"Моя Венеция", книга о странствиях "русского венецианца" по городу на воде - Андрей Бильжо - Книжное казино - 2013-03-31
К.ЛАРИНА: Мы здороваемся с нашим гостем в «Книжном казино». Это Андрей Бильжо, художник, и писатель, и кариткатурист.
А.БИЛЬЖО: Ну, Андрея Бильжо – точно, да, писатель и журналист вряд ли, художник в широком смысле этого слова. Как хотите, здравствуйте.
К.ЛАРИНА: Здравствуйте. Здесь же Майя Пешкова.
М.ПЕШКОВА: Добрый день.
К.ЛАРИНА: И я, Ксения Ларина. И книги, которые мы сегодня вам предлагаем, у нас здесь 2 названия Андрея. Майя, скажи.
М.ПЕШКОВА: Да, это книга «Моя Венеция», от которой я пришла в нечеловеческий восторг. Книга «Заметки пассажира. 24 вагона с комментариями и рисунками автора», а также книга Андрея Левкина «Вена, операционная система».
А.БИЛЬЖО: Я бы хотел сказать, что книга «Моя Венеция» тоже с рисунками автора и с его фотографиями
К.ЛАРИНА: Потому что это «МОЯ Венеция», это взгляд Андрея Бильжо. Я сейчас задам вопрос для тех, кто будет на смс отвечать. Как называется самое старое кафе в мире и где оно находится, по какому адресу? +7-985-970-45-45. Начинаем мы с традиционного рейтинга. Напомню, что этот рейтинг, составлен по 3 магазинам «Московский дом книги», «Библиоглобус» и «Москва». В первой 5-ке появился Виктор Пелевин, поскольку вышел его новый роман «Бэтман Аполло», пока на 5-м месте, но что-то мне подсказывает, что он будет потихонечку перемещаться вперед. На 4-м месте «50 оттенков серого», не умирающая литература. «Случайная вакансия» на 3 месте, Дж. Роуллинг – 1-ый взрослый роман. На 2 месте – для меня абсолютная загадка – М. Метлицкая «После измены». Это какая-то женская литература?
М.ПЕШКОВА: Она несколько выше, чем женская с претензией на философию.
К.ЛАРИНА: На 1 месте Б. Акунин «Черный город», месяца 2 держится на 1-х строчках? Хороший списочек такой. Вот, слава Богу, пополнился новым именем. Пелевин – это писатель, которого любит Андрей Бильжо?
А.БИЛЬЖО: Ну, я его читаю. Вчера в «Доме книги» я купил эту его новую книжку, не все мне нравится, но все, что у него выходит, я прочитываю.
К.ЛАРИНА: Эту книжку сейчас активно обсуждают в Интернете и появились 1-ые рецензии. Очень разные мнения. И как я понимаю, большое количество людей не довольно этим романом Пелевина, и прежде всего тех, кто обиделся на него за достаточно циничное, как я поняла из откликов, изображение его Москвы 2012-2011 год, т.е. то самое протестное время, когда появились акции протеста, белые ленты.
А.БИЛЬЖО: Да, я знаю об этом, но мне кажется, глуповато обижаться на писателя, на литературу, это странно.
К.ЛАРИНА: Я хочу процитировать одну из рецензий, это Илья Файбисович: «Герои Пелевина ведут диалоги следующего содержания. «Что значит — гламурная революция? Ее что, делают гламурные б…? — Нет. Сама революция становится гламуром. И гламурные б…понимают, что если они и дальше хотят оставаться гламурными, им надо срочно стать революционными». И дальше: «Две тысячи двенадцать. Россия. Главное событие — “гроза двенадцатого года”, также известная как “революция пиздатых шубок”, pussy riot и “дело Мохнаткина”, — гламурные волнения 2012 года, когда дамы света в знак протеста против азиатчины и деспотии перестали подбривать лобок, и их любовники-олигархи вынуждены были восстать против тирана».
А.БИЛЬЖО: О как!
К.ЛАРИНА: Это я цитирую Пелевина, это отрывок, мне тоже это неприятно читать.
А.БИЛЬЖО: Ну, это же не документальная повесть, это автор входит в своих персонажей, он может от лица кого угодно писать, это не обязательно его точка зрения, это может быть компиляция из разных.
К.ЛАРИНА: Ну, люди же реально в тюрьме сидят.
А.БИЛЬЖО: Мы сейчас говорим о художественной литературе и о писателе Пелевине, мы не говорим о его точке зрения.
К.ЛАРИНА: Я хочу понять, когда шутка превращается в издевку.
