110 лет со дня рождения Эрнеста Хемингуэя - Генрих Боровик - Книжное казино - 2009-07-19
К. ЛАРИНА: 13:15, добрый день, здравствуйте ещё раз. У микрофона Ксения Ларина, у другого микрофона Майя Пешкова. И, прежде чем представить нашего гостя, начать нашу сегодняшнюю программу, я хочу сообщить нашим слушателям печальную весть. Буквально совсем недавно пришло сообщение по информационным агентствам. Скончался Савелий Ямщиков, известный искусствовед, реставратор, историк, культуролог, в общем, человек, самое главное, неравнодушный к нашему наследию, к культуре русской. Вы знаете и прекрасно помните, как активно он участвовал в защите всех памятников культуры, которые существуют пока ещё на территории РФ.
Поэтому, наверное, стоит вспомнить его добрым словом и сказать ему спасибо за всё, что он успел сделать для отечественной культуры.
Ну а сегодня мы будем вспоминать другого человека. Это Эрнест Хемингуэй. Великий, культовый писатель, не побоюсь этого слова, поскольку это слово точно к нему применимо. Он был культовым не только для Америки, для Европы, но и для Советского Союза, поскольку в каждой уж точно московской семье на стене красовался его портрет в свитере, бородатый красавец, который смотрел прямо тебе в глаза. Для меня Хемингуэй – это время моих родителей, это символ эпохи 60-х, символ свободы, которая нас в ту пору охватила с романами Хемингуэя.
Если я ничего не путаю, именно в это время он стал популярным. Генрих Боровик у нас сегодня в студии. Здравствуйте.
Г. БОРОВИК: Здравствуйте, Ксюша, здравствуйте.
К. ЛАРИНА: Правильно говорю?
Г. БОРОВИК: Ну, не совсем. Уже в 50-х, во второй половине, его портреты висели почти в каждом интеллигентном доме, в доме, который хотел казаться интеллигентным. Когда я говорю слово «дом», я имею в виду и коммунальные квартиры. Я бы только поправил Вас. Не висели его портреты ни в Америке, ни в Германии, ни в каких-то других странах. Более того, я могу сказать, что такое количество заушательской критики, которую ему приходилось читать и у себя в стране, и, к сожалению, во Франции, в некоторых других странах, не поддаётся описанию. Я думаю, что всё это сыграло свою роль в том, что он рано ушёл. Хотя главную роль сыграло самоубийство его отца. Он говорил, что я всё понимаю, но он слишком рано принял это решение. Но об этом я ещё расскажу.
М. ПЕШКОВА: Мы все повторяли одну и ту же фразу Гертруды Штайн – потерянное поколение. Для нас эта фраза пришла вместе с Хемингуэем.
К. ЛАРИНА: Ну и конечно же город Париж, которому он подарил пожизненный эпитет – праздник, который всегда с тобой.
Г. БОРОВИК: Этот эпитет подарил я, прошу прощения, потому что я перевёл.
К. ЛАРИНА: Вот это да!
Г. БОРОВИК: Книга называлась «Движущийся праздник». Вот такой перевод. Вначале я неловко перевёл, мои друзья, Миша Брук и ещё несколько человек, которые принимали участие в переводе, я предложил такое название «Праздник, который носишь с собой». Ну, вроде тоже… Конечно, праздник, который всегда с тобой – это лучше, элегантнее. И эту книгу он написал как раз перед своим самоубийством, перед смертью. И её издавали уже после его гибели, это было 60-е годы.
К. ЛАРИНА: Ну, вы поняли, что у нас в гостях практически человек, который не только видел Эрнеста Хемингуэя, но немало с ним успел пообщаться и поговорить.
Г. БОРОВИК: Самое главное – рыбачил с ним!
К. ЛАРИНА: Кстати, об этом уже существуют программы телевизионные, которые Вы делали, в том числе был цикл, посвящённый Хемингуэю.
Г. БОРОВИК: Это было 105 лет ему.
К. ЛАРИНА: Конечно, мы не будем уходить от традиции нашего формата, у нас сегодня будет розыгрыш призов.
