Памяти писателя Бориса Носика - Антон Носик - Книжное казино - 2015-03-22
22.03.2015
К.Ларина
―
15 часов 11 минут. Начинаем наше «Книжное казино». Здесь в студии ведущие передачи Ксения Ларина и Майя Пешкова. Майя, приветствую.
М.Пешкова
―
Привет.
К.Ларина
―
И в студии, как уже было сказано, Антон Носик, Антон, здравствуй.
А.Носик
―
Добрый день.
К.Ларина
―
Программа сегодня посвящена памяти Бориса Михайловича Носика, замечательного писателя. Могу сказать даже, нашего большого друга, нашей радиостанции, поскольку чуть ли не с первых книг, которые были про Францию, мы его всегда звали в эфир. Когда он приезжал в Москву, он всегда у нас бывал в эфире «Эха». За что ему огромное спасибо.
М.Пешкова
―
С его книгами русский турист мы путешествовали по Франции. В частности, в Париже. Очень часто можно было встретить тех, кто именно шагает с книгой Носика по столице Франции.
К.Ларина
―
Ну, сегодня у нас много книг Бориса Носика, которые мы вам подарим. Дорогие друзья. Вопросы, я так понимаю, Антон придумал, да? Замечательная у нас викторина, посвященная героям книг Бориса Носика, скажем так. А книги у нас сегодня такие. Итак, Это Сент-Женевьев-де-Буа «Русский погост в предместье Парижа». Это «Прекрасные незнакомки. Портреты на фоне эпохи. Женщины серебряного века». Это «Вокруг Парижа», два тома «Вокруг Парижа с Борисом Носиком». Это «Анна Ахматова» тоже из цикла «Женщины серебряного века». Это «Записки маленького человека эпохи больших свершений». И об этой книге надо отдельно будет сказать. Сейчас мы это сделаем. «Пионерская Лолита» Борис Носик. «Смерть секретарши», это все художественная литература пошла? «Дорога долгая легка».
А.Носик
―
Это сборник нескольких романов, не издававшихся при советской власти.
К.Ларина
―
И «Еврейская лимита и парижская доброта» – замечательное название издательства «Текст».
М.Пешкова
―
Еще есть одна книга, которая посвящена женщинам серебряного века Она осталась у нас.
К.Ларина
―
Ну, давайте сейчас будем про все это рассказывать, давайте мы вот с этой книжки начнем «Записки маленького человека эпохи больших свершений». Это мемуар?
А.Носик
―
Это проза, да. Это проза. Мой папа всю свою жизнь писал прозу, значительную часть жизни. И он писал ее в стол. Собственно говоря, это была распространенная и окружавшая меня со всех сторон практика, когда люди искусства в советском союзе, у них была некая профессия в миру. И та профессия, про которую советская власть знала и за которую она ему платила зарплату, а было то, что они делали для себя, творчество. И это творчество не подразумевало публикаций. И папа мой писал, это даже очень большая была проблема, потому что писатель в советском союзе, это же была номенклатура. Папа номенклатурой быть не хотел. То есть писать произведения в духе социалистического реализма о борьбе хорошего с лучшим под чутким руководством социалистической партии, он не хотел. Поэтому ему нужно было придумать себе какую-то официальную нишу. Он ее придумал с большой легкостью. Будучи человеком, любящим путешествие, любящим историю, очень много читающим, он стал писать то, что сегодня назвали нон-фикшн. То есть он стал писать документальные книги о путешествиях по России, , а биографии разных интересных людей. Например, в «Жизни замечательных людей» вышла его биография Альберта Швейцера, много раз изданная на разных языках. В том числе на немецком, по-моему, 14 раз переизданная. Была еще такая книга с интересной судьбой тоже в «Жизни замечательных людей», биография Джорджа Бернарда Шоу. Про которую на обложке написано, что ее автором является многократный депутат британского парламента от лейбористской партии Уэлса нрзбр Хьюз.. Но мы очень долго можем искать в его наследии на английском языке такую книгу. Потому что ее перевод на русский Бориса Носика существует, а оригинала английского не существует. Депутат-лейборист слишком был занят, чтобы написать оригинал. Поэтому единственный…
НОСИК: Мой папа всю свою жизнь писал прозу, значительную часть жизни. И он писал ее в стол
К.Ларина
―
Это такая мистификация?
