Война и мир Русского Харбина - Артем Кобзев, Евгений Анташкевич - Книжное казино - 2014-07-13

Л.ГУЛЬКО: 14 часов 8 минут. Мы, собственно, уже начали беседу. Мы открываем наше, запускаем "Книжное казино". Майя Пешкова. Здравствуйте, Майечка.

М.ПЕШКОВА: Добрый день. Здравствуйте.

Л.ГУЛЬКО: И Лев Гулько. Тема нашего сегодняшнего "Казино" - это "Война и мир русского Харбина". Такая, с одной стороны, известная тема вроде бы, а, с другой стороны, совсем тема не очень известная. Мне так кажется. Может быть, я и не прав. Давайте я сразу представлю гостей. Евгений Михайлович Анташкевич - китаист, кадровый офицер, много лет проработавший в разведке на Дальнем Востоке, писатель; и Артем Кобзев - доктор философских наук, начальник отдела Китая Института Дальнего Востока РАН, лауреат государственной премии. Здравствуйте.

А.КОБЗЕВ: Я прошу прощения. Института Востоковедения РАН.

Л.ГУЛЬКО: Сейчас исправим. Заодно будем знать, как правильно все это называется. Институт востоковедения. Это какое-то имеет значение, наверно?

А.КОБЗЕВ: Большое.

Л.ГУЛЬКО: Какое?

М.ПЕШКОВА: Это два разных института?

А.КОБЗЕВ: Абсолютно два разных института, с разной ориентацией. Не надо путать ориентацию.

М.ПЕШКОВА: Это тот институт, где работал Рыбаков?

А.КОБЗЕВ: Совершенно верно. Это был наш директор - сын академика Рыбакова, индолог Ростислав Борисович Рыбаков.

М.ПЕШКОВА: Спасибо. Теперь будем знать точно с тобой.

Л.ГУЛЬКО: Да, конечно. Давайте немного скажем о тех книгах, которые лежат перед нами.

М.ПЕШКОВА: Да. Сегодня книги Евгения Михайловича, которые вышли в издательстве "Центрполиграф". Именно "Центрполиграф" и познакомил нас с замечательным автором. Евгений Анташкевич, роман "Харбин" - это толстая, капитальная книга, которую я читала с карандашом в руках именно потому, что мне хотелось взять интервью. И мы договаривались с Александром Петровичем Починком - его отец жил в Харбине, и при встрече Евгений Михайлович подтвердил это фотографией.

Е.АНТАШКЕВИЧ: Да, это была фотография, на которой в 30, нет, в 44-ом году в Харбине были сфотографированы пятеро выпускников Китайско-Маньчжурского университета, и хозяин фотографии - покойный Сергей Антонович Арцишевский мне так пальцем показывает: "Вот это я". Там маленькие фигурки были, вообще фотографии тех времен большими размерами не отличались.

М.ПЕШКОВА: Да, маленькими были.

Е.АНТАШКЕВИЧ: "А вот это Починок". Я говорю: "Что, тот самый?". "Да, тот самый". Вот так вот получилось.

М.ПЕШКОВА: Книга Евгения Михайловича Анташкевича "33 рассказа о китайском полицейском - поручике Сорокине". Скажу вам честно, я ее читала в большей степени для того, чтобы ознакомиться с реалиями Дальнего Востока, потому что это мой любимый регион.

Л.ГУЛЬКО: Это такой китайский Пуаро?

Е.АНТАШКЕВИЧ: Ну не совсем. Пуаро все-таки писал для развлечения, а тут много базовой правды. Это была моя задача - быть достоверным. Поэтому, может быть, даже Майе Лазаревне удалось что-то вычитать из этой книги.

М.ПЕШКОВА: Вычитала. А также те романы, которые связаны с Элеонорой Прей. Именно ее книга, ее "Письма из Владивостока" вышли несколько лет назад. Была огромная презентация во Владивостоке. Это было грандиозное событие для замечательного краеведческого музея имени Арсеньева, в котором эти письма и были выставлены, где была презентация и выставка соответствующая. И книга читается с неменьшим интересом. Это издательство "Рубеж".

Е.АНТАШКЕВИЧ: Известное.

М.ПЕШКОВА: Да, на Дальнем Востоке издает книги, которые с трудом доходят до центральной России. И я полагаю, что когда-нибудь будет налажен этот мост.

Е.АНТАШКЕВИЧ: Владивосток - город нашенский, но все-таки далекий-далекий.

М.ПЕШКОВА: Это так сказал Владимир Ильич, и мы его постоянно цитируем по этому поводу. А также еще одна книга, которая, как я понимаю, вышла не так давно. Правда, Евгений Михайлович?

Е.АНТАШКЕВИЧ: Совсем свежая.

