ваша победа. А 78,1% – за женщину.
Ю. ГУСМАН: Юра, не надо расстраиваться. «О жалкий жребий мой» не надо петь. Потому что народ не хочет, чтобы воняло. И так атмосфера душная, застоявшаяся. Не хочется, чтобы в этой душной атмосфере сильно воняло немытым телом.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А вот эту политическую провокацию я категорически отвергаю.
Ю. ГУСМАН: Мой генерал, я имею в виду город Каир…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А-а, ты Карлсруэ имел в виду.
Ю. ГУСМАН: Это история из Египта. А ты о чем подумал?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я о Карлсруэ.
Ю. ГУСМАН: А я о Египте. Как ты меня напугал.
И. ВОРОБЬЕВА: Я не поняла ни о том, ни о другом, о чем вы подумали. Давайте послушаем наш второй кейс, он довольно серьезный и относится к недавним событиям, называется кейс «Аборты».
Аборты В Европе врачи теперь вправе отказываться делать аборты, если это противоречит их убеждениям. Соответствующую резолюцию приняла Парламентская ассамблея Совета Европы. В тексте документа указывается, что ни один человек, больница или учреждение не должны принуждаться к ответственности за отказ от осуществления аборта или какого-либо другого действия, ведущего к гибели эмбриона. То есть врач может отказаться оказывать медицинские услуги – и это не будет считаться ни служебным проступком, ни нарушением клятвы Гиппократа. При этом, однако, авторы резолюции подчеркивают, что медицинское учреждение обязано предоставить другого врача для аборта вместо того, кто отказался на основании возражений совести. Также остается обязательным оказание экстренной медицинской помощи, если никакие другие варианты, кроме аборта, невозможны, и отказ от операции угрожает жизни пациента.
И. ВОРОБЬЕВА: Вот такая история. Это всё идет из Парламентской ассамблеи Совета Европы. Совсем недавно приняли эту резолюцию. Даже патриарх Кирилл всячески благодарил Парламентскую ассамблею.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Т.е. я прихожу делать аборт, а мне говорят: «Извините, это противоречит моим убеждениям».
И. ВОРОБЬЕВА: Да, найдите другого врача, говорят вам.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я должен вчитаться, я не понял.
Ю. ГУСМАН: С точки зрения той же клятвы покойного Гиппократа, это абсолютная ересь и чушь. Потому что завтра инфекционист скажет: «Я не хочу лечить по своим убеждениям холеру и чуму, потому что они сами виноваты, что лазили по лужам», а высокоморальный кожвенеролог удивится, что эта дама такая распутная, проктолог не хочет куда-то смотреть, куда ему полагается смотреть с прибором.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А без прибора?
Ю. ГУСМАН: Без прибора можно глянуть. Эта история приобретает характер сумасшествия. Эта толерантность, эта замечательная политкорректность и удивительная подвижность мозга Совета Европы приведет к тому, что любое самое глупое предложение любого самого маленького меньшинства будет принято. Я считаю, что благородно, конечно, но врач не должен быть здесь ни иудеем, ни православным, ни мусульманином. Он врач. Если женщине по медицинским показаниям или по своему желанию, по своей свободе воли нужно… Я никак не приветствую эту операцию, я считаю, что это самое ужасное…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вертишься, как уж.
Ю. ГУСМАН: Потому что моральная сторона – это одно, а когда говорят, что шахтер не должен лезть в шахту, потому что где-то там были святые мощи, а вахтер не должен открывать двери, потому что он не открывает двери по соображениям того, что приходят люди не той расы… Начинается глупость собачья. Это ересь и чушь. Люди, которые в белых халатах, обязаны выполнять свой долг. В данном случае этот человек родом из абортария должен заниматься абортами, а из планетария – смотреть на звезды.
И. ВОРОБЬЕВА: Не только из абортария, любой врач акушер-гинеколог должен уметь это делать.
Ю. ГУСМАН: Это повивальная бабка, у нее задача… Странные вещи. Совет Европы. Я не хочу оказывать помощь…
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте так. Позицию Юрия Кобаладзе мы выслушаем буквально через несколько минут после перерыва.