М. ПЕШКОВА: Мы сегодня разыгрываем аудиокниги Издательского дома «Союз», книги по произведениям Хемингуэя. А читает их Максим Пинскер, Александр Брондуков, Александр Клюквин, а книги, название которых – «Тот самый праздник, который всегда с тобой», здесь же «Зелёные холма», «Острова в океане» и «Фиеста». Сегодня такие книги могут получить наши слушатели.
К. ЛАРИНА: И, кроме того, Генрих Валерьянович Боровик принёс книги из своей библиотеки, из фонда Артёма Боровика.
Г. БОРОВИК: Благотворительного фонда имени Артёма, в которых опубликованы работы тех наших российских журналистов, которые стали финалистами вот уже десять раз, в будущем году будет десятый конкурс. А здесь последние четыре года мы издаём эти книги. Это не коммерческий проект.
К. ЛАРИНА: Как называется? «Расследуют журналисты»?
Г. БОРОВИК: «Расследуют журналисты». Это книги премии 2006, 2007, 2008 гг.
К. ЛАРИНА: Мы просто напомним, что премия имени Артёма Боровика за лучшие журналистские расследования вручается ежегодно. По-моему, это осенью происходит, да?
Г. БОРОВИК: Осенью, да.
К. ЛАРИНА: Обычно стараются попасть на день рождения Артёма.
Г. БОРОВИК: Да, 13 сентября.
К. ЛАРИНА: А в этом году 10 лет премии?
Г. БОРОВИК: Нет, девять. Десять будет к 50-летию Артёма.
К. ЛАРИНА: Вот вы познакомитесь с этими книгами. Тем более, что большинство этих расследований до нас не доходит, потому что огромное количество талантов, настоящих и мужественных людей работают в регионах. Там гораздо страшнее.
Г. БОРОВИК: Труднее и страшнее. Причём, это святые люди, потому что вознаграждение, которое они за это получают – это копейки. В региональной газете раз в неделе он опубликует что-то.
К. ЛАРИНА: Зато риск невероятный.
Г. БОРОВИК: А врагов влиятельных они приобретают немеряно.
К. ЛАРИНА: Во второй части мы зададим вопросы, на которые вы будете отвечать по телефону 363-36-59. А теперь давайте вернёмся к Хемингуэю. Кстати, напомним, что он по своей первой специальности, профессии был репортёром, журналистом.
Г. БОРОВИК: Он был журналистом, он был в Первую мировую войну и в Испании он был журналистом. Не все это знают, но он в Первую мировую войну был очень тяжело ранен, он ненавидел войну, но участвовал в испанской войне, во Второй мировой войне самым активным образом. И даже на Кубе, на своей шхуне он выслеживал следы немецких подводных лодок. Потому что он ненавидел фашизм и считал, что война против фашизма – это святая война. А что касается войн «обыкновенных», то он их ненавидел.
Я думаю, что многие знают его фразу о том, что людей, которые наживаются на войнах или людей, которые получают политические выгоды на войнах, или пытаются их получить, их надо казнить. И он готов выполнять это решение суда, если ему это поручат. Человек, который ненавидит войны, действительно. Именно поэтому так резко высказывается. А войну с фашизмом считал священной. Ему очень многие в Америке не могли простить его участие в испанской войне, где он, казалось бы, поддерживает коммунистов, а он поддерживал республиканцев.
И то, что коммунисты играли большую роль, он отмечал и писал об этом, знал много наших, был знаком, например, с Хаджи Мансуровым, это был человек легендарный совершенно, который занимался диверсиями против наступавших войск Франко, итальянских и немецких. И потом, в конце вы зададите мне вопросы о последних выступлениях против Хемингуэя.
К. ЛАРИНА: А с чего началось ваше знакомство? Давайте с начала начнём.
Г. БОРОВИК: Началось знакомство с того, что я полетел на Кубу. Революция там совершилась в начале 1959 года. И я начал шебуршиться, чтобы меня послали, потому что у меня была такая привычка по горячим точкам шастать довольно много. А в 1959 году, во второй половине года, я сопровождал Микояна в его поездке в Мексику. Это была первая поездка человека такого ранга в Латинскую Америку. Он был членом Политбюро.
Я был в группе сопровождавших его журналистов. И вроде бы ему понравилось, я был экономически выгодным корреспондентом, потому что я и писал, и снимал, одно лицо, суточные одни. И было довольно много фотографий и очерков о его поездке туда, поскольку «Огонёк» был не газетой «Правда», мы, конечно, подчинялись ЦК.