А.Носик
―
Безусловно. Это такая классическая мистификация. Как мы знаем, много литературы народов СССР так тоже существует, где-то в переводах на русский она есть. А оригиналов никто не видел. Но это так, в порядке литературного анекдота. Так вот. Собственно, романы писались в стол. Романы существовали в виде рукописей.
К.Ларина
―
Это очень важный момент. Чтобы вы понимали, дорогие наши юные друзья. Что такое писать в стол? Человек, который писал в стол при советской власти, знал наверняка, что это никто никогда в жизни не издаст, вообще.
А.Носик
―
Ну, это как сказать. Понимаете, выбор был. Был интересный выбор у каждого человека в советском союзе. У каждого писателя, который пишет в стол. У него был выбор между славой, удовлетворением своей писательской амбиции и спокойным сном для себя и своей семьи. В этом смысле были люди, которые печатались, что называется, тамиздат. Тогда был самиздат, тамиздат. Те, кто печатались в тамиздате, естественно, находились под колпаком комитета государственной безопасности. Их выгоняли с работ, им перекрывали кислород, их песочила партийная печать. Но при этом они были известны за рубежом. В то же время люди, которые там не издавались, у них не было никакого шанса издать свою прозу здесь, если бы это было откровенное и искреннее повествование. Собственно, было довольно не малое количество писателей, как мы можем вспомнить, вполне себе с регалиями, вполне себе членов КПСС лохматого года, которые вот началась перестройка, он умерли и тут выяснилось, что у этих орденоносных, у этих выходивших миллионными тиражами, вдруг оказалось, что у них есть произведения, которые при советской власти не могли издать. При том, что, казалось бы, они там, не так, как папа мой, а члены руководящих органов, писательских союзов. Тем не менее, в этих тоже было что-то написанное в стол. Ну, или люди, которые непременно должны были напечататься, было много всего перекроенного так, чтобы это могло пройти цензуру. С цензурой, кстати, очень забавная история советской. То, что папа рассказывал, я думаю, что поразит ваше воображение. Вот именно, как документалист, именно, как человек, ездящий по России, описывая советский быт и жизнь советских людей, на совершенно феерически цензурные ограничения натыкался мой папа. Например. «Главлит» – это цензурное ведомство искало в выходящих в советском союзе книгах, информацию о зарплате советских людей, и эту информацию оттуда вычеркивал. То есть это была государственная тайна, сколько люди получают на той или иной службе в советском союзе.
М.Пешкова
―
А я думала, только слово рентген они вычеркивали.
А.Носик
―
Ой, они чего только не вычеркивали. Там было совершенно невероятное, особенно, учитывая мой юный возраст, когда мне папа это рассказывал, просто мне казалось, что я все понимаю про окружающую обстановку. Но это было, конечно, мне никак не понять.
К.Ларина
―
Ну, кстати, похоже на эту историю, ты наверняка знаешь.
А.Носик
―
Про онкобольных? Да, ну просто про онкобольных – это же творческое озарение роспотребнадзора и роскомнадзора. Что можно вот с этой стороны зайти, подойти к проблеме. Причем мы же понимаем хорошо связку, что роспотребнадзор является частью того самого минздрава, в огород которого все шишки летят. То есть там по ведомственности прошлись. Но тогда-то при советской власти никакого креатива же не было. Люли абсолютно, как герои гениального мультфильма « Жил был Козявин», вот они вот так вот шли напролом, приходили в свой офис, садились утром, открывали гранки, готовые к печати и искали внимательно..
К.Ларина
―
Тупая машина.
