Ознакомиться с делами: Сам себе мать, С открытым забралом, Мужчины и блондинки - Юлий Гусман - Кейс - 2009-06-25
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Кейс». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. И, отдавая должности хозяйки передачи, в которой закон и справедливость подчистую оказываются по разные стороны баррикад, я начну очередным афоризмом о справедливости. Шиллер говорил, что мерилом справедливости не может быть большинство голосов. Нам большинство и не нужно. У нас есть голос, один, но какой! Юлий Гусман сегодняшний гость. Здравствуйте!
Ю. ГУСМАН: Здравствуйте, Танечка. Я помню, как Шекспир говорил, что справедливость нужна тогда, когда нет денег купить законность. Я хочу сказать многомиллионной нашей аудитории, особенно телевизионной, обратите внимания, какое счастье, вместо непонятных мужчин уже вторая, даже третья роскошная девушка. И так приятно, так неожиданно, такой подарок.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но не привыкайте к хорошему.
Ю. ГУСМАН: Это Алексей Алексеевич придумал.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Конечно. Он и Кобаладзе увёл.
Ю. ГУСМАН: А Кобаладзе, после того, как вчера был с президентом в магазине, просто вообще должен…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, знаете, может быть, это будет следующий «Кейс». Давайте я напомню, что у нас есть телефоны прямого эфира 363-36-50 и смс +7-985-970-45-45, чуть позднее вам понадобятся наши реквизиты. А для начала послушаем первый кейс.
КЕЙС № 1
Сам себе мать
Американца Томаса Паркина судят за то, что он выдавал себя за умершую мать. На протяжении шести лет мужчина получал выплаты социальных пособий. Сумма накопилась приличная – 177 тысяч долларов. Его мать Ирэн Прусик умерла еще в 2003 году, однако Паркин смог это скрыть, подделав свидетельство о смерти. После чего он несколько лет пользовался парком, темными очками, косметикой и платьями матери, чтобы выдавать себя за нее. Сходство было настолько велико, что в 2008 Паркин даже смог получить водительские права на имя матери. Маскарад вскрылся лишь тогда, когда мужчина от ее имени попытался начать процесс, касающийся прав на жилье. В результате Паркин и его сообщник оказались на скамье подсудимых. Они обвиняются в хищениях в особо крупных размерах, подделке документов и преступном сговоре.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это был кейс, который подготовила для нас Инесса Землер. Как Вы считаете, хоть какие-либо смягчающие обстоятельства в этом деле есть или нет?
Ю. ГУСМАН: Грустная история, на мой взгляд. И я говорил Вам до этого, что он украл какие-то деньги, что-то мне мало волнует. А то, что он с памятью матери так обращался, может потому, что я патриархально воспитан в городе Баку, мне это отвратительно просто. Я бы его законопатил навсегда. Потому что жульничать можно со всеми на земле, и ничего не страшно, не опасно, и с деньгами, и с банками.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но если это единственный способ существования.
Ю. ГУСМАН: Да ладно! Здесь же не написано, что он безногий инвалид, с отрезанной головой и ушами, слепо-глухо-немой нашёл единственный способ – переодеться матерью. Какой-то жулик, здоровый дядька решил, что не надо работать грузчиком, сторожем, врачом или космонавтом. А буду выдавать себя за мать и получать пособие. На мой взгляд это справедливо, суд его судит за деньги, а я бы его судил бы нравственным судом совсем за другое. Мне эта история глубоко отвратительно. И сколько ему дадут, я был бы счастлив.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте напомним, что мы ждём звонков от наших слушателей по 363-36-50 и смс - +7-985-970-45-45. Чуть позднее мы с вами проголосуем. А по тому же вопросу, считаете ли вы, что в этом деле есть хоть какие-то смягчающие обстоятельства? С другой стороны, молодой человек, мы не знаем всех подробностей дела. Вот он попал в очень и очень сложную ситуацию.
Ю. ГУСМАН: Точно, Танечка, сообщили бы. Первое бы, что написали газеты, что инвалид 2 группы, чтобы найти какие-то обстоятельства его… Сказали бы, что он не мог зарабатывать и это единственный способ получить кусок хлеба. Это всё не так. Это проделки в тех странах, в Америке очень много таких заморочек. Есть даже такая шутка, грустная шутка, что в Америке надо быть беременной негритянкой, брошенной мужем, с тремя детьми и инвалидом 2 группы, тогда у тебя будет столько пособий, что хватит навсегда. Здесь он решил эту шутку обратить в реальность. Мне кажется, очень недостойно сыну спекулировать именем покойной матери.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте послушаем, что думают наши слушатели и зрители. Алло! Здравствуйте! Вы в прямом эфире. Как Вас зовут? Какая-то проблема у нас с линией…
Ю. ГУСМАН: Я должен сказать, что это американцы глушат звонки наших российских специально для того, чтобы защитить Томаса…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да нет, что Вы! Они же его осудили.
