Переделкино и вокруг - Елена Шубина, Наталья Иванова, Александр Нилин - Книжное казино - 2015-01-25
25.01.2015
Переделкино и вокруг - Елена Шубина, Наталья Иванова, Александр Нилин - Книжное казино - 2015-01-25
Скачать
К.Ларина
―
Итак, внимание «Книжное казино» начинается. Ведущая Ксения Ларина – это я. Майя Пешкова – это Майя Пешкова.
М.Пешкова
―
Здравствуйте. 25
К.Ларина
―
Здесь у нас сегодня в студии редакция Елены Шубиной. Издательство АСТ, Едена Шубина здесь, Лена, приветствую.
Е.Шубина
―
Здравствуйте.
К.Ларина
―
Александр Нилин – автор одной из книг, которую мы сегодня представляем, здравствуйте.
А.Нилин
―
Здравствуйте.
К.Ларина
―
Здесь же Наталья Иванова – первый заместитель главного редактора журнала «Знамя», yes, я сказала это! Здравствуйте, Наташа, очень рада видеть вас.
Н.Иванова
―
Здравствуйте.
К.Ларина
―
Мы сегодня будем говорить о «Станции Переделкино», поскольку именно так называется книга Александра Нилина «Станция Переделкино: поверх заборов». Вот все эти тайны мы будем с вами…
Н.Иванова
―
«Роман частной жизни» Александра Нилина, вот так прихотливо называется книжка.
К.Ларина
―
Ну, вот посмотрим, что там за герои действуют. Про этих героев, наверняка, наши слушатели тоже много чего могут рассказать, поскольку герои всем известные. Напомню, что, как всегда, мы конечно же разыгрываем книжки. Не только ту, о которой мы сказали, но и все остальные, которые представлены сегодня в нашей передаче. Мы о них чуть позже скажем. Один вопрос задаем на смс, нам нужно будет 5 победителей. И во второй части еще зададим вопрос, чтобы вы ответили по телефону. И тогда вы получите все книги сегодняшнего дня в нашей студии. Ну, а по традиции, мы начинаем с рейтинга продаж. Напомню, что результаты, каждую неделю мы публикуем результаты продаж книжек в книжных магазинах «Московский дом книги», «Библио-Глобус» и «Москва». Я вам называю первую десятку. Вот, допустим 10 место - Людмила Петерсон «Раз ступенька, два ступенька», математика для детей 6-7 лет, вот такой неожиданный нон-фикшн. Чуть выше «50 оттенков серого», нет, это мне не то все дали. Света, попроси, пожалуйста, мне принести. У нас рейтинг каждую неделю составляется, а не только с 5 по 11 января, я его читала уже 2 недели назад.
Н.Иванова
―
Это все постновогодний синдром.
К.Ларина
―
Да, никак на работу не выйдут наши сотрудники. Тогда вопрос задам, тут точно не ошибусь. Действие какой сказки Корнея Чуковского происходит у него на дачном участке? Правильно я прочитала? Вот на этот вопрос вы можете ответить на смс +79859704545. Дачный участок как раз там и находится, как я понимаю? Да? Дачный участок.
Н.Иванова
―
Ну да, Саш, там находится, Александр Павлович?
А.Нилин
―
Конечно.
К.Ларина
―
Александр Павлович, ну давайте, расскажите про книжку, с чего она началась?
А.Нилин
―
И чем она закончилась.
Н.Иванова
―
Закончилась она очень красивой книжкой, прекрасно изданной в дизайне Андрея Бондаренко.
А.Нилин
―
Так, я не могу пересказать 24 листа, это было бы не правильно.
К.Ларина
―
Нет, книгу прочтем обязательно.
А.Нилин
―
Прочтем, поверим на слово. Не буду пересказывать. В двух словах, тут действительно про писателя. Но это не литературоведческая критическая книга, писатели здесь не столько писатели, сколько сами персонажи. Потому что Переделкино – само по себе роман, как говорят филологи.
Н.Иванова
―
Да нет, ну прост дело в том, что Корней Иванович, просто я вступаю, просто дело в том, что у Корнея Ивановича в дневнике есть запись замечательная, которую я процитировала в своей книжке. Книжка моя сегодня приблудная, потому что она в другом издательстве вышла, в издательстве «Время». Но новенькая тоже совсем. «Феникс поет перед солнцем». Почему она так странно называется? Это китайская гадалка сказала Валентину Петровичу Катаеву такие слова. Так вот, я цитирую, там у меня герои пересекаются с Александром Павловичем. Что пишет Катаев.
А.Нилин
―
Не Катаев, Чуковский.