НОВОСТИ
И. ВОРОБЬЕВА: Продолжаем программу «Кейс». Как я и обещала перед перерывом, мы сейчас будем слушать позицию Юрия Кобаладзе. Сначала я напомню нашим слушателям, для тех, кто только что к нам подключился, что мы рассматриваем кейс о резолюции, которую приняла Парламентская ассамблея Совета Европы. Теперь в Европе врачи вправе отказываться делать аборты, если это противоречит их убеждениям. На самом деле там речь идет еще об эвтаназии. Но давайте с этой точки зрения. Юрий Кобаладзе, как вы считаете?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я весь перерыв думал об этом кейсе, мучительно размышлял и пришел к выводу. Я по своему происхождению и по жизни все-таки витязь.
И. ВОРОБЬЕВА: Витязь?
Ю. ГУСМАН: В розовых стрингах.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: В тигровых штанах.
Ю. ГУСМАН: В тигровых стрингах.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Рыцарь. И поэтому я считаю, если я был врач в белом халате. И приходят на аборт. Ну что это? Это же не дело рыцаря. Рядом должен быть кабинет вот с таким, как ты, в белом халате. Обратитесь, пожалуйста, в соседний кабинет.
Ю. ГУСМАН: А клизмы делал бы?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это всё низменно.
Ю. ГУСМАН: А что делал бы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я бы удалял прыщики, прижигал бы, вправлял бы кости. Вот всё, что проникает в организм человека, – какие-то приборы, спицы, это не для нас.
Ю. ГУСМАН: Берлускони делали липосакцию, я вспомнил спицы, которые проникали в нее.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Липосакция делается липосакторами, это специальные приборы, которые высасывают из тебя жир. Поэтому должны врачи как-то делиться на грязных дел мастеров – проктологи, гинекологи, это твоя работа.
И. ВОРОБЬЕВА: Почему грязных?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Деликатные. А мы открытые, честные специалисты. Вот раны. Пришел человек с поединка, с дуэли, у него раздроблена берцовая кость.
Ю. ГУСМАН: Скажите, а есть связь с психиатрической скорой помощью, чтобы вызвать неотложку буквально минут на 20? Если хоть один врач тебя слушает – я надеюсь, что их тысячи слушают Юрия Георгиевича, – тебе же не окажут помощь нигде, кроме как выдавливание прыщей, которые у тебя, может быть, и есть…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: В избытке.
Ю. ГУСМАН: Ну, подавят тебе прыщи, ты скажешь: «Пожалуйста, доктор, помогите». – «Вы же сами сказали, это в другом кабинете, в другом городе».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет. Рядом должен быть врач, готовый на всё. Не должно быть ни религиозных чувств… Аборт – давай ложись…
Ю. ГУСМАН: Мужчина, женщина, старик, ребенок – всё равно.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Конвейер. Тут же у тебя глазные операции, катаракты, аборты, проктологи – без разбора.
Ю. ГУСМАН: Хорошо представляет себе наш витязь, наш лыцарь медицинский мир. Видно, очень здоровых людей готовит (неразборчиво), потому что это удивительно, как он мало понимает в этом. Говорит, проктологи стоят, гинекологи, космонавты, все вместе стоят, а мы стоим, прыщи давим, мы чистые идеалисты, давопрыщицы. Елки-палки, какой позор.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Для тебя не существует религиозных чувств.
Ю. ГУСМАН: Я врач, я давал клятву Гиппократу, лично Гиппократу давал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А если ты жизнь уничтожаешь, то что это?
Ю. ГУСМАН: Я ничего не уничтожаю, я не гинеколог, я психиатр.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Бог дал, бог забрал.
Ю. ГУСМАН: Мой контингент – это ты. Шизофрения, паранойя, дебилизм, олигофрения, имбицилизм…
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте мы вернемся в кейс.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А ботулизм лечишь?
Ю. ГУСМАН: Вот этими руками, наложением рук.