Ю. ГУСМАН: Ещё не осудили. Он ещё на скамье подсудимых. Это его адвокаты включают глушители.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть, Вы думаете, что наша программа…
Ю. ГУСМАН: Она очень популярна!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А там же наверняка ещё суд присяжных.
Ю. ГУСМАН: Настолько наша программа популярная в Америке, что она идёт в большинстве штатов с переводом на английский язык.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Конечно. Нас смотрит вся Америка.
Ю. ГУСМАН: И Америка, и Канада, я был в Таиланде, я уже докладывал в докладной записке Алексею Алексеевичу, что в Таиланде никто не работает ,когда выходит программа «Кейс».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это ужасно.
Ю. ГУСМАН: Почему ужасно? В вечернее время они бросают свои дела, идут к телевизору и смотрят на нас. Правда, мало что понимают.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну там же субтитры.
Ю. ГУСМАН: По-тайски очень быстро идут субтитры, они не успевают читать. Мысль наша так опережает тайскую действительность!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Куда там тайцам до Вас, Юлий Соломонович!
Ю. ГУСМАН: Не до меня. Тут бывают и другие персонажи, сейчас, слава богу, их нет.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, меня в этой истории удивляет то, что этот человек сумел получить водительские права за свою мать.
Ю. ГУСМАН: Технология очень простая. Хотите, как комплимент Америке, хотите, как минус, но там существует презумпция невиновности. У нас в основном везде презумпция виновности, нужно таскать кучу документов, доказывая, что это ты. А там, на границе, они строго говорят… Помните, как в фильме « Брат»? «Причина визита?» Ты можешь любую пургу нести, потому что человек благородного вида. «Знаете, я еду на Конгресс собаководов, который из Африки вывозит собак». Велком! Потому что представить, что человек, как у меня с физиономией и с почтенными полусединами, врёт. А если поймают – оторвут головешку.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это они сами плохо знаком. Я хочу обратиться к нашим слушателям и зрителям, пока у нас некоторые проблемы с телефонной связью… О! Всё хорошо. Всё заработало. 363-36-59, Вы в прямом эфире. Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Добрый день.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, мне кажется, звукорежиссёры обманывают нас. Наверняка им тоже заплатил американский адвокат.
Ю. ГУСМАН: Нет, нет. Это не коррупция, это перегрузка!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Америка звонит на «Эхо Москвы», чтобы высказать порицание этому негодяю.
Ю. ГУСМАН: Флеш-мобы эти, хакерские атаки. Десятки тысяч честных американцев в эту секунду бомбят свою любимую радиостанцию звонками.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Смотрите, за вас высказался один из наших слушателей.
Ю. ГУСМАН: Спьяну.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: «Юлий Соломонович прав, конечно, насчёт нравственного суда и насчёт того, что у молодого человека нет головы». Пока у нас нет…
Ю. ГУСМАН: Ни головы, ни совести!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ещё у нас нет телефонных звонков, давайте перейдём на формат смс-сообщений +7-985-970-45-45.
Ю. ГУСМАН: Таня! Вы рискуете! Сейчас хлынет такой потом американских смс, что навсегда выйдут компьютеры из строя.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, это невозможно!
Ю. ГУСМАН: По азбуке Морзе! Стучать по микрофону.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте попробуем принять звонок. Вы в прямом эфире. Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ура! Заработало!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Я еле дозвонился. Левон меня зовут.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как Вы считаете, есть ли хоть какие-либо смягчающие обстоятельства в этом деле?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Пока дозванивался, пытался представить, что могло бы его оправдать, но абсолютно согласен с Юлием Соломоновичем, что живой, здоровый, крепкий настоящий мужчина, я думаю, найдёт себе пусть не престижную работу, и заработает деньги, чем обманывать, причём, таким безобразным образом.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Может, ему тяжело расстаться с памятью матери и он решил свою жизнь превратить в её жизнь.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Я думаю, что если его не признали психически нездоровым человеком, то таким образом с памятью матери не шутят.
Ю. ГУСМАН: Всё правильно. Левон, я очень Вам благодарен. Если не развлекаться и не стебаться, мне кажется, что очень страшно, что для кого-то память предков, родителей священны, а для кого-то это повод заработать. Здесь можно заработать на страховке. Какие-то бабки получить. На пособии на ребёнка. Тут фантазия для этих господ томасов может быть бесконечна. Я не хочу быть пафосным защитником морали, но мне кажется, что понятия папа, мама, семья, дружба, Родина, не надо часто использовать, это не тот повод, когда зарабатывать нужно.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое, Левон, за Ваш звонок и за Вашу точку зрения. Давайте мы проголосуем. Мне кажется, это будет достаточно предсказуемым, голосование, когда у нас такой эксперт отстаивает свою точку зрения. Все за него.