Н.Иванова
―
Чуковский. «В Переделкине у всех нрзбр есть внуки: у Федина, у Каверина, у Тихонова. У всех, кого я знал молодыми людьми. У Леонова, у Всеволода Иванова, у Сявинского. Приехали они сюда отцами, а стали дедами. После меня все эти внуки поженятся. В 70-ых годах большинство дедов повымрет. В 80-ых годах внуки начнут лысеть. И кто-нибудь из внуков напишет роман «Переделкино». Первая часть будет называться «Доисторическая древность». И в этой части будем фигурировать мы: Сейфулина, Бабель, Пильняк, Лидин, Леонов, Пастернк и я - первые насильники Переделкино. Во второй части возникнут: Тренев, Павленко, Андронников, Казакевич, Нилин». Запись в дневнике Чуковского от 21 февраля 63 года.
К.Ларина
―
Так оно и случилось?
А.Нилин
―
Что? Нет, ничего этого не случилось, я считаю, что дневники Корнея Ивановича Чуковского - это, собственно, тоже роман. Но я говорю про другой роман, это роман самой местности, который оставалось только записать. Где писатели - персонажи для меня прежде всего. Меня интересует, не как они пишут, не книжки, а как сложились их судьбы. Всех я их почти видел ребенком. Но я, правда, не тот ребенок, который вот так очень входил в мир взрослых. Потому что есть дети писателей, которые как-то ближе: Леня Пастернак, Леша Симонов, Павлик Катаев, Андрюша Смирнов. Они дружили со взрослыми. Я на них смотрел и думал: ну вот я выросту, потом поговорим. Я никогда не лез в эти разговоры, я как, видел все ребенком. Но теперь так затянулась и моя жизнь, что я уже, в общем, ну, и старше некоторых писателей. Фадеев умер в 55-56 лет, Корней Иванович был немножко старше и Катаев. Ну, в общем, примерно моих лет. Поэтому вот меня тут интересовала протяженность времени. И даже не только протяженность, как бы его концентрация в определенных людях. Потому что такая книжка дает возможность жить в разных временах. Я же не детство описываю и не нынешнее время. Я из сегодняшнего дня описываю всю жизнь, но существую в разных временах. И, по-моему, каждый человек, не только моих лет, и молодой, живет одновременно в разных временных в течении одного дня. То есть меня интересует концентрация. Грубо говоря, не 9 дней одного года, а 75 лет одного дня. Или, если это растянуто на год запись, вот так. Так-то это я просто рассказываю жанр, а не пересказываю содержание.
К.Ларина
―
А вы в Переделкино живете, да?
А.Нилин
―
Да, я, так получилось, что живу в том же дачном поселке, где я, собственно, почти что появился.
К.Ларина
―
Что сегодня осталось от того Переделкино, про которое вы рассказываете?
А.Нилин
―
Там не осталось ничего. Да и не могло остаться Переделкино - люди, почему я говорю, что это персонажи романа. Возможно, сейчас есть другой роман, другие персонажи, но я их не знаю, мне они, честно говоря, не очень интересны, потому что… с теми бы разобраться. Конечно, сейчас 90 дачников или сколько… Конечно, тогда их было меньше по началу. Правда товарищ Сталин помог с тем, чтобы половину посадили еще до войны. После войны уже не сажали, но до войны человек 25 посадили.
Н.Иванова
―
И дачи быстро освобождались.
А.Нилин
―
В общем, жизнь в Переделкине – это, вообще-то, ротация дачников. Дачи-то не свои, что интересно. Человек живет-живет-живет, нажил накопления, семья, потом он умирает и появляются совершенно другие люди. И я, получилось, тоже живу на разных дачах, я жил на даче до этого жил Пильняк. Но я его не видел, потому что я родился позже, чем его замели. Потом я жил на даче, где раньше жил Рыбаков, она теперь сгорела. Сейчас мы живем как бы в гостях, временно пока, на даче, где жил Липкин, а до этого жил Галай, Филинский такой был тоже исторический человек, хотя его все не любили.
Н.Иванова
―
Владимир Карпов жил после.
А.Нилин
―
Владимир Карпов, министр писателей последний.
К.Ларина
―
Я, чтобы наши слушатели уже как-то сориентировались и не путались, я хочу сообщить: да-да-да, вы правильно поняли, Нилин и Иванова живут вместе. Это да
Н.Иванова
―
Да, как-то так, как-то муж и жена, так получилось.
К.Ларина
―
Лена, ну все правильно рассказывает автор?
Е.Шубина
―
Ну, я Хотела бы добавить такую принципиальную для меня вещь, про этот самый роман частной жизни. Я уже второй раз повторяю его точное название. Что персонажи действительно, вот правильно из назвал Александр Павлович, персонажи, потому что я не могу назвать эту книгу мемуарами, они совершенно естественным путем тянут за собой совершенно в другие места. В такой же степени знакомые литературные московские: это Камергерский переулок, это школа-студия «МХАТ», это Лаврушинский, это Ордынка, ну, в меньшей степени, но, все-таки да, семья Ардовых там жила. И так далее. То есть это название, это все-таки не просто жизнеописание Переделкино, правильно, да?
А.Нилин
―
Просто в Переделкино это вместилось. Это, как гнездо, от которого все пошло. И потому роман…
К.Ларина
―
Оттуда все пошло. Там все и кончилось.