И. ВОРОБЬЕВА: Еще вопрос, который не связан с абортами. Просто давайте пофантазируем, что врачи по этическим соображениям могут не только не делать аборты, а, например, просто не помогать пациенту. Привезли, например, в отделение «Скорой помощи» убийцу, насильника, педофила. Врачи точно знают, что, если они сейчас не сделают реанимацию, он умрет прямо здесь, никто не скажет, что вот умер… Ну, не откачали. У них стоит внутренний выбор: они точно знают, что они его откачают, он отсидит 5-10 лет, выйдет и продолжит убивать. Либо они оставят его умирать.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это же совсем другой случай. Он же не беременный, этот убийца.
И. ВОРОБЬЕВА: Об абортах речь не идет.
Ю. ГУСМАН: Подожди. Всё, кроме прыщей, ты считал беременностью. А я скажу тебе вот что, беременный мысленно. Недавно был случай, реальный случай, когда по религиозным соображениям запретили кровь переливать ребенку.
И. ВОРОБЬЕВА: Родители запретили. У нас были такие кейсы.
Ю. ГУСМАН: И она умерла. Не надо идти в эту грязную профессию – действительно, она связана с кровью, с мочой, с калом, с гноем, – не надо идти в эту профессию, занимайся макраме, занимайся вышиванием крестиком, занимайся разведкой, чем угодно чистым и нежным.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты сказал о переливании крови, а перешел уже на болезни макраме.
Ю. ГУСМАН: Макраме не болезнь. Макраме – это когда колбасу режут в магазине, это называется макраме.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Макраме – это полостная операция по латыни.
Ю. ГУСМАН: Как он мало знает…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты начал с переливания крови, а потом пошел гулять по всем болезням. Вот я лежу, я знаю, что помираю, и вдруг вводят Гусмана, и Гусман готов отдать мне кровь. Я скажу – спасибо, не надо, лучше я спокойно…
Ю. ГУСМАН: Ловлю тебя на слове.
И. ВОРОБЬЕВА: На самом деле то, о чем говорит Кобаладзе, укладывается в один старый анекдот. Человек приходит с хирургу с вилкой во лбу, а тот перетыкает ее в глаз и говорит: «Окулист в соседнем кабинете».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот до чего доводят ваши размышления.
И. ВОРОБЬЕВА: Это нам прислал наш слушатель.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: От переливания крови ты дошел до вилки, воткнутой в глаз.
Ю. ГУСМАН: Как же эти разводящие, натренированные на разводку разведчики и разводчики… Чего ты говоришь, дружок? Ты сказал, что «я не лягу, я не сяду в этом кабинете, я буду прыщи давить, а всё остальное – Гусману, оперировать кардио, уши, ноги, нейрохирургия, полостная терапия, гинекология, а я буду прыщ давить».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да. Я хочу быть рыцарем. Зато, представляешь, будут говорить: «Вот у нас есть врач в белом халате с чистыми руками».
И. ВОРОБЬЕВА: А хирурги не с чистыми руками.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А хирурги вот эти с жирными пальцами…
Ю. ГУСМАН: С чистыми руками, так говорят, когда взятки берут. К сожалению, врач даже прыщи может давить нечестно. А можно даже в кардиохирургии работать и быть честным и святым, как я, например.
И. ВОРОБЬЕВА: Пока мы проводим голосование, давайте примем еще один звонок. Уже пора запускать голосование. На ваш взгляд, справедлива ли резолюция, принятая Парламентской ассамблеей Совета Европы? Давайте даже перефразируем. На ваш взгляд, справедливо ли позволять врачам отказываться от операции по своим внутренним этическим соображениям? Если вы считаете, что да, это справедливо, позволять им это делать, 660-0664. Если вы считаете, что нет, не справедливо, 660-0665.
ПОВТОР ВОПРОСА ГОЛОСОВАНИЯ
И. ВОРОБЬЕВА: Артур, врач: «По образу мыслей г-ну Кобаладзе нужно в косметологи, но не во врачи».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это правильно.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте примем один звоночек, пока есть время. 363-36-59. Здравствуйте, вы в эфире. Как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Вадим.
И. ВОРОБЬЕВА: Как вы считаете, Парламентская ассамблея Совета Европы права или нет?
СЛУШАТЕЛЬ: Совершенно не права.