Ю. ГУСМАН: Да не за меня!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо, все за справедливость.
Ю. ГУСМАН: Я просто глас народа. Я не скажу глас божий, я не поэт. Но это глас народа. Действительно, какая-то грязь в этом.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо. Давайте проголосуем, это может стать подтверждением Ваших слов. 660-06-64 – если вы считаете, что можно найти хоть какие-либо смягчающие обстоятельства. И 660-06-65, если вы таких обстоятельств не видите.
НАЧАЛСЯ ПОДСЧЁТ ВАШИХ ГОЛОСОВ
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Волшебная кнопка нажата. Ещё раз. [Повтор вопроса и номеров телефонов]. Давайте попробуем за две минуты голосования принять ещё один телефонный звонок. Наверняка там будет очередной Ваш поклонник, Юлий Соломонович. Здравствуйте, Вы в прямом эфире.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Добрый вечер. Это Игорь из Подмосковья.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как Вы считаете?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Я быстро расскажу ситуацию. В 1994 году на северной окраине Быково есть кооператив дачный. Так вот, я свидетель того, как участковый собирал всех бабушек с этой дачи, с этих всех дач, проверяли наличие бабушек и соответствие их документам, и что они живы, потому что многие дети, отпрыски скрывались вместо своих бабушек.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть, случай не нов, и в России прецеденты были.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Это не ново.
Ю. ГУСМАН: Вы совершенно правы. Я напомню другую историю, которая была не в Быково, а описана Н.В. Гоголем под названием «Мёртвые души». Но здесь одно дело, когда малограмотные внуки, это грустно.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Это не грустно…
А. ШОХИН: Но это бедность. А это какой-то… сказал бы я, но не могу, на нашей радиостанции это слово не говорят, что тварь позорная. Но я бы сказал это обязательно.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Я с Вами согласен.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое, Игорь. Давайте я подведу результаты голосования. 30% позвонивших видят какие-то смягчающие обстоятельства в этом деле, 70% за Вас.
Ю. ГУСМАН: Я не могу себе поверить, это просто шутят. Это такой очевидный случай! Даже отсутствующий Кобаладзе ничего бы не смог сделать. Неправильно это! Что это такое!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну хорошо, давайте от этого грустного кейса уйдём к следующему и поговорим немножечко про экстремизм.
КЕЙС № 2
С открытым забралом
Французское правительство запретило участникам митингов и демонстраций закрывать свое лицо. Такой запрет был введен по рекомендации министра внутренних дел после жестких столкновений между демонстрантами в масках и полицией в ходе саммита НАТО, который прошел в Страсбурге в апреле этого года. Маски и капюшоны теперь запрещены. Именно они позволяли ранее участникам уличных акций оставаться неопознанными. При этом в правительстве позаботились не только о стражах порядка, но и о самих демонстрантах. Раньше на любую акцию, где люди закрывают свои лица, мог придти любой провокатор в маске. В свою очередь, молодежь такому запрету не рада. Некоторые блоггеры даже задались ехидным вопросом, будет ли противогаз считаться маской или, может, капюшоном. В любом случае, нарушителю запрета французского правительства придется заплатить штраф в размере 1500 евро.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот такой кейс. 1500 евро за то, что вы попытаетесь закрыть своё лицо в ходе каких-либо демонстраций. Справедливо или нет?
Ю. ГУСМАН: На мой взгляд, совершенно справедлив. Дело в том, что в цивилизованных странах демонстрации мирные и спокойные разрешены, их никто не разгоняет, не нужно надевать никакие маски, никакие хирургические…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А антиглобалисты?
Ю. ГУСМАН: Антиглобалисты, когда они антиглобалят по-хулигански, они превращаются в нормальных хулиганов, как футбольные болельщики превращаются из любителей футбольной игры в хулиганов и отморозков.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да что Вы говорите! Как Вы всех футбольных болельщиков!
Ю. ГУСМАН: Не всех.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А если ты попадаешь в толпу и вокруг начинают шашки дымовые и прочее. Ты инстинктивно шарфиком лицо закроешь.
Ю. ГУСМАН: Таня, Вы попадали в толпу на Ленинградке нехороших женщин? Вам там делать нечего.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я попадала на стадион, на футболе в разных городах.
Ю. ГУСМАН: И Вас лупили по голове?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И под дубинки приходилось попадать.
Ю. ГУСМАН: Значит у Вас не та компания. Ходите на футбол со мной. Значит Ваш молодой человек или Ваша молодая подруга любит ходить в экстремальные места. Нормальные люди ходят на те фигуры, где сидят красные или сине-белые.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы про демонстрации!
