Книга "Жизнь, по слухам, одна!" - Татьяна Устинова - Книжное казино - 2008-09-14
А. ВЕНЕДИКТОВ: У нас в гостях Татьяна Устинова. Таня, добрый день.
Т. УСТИНОВА: Добрый день.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И Майя Пешкова. Майя, здравствуйте.
М. ПЕШКОВА: Здравствуйте.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я хочу сказать, что мы сегодня разыграем две последние книги, по 10 экземпляров. «Отель последней надежды»… Господи, как это всё…
Т. УСТИНОВА: …прекрасно, правда?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. И «Жизнь, по слухам, одна!». Это ещё более прекрасно, я бы сказал. В этой получасовке мы разыгрываем книгу издательства ЭКСМО «Отель последней надежды», я напоминаю – 070-45-45 – это телефон у нас для послания смс. Не забывайте подписываться. О ком идёт речь в «Полтаве» Пушкина? Там называется четыре фамилии и пятый – неизвестный. «И Шереметьев благородный, и Брюс, и Боур, и Репнин. И счастья баловень безродный, полудержавный властелин». Так вот, кого Пушкин называет «счастья баловнем безродным, полудержавным властелином»? Если вы это помните, а вы должны это помнить, если у меня учились, то – 970-45-45. И присылайте свои ответы.
Т. УСТИНОВА: (Смеётся)
А. ВЕНЕДИКТОВ: Между прочим, Таня, напрасно смеёшься. Когда я в школе историю преподавал, и у нас была «Полтава», у меня про каждую фамилию ребята делали доклады. Вот кто такой Боур? Боур и Боур. Можно было выступать… Не реферат, 3-5 минут найти максимально. Интернета не было, в энциклопедиях полковник Боур вообще не назывался. Вот хочешь пятёрку – получи.
Т. УСТИНОВА: А у меня была совершенно потрясающая история совсем недавно с «Доходным местом» А.Н. Островского, где хлопочет за Егорушку Глумова один из героев и Егорушка говорит, или кто-то говорит, что нужно какое-то место для человека с талантами, со способностями непременно. А он говорит: «Да нет! Таких мест больше нет! Было последних два, да и те уже заняты. Одно – Бисмарком, а второе – Бейнстом». Кто такой Бейнст? Бисмарка, вроде бы, мы помним, а кто такой вот этот самый последний, не понятно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но ты нашла?
Т. УСТИНОВА: Конечно!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Открыли Интернет, набрали, прочитали. В этой связи, прежде чем мы перейдем к разговору о жанре и о тебе, вот эта история с электронными библиотеками. Ты в курсе, да?
Т. УСТИНОВА: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Какое твое отношение?
Т. УСТИНОВА: К электронным – прекрасно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, к тому, что через два года можно будет размещать всё в электронных библиотеках, тексты.
Т. УСТИНОВА: Я отношусь к этому хорошо. Я вообще дружу с Интернетом.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Масса писателей с криками, что авторские права…
Т. УСТИНОВА: Нет, Лёш, я дружу с Интернетом. И с моей точки зрения человека не ущемляемого, я всё же не певец Дима Билан, который, как это сказать… контрафактные диски выпустили и Дима Билан по этому поводу недополучил зарплату, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т. УСТИНОВА: Я человек патологически любящий читать, считаю, что если люди читают в Интернете, не в Интернете, где угодно, пусть читают. Читают – очень хорошо!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну хорошо, но ты же живёшь на доходы от того, что ты пишешь!
Т. УСТИНОВА: От бумажных носителей.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. От бумажных носителей.
Т. УСТИНОВА: И я буду продолжать на доходы от бумажных носителей, потому, что Интернет-среда, с моей точки зрения, фатально безграмотная в плане хотя бы даже русского языка, если будет модно читать в Интернете роман Достоевского «Подросток» - прекрасно! Я думаю, что Фёдор Михайлович от этого ничуть не пострадает. Я – тем более. Я вас умоляю!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но если будет модно читать Устинову в Интернете?
