Новый проект "После великой победы" - Людмила Улицкая - Книжное казино - 2012-06-24
К. ЛАРИНА: Начинаем программу «Книжное казино». Здесь ведущие передачи Ксения Ларина, Майя Пешкова. Майечка, приветствую тебя.
М. ПЕШКОВА: Добрый день, здравствуйте.
К. ЛАРИНА: И в нашей студии Людмила Улицкая. Люся, здравствуйте.
Л. УЛИЦКАЯ: Здравствуйте.
К. ЛАРИНА: У нас сегодня книги Улицкой, конечно же, вам в подарок. Скажи пожалуйста, Май, что мы сегодня разыгрываем.
М. ПЕШКОВА: Я считаю, хит сегодняшнего дня – это «Детство 49» Людмилы Улицкой с картинками Владимира Любарова.
К. ЛАРИНА: Ай, это новая редакция…
Л. УЛИЦКАЯ: Новая версия, да.
К. ЛАРИНА: Ой, какая прелесть.
Л. УЛИЦКАЯ: Она на самом деле не так сильно отличается от предыдущей, но побольше формат…
К. ЛАРИНА: Какая красота…
М. ПЕШКОВА: Сегодня все книги, которые выпустило издательство «Астрель». «Казус Кукоцкого» (это премия «Русский Букер», Людмила Евгеньевна – лауреат этой премии), также книга «Зеленый шатер», тоже в новом оформлении. И также в новом оформлении «Даниэль Штайн, переводчик», книга, ставшая победителем национальной премии литературной «Большая книга». Сегодня такой парад планет.
К. ЛАРИНА: Отлично. У нас, как обычно, будет три вопроса на смс, где вы будете по одной книжке получать в качестве приза, и два супера, которые мы разыграем по телефону, куда входит полный комплекс сегодняшних призов, книг Людмилы Улицкой. Я сразу задаю первый вопрос нашим слушателям, на смс будете отвечать. Вопросы все посвящены военной и послевоенной эпохе.
М. ПЕШКОВА: Не случайно.
К. ЛАРИНА: Да, мы сейчас об этом будем говорить. Итак, первый вопрос: в каком году была первая послевоенная денежная реформа? Назовите пожалуйста этот год на смс +7-985-970-45-45.
И вот передо мной такой вот флаер, который называется: «Внимание, конкурс для всей семьи «После Великой победы». Людмила Улицкая собирает истории о послевоенном детстве, о людях, чье детство и отрочество пришлось на 45-50-е годы». Ну вот, собственно, и начало разговора.
Л. УЛИЦКАЯ: Ксень, ну, просто я сразу же не могу не отреагировать на первый вопрос, который вы задали. Реформа, денежная реформа…
К. ЛАРИНА: Только не говорите…
Л. УЛИЦКАЯ: Нет, я не говорю, какого года. Я была маленькая девочка, я этот день запомнила. Потому что я жила в коммунальной квартире, там было 7-8 семей. Одна женщина была уборщица в столовой, волжанка, очень такая крепкая, здоровая, сильная женщина с хорошей биографией такой, много чего перенесла. И в этот день она выскочила на улицу, зажав старые деньги, которые в этот день кончались, и побежала по магазинам. И в это время все раскупили, что вообще лежало в магазинах. И она пришла домой с четырьмя большими кастрюлями – это и было единственное, что можно было еще купить. И плакала. И я прекрасно помню, как я вошла на огромную коммунальную кухню, стоит эта Анастасия Васильевна с четырьмя огромными кастрюлями и плачет. Потому что кастрюли ей были совершенно не нужны, она могла… она вообще не готовила, питались они на самом деле остатками столовской пищи, которые она просила с работы. Вот. Поэтому, видите, сразу у меня маленькая такая ремарка памяти (смеется).
К. ЛАРИНА: Ну, так у вас, получается, вся эта история с ремарками памяти, она как родилась? Из себя же, получается, все, да?
Л. УЛИЦКАЯ: Вы знаете, да, конечно. Но, с другой стороны, какие-то приходили истории, которые очень трогали, истории моих ровесников. Скажем, вот в этой книжечке, которая называется «Детство 49», одна история, которую мне рассказал мой друг, литовец, который поехал в деревню к своему деду. Эта история называется «Гвозди» в этой книжке. И это история на самом деле не моя, а его, но этого времени, этого исчезнувшего совершенно времени. Потому что он приезжает в деревню к деду, который там мастерит, огромный человек, вбивает какие-то гвозди во что-то. И мальчик начинает вбивать гвозди в порог, дед смотрит, ничего не говорит. Значит, он убил весь порог гвоздями, потом ему дед дал клещи и сказал: «А теперь вынимай». И он их очень долго вынимал и почувствовал себя освобожденным, когда он уже вынул. После чего дед взял кривые гвозди все эти и сказал: «А теперь выпрямляй». И он, значит, показал ему, как их приводить в порядок снова, эти гвозди. И, значит, он, этот мой приятель, рассказывал, как все его каникулы, от первого дня до последнего, были посвящены гвоздям, потому что надо было их исправить. А что касается деда, то тот большой ящик, который он строил, был тот гроб, который он себе…
К. ЛАРИНА: Готовил.