Е.Шубина
―
Вообще-то, я оптимист.
К.Ларина
―
Ну вот то, что вы рассказываете, это какая-то такая исчезнувшая…
Е.Шубина
―
Ну да, сейчас так принято говорить - уходящая натура и так далее. В общем, здесь такой серьезный срез времени, действительно, такая Атлантида. Замечательная книга. Кстати, если уж мы начали с рейтинга продаж, продается прекрасно, хотя, она издана только в декабре. К ярмарке нон-фикшн мы спешили ее издать. И очень я рада, что такие книги вызывают интерес.
М.Пешкова
―
Александр Павлович, а как случилось так, что именно Переделкино было местом, избранным для писательского городка?
А.Нилин
―
Ну, это совершенно случайно. Там же было и очень известное в истории литературы имение Самарино. У нас даже сейчас есть буржуазный магазин «Самарино», хотя уже никто не знает, кто этот Самарин.
Н.Иванова
―
Магазин чудовищный сам по себе, продуктовый. Покупать там не рекомендую.
А.Нилин
―
И пруд называется Самаринский. Поэтому, это было вот в какой-то степени литературное место. Но вообще, был лес, который весь вырубили. Теперь уже новых дач не будет, а лес вырубили весь.
М.Пешкова
―
А речка, в которой купался Корней Чуковский, откуда его послали выбрать место?
А.Нилин
―
Ну, насчет Чуковского, я сомневаюсь, что он там купался, хотя мог бы и купаться, даже в том большом пруду.
Е.Шубина
―
Нет. Ну, Пастернак точно купался.
А.Нилин
―
Ну, потом Пастернак рядом жил. Там это не пруд, это речка Сетунь.
Е.Шубина
―
И что подумал товарищ Сталин?
А.Нилин
―
Это знаменитая река, потому что, когда вот это поселок организовали, то Горький говорил: «Как прекрасно, что писатели будут жить на берегу судоходной реки». Хотя река вот, ну, 2 метра сейчас. Она была в 14 веке судоходной. Ну, Горький в такие вещи не вникал. Река оказалась исторической. Там есть пошире такие заводи, вот Пастернак там купался зимой. Там ключи бьют. Это святой колодец Катаева, это вот рядом тоже ключ. Ну, он соединил там несколько этих колодцев, ну, в общем, понятно, что имеется в виду, это все такие колодцы видели.
К.Ларина
―
А когда заселили вообще этот писательский поселок?
А.Нилин
―
Начали строить в 54 году.
К.Ларина
―
То есть, когда союз писателей, собственно говоря, организовался.
А.Нилин
―
Ну, все эти писатели намекали, что нужны дачи, потому что в городе негде жить, негде работать. И сначала думали, что дачи будут какие-то свои, платные. Потом возникло вот, как мастерские.
Е.Шубина
―
Перелыгино в «Мастер и Маргарите».
А.Нилин
―
Уже тогда были волнения, что кто-то этих дач не получает. Но потом, когда столько людей посадили, я помню период после войны, но я не понимал, почему много было пустых дач. Не особенно-то рвались, потому что ничего особенно хорошего не было. Вот. Но вот эта ротация, это не нормальная жизнь. Ну, каждый человек, Катаев, там, мог на свои деньги построить дачу. Симонов так и сделал.
К.Ларина
―
На свои деньги, да?
А.Нилин
―
Симонов? Да, как раз была денежная реформа, он купил у Гладкова, был такой Федор Гладков. Он купил дачу, денежная реформа, тот его проклял. Неудачно все с деньгами получилось. Но вот Симонов сразу понял, что он не хочет жить в этом колхозе. Ему лучше. Но он сразу, вот только он приехал в Переделкино это вот описано, это было на моей памяти. Был такой Евгений Петров, Евгений Петрович. Петров погиб во время войны, а дача-то, была бывшая дача Пастернака, кстати. Потому что Пастернак, когда посадили Пермяка, не захотел жить рядом с дачей, которая под бой. И уехал на другой конец поселка. А в этой даче стал жить Евгений Петров, который был больший оптимист, но вот он разбился во время войны на самолете. И решили, что вдове два этажа многовато. И второй этаж дали Симонову. И я прекрасно помню, как Симонов появился. Это было 45-ый, по-моему, год. Зима. Еще была война. Он был в военной форме. Так что тут очень вот это интересно, как у людей нет своего дома, вроде все за него держались, никто не строил новых. Хотя, были писатели, которые вполне могли построить на заработанные деньги дачи почище этих.
К.Ларина
―
А это вообще правильное решение - вот так всех вместе собрать?
А.Нилин
―
Ну, это решение ведь тоже было…
К.Ларина
―
Оно такое стратегическое?
А.Нилин
―
Было такое страшное время, что для писателей было удобнее жить рядом. Хотя, конечно, это противоестественно. Хотя, Корней Иванович говорил: «Как мы жили в Куок-коло, читали друг другу свои произведения, а тут никто не приходит».