Т. УСТИНОВА: Прекрасно! Это будет прекрасно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Многие писатели, я просто с большим уважением отношусь к Борису Натановичу Стругацкому, вот он написал это письмо, он говорит, что просто будут лишать… Он немного нового пишет, я не думаю, что он за себя хлопочет в этом смысле, но при этом он правильно говорит, что многие писатели живут только на это и это у них отнимет кусок хлеба.
Т. УСТИНОВА: Я думаю, что нет. Потому, что никогда электронное носительство, с моей точки зрения, по-крайней мере, при нашей жизни, не заменит носитель бумажный.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А ты уверена? Так всё быстро происходит!
Т. УСТИНОВА: Лёш! Быстро происходит, но, тем не менее, мне кажется, что вот это чувство от этой книжки, когда ты её листаешь, нюхаешь, когда она вся такая гладкая… Ну, не знаю я! Её приятно взять в руки, приятно полистать, её можно засунуть себе под одно место, если ты её читаешь в машине, положить под подушку. Компьютер тут, всё-таки, пока не при чём. А если развитие будет такое скачкообразное, что электронный носитель полностью заменит носитель бумажный, тогда будем разговаривать про авторские права. Сейчас, мне кажется, рано.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Рано… Татьяна Устинова. Ещё один вопрос. Сейчас стало очень модно, я просто вчера зашёл в «Дом книги» со своей еженедельной инспекцией, потом жена инспектирует то, что я принёс домой, две сумки.
Т. УСТИНОВА: А ставить есть куда?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, они лежат пока столбиком на полу.
Т. УСТИНОВА: Ну… Пока – это сколько лежат?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Долго лежат. Год лежат.
Т. УСТИНОВА: У нас книги, стопки лежат на полу уже, наверное, года 2,5.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, у меня же движение идёт.
Т. УСТИНОВА: Ротация – модное слово. И мы всё время друг другу говорим, что мы сейчас купим шкафы, всё расставим. А шкафы кончились, место под шкафы кончилось. Я прошу прощения, что я перебиваю, но я читаю воспоминания Натальи Ильиной об Александре Александровиче Реформатском и вечный их конфликт был, что ему не хватает место для книг.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Всё очень похоже.
Т. УСТИНОВА: И я думаю, что это про всех.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это про всех.
Т. УСТИНОВА: То есть, оказывается, ещё и про Алексея Венедиктова.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И про младшего тоже, к сожалению. У меня вот какой вопрос. Я вот зашёл с инспекцией и обнаружил, что возникла огромная мода на эти исторические детективы, я имею в виду переводные, наши, почему-то, не пишут, или я не знаю. Когда берётся известный деятель времён Кромвеля и вот там горбун времён Кромвеля расследует. Тайный агент Кромвеля. Потом другое там. Венеция времён Доджа, 13 век, и там молодая девушка, которая расследует… Почему такая мода? Это же не мода писать, это мода читать.
Т. УСТИНОВА: У меня есть на этот счёт объяснение. Может быть, оно неправильное. Мне кажется, что так и есть. Мне кажется, что отчасти популярность Гарри Потерра во всём мире, такая необыкновенная, обусловлена тем, что вдруг американцы оказались вовлечены посредством вот этих хорошо написанных книг в абсолютно британскую эстетику: образования, частных школ, галстуков, профессоров в феске и в шляпе, чего нет в традициях американского образования, американской культуры. Это всем страшно нравится. Когда все прочитали Дэна Брауна «Код да Винчи», все вдруг поняли, что они образованные люди!
Они вдруг поняли, что да Винчи – это не салон красоты в Москве, а это некий человек, который, оказывается, ещё какие-то головоломки составлял, какие-то папирусы куда-то зашифровывал, там есть разные красивые названия мест: улица Риволи, кто, опять же, не был из американцев на улице Риволи, неожиданно осознали. Хотя там написан бред, извините. Я люблю Дэна Брауна, как детектив. Но по улице Риволи до Лувра ехать невозможно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Невозможно. Только в пробке стоять можно 15 минут.