И. ВОРОБЬЕВА: Почему?
СЛУШАТЕЛЬ: А как они будут разбираться? По «Скорой помощи» привезли с абортом девушку. Есть дежурный врач…
И. ВОРОБЬЕВА: Мы поняли. Спасибо.
Ю. ГУСМАН: Сидит такой Кобаладзе и говорит: «Да подыхайте вы, женщина. Я здесь сижу дежурю, прыщ вам выдавить на мягком месте я готов, своими собственными руками, не задумываясь».
И. ВОРОБЬЕВА: Смотрите, Виталий из Волгограда пишет: «Каждый человек имеет право на выбор. Свободная Европа дает пример расширения свобод личности, у них настоящая демократия». Сергей из Ярославля: «Те, кому вера и убеждения не разрешают держать оружие, не идут в солдаты. Так же и здесь – не иди во врача. А если пришел – выполняй всё».
Ю. ГУСМАН: Правильно. А то медицина – сиди и дави прыщи.
И. ВОРОБЬЕВА: Что же вы так к прыщам Кобаладзе прицепились?
Ю. ГУСМАН: У него мечта. Он еще ребенком хотел давить прыщи за большие бабки.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Обожаю давить прыщи.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте посмотрим, что у нас с голосованием. Жаркое голосование идет.
ПОВТОР ВОПРОСА ГОЛОСОВАНИЯ
И. ВОРОБЬЕВА: Пишет слушатель: «Речь идет об осознанном убийстве, в котором врач может отказаться участвовать. Случаев, когда аборты относятся к лечению, это не касается. И по аналогии – это как солдат имеет право не исполнять противозаконные приказы». Давайте заканчивать голосование. Я понимаю, что идет борьба, но уже всё, красная кнопка «стоп». Тех, кто считает эту резолюцию справедливой, и действительно, нужно дать такой выбор врачам, 40,8%. 59,2% считают, что несправедливо.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я проиграл.
Ю. ГУСМАН: Юрик-джан, народ не поддержал ваши прыщики, вам придется фурункулы взять или что-нибудь другое.
И. ВОРОБЬЕВА: Чтобы наши эксперты не продолжили аналогии с фурункулами, прыщами и со всем остальным, давайте переметнемся в другую сторону и будем слушать кейс про музыку, который называется «Сумбур вместо музыки».
Сумбур вместо музыки Городской совет британского Ричмонда намерен запретить выступать неквалифицированным уличным музыкантам. Но пока не знает, как именно это сделать. Для города стал настоящим бедствием приезд группы музыкантов несколько лет назад. Они посещают Ричмонд каждое лето и ежедневно на протяжении восьми часов подряд исполняют одну и ту же песню – знаменитый госпел «Oh when the saints». Делают они это существенно хуже, чем Армстронг – более того, как считают местные жители – просто ужасно. Именно жители и уличные торговцы обратились в городской совет за помощью. Вариант, к которому склоняются чиновники, – выдача музыкантам лицензий на уличные концерты. Такая практика уже действует в некоторых английских городах. Правда, многие недовольны – в первую очередь хорошие уличные музыканты, которые не понимают, по каким критериям их будут отбирать.
И. ВОРОБЬЕВА: Наши эксперты взяли пример с этих уличных музыкантов. Даже не так – показали пример, как на самом деле нужно исполнять эту песню. Ну что же, уважаемые эксперты, вы на стороне музыкантов или тех людей, которые вокруг них? Вы слышали, что творят эти уличные музыканты.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я думаю, что мы здесь будем наконец выступать в унисон с Юлием Соломоновичем, потому что мы люди безупречного музыкального вкуса, изысканного голоса.
Ю. ГУСМАН: Наоборот, изысканного вкуса и безупречного голоса. Мне кажется, так будет изящнее.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я надеюсь, вы поддержите мою точку зрения, коллега. Уничтожать вот этих бездарей.
Ю. ГУСМАН: Дихлофосом. Я более того скажу. Думаю, что коллега поддержит меня тоже. Я бы и нашей попсе в основном выдавал бы сертификаты.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я бы и со сцены многих убрал.