Н.Иванова
―
Ну, а представьте кооперативы тоже, по-моему, не только в нашей стране такое возможно.
А.Нилин
―
Ну, это я и говорю, так и сложилось. И само себя сочиняло, как легенду. Теперь ее сочинять, в общем, не зачем. Потому что, во-первых, писатели не играют такую большую роль и далеки от начальства, потому что начальства нет.
К.Ларина
―
Ну и таких писателей-то нет, товарищи. Давайте смотреть правде в глаза.
А.Нилин
―
Важны отношения. С одной стороны, начальство…
К.Ларина
―
Не при редакции, не при начальстве будет сказано.
Е.Шубина
―
Да, я как-то, да. Я не могу в этом смысле соглашаться.
К.Ларина
―
Да? Хорошо, Лен, сопоставим вообще масштаб? Писателей 30-ых – 40-ых – 50-ых годов и сегодняшних?
Е.Шубина
―
Ну, я бы сказала, что в Переделкино 30-ые – 40-ые годы, я не думаю, что там были только Бабели , Пильняки и так далее.
А.Нилин
―
Ну, так, из них-то особенно тоже не было. Так, начальство вспоминать.
К.Ларина
―
Такого союза писателей, как Сталин собрал, такого сегодня Путину не собрать. Из кого он из возьмет?
Н.Иванова
―
И это вы говорите накануне объявления года литературы? Торжественно. Просто те писатели были рождены еще при предыдущем режиме. Ходили в гимназии, в крайнем случае в церковно-приходские школы. Некоторые успели там ну, первый-второй курс университета. Пастернак учился не только в Москве, но и успел поучиться в Марбурге. И не только Пастернак. Поэтому те насельники Переделкино, они еще несли в себе определенный запас культуры, который сегодня приходится добывать многим.
К.Ларина
―
Из другой эпохи абсолютно.
Н.Иванова
―
С самых азов.. Ну, и среди тех насельников, которые были тогда, тоже были люди, как бы пролетарии, которые пошли в литературу. Но я думаю, что вот отец Саши, он попал случайно в этот поселок. Но он был, как говорится, не из той когорты. А если говорить сейчас, я тут не могу не согласиться с Леной, я думаю, что, ну, поскольку я тоже занимаюсь современной литературой, для меня это очень важно. Говорить о том, что сегодня есть. Просто очень трудно изнутри самого периода давать точную оценку, хотя я в своей книжке так делаю переход. Там посреди у меня Маканин, и вот он у меня относится к классикам нашей литературы, писатель очень хороший, особенно первого, первой половины, скажем так, а это вот современные писатели: Петрушевская, Битов, тоже был замечательный писатель. Сейчас какая-то творческая пауза у Битова. Он перекладывает свои сочинения из одного тома в другой.
К.Ларина
―
Ну, все это старшее поколение, Наташ.
Н.Иванова
―
Это старшее поколение. Мы можем говорить и о среднем.
Е.Шубина
―
Да, Битов или Трифонов - это же не поколение Бабина, там. Они же тоже жили там. Трифонов.
К.Ларина
―
Совсем другое поколение.
А.Нилин
―
Еще был другой сюжет, это тоже надо учитывать. Потому что советская власть уничтожала, но и боялась их. А последующей власти чего бояться писателей?
К.Ларина
―
Чего она боялась, Саш?
А.Нилин
―
Она хотела, чтобы все таланты работали на нее.
К.Ларина
―
Но это не значит, что боялась. Они были…
А.Нилин
―
Конечно, она не то, что боялась, она на хотела, чтобы эти люди вели себя как-то по-другому.
К.Ларина
―
Как композиторы, как поэты, как и артисты, и режиссеры, и прочие деятели.
А.Нилин
―
Но важнее всего была литература.
К.Ларина
―
А кинорежиссеры!
А.Нилин
―
Они снимали по тем сценариям, которые доставались.
К.Ларина
―
Писатели главнее.
А.Нилин
―
А писатели могли пойти в ту сторону, которую не угадаешь. Кто же знал, что Катаев напишет, как от него модно было ожидать...
К.Ларина
―
Простите, ради Бога, у нас сейчас новости, наконец-то в то самое время, которое они должны быть. Вперед.НОВОСТИ.
К.Ларина
―
Возвращаемся в программу «Книжное казино». Сегодня путешествуем по Переделкино. Вместе с его обитателями Натальей Ивановой и Александром Нилиным. Книгу, которая называется «Станция Переделкино: поверх заборов. Роман частной жизни». И книга эта издана в редакции Елены Шубиной издательства «АСТ». И Елена Шубина здесь присутствует. Сейчас мы назовем остальные книжки, а пока я назову наших победителей. Которые уже выиграли много чего, отвечая на наш вопрос. Это «Бибигон» – правильный ответ, масса правильных ответов. Наши победители: Таня, телефон 860, Сергей 672, Георгий 063, Марина 725, Денис 607.
Н.Иванова
―
Александр Павлович можете рассказать про этот том, потому что первый экземпляр был подарен именно Александру.