Т. УСТИНОВА: Потому, что эта улица пустая, там с одной стороны сад Тюильри, а с другой стороны магазины под аркадами. Там нет ни людей, ни машин. Короче говоря, там много такого рода вещей. Но, когда человек это читает, он приобщается к историческому процессу. Ему так кажется. Меня совершенно перепахало…если я много говорю – ты меня останавливай.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, говори, говори, интересно!
Т. УСТИНОВА: Третьего дня лечу я из Питера, передо мной сидит прекрасная барышня. Прекрасная барышня! Такая Брунгильда прекрасная. У неё вот здесь шпильки, здесь брильянты, тут у неё такая причёсочка, здесь у неё чемоданчик правильный…
А. ВЕНЕДИКТОВ: И лететь 40 минут.
Т. УСТИНОВА: И лететь 40 минут. И ножки у неё правильно сложены. Но самое главное, ребята, что она читает!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это я обожаю!
Т. УСТИНОВА: Это потрясающе! Она читает вот такую толстенную книгу, мне видно, альбом…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Показывает. У меня ремарка.
Т. УСТИНОВА: Альбом.
А. ВЕНЕДИКТОВ: 4 см.
Т. УСТИНОВА: Альбомного формата с глянцевой обложкой…
А. ВЕНЕДИКТОВ: В самолёте.
Т. УСТИНОВА: В самолёте. Называется «Тысячу знаменитых шедевров мировой живописи». И я думаю: «Бедная моя! Наверное, он образованный. И тебе, наверное…» - я-то, как писатель, всё уже дальше придумываю, - «…и тебе, наверное, нужно в разговоре ввернуть что-нибудь про девчушек Гейнсборо».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Она не конспектировала, нет?
Т. УСТИНОВА: «…а в школе-то ты училась плохо. И вряд ли училась в университете. А он, видимо, хочет, чтобы ввернула». Вот детективы исторические отчасти и есть…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Тань, так это же хорошо.
Т. УСТИНОВА: Это прекрасно. Но знаешь что грустно, Лёш?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не трактаты же читать по Леонардо да Винчи!
Т. УСТИНОВА: Хорошо бы трактаты. Но с моей точки зрения хорошо хоть что-нибудь! Единственное, что в этом всём грустно – это то, что моя сестра, историк по образованию, окончивший РГГУ, пришла в магазин книжный, но не в наш любимый «Москва», а просто в книжный магазин и говорит:
- Мне нужен отдел исторической литературы.
Её привели к полке, не которой стоит Валентин Пикуль.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Исторический роман.
Т. УСТИНОВА: Да. Вот, с точки зрения даже работников книжного магазина это и есть историческая литература. А это неправда. Это беллетристика, основанная на неких, даже, может быть, не событиях, а деталях того времени. Но это уже неплохо. Человек читает и приобщается к деталям. Почему нет!
А. ВЕНЕДИКТОВ: А почему ты не переносишь свои, поскольку это ещё и образование, не переносишь свои детективы в разные эпохи? Почему тебе не начать серию какого-нибудь горбуна при египетском фараоне? Хотя это тоже уже написано.
Т. УСТИНОВА: Лёш! Ты знаешь, мне не интересно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А почему? Это же безумно интересно!
Т. УСТИНОВА: Наверное, это интересно. Но мне интересна эта современность наша, которая вокруг и всегда. Опять же, сейчас меня могут осудить слушатели «Эха Москвы».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мы осудим, это у нас легко!
Т. УСТИНОВА: Условно говоря, в романе… «Персональный ангел»…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Забыла свой роман! Хорошо…
Т. УСТИНОВА: «Персональный ангел». Происходит пресс-конференция, и все ждут. Только ты не смейся.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я выключил микрофон.
