Дневники Ролана Быкова "Я побит - начну сначала!" - Елена Санаева, Елена Шубина - Книжное казино - 2010-09-26
К. ЛАРИНА: 13:15 в Москве, добрый день еще раз. У микрофона Ксения Ларина, у другого микрофона - Майя Пешкова.
М. ПЕШКОВА: Добрый день.
К. ЛАРИНА: Приветствую, Майя. И мы начинаем нашу традиционную воскресную программу «Книжное казино». Сегодня мы вам представляем книгу поразительную. Я уже об этом говорила, что книга на меня произвела невероятное впечатление, я с ней не расстаюсь. Вот уже Лена видела, сколько у меня здесь закладок, в этой книжке. Итак, книга называется: Ролан Быков «Я побит – начну сначала! Дневники». Издана в издательстве «АСТ Астрель». И в нашей студии Елена Санаева, заслуженная артистка России, жена Ролана Антоновича Быкова. Здрасьте, Лена.
Е. САНАЕВА: Здравствуйте.
К. ЛАРИНА: И Елена Шубина, заведующая редакцией современной прозы издательства «АСТ» и, конечно же, редактор этой книги. Леночка, приветствуем и вас тоже.
Е. ШУБИНА: Здравствуйте.
К. ЛАРИНА: Нашим слушателям напомним, что обязательно зададим вам вопросы во второй части, после новостей. Вы на них ответите – получите в подарок эту потрясающую книжку, которая очень долго ждала своего часа. Вот я думаю, что Лена, может быть, расскажет о том, как шла эта работа, сколько лет. Я даже помню, как вы мне говорили, что я только через 8 лет после его смерти смогла прикоснуться к этим дневникам.
Е. САНАЕВА: Да, да. Естественно, при жизни я не совала нос в его записи, а просто когда вот делала альбом, ему посвященный, то какие-то стихи, в общем, я выбирала из дневников. Но каждый раз почерк на меня действовал просто убийственно. И поэтому я, в общем, все это откладывала. Потом еще было и понимание объема работы, потому что в эту книжку... она и так 740, по-моему, или 750 страниц – вошли не все годы. Часть просто записей не сохранилась по причине его переездов и так далее. А часть просто не могла вместить в себя. Тогда должен был быть двухтомник. Это и так, в общем, чтение такое, я бы сказала, требует определенной работы...
К. ЛАРИНА: Но оно захватывающее. Скажу вам честно, что оно... оно мучительное по восприятию, потому что настолько в этом человеке всего было много. И меня поразила вот эта невероятная планка, которую он себе ставил в жизни, начиная с пионерских лет. Потому что в этой книге, дорогие друзья, есть и фрагменты из дневников, когда Ролан Быков был еще мальчиком, старшеклассником. Заканчивал школу, поступал в театральный институт... И там, те задачи, которые он тогда уже перед собой ставил, они, конечно, поражают. Меня поражает еще... поразила его отдача, его ответственность за каждое свое слово. Там есть вещи, вот такие маленькие штрихи, чтобы было понятно, вообще разница между сегодня и тогда, да? Когда человек...
Е. САНАЕВА: ... в конце и соединили, так сказать, с чего начал себя строить и чем заканчивал...
К. ЛАРИНА: Да, к чему пришел. Когда мы говорим о том, что вот... Вот он писал статьи. Мы все знаем, что Ролан Быков был не только режиссером, актером блистательным, но и был общественным деятелем и публицистом, блестяще писал, и эти дневники тому еще одно подтверждение. «Статью, - говорит он, - невозможно же написать за 2 дня!». А я думаю: боже мой, сегодня за 40 минут статьи пишут! И ничего. (смеется) То есть, человек, у него там есть... это я рассказываю, как вы понимаете, не гостям программы, а нашим слушателям. Там помимо дневников, каких-то собственных размышлений, наблюдений, мыслей по поводу жизни, работа над ролью – колоссальный, колоссальный труд над каждой ролью. Работает так, как будто это дело его жизни. Над самой маленькой...
Е. САНАЕВА: Так и было...
К. ЛАРИНА: Поразительно! Либо, когда он готовится к выступлению на телевидении. Кто сейчас это делает? Сейчас вот позвали, пришел - бла-бла-бла – и ушел. Человек писал себе тезисы, готовился к выступлению, писал себе, о чем ему важно сказать на этой передаче или, там, на этом выступлении. Это, конечно, поразительно. Таких людей сейчас нету.
Е. САНАЕВА: Когда он был секретарем союза, вот этот вновь выбранный после 5-го съезда секретариат. В общем, пришли все такие с энтузиазмом, некий романтизм был у седых и лысых людей. И как-то, с некой долей, так сказать, сарказма прекрасный наш сценарист Гребнев Анатолий сказал: «Ролан, а почему ты такой умный?» После выступления на секретариате он сказал. «Я не умный, я готовый». Потому что они приходили часто поговорить, а он сидел, как школьник, готовился к сочинению. И приходил действительно с конструктивными какими-то предложениями и так далее.
К. ЛАРИНА: Но с таким человеком, наверно, трудно было жить. Я вот тоже, когда читала эту книжку, я об этом подумала, что с таким человеком, наверное, очень трудно жить. Это должно быть какое-то служение. Но невозможно это...
Е. САНАЕВА: Ну...
К. ЛАРИНА: Человек круглые сутки вот что-то...
Е. САНАЕВА: Но зато интересно.