Л. УЛИЦКАЯ: … мастерил, да. И в следующем году, когда мальчик приехал, деда уже не было. И вот это такая история, которая мне показалась просто совершенно…
К. ЛАРИНА: Такой рассказ полноценный.
Л. УЛИЦКАЯ: Ну да, конечно, конечно. Эту историю вы найдете в этой книжке тоже, она как раз вот совсем не моя история, мальчиковая история. Но есть там и истории, так сказать, более близкие ко мне.
К. ЛАРИНА: А вот «После Великой победы» – это как вы себе представляете, как это должно выглядеть? Это какая-то книга, в которую соберутся?
Л. УЛИЦКАЯ: Вы знаете, дело в том, что это время, с одной стороны, совсем недавнее. Мы помним, я не знаю, керосинки, печки, коромысла. У нас во дворе стояла, рядом с домом была колонка еще, хотя водопровод уже был. Вот. И это исчезло все необыкновенно быстро, вот этот слом времени. Вот до послевоенного времени люди жили в определенной структуре столетия. И вдруг нечто произошло, произошло с цивилизацией на самом деле. Так все рвануло, что оказалось, что это, с одной стороны, было недавно, с другой стороны – прошлая жизнь, глубоко прошлая жизнь. И, конечно, мне бы хотелось, чтобы об этом сохранилась память. Потому что теперешние дети, они не знают, что такое перо номер 86 и какая это была… вот именно это перо, и вот эта вставочка, и кляксы, и как это было все сложно. Я прекрасно помню, как я сижу за партой и написала чернилами на парте на черной, и чернила отливают немножко, высыхая, такой лилово-золотистый оттенок. Я написала: «2000 – 1943». И поняла, что мне будет 57 лет, когда будет 2000-й год. Ну, до такого времени люди не живут, понятное дело. Но я прекрасно помню этот момент, это в столбик вычитание. Ну, вот мне кажется, что в этом есть большие драгоценности жизни и что надо это сохранить, потому что это наше. Ну, я уже сама бабушка четырежды, но сегодняшние дети должны какую-то ниточку связи протянуть, потому что наша своеобразная история такова, что выпали целые десятилетия. И, скажем, мои родители никогда не говорили, скажем, о своих родителях. Потому что отец моего отца, мой дед, он сидел. И отец был, соответственно, сыном врага народа и очень много по этому поводу пострадал в юности. Пострадал именно психологически, ну, и, кстати, конечно, биография тоже была немножко искривлена этим обстоятельством. И вот это молчащее поколение, которое промолчало всю жизнь почти, сегодня еще эти люди живы, и сегодня можно узнать подлинную правду о жизни семьи и о жизни страны, потому что жизнь страны нашей складывается все-таки из судеб людей, и миллионов людей.
К. ЛАРИНА: У меня родители и бабушка моя – всем Царствие небесное – они у меня хранили бережно какие-то признаки эпохи, свидетельства. И одна из самых поразительных вещей, которые тоже я теперь храню – это фрагмент газеты, по-моему, 38-й или 39-й год, какая-то многотиражка – бабушка была актрисой – где снята вся труппа театра, где она работала. И, вместо некоторых голов, аккуратно вырезанные дырки. Я, как вы вспоминаете про чернила, я помню этот момент, когда я спросила: «А что? Почему это? Что это такое?» И она мне ответила: «Это этих людей арестовали. Мне так хотелось сохранить эту фотографию, я боялась ее хранить, и мы вырезали, просто вырезали из…»
Л. УЛИЦКАЯ: Вы понимаете, какая глубочайшая травма людей, которые вынуждены от страха вырезать фотографию человека, которого уже нет.
К. ЛАРИНА: Из газеты, которая лежит дома в тумбочке, да?
Л. УЛИЦКАЯ: Да-да-да, да. Это то искаженное сознание, которое до сих пор не пришло в себя. Мы все несем на себе следы этого страха, следы, которые чрезвычайно деформируют человеческую личность. И я думаю, что многое происходящее в нашей жизни сегодня, оно, в сущности, является следами этого чудовищного искажения памяти в поколении. Поэтому я думаю, что будет очень хорошо, если постараемся мы сохранить совместно, сохранить то, что, в общем, так долго и тщательно истреблялось.
