Полета вольное упорство: к 125-летию со дня рождения Бориса Пастернака - Анна Сергеева-Клятис - Книжное казино - 2015-02-01
01.02.2015
Полета вольное упорство: к 125-летию со дня рождения Бориса Пастернака - Анна Сергеева-Клятис - Книжное казино - 2015-02-01
Скачать
К.Ларина
―
15 минут, мы начинаем наше «Книжное казино». Потихонечку народ в студии собирается. Здесь я - Ксения Ларина. Майя Пешкова тоже здесь. Сейчас подойдет наша гостья. Это Анна Сергеева-Клятис, автор новой книжки о Пастернаке, которая вышла в издательстве «Молодая гвардия». И сегодня вот мы эти книги будем представлять вам. И, конечно же, разыгрывать их. Чуть позже мы скажем, какие.Ну, давайте я по традиции начну с рейтинга продаж, он у меня сегодня есть, я о нем не забыла. Итак, что же у нас изменилось за последнюю неделю. Ну, вновь появился в рейтинге, казалось бы, забытый роман порнографический «Пятьдесят оттенков серого». Ну, я так понимаю, это связано с тем, что выходит сейчас фильм, экранизация этой книжки скандальной. В прокат выходит в Москве, в России, так что книжка вновь сейчас на пике интереса. Чуть выше книга Хаксли «О, дивный новый мир». Тоже совершенно неожиданно, но мне кажется, книга достойна сегодняшнего времени, поскольку вот такая антиутопия, она всегда интересна читается в момент, когда какие-то вещи сбываются. Роберт Гэлбрейт «Шелкопряд», книга, которая постоянно в рейтинге находится. Книжку эту написал человек, которого мы знаем, как Джоан Роулинг, это ее псевдоним мужской. «Шелкопряд» пользуется тоже большим успехом. Том второй Евгения Евтушенко, собрание сочинений. Чуть выше. Борис Акунин «Бох и Шельма», сборник повестей на пятом месте. Чуть выше держится тоже уже какую неделю в рейтинге «Спартак: 7 лет строгого режима» Александра Бубнова. На третьем месте Сергей Лукьяненко «Шестой дозор». На втором - Захар Прилепин «Обитель». И на первом тоже уже держится много времени книга Донны Тартт «Щегол». Книга одна из самых обсуждаемых в последнее время. Надеюсь, что многие наши слушатели тоже ее прочитали. Ну, а теперь уже все в сборе, уже можно сказать, Майя, добрый день, Майя, здравствуй.
М.Пешкова
―
Добрый день.
К.Ларина
―
И наше гостье тоже мы говорим здрасьте, это Анна Сергеева-Клятис, Анна, здрасьте.
А.Сергеева-Клятис
―
Здравствуйте.
К.Ларина
―
И мы сегодня представляем книги о Пастернаке, но и про остальные книги, Май, давай тоже скажем, что мы сегодня разыгрываем.
М.Пешкова
―
У нас на нашем игровом столе сегодня Эдгар По. Нужно сказать, что сегодня мы разыгрываем книги, которые вышли в издательстве «Молодая гвардия». В знакомой вам всем серии «ЖЗЛ». Но и в большой и в малой серии. Пока я говорю только о большой серии. 12 поэтов 12-ого года, в том числе и Денис Давыдов, и Батюшков. А также книга нашей гостьи Анны Сергеевой-Клятис. Книга, посвященная Батюшкову. «Виктор Цой», ее автор Виталий Калгин. Я эту книгу не читала. И, конечно, моя любимая героиня Екатерина Дашкова, книга Ольги Елисеевой. Знакомый нам автор, которая неоднократно бывала в нашей программе. Мы всегда рады встрече с Ольгой. А сегодня мы приветствуем Анну Сергееву-Клятис с ее книгой, которая вот-вот выйдет в этой серии, а книга посвящена Пастернаку. Я сразу отела спросить, а не страшно ли вам было, когда вы понимали, что ваш конкурент - Быков.
К.Ларина
―
Он получил за это «Большую книгу»?
П.Пешкова
―
«Большую книгу». Больше того, книга вышла 15 раз ее повторяла «Молодая гвардия».