К. ЛАРИНА: Он был более демократичным изданием.
Г. БОРОВИК: Он не был органом ЦК. Он был литературно-художественный журнал. Ему понравились очерки. И когда меня вызвал главный редактор и сказал: «Генрих, тебя вызывают в Кремль к Микояну». Я, конечно, немножко струхнул, начал перебирать в голове, где я мог что-то напортачить. Но потом подумал, что не совсем так. В общем, это он ко мне обратился, и сказал… а это совпало с моими желаниями: «Слушай, Боровик, ты, наверное, знаешь, что на Кубе революция произошла», я говорю: «Не только знаю, но очень хочу туда попасть».
«Вот, мне в марте предстоит поездка туда, будем открывать советскую выставку там. Мы до сих пор не знаем, что это была за революция. Одни говорят, что это какие-то авантюристы. Ну что такое – 12 человек пошли в горы, собрали всю страну, свергли этого паршивого диктатора, сукиного сына Батисту. Это не соответствует учению Маркса и Ленина о пролетарской революции. У нас противоречивые сведения. Ты поезжай туда, поговори с простыми людьми. Я видел, у тебя, вроде, получается. Узнай, поддерживают они эту революцию или нет. А потом я приеду, я тебя вызову, ты мне расскажешь».
Я с одной стороны был счастлив, потому что всё быстро будет сделано, я поеду и смогу месяц там находиться, как минимум, объездить всю Кубу. А с другой стороны несколько был испуган, потому что по моим впечатлениям будут приниматься какие-то решения, где гарантия, что мои впечатления правильные? Одним словом, я туда поехал, я влюбился в эту революцию, я пешком прошёл от места высадки Фиделя со шхуны «Грамма», в горы Сьерра-Маэстро. И потом уже на машине в Гавану.
Переговорил с сотнями людей, увидел, с каким восторгом они встретили эту революцию, многие участвовали в этих боях. Когда он меня вызвал, приехал через месяц, вызвал на второй-третий день. Я вначале очень волновался, но потом вижу, что он очень одобрительно слушает, ему интересно и, как мне кажется, поддерживает моё позитивное отношение к этой революции. И прошло минут 30-40, наверное, я рассказываю увлечённо. Потом, я уже не помню, что-то я сказал, он вдруг посмотрел на меня, и говорит: «Нет, Боровик, этого не может быть»
«Как не может быть? Я же это видел!» «Ну, видел, видел, но не разобрался». А я уже нахальный, он меня слушал 30 минут, не перебивая.
К. ЛАРИНА: Подождите. Вы в первую поездку познакомились?
Г. БОРОВИК: Я познакомился ещё в Мексике. Я говорю: «Как это я не разобрался? Вот Вам такие-то аргументы». Он говорит: «Нет, слушай, Боровик, хочешь со мной разговаривать – молчи». Слава богу, это было в шутку сказано. А у Анастаса Ивановича в плане было посещение Хемингуэя, потому что он жил в это время, а к Хемингуэю было отношение культовое, портреты его висели чуть ли ни в каждом доме.
И мы все, журналисты, с ним приехало много журналистов, нас было человек 10-12, каждый мечтал попасть. Мы думали, что он всех нас возьмёт. И вдруг накануне позвонила Мэри Хемингуэй и сказала Микояну, что папа, так звали Хемингуэя его друзья, что папа очень просит не брать с собой более одного журналиста. Во-первых, он их не любит, они превратят весь визит, к которому он относится с уважением, просто в пресс-конферецию. А он этого не любит.
И мы стали волноваться, кого же он выберет. И Анастас Иванович, прежде всего, по признакам экономического корреспондента, экономически выгодного, ну и с другой стороны, в благодарность за ту работу, которую я провёл, он выбрал меня. И там, когда мы были в доме, не совсем так хорошо зная, как сейчас, отношение Хемингуэя к журналистам, но я думал о том, как мне наладить с ним какие-то ниточки, чтобы он ответил на два-три вопроса, больше мне не надо было.
Это произошло очень для меня интересно.
К. ЛАРИНА: Вы вдвоём беседовали?
