На пороге великого романа (90-летие Виктора Астафьева) - Лев Аннинский, Юрий Ростовцев - Книжное казино - 2014-05-04
К.ЛАРИНА: 14 часов 15 минут. Добрый день еще раз. Начинаем программу «Книжное казино». В студии ведущие передачи Ксения Ларина и Майя Пешкова.
М.ПЕШКОВА: Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: Сегодня мы отмечаем 90-летие со дня рождения выдающегося писателя, великого человека Виктора Петровича Астафьева – 1 мая день его рождения.
Представляю наших гостей. Юрий Ростовцев, автор книги "Виктор Астафьев" серии ЖЗЛ «Молодой гвардии». Здравствуйте, Юрий Алексеевич.
Ю.РОСТОВЦЕВ: Добрый день.
К.ЛАРИНА: И Лев Аннинский, литературный критик. Здравствуйте, Лев Александрович.
Л.АННИНСКИЙ: Добрый день.
К.ЛАРИНА: Напомню нашим слушателям, что у нас есть для вас, конечно же, книжки, и какие, Майя сейчас скажет.
М.ПЕШКОВА: У нас книга Юрия Ростовцева «Виктор Астафьев», «Лучшие рассказы для детей» В. Астафьева, а также Виктор Шкловский, книга, которая совсем недавно вышла в серии ЖЗЛ.
К.ЛАРИНА: Мы вам задаем 1 вопрос на СМС, и нам нужно будет 5 победителей. Для поклонников Астафьева ответить на этот вопрос не составит труда. Как называется цикл коротких прозаических миниатюр, который Астафьев писал всю жизнь? На СМС: +7-985-970-45-45.
Как отмечался, если уже отмечался, юбилей Астафьева в Овсянках – на его родине?
Ю.РОСТОВЦЕВ: Деревня называется Овсянка, не Овсянки, сейчас почему-то откуда-то…
К.ЛАРИНА: А! это фильм потому что вышел «Овсянки»!
Ю.РОСТОВЦЕВ: И в Овсянке уже сложился такой культурный центр вокруг библиотеки, которую тоже помогал создавать Виктор Петрович. И библиотека, кстати, считается лучшей в стране среди сельских библиотек. И там есть чему подивится. И вокруг этого музейного комплекса, который создавался на протяжении 10 лет. И сейчас он пополнился новыми экспонатами и новыми площадками. И здорово, что односельчане помнят об этом, что приезжают гости, главное, что приезжают молодежь – студенты, школьников много. И этот праздник, может быть, даже уйдет в фольклор со временем, да? Потому что он идет от живого человека, обычно от фольклора что-то заимствует писатель, а в данном случае наоборот.
К.ЛАРИНА: Вы дружили?
Ю.РОСТОВЦЕВ: Да, старший он и младший – я.
К.ЛАРИНА: а как произошла встреча?
Ю.РОСТОВЦЕВ: Можно сказать, хорошо и банально. Потому что раньше были такие возможности, что молодежь куда-то возили. И я, будучи ленинградцем, вместе с друзьями-поэтами отправился в Вологду. И нас привезли в «Вологодский комсомолец», там проходил семинар молодых литераторов. И так получилось, что мы оказались почти за таким же круглым столом. И так получилось, что мы рядом сидели, вместе селедку ели на одной и той же тарелке.
К.ЛАРИНА: Вы уже читали о писателе?
Ю.РОСТОВЦЕВ: Конечно, я ехал целенаправленно, что там есть замечательный писатель, на которого было бы интересно взглянуть. А потом я провожал уже своих друзей домой, а сам решил поехать в Ферапонтово, еще поболтаться по городу, по книжным. И вижу, старшие писатели вологодские тоже провожают в Москву тех, кто приезжал помогать руководить семинарами. И ко мне Виктор Петрович подходит и говорит: а ты что, остаешься, ты ко мне приди, я тебя накормлю, а то тут сдохнешь у нас, а потом на мне будет печать. Вот так я пообедал, и с этого наша дружба началась. Потом он приехал ко мне в Ленинград и т.д.