Ю. ГУСМАН: Когда я вижу, что полиция, я не согласен с полицией, которая убивает на улицах Ирана девочек, я не согласен с теми, кто разгоняет в нашей любимой стране людей, которые вышли на мирный пикет. Но когда хорошо одетые, хорошо экипированные, в сочетании с дубинами, с бейсбольными битами, в масках идёт толпа погромщиков, необходимо их остановить. От них часто страдают полицейские больше. Вы помните, когда было столько случаев, когда случайно ранили кого-то, это не Иран. Помните, что в Греции было после этой случайной жертвы?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А почему полицейским можно закрывать лицо, а гражданским нет?
Ю. ГУСМАН: Потому что полицейские ежедневно занимаются тем, что находятся в горячих точках. Их фотографии розданы террористам, экстремистам, бандитам и прочим хулиганам. И так их отстреливают в кавказских республиках часто.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы говорим про Францию сейчас.
Ю. ГУСМАН: Какая разница – Франция, Китай! Это же обобщённая модель восприятия жизни. Я был во Франции, Вы бываете на стадионах, а я бываю во Франции, я видел разные демонстрации. И кругом идут полицейские, охраняют их от хулиганов, лозунги, тихо и мирно. И всё можно. Не надо в Гайд-парк ехать. А вот когда ты идёшь с желанием показать себя в битве с полицейскими, когда у тебя всё это придумано, то это выглядит, как погромщики. Они жгут, они магазины бьют, поджигают автомобили. Почему? Это мирная демонстрация? И они ещё прячут лицо! Их надо знать в лицо. Их надо отлавливать и сажать.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А если ты студент и идёшь на демонстрацию, и не хочешь чтобы тебя узнали, но ты хочешь выразить свою позицию.
Ю. ГУСМАН: Танечка! У них студенты ходят на демонстрацию два раза в день. Там деканат не принимает меры, их не отчисляют.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Конечно! А что же Вы всех под экстремистов подделываете? Если вышел, то надо громить магазины!
Ю. ГУСМАН: Вы цитируете не меня. Я не сказал, что все. Кто идёт мирно – большие молодцы.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А если я мирно хочу закрыть своё лицо?
Ю. ГУСМАН: Не понятно. А чего Вы боитесь?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я стесняюсь.
Ю. ГУСМАН: Тогда Вы должны принять мусульманство и ходить в парандже. Вам это пойдёт. Я не думаю, что Вы сейчас мне оппонируете, потому что Ваше девичье сердце полно сочувствия.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А может я насмотрелась и начиталась много книг и такой романтичный образ протеста у меня связан с тем, что у меня должна быть маска на лице.
Ю. ГУСМАН: Или «Калашников».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А не надо приравнивать маску к автомату!
Ю. ГУСМАН: Вы, как дискутант и диспутант, и оппозиционер, замечательны! Но дело в том, что я очень сочувствую честным полицейским, честным милиционерам. Когда мы говорили, что все берут взятки в одной стране или все убивают студентов, это неправда. Есть замечательные, честные работники правопорядка. Не надо их подвёрстывать. Это тяжёлый труд – стоять на улицах со щитами, сдерживая толпу разъярённых погромщиков. Не мирную демонстрацию. Сейчас мы видим в Иране. Почему они не могли? Потому что, видите ли, в этой тоталитарной стране, при таком смешном налёте демократии, нельзя ходить на демонстрацию.
Во Франции можно. Если бы сказали, что это было в Северной Корее или в каком-то другом месте, я бы удивился. А здесь почему? Зачем во Франции? Если ты мирный демонстрант, не нужно ничего.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте примем звонок. Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте. Меня зовут Андрей.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Скажите, как Вы считаете, справедлив ли запрет французского правительства?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Он справедлив, потому что проблема гораздо глубже.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. И?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Многие аспекты Интернета связаны с тем, что люди выступают там анонимно.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И мирные выступления на демонстрациях не допустимы, так же, как анонимное выступление в Интернете?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Это то же самое, что на Востоке называют «потерять лицо».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: К сожалению, нам нужно сейчас прерваться. Продолжим через несколько минут. Пока никто меня не убедил в том, что нельзя закрывать лицо на демонстрациях.
НОВОСТИ
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте ещё раз. Мы продолжаем программу «Кейс», вопреки всем традициям, сегодня её веду я, Татьяна Фельгенгауэр, но зато здесь есть Юлий Гусман. Ещё раз здравствуйте.