Г. БОРОВИК: Нет, почему мне удалось. Во-первых, когда он показывал библиотеку свою в своём доме под Гаваной, финка назывался этот дом, я вдруг увидел книгу Кармэна, моего ближайшего друга, который был на 25 лет старше меня, «Год в Китае». Я говорю: «Папа, а это мой друг». «Как?! Кармэн Ваш друг?» А они были вместе в Испании, конечно, знали друг друга. «Мы поползали с ним, исползали всю испанскую землю». А потом я вижу книгу Симонова на английском языке. «Год в Китае» был на русском языке, он не читал, но там были фотографии. Но самое главное – Кармэн.
И затем книга «Дни и ночи». Она была переведена на английский ив 1946 году была в Америке бестселлером. Он её читал и написал восторженное письмо Симонову с отзывом на эту книгу. И я сказал, что и это мой друг хороший.
К. ЛАРИНА: У нас сейчас Новости, потом продолжим, после Новостей.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Продолжаем «Книжное казино, которое сегодня посвящено Эрнесту Хемингуэю, поскольку 21 июля будет 110 лет со дня его рождения. Здесь Генрих Боровик, Майя Пешкова, Ксения Ларина. Давайте я вам вопросы задам, дорогие друзья, минут через 10-12 будете на них отвечать. Вопросы все простые, тем более, кое-что Генрих Боровик вам выдал в качестве ответов. Как называлась яхта Хемингуэя? Какую рыбу ловил герой повести «Старик и море»? Где была написана повесть «Старик и море»? Как назывался отель в центре Мадрида, где в годы Гражданской войны находился штаб интернационалистов и где жил в то время Хемингуэй?
Г. БОРОВИК: Он писал там «Пятую колонну».
К. ЛАРИНА: За что король Италии наградил Хемингуэя серебряной медалью за доблесть и военным крестом? Героиню романа «По ком звонит колокол» Марию Хемингуэй списал с известной актрисы, которая и сыграла эту роль в одноимённом фильме. И последний. Два любимый коктейля Хемингуэя. Это знают даже дети, я надеюсь. Пожалуйста, наш номер телефона 363-36-59, и через несколько минут, 10-12 минут, будем принимать ваши ответы.
А пока мы остаёмся в доме Хемингуэя на Кубе.
Г. БОРОВИК: Там ещё произошло некоторое событие, которое стало решающим в моих отношениях с Хемингуэем. Анастас Иванович привёз ему в подарок модель спутника, который мы запустили в 1960 году, а спутник был запущен в 1957 году. И это была сенсация. Он с огромным интересом смотрел на эту модель. Кроме того, Анастас Иванович, зная его расположение к этому делу, привёз ему ларец с тремя бутылками водки. Когда он взял, лицо его засияло тут же! Он начал искать штопор. И тогда я совершил решающий поступок, который повлиял на наши отношения.
Я взял у него из рук одну из бутылок и выбил пробку ударом из горлышка. Тогда была пробка настоящая, не завинчивающаяся. Он пришёл в полный восторг, уж не знаю, неужели не знал он этого способа открытия… И для того, чтобы произвести ответное впечатление, он ливанул в горло треть бутылки водки и начал полоскать горло, косясь на меня. Всё это зафотографировано, всё это запечатлено.
Но я ему не сказал, что этот трюк в Институте Международных Отношений, который я заканчивал, проходят на втором курсе. Выразил полный восторг. И после этого, когда кончался визит Микояна, я к нему подошёл и сказал: «Папа, я могу Вам задать 2-3 вопроса?» Он говорит: «Какие 2-3 вопроса?! Я знаю, что Вы остаётесь здесь после отъезда Микояна, давайте, утихнет океан, я Вас приглашу порыбачить на моей шхуне». Боже мой! Да! Он ещё задал вопрос: «У Вас время найдётся?»
Я сделал вид, что размышляю. И так состоялось это приглашение. Через несколько дней позвонили, действительно, и мы с ним встретились в клубе «Тарара», рыбачий клуб неподалеку от деревушки, где сейчас стоит его бюст, между прочим, созданные на средства рыбаков, которые в этой деревушке живут. Встретились, с ним приехала его жена Мэри и её секретарша, которые направлялись в Гавану. Там открылась наша выставка, там показывали фильм Эйзенштейна «Броненосец Потёмкин».