М.ПЕШКОВА: Да. Это "Хроника одного полка. 1915 год" роман. И мы сейчас в преддверии столетия Первой мировой войны, конечно, эту книгу, что называется, обязаны прочитать. Увы, я ее только начала. Простите уж меня, грешную. А также четвертая книга, которая тоже вышла в издательстве "Центрполиграф", это книга главы британской миссии в России Альфреда Нокса, называется "Вместе с Русской армией. Дневник военного атташе". Вот сегодня это на нашем игровом столе. Плюс наш любезный гость Артем Игоревич принес еще книги. Но они в одном экземпляре и пока будут в работе историков радиостанции "Эхо Москвы". Скажите нам, пожалуйста, что это за книги?

А.КОБЗЕВ: С большим удовольствием. Это самые свежие, последние книги. Научные. Я делаю логическое ударение на этом слове. Научные, то есть в бытовом изъяснении - достоверные. Книги о Китае. Наиболее интересной для широкого читателя, на мой взгляд, является книга Юрия Иляхина "Китай кусочками". Интересен сам автор. Он профессиональный китаист, окончивший московский университет, долгие годы здесь переводивший китайскую классику, а потом в тяжелые, "лихие 90-е" оказавшийся в Китае и проживший там уже 15 лет, то есть знающий всю подноготную китайской жизни. Причем в самые интересные годы становления Китая мировой державой. Он уникальный человек, потому что он там руководит китайским аналогом знаменитой российской газеты "Из рук в руки". Вообще это редкость, чтобы иностранец руководил внутренним изданием, содержащим огромную, не освоенную нами внутреннюю информацию, которую можно было бы анализировать современными методами. Вот он, значит, там сидит и руководит: 4 города, в общем, большие коллективы. И он изобрел некий новый жанр. То есть эта книга полухудожественная с вымышленными, но узнаваемыми персонажами, а, с другой стороны, это энциклопедия китайской жизни. Вот всякий, кто хочет весело и быстро узнать, что такое Китай...

М.ПЕШКОВА: А не только пролететь туристом по стране.

А.КОБЗЕВ: Да-да-да. Но в то же время получить неискаженные данные об этой стране, а их очень много сейчас. Вот я тому рекомендую - в магазине "Фаланстер" может, наверно, это купить. Далее новое издание, это такой альманах, архив российской китаистики. Он тематически связан с тем, о чем мы сегодня будем говорить - с Харбином. Это новый формат, в котором отражена история Китая и российских взаимоотношений с Китаем. Там огромный пласт. Российская китаистика - специфическая наука, которая обладает большей информацией о Китае в силу нашего географического положения и исторических обстоятельств, чем любая другая. К сожалению, в силу опять же обычаев российской жизни многое лежит под спудом. И вот попытка из-под спуда что-то вынуть. К примеру, в первом томе здесь опубликована книга, аж в 34-ом году написанная нашим синологом №1 XX века - академиком Алексеевым.

М.ПЕШКОВА: И столько лет она лежала и не была востребована никем?

А.КОБЗЕВ: Нет, она была безумно востребована, но...

Л.ГУЛЬКО: В академических кругах, я так понимаю.

А.КОБЗЕВ: В разных. Ну в учебных, академических кругах, но по политическим обстоятельствам она не могла быть издана. Но, как известно, история книг и людей - это судьбы. Вот академика Алексеева чуть за книжку не расстреляли, с одной стороны, в 38 году, а, с другой стороны, книжка его спасла. Кстати, любителям книг. Он в 26 году в Париже издал книгу на французском языке, и в 38-ом его за эту книгу начали тягать, объявили лжеученым под маской советского академика в газете "Правда" и чуть не расстреляли. А в Академии наук выяснилось, что он руководит созданием большого китайско-русского словаря, и это его спасло. Так что другая книга спасла. Вот здесь такая книга с более чем 50-летней судьбой.

М.ПЕШКОВА: Это двухтомник.

А.КОБЗЕВ: Это альманах. Вот вышли 2 тома, а потом мы надеемся продолжить. Здесь много всего интересного представлено. И о судьбе, кстати, российских ученых здесь есть статья под названием "Синологи, антропософы и тамплиеры в советском аду".

М.ПЕШКОВА: Мы непременно это пролистаем и по мере сил прочитаем. Все-таки Китай для нас страна далекая. Не так много книг издается.

А.КОБЗЕВ: Далекий и близкий Китай, как сказали бы советские журналисты. Но я заканчиваю, представляю последнюю книжку. Это "В пути за китайскую стену". Это мы (Институт Востоковедения) издали. Большой том, большой формат, много страниц. Тут много всякого интересного, есть большой материал о книге №1 или книге книг.

М.ПЕШКОВА: Я смотрю, это юбилейная книга. Извините, что я подглядела. Не скромничайте, пожалуйста.