А.Носик
―
Тупая машина. Люди там выслуживали себе пенсии. Там поколения сменялись, санатории какие-то у них были, пансионаты, профсоюз работников. Работники, занимающиеся тем, чтобы человек не дай Бог не прочитал в книге про советский союз, какая зарплата у почтальона в Ярославской области. Ну, сейчас, я думаю, это уже не государственная тайна. Могу сказать, почтальон получал 13 советских рублей. Зарплаты сельской местности не имели никакого отношения к тому, к чему мы привыкли – избалованные москвичи. То есть, мне кажется, когда я распределился в мединститут, и моя зарплата хирурга полная ставка была 70 рублей, 10 рублей не дотягивающая до стоимости пары ботинок Саламандра мужских, австрийских. Мне казалось, что это мало. Но в деревне-то реально люди получали зарплату 13 рублей. И пенсию, как составляющую какую-то часть от этой зарплаты. Но, в прочем, я бы предложил вернуться к книжке.
К.Ларина
―
Ну, так Антон, все-таки параллельно вот с этой официальной легальной жизнью советского быта писателя вот существовало вот это второе дно. Вот эта вот проза, которая писалась. А ты ее читал в юном возрасте, когда она была написана, тебе давал отец?
А.Носик
―
Да. Конечно. Я ее читал в машинописи. Было бы преувеличением сказать, что я ее читал, когда она была написана. Потому что первый роман., собственно, утраченный, забытый в такси вместе с пишущей машинкой. А тогда еще Яндекс-такси не было, поэтому найти этого таксиста было не реально. Был написан в73 году. Мне тогда было 7 лет. И могу себе представить, что там были откровенные сцены, не предназначенные для моих глаз. Это, кстати, еще одна причина, по которой ничего нельзя было напечатать. Потому что это было такое табу. Как зарплата Ну, то есть второй роман, который уже сохранился и который в одной из разыгрываемых книжек вот в этом сборнике есть, это уже там 74 - 75, примерно по одному в год их писал. Я их, конечно же, прочел, когда мне стало достаточно лет, чтобы это, во-первых, стало доступно моему разумению, а во-вторых, интересно мне. Ну, где-то уже в подростковом каком-то возрасте в постсоветских изданиях книжных я уже меньше это все читал из написанного тогда. Потому что все это, помню, прочитанное в том же возрасте что и «Война и мир».
К.Ларина
―
Ну, вот на твой взгляд, Борис Носик, он на сегодняшний день прочитан как писатель, как прозаик? Потому что все-таки он возник у нас, как имя, как популярное, яркое. Как автор книг про русскую Францию, безусловно. То есть его возвращение в литературу в качестве художественного прозаика, оно позже происходило. Наверное.
А.Носик
―
Я даже могу предположить, что оно так по сегодняшний день и не произошло. Что, в общем, достаточно распространенный случай в нашей постсоветский литературной истории. В общем, довольно много есть писателей, которые заслуживают чтения. И в каких-то своих вещих восхищения. Но которые известны литературоведам, литературным критикам, изучающим литературу специально в учебных заведениях. Но так вот, чтобы просто можно было прийти в книжный магазин и купить их произведения, это нет. Но это связано в чистом виде с рыночной объективной коммерческой ситуацией, которая говорит , что книга определенной толщины, ее не интересно издавать, потому что за нее нельзя попросить вот те 300 рублей, которые не попросив, ты не можешь заниматься эффективно издательством. Вот если мы посмотрим на этот сборник, который у нас будет разыгрываться, то там сколько произведений, 5-6? Соответственно, ни одно из них не может в коммерческой ситуации быть издано отдельной книгой. Если оно не может быть издано, то оно не может рекламироваться, оно не может раскладываться. Если оно не может рекламироваться и раскладываться, значит, о нем просто не узнают.
К.Ларина
―
Я хочу сказать, что все книжки Бориса Носика – это все издательство «Текст».
М.Пешкова
―
«Текст» и издательство «Эксмо», которое предоставило нам и «Вокруг Парижа» книги.
К.Ларина
―
Ну, вот это «Русская Франция», это отдельно. А скажи, пожалуйста, Антон, а папа переживал вообще по этому поводу? Его расстраивало, что его книжки, которыми он так дорожил, они так и не прочитаны до сих пор?