К.Ларина
―
Ну, расскажите. Маленькому Саше…
А.Нилин
―
Нет, он обещал подарить, но книжку-то запретили, она не вышла.
К.Ларина
―
А почему запретили-то?
А.Нилин
―
«Бибигон» был запрещен, ну, плох.
К.Ларина
―
А, в этом смысле.
Н.Иванова
―
Что за «Бибигон»? Какое отношение он имеет вообще к сказочному миру и к советскому ребенку? К России вообще. Поэтому с» Бибигоном» было очень трудно.
А.Нилин
―
Нет, ну, Корней-то стоял под боем. Искали к чем придраться.
Н.Иванова
―
Вообще под боем.
А.Нилин
―
Во время войны.
К.Ларина
―
Нет, «Тараканище» я помню. Все время про это вспоминаем.
Н.Иванова
―
«Тараканище» - это мы вспоминаем. А «Бибигон» ему вменили.
А.Нилин
―
Так что нон-фикшн был уже и тогда. Все происходило во дворе у Корней Ивановича, правда индюка не было. Ну, война, какой индюк.
Н.Иванова
―
Это он придумал. Ну, вообще, после войны в Переделкине были разнообразные животные у писателей для того, чтобы выжить.
К.Ларина
―
Ели?
Н.Иванова
―
Нет, молоко, корова. У Фадеева было молоко, куры были у всех.
К.Ларина
―
Нет, ну это нормально для советского дачника. Куда деваться. Нас сейчас тоже предупреждают, что надо заводить всякую живность.
Н.Иванова
―
Вы знаете, когда началась война, Зинаида Николаевна написала Борис Леонидовичу, что они, конечно, справятся с военными испытаниями, потому что у них посажено много клубники.
К.Ларина
―
Вот, видишь? Конечно.
Н.Иванова
―
Вот такая была иллюзия, что много клубники…
А.Нилин
―
Так у Пастернака весь двор – грядки.
Н.Иванова
―
Я все понимаю, но просто они-то уехали в эвакуацию и на даче…
К.Ларина
―
А у вас сейчас есть грядки, Наташ?
Н.Иванова
―
Нет ,какие грядки, нет. Не было никогда. Нет.
А.Нилин
―
Ни у кого нет.
М.Пешкова
―
И даже цветов не было?
Н.Иванова
―
Вы знаете, у нас же лес на участке. Я пыталась сажать цветы, я привозила даже луковицы из Голландии. Я их сажала. Там один год цветы расцветали, а на следующий уже ничего. Потом я привозила луковицы крокусов откуда-то. Тоже вот они, но они постоянно дичали, вот год от года они дичали.
Е.Шубина
―
Наташ, ты, наверное, привозила что-нибудь однолетнее. По неграмотности.
Н.Иванова
―
А я не знаю. Ну, в общем, луковицы.
Е.Шубина
―
Вот их и хватало только на год.
Н.Иванова
―
Ну, дело в том, что луковицы не могут быть однолетними, я их выкапывала, потому что мой дедушка жил в Строгино до всего. В Строгино я тоже не могу смотреть, я отворачиваюсь, когда проезжаю мимо Строгина. Там у деда моего был дом с огромным садом. И были тюльпаны. И я прекрасно помню, как с ними обращаться.
К.Ларина
―
Лен, а вы-то были в Переделкино?
Е.Шубина
―
А кто же не был в Переделкино? Кто же не был.
К.Ларина
―
У вас тоже там дом?
Е.Шубина
―
Нет, нет. У меня был дом в деревне, если мы заговорили про луковицы, под Вышним Волочком, в Переделкино - конечно. Еще, я помню, совсем юной, когда я работала в «Советском писателе», я ездила туда навестить нрзбр. Я видела Лилию Брик, вот лично я видела с ее рыжей косичкой. Ее выводил Катанян погулять на прогулку. Потом как-то я ездила к Аверину, когда я отвозила какие-то книжки. Все это было тогда, но я тогда была молоденькая, меня гоняли вот что-то там. Ну а потом уже конечно, ездила, и в гости. Как бы Переделкино – это вполне такое наше.
К.Ларина
―
Ну вот, если в гости. Можно кого-нибудь назвать? Дом, в котором эта переделкинская атмосфера поддерживалась?
Е.Шубина
―
Ну, когда были Липкин…
Н.Иванова
―
Где мы сейчас обитаем.
Е.Шубина
―
Да, я у них была. Я приезжала в гости к Юрию Владимировичу Давыдову. И сейчас иногда, когда там бывает Слава Торощин, уже года два я там не была. Вот этот дом я помню. Ну, это такое… не очень старожилы Передлкино.