Т. УСТИНОВА: И все ждут, когда приедет Алексей Венедиктов, всегда взъерошенный и находящийся в центре событий. И дело в том, что это эпизод из моей жизни. Когда я работала на Старой площади, и мы проводили пресс-конференции, была у нас такая работа для журналистов. У нас был единственный вопрос – приедет Венедиктов или не приедет? Если не приедет – можно не стараться. Ну как же про это не написать?!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Приятно… Теперь уйдём на Новости и ты продолжишь. Спасибо. А приятно было, правда? Лучше, всё-таки, про горбуна из Древнего Египта в такой ситуации.
Т. УСТИНОВА: Нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет? Хорошо. Проверим.
НОВОСТИ
А. ВЕНЕДИКТОВ: 12:35. Молчащая Майя Пешкова. Майя, неожиданно молчите! Татьяна Устинова у нас в гостях, Алексей Венедиктов. У нас тут отвечают. И мы сейчас уже объявим победителей по первой позиции. Это мы разыгрывали книгу «Отель последней надежды», очень жизнеутверждающее, Тань…
Т. УСТИНОВА: Название.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Слушай, это уже похоже на женский роман. Знаешь вот…
Т. УСТИНОВА: Об оформлении или о названии?
А. ВЕНЕДИКТОВ: О названии.
Т. УСТИНОВА: С названиями у нас была проблема, которую мы сейчас решаем. Если раньше они со мной никак не согласовывались названия, то сейчас…
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть как? Так принято?
Т. УСТИНОВА: Да. Называет редактор. Вернее, даже целый отдел в издательстве. Технология целая, как придумываются названия. Они, подчас, не имеют никакого отношения к тексту…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я представляю себе, как с Дюма они обсуждали «20 лет спустя»! «Плохое название!»
Т. УСТИНОВА: Некоммерческое!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это же было в газетах, это же фельетоном, практически, было. Не годится! Что это такое! Четыре мушкетёра…. Это название второй книги, которую мы будем разыгрывать, мне больше нравится.
Т. УСТИНОВА: И мне.
А. ВЕНЕДИКТОВ: «Жизнь, по слухам, одна!».
Т. УСТИНОВА: В конце-концов оттуда никто не вернулся и не сказал, что она не одна.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А этого никто не знает.
Т. УСТИНОВА: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Может, и вернулся, но молчит.
Т. УСТИНОВА: Точно, да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: «Жизнь, по слухам, одна!». И тут Татьяна Устинова прикололась и задала вопрос. Слушайте, я уверен, что мы не наберём 10 победителей. Я уверен, что 10 победителей мы не наберём. Это связано, конечно, с одним из известных сериалов в детективной литературе, назовём это так, дадим маленькую подсказку. А вопрос вот какой. Напоминаю, как надо отвечать. Смс присылаете 970-45-45. Уверен, что десятерых не будет. Дочь американца в 1914 году вышла замуж за полковника английских ВВС. И в 1920 году у неё родился маленький бельгиец. Как его назвали? Закрутила! Как свои книги закрутила! Внимание. Всем спокойно. Всем сидеть и набирать быстро смс-ки. О! Экран замер! Редко… Ещё раз, внимание! [Повтор вопроса]. Ну вот, устроила нам. Пусть они отвечают, мне не жалко. Это «Жизнь, по слухам, одна!».
Скажи мне, пожалуйста, я просто хочу закончить ту тему. Написание таких книг, детективов, в которых ты вырисовываешь сегодняшнюю жизнь, тебе не кажется, что они будут однодневками? То есть, один раз прочитали… Нет, не однодневки, не правильно. Вот прочитали. Отлично знаем Устинову. Прочитали, а второй раз, поскольку антураж современный, чего я буду читать, я в окно посмотрю. Понимаешь, почему я про пирамиды спросил?
Т. УСТИНОВА: Нет, совершенно верно. Но мне кажется, что если писать с прицелом на вечность, то это просто глупость какая-то полная. По-крайней мере, писать с прицелом на вечность детективные истории о том, как кого-то где-то там ударили по голове, а в это время она звонила ему по телефону… Ну, Лёш, это невозможно! Детектив… Мне кажется, он однодневен по определению. Конечно, есть детективные гении, вроде того же, моего любимого, доктора Конан Дойла и его бессмертного героя.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Есть Сименон, есть масса таких людей.