А.Носик
―
Ну, скажем так. Переживать моему папе было стабильно некогда. Потому что мой папа 24 часа в сутки был занят созданием текстов. Текстов любых обо всем, Ему бесконечно интересен был его процесс, и исследовательский, и писательский. Он был целиком им поглощен. У него не было вот этой вот сложности отношений с собой-писателем и с собой-документалистом, потому что все это было ему безумно интересно. Но может быть он в значительной степени и сам смещался от художественной прозы к документальной в последние, условно говоря, лет 30. Потому что, когда ты живешь отдельно от своего читателя, то документальная проза, повествование про факт, про историю, это все-таки твой общий с ним язык. Потому что ту Россию, где остался его читатель, папа знал очень плохо и мало. И, в общем, всю его связь с Россией составлял по большому счету сайт «Эхо Москвы». И этой же радиостанции приложение в Айпаде. Соответственно. Ну, сказали бы мы живи, папа здесь. Сказали бы мы про него нрзбр, да? То есть люди читают «Новую газету», слушают «Эхо Москвы» и все. Но поскольку он жил там, он вообще не существовал в контексте нулевых и десятых годов в России. Он существовал в контексте того прошлого, которое он исследовал. Прошлого дореволюционного. Довоенного.
НОСИК: Писатель в советском союзе - это же была номенклатура
К.Ларина
―
Советского.
А.Носик
―
Послевоенного, своей советской жизни. То есть, уехав во Францию в 1982 году, он в значительной степени законсервировал некоторый свой экзистенциальный опыт здешний, поставив в нем точку в значительной степени в 82 году. Он еще сюда приезжал, и у вас он бывал. Это закончилось его первой кардиологической операцией, когда врачи сказали, что летать не надо, авиацию в вашей жизни нужно немножечко ограничивать. И вот с этого момента он перестал ездить сюда, потом перестал ездить в Америку к семье, е сестрам своим, которые живут в Бостоне. И он стал жить между деревней летом и Лазурным берегом зимой. Ну, соответственно, эти новые географии тоже стали предметом его исследований. И не менее увлекательных и захватывающих, чем Париж. При всем богатстве и разнообразии парижских тайн… Вы же представляете себе, что такой человек в 82 году приезжает из советского союза в Париж. И он встречается , ну, то есть он переехал в Париж в 82 году. Он попал туда в 76, что означает, что он еще в живых застал Набокова, умершего в 77. Вот он приезжает туда. И он обнаруживает огромный русский мир. Мир эмиграции.
К.Ларина
―
Тут вот Антон, да, мы уже перешли к следующей серии нашей передачи важнейшей «Русская Франция Бориса Носика». Мы об этом поговорим уже во второй части. Сейчас у нас новости. Во второй части не забудьте, дорогие друзья, мы будем книги разыгрывать. И замечательные все вопросы, которые Антон придумал, мы вам зададим. И вы по телефону прямого эфира будете на них отвечать.НОВОСТИ
К.Ларина
―
Возвращаемся в программу «Книжное казино». Сегодня у нас в гостях Антон Носик. И мы вспоминаем его отца. Замечательного писателя Бориса Носика. И книжки вам будем раздавать через некоторое время, вы будете отвечать на вопросы в прямом эфире, по телефону будете отвечать на наши вопросы и получать книжки. Так вот, мы уже перешли потихонечку перед новостями в русскую Францию Бориса Носика. Вот как вообще этот культурный слой открылся? Как это все началось, Антон?
А.Носик
―
Ну, приезжает мой папа еще в 76 году по частному приглашению во Францию туристом. И начинает встречать каких-то людей, само упоминание о которых в открытой советской печати, оно не возможно. Встречает Никиту Струве, графиню Олсуфьеву, аристократию…
К.Ларина
―
Что значит, встречает. Он же не на улице их встретил. Значит, она знал, где их искать.