Н.Иванова
―
У нас был дом очень атмосферный – дом Рыбакова. В котором я прожила много лет. Мы с Александром там прожили 20 почти лет. И, конечно, мне не хотелось ничего в этом доме менять, я его только дополняла чем-то там, своими книгами и так далее. Потому что не только это сложилось, начиная с 49 года весь интерьер. И все полки с книгами, которые там скопились за все эти годы. Там были все переводы Анатолия Наумовича на все языки, скажем, «Детей Арбата», «Тяжелого песка», все это хранилось. И просто вот старая конторка какая-то, которая вот полуразвалена, но за ней работали. Узкая старая кровать, на которой, как на солдатской, вот, как Борис Леонидович, если вы сейчас поднимитесь в музей на второй этаж, увидите, на какой узкой и твердой кровати спал Пастернак. И я думаю, что в это время там была совсем какая-то другая атмосфера, потому что ходили по дорожкам, гуляли и разговаривали. И рассказывали, хотя вовсе не все дружили, совсем даже нет. Были, конечно свои страсти. Да?
К.Ларина
―
Конфликты.
Н.Иванова
―
Конфликты, какие-то страсти. Кто-то ходил друг к другу пить чай, кто-то не ходил.
А.Нилин
―
Это очень было похоже на театр, потому что все по кругу, и громко там разговаривали. Большой искренности там не было, но это было убедительно.
К.Ларина
―
А большие праздники там были?
А.Нилин
―
Нет. А какие общие праздники? Только советские праздники
К.Ларина
―
Ну, так, чтобы все вместе собирались.
Е.Шубина
―
Ну, только если костры, наверное.
Н.Иванова
―
А, у Чуковского. Костры для детей.
Е.Шубина
―
Ну, наверное, с ними и взрослые приходили.
Н.Иванова
―
Приходили. Есть фотография у тебя в книжке замечательной, изданной, спасибо Лене и спасибо художнику замечательному Андрею Бондаренко. Там есть прекрасная фотография, когда…
Е.Шубина
―
Фотографии уникальные в книге.
Н.Иванова
―
Когда Корней Иванович и Нилин, вот они вот стоят, чуть ли не поют среди детей. А кругом дети, им примерно до пояса доходящие.
К.Ларина
―
А что у нас в итоге стало музеями, музей Пастернака, музей Чуковского, музей Окуджавы, все? Больше нету.
А.Нилин
―
Почему? Музей Евтушенко.
Н.Иванова
―
Евтушенко При жизни сделал галерею.
К.Ларина
―
Серьезно? В его доме?
Н.Иванова
―
Не в его доме, а в соседнем доме открыл галерею. Где собрана его коллекция живописных работ плюс его фотографии. Я, правда, там еще не была, как я еще не была даже внутри музея Окуджавы. Вот внутри самого дома.
К.Ларина
―
А музея собственно Переделкино нету? Писательского поселка, вот как дом на набережной, который Оля Трифонова делает. Вот какой мужей должен быть.
Н.Иванова
―
На закрыть все музеи ненужные и открыть один музей. Поэтому, Ксения, опасно это - один музей.
К.Ларина
―
Потому что, поскольку мы говорим об этой замечательной книжке, конечно же хочется туда приехать и, если не пройти по всем домам, это бессмысленно, то войти в какой-нибудь дом, в котором вся эта история представлена. И трагическая, и прекрасная, и исчезнувшая, и оставшаяся. Там же масса каких-то документов, которые можно было бы вот выставить в качестве экспозиции.
Н.Иванова
―
Вот у нас будет презентация на двоих, на которую я всех приглашаю, 4 февраля в овальном зале в библиотеке иностранной литературы. В 7 часов вечера. У Екатерины Юрьевны Гениевой. И я думаю, что там…
Е.Шубина
―
И я присоединяюсь к этому приглашению.
Н.Иванова
―
Да, очень хочется и Лену, и Ксению, и Майю, а мы уж сами будем. Вот дело в том, что наши герои пересекаются во многом в наших книгах. И у нас было вот утром заведено, кто первый скажет слово Ахматова, тот получит шелобан по лбу. Потому что невозможно - бесконечные литературные разговоры. Я думаю, в чем-то мы заменили вот этих людей, которые ходили по кругу и разговаривали, потому что мы, конечно, продолжаем гулять, вдвоем чаще всего. Но иногда с Чухонцевым Олегом Григорьевичем, с Ириной Игоревной, если они здоровы и к нам присоединяются.
А.Нилин
―
Кваша умер.
Н.Иванова
―
Кваша умер. Они всегда гуляли с Квашой. Вот Саша.
К.Ларина
―
Вознесенский тоже там ведь.
Н.Иванова
―
В другой стороне. Но вот прогулки Сашины – это с Игорем Квашой, конечно.
Е.Шубина
―
Иванова даче, я год назад была у него. Уже лет 10, все время лелею мысль, что наконец издадим его воспоминания, я в это свято верю, до конца. Это действительно такое вот историческое…
М.Пешкова
―
«Голубой зверь» имеете в виду?
Е.Шубина
―
Нет, нет, я имею в виду его воспоминания, которые у него по разным журналам есть.
К.Ларина
―
Леночка, давайте скажем и про остальные книги, давайте, вам слово.