С нами был ещё один только человек Грегорио Фуэнтос, это его давний помощник, механик, который заправлял мотором, а мы поднялись на капитанский мостик и почти сразу, только мы вышли в Гольфстрим, и сразу раздался снизу, у него к яхте «Пилар»…я выдал наверное, ответ…
К. ЛАРИНА: Вы уже 25 раз выдали.
Г. БОРОВИК: Спиннинги были по бортам, по одному спиннингу, и два спиннинга на корме были. И мы отошли, минут 10 прошло, и вдруг снизу голос раздался: «Папа, рыба!» Да, это Григорио сказал, что клюнуло. Вы себе не представляете, как изменилось лицо Хемингуэя, который до этого пиратским взглядом осматривал Гольфстрим. Он стал мальчишкой, у него засветились глаза, бросился к корме. У него на животе была такая кожаная тарелка, в которую он вставил спиннинг, и начал им работать, чтобы рыбу вытащить.
И вытащил тунца килограмм на 8-10, и когда он его вытянул, он послал ему воздушный поцелуй. И настолько это было искренне, видно было, что он обожал это дело. И потом сказал: «Ну, Генри, это первая рыба моя, по рыбацким правилам, а вторая будет Ваша». Я говорю: «Ну, второй рыбы значит не будет, потому что года 2,5 нет мне рыбацкого счастья, где бы я ни рыбачил, не клюёт у меня». Это действительно было правдой. Мы вышли в море часов в 10 утра и прорыбачили часов до 5 вечера. Мы не поймали больше ни одной рыбы. Он очень страдал.
Как настоящий рыбак, он говорил: «Генри, я Вам половину рыбы отрежу и Вам в отеле сварят или поджарят её очень хорошо». Я говорю: «Да что Вы!» Решался вопрос очень просто, но я хочу просто показать, что в нём была какая-то даже рыбацкая порядочность. Он был настоящим человеком. Это была мелкая деталь, главное – его книги, но даже здесь.
К. ЛАРИНА: А о политике говорили с ним?
Г. БОРОВИК: Ну, конечно.
К. ЛАРИНА: Я так понимаю, что многое из того, о чём вы говорили, невозможно было опубликовать в Советском Союзе.
Г. БОРОВИК: Да почему?
К. ЛАРИНА: Возможно? И что он говорил?
Г. БОРОВИК: Вы знаете, я не задавал ему вопросов прямо о политике, меня больше интересовало его творчество, его воспоминания, он вспоминал, как он в Испании сначала невзлюбил Эренбурга, ему показалось, что он циник. А потом мне Эренбург рассказал, почему это произошло. Как-то они сидели в этом самом же отеле, сейчас не буду называть его.
К. ЛАРИНА: Да уж не надо.
М. ПЕШКОВА: И Эренбург его спросил: «Господин Хемингуэй, Вы свои очерки посылаете телеграфом?» И он обиделся, потому что его все критиковали всякие литературные критики, что у него телеграфный стиль.
К. ЛАРИНА: Да, самая прелесть! Это новый жанр литературы, который и возник.
Г. БОРОВИК: Даже Фолкнер позволил себе, когда его спросили, как он относится к студенческой аудитории, как он относится к стилю Эренбурга, который, как думали студенты, и правильно думали, он принёс очень много нового в литературу, он ответил: «Хемингуэй в литературе трус. Он ничего нового не рискнул…»
К. ЛАРИНА: Это зависть!
Г. БОРОВИК: Это чистая зависть! И он решил, что Эренбург тоже спросил его, потому что хотел уесть, как говорится. Но он-то ничего плохого не имел в виду.
К. ЛАРИНА: Наверное, его легко переводить?
Г. БОРОВИК: Ну, не совсем.
К. ЛАРИНА: Нет, праздник, который всегда с тобой – это да. Но вот телеграфный стиль: пришёл, сел, сказал, ответил. Аскетично, переводчику раздолье!
Г. БОРОВИК: Кашкин всё равно был лучшим переводчиком Хемингуэя, к сожалению, его давно нет с нами.
К. ЛАРИНА: И сколько по жизни Вы с ним встречались?
Г. БОРОВИК: Это был, к сожалению, один раз.
К. ЛАРИНА: Вы не поддерживали связь через письма?
Г. БОРОВИК: Я скажу. После того, как мы вернулись, он рассказывал о своём творчестве, очень подробно рассказывал. Потом объяснил, почему не любит журналистов, не любит давать интервью.