А.Носик
―
Нет, он читал эмигрантскую прессу, он находит их, он с ними знакомится, о слушает их рассказы. Он открывает для себя ту историю своей страны, которую ему, родившемуся в 31 году, соответственно, ему уже к взрослому возрасту негде было в советском союзе пообщаться с бывшими. В советском союзе не то, чтобы много было словоохотливых бывших. А тут их просто огромное скопление. И папа понимает, что лет им всем много. Вот этим вот, заставшим дореволюционную жизнь. И они все, в общем, более или менее уходят. И то, что они могут рассказать, это первая и последняя возможность его все записать. Ну, собственно, например вот Набоков, биографию которого папа напишет 10 лет спустя. Папа первый раз выехал во Францию в 76-ом, а Набоков в 77-ом уже умер. Папа успел до него доехать, ну, а чем это кончилось, описано в его биографии Набокова.
К.Ларина
―
Ну а он с ним встретился?
А.Носик
―
Ну, как в известном анекдоте «Мои встречи с Владимиром Ильичом Лениным». Вождя морового пролетариата не было дома. Нет, Набоков был дома, но папа, конечно, засмущался, что он ему скажет. Ну, то есть он на него посмотрел живьем и ушел. Это очень понятно по-человечески. А через несколько месяцев Набокова не стало. Ну и вот он начинает с ними общаться. Он по-другому начинает видеть Москву. Потому что, например, собственно, он знакомится с женщиной, которой мог бы принадлежать дом, хорошо ему известный, как Центральный дом литератора. Проблема этой женщины состоит в том, что она организовывала публикации Солженицына за границей. Поэтому она враг советского союза, человек неупоминаемый и представляющий повышенный интерес для…
К.Ларина
―
Вообще, ужас. Что у человека столько впечатлений, его распирало это все, как воздушный шар. И не возможно об этом рассказать. Вот ты приезжаешь, возвращаешься обратно домой. И ты не можешь ни по какому телевизору про это рассказать нигде.
А.Носик
―
Ну, в телевизор папа попал после советской власти. Еще и рожей не вышел для телевизора, прямо сказать. В смысле как бы папа же, если он 31-ого года, это значит как раз начало сталинской антисемитской компании, оно пришлось на окончание папой школы. Соответственно, на вступительном экзамене в московский государственный университет, он получил дополнительный вопрос экзаменатора - перечислите все железнодорожные станции от Москвы до Свердловска. После чего отправился защищать советско-турецкую границу. Служил в Армении с прекрасным видом на Арарат. Я неоднократно там бывал. Даже специально ездил на эту станцию. Так что телевизор для папы, такая возможность ему представилась уже в постсоветское время. И то, собственно, те люди, которые к нему туда приезжали, там записывали.
К.Ларина
―
А вот его решение, как принималось решение об эмиграции?
А.Носик
―
Да он наоборот, как мы уже поняли, человек, который предпочитал писать в стол. Чем там издаться. То есть человек, который не искал проблем с советской властью, соответственно, никакое решение об эмиграции он, конечно, принять не мог. То есть, это вот подать заявление на воссоединение семьи в Израиле, сдать гражданство, стать невъездным навсегда, как это тогда было, нет. Он женился, поэтому у него был ПМЖ. Он был абсолютно въездной. То есть он в любое время мог поехать туда и мог поехать сюда. Он это оформил таким способом, за который советская власть не наказывала. Он все это вел аккуратно.
К.Ларина
―
То есть мосты не сжигались. Да?
А.Носик
―
Ну, как он мог сжечь мосты. Тут же был я. И, собственно говоря, вся остальная его семья, эмигрировавшая в конце 80-ых в тот момент, когда он женился, ему очень важна была возможность приезжать в советский союз и со всеми видеться. Это была очень важная часть его жизни - семья. Он не готов был, как многие герои его книг. Как конкретно у него есть книжка о Кравченко, воспоминания «Я выбрал свободу». Папа не готов был выбрать свободу, пожертвовав семьей. Это очень важное обстоятельство в его биографии. Поэтому он женился. Поэтому он как бы не был эмигрантом, он был на ПМЖ. А вот перестал сюда приезжать исключительно по кардиологическим противопоказаниями.
К.Ларина
―
Ну, вот скажи, получается, что до Бориса Носика никто из русских журналистов, писателей не занимался русской Францией.