Ю. ГУСМАН: А чего убирать? Просто сертификат. Нет сертификаты, что прошли прослушивание в специальном комитете общественности, состоящем из офицеров, врачей…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Гусман и Кобаладзе.
Ю. ГУСМАН: Да, вдвоем мы можем принять.
И. ВОРОБЬЕВА: Т.е. вы создаете новую ветвь коррупции в России, я правильно поняла?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Почему коррупции? Наша репутация общеизвестна. Мы даже за выдавливание прыщей никогда не брали денег.
Ю. ГУСМАН: Хотя хотелось.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Но вообще ужасно. Помню, приедешь в командировку в Ричмонд…
Ю. ГУСМАН: Буквально денек. Работы полно, надо фотографировать какой-нибудь собор или мост. А в это время тебе приходится как дураку слушать…
И. ВОРОБЬЕВА: Т.е. вы отказываете этим людям в праве на творчество?
Ю. ГУСМАН: Нет. Мы уважаем уличных музыкантов, мы уважаем клоунов, магов, факиров, а также остальных шарлатанов и проходимцев. Но по сертификату. У кого есть слух, голос, они идут в медицинскую комиссию. Сначала моются и выдавливают прыщи, делают аборты, если аборт нужен, и после этого им дают справку, что они могут петь и играть. Серьезно, глянь, чего творится.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ужасно.
И. ВОРОБЬЕВА: Послушайте, вы творчество подводите под бюрократическую систему.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Какое это творчество? Каждый идиот берет трубу и дует в нее.
И. ВОРОБЬЕВА: Почему? Крик души совместный.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Крик души – иди в лес и кричи в лесу.
И. ВОРОБЬЕВА: Они хотят петь эту песню и хотят ее играть. В чем проблема?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Пощадите наши уши.
И. ВОРОБЬЕВА: Не хотите слушать, садитесь на автобус и уезжайте в другой район.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мы воспитаны на музыке Чайковского, Бетховена, Шульберта.
Ю. ГУСМАН: Семен Шульберт. Дело в том, что Семен Шульберт завещал нам как наш педагог… Он всегда говорил: «Почему мы часто поем песни в конце? Потому что мы радуем этим ушные раковины».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ушные раковины – это что такое?
Ю. ГУСМАН: Ухо. Оно на раковину похоже. Я тебе потом объясню.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Может быть, ушные ракушки?
Ю. ГУСМАН: Мы радуем ракушкой ушко, потому что мы хотим доставлять радость.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Лягушка-квакушка, а ушко-ракушка.
И. ВОРОБЬЕВА: Прекратите срывать программу, Юрий Кобаладзе.
Ю. ГУСМАН: Если мы взяли бы и стали фальшиво петь, народ бы ушел от «Эхо Москвы» на другие 38 или 45 радиостанций. У нас всё больше радиослушателей именно из-за наших песней.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Потому что мы не фальшивим.
Ю. ГУСМАН: А не из-за ваших политических разговоров. Наших песен они ждут.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: У нас осталось 12 минут, давай петь до конца передачи.
Ю. ГУСМАН: А давайте сделаем одну передачу типа «В нашу гавань заходили корабли» или «Лейся, песня», посвятим нашему творчеству. Споем Шульберта.
И. ВОРОБЬЕВА: Представляю себе.
Ю. ГУСМАН: Шульмана еще можно спеть.
И. ВОРОБЬЕВА: Призываю вас на Новый год сесть в эфир, как с Татьяной Фельгенгауэр два года подряд садились на несколько часов в эфире. Вот, пожалуйста.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Моя песня в прошлом году получила первое место.
И. ВОРОБЬЕВА: Да, шикарно. Под фанеру пел Юрий Георгиевич.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Под какую фанеру? Серьезное было творчество.
И. ВОРОБЬЕВА: Я считаю, что это ханжество – запрещать людям выйти на улицу с гитарой… Мы же говорим не о сцене, не о телевизоре… На улице.
Ю. ГУСМАН: Приятно идти по переходу, а там как будто ишак орет.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы идете три минуты по этому подземному переходу, пять минут.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я всегда слушаю это безобразие.