К. ЛАРИНА: Хотя сам журналист.
Г. БОРОВИК: Ну, он и писателей не всех любил, хотя сам писатель. И его писатели не любили, завидовали. Страшная зависть была. Журналисты пытались из него, поскольку он всегда был на устах у всех, тогда, когда на этой шхуне «Пилар» во время Второй мировой войны он следил за немецкими подводными лодками, когда высаживался с разведчиками во Франции, всё время…
К. ЛАРИНА: Он в Нормандии высаживался, да? Был членом Сопротивления.
Г. БОРОВИК: Да.
К. ЛАРИНА: Вы говорили, что он ненавидел войну, но его тянуло всё время туда.
Г. БОРОВИК: Боже мой! Что Вы! Нет! Ни коим образом! Он говорил, что ненавидел войну. Но войну с фашизмом считал святым делом. Это не просто тяга к войне. Нет, ни коим образом.
М. ПЕШКОВА: И такой щепетильный, как Хемингуэй, который готов был даже разделить рыбу, его обвиняли в том, что он не заплатил кое-кому.
К. ЛАРИНА: Как это? Кому?
Г. БОРОВИК: Кому заплатил?
М. ПЕШКОВА: Что он ни копейки не дал, получив Нобелевскую премию.
Г. БОРОВИК: А! Я хочу сказать, он мне привёл пример, журналисты, даже порядочные журналисты, он может правильно привести слова, которые я скажу, но он не почувствует интонацию, не почувствует окружение. И эти слова окажутся совершенно ужасными.
К. ЛАРИНА: Он не оригинален, можно подумать, что кто-то любит журналистов. Вы любите журналистов, скажите правду.
Г. БОРОВИК: Ладно, ладно. Я люблю журналистов, которые делом занимаются, расследуют которые, получают премии имени Артёма Боровика. Кстати, Артём обожал Хемингуэя.
К. ЛАРИНА: Он по стилю, я вспоминаю его повесть про афганскую войну, «Спрятанная война», она по стилистике очень похожа на Хемингуэя.
Г. БОРОВИК: Во всяком случае, она так же правдива, как у Хемингуэя. Пример был такой. Однажды он был на бое быков в Испании, а он, вы знаете, он был любителем боя быков, и победил его тореодор, которого он очень любил, и весь стадион бесновался, кричали: «Оле! Оле!», всё, что полагается кричать. И к нему подошёл один журналист и спросил вдруг: «Господин Хемингуэй, Вы собираетесь в Советский Союз?» И Хемингуэй в этой ситуации мог ответить только шуткой, потому что почему вдруг!
Он сказал: «Обязательно поеду, если они там у себя устроят бой быков». Ну, шутка! И вдруг в газете на другой день появилась под огромным заголовком «Хемингуэй ставит своим условием посещение Советского Союза устройство там боя быков». Он говорит, что даже послал в «Литературную газету» извинения с объяснением, что он ничего подобного не говорил, просто это была шутка.
К. ЛАРИНА: До сих пор никакой Хемингуэй до нас не добрался, потому что никакого боя быков у нас не проводится.
Г. БОРОВИК: А Вы знаете, боёв быков было довольно много, но не с быками.
К. ЛАРИНА: Телят с дубами.
Г. БОРОВИК: Я вам должен сказать, что во время нашей беседы, я опубликовал её всю, но я не обратил внимание на то, что он несколько раз говорил фразу: «Если я успею», в частности, после того, как он рассказал мне про этот бой быков, я сказал: «А Вы вообще собираетесь в Советский Союз?» Он ответил: « Я очень хочу поехать и поеду обязательно, если только я успею». Ну, я думал, занят человек, он тогда заканчивал «Праздник, который всегда с тобой». Париж 20-х годов, молодой писатель. Замечательная книга, которую издали очень быстро. Её издали после его смерти. Её издала уже Мэри.
К. ЛАРИНА: Давайте примем звонки, нам нужно, чтобы наши слушатели ответили на вопросы. Можно взять наушники. Наш телефон 363-36-59, вопросы я пока повторять не буду, если что-то забудете, я напомню. А пока можно начинать. Итак, 363-36-59 – телефон прямого эфира. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло! Добрый день. Яхта называлась «Пилар».