К. ЛАРИНА: ... производит смыслы, производит какие-то идеи. Невозможно...
Е. САНАЕВА: Ну, как-то был у меня такой период, когда я решила, что нет, я вообще уйду. Я уйду и буду жить другой, более спокойной жизнью. И Ира Шилова, наш киновед, сказала мне: «Ну и что, Лена? Ну, и будет у тебя человек, который будет приходить в 7-8 часов с работы, включать спортивную передачу, сидеть пить пиво – ты же повесишься через месяц». Я подумала, что она права. И поэтому стала служить дальше.
К. ЛАРИНА: Но помимо того, что он успел сделать, то, что зафиксировано в этой книге, и то, что мы о нем знаем, благодаря фильмам, которые остались, и которые еще будут смотреть, потому что практически все его работы – это, действительно, классика кинематографа советского, российского. Но есть еще масса каких-то нереализованных идей, как литературных, как режиссерских, так и актерских. Ну, вот, например, история с Искремасом – я впервые в жизни об этом узнала. Я раньше не знала, что, оказывается, роль в фильме «Гори, гори, моя звезда», повесть об Искремасе была написана специально для Ролана Быкова.
Е. САНАЕВА: Да, Дунский и Фрид написали эту роль для него.
К. ЛАРИНА: Почему не произошло?
Е. САНАЕВА: Это очень сложный вопрос. Я там дала краткий комментарий, что 600 полезных метров было снято...
К. ЛАРИНА: То есть, он даже снимался уже в этой роли, да?
Е. САНАЕВА: 600 полезных метров было снято. И я сама видела эту передачу по телевидению, где режиссер Митта говорил о том, что я его продал, потому что наступил 68-й год, наши войска вошли в Чехословакию, - тогда еще она так называлась, эта страна, - а у меня были в семье репрессированные, и я решил, что нужно сделать образ более светлый, не именем злобного Мейерхольда, - почему-то сказал он, - а именем другого какого-то более светлого человека. Но, тем не менее, они расстались, и, в общем, с тех пор не общались. Ролан проходил мимо него, как мимо стены. И только, по-моему, года за 2 до смерти попросил Митта его выступить перед студентами высших режиссерских курсов, и Ролан откликнулся на это предложение. Но их дороги разошлись окончательно. Если я найду это письмо, я не знаю, отправлено оно было или нет, возможно, это черновик, и я надеюсь, что вот издательство «АСТ» меня поддерживает, потому что еще в архиве много чего. Есть интереснейшие записи, посвященные «Айболиту 66», кровавой совершенно работе над картиной «Нос» и другие какие-то записи. И есть несколько очень интересных писем. Потому что он и в письмах был тоже очень страстным человеком и умел аргументировать свои, так сказать, мысли очень четко... свои убеждения, вернее. Вот. Поэтому я надеюсь, что вот удастся издать следующую книгу, в которой будут интервью, статьи и... Причем знаете, как? Он иногда раздражался, потому что приходили журналисты уже с готовыми шаблонами какими-то, и он сбивал с панталыку, потому что спонтанно выражал очень интересные мысли, и подчас приходилось переписывать ему за журналистов свои интервью. Потому что он был членом Союза журналистов очень давно, в 50-е годы, но потом он, так сказать, по занятости и безалаберности потерял билет свой, перестал платить взносы и вступил вновь в этот союз уже в 80-е годы. Но просто у него перо-то... мы видим даже записи школьные – это один уровень. И как он вырабатывал стиль... Мы с ним очень хотели вместе приготовить «Бедные люди», если помните «Бедных людей» Достоевского, он пишет: «Маточка, как же? я же только... только стиль выработал письма»...
(смех)
Ну, за точность цитаты не отвечаю, но смысл этот: как же, как же разрыв, когда вот, вот стиль-то только выработался? Поэтому над стилем он работал, над стилем жизни работал, над всем работал...
К. ЛАРИНА: Еще очень точно формулирует, конечно. Говорю в настоящем времени, потому что я вот уже говорила до начала программы, что помимо вот этой страстности, невероятной требовательности к себе и права быть требовательным к другим, которое вот обеспечивала ему собственная планка, которую он себе установил... Эта книга невероятно актуальна. Вот многие вещи просто про сегодняшний день. И оценка общественного... состояния общества, которое было, там, допустим, в перестроечное время, мало чем отличается от того, что происходит сегодня. Его определения, очень точные, мещанства, пошлости, серости, бездарности – это просто стреляет в сегодняшний день. Вот сейчас говорю – у меня прям мурашки. Я сейчас Лене Шубиной передам слово. Просто хотела процитировать, я буду много цитировать сегодня, товарищи, не могу удержаться, потому что я эту книгу всем рекламирую...
Е. ШУБИНА: А мы с удовольствием слушать.
К. ЛАРИНА: Про Высоцкого: «Володю не назовешь инакомыслящим». Вот, казалось бы, парадоксальная фраза...
Е. САНАЕВА: Причем это написано практически в день смерти. Все то, что через 30 лет было написано, что было накоплено за эти 30 дней, было написано в день смерти...
К. ЛАРИНА: Но так никто до сих пор не говорил, Лена, про Высоцкого, что «не назовешь инакомыслящим». «Он мыслил так, как подобает. Все остальные именно инако мыслят. Его творчество сугубо нравственно, сугубо гуманно, сугубо рыцарское. И это в наш век глобальной безнравственности, антигуманности, антирыцарства. Не оторван от жизни, а наоборот, ибо в наши дни безнравственный плачет о нравственности, подонок – о рыцарстве, злодей печалится о гуманности. Володя - народен, народен, народен». Ну, это поразительно. Так никто не определял...