Ю. ГУСМАН: Как приятно, что традиции у нас меняются так замечательно. Спасибо этим инновациям.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо г-ну Венедиктову за удивительные…
Ю. ГУСМАН: Хотя Ирочки Воробьёвой мне очень не хватает, хотя она поклонница моего вечного оппонента, я бы даже сказал соперника, но всё равно.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Наслаждайтесь последними минутами полной свободы. Больше такой возможности не представится. Я напоминаю, что мы с вами обсуждаем запрет французского правительства закрывать лицо на демонстрациях. Сергей из Барнаула пишет: «Не надо уподобляться Чёрному Тюльпану и Зорро. Чревато опасностью для окружающих». Чем же это чревато опасностью? Ну, никто не увидит мой нос или подбородок, а все увидят только мои глаза.
Ю. ГУСМАН: Я считаю, что это было бы ошибкой не увидеть такое лицо. Это был бы уже не «Кейс», а «Фейс», как говорят в одном национальном сюжете. Здесь настолько…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я просто не понимаю, почему я, шагая с товарищами….
Ю. ГУСМАН: Да шагайте!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: …за какую-то хорошую идею, не могу закрыть лицо.
Ю. ГУСМАН: Слушайте! За хорошую идею лицо не закрывают!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А мне так нравится! У меня такой образ оппозиционера!
Ю. ГУСМАН: Секундочку! Я люблю носить с собой бейсбольную биту через плечо, потому что люблю гулять с бейсбольной битой. Но любой страж порядка должен понимать, что скорее всего эта группа людей с бритыми головами, в кожаных куртках, с закрытыми лицами и с бейсбольными битами идут не в бейсбол играть, а бить какого-нибудь несчастного таджика, не дай бог, простите, уважаемые таджики. Эти люди не гуляют в смешных капюшонах, это не карнавал, это не рыцарский турнир и не праздник, не бал.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Конечно, столкновение демонстрантов во время саммита с полицией – это частный случай. Но почему же все в итоге попадают под штраф в 1500 евро?
Ю. ГУСМАН: Там сказано, что когда вы идёте туда, отличить Вас, очаровательную Татьяну, с прекрасными зелёными глазами, которая хочет просто интриговать на этом балу, на празднике непослушания, интриговать народ – это одно. А другое дело – вместо Татьяны идёт террористка, которая несёт детонатор. Этого нельзя допускать.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте послушаем звонок. Здравствуйте! Вы в прямом эфире. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Меня зовут Олег. Москва.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как Вы считаете, справедлив ли запрет французского правительства?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Я считаю, что несправедлив.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Обоснуйте. Может быть, вместе мы сможем уговорить Юлия Соломоновича.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Я имею право закрыть своё лицо. Если я выражаю какое-то своё мнение, мне кажется…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ой, Олег, куда же Вы? Как же так?
Ю. ГУСМАН: Олег застеснялся и исчез. Я могу продолжить мысль. Если Олег хочет выразить своё мнение, если это мнение в рамках закона, то зачем ему прятать лицо? От кого? Наоборот, телевизионным камерам. Демонстрация – это признак выражения…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Может быть, я ушла на демонстрацию без маминого разрешения.
Ю. ГУСМАН: И в розовых кальсонах, со скрипкой. И она узнает, что скрипка папина. Я не понимаю, почему я выражаю свои… наоборот, мне нужно открыть не только полицейским. Нас снимают камеры, показывают разные каналы. CNN бегает за мной, я в маске стою с бейсбольной битой, стесняюсь.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему Вы маску приравниваете к оружию?
Ю. ГУСМАН: Да нет! Я имею в виду бейсбольную биту, как пример. Вот Вы такая сторонница капюшонов на голове. Вы идёте вечером с работы, будет полдесятого, десять. Тёмная улица, если Вы не на машине, или до угла дойти. Навстречу идут трое замечательных людей в масках, которые просто гуляют.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: На демонстрации, втроём. Мы говорим про демонстрации.
Ю. ГУСМАН: Демонстрации ещё страшнее, когда идёт толпа с криками: «Долой». А тут идут трое мирных подростков, они в масках.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А если бы они были без масок, я бы отнеслась к ним точно так же.
Ю. ГУСМАН: Ну почему? Просто идут какие-то люди.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А если у них такие маски, как больничные? Я бы подумала, что они боятся птичьего гриппа или свиного. Всё? Есть вопросы?
Ю. ГУСМАН: Если бы они шли как тевтонские псы-рыцари свиньёй…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Втроём. О чём Вы?
Ю. ГУСМАН: А если они хотят у Вас органы отнять, идут в маске? Я консерватор и ортодокс, но я не понимаю, почему люди должны ходить на демонстрацию своих монархических, демократических, любых взглядов, только не фашистских.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ой, почему деньги на благотворительность жертвуют? Тоже хороший вопрос. Вот эта анонимность, у меня есть право на анонимность.
Ю. ГУСМАН: Секундочку! Если вы хотите зайти куда-нибудь в больницу или в детский дом, и, одев маску, принести им 100 тыс. долларов или рублей, и сказать: «Не узнайте меня, я принесла вам цветы, друзья, и колбасу. И не хочу, чтобы знали, поскольку мой муж дал мне эти деньги. Мы такие олигархи скромные». Милости просим! Но ходить по улицам, пугая народ, не надо!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А меня пугают милиционеры в масках.