К. ЛАРИНА: Я хочу уже назвать наших первых победителей, которые, конечно же, назвали правильно год первой денежной реформы после войны – это 1947-й. Наши слушатели Павел, телефон 505, Евгений 232, Лариса 347, Надежда 276. Следующий вопрос сразу задаю вам, дорогие друзья, пожалуйста: как называлась идеологическая борьба, которая велась в Советском Союзе против интеллигенции, заподозренной в низкопоклонстве перед Западом? Пожалуйста, на смс +7-985-970-45-45. Как все закольцевалось…
Л. УЛИЦКАЯ: Алывердык вам.
К. ЛАРИНА: Да (смеется)
Л. УЛИЦКАЯ: Дело в том, что мой дед первый раз сел в 31-м году. Это сначала была ссылка, потом плавно перешла в тюремное заключение в 33-м. Значит, а в 40-м году его освободили. И до 48-го года он жил в Москве, работал, очень много успел за это время сделать: защитил диссертацию, написал монографию. Он был специалист по демографии. И аккурат в 48-м году по этой самой причине, о которой вы упоминали – видите, я не подсказываю – он получил свой второй срок. И причиной этого, так сказать, последнего его заключения было то обстоятельство, что он писал рефераты – дед был очень культурный человек – для режиссера Михоэлса. Вот так.
К. ЛАРИНА: Это приговор практически.
Л. УЛИЦКАЯ: Да, это был приговор. И вышел он уже в 54-м году и сравнительно быстро умер после этого.
К. ЛАРИНА: Тогда такого понятия как «пятая колонна» не было или уже было?
Л. УЛИЦКАЯ: Нет, я думаю, что это более раннее понятие.
К. ЛАРИНА: Раннее?
Л. УЛИЦКАЯ: Да, да.
К. ЛАРИНА: Но у нас оно не употреблялось, по-моему.
Л. УЛИЦКАЯ: Нет, по-моему, нет.
К. ЛАРИНА: У нас сейчас это, сегодня это популярно очень.
Л. УЛИЦКАЯ: Да.
К. ЛАРИНА: Вы пятая колонна, надеюсь?
Л. УЛИЦКАЯ: Боюсь, что да.
(смех)
М. ПЕШКОВА: «Пятая колонна» – со времен гражданской войны в Испании.
К. ЛАРИНА: Да. Еще раз вопрос повторю для наших слушателей: как называлась идеологическая борьба, которая велась в Советском Союзе против интеллигенции, заподозренной в низкопоклонстве перед Западом? На смс +7-985-970-45-45. Я хочу задать такой технический вопрос: а как это все происходит, что делать-то? Вот люди сейчас слушают. Вот здесь написано: «Улицкая собирает истории». Где она собирает эти истории? Куда отправлять, что делать? Есть какое-нибудь ограничение по объему?
Л. УЛИЦКАЯ: Куда отправлять – вы сейчас как раз это и скажете, куда отправлять.
К. ЛАРИНА: «Свои истории и фотографии из семейных архивов присылайте до 1 октября 2012-го года по адресу detstvo-49@snob.ru. Ну, понятно, что это проект, который… его, так сказать, осуществляет издательство «Сноб», журнал «Сноб».
Л. УЛИЦКАЯ: Да, да. Значит, вы понимаете, это свободная довольно структура. У нас нет ограничений по объему. Ну, я не думаю, что кто-нибудь нам пришлет большой роман.
К. ЛАРИНА: Пришлют, не волнуйтесь.
Л. УЛИЦКАЯ: Пришлют, да?
К. ЛАРИНА: И не один.
Л. УЛИЦКАЯ: Как-то мы не предусмотрели. Боюсь, что мне придется своей волей поставить ограничение, скажем, в пределах печатного листа все-таки.
К. ЛАРИНА: Это правильно.
Л. УЛИЦКАЯ: Давайте так. Это не написано, но все-таки ограничим немножко объем, потому что, конечно, с романами нам не управиться. Правда, надеюсь, что до 1 октября мало кому удастся написать роман.
К. ЛАРИНА: У кого-то лежит.
Л. УЛИЦКАЯ: Но мы, на самом деле мы ждем историй, мы ждем историй, таких, сюжетного характера, про своих предков. Причем мы в основном адресуемся к ребятам, к… не могу сказать «молодежи», потому что «молодежь» - очень широкое понятие. Я вижу человека, который пишет, двенадцатилетним, честно говоря. Но если ему 8 или 15, я не против. Пусть расспросит родителей, бабушек, дедушек…
К. ЛАРИНА: Такая исследовательская работа.
Л. УЛИЦКАЯ: Да, это исследовательская работа. Причем надо сказать, что я совершенно здесь не являюсь никаким пионером, потому что «Мемориал» в свое время… изданы были книжки замечательные…
К. ЛАРИНА: И сейчас. Люся, я была, вот буквально последний раз была членом жюри, вот сейчас, в этом году, называется «Человек в истории» конкурс. Пишут дети, это старшеклассники, правда, это не 12 лет. Но это поразительный проект, очень важный.