К. ЛАРИНА: Это чистая правда, смешно было бы не заметить этого названия в нашем разговоре. Но я думаю, Вы и так знали. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Борис.
Г. БОРОВИК: Я сравнительно недавно, это было немножко больше 10 лет назад, в 1997 году был на Кубе, разговаривал, встретился с Грегори Фуэнтосом, с его механиком, он уже сейчас, к сожалению, ушёл из жизни, и он вспомнил эту рыбалку.
К. ЛАРИНА: Который тогда с вами ездил, да?
Г. БОРОВИК: Да.
К. ЛАРИНА: Следующий звонок. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте. В повести «Старик и море» старик поймал рыбу-меч.
К. ЛАРИНА: Вы правы. Это называлось голубой марлин, крупный океанический хищник. Конечно, это одна из разновидностей рыбы-меч. Поскольку тут спорили перед эфиром, склонялись больше к акуле, но я считаю, что рыба-меч правильно. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Андрей.
К. ЛАРИНА: Спасибо, записали. Следующий звонок. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте. Меня зовут Александр. Король Италии наградил за доблесть и крестом.
К. ЛАРИНА: За что?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Мне показалось, надо было сказать, чем наградили.
К. ЛАРИНА: Здрасьте! Я спросила, за что король Италии наградил Хемингуэя серебряной медалью за доблесть и крестом. Ну, как Вы думаете, за что награждают такими медалями?
Г. БОРОВИК: Сразу после войны.
К. ЛАРИНА: Спасибо. За творчество, конечно. Особенно военный крест и за доблесть. Нет, нет. Мы почти всю передачу говорим о том, чем он занимался в свободное от литературы время. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте. Это Виктор. Отель в центре Мадрида – это «Флорида».
К. ЛАРИНА: Совершенно верно, правильно. Спасибо, записали и Вас. Следующий звонок, пожалуйста. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло! Добрый день. Мне хотелось бы по поводу актрисы, «По ком звонит колокол». Это Ингрид Бергман.
К. ЛАРИНА: Вы совершенно правы. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Ирина.
К. ЛАРИНА: Это правильный ответ. Это была Ингрид Бергман. Следующий звонок. Пожалуйста. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте. Я хотела ответить насчёт коктейлей. Дайкири и…
Г. БОРОВИК: Нет, извините.
К. ЛАРИНА: Будем ждать. Это нужно знать с пелёнок. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Да. Добрый день. Король Италии наградил Хемингуэя за его участие в войне, в составе американского контингента он воевал на стороне Италии.
К. ЛАРИНА: В какой войне?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): В Первой мировой войне.
К. ЛАРИНА: Всё правильно, Вас не собьёшь. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Михаил.
К. ЛАРИНА: Записали и Вас. Что у нас осталось? Где был написан «Старик и море» и два любимых коктейля Хемингуэя. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте. Елена. Второй коктейль Мохито.
К. ЛАРИНА: Да, Мохито и Дайкири, до сих пор популярны во всём мире.
Г. БОРОВИК: Во всех бар ах города Мадрида, в которых мне довелось побывать, я ходил туда именно для того, чтобы какие-то следы Хемингуэя найти, во всех барах висит его портрет и там дата стоит – такого-то числа великий американский писатель Хемингуэй пил в этом баре Дайкири и Мохито. И только один бар я увидел в Мадриде, я посетил 10 или 15, где портрет висел и было написано: «В этом баре великий американский писатель Хемингуэй нив 1924, ни в 1938, ни в 1940 году, никогда не был и никогда никаких коктейлей не пил».
К. ЛАРИНА: Молодцы, соригинальничали. Давайте ещё звонок примем по поводу «Старика и моря». Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте! «Старик и море» был написан на острове Куба.
К. ЛАРИНА: Ну конечно!
Г. БОРОВИК: Там ещё трагедия разыгралась для Хемингуэя. Он получил в 1954 году Нобелевскую премию именно за «Старика и море», и туда приехали журналисты, два журналиста из Англии, хищники, которым найти чем подковырнуть Хемингуэя. И нашли в деревушке Кохимар старичка по имени Ансельма, его спросили: «Вы не знаете, кто был прототипом старика для книги Хемингуэя «Старик и моря»?» Он говорит: «Как кто? Я!» Он сказал, что он поймал эту рыбу и вся трагедия, которая произошла. «И Хемингуэй, конечно, ничего не написал, ничего не сочинил, он просто со мной беседовал несколько дней подряд, всё записал, издал книжку по моим рассказам и получил Нобелевскую премию. И от Нобелевской премии мне ни доллара, ни песо не заплатил».