И. ВОРОБЬЕВА: А зачем вы останавливаетесь?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я останавливаюсь, я возмущаюсь, я стою и возмущаюсь.
Ю. ГУСМАН: Почему люди возмущаются плохими телевизионными программами, а не переключают канал? Потому что хочется эту гадость досмотреть до конца и высказать свой гражданский протест.
ПОЮТ «OH WHEN THE SAINTS»
И. ВОРОБЬЕВА: Рано начали петь.
Ю. ГУСМАН: Она нам даст команду. Осталось всего 10 минут.
И. ВОРОБЬЕВА: 363-36-59 – телефон прямого эфира. Объясните, пожалуйста, нашим постоянным экспертам этой прекрасной программы, что они сейчас здесь несут. Что людям нужно получать лицензию, для того чтоб выйти на улицу и сыграть песню.
Ю. ГУСМАН: На любую работу – что аборт, что песня.
И. ВОРОБЬЕВА: Это не работа, это творчество.
Ю. ГУСМАН: Пускай дома с женой, с детьми, с соседями поорет. Его убьют там. Зачем он на улицу приходит?
И. ВОРОБЬЕВА: 363-36-59. Здравствуйте, вы в эфире. Как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Владимир.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы согласны с нашими экспертами?
СЛУШАТЕЛЬ: Нет. Я согласен, что голосовать будут люди, которые будут проходить мимо. Если такая музыка им не нравится, они просто их выгонят, забросав помидорами.
Ю. ГУСМАН: Владимир, как они их выгонят? Палки возьмут?
СЛУШАТЕЛЬ: Может быть, и палками.
Ю. ГУСМАН: Стоит 12 охламонов с саксофонами. Даст тебе в лоб саксофоном.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот здесь оркестр стоит на Арбате. Они играют хорошую музыку, которую мы любим.
Ю. ГУСМАН: Знаете, есть возможность критиковать даже Национальный симфонический оркестр. Но это музыка. А это просто сумбур вместо музыки.
И. ВОРОБЬЕВА: Владимир, я правильно вас поняла, что вы считаете, что решать должны не власти какими-то лицензиями, а просто люди, которые проходят мимо?
СЛУШАТЕЛЬ: Конечно. И это будет абсолютно действенно.
И. ВОРОБЬЕВА: Спасибо большое. Я все-таки добилась ответа слушателя.
Ю. ГУСМАН: Владимир – человек абсолютно благородных побуждений и кровей. Он выступает за свободу художественного творчества. Мы призываем к цензуре плохого качества. Не к политической цензуре…
И. ВОРОБЬЕВА: А я считаю, что не надо этого делать. Это вам не телевизор, это улица, и там нужна свобода.
Ю. ГУСМАН: И что, теперь можно всем петь, орать, хрюкать, визжать?..
И. ВОРОБЬЕВА: А что, нельзя всем петь, орать, хрюкать, кувыркаться и танцевать на улице? Что, нельзя этого делать? Это в Москве, может быть, нельзя, нужно разрешение на то, чтобы пойти и потанцевать на улице, а в Европе это можно сделать.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ира, не надо путать – потанцевать и петь. Одно дело – поем мы с Гусманом, и это доставляет удовольствие миллионам…
И. ВОРОБЬЕВА: А почему вы считаете, что это всем доставляет удовольствие? Найдется хоть один человек, который скажет, что вы поете плохо.
Ю. ГУСМАН: Из-за таких либералов, как ты, нам приходится перекрывать одну площадь за другой. Триумфальную закрыть пришлось, сейчас Пушкинскую закрываем. И будем дальше идти. Потому что ваши песни с очень неприятным западным душком, прости меня, как «Oh when the saints». Если бы они пели песни типа «Калинка-малинка моя, в саду ягода, калинка моя»… Слова знаешь до конца?
ПОЮТ ПЕСНЮ
И. ВОРОБЬЕВА: Рано начали. Давайте устроим голосование по этому кейсу. Я напомню наш расклад сил. Эксперты считают, что нужно цензурировать, нужно, чтобы музыканты получали такое разрешение. Я и слушатель Владимир считаем, что не нужно. Вот так, нас тоже двое. Если вы считаете, что городской совет британского Ричмонда прав – нужно лицензировать уличных музыкантов, ваш телефон 660-0664. Если вы считаете, что нет, не нужно лицензировать уличных музыкантов, 660-0665.