А.Сергеева-Клятис
―
По-моему, даже больше. 17 было у них изданий этой книги. Ну, конечно, конечно страшно. Быков - это тяжеловес, с которым соревноваться страшно. И не знаю, какой будет результат, собственно, еще мы его не увидели. Но мне было, что сказать и помимо Быкова. Конечно, я совершенно не воспринимаю свою книгу, как антибыкова, но есть вещи, которые мне хотелось проговорить по-другому, чем это сделал Дмитрий Львович. И в его книге были некоторые, не то, что ошибки, но довольно произвольные трактовки, которые мне хотелось бы поправить. Потому что Пастернак для меня не просто предмет исследования и не просто значимое имя в русской литературе, но это очень личная история, личные переживания, поэтому мне важно было поставить акценты так, как я их поставила. А кроме того, была еще одна задача, которая выполнялась немножко помимо меня. Меня пригласили не в большую серию, а в малую. Малая серия «ЖЗЛ» - это книги типа покет бук, то есть книга, которую можно быстро прочитать, которую можно возить с собой, которую можно положить в карман. И написать о Пастернаке малую биографию, мне кажется, в этом есть свой вызов для исследователя, потому что Пастернак - большой поэт, большой человек, жил в очень сложную эпоху. И прожил очень длинную жизнь, он 70 лет прожил в отличии, там, скажем, от Мандельштама или Цветаевой. И написать о нем сжато, мало, так, чтобы человек мог взять и, не испугавшись объема 900 страниц, прочитать книгу, мне кажется, в общем, что это тоже было интересно. Мне было интересно. Но вот мне показалось, что скажут читатели.
К.Ларина
―
Ну а что все-таки главное для вас было, вот такие вот самые спорные моменты, которые вам бы хотелось проговорить, как вы говорите, по-другому в биографии.
А.Сергеева-Клятис
―
Вы имеете в виду соотношение с Быковым или вообще биографию Пастернака?
К.Ларина
―
То, что вам надо было высказать
А.Сергеева-Клятис
―
Да. Ну, вот, собственно, книга моя, она построена не совсем по такому традиционному принципу: родился, пошел учиться, женился, умер и так далее. У меня она строится по таким сюжетным линиям, как бы его жизнь, которая образует в целом вот этот большой жизненные роман. Первая линия связана, каждая из этих линий, она представляет какую-то интригу. Каждую из них мне хотелось проговорить особо. Первая линия касается семьи, собственно, глава так и называется «Пастернаки». Мы знаем, что семья у Пастернака была очень яркая, такая культурная среда, из которой он вырос. Мать его была гениальной пианисткой, отец его был гениальным художником. Конечно, на этом фоне взросление, становление личности Пастернака, как поэта и как человека тоже, оно было сложным, оно было окрашено в разные тона. И вот взаимоотношения его с семьей мне хотелось как-то упомянуть, потому что очень часто они принимают такой вид сусальный. Вот ах, как прекрасно, у Пастернака были такие талантливые родители, как они пестовали своего мальчика, и вот он стал таким гениальным. Это было не совсем все так. Отношения были сложными. Но при этом высокими. И мне хотелось это показать. Потом была еще среди его близких родственников его кузина Ольга Михайловна Фрейденберг. Тоже человек очень высокой планки. Переживший и перестрадавший это страшное время. И во многом конгениальная Пастернаку, но только в другой области. У них тоже был очень сложный клубок взаимоотношений, который мне хотелось распутать и показать. Тем более, что переписка между ними была уже давно издана и доступна широкому читателю. Но вот интерпретацию этой переписки, как мне кается, для широкого читателя никто не давал. Вот мне хотелось ее дать. Кроме того, там в книгу включены еще, конечно, любовные истории, которые всегда, мне кажется, интересны и не только широкому массовому читателю, но и любому исследователю тоже интересны. И все у Пастернака было не просто в жизни с женщинами. И вот некоторые истории шли внахлест, скажем, его первый брак, потом сменившийся вторым браком, Ольга Всеволодовна Ивинская, которая его последняя любовь, как мы знаем. Тоже мне хотелось вот эту сусальную оболочку с этого счистить с одной стороны, а с другой стороны, ну, вот не в скандальном виде это представить, а максимально так, как это было действительно, не забывая, не упуская из виду того, что Пастернак был чрезвычайно сложным человеком. Очень непростой личностью. И мы должны как-то это всегда помнить, когда мы говорим о нем. И помнить о том, что мы говорим о гении. Вот, собственно, этот комплекс мною руководил в выборе этой темы.Следующая глава посвящена его современникам. Там всего несколько имен, как мне кажется, знаковые имена, которые можно поставить рядом с ним. Это Мандельштам, Маяковский, Цветаева и Ходасевич, я рассматриваю их взаимоотношения, которые не укладываются ни в одно из привычных для нас понятий. Ни дружба, ни вражда, а вот что-то очень сложное, сложный комплекс. Каждый раз, в каждом из этих случаев. И это тоже обговаривалось. Тут как раз вот есть один из пунктов моих несогласий с Быковым, когда он пишет о Пастернаке и Маяковском, он совершенно по-другому расставляет акценты, как мне кажется, принципиально неверно с точки зрения пастернаковского конформизма. То есть Быков делает акцент на том, что Пастернак – конформист, а Маяковский такой вечный бунтарь. Как мне кажется, ситуация принципиально иная. И вот это я пыталась показать. Ну, тоже абсолютно не спорю с ним, а представляю свою точку зрения на этот счет.