Е.Шубина
―
С удовольствием. Быстро говорю, чтобы не отвлекать внимание дольше от наших героев. Игорь Голомшток «Занятие для старого городового. Мемуары пессимиста» Игорь Голомшток – замечательный искусствовед, диссидент, бывший, потому что теперь он уже давно живет в Англии. Друг Синявского и Марьи Васильевны Розановой. И, как искусствовед, очень интересен тем, что он первый, по сути дела, написал такое капитальное исследование «Тоталитарное искусство», где провел так вообще параллель такую интересную между советским искусством и искусством времен Муссолини, Гитлера и так далее. Прекрасные воспоминания публиковалось в «Знамени» сначала, ну, журнал всегда немножко сокращает. В общем, это у нас такая серия новая, называется «Мемуары 21 век», которые в моей редакции вот будут дальше следовать. Почему 21 век, хотя речь, конечно, и про 20-ый, потому что вот это издано сейчас, в 21-ом веке, хоть это и вспоминают какие-то более прошедшие времена дальние.Книга вторая, очень я ее люблю. Называется «Детский мир», составитель Дмитрий Быков. При участии нашей редакции конечно. Вот сразу на первой же передней стороне мы читаем: Людмила Улицкая, Виктор Пелевин, Захар Прилепин, дальше Татьяна Толстая, Макаревич, Михаил Веллер, Шишкин, Денис Драгунский, Кабаков, Ольга Трифонова, Евгений Водолазкин. В общем, весь как бы такой цвет, это не рассказы для детей Это рассказы о детстве.
К.Ларина
―
А это специально писали для этой книжки?
Е.Шубина
―
Ну, нет. Там часть специальная, такая достаточно большая часть, а что-то то, что уже публиковалось. Книга делится на две части. Первая – это чисто художественная проза. Вторая – мемуары. И главная ее мысль – это то, что нет никакого розового детства. Да? Если мы вспомним Ахматову, без Ахматовой никуда. То такие рассказы- мемуары. Детство – такой трагический опыт не потому что это, скажем, «Завтраки 43-его года» Аксенова, это может быть и мирное время, и вполне себе любящие родители, но просто чисто вот экзистенциально. Детство – это трагедия, драма, скажем так. Потому что все впервые, потому что все всерьез. Потому что школа – это на самом деле не всегда только веселые песни и так далее.
К.Ларина
―
Очень близко мне это ощущение. Да.
Е.Шубина
―
Прекрасные тексты. Отлично вообще подобраны. Хорошая книга, как издатель, не могу не сказать, что тоже, к счастью, очень хорошо продается. Мы ее уже перепечатываем. И третья книга, о которой я хочу сказать, у нас есть такая, в смысле у нас в России, у нас у издателей, Вероника Кунгурцева, которая живет не в Москве, которая живет в Сочи. И она написала книгу, которая называется «Девушка в веслом». Сюжет сейчас начну рассказывать – вы засмеетесь. Это, ну, как бы такая социальная сатира, но с такой очень интересной фантасмагорией внутри. Дело происходит в неком южном городе, накануне олимпиады, когда там полгорода сносят, чтобы что-то такое необыкновенное построить. И как всегда рушится уклад, и сносят дома. И главный герой - журналист Лев Данилкин, который вообще большой поклонник этой писательницы. Вообще, у нее такая группа фанов есть, я бы сказала. Герой – тележурналист, которая так… тип рефлексирующего неудачника, ну, условно говоря, Олег Янковский в «Полетах во сне и наяву», что-то в этом духе. И вот его выгнали с работы. Потому что он хотел писать правду. Одновременно сносят его дом, потому что на этом месте там чего-то такое строят.
К.Ларина
―
А он как бы местный.
Е.Шубина
―
А он местный, да, он там живет. И все это такая социальная сатира. Но вдруг с ним знакомится какой-то странный человек, такой Воланд, фокусник, не понятно что. Какая-то говорящая собака, его дочка, которая поклонница эмо и так далее. И вдруг они, вот этот фокусник их переносит не более не менее, как в 41-ый год. И там Зоя Космодемьянская, и там это самое. И все это ужасно так написано, знаете, не то, что сейчас модно. Давно уже модно мешать современность и какие-то заходы. А это так очень забавно и вместе с тем драматично. Ну и, конечно, параллель какая-то прослеживается, что капитализм в некотором роде, наш современный капитализм, в некотором роде такая интервенция. И так далее.
К.Ларина
―
Первый раз книга издается?
Е.Шубина
―
У меня первый раз. До этого она выходила, если я не ошибаюсь, по моему, нрзбр, кажется, не помню. Вот такая вот книжка.
К.Ларина
―
Ну, и Наташину книгу мы тоже ведь сегодня разыгрываем.
Е.Шубина
―
Наташину, да.
К.Ларина
―
Наташ, расскажите.