Л. УЛИЦКАЯ: Потрясающе. У меня эти парочка книжек лежит, изданных «Мемориалом», вот. Это чрезвычайно важно. Потому что человек понимает, что он не вырос в огороде, не в капусте его нашли, что есть земля, на которой он рос, деревня, город, есть родители и предки. Меня в свое время поразило, я разговаривала с одним стариком-мусульманином, и он мне сказал: «Слушай, что за люди у вас живут? У нас любой дикханин, если он не знает семи поколений за своей спиной, он считается, ну, просто ничтожеством».
К. ЛАРИНА: У нас же выдрано все это.
Л. УЛИЦКАЯ: Да. Понимаете? Это меня поразило. Вот семь поколений. Да кто из нас знает семь поколений? И вот это вот о нас на самом деле очень плохо говорит.
К. ЛАРИНА: Ну, мы не виноваты в этом. У нас же родословные все были вытравлены. Вы-то знаете это, как ни кто.
Л. УЛИЦКАЯ: Я это знаю…
К. ЛАРИНА: Вы про это написали целую книгу вон, «Казус Кукоцкого».
Л. УЛИЦКАЯ: Да, конечно. Но, пока мы живы, в общем, это все-таки, мне кажется, долг каждого человека, если не семь поколений, то, по крайней мере, знать, кто были его предки в обозримом прошлом.
К. ЛАРИНА: А кто у вас были предки?
Л. УЛИЦКАЯ: Я потомок двух часовщиков. Оба мои прадеда были часовщиками, один в Киеве, другой в Смоленске. И это были последние ремесленники в семье, потому что их дети уже получили высшее образование. Значит, таким образом, вот первые образованные люди в нашей семье – это три поколения. Я надеюсь… ну, надо сказать, честно признаюсь, что мне не удалось выполнить свое материнское предназначение. Один сын у меня вполне хорошо образованный, а второй высшего образования не имеет. Он очень милый и замечательный, у нас все прекрасно, но это мне не удалось. Таким образом, немножко… как это, так сказать? Линия высокообразованных людей прервалась немножко (смеется). Вот. Но, тем не менее, конечно, значит, фотографии у меня есть этих стариков, моих прадедов, замечательные. И даже есть сведения об отце моего прадеда, который был… служил в царской армии, 25 лет он отслужил. Он был кантонист. Забирали мальчиков в военные школы в 10-12-летнем возрасте. 25 лет этот человек отслужил, участвовал в компании, в Болгарии он воевал в армии Скобелева. У нас в доме хранился его Георгиевский солдатский крест, который лично я на дворе… ну, не посеяла, кто-то там у меня его умыл. Но я, значит, вышла похвалиться такой драгоценностью, драгоценность на этом закончила свое семейное существование (смеется). Вот такая вот история.
К. ЛАРИНА: Май, а у тебя?
М. ПЕШКОВА: А у меня я только знаю про моего деда истории, не раньше.
К. ЛАРИНА: А раньше?
М. ПЕШКОВА: Дед прожил 96 лет. Он выдал замуж свою правнучку. А что было раньше? У него было пролетарское происхождение, но он был человеком других кровей. Он когда встретил мою бабушку – а она была тогда женой господина, и было двое детей – он сделал все, чтобы развести ее с мужем. Согласно нашему вероисповеданию…
Л. УЛИЦКАЯ: Так, простите, а в какие годы это? Потому что развод – довольно свежая…
М. ПЕШКОВА: Да, свежее понятие. Значит, это было в конце 19-го века.
Л. УЛИЦКАЯ: Ого. То есть, какая должна быть большая любовь, чтобы такие препятствия преодолевать…
М. ПЕШКОВА: Да, любовь очень сильная была. Все дети были взрослыми: и у него были дети, и у бабушки были дети. И он их всех отправил в Америку. Вот едет кто-то из их городка, из Штетл, они давали узелочек с вещами и говорили: «Пожалуйста, Сара, там, Ивановна, возьми мою дочку с собою». И она действительно с узелочком, с этой коробочкой уезжала туда, в неведомую страну, молодая девушка или парень. И все уехали в Америку. Но тогда народилась моя мама. И когда он поехал отправлять багаж, его застал август 14-го года. Все вещи уехали. И когда он вернулся уже в селение… а они родили маму на склоне лет.
К. ЛАРИНА: Вот как нас прорвало. И это еще не конец, это только середина (смеется).
Л. УЛИЦКАЯ: Вы понимаете, сколько, вы понимаете, сколько людей, сколько историй? Это же невероятно просто.