И последняя часть посвящена теме «Пастернак и власть». И это, наверное, самая известная и самая проработанная вообще во всех источниках часть. Но, тем не менее, я ставила своей задачей еще раз остановиться на самых болезненных, болевых точках, потому что опять же появляются всевозможные спекуляции на тему того, как Пастернак выжил в эту эпоху, что он такое делал для того, чтобы выжить. И очень много всякой грязи выливается в Интернете. Я нередко сталкиваюсь в поиске своего какого-то материала, я наталкиваюсь на интернетные публикации. И, конечно, тут мне тоже важно было сказать свое слово, потому что Пастернак, на мой взгляд, - герой это эпохи. Совершенно потрясающе мужественно противостоявший этому беспримерному давлению, которое эта бесчеловечная власть оказывала на все общество, на этого отдельного человека, на человека творческого прежде всего. И, в общем, из этой схватки он вышел победителем, несмотря на то, что развязана эта травля, несмотря на то, что его прессовали очень сильно. И несмотря на то, что, в общем, он получил свою смертельную болезнь в результате всего этого. Но, тем не мене, морально, конечно, он вышел победителем. И после того, как эта нобелевская эпопея уже кончилась, уже после этих писем, которые он вынужден был подписать и которые опубликованы в правде, и после того, как вроде бы его простили, и он передал свое стихотворение корреспонденту английской газеты и оно было опубликовано на Западе, то его вызвали к генеральному прокурору. Очевидно, на него тогда готовилось все-таки дело. Его предупредили о том, что это измена родине, он может ожидать самых страшных последствий. И, придя домой, Пастернак написал своей иностранной корреспондентке в письме, что я понимаю, что опасность, которой я сейчас подвергаюсь, не преувеличенно смертельна. Но те бессмертные результаты, которые я этим достигаю, они для меня перевешивают эту опасность. Вот это его подход, в общем. Он никогда не смотрел только в плоскости на данном историческом этапе, синтетическом срезе. Он всегда смотрел только вертикально на все. И эта вертикаль была у него очень четко построена, это была духовная вертикаль. И, в общем, мне кажется, что вот эту задачу я преследовала. Не знаю, как там это все получилось. Это вы уже будете судить. Когда будете читать.
К.Ларина
―
А из его литературного творчества что вы цените выше всего, вы лично?
А.Сергеева-Клятис
―
Знаете, это вопрос просто невозможный. Я ценю все его литературное творчество. Я очень ценю «Доктора Живаго».
К.Ларина
―
Вот про «Доктора Живаго» скажите свои какие-то, свою оценку, потому что тоже по-разному оценивают, в том числе и литературные критики. Много звучит таких отзывов, что типа и проза не сильно сильная, что и вообще-то нобелевку ему дали за политику, что называется.