И это появилось в одной из английской или французской жёлтой газете.
М. ПЕШКОВА: Это к разговору о журналистах.
Г. БОРОВИК: Это к разговору о журналистах, конечно. Это был очень большой удар ниже пояса. И Хемингуэю даже пришлось собрать всех рыбаков Кохимар, и там выяснилось, что есть три или четыре старика, которые выдают себя…
К. ЛАРИНА: Так им, наверное, журналисты платят за эти интервью.
Г. БОРОВИК: Конечно. И он спросил: «Ребята, я что, действительно записал?» И тогда сознался Ансельма: «Да нет, я им этого не говорил, они сами придумали». Они потом как-то реабилитировались, они поставили себе в деревушке бюст Хемингуэя на свои деньги.
К. ЛАРИНА: А у Вас есть книги в библиотеке с его автографом?
Г. БОРОВИК: Конечно.
К. ЛАРИНА: А какие?
Г. БОРОВИК: И «По ком звонит колокол», я его прочёл, когда его не было на русском языке, прочёл на английском. Я взял с собой, она тяжёлая книжка, я сюда её не стал приносить, тем более, вы же не телевидение. Я принёс книжечку Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол», Москва, 1962 год. И наверху написано «Рассылается по специальному списку». Рассылается номеру 61.
К. ЛАРИНА: Это Вы.
Г. БОРОВИК: Нет, это мне сын одного из руководящих номенклатурных людей высоких подарил эту книжку.
К. ЛАРИНА: А почему такая секретность?
Г. БОРОВИК: Потому что было глупейшее положение Франко. Книга имела колоссальный успех, но Франко, который понимал, что это книга против него, против фашизма, он запретил эту книгу к изданию у себя. А там очень хорошо говорилось о коммунистах, я говорил, что он беседовал очень много с…
К. ЛАРИНА: То есть, сочувствовал.
Г. БОРОВИК: Нет, ну конечно! Это была очень серьёзная сила в борьбе с фашизмом. Он не был идеологически никак коммунистом. И после этого ещё одна страна, где он не издавался, эта книга не издавалась, это был Советский Союз, считалось. Что она недостаточно лояльна к коммунистам. Там, кстати, была обидная ремарка, рассказывалось о том, как на каком-то митинге выступала Долорес Ибаррури, руководитель компартии Испании. И кто-то из аудитории крикнул: «А у самой-то сын в Москве спрятан! Он не с нами тут вместе воюет!»
Это было очень обидно для Долорес, потому что её сын воевал во время Второй мировой войны и погиб под Сталинградом.
К. ЛАРИНА: Это потом было, но тогда он был действительно в Москве.
Г. БОРОВИК: Он был в Москве, молоденький. Одним словом, из-за этого в том числе, кстати, Хемингуэй в своём письме Симонову по поводу книги «Дни и ночи» он написал, что сожалеет, что до сих пор не издано, но он готов провести какую-то правку, убрать какие-то имена.
К. ЛАРИНА: То есть, процензурировать её по дружбе.
Г. БОРОВИК: Он понимал, что он немножко… это было нетактично.
К. ЛАРИНА: Это право писателя. Хорошо, что миновали те времена, и мы не по рассылке получаем «По ком звонит колокол», а можем купить её в любом магазине.
Г. БОРОВИК: В середине 60-х годов книга была издана, очереди были колоссальные.
М. ПЕШКОВА: Не без участия Генриха Авиэзеровича.
Г. БОРОВИК: Будем считать так. Там, прежде всего, Микоян, Симонов. Одним словом, рассказывать о Хемингуэе можно долго, но, к сожалению, время наше истекло. Ксения уже просто машет, закрывайся, мол.
К. ЛАРИНА: Итак, закрывается «Книжное казино», все остались при своих делах. Все, кто хотел, выиграл, кто хотел – проиграл. Спасибо Вам, Генрих Авиэзерович, программу провели Ксения Ларина и Майя Пешкова.