А.Носик
―
Ну, в таком жанре, может быть, и нет, но на самом деле, тексты про вот этих вот людей, в том числе их собственные воспоминания, воспоминания окружавших их, они довольно многочисленны. То есть не то, чтобы отец мой открыл, что там Бунин жил в Грассе и похоронен…
К.Ларина
―
Нет, конечно, но вот такую вот книгу не возможно было, до Носика ее не было, такой книжки.
А.Носик
―
Нет, вот книжка-путеводитель по Сен-Женевьев-де-Буа, конечно, существовали какие-то исследования академические, в библиотеках можно поискать. Кто где похоронен, какие-то справочные издания. И после папы какие-то есть другие книжки. Но понятно, что много факторов срослось, включая большой поток русских посетителей. Кто бы это стал читать в те времена, когда русская эмиграция в Париже состояла из нескольких сотен человек. Для кого бы тогда книжка писалась.
К.Ларина
―
Кстати. Не знаю, может быть вы знакомы, наверняка, Антон, с Львом Круглым, замечательным артистом, который там жил в Париже. И водил экскурсии на кладбище.
А.Носик
―
Ну, я с ним не был знаком, поэтому не знаю. Но нет, ну кладбище это поразительное. Но надо сказать, что то кладбище, где мы похоронили папу в Ницце, бывшее Николаевское кладбище, теперь русское кладбище Кокад. Это тоже потрясающее место, где похоронены многие папины персонажи. И супруга Александра Второго там похоронена, один из братьев Жемчужниковых. создателей Козьмы Пруткова. Там поразительные персонажи лежат. Композитор Сабанеев, критик Адамович, который в папиной биографии Набокова фигурирует, как ненавистник как раз Набокова. Что забавно, а теперь он папин сосед. И история вот этой княгини Юрьевской-Долгорукой, которая была морганатическая супруга Александра второго, то есть, наконец он овдовел. Он смог на ней жениться, но год был 80-ый, а в 81-ом его взорвали. Она умерла в 22-ом в Ницце, похоронена прямо вот через дорожку от папы. Все, что о ней знает википедия, это все со ссылкой на папину книжку «Русские тайны Парижа». В википедии приведено.
К.Ларина
―
Ну что, надо все это раздавать теперь, дорогие товарищи. Давайте. Готовьтесь. Во-первых, надо взять наушники нам всем, чтобы слышать ответ. Это раз. Во-вторых, напомню телефон прямого эфира +74953633659. Ну и в принципе можем уже начать задавать вам вопросы. Итак, первый вопрос. Альберт Швейцер – герой произведения Бориса Носика, о котором мы сегодня уже говорили, был лауреатом нобелевской премии мира. 12 лет спустя нобелевская премия была присуждена также его племеннику, который от нее отказался. Как звали племянника. Это не Борис Пастернак
НОСИК: Человек, который писал в стол при советской власти, знал наверняка, что это никто никогда в жизни не издаст, вообще
А.Носик
―
Нет, я могу уточнить, что Швейцер получил в 52-ом премию мира, а племянник отказался в 64-ом.
К.Ларина
―
Ну что, давайте попробуем. Кто знает, что это за племянничек? Очень известный человек, хорошо вы его знаете, дорогие друзья. Сейчас я отключу здесь все телефоны. Начну сначала еще раз. Нобелевская премия мира тоже ему была присуждена, да? Литература, я подсказываю, это премия по литературе. Але, здравствуйте. Але.
Слушайтель
―
Добрый день. Я думаю, что это Альберт Камю.
А.Носик
―
Прекрасная догадка, тезка Швейцера, но не племянник.
К.Ларина
―
Но тепло.
А.Носик
―
Но вы практически попали, процентов на 95. Практически Камю.
К.Ларина
―
Горячо. Але, здравствуйте.
Слушатель
―
Здравствуйте. Это Жан Поль Сартр.
К.Ларина
―
Это правильный ответ. Вас зовут?
Слушатель
―
Юрий.
К.Ларина
―
Спасибо, дорогой Юрий. Мы вас записали, и вы у нас первый призер. Следующий вопрос. Какой город получил в 20-ые годы звание мачехи российских городов, и кто его так назвал? Пожалуйста. Кто знает правильный ответ. Але, не получилось. А здесь але. Здравствуйте.