К.ЛАРИНА: А книжка вышла при его жизни?
Ю.РОСТОВЦЕВ: Нет. Книжку при его жизни писать было бы очень страшно. Книжка очень маленькая, и она просто как набросок образа. И книжка попытка анализировать произведение, а не судьбу. И вот Лев Александрович может вообще с этим не согласиться, эта книга саморазвитие, самовоспитание, т.к. мальчик был брошен в стихию жизни. И вот каким он корявым вышел, многие же недовольны, но это все отражение той судьбы нашей родины, которая отражалась в людях, которые жили тогда, в т.ч. и в детях.
К.ЛАРИНА: Лев Александрович, для вас тоже Витя Астафьев.
Л.АННИНСКИЙ: Ни в коем случае, вы что?
К.ЛАРИНА: Нет?
Л.АННИНСКИЙ: У меня совсем другого рода знакомство с ним было. После «Кражи» я начал соображать, что такой писатель есть. А был еще Александр Николаевич Макаров, такой критик, который немного меня курировал в журнале «Знамя», я его немного редактировал. И вдруг мне жена Макарова говорит: в переписке с Астафьевым вы упоминаетесь. Оказывается, Астафьев в переписке с Макаровым назвал 2 фамилии: Бушин и Аннинский.
Ю.РОСТОВЦЕВ: Что за люди – Бушин и Аннинский – это гораздо интереснее, это эпиграф! Что за люди?!
Л.АННИНСКИЙ: Насколько я знаю, Макаров обошел Бушина стороной, а мне дал незаслуженную лестную характеристику. Так я узнал, что про меня знают. И потом, естественно, я за Астафьевым следил как за автором. Читал все, что вызывало споры.
Скажу без кокетства, я, вообще, избегаю знакомства с писателями, которые мне интересны. Потому что когда ты общаешься с живым человеком, ты общаешься с особью. Иначе не получалось, когда ты читаешь этого человека, ты общаешься с личностью. Личность мне была всегда интересна, а особь – никогда.
К.ЛАРИНА: Боялись разочарований?
Л.АННИНСКИЙ: Чувствовал себя неловко. Не мог найти языка, не мог тона найти, так что с Астафьевым я был знаком издалека. Но однажды случилось следующее, незадолго до его ухода.
Какой-то литературный праздник. Сидят в большом помещении писатели и Астафьев тоже. А я вошел и тоже хотел уже сесть, и в вдруг слышу громко свое имя, и широкая рука мне протянута, смотрю: это Астафьев. Я подошел, мы не вступали ни в какие литературные разговоры. Все, что я хотел о нем сказать, я напечатал уже. И он это знал. Поэтому мы с ним очень хорошо познакомились.
К.ЛАРИНА: Ну и как вам особь Астафьев?
Л.АННИНСКИЙ: Я продолжал избегать общения дальше. Я продолжал его читать, но чтобы идти выпить вместе – нет.
К.ЛАРИНА: У нас же есть голос.
М.ПЕШКОВА: Да.
К.ЛАРИНА: Давайте послушаем.
М.ПЕШКОВА: «Всему свой час с Виктором Астафьевым по Енисею», так назывался фильм, который ыл показан на телеканале «Культура». Фрагмент из этого фильма.
Звучит фрагмент фильма.
К.ЛАРИНА: Из таких разговоров и рождается личность. Из чего складывалась «отдельность» Астафьева? Это война его сформировала? Таким, каким мы его знаем или раньше?
Ю.РОСТОВЦЕВ: Это судьба.
К.ЛАРИНА: Судьба?
Ю.РОСТОВЦЕВ: Я как раз считаю, что нашел эту точку «отдельности», это произошло в глубоком детстве, сразу как НРЗБ доставил их в Игарку. Выяснилось, что собственному отцу он не интересен. У него уже была другая семья к этому времени. И тогда мальчик Витя оказался в лесу. И на протяжении 12 дней он находился в тайге, можно сказать, чудом выжил и вышел к людям. Его отец так и не начал его искать.