Н.Иванова
―
Ну, я могу о ней поведать. Дело в том, что в этой книге две части. Первая часть – это там представлены двойчатки, как я их называю. Такие эссе биографические. Такие психологические исследования для меня внутри себя, я так его называю. И сопоставление не только по творчеству и по поэтике, но и по судьбе и по взаимоотношениям. Потому что у нас всегда есть легенда. Нам всегда кажется, что если жила Ахматова и Пастернак, там, в это же время Булгаков и Мандельштам, все дружили, все было замечательно. Вот я была в городе нрзбр. и видела, как там стоит посреди города такая скульптура: Шиллер е Гете идут ручка за ручку вперед. А на самом деле они совсем не дружили.
К.Ларина
―
Я тебя умоляю, еще поставили Станиславского и Неверовича-Данченко, тоже за ручку держатся.
Н.Иванова
―
Ну, у этих по крайней мере один театр.
К.Ларина
―
Но они же не разговаривали 78 лет друг с другом.
Н.Иванова
―
Поэтому у меня Ахматова и Пастернак называется эссе «Бой бабочек». Там есть Пастернак и Булгаков. Мандельштам и Пастернак «Квартирный вопрос», не так все просто было.
К.Ларина
―
То есть такие очерки литературно-биографические.
Н.Иванова
―
Нет, вот то, что я назвала, такие психологически-художественные исследования того, что было. И с Фадеевым, и с Катаевым, и с Симоновым. Но здесь есть, вот эта часть доходит до Трифонова, Искандера, Битова и Маканина. И для меня это такой переход от классики 20 века в литературу уже 21, когда многие из них перестали писать в силу естественных причин. В силу возраста кто-то перестал писать и печататься. Кто-то стал писать совсем не так, как писал в предыдущем периоде, в предыдущем веке. И поэтому, вторую часть я называю «В поисках литературного вещества». И вот у меня Маканин как раз посреди. Вот один Маканин там, а другой Маканин уже здесь, в этой стране, в другом зеркале. И во второй части я говорю о современной литературе, более, чем современной. С которой я имею дело каждый божий день. Как Лена Шубина, так и я. Мы имеем дело с тем, что кто-то называет литературный процесс, кто-то называет литературная ситуация, но, по крайней мере, это книги и вещи, которые при нас пишутся.
К.Ларина
―
Ну, давайте так, у нас остается буквально 2 минуты до конца. Я тоже все-таки вопрос последний задам на смс. Какова военная профессия Валентина Петровича Катаева? +79859704545. И последние минуты отдаю издателю, чтобы Елена немножко нам рассказала о ближайших премьерах.
Е.Шубина
―
Ну, действительно, последняя минута, но это с нашей темой - с Переделкино, о чем сейчас говорила Наташа, очень тесно. У нас начинается пастернаковский год. 10 февраля - 125-ти летие. И книга вот выходит прямо уже вот-вот. Но пока мы еще не успели. Это Анна Сергеева-Клятис, которая составила книгу, которая называется «Пастернак в жизни». Ну, по типу вересаевский «Гоголь в жизни», «Пушкин в жизни» и так далее. Великолепная книга. Автор действительно серьезно занимается Пастернаком. У нее есть книга «Москва Пастернака» и так далее. Это вот как бы такое главное, что мы ожидаем вот сейчас.
К.Ларина
―
Больше ничего не скажешь? Специально же время.
Е.Шубина
―
Я думаю, что, может, остальные участники захотят сказать?
К.Ларина
―
Нет, тогда все.
Е.Шубина
―
Ну, тогда я добавлю, что уже просто вот буквально днями выходит следующая книга бестселлер книга Павла Басинского, бестселлер предыдущий был «Лев Толстой: бегство из рая», это «Лев в тени Льва», история любви и ненависти. Один из самых интересных сюжетов в семействе Толстых.
К.Ларина
―
Это все Толстой продолжается.
Е.Шубина
―
Это продолжается Толстой, да. Трагическая такая тоже книга, потому что это как раз был сын, который, ну, вообще мальчика назвали Лев Львович, Лев Толстой, тем самым как-то так немножко его обрекли на драматическую судьбу. Он очень любил отца и как раз был из тех сыновей, может быть, как хотелось ему быть наиболее близким. Но там было какое-то… такое ревность и отталкивание, я имею в виду ревность со стороны сына, так немножко раздражение со стороны отца, что кто-то еще в семье пишет. Вот. Итак, да. Ждем, книгу.
К.Ларина
―
Ну что, мы должны заканчивать уже, уже пошли правильные ответы. И я могу уже назвать победителя. Это будет, допустим, Сергей, телефон 191 - первые 3 цифры. Номер смс 989, который правильно назвал военную профессию Катаева, он артиллерист. Спасибо большое нашим сегодняшним гостям, которые нас провели так вот пешком по Переделкино. Мы вспомнили многие замечательные имена. Но закончим мы сегодня голосом человека, который сегодня день рождения отмечает. У него не было дома в Переделкине, но зато он с нами остался навсегда. Это Владимир Семенович Высоцкий. Спасибо всем и до встречи.