ПОВТОР ВОПРОСА ГОЛОСОВАНИЯ
Ю. ГУСМАН: Do you like Richmond city?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: О-о, yes, very much.
И. ВОРОБЬЕВА: Пишет нам Айрат: «Эти музыканты играют не от хорошей жизни. Через годик научатся».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А мы будем слушать галиматью.
И. ВОРОБЬЕВА: Конечно. Надо помогать людям, Юрий Георгиевич. Александр из Москвы: «Если бы эти горе-музыканты так доставали всех в российском городе, их быстро бы отучили петь, надавав по их музыкальным шапкам. Это было бы правильно и заслуженно. А так может получиться у них очередной дурацкий закон».
Ю. ГУСМАН: В центре Нью-Йорк ходит человек в белых трусах, называется «Голый ковбой», который всё время чего-то играет и поет. Свобода, распущенность.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Многим это нравится, и они хотели бы то же самое устроить здесь.
И. ВОРОБЬЕВА: Максим из Питера спрашивает: «Ирина, у вас же летом всегда под окнами играют музыканты. Как вам это?» У нас, действительно, на Старом Арбате… Достали, Максим. Достали невозможно.
Ю. ГУСМАН: Ты же такая либеральша…
И. ВОРОБЬЕВА: Меня лично достали эти музыканты. Но это не значит, что я сейчас выйду на улицу и начну кричать, чтобы немедленно начали их лицензировать, штрафовать, цензурировать и прочее.
Ю. ГУСМАН: Их свобода не должна мешать моей свободе. Я хочу свободно гулять, дышать воздухом, беседовать, а не слушать…
И. ВОРОБЬЕВА: Я скоро остановлю голосование.
ПОВТОР ВОПРОСА ГОЛОСОВАНИЯ
И. ВОРОБЬЕВА: Я оставлю вам одну минуту на песню, всего лишь одну минуту. Поэтому сейчас я нажимаю на кнопку «стоп».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я думаю, одной минуты нам хватит, чтобы завести слушателей.
И. ВОРОБЬЕВА: Сейчас я объявлю итоги голосования. 33% проголосовавших считают, что да, нужно лицензировать уличных музыкантов. 67% считают, что нет. Вы проиграли мне и слушателю Владимиру. Поздравляю себя.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Но мы блистательно проиграли.
Ю. ГУСМАН: 300 тысяч человек – за нас, 600 – за них. Нормально.
И. ВОРОБЬЕВА: А теперь давайте…
Ю. ГУСМАН: Американский госпел «Когда святые маршируют». Исполняют лауреаты конкурса артистов эстрады города Гродно Юрий Кобаладзе и Семен Кобаладзе.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Близнецы-братья.
ПОЮТ «OH WHEN THE SAINTS»
Ю. ГУСМАН: Подайте кто сколько может на помощь погоревшим разведчикам.
И. ВОРОБЬЕВА: Вот такие уличные музыканты у нас сегодня в эфире программы «Кейс». Мы решили, что их не нужно лицензировать. Поэтому вы можете продолжать в каждой программе «Кейс» петь дальше и без лицензии.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вообще, мне хочется поучаствовать в серьезной передаче. Какой-то балаган Гусман здесь устраивает.
И. ВОРОБЬЕВА: Не уверена, Юрий Георгиевич, что у вас это получится.
Ю. ГУСМАН: Артемий Троицкий поставил в «Особом мнении» чего-то музыкальное, с тех пор не выступает.
И. ВОРОБЬЕВА: Через неделю, на следующей программе я буду в отпуске.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вас не будет?
И. ВОРОБЬЕВА: Ирочки не будет на следующей неделе, я буду в отпуске.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот мы и споем.
И. ВОРОБЬЕВА: Я думаю, что программа «Кейс» все равно сложится отлично. Желаю вам хорошей недели. До свидания.