К. ЛАРИНА: Давайте новости послушаем, потом вернемся в программу.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Возвращаемся в программу «Книжное казино». Напомню, что сегодня в нашей студии Людмила Улицкая, и не просто так, а по поводу, поскольку Людмила Евгеньевна затеяла новый проект, который соберет самые интересные истории от вас, дорогие друзья, вернее про вас от ваших детей – во как мы завернули. Называется «После Великой победы». Люсь, скажите пожалуйста, а вы все это будете обрабатывать как литературный редактор или как?
Л. УЛИЦКАЯ: Нет, вы знаете, я думаю, что работа будет сводиться к тому, что… к ножницам. Что мы будем выбирать наиболее интересные куски и клеить. Потому что редактировать – это неправильно, мне кажется. Должна быть живая речь…
К. ЛАРИНА: Авторский стиль сохраните.
Л. УЛИЦКАЯ: Конечно, конечно, конечно. Пока что мы еще ничего не получили, поэтому как-то мы не совсем еще... даже не сильно обсуждали.
К. ЛАРИНА: А где вы это будете публиковать? Там будет какая-то…
Л. УЛИЦКАЯ: Нет, ну, сделаем книжечку.
К. ЛАРИНА: А до этого не будете ничего публиковать?
Л. УЛИЦКАЯ: Думаю, что нет. Ну, мы просто не успеем.
К. ЛАРИНА: Я просто подумала: может быть, на сайте «Сноба» сделать какой-нибудь, что называется, для затравки, как мы это называем? Пару историй просто…
Л. УЛИЦКАЯ: Если «Сноб» захочет, я, конечно, естественно, возражать не буду.
К. ЛАРИНА: Да, для того чтобы бы привлечь, чтобы люди понимали, как это выглядит. Это, конечно…
М. ПЕШКОВА: Я знаю, что вы выступаете 26-го в Доме книги в 6 часов вечера с этим проектом тоже, да?
Л. УЛИЦКАЯ: Да.
М. ПЕШКОВА: И можно будет прийти и подписать книги?
Л. УЛИЦКАЯ: Да.
К. ЛАРИНА: Проекта еще нет…
М. ПЕШКОВА: А я уже вижу его живым, я буквально вижу, как это все будет происходить.
Л. УЛИЦКАЯ: Понимаете, это не пионерский проект…
М. ПЕШКОВА: Да.
Л. УЛИЦКАЯ: Более того, не я его придумала. Существуют огромные разработки вот «Мемориала». У Бориса Акунина на сайте тоже было, была проведена очень интересная…
К. ЛАРИНА: История фотографиями.
Л. УЛИЦКАЯ: … интересная работа. И, строго говоря, этот проект скорее издательский, чем лично мой, хотя я его очень поддержала, и мне он кажется осмысленным вполне.
К. ЛАРИНА: Давайте я назову наших победителей, которые правильно ответили на вопрос про борьбу с космополитизмом – именно так называлась эта борьба с интеллигенцией, которая была заподозрена в низкопоклонстве перед Западом. Наши слушатели Александр, телефон 798, Наталья 421, Екатерина 381 и Инна 541 получают книги. И задаю следующий вопрос, тоже на смс: назовите пожалуйста самый популярный фильм первого послевоенного 1946-го года. Итак, самый популярный фильм первого послевоенного 1946-го года. +7-985-970-45-45.
А с каким лет вы себя помните?
Л. УЛИЦКАЯ: Очень рано. У меня память очень ранняя, потому что я помню, как я стою, спиной к кушетке прижавшись, и наискосок от меня голландская печка. Это в бабушкиной квартире. И мне, ну, там, буквально два метра до нее. И я хочу до нее добежать. Я еще не уверена, что я добегу. То есть, вот я отталкиваюсь от этой кушетки, лечу к этой печке, руками в нее упираюсь – а она горячая. И вот эта вот сильная реакция на очень горячую печку, видимо, и…
К. ЛАРИНА: Как вспышка осталась, да?
Л. УЛИЦКАЯ: Вспышка осталась, да, этой памяти. То есть, это, наверное…
М. ПЕШКОВА: Не более полутора лет.
Л. УЛИЦКАЯ: Никак не более, потому что я очень рано пошла, в 9 месяцев я пошла. То есть, это, может быть, даже и меньше. Вот. Во всяком случае, вот это самое раннее воспоминание. А вообще у меня есть ранние смешные воспоминания, я помню, как я… это уже, наверное, года 4. Я стою перед бабушкиным шкафом – у нее такой зеркальный шкаф был трехстворчатый. Где-то высоко над моей головой висит связка ключей. Ну, понятно, на каком она уровне, но она выше меня, сильно. Значит, в руках у меня ножницы, и я отстригаю себе челку – ну, под корень, так кусок волос схватила рукой, отстригаю. И с этими волосами и ножницами стою и думаю: «Куда их теперь девать?» Я открываю дедов письменный стол, средний ящик, и засовываю туда эти волосы (смеется).