А.Сергеева-Клятис
―
Это не правда. Конечно. Ну, как, моя точка зрения, я могу ее всевозможными способами аргументировать, которые, наверное, здесь не очень уместны. Но я считаю, что «Доктор Живаго» - это великая проза, это самое большое произведение русской литературы 20 века. Это произведение не закрывающее дверь большой русской прозы, а скорее ее открывающее. Потому что этот роман, конечно, он входит в классическую традицию, но он очень сильно отличается от этой классической традиции, он ставит совершенно другие задачи. И художественные прежде всего. И сам Пастернак об этом говорил, что не надо меня рассматривать, как повторение Толстого, как кальку с Толстого, это совсем не так. Это произведение другое. Оно действительно другое. И если смотреть на него, исходя из системы ценностей классической русской литература, у него много недостатков. Но с этой точки зрения на него смотреть не надо. А Нобелевскую премию дали, несомненно совершенно, за вклад Пастернака в литературу. Та формулировка, с которой ему дали Нобелевскую премию, учитывала роман. Но это было не только роман, а это был вообще весь объем его творческой работы. Наверное, это всем уже известно, что ему собирались Нобелевскую премию давать много раз. Его имя звучало в числе номинаций с 46 года. Так что тогда еше никакого «Доктора Живаго» не было, он был последней каплей, конечно. Но это не была политическая игра. И все попытки доказать, что это было сделано с какими-то политическими целями, там, с одной стороны ЦРУ, с другой стороны КГБ. И это все увлекательно и замечательно, но это к действительности не имеет никакого отношения.
К.Ларина
―
Ну что, дорогие друзья, надо, наверное, вопрос уже задавать. У нас вопросов много, я думаю, что может быть мы и по телефону, наверное, разыграем во второй части, да, Майя? Несколько вопросов зададим нашим слушателям. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию новинку от издательства «Молодая гвардия» - книги, которые вошли в серии «ЖЗЛ», как малая серия, так и большая. После новостей и продолжим.НОВОСТИ.
К.Ларина
―
Возвращаемся в программу «Книжное казино», напомню, что сегодня мы представляем новую книгу о Пастернаке, которая вышла в издательстве «Молодая гвардия» в малой серии «ЖЗЛ». Анна Сергеева-Клятис - наша гостья, автор этой книжки. Здесь в студии Ксения Ларина - это я. И Майя Пешкова – это Майя. Мы сейчас через несколько минут начнем разыгрывать книжки. Будем по телефону сегодня разыгрывать, у нас книг много. Вопросов тоже много. Ну, возвращаясь, собственно, к книге, вообще, как возникает герой? Я так понимаю, что вы так страстно говорите о Пастернаке. В данном случае, я понимаю, что это вам невероятно близкий человек. Вот как это возникает? Это какое-то с юности такое увлечение, которое сначала такое романтическое, а потом переходит в абсолютную жизненную такую историю или как? Как у вас произошло?
А.Сергеева-Клятис
―
Нет-нет. Совсем не так все было. Насчет моей страстности по отношению к Пастернаку, я не так давно защищала свою докторскую диссертацию. Одна из претензий, которую мне высказывали мои оппоненты, - это то, то очень чувствуется авторское отношение к героями, чувствуется, что любит. Я всегда говорила: «Да, ну что же мне скрывать, люблю». Ну, совсем не с юности история, наоборот. В юности я была очень увлечена поэзией Серебряного века, когда это еще даже не очень можно было все. И моими героями безусловными совершенно был Гумилев и Цветаева. А Пастернак мне не нравился. А потом Мандельштам стал, конечно. Пастернак мне не нравился, мне казалось, что как-то все слишком просто сказано, и какая-то вот эта разговорная речь. И все это, в общем, не то. А поэзия – это язык Богов. И надо вот, как Мандельштам говорить. А вовсе не как Пастернак. Это вовсе не увлечение даже, это вот жизненная такая задача, она пришла очень поздно. Я очень поздно прочитала «Доктора Живаго». Потому что, когда я училась в институте, он был уже опубликован, в 88 году. А на старших курсах он уже вошел в списки обязательного чтения. Ну, вы знаете, вы сами помните, как мы всегда относились к спискам обязательного чтения. Во-первых, побыстрее прочитать, во-вторых, если есть возможность, вообще не прочитать. Но