Ю. ГУСМАН: Это другой кейс.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте проголосуем. Справедлив ли запрет французских властей носить маски, закрывать лицо на демонстрациях? Если справедлив – 660-06-64, если нет – 660-06-65.
ГОЛОСОВАНИЕ ПОШЛО
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: [Повтор вопроса и номеров телефонов]. Я хочу услышать какой-нибудь звонок, может быть, не такие стеснительные люди попадутся. Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте. Ирина из Москвы. Я считаю, что в масках люди не должны ходить на демонстрацию. Я не против демократии, а наоборот, за. Но это напоминает анонимку. Я пришёл, что-то из кустов ляпнул, никто не знает, кто я. Может, я ещё на кого-то какую-то гадость скажу. А лица моего вы не должны видеть. Это не демократия, а это какая-то подлость или трусость. Если ты хочешь высказать своё мнение, так ты выйди и скажи, что это твоё мнение. А если мнение моё, но кто я вы знать не должны, тогда и сиди дома.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, Ирина! А так вы пройдётесь с открытым лицом, вас снимут на камеру, возьмут в разработку и будут таскать в правоохранительные органы.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Это значит не демократическое государство.
Ю. ГУСМАН: Браво, Ирина! Она Вас провоцировала. В нормальных странах не берут в разработку тех, кто ходит без маски.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, конечно! Только в Гуантанамо сажают, ага!
Ю. ГУСМАН: Таня, не пугайте меня. В Гуантанамо сажают не за то, что они ходят в масках.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое, Ирина. Давайте закончим голосовать. 66% позвонивших нам считают, что французские власти справедливо запретили закрывать лицо на демонстрации.
Ю. ГУСМАН: Всё-таки, две трети у нас нормальных случаев.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: 34% за меня, всё-таки.
Ю. ГУСМАН: Когда вам, 34%, встретятся люди в масках, вы их обнимите и скажите: «Ура! Как я рада вас видеть» Они сразу в репу дадут, отнимут мобильный телефон, бабки и уйдут.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Что же Вы людей в масках подозреваете в том, что они «в репу и убегут».
Ю. ГУСМАН: Я не могу подозревать людей на карнавале в масках в том, что они решили нас развлечь на тёмной улице, угол проезда Новаторов и Второй Строителей. А тем более не верю, что они идут толпой с криками и лозунгами, все в масках, что они идут выразить свой человеческий протест. И там могут быть ещё и провокаторы, и те, кто подзуживает специально. И даже полицейские провокаторы. Вот чтобы этого не было, нормальное государство запрещает этот карнавал делать на любых улицах.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо. Дорогой мой Юлий Соломонович…
Ю. ГУСМАН: Дорогая моя Танечка, скажи что-нибудь, милая.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Последние 17 минут Вашей свободы. Последние 17 минут Вы проведёте волшебно, потому что третий наш кейс специально для Вас.
Ю. ГУСМАН: Не пугайте меня.
КЕЙС № 3
Мужчины и блондинки
Страсбургский суд отменил решение сербского суда, согласно которому сравнение мужчины с блондинкой является оскорблением его чести и достоинства. В Сербии виновным был признан журналист, который сравнил известного в стране адвоката с блондинкой. Его статью дополняла фотография женщины с белыми волосами и в нижнем белье с анаграммой, составленной из имени юриста. Страсбургский суд постановил, что эта публикация не является клеветой, а сравнение мужчины с блондинкой не является оскорблением представителей сильного пола. Между тем, в Сербии журналисту назначили крупный штраф, а в случае неуплаты ему грозило 2 месяца тюрьмы.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот такой необычный кейс, аж до Страсбурга дошло. Мы хотели Тишу Дзядко попросить, он там как раз сейчас работает, чтобы он нам рассказал.
Ю. ГУСМАН: Или познакомился с блондинкой в белье, рассказал про неё подробнее.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так что, Страсбургский суд молодец, правильно, что защитил блондинок?
Ю. ГУСМАН: Я вообще отношусь с уважением к Страсбургскому суду, мне нравится большинство решений по разным вопросам, а здесь я считаю, они абсолютно правы, потому что шутки, приколы и полужёлтые намёки не являются преступлением, за которое надо судить. И сравнить режиссёра, капитана дальнего плаванья или журналиста с блондинкой – это может быть и комплимент. У нас бывают такие рыла у журналистов или у кого-то ещё, что может быть… Не знаю, если бы мне сказали: «Ты хорош, как Таня Фельгенгауэр»
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я не блондинка.