К. ЛАРИНА: Кошмар какой!
Л. УЛИЦКАЯ: Я была в фартуке, на котором была вышита кошка. Думаю, что года четыре, наверное. Я спрятала следы своих преступлений (смеется).
К. ЛАРИНА: А дальше?
Л. УЛИЦКАЯ: Дальше не помню.
К. ЛАРИНА: Сюжет развивался как-то?
Л. УЛИЦКАЯ: Нет, не помню. Просто, наверное, он как-то развивался…
К. ЛАРИНА: Пришел человек, открыл ящик стола…
Л. УЛИЦКАЯ: А там лежит прядь волос (смеется). Довольно омерзительно. Но я просто… вот как это развивалось – я не помню.
К. ЛАРИНА: А что у вас осталось из детства, остались какие-то вещи?
Л. УЛИЦКАЯ: О-о-о, вы знаете, у меня довольно много книг осталось. Ну, десятка два. И вот, скажем, Киплинга «Книга Джунглей»… нет, «Маугли» и «Рикки-Тикки-Тави», «Рикки-Тикки-Тави» 36-го – 35-го года с чудесными совершенно рисунками. Вот сейчас вылетела фамилия…
К. ЛАРИНА: Майя, не знаешь, не помнишь?
Л. УЛИЦКАЯ: В общем, короче, замечательные сепиевые рисунки. Главное, что я вчера ее держала в руках. И эти все книжки, они уже, собственно говоря… семь детей точно эти книжки держали в руках. Это я лично, значит, мои дети двое и мои внуки четверо. Вот, значит, семь детишек через эти книжки, значит, уже постигало Киплинга. И есть еще немножко, там, чуточку, какое-то количество книжек для постарше. Сохранились, кое-что сохранилось. Ну, такие трепаные, конечно, ужасно, я уже детям в руки не даю, показываю. И старший мой внук, поняв, с кем он имеет дело, в какой-то момент глубокомысленно сказал: «Наша бабушка любит маленькие машины, старые вещи и гнилые яблоки».
(смех)
К. ЛАРИНА: Люсь, а что вообще, на ваш взгляд, дает это знание, знание о том, что было до тебя?
Л. УЛИЦКАЯ: Ну как, мы укореняемся в нашей собственной жизни, мы начинаем что-то про нее больше понимать.
К. ЛАРИНА: Ну, мы же историю изучаем. Этого не достаточно?
Л. УЛИЦКАЯ: Ксень, понимаете, вот как интересно. Уже я была взрослой писательницей, в том смысле, что, там, какое-то количество книжек я уже опубликовала. И было мне сильно за 50, потому что я очень поздно начала публиковать книги. И в какой-то момент я вдруг поняла, что я следую хронологической шкале. Что мои первые рассказы – это раннее детство, вот как эти рассказы, о которых идет речь. Потом сборник «Девочки», «Бедные родственники». И так я, как бы заново проживая свою жизнь, потихонечку подтягиваюсь, догоняя время. Всегда с очень большим отрывом от сегодняшнего дня. И я поняла – потом уже, так сказать, это совершенно не было сознательно – что есть какая-то внутренняя потребность вернуться назад, посмотреть, проанализировать уже глазами и головкой взрослого человека, а что такое, собственно говоря, с тобой происходило, как ты жил, как ты развивался, как ты двигался, куда ты шел в процессе жизни. И для меня это, скажем, вот роман «Казус Кукоцкого» - это мои 20 лет, связанные с биологией. И в школе меня это очень увлекало, и в университетские годы, и немножко после университета. Это целый круг проблем и идей. И, кстати, после школы я работала два года лаборантом перед университетом в Институте педиатрии. И там я впервые столкнулась с больными детьми, с наследственными заболеваниями. Вот. И возникла эта потребность туда вернуться, и разобраться, и самое важное, самое ценное, самое скопленное, это заново пересмотреть, понимаете? И для меня лично это очень было существенно, то, что мне удалось второй раз прожить свою жизнь уже, так сказать…
К. ЛАРИНА: А вот, по вашим наблюдениям, какие-то генетические вещи сохранятся в человеке? Я имею в виду, не физические, не внешние какие-то (похож на прабабушку или на еще), а вот то, что является сутью характера, судьбы, я не знаю…