Е. САНАЕВА: Ну, и о том, что он в хрестоматии будет – это было сказано в день смерти, да. Они не были друзьями, как многие сейчас себя причисляют к Владимиру Высоцкому, но они снимались вместе... Причем он его приглашал в свой театр. Он увидел его в выпускном спектакле МХАТа и приглашал в свой театр. Но у него уже была семья, и его звали в Пушкинский театр, и поэтому, так сказать, ему пришлось смириться. В общем, он сразу его заметил как очень интересного актера. А дальше уже они снимались в «Служили два товарища» и потом иногда виделись, не часто, правда. Но духовно, конечно, ему очень близок был. Не зря он в дневнике написал, что смерть Высоцкого после смерти Шукшина – это самые большие потери в искусстве для страны.
К. ЛАРИНА: Лен, вот еще хотела про роли, работы над ролями. Здесь, кстати, не все роли... мы не все процессы здесь видим. Я уже спросила вот про «Проверку на дорогах» и про «Андрея Рублева» - нет здесь записей об этом периоде, да?
Е. САНАЕВА: Нету. Ну, это был период, когда он расстался со своей семьей первой и кочевал, и снимался в разных фильмах, и был в запуске со своей картиной «Телеграмма». Поэтому в архиве я не вижу этих записей...
К. ЛАРИНА: Но зато есть очень подробно, конечно, о «Чучеле» и очень подробно о фильме «Записки мертвого человека»...
Е. САНАЕВА: «Письма мертвого человека».
К. ЛАРИНА: «Письма мертвого человека» Лопушанского. Ларсен, его герой, да? И я поняла, как эта роль его... просто выкачивала из него силы. Она его измучила...
Е. САНАЕВА: Ну, он получил обширный инфаркт после этого. «Чучело» еще как-то он пережил, а эта работа нерешенностью сценария, нерешительностью в чем-то и неясностью замысла у режиссера, попытка сконструировать на ходу...
К. ЛАРИНА: А не мог сказать типа: ну ладно, пусть будет, как будет, и все. Как он хочет – пусть так.
Е. САНАЕВА: ... нет, исключено. Это исключено.
К. ЛАРИНА: Поразительно. Лен, ну скажите, когда к вам попало это все? Как это вообще произошло?
Е. ШУБИНА: Это, на самом деле, такая история с предысторией, потому что в 98-м году, когда вот не стало Ролана Антоновича, примерно через полгода, - я тогда еще работала в «Вагриусе», - я позвонила Ирине Всеволодовне и сказала, что очень хочу сделать книжку, ну, из серии «20-й век» или как-то. Что есть слух, что есть дневники, может быть, есть какие-то письма. Она просто не могла тогда этим заниматься по вполне понятным причинам. И я позванивала...
К. ЛАРИНА: То есть, вы были в контакте?
Е. ШУБИНА: Да, да. Так, раз в год, раз в два года. А потом, когда уже в 2008-м году я пришла в «АСТ», и вот этот вот возник снова контакт, то, конечно, я была просто счастлива, что буду этим заниматься. Это действительно... это была интереснейшая работа. Интереснейшая и очень трудная, потому что вот мы вместе должны были решить, как все это построить. Там же очень много реалий, имен и так далее. Если делать какие-то сноски бесконечные...
К. ЛАРИНА: Вот очень правильный путь, что комментарии, такие уведомления, Лена которые делала...
Е. ШУБИНА: Да, вот редакция, что вот просто комментировать каждую тетрадь, просто описывая, что происходило в это время, чтобы тогда контекст был более понятен. Что-то в сноски, что-то в тексте. Ну, и потом, конечно, мы постарались, чтобы в этих трех, как мне кажется, замечательных вкладках вот иллюстративных, чтобы даже вот те дневники, которые вот отсутствуют, к сожалению, чтобы они компенсировались хотя бы этим фотографическим рядом. Тут очень... ну, кроме того, что весь основной массив семейного архива, но тут какая-то и помощь фотографов, которые согласились дать просто так безвозмездно. Аскольдов, режиссер «Комиссара» Александр Яковлевич очень помог, дав, по сути дела, разворот к «Комиссару». В общем, работа шла полтора года в таком постоянном контакте...
Е. САНАЕВА: Полтора года – это мы...
Е. ШУБИНА: Я имею в виду уже непосредственно книгу...
Е. САНАЕВА: Да-да-да. А я-то начала раньше. Во-первых, все дневники рукописные...
Е. ШУБИНА: Да, да.
Е. САНАЕВА: Только последние годы уже, так сказать, он рукой уставал писать. И, значит, сначала я увеличила эти страницы, чтобы было понятнее. Потом, значит, с одной дамой мы начали работать над тем, чтобы все это напечатать. А она - бывшая жена поэта одного...
К. ЛАРИНА: Леночка, простите ради бога...
Е. САНАЕВА: Все, я поняла...
К. ЛАРИНА: Заболталась сама, я все забыла...
Е. САНАЕВА: Короче говоря, она мне сказала, стихов не надо. Я говорю: «Почему?» «Стихи плохие». Я говорю: «Стихи хорошие». «Не надо. Он такой умный человек, не надо стихов». Я говорю: «Стихи будут».