А.КОБЗЕВ: Нет, мне неудобно - позвольте поскромничать. Так получилось, что это совпало с моим юбилеем, но не в этом дело. Важно, что это большое собрание разных интересных вещей. В частности здесь большая обобщающая статья о книге книг, китайской Библии - Каноне Перемен, которая уже, в общем-то, вошла в российскую культуру, насколько я понимаю. И тут много интересного. Например, есть ценнейший перевод "Россия в произведениях Линь Цзэсюя". Это китайский сановник где-то в первой половине XIX века описывал Россию. Вот взгляд из традиционного Китая на Россию. Причем там описываются, например, те наши губернии, где сейчас происходят самые актуальные события.

М.ПЕШКОВА: То есть это книга о наших взаимоотношениях за последние 300 лет. Я правильно понимаю?

А.КОБЗЕВ: Нет. Это срез российской синологии и, кстати, не только российской. Тут участвуют и наши иностранные коллеги. Но это юбилейный сборник, first shift такой, там всякое разное. Но, во всяком случае, это дает впечатление о том, что сейчас делается в российской синологии.

М.ПЕШКОВА: Лева, мы с тобой непременно обязаны эти 4 книги почитать, пролистать, посмотреть, равно, как и поехать в Китай. Не пора ли, друг?

Л.ГУЛЬКО: Вы считаете? Ну бросаем все тогда, и поехали. Если что.

М.ПЕШКОВА: Конечно. Тех двух раз, что я была, явно мало.

Л.ГУЛЬКО: Но сначала надо выяснить. Меня вот всегда интересовал вопрос, его 25 тысяч раз задавали: в чем притяжение Китая? Потому что притяжение есть. Вот в чем оно?

М.ПЕШКОВА: Многовековое притяжение.

Л.ГУЛЬКО: И не только у нас, между прочим.

А.КОБЗЕВ: Конечно, есть. На разных уровнях. Во-первых, мы с Китаем рождены друг для друга просто потому, что мы соседи с огромной сухопутной границей. Очень интересно, вот сейчас эта проблема приобрела не только геополитический характер (прежде всего, геополитический), но и культурологический. Начнем с бытового. Между прочим, людей удивляет, многие по старинке все пугаются китайской агрессии, считают, что здесь очень много китайцев.

Л.ГУЛЬКО: Засилье.

А.КОБЗЕВ: Да, засилье, сейчас они поглотят, "желтая угроза". Ну теме-то вообще 150 лет. Я обращаю внимание: когда с наибольшим акцентом говорили об этой "желтой угрозе", вот именно тогда (это конец XIX - начало XX века) в наибольшей степени русские люди проникали в Китай и, можно сказать, завоевывали его в прямом и переносном смысле, мирными и немирными средствами. Наши войска в Пекине были, между прочим, в отличие от китайских войск, которые никогда не были в Москве, разве что краснокитайцы. И сейчас нечто похоже: с одной стороны, пугают, а, с другой, русских людей официально сейчас в Китае гораздо больше, чем китайцев в России. И те, и другие, в общем, чувствуют себя комфортно, хотя вроде...

Л.ГУЛЬКО: Разные "планеты" совсем.

А.КОБЗЕВ: Да. Но я же рассказал про господина Иляхина, и там много таких людей, которые, попав в Китай, совершенно не хотят возвращаться. Им там очень комфортно.

Л.ГУЛЬКО: Комфортность в чем?

А.КОБЗЕВ: В легкости бытовой жизни. То есть Китай - это культура, которая ориентирована на жизнь человека здесь и сейчас. Это не христианские культуры, которые ориентированы на высшие ценности, находящиеся где-то в раю.

Л.ГУЛЬКО: Потом.

А.КОБЗЕВ: Как сказали бы философы, которые трансцендентны, выходят за пределы этого мира и, как готические соборы, возносят нас куда-то в божественные сферы. А, с точки зрения китайцев, жить надо здесь и получать максимум того, что предоставляет этот единственный мир. Поэтому там все приятно. Там самая лучшая в мире кухня, массажи и всякие прочие телесные удовольствия.

Л.ГУЛЬКО: И не очень церемонятся, когда вы наступаете друг другу на ноги. Да? И это тоже нас как-то, наверно, сближает? Или нет?

А.КОБЗЕВ: Нет, вы знаете, наступать на ноги нигде нехорошо.

Л.ГУЛЬКО: Конечно, нигде нехорошо, но НРЗБ.

А.КОБЗЕВ: НРЗБ догадываться.

Л.ГУЛЬКО: Но как-то вот - простота такая.

А.КОБЗЕВ: Согласен. Но они нас прощают. Они на нас смотрят как на варваров. Мы еще до них не доросли, нам еще можно.