Т. УСТИНОВА: Совершенно верно! Но как вам сказать… «Не замахнуться ли нам на Вильяма нашего Шекспира?», да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да!
Т. УСТИНОВА: Я как-то не могу. Мне хочется рассказать историю здесь и сейчас.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть, ты женщина пылкая.
Т. УСТИНОВА: Да. Мне хочется, чтобы она была проникновенной, страстной, запутанной, как мне очень нравится формулировка Акунина, который говорит, что для того, чтобы женщину удержать рядом, её надо интриговать, смешить и немножко пугать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я запишу про пугать. Что-то я давно никого не пугал.
Т. УСТИНОВА: Мне кажется, что это задача любого детективного автора: интриговать, смешить и немножко пугать. А вовсе не думать, прочтут ли твой роман даже не через сто лет, а через пять. Через пять я напишу новый.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но, всё равно… Разве в глубине души любой автор, и ты сама, не лелеет мысль о том, что так же, как Конан Дойла, следующее поколение, хотя язык устарел, всё устарело, реалии устарели, какие-то непонятные котелки… Тем не менее читается, сколько можно читать рассказ «Второе пятно»? Раз 20. Я уже знаю, кто убил! Что я, как идиот, сажусь и открываю эту книгу и читаю с неослабленным вниманием?
Т. УСТИНОВА: Да. Конечно, любому автору хочется, чтобы его читали. И читали, как можно дольше. Это нормально. Но, тем не менее, когда я пишу, как кролик Энерджайзер, на своём компьютере, я в этот момент не думаю о том, будут там читать когда-то или не будут читать когда-то, потому, что в данный момент, то что «над вымыслом слезами обольюсь», когда я пишу и мне смешно, я хохочу во всё горло. Когда я пишу трогательную сцену с собачкой, я плачу. Приезжает мой муж с работы и говорит
- Ты пишешь и плачешь?! Устинова! Ты совсем с ума сошла!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он не привык? А ты должна ему гордо говорить:
- Дюма плакал, когда Портоса убили.
Т. УСТИНОВА: «Да, - говорю я, - они расстались».
А. ВЕНЕДИКТОВ: И он тихо уползает.
Т. УСТИНОВА: …есть свой борщ. Вот так. При этом думать: «Нет, всё-таки, я хочу, чтобы это осталось в веках» я не могу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ну смотри. Я открываю титул книги, которую мы разыгрываем «Жизнь, по слухам, одна!», и здесь у тебя уже 25… Они же разные! Что-то должно зацепить, держаться и потом, при переиздании, когда ты будешь решать, что вот это не надо переиздавать, а это надо.
Т. УСТИНОВА: Это всегда бывает. Есть романы, которые мне нравятся, их мало. Есть романы, которые мне не нравятся, их больше.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Что тебе нравится, Устинова?
Т. УСТИНОВА: Мне нравится «Хроника грустных времён», роман про Питер. Такая казацкая вольница…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Про Питер? Это конъюнктура про Питер!
Т. УСТИНОВА: Нет! Он давно написан!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он был написан «до того», да?
Т. УСТИНОВА: Да. Мне нравится «Олигарх с Большой Медведицы».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ой, хорошая книжка!
Т. УСТИНОВА: Ничего, да? Мне нравится «Близкие люди». Есть какие-то, которые мне нравятся. За некоторые, откровенно говоря, мне стыдно. Я не буду их называть просто потому, что я писала под давлением. Меня очень торопили. Тоже не всегда я могу сказать «нет».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Издателям, ты имеешь в виду?
Т. УСТИНОВА: Да. Чем старше я становлюсь, тем более в этом вопросе я делаюсь опытней и могу сказать людям:
- Ребята, вы знаете, извините, пожалуйста, но я всё время панически боюсь написать плохо.
Я бы сказала другое слово, если бы мы не были в эфире…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да и говори.