К. ЛАРИНА: Стихи будут сегодня обязательно, мы обязательно прочтем несколько стихов Ролана Быкова...
Е. САНАЕВА: Потому что это неразрывно, понимаете, в ткани книжки...
К. ЛАРИНА: Давайте новости услышим.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Продолжаем нашу программу. Напомню, что сегодня мы представляем книгу, дневники Ролана Быкова «Я побит – начну сначала!» издательства «АСТ Астрель». В нашей студии редактор Елена Шубина и Елена Санаева, жена Ролана Антоновича Быкова и комментатор к публикованным страницам из дневников Ролана Быкова. «Провинциальность – понятие, которое сегодня имеет новую географию, - пишет Быков, - это не Тамбов и уже не под Тамбовом. Сейчас это чаще Москва, высшее общество, университет, академия наук. Провинциальность, если это периферийность, отсталость, рутина, бездуховность - в первую очередь канцелярит и еще всяческая верхушка. Отвергать все, в чем не смыслишь – удел провинциала. Он нынче спесив, но также завистлив и ханжист. Провинциален «Мосфильм», провинциальный Союз кинематографистов и Институт истории кино. У них своя компания, свои авторитеты, они все друг друга знают. Они все друг у друга на виду, они не могут друг от друга никуда деться». Много про перестроечное время, про съезд 5-й, который здесь, в этой книге, совсем по-другому представлен, чем так, как сегодня его представляют. Потому что здесь-то он как раз представлен, этот 5-й судьбоносный съезд Союза кинематографистов, представлен как действительно революционный, как съезд, который должен что-то изменить в истории советской тогда кинематографии, да? Сейчас же мы привыкли его, по рассказам многих очевидцев, воспринимать как съезд разрушителей. Где правда, Лен, на ваш взгляд?
Е. САНАЕВА: Я думаю, что... знаете, Даниил Гранин сказал... В общем, убеленный сединами человек, достаточно пожилой, сказал: «мы были тогда романтиками». И тот секретариат новый, который был выбран, выбран демократическим способом, они были во многом романтики, потому что надеялись, что возможны серьезные перемены, когда дорога будет открыта таланту, когда не будут лежать талантливые картины на полках, когда с чужими работами не будут ездить функционеры от кино на фестивали. Потому что фестивали международные – это была своего рода поощрительная такая вещь. И вместе с тем это была возможность как-то заявить о себе как о художнике. И, ну, что говорить там? Быков до 57 лет был заслуженный артист РСФСР. И сыграв более 90 ролей в ту пору, поставив целый ряд фильмов, которые, так сказать, были на слуху и составляли, в общем, гордость кинематографа, он был в этом звании. И когда он спросил у одного очень известного и любимого многими актера: «Леш, а почему так?» Он сказал: «Ролан, так, как ты живешь, многие бы хотели жить, но за это надо платить»...
К. ЛАРИНА: За независимость, да?
Е. САНАЕВА: Он был готов платить, да. И вот детское кино – это не случайно. Потому что, во-первых, он 8 лет отстоял в ТЮЗе перед этим зрителем и полюбил его на всю жизнь. Во-вторых, это та ниша, где можно было не прогибаться, не врать и не ждать общегосударственных кинопремьер, на которые палкой загоняли людей. В свое время режиссер Зархи как-то сказал, имея в виду одного режиссера: «Ничего не понимаю, ничего не понимаю: хороший материал - плохая картина. Плохая картина первой категории. Первой категории пустые залы. Пустые залы – государственная премия». Такое было. Вот против чего был 1-й съезд... то есть, 5-й съезд. Не против конкретно, вспоминая, там...
К. ЛАРИНА: ...Бондарчук...
Е. САНАЕВА: ... затравили Сергея Федоровича Бондарчука и так далее. Ну, там кто-то выступил неэтично, и прав был Никита Михалков, который одернул этого выступающего и так далее. Никто же не оспаривал законный совершенно успех и Оскар «Войны и мира» и так далее. Другие вещи какие-то раздражали, очевидно. Оттого, что люди, может быть, менее талантливые, чем Сергей Федорович, они просто не допускались вообще к экрану. Понимаете? Вот против чего, а не против лично Сергея Федоровича Бондарчука. Почему, допустим, там, «Освобождение» Озерова, замечательный, эпохальный фильм и так далее, он был поднят, так сказать, на все пьедесталы и так далее, а не менее значимая картина Алексея Германа «Проверка на дорогах», которая тогда называлась «Операция «с Новым Годом», 16 или 18 лет пролежала на полке? Почему это возможно? Вот против чего был 5 съезд! И мне кажется, это разумно очень. Этот посыл был у зала, который голосовал тем или иным способом. И меня поразило то, что Сережа Соловьев, который тоже выступал на этом съезде, в «Новой газете», давая интервью какое-то, написал, что это было коллективное безумие. Неправда, это не было коллективным безумием. Это был выплеск накопившейся боли и обиды людей многих, которые были гостями, не делегатами съезда. Просто судьбы поломанные. Понимаете? И вот этот секретариат, который был выбран, они бились за то, чтобы дорога была открыта талантливым людям, но вот эта машина... Почему захлебнулась вообще вся Перестройка? Потому что машина вся была так устроена государственная на всех уровнях сверху донизу, что менять эти жернова, смазывать, и оставить все так, как есть, невозможно. И поэтому, уже будучи тяжело больным и зная, что ему предстоит еще одна операция, Быков, выступая на 6-м съезде, на слова режиссера Ростоцкого о том, что 5-й съезд погубил советский кинематограф... Его выпустили сразу после Сережи Соловьева, - Быкова – которого, Сережу Соловьева, снесли просто со сцены. В Кремле съезд происходил. И его выпустили вне очереди, Быкова, думая, что сейчас и его снесут. Но он так взял зал, что там муха пролететь могла, и было бы слышно. И он сказал, что это абсурд, потому что развалилась... развалился космос, развалилась нефтяная промышленность, угольная, медицина, образование, и думать, что кинематограф на отдельно взятом острове вдруг уцелеет и будет благоденствовать – просто глупость. Это был пафос его выступления. И, кстати, зал его поддержал в этом.