А.БИЛЬЖО: Ну, это, если бы он здесь сидел, мы бы его об этом спросили. Это его точка зрения или какого-то среднего класса, социальный срез.
К.ЛАРИНА: Андрей, а для тебя как для художника существует эта граница, за которой шутка перестает быть невинной?
А.БИЛЬЖО: Да, конечно. Эта граница проходит внутри меня, в общем, я считаю, что шутить можно на любую тему, но важно, как ты это делаешь, для кого ты это делаешь и с кем ты это делаешь. Это очень важно. Можно рисовать картинку на тему черного юмора, где будут фигурировать инвалиды, но такую выставку устроить в доме инвалидов, это уже называется подлость. Важно для кого ты это рассказываешь, в какой среде. Если собираются филологи, они могут употреблять ненормативную лексику, но если среди этих филологов находится один ребенок, то нужно эту ненормативную лексику отменить. Кстати, Пелевин на 1-ой же странице предупреждает читателей, что они должны быть осторожны, что он никого не хотел обидеть и т.д.
К.ЛАРИНА: То, что касается обсуждаемого законопроекта «О защите чувств верующих», если он будет принят, как это отразится на творчестве людей, которые занимаются искусством?
А.БИЛЬЖО: Я думаю, это многое изменит, т.к. можно будет любое высказывание, любую картинку, если это надо будет, подверстать к этому закону. Я нарисовал очень много картинок, где у меня в качестве сюжет фигурировали библейские сюжеты. Но я не издевался над этим, это аллегорический ход. Если на картинке идут 2 девушки, а навстречу им Иисус Христос, они говорят: о, знакомое лицо, можно у вас взять автограф? Это про девушек, а не про Иисуса. Хотя верующий человек вообще не должен обижаться по идее, он должен быть терпимым. И потом кто будет вычислять истинный верующий, не истинный. У меня есть среди моих друзей по-настоящему верующие люди. И они для меня являются эталоном, они настолько гибкие, настолько добрые, настолько терпимые, что у них нужно этому учиться. Они никогда не кичатся своей верой. Я говорю о своем близком друге, человеке, которого я люблю, Сереже Горшкове. Замечательный скульптор. Он соблюдает пост, чтобы никого не обидеть, если он приезжает в гости, он съест непостную пищу, чтобы только не обидеть того, кто ему предлагает. Он не будет кричать на каждом углу: нет, я пощусь, что вы мне предлагаете?! Поэтому для меня есть люди, которые являются абсолютным эталоном.
К.ЛАРИНА: Чувства венецианцев сильно должны пострадать после этой книжки?
А.БИЛЬЖО: Нет, я думаю, чувства венецианцев точно не задеты, т.к. она написана с любовью. Но чувства одного литературного критика, я предполагаю, я уже задел. Т.к. одна из 6 причин, которые я написал, то, что я периодически там живу уже более 10 лет. И я решил, что будет интересно, если это напишет человек, который знает жизнь не парадной, а театральной Венеции. Здесь каждая глава это какая-то точка общепита, таким образом, я еще и делюсь, где можно что съесть. И вот этой критикессе вдруг показалось, что я пренебрежительно отношусь к тем, кто приезжает в Венецию на 1 день, с чего она это взяла? Хотя я говорю, что мне не нравятся туристы, которые приехали на 3-4 часа.
К.ЛАРИНА: Да, ты говоришь «понаехали тут».
А.БИЛЬЖО: Хотя сам я из России. Я, по-моему, реагирую на всякие явления отрицательные, которые происходят в Венеции более болезненно, чем венецианец, родившийся там.
К.ЛАРИНА: Но вся эта любовь возникла с течением времени? Или это изначально?