это, конечно, надо было прочитать. Потому что моя семья, настроенная очень диссидентски, всегда читалась литература запрещенная. Но вот как-то меня «Доктор Живаго» миновал. И тут он вышел в журнале, я взяла журнал, начала читать, а там начинается, как вы помните, шли-шли, а потом большая часть - забастовка на железной дороге. И вот я, когда читала эту забастовку, то у меня возникло ощущение, что, ну, маленькая была еще, глупая, не понимала, что это как-то Горький вот «Мать» роман, который в меня только что впихивали в школе, который в меня никак не мог впихнуться. И я решила, что не буду я этого читать. Когда-нибудь в другой раз. И сдала экзамен без этого, поскольку уже это был 4-5 курс, и можно было уже опять же сдать экзамен по непрочитанной книге. И я прочитала «Доктора Живаго» уже будучи зрелым исследователем. Моя первая часть моей филологической карьеры, так сказать, она посвящена пушкинской эпохе. И книгу, которая Майя назвала в начале передачи, «Батюшков», это тоже не просто так. Вот он был героем моей кандидатской диссертации. И когда я ее писала, и даже некоторое время после, я очень радовалась, что я не занимаюсь 20-ым веком. Им занимались мои коллеги, мои друзья. И я понимала, что это просто несоизмеримые вещи. 19-ый век прекрасен, ясен, очень оптимистичен, я имею в виду именно пушкинскую эпоху. Это такой очень короткий период в русской истории примирения интеллигенции, это еще не интеллигенция, а вот аристократия, я имею в виду элиту общества, интеллектуальной элиты, творческой элиты с властью. Это был период, когда власть поддерживала очень… Когда власть смотрела на это, как на государственное дело. И они сами смотрели на свою творческую работу, как на государственное дело. И это совершенно был потрясающей момент, очень короткий. И когда я потом бросала взгляд в 20 век, думала, Боже мой, какой ужас, как вот этим можно заниматься. Это же все вот, кровь не впитывается в землю. И в творческом смысле тоже. И когда я закончила заниматься с Батюшковым, вот как раз так и получилось, что я прочитала «Доктора Живаго». Вы знаете, когда я прочитала эту книгу, то все во мне перевернулось совершенно. Я поняла, что больше вообще никакого голоса другого я слышать не хочу внутри себя. Что я буду заниматься только Пастернаком. И приложу все усилия, чтобы переквалифицироваться, чтобы уйти из 19 века и прийти к нему. А дальше уже просто это было, как вот судьба мне помогла, потому что меня познакомили с Евгением Борисовичем Пастернаком, который тоже совершенно замечательный был человек и оказал на меня очень сильное влияние. И очень помог. И он пригасил меня составлять шестой том собрания сочинений, посвященный переводам, лирическим переводам Пастернака. И вот, собственно, это было мое такое вхождение в тему, начало. С тех пор так вот оно и получается, что… у меня были попытки уже немножко уйти в сторону, заняться чем-то смежным. Но все равно эта темя магистральная и определяющая для меня.
К.Ларина
―
То есть вот вы так с ним и живете.
А.Сергеева-Клятис
―
Да, я очень благодарна судьбе, что мне позволено вот таким способом, каким я могу, выразить свою благодарность Пастернаку за то невероятное духовное богатство, которым он меня одарил.
К.Ларина
―
Ну что, надо нам уже начать. Да? Мы готовы, Света? Можно взять наушники, чтобы мы слышали ответы наших слушателей, итак внимание. Вопрос замечательный. Кто придумал понятие Серебряный век? Вопрос номер один. Пожалуйста, наш телефон +74953633659. Кстати, мы не сказали, Майя, можно еще раз назвать книжки, чтобы наши зрители знали, что они получат.
М.Пешкова
―
Да, книга «Виктор Цой». Следующая книга молодогвардейская «12 поэтов 1812 года». Книга нашей гости Анны Сергеевой-Клятис «Батюшков». «Екатерина Дашкова» которая только-только вышла, автор этой книги Ольга Елисеевой. Также книга про Эдгара По. Вот сегодня такие книги на нашем игровом столе.
К.Ларина
―
Ну что же, а мы тем временем уже можем принять первый звонок, але, здравствуйте. Але.
Слушатель
―
Здравствуйте. По-моему, это Гумилев.
К.Ларина
―
Нет, ошибка. Еще пробуем. Але, здравствуйте.
Слушатель
―
Але здравствуйте. Может быть Анна Ахматова?
К.Ларина
―
Нет, на Ахматова. Очень близко.
А.Сергеева-Клятис
―
Все это очень близко.