Слушатель
―
Але. Вы знаете. Дело в том, что я виделась с Борисом Носиком, он был на нон-фикшн в 2000 году и даже мне дал автограф. Я только про это хотела сказать. У меня есть несколько его книг.
К.Ларина
―
Как вас зовут?
Слушатель
―
Марина Николаевна.
К.Ларина
―
Марина Николаевна, ну уж коли вы дозвонились, давайте мы запишем ваш телефон и вам подарок сделаем просто так.
Слушатель
―
Спасибо, потому что его книги мне очень нравятся. У меня их несколько. И о Жуковском прекрасная книга его.
К.Ларина
―
Спасибо большое вам за этот звонок. Но, тем не менее, давайте на вопрос ответим. Пробуем, здравствуйте. Говорите, пожалуйста.
Слушатель
―
Здравствуйте. Я думаю, что это Берлин. Я думаю, что назвал Ходасевич.
А.Носик
―
Браво.
К.Ларина
―
Ну, блестяще. Как вас зовут?
Слушатель
―
Михаил.
К.Ларина
―
Спасибо, дорогой Михаил. Ответ верный, вы у нас тоже записаны.
А.Носик
―
Да, причем заметьте. В вопросе нет, где он назвал, потому что он использовал это и в стихотворениях и в переписке, точно мы не можем сказать. В переписке раньше, чем в стихах.
К.Ларина
―
Следующий вопрос. В конце романа «Пнин» главный герой теряет работу в колледже Уэндел. Где он в последствии получает кафедру, и откуда мы об этом знаем? Ну, давай как-нибудь расшифруем.
А.Носик
―
Ну, роман кончается тем, что главного героя, собственно, все его мечты, все его надежды на работу в этом Уэнделе вдруг резко заканчиваются. И мы видим удаляющуюся спину профессора Пнина никому не нужного. Самая трагическая концовка на самом деле, даже если вспомнить «Приглашение на казнь», «Отчаяние», все равно самая страшная концовка набоковского романа об одиночестве и ненужности. Ну, и вдруг как-то к этому приклеивается в какой-то момент хэппи энд, из которого мы узнаем, что профессор Пнин, что у него все хорошо, у него пожизненная ставка.
К.Ларина
―
Давайте, пожалуйста, набоковская загадка. Так, кого бы нам здесь выбрать, давайте вот вас попробуем. Але, здравствуйте. Говорите. Пожалуйста.
Слушатель
―
Ало, здравствуйте, меня зовут Юлия. В Пражском университете.
А.Носик
―
Нет.
К.Ларина
―
Нет, не в Пражском.
А.Носик
―
Нет, тоже в вымышленном.
К.Ларина
―
Але, здравствуйте.
Слушатель
―
Здравствуйте, я из Ярославля. Вот сейчас, слушая вашу передачу, я сразу вспомнила и побежала к книжной полке. И взяла с книжной полки книжку «По Руси Ярославской». Это было целое событие в жизнь нашего города. Ну, молодежи, по крайней мере. Я тогда была еще очень молода.
А.Носик
―
Ну, год 69-ый, да?
Слушатель
―
Это 68-69-ый издание, вот я вижу, издательство «Мысль», как вы говорили, в основном. И все мы дарили всем гостям, кто к нам приезжал, молодежь, в общем. Я не знаю, про всех я не говорю. Настолько интересная, хорошая, живая, теплая книга.
К.Ларина
―
Как вас зовут, простите.
Слушатель
―
Меня? Лариса Викторовна.
К.Ларина
―
Лариса Викторовна, ну как вот вам не дать книжку в подарок? Обязаны просто мы это сделать. Спасибо вам за этот звонок.
Слушатель
―
Спасибо вам за эту передачу. И благодарность пусть услышит сын его.
А.Носик
―
Спасибо большое.
Слушатель
―
Будьте здоровы.
К.Ларина
―
Спасибо.
А.Носик
―
Да, и семья сейчас в Бостоне тоже слушает и тоже это услышит.