Е.АНТАШКЕВИЧ: Я Артема Игоревича хочу дополнить по поводу Китая. Китай - это вообще-то пропуск на весь Восток. Это пропуск в Японию, в обе Кореи, во Вьетнам, это пропуск во всю культуру, которая базировалась на иероглифической письменности, на конфуцианстве и вот на этой культуре. Поэтому меня, допустим, спрашивают: "Ты Китаем занимаешься, а что лучше учить? Какой язык учить? С какого начинать?" И я, не потому, что сам прошел эти горнила, эти мучения в учении китайского языка, а потому что китайский язык - это действительно вход на Дальний Восток. Это так. Ну наш Дальний Восток - это все-таки наш Дальний Восток, а тот, который традиционный, - это именно китайский язык со всем тем, что он несет. С этой потрясающей графикой, красивые, сложные (хотя на самом деле не очень сложные) иероглифы. Их надо просто не бояться. И, дополняя по поводу комфорта жизни, русские в Харбине с начала века жили очень комфортно. Хотя многие голодали, потому что не было работы. Самые разные были условия для жизни: кто-то жил посытнее, кто-то - нет. Но китайцы вообще-то к русским относились... Ну, во-первых, им все равно: русский, татарин, еврей, узбек. Там десять землячеств.

М.ПЕШКОВА: Англичанин?

Е.АНТАШКЕВИЧ: Нет, мы - русские. Англичане в Китае воевали, к ним все-таки отношение было немного другое. И отравляли в течение скольких десятилетий страну опиумом, аж даже император восстал. А вот к русским... И, кстати, в Харбине, сколько я читал и газет, вот дальневосточный журнал "Рубеж" - это харбинский. Это Александр Кауфман. Он издавал газету "Заря" с 22 по 45 год и журнал "Рубеж". Толстый журнал, литературный.

М.ПЕШКОВА: Да, это альманах.

Е.АНТАШКЕВИЧ: Конечно. Это очень крупный. Вот я нигде не прочитал о том, что русские, даже молодежь (так сказать, агрессивный слой всего человечества) где-то подралась с китайцами. Не было такого. Информации об этом не поступило. Может быть, где-то на бытовом уровне что-то такое и было. Притом что китайцы дрались с корейцами. С японцами у них особенные отношения, и даже в те времена они такими были. Две страны были совершенно конкретно сориентированы друг на друга, и, тем не менее, внутри их отношений постоянно искрило. Это так. А русские там жили. И те русские, которые дожили до наших дней и которые там родились, выросли, они до сих пор вспоминают, что вообще Харбин - это райское место. Они по нему плачут, они за него выпивают, серебряную рюмочку поднимают. Они все знают друг друга. То есть это настолько плотный социум. И Харбин их детства... Хотя я был в Харбине их детства. Я когда первый раз в Харбин попал в 92 году, он еще не был китайцами ни сломан, ни перезастроен. Это был абсолютно русский город без какого-либо включения китайского, кроме одной, по-моему, кумирни. Одна японская, а другая китайская. То есть я попал в этот Харбин. Сейчас он, конечно, выглядит во многом по-другому. Об этом можно сожалеть. Но с другой стороны, людям надо жить, и их тоже надо понять. Многомиллионный город. И этот "русский Китай" они вспоминают со слезой, вот в буквальном смысле. Русским там было очень комфортно. Китайцы очень быстро нашли свое место рядом с русскими. Моментально! Китайцы начали русских обслуживать, а русские этого даже не замечали. Самое лучшее обслуживание - то, когда ты его не замечаешь. Примерно так.

М.ПЕШКОВА: Недавно отмечали столетие Натальи Ильиной. Какие-то следы Натальи Ильиной вы застали? Была ли речь о ней, вспоминали ли ее?

Е.АНТАШКЕВИЧ: Ее не любят.

М.ПЕШКОВА: Почему?

Е.АНТАШКЕВИЧ: Может быть, не формат передачи, но поскольку вы об этом спросили меня в эфире, я в эфире не могу говорить неправду. Ее не любят, потому что ее сочли предательницей, когда она в 45 или 46, по-моему, году приехала в Россию, в Советский Союз, и тут же быстро написала целый роман о том, какие все эмигранты плохие, белые и антисоветские. А эмигранты были самые разные. Поэтому эмигранты, вот в 54-ый год много приехало (до 65-ого года), объединились вокруг своей нелюбви к Наталье Ильиной. А "След", ну что "След"? Ее младшая сестра Ольга Ильина, я с ней лично знаком.

М.ПЕШКОВА: Живущая в Париже.