К.Ларина
―
Ну давайте так. Это не поэт. Можно так подсказать?
А.Сергеева-Клятис
―
Нет, почему, он поэт.
К.Ларина
―
Он поэт? Да что вы? Чего только не узнаешь? В нашей передаче просветительской. Пожалуйста. Но все-таки больше не поэт.
А.Сергеева-Клятис
―
Больше не поэт, более известен, как не поэт.
К.Ларина
―
Але, здравствуйте.
Слушатель
―
Здравствуйте, Николай Оцуп.
К.Ларина
―
Да? Так берем? Так берем. Ну, смотрите, у меня ответ такой написан. Как вас зовут, простите.
Слушатель
―
Артем.
К.Ларина
―
Артем. Первым употребил Николай Бердяев это понятие – Серебряный век. А закрепилось оно после появления в 1933 году статьи Николая Оцупа «Серебряный век русской поэзии». Поэтому, конечно же, вы, Артем, правы. Спасибо вам, записали. Следующий вопрос. Какому русскому классику посвящен сборник стихов Бориса Пастернака «Сестра моя, жизнь». Але, здравствуйте. Але, говорите, пожалуйста. Нет, долго ждем. Еще пробуем, але, здравствуйте, але. Что такое? Але, але. Ну, Света, это я виновата или кто-то еще? Але, здравствуйте. Але. Чего-то у нас ничего не соединяется. Ну, давайте еще одну попытку, если не получится, будете тогда на смс играть. Але, здравствуйте. Але. Нет? Еще пробуем последний раз, але. Нет, не работает.М.ПЕШКОВА Это там наверху.
К.Ларина
―
Ну что, добро, будем тогда на смс, к сожалению, так. Хотела я сегодня сделать так красиво, услышать ваши голоса. Вы все время так тоскуете, что мы телефон не включаем. Ну что делать? Итак, внимание, какому русскому классику посвящен сборник Пастернака «Сестра моя, жизнь», пробуем, пожалуйста, дорогие друзья, на смс присылаем. Ну, 5 возьмем, 5 штук. Тогда вернемся к книжке. Про «Батюшкова» давайте тогда расскажем, книжка эта у нас сегодня тоже есть. Это вот на основе вашей научной работы, диссертации, да?
А.Сергеева-Клятис
―
Ну, нет, это книга в серии «ЖЗЛ» вышла, она не может быть на основе научной работы. Но, конечно, моя задача, когда я пишу книгу, не важно, в какой серии, для читателя, который просто увлекается литературой, а не для специалиста, верность факту. То есть, мои знания, которыми я обожаю, как профессионал, они мне помогают не врать читателю. Если я ошибаюсь, то понято, конечно, каждый человек может ошибаться. Но, во всяком случае, стараюсь этого не делать. И вот да, просто с этим человеком, с Батюшковым я имею в виду, я тоже прожила немалую жизнь. И поэтому, конечно, этот материал у меня просто был в руках. Мне очень хотелось его как-то изложить и высказать. Тем более, что имя, в общем, забытое. И даже в школе оно чаще всего не называется, там, Жуковский называется, как предшественник Пушкина, а Батюшков - нет. И вот мне хотелось о нем сказать, чтобы немножко его воскресить.
К.Ларина
―
Ань, скажите, пожалуйста, вот сегодняшняя современная поэзия интересна или не очень? Она вообще существует, по-вашему мнению?
А.Сергеева-Клятис
―
Это очень сложный вопрос, знаете, на такие вопросы могли отвечать только такие люди, как Юрий Николаевич Тынянов. Не знаю, я не могу ничего сказать. У меня очень много друзей. Современных поэтов. И я читаю. Конечно, что-то мне попадает в руки. И что-то мне нравится, но, в общем, я даже бы сказала так, что в большей степени нравится, чем не нравится. Почти все нравится. Вот прочитаю – хорошее стихотворение. И это хорошее стихотворение. Но вот очень мало того, что действительно берет за душу и вызывает не только аналитический отклик, не только отклик разумный, рациональный, а вот, как говорит моя старшая дочь по поводу музыкальных произведений, вот когда мурашки по телу. Так вот этого я не испытываю практически никогда от современной поэзии. Очень-очень редко. То есть не мгу сказать, я не вижу вершил и впадин. Я не вижу вот этого рельефа местности в современной поэзии. Если действительно люди, поэты, которые останутся в веках, которых можно называть гениями, не знаю. Я не могу ответить на этот вопрос.