Ю. ГУСМАН: Ну просто, шатенка. Ну и что? Если бы меня в Интернете выставили с Вашей головой и с моим телом, я бы был счастлив!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А я как была бы счастлива, я передать Вам не могу!
Ю. ГУСМАН: А если бы ещё Вашу фотографию в белье, и мою голову, так вообще!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Значит можно всех мужчин называть блондинками?
Ю. ГУСМАН: Ну, брюнетками. Я не сексист, не шовинист, и ничего не вижу плохого, хотя я вырос на Кавказе, и там никогда никто не может сказать: «Ты блондинка». Ну и что? Я блондинка. Замечательно! Есть слова, которые являются оскорблением, есть сравнения оскорбительные. Не очень приятно такому мачо с кинжалом, Хозе из оперы Бизе под названием «Кармен», конечно, неприятно. Лучше с тигром его сравнить непальским. Или с рыцарем, Робин Гудом. Он хотел бы обидеть. Назвал его блондинкой, потому что, извините, блондинки…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть, Вы согласитесь, что в общественном сознании образ блондинки скорее оскорбителен?
Ю. ГУСМАН: Я не знаю, я знаю огромное количество блондинок…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но Вы же сами сказали, что он хотел обидеть.
Ю. ГУСМАН: Сравнение… Ну, например, «Вы клубничка моя!» - я говорю Вам. Может тоже клубника, ягода. «Зайчик, котёночек», когда каждый день ваш муж говорит.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У меня нет мужа, но это неважно.
Ю. ГУСМАН: Это хорошо, запомним, это я для вас, телезрители Америки, сказал, у неё нет мужа, у вас есть шансы. Котёночек, зайчик, поросёночек, мало ли какие игры бывают в словах. Он называл его блондинкой.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мужчину.
Ю. ГУСМАН: Он хотел его обидеть и унизить, но я не считаю большим унижением быть человеком ума Ксении Собчак, кто как ни относится.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А сербский суд считает…
Ю. ГУСМАН: Вот сербский суд получил в репу, по носу.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Там сидят брутальные парни.
Ю. ГУСМАН: И главный европейский суд по правам человека отменил эту историю, потому что мы с ним согласны, мы со Страсбургским судом работаем в унисон. «Мы с Тамарой ходим парой, мы с Тамарой санитары». Он прав. Потому что шутка может обидеть, за это можно поругаться, обидеться, облаять. Но при чём здесь два месяца тюрьмы? Это смешно. Я ничего страшного в этом не вижу. Эта шутка, может, неумная, противная, но это не повод для того, чтобы человека судить.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо. Давайте послушаем мнение наших слушателей и зрителей. 363-36-59 – телефон прямого эфира. Здравствуйте. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Добрый вечер. Меня зовут Леонид.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Леонид, как Вы считаете, справедливо ли решение Страсбургского суда?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Да конечно справедливо. Всё это на уровне какого-то каламбура. Здесь нет ничего серьёзного.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А адвокат оскорбился.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Ну, тогда, если он профессиональный юрист, пусть подаёт в суд.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он подал, и сербский суд сказал, что сравнение с блондинкой – это оскорбление.
Ю. ГУСМАН: Наоборот!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А Страсбургский суд отменил это решение.
Ю. ГУСМАН: Но Вы совершенно правы! Сколько раз я слышал в школе: «Ты как девчонка!». Вы не слышали эту фразу? Мама говорит сыну. И что, в суд подавать? «Как девчонка» - означает, что ты слабая, нежная, очаровательная. Но не означает, что тупая, глупая и мерзкая.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Я просто приведу такой вопрос в виде шутки. Скажите пожалуйста, существование журнала «Еврейский Ньюс Уик» с главным редактором Ивановым Иваном Ивановичем, как вы считаете, может стать разжиганием межнациональной розни?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это совершенно другая тема.
Ю. ГУСМАН: Но всё равно интересно. Поговорить о евреях всегда на ночь приятно.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если кейс рушится, программа идёт прахом, Гусман начнёт шутить про евреев.
Ю. ГУСМАН: Это всегда приятно про евреев поговорить!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Скажите, пожалуйста, мне, если я Вас весь эфир буду называть блондинкой, Вы не обидитесь и не пойдёте в суд?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Мне абсолютно всё равно.
Ю. ГУСМАН: А если евреем буду называть, не обидитесь?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Повесил трубку слушатель, наверное, обиделся за блондинку.