К. ЛАРИНА: Здесь вот, кстати, тоже пишет про эту систему функционеров, которая сложилась в Союзе кинематографистов. Про опричнину, про этих бояр, которые все... приближенных, которые все решают. Когда художнику, ну, человеку, который занимается творчеством, вообще там нет нигде никакого места. Есть только на... по критериями лояльности выбираются приближенные.
Е. САНАЕВА: Вы знаете, я рада, что на своем вечере творческом Людмила Максакова сказала по телевидению, что... процитировала Быкова, что в искусстве не может быть комфортного существования, никогда, ни при какой системе, ни в каком государстве...
К. ЛАРИНА: Но не до такой же степени. То, что здесь описано – это вообще какой-то... просто нечеловеческие условия...
Е. САНАЕВА: Конечно. Ну, плыть в серной кислоте и ставить мировые рекорды – кому-то удавалось, но ценой жизни.
К. ЛАРИНА: Вопросы надо задать, а то я забыла. Слушателям. Слушатели, вам вопросы задаем. Внимание! Первый вопрос: главным режиссером какого театра был Ролан Быков в конце 50-х годов? Если еще один скажете, будет вам счастье. Чье произведение и как оно называется, легло в основу сценария фильма «Комиссар» Аскольдова? Назовите фильм по произведению Гоголя, в котором Ролан Быков не только сыграл все главные роли, но и был и сценаристом, и режиссером. Следующий вопрос. Спектакль по пьесе Зорина «Медная бабушка», Ролан Быков репетировал роль Пушкина. Спектакль не был допущен к премьере. В каком театре это было и кто режиссер этого спектакля? И последний вопрос. В фильме Тарковского «Андрей Рублев» скоморох Быков поет песню. Кто автор слов, автор этих текстов скоморошьих. Пожалуйста, наш телефон – 363-36-59. Минут через 5-6 будем принимать ваши ответы. Лен, опять к вам обращаюсь...
Е. ШУБИНА: Да.
К. ЛАРИНА: Давайте немножко поговорим, как это все разгребать было? Это же невероятный труд...
Е. ШУБИНА: Нет, ну, это очень интересно, во-первых. Труд, конечно, но потом книга, она удивительно живая, она вся в руках была живая, она поэтому такая и получилась. Вот смотрите, она начинается, собственно говоря, не с самого начала дневников, а с 58-го года, когда «Шинель». Очень сильная тетрадь. Ролан Антонович же вел... вот Елена Всеволодовна сказала, это просто тетради, записанные от руки, разные: зеленые, коричневые... Когда я все это увидела реально, сначала там, естественно машинописный текст, который представили, компьютерный...
Е. САНАЕВА: Тут же надо было выверить каждое слово...
Е. ШУБИНА: Да-да-да. И вот это... по сути дела, это было не только вот какое-то составление, редактирование... Ну, редактирование, я имею в виду, по отбору какого-то материала. Но и какая-то выверка дальше происходила. Потому что масса вопросов к Елене Всеволодовне, что-то там она меняла. В смысле, там вот были ошибки, там, при перепечатке, причем очень существенные были ошибки, которые просто меняли все. Но я хочу сказать, что главное было, как это все выстроить, какой состав. И когда уже в конце вот вдруг, уже в самом конце, уже накануне верстки вдруг выяснилось, что есть еще дневники, начиная с 45-го года...
К. ЛАРИНА: Юношеские, да?
Е. ШУБИНА: Потрясающие совершенно просто... я просто ахнула... мы вот как-то вместе посовещались и решили, что все-таки мы начнем с «Шинели», там, где такая уже мощная первая роль, да? А это дадим в приложении и завершив уже те последние строки, которые он написал. Но, конечно, эти юношеские дневники, без них книга была бы просто не конца понятна и полна. Просто огромное спасибо, что они вот сохранились и нашлись. Но это, по сути дела, история такого, как сейчас бы сказали, селфмэйд мэна, потому что...
К. ЛАРИНА: Человека, который сам себя сделал.
Е. ШУБИНА: ... каждый, каждый день... «Я сегодня должен то-то, я прочитаю то-то», вот такие-то задачи, которые надо решить...
К. ЛАРИНА: Как он себя ругает все время, когда у него что-то не получается....
Е. ШУБИНА: И потом выскакивает вот это вот, вот мой должен быть девиз: «Я побит – начну сначала!». Тут я звоню Елене Всеволодовне, говорю: «Вот название книги». Поначалу было просто «Ролан Быков. Дневники». По-моему, это очень хорошее название. Ну, то есть, с такими книгами работать – счастье для издателя...
М. ПЕШКОВА: Это цитата.
Е. САНАЕВА: Да, это Бенджамина Франклина цитата...