Л. УЛИЦКАЯ: Ксень, вы знаете, вы знаете, ну, во-первых, да, конечно. Но дело в том, что у меня сейчас вот этот год очень интересный. У меня дома хранился очень большой пакет с письмами. Это была переписка моих бабушки и дедушки с 1911-го года. Я их не трогала, от страху какого-то такого, полумистического. В прошлом году исполнилось сто лет с начала этой переписки. И я их скрыла. Я их вскрыла и начала их читать. Ну, потом я поняла, что эти… уже глаза садятся, и, в общем, сейчас у меня перепечатывает, там, специалист по этому делу. Вот. И эта переписка абсолютно потрясающая. Бабушка моя тоже была, кстати, актрисой. Она работала в 911-й – 12-й год, это Московский свободный театр, режиссер Марджанов Константин (Котэ Марджанишвили). Этот театр очень недолго существовал, очень интересный. И вот там, значит, это для театроведа интересно, потому что она пишет о каких-то конкретных вещах, связанных с жизнью театра этого. Вот. И письма… они жених и невеста еще, бабушка и дедушка, они еще не поженились. И дальше огромное количество писем, которые дед писал уже из ссылки, из тюрьмы. Они оказались потрясающими. Возможно, что была существующая цензура, она не давала писать о быте, реальном быте деда там, в тюрьме, в ссылке. Но они посвящены литературе, искусству, наукам. Дед, скажем, живя в городе Бийске, он пишет там бабушке… он уже там в ссылке. И он пишет о том, как он живет. У него три работы: он работает тапером в кинотеатре, значит, он преподает нескольким детям, частные дает уроки иностранных языков (у него их было три) и работает бухгалтером на маслозаводе. И это единственный случай. который мне известен: он из ссылки посылал посылки домой. Значит, потому что они здесь, в Москве, жили хуже, чем он там. И вот, значит, он ей пишет в одном из писем: «Марусь, ты мне не пишешь, получила ли ты посылку? Ты мне перечисли все, потому что мне важно знать, что доходит, что не доходит». Но это редкие фрагменты, в основном о реальных событиях, литературных, художественных, музыкальных. Он живет в тесной связи с радио, и радио тогда – это не радио сегодня, потому что музыка только по радио. И он пишет: «Ты знаешь, сегодня утром передавали Четвертую симфонию Чайковского». А эта симфония – они познакомились в концерте – это симфония, которая исполнялась в день их знакомства. И вот он… там, бабушка в это время – уже это 30-е годы – она пишет что-то, то есть пишет очерки, рассказы, что-то она там пытается литературное делать. И он все время дает ей уроки. Он, конечно, гораздо более и образованный, и, я думаю, что очень талантливый человек. И вот это, в общем, потрясающе интересно. Не знаю, что с этим делать, но пока что я должна сказать, что это очень сильно все действует.
К. ЛАРИНА: Ну что, дорогие друзья, нужно разыграть все-таки суперпризы, да? Товарищи, давайте мы это сделаем. Вопросы, наверное, посложнее надо будет, посерьезнее, посложнее, пострашнее. А, вот, прекрасный вопрос для телефона. Для подростков, как написано здесь, но мы не настаиваем. В каком году в комнате, в квартире твоей бабушки – 50-е годы желательно, да? – появился первый телевизор и как он назывался? Итак, еще раз: в каком году в вашей квартире, вашей комнате, комнате ваших родных, вашей, вашей мамы, вашей бабушки появился первый телевизор и как он назывался? Давайте нам расскажите. По телефону прямого эфира 363-36-59. Можно взять наушники, пожалуйста, сделайте это, дорогие гости и хозяева. Так, але, здравствуйте. Але? Ой, никого нет. Але, здравствуйте. Але, але. Але!
СЛУШАТЕЛЬ1: Але, здравствуйте.
К. ЛАРИНА: Здрасьте. Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ1: Алла.
К. ЛАРИНА: Так, рассказывайте.
СЛУШАТЕЛЬ1: Ну, конечно, сложно ответить. Я помню, у нас «Рекорд-64». Но, конечно, еще раньше были телевизоры.
К. ЛАРИНА: Это какой год-то, «Рекорд-64»? 64-й?
СЛУШАТЕЛЬ1: Да, это вот как раз в 64-й год, и он так и назывался, «Рекорд-64». Александровского завода, черно-белый. Вот. И он со мной провел все мое и детство, и юность. И когда даже вызывали уже в конце 70-х… вот когда уже были цветные телевизоры, вот, а он у нас еще был, и вызывали мастера, немножко там что-то наладить, починить, он когда пришел, он тогда уже не поверил, когда я ему сказала. «Я не понял. Я думал, что это какая-то ошибка. Не может быть «Рекорд-64» уже в конце 70-х – начале 80-х годов». Вот. И он очень удивился, что он хорошо работал. Он работал до последнего, просто он был сослан на дачу. А так он работал и не ломался.
К. ЛАРИНА: Ну, а первые телевизоры не помните, как назывались?
СЛУШАТЕЛЬ1: Они были «КВН-ы», вот, с такими с линзами, мне мама рассказывала…
К. ЛАРИНА: С линзами, да.