К.Ларина
―
Ну, вот сморите, все равно у нас в этом смысле общество привыкло к тому, что литераторы, писатели, поэты, инженеры всяческих душ, только они-то и могут ответить нам на вопрос, как жить дальше. Мы сакральностью наделяем не только власть по привычке, но и людей, которые работают со словом. А сегодня литература таким авторитетом не обладает. Вот с чем это связано, как вы думаете? Это время изменилось, масштаб личности другой или что-то еще?
А.Сергеева-Клятис
―
Комплекс причин, я думаю. Время изменилось, изменился очень читатель. То есть вообще с читателем, мне кажется, сейчас большие проблемы. Как говорила одна из героинь Островского: «Как старики перемрут, что же тогда будет». Не понятно, насколько вот современная молодежь – читатели. Я не знаю. То есть я работаю с современной молодежью постоянно в университете. И те ребята, замечательные студенты, которые через мои руки проходят, да, они - читатели. Но я понимаю, что это очень малая доля из моих молодых современников. И насколько широко читают – не знаю. Изменился, конечно, и писатель тоже. Он преследует другие цели. Если раньше, вы говорите, инженер человеческих душ и какие-то духовные задачи перед собой ставили, то сейчас, я думаю, тоже не всегда. Появилось такое замечательное слово, как проект в литературе. Он очень редко может совпадать с такими духовным задачами. Не знаю. Не могу сказать, что будет в этом смысле дальше. И вообще, изменилось, мне кажется, отношение к литературе очень сильно. Вы говорите, литературоцентричное общество всегда было. Да, литературоцентричным. А сейчас, мне кажется, что уже нет.
К.Ларина
―
Мы, кстати, тоже, когда рассуждали на эту тему, когда говорим о том, что нынешняя власть тоже, конечно, мечтает собрать свой союз писателей, как в 34 году.
А.Сергеева-Клятис
―
Да, ну это, конечно, мощный инструмент.
К.Ларина
―
А сегодня такого союза-то и не соберешь. Вот такого масштаба талантов и личностей. Начина даже с того же Пастернака, о котором мы сегодня говорим. Тогда было понятно, почему власти были нужны эти люди. Потому что они невероятным пользовались авторитетом в обществе. Невероятным. Их важно было иметь своими союзниками, соратниками и видеть хотя бы людьми, которые не вякают, что называется. А сейчас такого не соберешь.
А.Сергеева-Клятис
―
Нет, такого, конечно, не соберешь. Мне тоже кажется, что, когда Пастернака записывали, знаете же, что существуют записи его голоса. Аудиозаписи. И очень обидно, что тогда техника была не на таком уровне, и вот не записали его видео. Только голос, голос тоже искаженный, в общем, все это как-то не так. А вот сейчас пожалуйста, все есть, а записывать некого. Но я думаю, что все равно, даже если литература таким авторитетом не обладает, все равно, как инструмент идеологического влияния, она тоже вполне может использоваться.
К.Ларина
―
Про кого еще напишете?
А.Сергеева-Клятис
―
Про какого героя? Следующий проект у меня Вера Федоровна Комиссаржевская.
К.Ларина
―
Ух ты. А никто не писал еще?
А.Сергеева-Клятис
―
Писали, конечно. Есть специалисты, но писали в основном про ее театральную деятельность. То есть историки театра, театроведы. Очень хорошая такая есть Юлия Петровна Рыбакова, которая ей посвятила свою книгу. И не одну. Но моя задача - написать биографию. Это такая задача тоже немножко биографическая, потому что я с ней нахожусь в дальнем родстве. И вот я чувствую свой долг, поскольку так вышло.
К.Ларина
―
А как, расскажите, что это за дальнее родство. Это же интересно.
А.Сергеева-Клятис
―
У нее детей не было, поэтому прямого родства быть не может. А так, она моя двоюродная прапрабабушка.
К.Ларина
―
А вы похожи на нее.