А в Игарке было много ссыльных и много культурных людей. И у них учитель был очень сильный, и он их здорово натаскивал в литературе. Это был Игнатий Рождественский, такой поэт сибирский. И когда он почувствовал в мальчишке литературную жил, он ее стал развивать. И сочинение «Жив» тогда было первым бенефисом Астафьева. И рассказ «Васюткино озеро», это история про одиночество опять. Это брошенный мальчишка. И я считаю, это была 1 его рана до трех ран, полученных на войне.
К.ЛАРИНА: Слушаем Новости.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Возвращаемся в программу. Сейчас рейтинг продаж. Топ составлен на основе данных о лидерах продаж, предоставленных тремя крупнейшими книжными магазинами Москвы:
- «Московский Дом книги»
- «Библио-глобус»
- «Москва».
Из новинок Лорен Вайсбергер «Месть носит Prada», поскольку это продолжение знаменитой книжки «Дьявол носит Prada». Неожиданно попал в рейтинг Харпер Ли «Убить пересмешника». Михаил Жванецкий «Южное лето» (читать на Севере). Анна Гавальда «Билли», очень интересная французская писательница, продолжающая традиции Франсуазы Сагана.
А на 3 мете Дина Рубина «Русская канарейка. Голос», на 2 - Захар Прилепин «Обитель», на 1 месте - Габриэль Гарсиа Маркес «Сто лет одиночества».
Можно только порадоваться за наш народ, что они такой выбор делают.
Правильный ответ на наш вопрос о цикле Астафьева – «Затеси».
Теперь вопрос к Льву Анненскому по поводу «отдельности» Астафьева.
Л.АННИНСКИЙ: Что определило моральную судьбу Астафьева…фронт это все закончил, окончательно сделал безвыходностью для него. А все началось с того, что он был изгнанник с 7 лет. Его де выгнали вон с этой деревни, всю деревню погнали на север, и он первое, что он ощутил, что он изгнанник. И в Игарке оказался изгнанником, и бродяжничать попробовал, да не сумел, вот что определило. И потом всю жизнь он смотрел, изгнанник он или нет. А весь русский народ на пути русской истории изгнанники или не изгнанники? И это делает его если ни уникальным писателем русской ситуации, то одним из свидетелей это драмы русского народа. И это ставит его в один ряд с великими русскими писателями.
К.ЛАРИНА: Почему власть – что советская, что антисоветская в лице различных чиновников и элит – к нему относилась с такой осторожностью всегда?
Л.АННИНСКИЙ: Власть относится так ко всем писателям, которые исходят из собственного опыта. А не из того, что от них требуется.
К.ЛАРИНА: А его пытались построить в ряд?
Л.АННИНСКИЙ: Может быть, да разве я помню. Он абсолютно исходил из собственного опыта. И я во многом с ним не согласен. Его отношение к генералам ,в особенности к маршалам вызывает часто спор. Конечно, у Конева меньше народу гибло, чем у Жукова, но война это ведь, вообще, гибель. Астафьев от имени солдат из очень жестко судил.
К.ЛАРИНА: Юрий Алексеевич, наверно, расскажет про это столкновение с системой? Что важно?
Ю.РОСТОВЦЕВ: Система всегда немножко запаздывает. И чем оригинальней человек, тем труднее идет осмысление, что он часть этой культуры русской и что он свой. Т.к. для чиновника мы должны быть свои, т, кто думает о народе в целом. Но у нас просто разные точки зрения на что-то.
К.ЛАРИНА: Есть такие люди…
Л.АННИНСКИЙ: Но магический реализм, который по-своему усвоил Астафьев, многое же там творчески преобразовано. Я даже для себя открыл, что многие черты сибирских крестьян взяты из его опыта жизни в Пермском крае. В этом рассказать читателю, и в этом колоссальная воспитующая сила астафьевского слова, как раз здесь есть магия.
Ю.РОСТОВЦЕВ: Астафьев не миф строит, а выстраивает ту реальность, которая породила, и эта маленькая разница очень существенна.