Е.АНТАШКЕВИЧ: Я был в квартире Александра Александровича Реформатского, где Наталья, кстати, жила. Вот эта их семейная квартира, станция метро "Аэропорт". Совершенно ангелоподобный человек. Она уже в хороших, уважаемых летах. У нее совершенно потрясающий жизненный путь. А потом Наталья как-то попыталась реабилитироваться, но уже негативное к ней отношение настолько вросло в состояние бывших эмигрантов, которые живут в Челябинске, в Австралии, в Москве - в общем, по всему Советскому Союзу, по всей России, на Украине и практически по всему миру; в общем, Наталье Иосифовне, к сожалению, при всем ее таланте ей это настроение сбить не удалось. И оно даже стало отражаться на ее сестре, которая ни к одному, ни ко второму роману не имела абсолютно никакого отношения. В общем, трагическая судьба. Вот в судьбе Натальи Ильиной краешком, но так много эмигрантских трагедий. Они там все по кусочку, по кусочку, по кусочку, начиная с того, что они в Харбине голодали (обе дочери и мать). Кстати, и мать, и бабушка похоронены здесь в Москве на Введенском (бывшем немецком) кладбище. Я знаю, где могила, я Ольгу туда привозил. Она когда приезжала в Москву, были у нас такие обязательные, что называется, посещения. Но литературная судьба Натальи Ильиной, я считаю, трагическая. И вторым романом, по-моему, "Люди и судьбы" она не смогла в глазах эмигрантов реабилитироваться.

Л.ГУЛЬКО: Давайте мы сделаем небольшой перерыв и послушаем новости, а затем вернемся и продолжим разговор.

НОВОСТИ

Л.ГУЛЬКО: 14 часов 35 минут, мы продолжаем наше "Книжное казино".

М.ПЕШКОВА: Мы не сделали главного.

Л.ГУЛЬКО: А мы сейчас сделаем. Только гостей я еще раз представлю, и сделаем главное, как считают наши радиослушатели. "Когда книжки разыгрывать будете"? - крики души приходят на пейджер.

М.ПЕШКОВА: Мы так увлеклись Китаем.

Л.ГУЛЬКО: Конечно. Может, мы себе возьмем книжки?

М.ПЕШКОВА: Нет, я хочу разыграть.

Л.ГУЛЬКО: Ну ладно. Я бы себе взял, честное слово. Еще раз представлю гостей: Евгений Михайлович Анташкевич - китаист, кадровый офицер, много лет проработавший в разведке на Дальнем Востоке, писатель; Артем Игоревич Кобзев - доктор философских наук, начальник отдела Китая Института Востоковедения РАН. Сейчас правильно сказал, да?

М.ПЕШКОВА: А так и называется должность - "начальник отдела Китая"?

А.КОБЗЕВ: "Заведующий отделом" это называется.

Л.ГУЛЬКО: Лауреат государственной премии.

М.ПЕШКОВА: В Академии нет звания начальника.

Л.ГУЛЬКО: Ну видите, как. У всех по-разному это называется. Сейчас это исправим тоже.

А.КОБЗЕВ: В Церкви есть начальники.

Л.ГУЛЬКО: Ну не только.

А.КОБЗЕВ: Не только.

Л.ГУЛЬКО: В армии тоже есть начальники.

А.КОБЗЕВ: Церковноначалие есть.

Л.ГУЛЬКО: Давайте сделаем, как вы говорите, главное дело.

М.ПЕШКОВА: Самое главное дело этой передачи.

Л.ГУЛЬКО: Тот вопрос огласим, на который дав правильный ответ, человек получает приз, а именно книжку.

М.ПЕШКОВА: Да, о которых мы говорили.

Л.ГУЛЬКО: Вопросы мы по sms и по телефону будем задавать.

М.ПЕШКОВА: По телефону ближе к концу, а сейчас пробил час sms.

Л.ГУЛЬКО: Да. +7(985)-970-45-45 - на этот телефон вы должны присылать правильные ответы. Вопрос такой: какой вид отдыха предпочитают китайцы? Будем давать варианты ответа? Мне кажется, не надо.

М.ПЕШКОВА: Не надо.

Л.ГУЛЬКО: Для усложнения и оставления книг в редакции.

М.ПЕШКОВА: Я думаю, что наши слушатели знают все.

Л.ГУЛЬКО: Какой вид отдыха предпочитают китайцы? Кстати, надо сказать (может быть, не к этому вопросу), что самое большое количество (это статистика) в Москве китайских туристов.

А.КОБЗЕВ: Во всем мире их, наверно. Мы можем даже пустить по ложному следу наших слушателей и подсказать им неправильный ответ. Любимый вид отдыха китайцев - чтение книг.

/смеются/

Е.АНТАШКЕВИЧ: Я еле сдержался.

Л.ГУЛЬКО: Один из вариантов.

М.ПЕШКОВА: Это в связи с годом литературы ответ. Очень хороший.

Л.ГУЛЬКО: Возвращаемся к нашей теме "Война и мир русского Харбина". А как вы считаете (я и к Евгению Михайловичу, и к Артему Игоревичу), возможен ли новый русский Харбин?