А.БИЛЬЖО: Нет, я, как только приехал туда, я рассказываю одну историю, как мы с женой приехали 1-ый раз в Италию, туристическая поездка, оказались мы в группе челноков. Мы оказались в отельчике, где была абсолютная стерва хозяйка этого отеля, нелюбовь к ней сплотила нас с челноками. Челноки все время мотались по базам, привозили эти клетчатые сумки, набитые обовью. В частности я рассказываю историю, как приехали 2 девушки, одна познакомилась с итальянцем, который торговал мебелью, вторая приревновала, т.к. он и мебель ей, и себя ей, а ей нет. И тогда она вечером в номере, где они жили вдвоем, достала ее иностранный паспорт, пририсовала ей рожки, написала шариковой ручкой все, что она о ней думала, включай ненормативную лексику в том числе. На паспортном контроле она обнаружила, и там немая сцена. Вот с этими челноками мы и оказались в Венеции 1-ый раз. И поняли, что бегать 3 часа мы не будем за флажком, а вот мы сели где-то и сидели, и наслаждались тем, что мы видели. И мы поняли, что когда-нибудь туда вернемся. Когда мы спросили нашего гида, дорого ли стоит переночевать в Венеции, гид посмотрел на нас сверху вниз и снизу вверх и громко на весь автобус сказал: вам это не по карману. И спустя много лет, я встретил его уже с группой там, я напомнил ему, и он спросил, где мы остановились, я сказал ему, что мы остановились у себя дома. Уел немножко его. Туристы там делятся на 2 части: 1 часть – это те, кто приезжает на 3-4 часа, они носятся и должны быстро-быстро все увидеть, но ничего понять невозможно так; а есть те, которые туда приезжают периодически снимают, у кого-то останавливаются. И они наслаждаются Венецией, к ним я отношусь с огромным уважением. Они пытаются понять и проникнуть в суть этого Негорода, как я называю Венецию, т.к. назвать городом немножко не получается, очень много, что есть от города и что на город совсем не похоже.
К.ЛАРИНА: Я ровно 10 лет назад была в Венеции, тоже в такую сумасшедшую поездку попала, правда, не с челноками: 8 городов за 8 дней называлась. Это было мое 1-ое знакомство со страной, и я вспоминаю очень часто, т.к. 1-е впечатление – самое точное.
А.БИЛЬЖО: Эта книжка вышла в издательстве «НЛО». Издана она, на мой взгляд, очень хорошо, Митя Черногаев, один из лучших наших дизайнеров, редактировал ее Глеб Смирнов, это человек, который живет в Венеции много лет и который знает ее блестяще.
К.ЛАРИНА: Мы после Новостей вернемся в передачу и в Венецию.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: У нас уже есть правильные ответы, их 15 штук. Так что мы всех оподарочим обязательно. А как называется самое старое кафе в мире и где оно находится, по какому адресу, отвечает А. Бильжо!
А.БИЛЬЖО: Это кафе «Флориан», которое было открыто в 1720-м году человеком по имени Флориано Франческоне и находится оно на Сан-Марко. Это легендарное кафе, если перечислять людей, которые бывали там в разные исторические периоды, то это будет перечень цвета мировой культуры.
К.ЛАРИНА: Почему ты придумал через общепит венецианский нас знакомить с городом?
А.БИЛЬЖО: Это ход такой, образ человека, который сидит в кафе и пишет своей чернильной ручкой, что правда, но частично, конечно.
К.ЛАРИНА: Т.е. ты там не работаешь?
А.БИЛЬЖО: Работаю, вот результат трудов. Кстати, критикесса решила, что я вообще так время провожу: в течение 10-ти лет сижу в кафе. Почему точки общепита, в Италии, в Венеции очень-очень много градаций: траттория, остерия и др, я там пишу их названия, а потом пишу о разном, что нас окружает, что там происходило со мной в Венеции.
К.ЛАРИНА: А чем они отличаются друг от друга? Тратторию мы знаем, у нас есть любимое место в Москве под названием «Венеция».
А.БИЛЬЖО: Сегодня отличия довольно условны, т.к. часто, чтобы сохранить название, само место уже может измениться, но раньше это была остерия.
К.ЛАРИНА: Это устрицы?
А.БИЛЬЖО: Нет, устрицы будут острики. Остерия – типа столовая типа ресторан.
К.ЛАРИНА: А баккара?
А.БИЛЬЖО: Это рюмочная.
К.ЛАРИНА: А чекитория?
А.БИЛЬЖО: Закусочная, где стоя можно съесть всякие закусочки, типично веницианское место, такие маленькие бутербродики из разного.
К.ЛАРИНА: Постечерия?
А.БИЛЬЖО: Типа кондитерской.
К.ЛАРИНА: Ростечерия?
А.БИЛЬЖО: Гриль. Но все это очень условно. Я в своих книгах привожу отличия, что мне понравилось, что в ресторанах накрахмаленные белые скатерти, а в остериях и траторриях желтые бумажки, на которых приятно рисовать.
К.ЛАРИНА: А ты уже с аборигенами разговариваешь на языке на итальянском?
А.БИЛЬЖО: Конечно, с официантами в основном. Я представлял, что у меня будет выставка в Венеции в какой-то праздник, и кого я приглашу, и человек 100 – официантов.
К.ЛАРИНА: Они, кстати, самые интересные вещи и рассказывают.
А.БИЛЬЖО: Это правда. Иосиф Бродский писал, как он любит разговаривать с официантами, и как он избегает разговаривать с соотечественниками.