Е. ШУБИНА: И он ее повторяет и повторяет в этих юношеских дневниках. Нет, я должен то-то...
Е. САНАЕВА: Как он сам... мне однажды Ролан сказал: «Леночка, я всю жизнь с собой возился». Вот возился с собой всю жизнь, ставил какие-то планки, падал, вставал...
К. ЛАРИНА: Начинал сначала...
Е. САНАЕВА: Опять начинал сначала.
К. ЛАРИНА:
«Все прыгает и мечется во мне:
Желанья, мысли, чувства и сомненья.
Я как в каком-то бесконечном сне
Хочу догнать и чувствую гоненье.
Все время ускользает, рвется нить
И исчезает цель, и пропадают дали.
Уже не важно, быть или не быть,
Успеть бы только, не было б печали.
Уже не важен смысл, не важен толк –
Все смято силой общего порыва.
Нас, как в последний миг, последний полк,
Бросают на прикрытие прорыва».
Поразительные просто стихи.
Е. ШУБИНА: Кстати, вы знаете, я все-таки... вот почему-то я очень надеюсь, а может быть найдутся, вот может быть все-таки есть эти дневники вокруг «Проверки на дорогах», «Рублева». Вы знаете, сейчас же в архивах бог знает что только находят.
Е. САНАЕВА: Нет, ну, архив-то, собственно говоря, весь дома...
Е. ШУБИНА: Нет-нет, я говорю в архивах не ваших... а может быть... вот почему именно эти три фильма, самые такие, которые прошли всю эту голгофу вообще?
К. ЛАРИНА: Я еще одну цитату хочу привести, тоже очень актуальную, поскольку это к нашим бесконечным спорам о Сталине и сталинизме. Вот как это определяет Ролан Антонович, это невероятно точно. «Мы - люди немобилизованные в нравственном смысле, мы остаемся людьми кампании, фальсификации, людьми агрессивного и репрессивного мышления. Мы остаемся сталинистами в борьбе со сталинщиной. Это все тот же шварцевский дракон, победить которого можно, только самому став драконом. Борясь со сталинизмом, мы продолжаем его, нарядившись в гласность, как в демократические одежды, и не замечаем, как гласность на наших глазах превращается в донос, клевету, все в те же наши проявления групповых интересов. Демократия превращается в отвратительную стихию, как игра на новых лозунгах укрепляет еще и еще раз позицию бюрократии». И еще. Про Сталина тоже, простите, еще одну цитату. «С точки зрения духовной, мы пережили свое Средневековье - сталинизм. Это была агосударственная религия. Мы сажали людей, как сжигали на кострах. Я верил не в Джугашвили и не в сталинизм, я был обманут, как обмануты были верующие, под ликующие крики которых сгорел Джордано Бруно. Я верил в добро и социальную справедливость, я верил в любовь, честь, совесть, доброту. Мой кодекс вовсе не отличается от христианского, кроме одного и самого страшного: я искренне верил в агрессивность, в силу, в право на силу – а это уже иное». Вот мало кто может признать такие слова... такие слова сказать о себе. Это было... это вот уже последние годы, 94-й – 95-й год.
Е. САНАЕВА: Ну, да, потому что в свое время ему Владимир Железников, автор «Чучела», сказал: «Мы были рабами». Ролан сказал: «Нет, я не был рабом, я был верующий – это другое».
К. ЛАРИНА: Ни от кого не слышала таких слов. Вот я вам клянусь, Лен, вот то, что здесь... здесь невероятные открытия...
Е. САНАЕВА: ... необыкновенный человек-то был...
К. ЛАРИНА: ... и это невозможно... вот как это, открыть в себе? Это же совсем другое время, это было еще тяжелее время, чем сейчас, вот 90-е годы...
Е. САНАЕВА: ... видите ли в чем дело, он же не зря... Вот я там привожу его слова «друг последний мой, тетрадочка». Это действительно исповедальные вещи. И в конце мы даем там... он думал о книге, которую хотел назвать «Путешествие по дневникам». И кусочек мы даем, но не случилось это. И поэтому он бы каким-то образом переосмысливал свои дневники, свои записи, которые он вел постоянно. В общем, титанического труда человек, на самом деле. Он как-то одно письмо подписал «твой Рол-мул». Он действительно как двужильный, десятижильный мул был. Столько ролей, фильмов, выступления... Потому что надо же было еще какую-то копейку заработать. Он в одном пальто ушел от своей семьи первой. Значит, надо было как-то обустроить жизнь. А что кормильцами-то было? Бюро пропаганды, общество знаний. И мы ездили, так сказать, левых концертов он не играл. Вот. И эта еще колоссальная усталость, конечно, накапливалась. И вот эти записи, они были большой отдушиной его.
К. ЛАРИНА: Вы еще знаете, что вот поражает в этом человеке, вот в этом человеке, которого я узнала вот в этих дневниках? Что в нем совершенно не было вот этого высокомерия, назидательности. Он никого не учил, он этот путь проходил сам и делился вот своими мучениями, своими сомнениями, своими заблуждениями сам с собой. И вот это, конечно... когда этот процесс на твоих глазах происходит, когда такой огромный период жизни охватывает этот текст, да? Это, конечно, невероятно важно для тех, кто хочет ответить на какие-то вопросы, на которые ответа пока не получает. Это удивительно. Давайте мы уже что ли примем звонки. Наверное, пора уже...