А.КОБЗЕВ: Можно я вклинюсь сразу с комментарием. Мы тут про трагические судьбы... Вы знаете, это отдельная трагическая судьба, но надо сказать, что трагические судьбы коснулись многих людей и даже сотен тысяч причастных к этому городу. Удивительная вещь! Может быть, вы сейчас попали в какую-то информационную точку этим разговором, потому что я совершенно неожиданно, подъезжая на транспорте, вдруг увидел, что по соседству на Никитской вдруг премьера "Харбин 34" в Театре у Никитских ворот. И это какой-то знак судьбы. Я наблюдал харбинцев, которые работали в нашем институте, я очень тесно работал с одним из харбинцев, удивительным человеком по фамилии Таскин, который один работал, как целый институт. То есть такая была работоспособность у человека. При этом он был профессиональным китаистом, а когда он жил в Харбине под японцами, он был инспектором публичных домов. Он с такой интересной биографией. Затем, как известно, их всех отправили в Казахстан - репатриантов, которые родину любили, а другие убежали за границу с удивительными деталями: люди вывозили золото, ломали себе зубы, вставляли золотые коронки и так далее. Так вот одна сторона Харбина состоит в том, что это в чистом поле, начиная с конца XIX века...

Е.АНТАШКЕВИЧ: 98-ой год. Речной песок.

А.КОБЗЕВ: Да. Договор о Китайско-Восточной железной дороге в Сунгари. То есть абсолютно дикое поле, и вдруг за 10 лет вырастает дальневосточный Париж. Ну, поверишь в рассуждения о пассионарности, о каких-то энергетических человеческих взрывах. Вот все это смогли организовать и сделать. Значит, русский город, русская Маньчжурия. Сейчас в этих провинциях, вообще-то говоря, до 300 млн человек. Раньше они контролировались Россией. Дорога, которая транспортная артерия. И потом вдруг все это сметается могучим ураганом, причем совершенно загадочно. Там, не знаю, какие-то высшие стратегические планы наших великих вождей. Тем не менее, это все исчезает. И когда я был в 2002 году, уже никаких следов русской жизни нет. Нас, русских людей, принимали за "прочих шведов".

Е.АНТАШКЕВИЧ: Американцев, англичан, французов.

А.КОБЗЕВ: Да. То есть идеи не возникало, что это русский человек. И вдруг через 10 лет я там оказываюсь: маятник качнулся в обратную сторону. Едешь сейчас по Харбину и видишь, что там идет новое строительство в стиле "ля рус". Строят дома, русская архитектура. Там центр, вообще говоря, русский, прекрасный, такой русский модерн. Все лучшее, что можно было сделать архитекторами, там присутствует в концентрированном виде, в центре Харбина. А сейчас это не только в центре, но и на набережной, там еще есть такой Город Солнца. Объяснение коммерческое. То есть это экзотика, которая привлекает и близлежащих русских людей, и китайцев со всей великой Поднебесной. Идешь по центральной улице, в окне гостиницы оборудованная сцена, на которой русские люди на русском языке распевает русские песни и арии. Весь Харбин стоит на этой улице и все это слушает. Вот что сейчас там происходит. Так что это удивительное дело. Харбин на самом деле - это такая лакмусовая бумажка, в которой очень ярко видна история наших взаимоотношений.

Л.ГУЛЬКО: Спасибо большое. Сейчас мы продолжим. Поскольку нет ни одного правильного ответа, я тут смотрю, я вынужден перечислить варианты. Какой вид отдыха предпочитают китайцы? Варианты: пикник, пинг-понг, подъем на гору. 363-36-59 наш телефон, +7(495). Вот такие варианты. Пожалуйста, продолжайте.

Е.АНТАШКЕВИЧ: Я могу только согласиться с тем, что сейчас сказал Артем Игоревич. На самом деле в моей судьбе Харбин уже конкретно реализовался. В какой-то степени я могу считать себя харбинцем, потому что этим летом, вот сейчас у нас идет переброска договора о печати "Харбина" и "33 рассказов" в Харбине в издательстве, которое называется "Харбин". Так что я могу оказаться в числе тех, о ком вы сказали, да? Русский Харбин, русские возвращаются. Но не "русские идут", то есть мы идем с угрозой. Русские в какой-то степени возвращаются. И дополнить могу Артема Игоревича тем, что у меня есть такая мечта: если харбинцы прочитают книжку, которая называется "Харбин", они город не узнают, потому что у меня названия только русские. И до 49-50-ого года все названия улиц в этом городе были русские. Артиллерийская, Казачья, Биржевая, Большой проспект, Китайская. Но она была Китайская по-русски. Гиринская - это в принципе китайское название, но тоже по-русски и так далее. В книге у меня только эти названия, а там сейчас только китайские. И здесь получается улица одна, а названий два. И если китайцы заинтересуются, где же эти события происходили, им потребуется восстановить старые, русские названия этих улиц. Ну а я, глядишь, там на годик устроюсь экскурсоводом по собственной книге. Это, конечно, фантазия, но меня она как-то греет и радует.