Л.АННИНСКИЙ: Но он и разрушенный мир пытается представить как целое.
Ю.РОСТОВЦЕВ: Конечна
Л.АННИНСКИЙ: Он и в Игарке счастлив, хотя там он находится расконвоированным, поскольку он ребенок.
Ю.РОСТОВЦЕВ: Это понятно, но когда тебя посылают на верную смерть, вот в чем беда.
Л.АННИНСКИЙ: Но вот они в Игарке этой ставили пьесу по Фонвизину, в этой тьме и холоде, но тогда он был магически счастлив.
Ю.РОСТОВЦЕВ: тут мистичность в том, что в разном виде разгадку, Астафьев видел разгадку не в том, чтобы выместить пустое место, которое было оставлено за Латинской Америкой в культуре, выместить и заместить мифом, а Астафьев говорил, что реальность все-таки есть, нужно просто ее не забыть.
Л.АННИНСКИЙ: Я согласен.
К.ЛАРИНА: Все равно у него было трагическое восприятие мира.
Л.АННИНСКИЙ: Конечно, мать утонула, в 8 лет он потерял…
К.ЛАРИНА: Именно это и затягивает в этот омут невероятный.
Л.АННИНСКИЙ: Зато он показывает, что такое счастье, он умеет это покать…
Ю.РОСТОВЦЕВ: Утерянное…
Л.АННИНСКИЙ: Нет, не утерянное, а обретенное.
К.ЛАРИНА: Я оставляю время, чтобы поговорить о главное книге Астафьева «Прокляты и убиты», я поражаюсь, что до сих пор по этой книге не снят полнометражный фильм. Потому что я уверена, что сегодня есть люди, которые могли бы это сделать. Почему мы называем ее великой книгой и главной книгой Астафьева?
Л.АННИНСКИЙ: 3 романа у Астафьева написаны и каждый – это попытка понять реальность исчерпать ее ужас. «Прокляты и убиты» - это пронзительная книга о ровесниках, которые обречены. Ни у кого до такой степени этого нет. Это вклад мощнейший в историю войны, в историю трагедии.
Ю.РОСТОВЦЕВ: С войной нельзя брать только роман. Без развития Астафьева как художника.
Л.АННИНСКИЙ: Жизнь непоправима, а любовь?..
Ю.РОСТОВЦЕВ: Нет, любовь поправляет, т.к. любовь поправила жизнь самого Астафьева.
К.ЛАРИНА: Вы все ищете свет в конце туннеля, Юрий Алексеевич, его нет.
Ю.РОСТОВЦЕВ: Он есть, т.к. Виктор Петрович осуществился. Он выпустил прекрасные книги.
Л.АННИНСКИЙ: Да, а последнее, что он написал после этих книг: я ухожу из этого мира.
В «Последнем поклоне» он пытался все собрать, и на все вопросы ответить. И сказать о том, какой смысл в этой русскости, безысходности. Нашей всенадеждности, которая вызывает ненависть к русским. Хотя русские уверены, что они всех любят, и их все любят.
«Все страшное на Руси великой происходит совсем как бы и не страшно, обыденно, даже и шутливо, и никакой русский человек со своими пороками по доброй воле не расстанется. Разорение села, утробление людей началось с шутками, с прибаутками. Праздники в годы коллективизации были особенно какие-то пьяные, дикие, с драками, с резней, с бегством по улицам, стрельбой, хрипением, треском ломаемых жердей, звоном стекол, криками, плачем. Христосовались в святцы по праздникам, в Прощенный день прощенья просили, болезни травой лечили, детей крестили, в тайге и на реке друг друга спасали, взаймы хлеб и деньги брали, женились, роднились, дрались и мирились -- это ж жизнь, и каждый двор -- государство в государстве, население ж его -- народ. Братья во Христе. Мне нечего сказать вам на прощание».
Русский человек, на самом деле, человеколюбив, но попробуй, добейся, пройди сквозь всю эту дурь.
К.ЛАРИНА: Это кода. Огромное спасибо нашим гостям.