К.ЛАРИНА: А ты тоже избегаешь разговаривать с соотечественниками?
А.БИЛЬЖО: Не со всеми. Я там приводу, как я шел по улице и слышу приближающуюся родную речь, я так к стенке прижался, чтоб пропустить. И 1-ый самый веселый, разбитной вожак. Он поравнялся со мной лицом к лицу и громко закричал мне прямо в лицо: «О! венецианский Розенбаум! Маш, глянь!». И эта Маша, которая была шире этого переулка, она почти коснулась губами моих губ и сказа: «Копия!». И за эту копию я ей готов был по затылка так дать. С такими избегаю.
К.ЛАРИНА: В любом случае они тебя приняли за венецианца. А ты не раскололся, не сказал им что-нибудь по-русски?
А.БИЛЬЖО: Нет, я потом сказал, когда они прошли.
К.ЛАРИНА: Вы знаете, дорогие друзья, что Бильжо художник, здесь есть рисунки. Но здесь еще и фотографии. Это такие зарисовки-наблюдения. И здесь помимо улиц, проспектов и площадей есть люди. А люди знают, что ты их фотографируешь? Тем более это интимные вещи: люди целующиеся.
А.БИЛЬЖО: У меня есть тонкая граница: целующихся я снял, а тех, кто занимался любовью посреди бела дня на мосту, я не фотографировал. А вот свадьба – ее все снимали, и я фотографировал. Они не видели, меня никто не заругал.
К.ЛАРИНА: Понятно, но все равно есть в этом некий момент неловкости. Я не люблю, когда меня кто-то чужой фотографирует ни с того ни с сего.
А.БИЛЬЖО: Тогда вся жанровая фотография, которая существует в мире, должна тогда исчезнуть. Например, я в последнюю поездку снял, там начинался марафон с Большой Земли через мост железнодорожный, который соединяет Большую Землю с Венецией, бежала группа бегунов, среди них и инвалиды на лежачих колясках, когда они крутят педали руками. Представь, они переходят через дамбу, спускаются с 1-го деревянного моста и попадают в воду по колено, это те, кто бежал, а у инвалидов все тело оказалось в воде. И среди фотографов был только я один. Здесь о разном можно говорить: и о мужестве этих людей, которые не свернули, для них это была неожиданность, попали в воду практически по шею, продолжали свои движения по этой набережной. Сильные люди.
М.ПЕШКОВА: У них очень много традиций, в т.ч. традиция, которая живет в студенческой среде. Что это за традиция?
А.БИЛЬЖО: По окончании университет, когда выпускники получает диплом, становится лауреатом, это далеко уходит корнями в Падуанский университет, один из самых старых. И там выпускник вставал на лестницу, в медицине это называется колено-локтевое положение, подняв свой зад вверх. И педагог со всего размаху давал ему под зад пинком. И дальше он с этой лестницы летел вниз, иногда это заканчивалось переломом, но это символ входа в жизнь. Этой традиции 500 лет. Сегодняшние выпускники наряжаются Бог знает как, не взирая на пагоду, обсыпают лауреата мукой, потом поливают шампанским, просекко. Причем так, что бутылку с просекко они привязывают к руке. Так что лауреат не может опустить руку, иначе бутылка выльется, и он как горнист держит это и выпивает. В это время ему поют песню на итальянском языке с несколько ненормативной лексикой, но смысл которой: лауреат-лауреат, там фигурирует, естественно, зад, иди в жизнь.
К.ЛАРИНА: Грубо.
А.БИЛЬЖО: Смело, грубо, с большим юмором, но что поразительно, это нашим поборникам нравственности, среди наших студентов, друзей этой девушки или юноши, а у девушки это уже не волосы, они все с мукой. Среди гостей празднуют родители, братья, сестры, племянницы, т.к. шутки крутятся вокруг сексуальной тематики, дети 1-14 лет присутствуют при этом и воспринимают это как часть этой культуры.
К.ЛАРИНА: Потому что непрерывная история.
А.БИЛЬЖО: Которой венецианцы очень дорожат.
К.ЛАРИНА: Давайте зададим вопрос нашим слушателям, номер +7-495-363-36-59. Кто из представителей русской культуры похоронен в Венеции? Андрей дает 4 фамилии. И за ответ вы получаете 2 книги А. Бильжо и 1 книгу А. Левкина, издательство «НЛО».
Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Наталья, Москва. Это Бродский, Стравинский и Дягилев.
К.ЛАРИНА: Замечательно.
А.БИЛЬЖО: Я бы хотел добавить Петю Вайля, которого я хорошо знал и очень любил, он прожил там недолго, похоронен в колумбарии, умер недавно, замечательный эссеист, писатель.