А.КОБЗЕВ: К этому надо добавить, извините, важную вещь о книгах. Один китайский энтузиаст из Харбина издал прекрасный альбом, в котором, с одной стороны, фотографии старого Харбина, с другой стороны, нового. И эти старые улицы со старыми зданиями, там старые фотографии подобраны, где можно, так сказать, его увидеть. Естественно, многое из этого уже отсутствует в натуре. Вот есть такой, причем на русском языке, он написал предисловие, все пометил. К сожалению (для нас), это сделал китаец. В Харбине в 20-30'е годы издавалось огромное количество книг на русском языке. И периодика, и книги. Это огромный интеллектуальный пласт, с которым мы в значительной мере не знакомы по понятным политическим соображениям. Все это при советской власти запрещалось, и даже специалисты-китаисты к этому не имели доступа. Это с одной стороны. С другой стороны, сейчас вузы, в которых изучают русский язык и русистику в Харбине (там специальные есть институты и того, и другого языка и русистики в целом), заняли первое место в Китае в этой области. Они получили даже награды, издают словари. Крупнейшие электронные китайско-русские словари сделаны в Харбине. То есть это центр изучения России, который отмечен, кстати, высшими наградами и нашего правительства.

М.ПЕШКОВА: Я хотела вас попросить напомнить мне фрагмент из книги, когда всех собрали в зале, должен был быть концерт, да? А потом куда их погрузили?

Е.АНТАШКЕВИЧ: Это печальное событие. Для меня и практически для всех, кто о нем знает, тоже. Это был не концерт, это было приглашение всем самым известным людям Харбина (45-ый год, по-моему, первые числа сентября) от военного коменданта советской армии. Значит, это Вокзальная улица и дом на Южно-Маньчжурской железной дороге (стоит до сих пор). Там довольно большой актовый зал. Туда пригласили, пришло порядка 2500 человек. Я, кстати, в "33 рассказах" эту ситуацию описал. Они были все тут же арестованы, рассажены по студебекерам.

М.ПЕШКОВА: Они были великолепно одеты. Они же шли на прием.

Е.АНТАШКЕВИЧ: Да. Здесь я эту маленькую историю не рассказал. Встречаются двое на улице, и один одет в парадное (фрак, смокинг), а другой, в общем-то, обыденно. И второй первого спрашивает: "Ты куда"? Тот говорит: "А я вот приглашение получил. Всех самых знаменитых харбинцев пригласил военный комендант. Знакомство, видимо, какое-то будет". А тот удивился и говорит: "А я не получил. Как же так?" В обиду человек впал, побежал домой, переоделся и вернулся. Думает: "Ну, не получил, но хоть протолкаюсь на это сборище". И солдат его не пустил. Он просто автоматом преградил ему дорогу и не пустил. И вот он остался в Харбине и потом репатриировался как нормальный человек. Ну как? Не так брутально, как репатриировались эти, потому что этих в студебекеры на вокзал, в теплушки и на Урал. Через 2 дня они уже ели баланду на станции "Отпор", ну а дальше уже их судьба... Кстати, там же был Александр Кауфман, который издавал и "Рубеж", и вообще был одним из самых мощных издателей Харбина. Это несколько газет, причем ежедневных, несколько литературных журналов. То, о чем мы говорили в начале, это как раз "Рубеж". Так что да, такая страница была, это правда, к сожалению. Лично меня эта правда совсем не радует.

А.КОБЗЕВ: Разрешите по поводу толерантности и одежды...

Е.АНТАШКЕВИЧ: Плохое слово "толерантность".

А.КОБЗЕВ: В русском языке есть слова гораздо хуже, с которыми борется сейчас Дума.

Е.АНТАШКЕВИЧ: Правильно делает.

А.КОБЗЕВ: Значит, эпизод из личной биографии, извиняюсь. Вот что значит легкость китайской жизни. Я, мне кажется, единственный человек, который во время торжественного собрания во Дворце народных представителей на площади Тяньаньмэнь был в шортах. Так получилось в 6-ом году, что было собрание, связанное с награждением наших выдающихся китаистов. Там, кстати, присутствовали официальные лица из правительства Китайской народной республики.

Е.АНТАШКЕВИЧ: Сравнение могу дать? Это примерно как колонный зал в Кремле.

А.КОБЗЕВ: Да-да-да. И так получилось случайно, что я не имел времени обмундироваться соответствующим образом и оказался там. И что вы думаете? Никакого дресс-кода. полное уважение. Правда, когда мне претензии предъявили наши товарищи, я ответил как специалист, мол, что взять с западного варвара, поэтому такое возможно. Вот такие вещи. А что касается страшных историй, конечно, там творились совершенно жуткие вещи после войны. Во-первых, была неразбериха в самом Китае, потому что там еще власть не установилась с 45 по 49 год, шла борьба. Причем весы качались и в ту, и в другую сторону. То есть Компартия с Гоминьданом. Буквально (мы публикуем письма из Пекина 49-ого года) накануне провозглашения КНР еще было неизвестно, куда качнется. Вот что такое история. И поэтому, конечно, этот город был... Это тема Евгения Михайловича, потому что он был насыщен борьбой разного рода силовых структур (явных и тайных). То есть это была международная арена.