К.Ларина
―
Ну что. Возвращаемся к вопросу про роман «Пнин» и про главного героя. Откуда мы узнаем, что он получил кафедру и в каком университете? Давайте попробуем все-таки. Але, здравствуйте.
Слушатель
―
Добрый день. Я звоню по поводу вопросов, связанных с Борисом Носиком.
А.Носик
―
Ну, давайте, слушаем вас внимательно.
Слушатель
―
Дело в том, что у меня вопроса нет, я хочу поблагодарить всю семью Бориса. Я знал Алену, в 91 году познакомился по просьбе Алены Носик, его сестры, познакомился с Борисом. Это была очень приятная для меня встреча. Поэтому я благодарю всею семью Носика. Спасибо большое.
К.Ларина
―
Спасибо, тоже записали ваш телефон. Вы у нас тоже получаете книгу. Давайте, мы снимаем вопрос про кафедру этого нашего героя. Давайте уже пусть ответит сам автор вопроса.
А.Носик
―
Да, Пнин начал печататься в 55-ом, а в 62-ом вышел следующий английский роман Набокова «Ада». И там среди персонажей есть профессор Тимофей Пнин, он работает, получил кафедру в колледже нрзбр.
К.Ларина
―
Следующий вопрос. Внимание. Кто назвал себя первый изгнанником, принимающим нобелевскую премию?
НОСИК: У писателя был выбор между славой и спокойным сном
А.Носик
―
Ну. Как бы подразумевается, кто из персонажей Бориса Носика, героев его книг.
К.Ларина
―
Понятно, что речь о русской Франции, подскажу я совсем. Давайте, на этот вопрос уж ответите легко, я надеюсь. Друзья, давайте попробуем, але здравствуйте.
Слушатель
―
Добрый день. Иван Бунин.
К.Ларина
―
Ага. А вы кто?
Слушатель
―
Павел.
К.Ларина
―
Павел, спасибо, записали, совершенно вено. И последний вопрос. В честь кого назван Бульвар Царевича а Ницце? Пожалуйста. Але, здравствуйте.
Слушатель
―
Але.
К.Ларина
―
Там очень как-то шумно. Долго. Але, здравствуйте.
Слушатель
―
Але. Здравствуйте. Бульвар Царевича в честь Цесаревича Николая, я так думаю.
А.Носик
―
Точно совершенно.
К.Ларина
―
Вас зовут?
Слушатель
―
Елена. Очень приятно слышать ваш голос, читать книги, приятно читать ваши посты в Фейсбуке. Я ваша поклонница.
А.Носик
―
Спасибо большое.
К.Ларина
―
Спасибо большое. Ну, масса сегодня комплементов получил Антон. Я думаю, что приятно всем его близким слышать сегодняшнюю программу. Спасибо нашим слушателям за то, что прорывались в нашу викторину с такими замечательными признаниями. Мы переходим уже к финальной части. У нас будет песня в конце. И вот я попрошу Антона, давайте про эту песню. Про эту историю с певицей Демарчик рассказать отдельно. Что это за история.
А.Носик
―
Я постараюсь ничего так особо не рассказывать, потому что есть Гугл, можно назвать «Эва Демарчик». Ну, просто это потрясающая польская певица, мне хочется, чтобы люди больше услышали этой потрясающей музыки. Это стихи польского поэта Юлиана Тувима, русский текст моего папы. Существует другая версия этой песни на русском языке. Тоже Демарчик, на ту же музыку ее постоянного соавтора и композитора.
К.Ларина
―
Ну, они знакомы были?
А.Носик
―
Конечно, собственно, они познакомились, кажется, в Кракове, где она выступала. Или наоборот на ее гастролях в России. И отец сделал так, чтобы у нее вышла пластинка, на которой она поет песни русских поэтов по-польски. И польских поэтов в русских переводах, в частности там есть 4 перевода моего папы. И это вот самая моя любимая с этого диска песня. Ну, она длинная, всю не успеете. Ну, что успеем.
К.Ларина
―
Спасибо большое. Антон Носик сегодня в нашей студии. Программу провели Майя Пешкова и Ксения Ларина. И, конечно же, Борис Носик тоже с нами был. Все эти 45 минут. Спасибо.