Е. САНАЕВА: А выход-то какой? Выход один, в одном из стихотворений он пишет: «Миллион терзаний». Конечно, другого нет выхода.
К. ЛАРИНА: Это путь, который человек сам себе выбирает, правда же, да? Это его выбор. Давайте я телефон напомню: 363-36-59. Мы готовы принять ваши ответы. Я надеюсь, что книга Ролана Быкова уйдет в хорошие руки. Дорогие друзья, вижу, что звонков много, давайте, будем отвечать на наши вопросы. Але, здравствуйте. Але?
СЛУШАТЕЛЬ1: Але, здравствуйте.
К. ЛАРИНА: Да.
СЛУШАТЕЛЬ1: Роман Антонович Быков начал свою карьеру в театре Юного зрителя. И даже могу интересный факт рассказать...
К. ЛАРИНА: Ну, расскажите, пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ1: Маленький факт. Мою тетку выгнали в те годы с работы, и она устроилась секретарем в этот театр. И они вместе с Быковым выпускали местную стенгазету. И она рассказывала, какой человек был, с большим юмором, тактом. Вообще очень интересно... он молодой актер был, а она уже была пожилая женщина.
К. ЛАРИНА: Спасибо вам большое, дорогой. Но, к сожалению, не дали ответ на вопрос. Но за воспоминания вам все равно спасибо, нам приятно это слышать. И, тем не менее, у нас не было вопроса, где он начинал свою актерскую карьеру. Главным режиссером какого театра был Быков в конце 50-х годов? Давайте следующий звонок. Але, здравствуйте. Але? Але?
СЛУШАТЕЛЬ2: Здравствуйте.
К. ЛАРИНА: Да, пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ2: Вот про Гоголя, не «Нос» это?
К. ЛАРИНА: «Нос», да. Совершенно верно. Этот фильм «Нос», который он сам придумал, сам поставил, сам сыграл. Как зовут вас?
СЛУШАТЕЛЬ2: Маргарита.
К. ЛАРИНА: Маргарита, спасибо, записали. Записали мы там, да? Записали. Следующий звонок. Але, здравствуйте. Але?
СЛУШАТЕЛЬ3: Але, здравствуйте.
К. ЛАРИНА: Да, пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ3: «Комиссар» - рассказ Василия Гроссмана «В городе Бердичеве».
К. ЛАРИНА: Отлично. Как зовут вас?
СЛУШАТЕЛЬ3: Артем.
К. ЛАРИНА: Артем, спасибо, записали. Так, следующий звонок. Але, здравствуйте. Але?
СЛУШАТЕЛЬ4: Але?
К. ЛАРИНА: Да, пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ4: Здравствуйте, меня зовут Светлана, я звоню из Санкт-Петербурга.
К. ЛАРИНА: Да.
СЛУШАТЕЛЬ4: Ролан Быков сам сочинил частушки и танцы поставил скомороха.
К. ЛАРИНА: В «Андрее Рублеве». Совершенно верно. Ответ верный, записали вас. Следующий звонок. Але, здравствуйте. Але?
СЛУШАТЕЛЬ5: Але, здравствуйте!
К. ЛАРИНА: Да.
СЛУШАТЕЛЬ5: Быков был главным режиссером театра имени Ленинского комсомола в Питере, в Ленинграде.
К. ЛАРИНА: Браво!
Е. ШУБИНА: Браво, да.
К. ЛАРИНА: А в Москве каким он театром руководил, практически основал этот театр? Не знаете?
СЛУШАТЕЛЬ5: Ой, Студенческий театр МГУ, нет?
К. ЛАРИНА: Совершенно верно! Конечно, конечно, конечно.
Е. САНАЕВА: Два плюса.
К. ЛАРИНА: Да. Как зовут вас?
СЛУШАТЕЛЬ5: Дмитрий.
К. ЛАРИНА: Откуда звоните?
СЛУШАТЕЛЬ5: Из Москвы.
К. ЛАРИНА: Спасибо, Дмитрий. Записали. Все? А, нет, «Медная бабушка» еще осталась. Але, здравствуйте. Але? Але?
СЛУШАТЕЛЬ6: Здравствуйте.
К. ЛАРИНА: Да, пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ6: «Медная бабушка» - по-моему, это было во МХАТе.
К. ЛАРИНА: Режиссер?
СЛУШАТЕЛЬ6: Ой, не помню.
К. ЛАРИНА: Ну че, берем?
Е. САНАЕВА: Берем все равно!
К. ЛАРИНА: Берем.
СЛУШАТЕЛЬ6: Владимир меня зовут.
К. ЛАРИНА: Да, Владимир, спасибо. Режиссер – Михаил Казаков. Режиссер этого спектакля. Тоже тяжелый был период в его жизни, попортили ему, конечно, там...
Е. САНАЕВА: ... 4 месяца плакал после закрытия спектакля...
К. ЛАРИНА: Лен, ну, прочтите...
Е. САНАЕВА: Ну, вы знаете, я хотела бы еще знаете, что? Я хотела бы привлечь внимание слушателей к тому, что кроме дневников еще есть очень красивая сказка «Заколдованная принцесса» с замечательными совершенно иллюстрациями. Тоже необычный Быков там, в этой сказке. И книжка стихов, стихи Ролана Быкова – это впервые, в общем...
К. ЛАРИНА: Тоже здесь, у вас же...
Е. САНАЕВА: Тоже издательство...
Е. ШУБИНА: ... одновременно с дневниками.