Ю. ГУСМАН: Да нет, за еврея обиделся. Есть такие слушатели.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Помните, как Черномырдин говорил, комментируя, что Березовский стесняется того, что он еврей. Он говорил: «Как можно стесняться? Если бы я был евреем, я бы не стеснялся. Я, кстати, не еврей». Давайте ещё один звонок. Может быть, кто-нибудь обидится на блондинку. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте. Меня Алексей зовут. Вы знаете, я считаю, что решение несправедливо.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Обоснуйте.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Обосную. Во-первых, всё равно это оскорбление, потому что общепринято и в России, и вообще в близлежащих государствах, что сравнение мужчины, как лидирующего звена цепи эволюции с женщиной – это оскорбление. Это скорее компетентность местных судов, а не Страсбургского суда.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Говорите, говорите, я очень внимательно слушаю.
Ю. ГУСМАН: Это большой подарок нашей ведущей, что они низшая ступень в цепи эволюции, как амёбы, приматы. Амёбы эти ползают в цепи эволюции, блондинки, шатенки. Правильно! Говорите, говорите!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте про блондинок.
Ю. ГУСМАН: И про шатенок, каштановые волосы тоже ничего.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): В любом случае вопрос менталитета конкретной нации. Если сравнивать наши устои, наши какие-то воззрения на блондинку, то они в корне отличаются от общепринятых европейских. А в Страсбургском суде минимальное количество представителей Востока, если они там вообще есть.
Ю. ГУСМАН: Хороший поворот.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Неожиданный.
Ю. ГУСМАН: Потому что это потрясающе! Самое главное – все у нас блондинки, 99% крашенные! Поэтому качество перекиси водорода и качество красок, чистую блондинку где найдёшь? Как сравнишь? Сравниваешь с крашеной блондинкой. А у нас даже футболисты сейчас красятся.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. Вам повезло, что не Воробьёва ведёт эфир и не у неё кейс про блондинку. А то бы она Вам задала жару.
Ю. ГУСМАН: Я с пеной у рта защищают честь и совесть….
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не спорю ни секунды!
Ю. ГУСМАН: Я не сказал, что Вы являетесь низшей ступенью в цепи эволюции.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы только третий раз это повторяете.
Ю. ГУСМАН: Потому что многие говорят, что женщина – низшая ступень в цепи эволюции.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Пятый – и я Вас дисквалифицирую из этой программы, пользуясь своим положением ведущей.
Ю. ГУСМАН: Уволить человека с работы проще, труднее помочь ему материально.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Голосуем. Считаете ли вы, что решение Страсбургского суда, который посчитал, что сравнение мужчины с блондинкой является справедливым? Если да, то 660-06-64, если нет – 660-06-65.
НАЧАЛСЯ ПОДСЧЁТ ВАШИХ ГОЛОСОВ.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: [Повтор вопроса и номеров телефонов].
Ю. ГУСМАН: Сейчас скажут, что проголосовали блондинки.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: К сожалению, у нас нет отдельного голосования для блондинок. Но мы можем снять трубку и сказать – здравствуйте! Вы в прямом эфире.
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Добрый день! Владимир. Я не согласен.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Потому что тогда получается сравнение женщины с любым животным, например, с коровой, это хорошее животное, приносит много пользы человеку, абсолютно логично не считать оскорблением. Поскольку мужчины…
Ю. ГУСМАН: Какой приятный вечер получился у ведущей Тани Фельгенгауэр! Спасибо, сегодня просто день 8 марта!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Я не имею в виду ведущую.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо!
Ю. ГУСМАН: Почему? Я не успел сказать. С пумой, с ланью, с каким животным?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему с коровой можно сравнивать, а с ланью нет? Это несправедливо. Вы считаете, что если Вас назовут блондинкой, то это оскорбление?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Меня нет. А других людей лучше не называть.
Ю. ГУСМАН: Нет, Вы бы хотели быть блондинкой?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Нет.
Ю. ГУСМАН: Почему? Красивая фигура, Вы идёте, все оглядываются, спрашивают, как Вас зовут…
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Уж лучше быть Юлием Цезарем, чем блондинкой.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Лучше быть Юлием Гусманом. Подводим результаты голосования. 63%, две трети, считают, что Страсбургский суд прав, посчитав, что сравнение мужчины с блондинкой не является оскорблением, а 37% считают, что мужчина вправе обидится и сказать, что его таким образом оскорбили.
Ю. ГУСМАН: И это голосование по всем трём кейсам доказывает, что все наши слушатели и зрители, вместе, и мужчины, и женщины, и дети, и старики, и вообще, кто угодно, они являются все совместным произведением под названием «Высшее звено в цепи эволюции». Кстати, это только радиослушатели «Эхо Москвы» и телезрители RTVi. Ура! На этой ноте можно пойти в кассу сразу.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Прекрасно! Спасибо большое. Это была программа «Кейс», которую для вас сегодня провела Татьяна Фельгенгауэр, и весь этот почти час радом со мной был в роли шикарной платиновой блондинки Юлий Гусман. Большое Вам спасибо, Юлий Соломонович.
Ю. ГУСМАН: Спасибо, брюнетка!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Всем счастливо!