СЛУШАТЕЛЬ1: … вот, то, что она помнит в детстве. Ну, когда они были, конечно, точно я не могу сказать.
К. ЛАРИНА: Спасибо вам, Алла, записали ваш телефон. Давайте еще один звонок послушаем, и у нас будет сразу и второй суперприз, да? Про телевизоры мы вспоминаем в ваших квартирах, самый древний телевизор, который вы видели в своей жизни. Пожалуйста. Может, вспомните, что вы по нему смотрели. Але, здравствуйте, але. Але?
СЛУШАТЕЛЬ2: Але?
К. ЛАРИНА: Да.
СЛУШАТЕЛЬ2: Я хотела бы ответить на этот вопрос.
К. ЛАРИНА: Давайте! Отвечайте, отвечайте, ждем с нетерпением.
СЛУШАТЕЛЬ2: Вот это был телевизор «Ленинград».
К. ЛАРИНА: В каком году?
СЛУШАТЕЛЬ2: Сейчас скажу. В пятьдесят… в пятьдесят четвертом.
К. ЛАРИНА: А вы помните, что по нему показывали в то время?
СЛУШАТЕЛЬ2: Помню. Какие-то показывали пьесы. Мне кажется, что были пьесы какие-то. Я была маленькая тогда. У бабушки был инфекционный полиартрит, и для нее телевизор – это было вот, ну, как, я не знаю что.
К. ЛАРИНА: Как сегодня для многих радио, которое все время работает.
СЛУШАТЕЛЬ2: Да-да-да, вот как я, например, вот сижу на вашем радио.
К. ЛАРИНА: Как вас зовут, простите?
СЛУШАТЕЛЬ2: Ирина.
К. ЛАРИНА: Спасибо вам, дорогая Ирина. Будете книжки читать Людмилы Улицкой?
СЛУШАТЕЛЬ2: Да, но только новые, у меня много ее книжек…
К. ЛАРИНА: А какие у вас есть книжки Людмилы Улицкой?
СЛУШАТЕЛЬ2: Людмилы Улицкой есть… так, Улицкая Людмила… ой, я плохо вижу. Ну, вы мне скажите…
К. ЛАРИНА: «Казус Кукоцкого». Есть «Казус Кукоцкого»?
СЛУШАТЕЛЬ2: Да, есть.
К. ЛАРИНА: «Зеленый шатер» есть?
СЛУШАТЕЛЬ2: Нет.
К. ЛАРИНА: О, прекрасно.
СЛУШАТЕЛЬ2: Вот давайте мне «Зеленый шатер».
К. ЛАРИНА: А «Даниэль Штайн, переводчик»?
СЛУШАТЕЛЬ2: Есть.
К. ЛАРИНА: А «Детство 49»?
СЛУШАТЕЛЬ2: Нет.
К. ЛАРИНА: Вот, видите, уже две, уже хорошо.
СЛУШАТЕЛЬ2: Ну, хорошо.
К. ЛАРИНА: Спасибо вам большое за звонок, телефон мы ваш записали. Спасибо вам огромное, спасибо.
СЛУШАТЕЛЬ2: Спасибо.
К. ЛАРИНА: А что же показывали по этим телевизорам?
Л. УЛИЦКАЯ: Я сейчас вспоминаю: а сколько было программ?
К. ЛАРИНА: Одна, наверное.
Л. УЛИЦКАЯ: Нет, по-моему, их было две.
К. ЛАРИНА: Две все-таки.
Л. УЛИЦКАЯ: Да. Но, значит, я прекрасно помню следующее: что приходил весь двор, приходил весь двор…
К. ЛАРИНА: Да, и коллективный просмотр.
Л. УЛИЦКАЯ: Да, да-да-да. Линза, конечно же, стояла, «КВН» был.
М. ПЕШКОВА: Дистиллированную воду туда наливали.
Л. УЛИЦКАЯ: Наливали дистиллированную, мама с работы приносила, конечно, конечно.
К. ЛАРИНА: Короче, это только начало воспоминаний… (смеется)
Л. УЛИЦКАЯ: Да-да-да, да.
К. ЛАРИНА: Еще раз скажем, где мы встречаемся с Людмилой Улицкой в ближайшее время. Ты нам сказала, Май, скажи быстро.
\М. ПЕШКОВА: Да, в ближайшее время, 26-е число. Это, конечно, магазин, здесь, напротив «Эхо Москвы», на Новом Арбате, дом 6, 26-го числа. А 27-го в библиотеке, вечером в библиотеке Толстого, начало тоже в 6 часов вечера. Ждем вас.
К. ЛАРИНА: Кончается время наше! Спасибо!
Л. УЛИЦКАЯ: Счастливо! Всего доброго! Привет всем!