Е. САНАЕВА: Естественно, как каждый человек, и особенно художник, человек думает о смерти, и кусочек из стихотворения я прочту, финал просто: «Фигуры людей растут после смерти, и рушатся после смерти. Их жизнь после смерти возьмите, измерьте – она возникает, поверьте. Она после смерти опять продолжает свои основные усилия. И кто-то посмертно уже получает желанные в жизни крылья». Я думаю, что, в общем, эти дневники, наверно, вот, может быть, и «желанные в жизни крылья».
Е. ШУБИНА: Мы будем обязательно вторую книгу тоже готовить. Мы это уже обсудили.
К. ЛАРИНА: Хочу вам сказать, да, что эта книга, она не отпускает. Вот редко так могу вот признаться. Потому что много мы дневников в своей жизни читали великих людей. Во-первых, эти дневники, о чем мы уже сегодня говорили, они написаны на пределе искренности, откровения. И совершенно точно человек, который писал эти строки, он не предполагал, что они будут когда-нибудь опубликованы.
Е. ШУБИНА: Вот, вот. Вот о чем я тоже как раз хотела сказать. Всегда как бы вот с оглядкой, дневники для печати...
К. ЛАРИНА: Да, да.
Е. ШУБИНА: Вот тут этого нет совершенно.
К. ЛАРИНА: Да. И она, книга, мне кажется, она просто может стать настольной книгой для очень многих людей. Жаль... вот я вот не знаю, хотела в конце, чтобы немножечко вернуться в сегодняшний день, понять вообще, насколько его мечты и планы, связанные с детским кино, с детским кинематографом, осуществимы в наше сегодняшнее время? Лен, или это так и останется утопией?
Е. САНАЕВА: Увы, да. Собственно говоря, когда вот они были секретарями новыми, они поехали в Америку и встречались там с очень мощным таким продюсером...
К. ЛАРИНА: Они же хотели там совместно с Голливудом что-то делать, какие-то проекты...
Е. САНАЕВА: Да-да-да, масса была. «АСК» был организован, такая история была. И этот продюсер сказал: собственно говоря, все американское кино – это детское кино. Городские сказки, приключения. Это очень дорогие жанры: сказка, приключения...
К. ЛАРИНА: Кстати, семейный просмотр – это тоже... это впервые термин здесь, у Ролана Быкова...
Е. САНАЕВА: Его же упрекали в двуадресности... для кого это, для детей или для взрослых? А не делится человечество по горизонтали. Делится оно по вертикали, и ты эту вертикаль никак не разрушишь. И в старике может жить ребенок, если он способен удивляться и чему-то радоваться или плакать от чего-то. Поэтому... и стариков мы видим в очень молодых людях даже, в совершенно омертвевших душах, видим таких людей. Поэтому... Я рада, что я нашла понимание моего дорого редактора, что мы оставили много стихов, потому что это все неразрывно в этой ткани дневников. И поэтому я надеюсь, что еще Быков придет к читателю еще с другими вещами. И с детскими стихами...
К. ЛАРИНА: Потом еще же у него есть сценарии, о которых здесь же он и пишет, да? И сказки, которые...
Е. САНАЕВА: Есть, есть, да.
К. ЛАРИНА: Тоже надо... это же надо все издавать. Это невозможное, невероятное какое-то количество вещей, которые требуют, рвутся уже к читателям. Это уже совершенно точно. Еще, кстати, одну вещь, которую мы не сказали. Вот Лена... сегодня такой эмоциональный у нее эфир...
Е. САНАЕВА: Ну, я прошу прощения, да...
К. ЛАРИНА: Вот это отношение к женщине, к жене, к любимой женщине, отношение к бывшей жене, это чувство ответственности, которое его не покидало даже тогда, когда он ушел из семьи, у него началась, казалось бы, другая жизнь – это тоже поразительно. Как он взял на себя заботу о Лидии Николаевне Князевой, когда она болела. Все, что касается этих печальных похорон, заботы о сыне – это все умещалось в одном человеке. Казалось бы, что там? Ушел и ушел, ничто не связывает...
Е. САНАЕВА: Был отцом двух, в общем, неродных детей, был настоящим отцом. Нет, ну, это поразительный человек, господи боже...
Е. ШУБИНА: И потом там еще в дневнике, кроме всего прочего... вот может вы обратили внимание, сколько он вложил сил вот вместе с супругой своей Еленой Всеволодовной в спасение Малявиной...
К. ЛАРИНА: Да-да-да-да-да-да...
Е. ШУБИНА: И потом к нему бесконечно с какими-то вопросами, реши то, этому квартиру – это что-то... Это как бы, так сказать, такой... ну, может быть, не самый главный... но создает такой тоже портрет человека...
К. ЛАРИНА: Значит, короче говоря, дорогие друзья, - уже обращаюсь к слушателям, - книга Ролан Быков «Я побит – начну сначала! Дневники» , издательства «АСТ Астрель», она есть в продаже. Я вот ее купила здесь на Новом Арбате, не дожидаясь, когда ее принесут...
Е. САНАЕВА: Там же стихи и сказка продается, да...
К. ЛАРИНА: ... вот это я не увидела, надо купить. Вас ожидает невероятное открытие – знакомство с человеком по имени Ролан Быков, которого вы до этой поры не знали. Знала его только Лена Санаева.
М. ПЕШКОВА: Глубокая философская книга, добавлю я...
К. ЛАРИНА: Да. Спасибо.
Е. САНАЕВА: Спасибо.