Е.АНТАШКЕВИЧ: А я и не отказываюсь.

Л.ГУЛЬКО: 14 часов 51 минута. Пришло время на еще один розыгрыш. Телефонный. Здесь пошли правильные ответы, я посмотрел. После подсказки пошли. Парочка штук есть совершенно точно. Теперь наш телефонный вопрос. Телефон, напоминаю, 363-36-59, +7(495). Надевайте наушники, потому что иначе мы не услышим наших уважаемых радиослушателей.

М.ПЕШКОВА: А я хочу напомнить нашим слушателям, что мы разыгрываем книги Евгения Анташкевича "33 рассказа о китайском полицейском - поручике Сорокине", книгу "Харбин", а также книгу "Хроника одного полка. 1915 год". Вот эти три книги - суперприз. А в одной из исторических передач, я надеюсь, мы разыграем "Вместе с русской армией" - книгу Альфреда Нокса, генерал-майора, главы британской миссии в России. "Дневник военного атташе".

Л.ГУЛЬКО: А теперь, внимание, вопрос, как говорят в телевизоре: что, кроме радости, может означать улыбка в Китае? 363-36-59 наш телефон, +7(495). Что, кроме радости, может означать улыбка в Китае? 363-36-59.

А.КОБЗЕВ: Ну, наше правительство, по-моему, приучило народ к тестовой системе, к ЕГЭ.

Л.ГУЛЬКО: Вы хотите варианты дать? Ну пожалуйста. Три варианта ответа: приветствие, расположение или смущение? Здравствуйте. Добрый день.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

Л.ГУЛЬКО: Представьтесь, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Александр. Я думаю, возможно, это смущение?

Л.ГУЛЬКО: В общем, вы думаете правильно. И эксперты наши это подтверждают. А почему вы так думаете?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну стандартное значение - как раз приветствие и расположение. А я думаю, здесь что-то нестандартное. Значит, смущение.

А.КОБЗЕВ: Логический ответ.

Л.ГУЛЬКО: Абсолютно. Приз ваш, книжки ваши. Спасибо вам большое. Вы были в Китае?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет.

Л.ГУЛЬКО: В общем, есть повод побывать после того, что вы услышали, и прочитав книжку. Это же будет еще интересней - посмотреть на Китай теперь уже вот так. Спасибо вам огромное.

М.ПЕШКОВА: Евгений Михайлович, вы куда-то собрались ехать? Вы пишете следующую книгу? Это правда?

Е.АНТАШКЕВИЧ: Да, я собрался ехать в Латвию, потому что надо посмотреть на места боев. Следующая книжка, которая выйдет (бог даст) после "Хроники одного полка" - это продолжение. Это "В окопах. 1916 год". Это когда придуманный мной 22-ой Воскресенский драгунский полк превратился практически в пехотный полк и воевал до конца 16-ого года в районе Тирульского болота - это в 30 км на западе от Риги. Поскольку у меня есть такое полусумасшествие - писать достоверно, я должен там побывать.

М.ПЕШКОВА: Какими нитями связаны герои "Харбина" и "Первой мировой войны"? Там прослеживается взаимосвязь, или это отдельные сюжеты?

Е.АНТАШКЕВИЧ: Нет-нет, это те же самые герои. Там в "33-х рассказах" есть такой Георгий Вяземский. А его отец в Первую мировую командует этим самым полком. Адельберг тут капитан, а в "Харбине" уже полковник. Поэтому тут связь прямая. Офицерская судьба.

Л.ГУЛЬКО: Спасибо большое. Мы будем ждать выхода очередной вашей книги. Хотелось бы разыграть и книжки, которые лежат рядом с Артемом Игоревичем. В следующий раз.

М.ПЕШКОВА: Я думаю, что мы разыграем их в какой-то исторической передаче. Наши коллеги это сделают.

А.КОБЗЕВ: Главное наслаждение - это ожидание наслаждения.

Л.ГУЛЬКО: Вот, правильно. Конфуций. Почти. Теперь ответ на вопрос, который мы задавали по sms: какой вид отдыха предпочитают китайцы? Они предпочитают подъем на горы. Вот такой вид отдыха у китайцев. Выиграли Саша, Виктор, Лена, Алсу и Стас. Соответственно их номера телефонов: 723, 850, 973, 047 и 019 (первые три цифры). Что вы мне показываете, Майя?

М.ПЕШКОВА: Часики.

Л.ГУЛЬКО: Да, наше время закончилось.

А.КОБЗЕВ: О Конфуции под занавес можно?

Л.ГУЛЬКО: Пожалуйста.

А.КОБЗЕВ: Знающий любит воды, гуманный любит горы.

Л.ГУЛЬКО: Вот, на этом мы заканчиваем нашу передачу. Спасибо всем большое.

Е.АНТАШКЕВИЧ: Спасибо.