А.Сергеева-Клятис
―
Да ну что вы, нет. Моя мама очень похожа. И у нас в моем детстве на стене висел фотографический портрет Комиссаржевской. Как-то в семье у нас эта тема все время поднимается. И я до определенного возраста, до довольно большого, была уверена, что это портрет моей мамы. То есть такое сходство сильное. Ну, и поскольку это все время обсуждается и как-то вот какие-то вещи, какие-то альбомы все время у нас мелькают то мамы, то тети. И я подумала, что раз пишу книги, то надо написать, в общем.
К.Ларина
―
Вообще, это очень интересная фигура, необычная. Яркая. С короткой такой яркой жизнью.
А.Сергеева-Клятис
―
Фигура очень знаковая, да, это правда. Я сейчас нахожусь как раз в том возрасте, когда она умерла. И какой-то пришел срок написать об этом.
К.Ларина
―
Майя.
М.Пешкова
―
А я хотела спросить. Вы ведь написали книгу «Пастернак в Москве».
А.Сергеева-Клятис
―
Да, «Москва Пастернака».
М.Пешкова
―
Да-да-да. Ее еще можно купить?
А.Сергеева-Клятис
―
Да, я хочу сразу немножко поправить, потому что я не одна ее написала, нас было двое, мы писали ее в соавторстве с замечательным филологом Виктором Григорьевичем Смолицким. И книгу купить, вы знаете, наверное, можно, но уже в каких-то таких местах строго определенных.
М.Пешкова
―
Да-да-да. Типа «Озона».
А.Сергеева-Клятис
―
В «Озоне» наверняка. В издательстве, я думаю что можно попробовать позвонить. И издательство, которое сейчас носит название «Совпадение», оно, наверное, продаст эту книгу. Они мне рассказывали недавно. Что они нашли какие-то коробки еще непроданные.
М.Пешкова
―
И еще хотела спросить, 15 числа, об этом говорила мне Елена Шубина, должна выйти книжка «Пастернак в жизни». Вот как «Пушкин в жизни», «Гоголь в жизни». Вот как работали надо ней? Как вы составляли ее?
А.Сергеева-Клятис
―
Да, это была совершенно другая задача, но она шла параллельно вот с этой книгой биографической, которую я писала для «Молодой гвардии», потому что, конечно, поднимается, документальный материал, свидетельства современников разнообразные. И вот возникла у меня такая мысль – составить книжку из цитат современников, в которой не будет моей речи, моего слова. Никаких моих оценок я не буду давать. То есть современники говорят сами за себя. И они рассказывают о Пастернаке, как о своем личном знакомом. Это известный трафарет, который создал свое время Вересаев. Вот действительно эти две книги, которые Майя назвала, они являются образцами этого жанра. И я сопроводила только небольшой сопроводительной статьей, в которой биографию просто по годам изложила, чтобы было понятно читателю, о чем идет речь в книге. А говорят только современники. Говорят по-разному. То есть я намеренно включала туда все. И достоверные свидетельства, и недостоверные, и заведомо ложь. Потому что , ну, мне кажется, как Вересаев писал предисловие к книге «Гоголь в жизни», «Нет дыма без огня». То есть все эти свидетельства важны, они создают такой стереоскопический образ поэта, человека Пастернака, там о нем разные свидетельства, не только, как о поэте, конечно. И это, ну, другая книга получилась, но не биография. В общем, тоже биография, но по-другому рассказанная.
К.Ларина
―
У нас уже есть правильный ответ, наши победители: Андрей, телефон 235, Сергей 682, Надя 776, Валерий 254, Елена 616. Они правильно ответили на вопрос. Это Михаил Лермонтов. Спасибо вам, дорогие друзья. Здесь телеграмма Анне Юрьевне: «Передайте, пожалуйста, привет Анне Юрьевне от ее бывших студентов. Очень рады видеть и слышать вас», - Нателла пишет. Мы должны уже заканчивать нашу программу, спасибо большое нашей гостье, которая, по-моему, блестяще сегодня выступила на нашей передаче. Анна Сергеева-Кятис, спасибо, книжку вашу будем читать. И уже с нетерпением про Комиссаржевскую. Мне это особо близко. А заканчиваем мы, вот мы нашли песню, конечно, посвященную нашему сегодняшнему герою, Борису Пастернаку. Это очень известная песня Александра Галича, я думаю, наши слушатели прекрасно ее знают. Спасибо вам.
А.Сергеева-Клятис
―
Спасибо большое.