К.ЛАРИНА: Наталья, спасибо вам большое. Наталья, а вы были в Венеции?
СЛУШАТЕЛЬ: К сожалению, не была.
К.ЛАРИНА: Теперь у вас будет такая возможность, Андрей Бильжо вам ее покажет.
СЛУШАТЕЛЬ: Спасибо.
К.ЛАРИНА: Спасибо вам. Есть еще парочка мифов: 1-ый, что она потихонечку уходит под воду.
А.БИЛЬЖО: Да, уходит под воду, уже давно. В Москве таких старых зданий как в Венеции нет. Мне кажется, скорей многие московские дома уйдут под воду, т.к. подвалы полны водой. А Венеции подвалов нет.
К.ЛАРИНА: А ты на гондоле умеешь?
А.БИЛЬЖО: Нет, это практически невозможно. Там есть курсы для гондольеров. Это очень замкнутая система, они очень держатся друг за друга. Там есть одна женщина, про нее много писали, ей понадобились годы, чтобы войти в эту команду.
К.ЛАРИНА: А ресторан ты уже открыл там свой?
А.БИЛЬЖО: Нет, бессмысленно. Т.к. итальянцы, где бы ни были, едят только свою итальянскую еду. Итальянец без спагетти жить не может, спагетти – это лекарство. Это же углеводы, ты набираешься этой силы, энергии и помогает.
К.ЛАРИНА: Расскажи нам парочку рецептов.
А.БИЛЬЖО: Я расскажу про 4 блюда венецианских. Печенка по-венециански («фегота а-ля венециана»), говяжья, очень нежная, готовится с луком, тушится в красном вене. Одна история. Я увидел, что наша туристка что-то ищет, она подошла к официанту, показала бумажку, он сказал, что не знает. Я подошел и спросил, помощь нужна ли ей, я чувствую, что она из России. Она сказала да. Она сказала, что ей сын сказал, что она обязательно должна попробовать печенку по-венециански. Я ей рассказал. Потом спагетти черные с каракатицей и с чернилами каракатицы, рот потом черный, как после ежевики. Я там сравниваю себя с каракатицей, т.к. я тоже пишу чернилами всю жизнь, и у меня мозоль пропитана чернилами на среднем пальце правой руки. Потом НРЗБ, это такие сардины жареные в маринаде с луком, кедровыми орешками и изюмом. НРЗБ – сушеная треска, которую венецианцы покупают в Норвегии, потом она вымачивается в молоке и получается замазка белая. Ну и какая закуска без питья – 3 основных коктейля. Это НРЗБ, который достался венецианцам от австрийцев; это белое вино Кампари или Аперол, и один пшик газированной воды, большая олива кладется на дно на палочке; Негрони – крышу сносит, но это вкусно, это треть мартини темного, треть джина и треть Кампари. И Сгроппино: мороженое молочное, водка и шампанское, все взбивается пестиком, получается сметанообразная масса.
К.ЛАРИНА: Несмотря на все это, Бильжо прекрасно выглядит.
А.БИЛЬЖО: Дело в том, что в Венеции приходится много ходить. Это город пешеходный. Или на речном трамвачике – вапоретто, такси очень дорого. Я вам расскажу одну историю. На площади дети играют в футбол. И тут же огромное количество кафе. И я всегда боюсь этих детей. И сидела дама в шляпке, вуаль у нее была опущена, пила кофе, очень серьезная дама, из очень, чувствуется, богатой семьи. И вот мячиком засветили ей по чашке кофе. И кофе вылился на ее бело пальто. Дама не вскочила, даже лицо ее не изменилось. Она продолжала курить, даже не очищала кофе. Подбежала куча официантов, принесли ей новый кофе, вытерев все со стола, она продолжала держать мяч, курить, читать газету и пить новый кофе а дети собрались в стороне, один начал плакать, другой убежал домой, вернулся с папой, потом пришел еще один папа и еще один и т.д. Все красавцы Потом один папа подошел к ней и попросил мяч. Сеньора не обращает на него никакого внимания, к чему этот папа точно не привык, подошел 2, 3. сеньора допила кофе, потушила сигарету и с мячиком как вратарь удалилась с поля. Вот это сила, вот это выдержка. Я стоял у книжного магазина и уже другим мячом мне засветили в мой открытый лоб, погнули очки, я чуть не потерял сознание, но я уже выругался, конечно, чем напугал детей.
К.ЛАРИНА: Андрюша, спасибо большое.
А.БИЛЬЖО: Спасибо большое всем.