Т. УСТИНОВА: Дерьмо. Собственно, я и говорю об этом издателю. И поэтому не могу я себя заставить. И когда я пишу роман о врачах, которые от первого до последнего слова, я иду на операцию, я стою четыре часа, я покупаю в книжных магазинах Москвы…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Что, серьёзно, что ли?
Т. УСТИНОВА: Да! …все справочники, которые там есть. Я ненавижу «Курс общей хирургии», потому, что неподготовленный человек не может в адеквате всё это читать! У меня все эти книги растут и растут, к вопросу о том, где они лежат. И когда я его сдала и дописала, я их все зашвырнула в самое далёкое место.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но не выкинула, вдруг придётся ещё раз про хирургов…
Т. УСТИНОВА: Но когда эта работа происходит, и, может быть, когда я еду на операцию, я в этот день ничего не пишу, и на следующий день я ничего не пишу…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Отходняк.
Т. УСТИНОВА: Тошнит. Я издателю своему…
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть, ты хочешь сказать, что когда ты в книге описываешь какую-то область жизни, которая к тебе никаким боком. Ты входишь внутрь профессии, деталей, технологий, изучаешь жизнь. Реально, когда ты пишешь о железной дороге, ты садишься, едешь, заглядываешь под колёса, где там что устроено?
Т. УСТИНОВА: Лёша, ты будешь смеяться, но это правда.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не буду смеяться. У меня был опыт, довольно тяжелый. Есть такой французский детективщик Жерара де Виллье, который пишет шпионскую серию «САС» про разные страны, он бывший, может, и не бывший, сотрудник спецслужб. Он такой старик, четыре романа в год. Старик тяжёлый. Он приехал в Москву, а я собираю все его книги, читал на французском. Он приехал сюда, нас познакомили. Он сказал:
- Я пишу новый роман про Москву, про Путина. Пойдём, погуляем. Мы шли по Тверской. Он говорил: «Так, это что? «По-дар-ки». И он писал «Подарки». «Номер дома 42. Это поворот на куда? Как? Моховая? «Мо-хо-вая». Это Кремль. Ааа! Сюда не въедет ЗИЛ. А раньше въезжал. А куда въезжает? Пойдём туда». И он шёл со мной. Холодно. И вот такие вещи! Старик. Какая разница! Кто там во Франции знает ЗИЛ, Моховую? Это вот зачем? Зачем, Тань? Зачем такая глупость? Никто никогда не узнает, что Тверская с Моховой пересекается! Никто никогда там не узнает!
Т. УСТИНОВА: Нет, там, может, никто и не узнает, но если я напишу историю про радиостанцию какую-нибудь, самую крутую в Москве и напишу, что здесь все сидят в студии, оформленной в стиле techno или hi-tech, бумажек, закрученных на стенах нет…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну и что?
Т. УСТИНОВА: Я понимаю, но люди, которые здесь работают и сюда приходят, скажут: «Брешет!».
А. ВЕНЕДИКТОВ: При твоих тиражах 30 человек не отразятся.
Т. УСТИНОВА: Неправда! Есть попадание в мозги. Когда ты смотришь кино, условно говоря, и ты понимаешь, что это враньё. Потому, что молодой человек, расследующий преступление, остаётся один на один с мобильным телефоном подозреваемого. Подозреваемому приходит на мобильный телефон смс-ка. Сыщик хватает телефон, читает смс-ку и кладёт обратно мобильный телефон. В это время приходит подозреваемый и читает эту смс-ку. Мы все знаем, что это невозможно. Если сообщение открыто – оно уходит в архив. Его нельзя второй раз прочитать, как новое. И когда я это вижу – я перестаю дальше автору фильма верить. Точно так же мне кажется, что будучи пойманным на каких-то деталях, в которых ты не разбираешься, в каких-то описаниях, которые не соответствуют действительности, дальше человек читает, ну так… думает: «Врёт она, ну и пусть врёт себе там. А мы закроем книжечку и забудем про неё».
Поэтому я не хочу сказать, как Юрий Герман, который писал трилогию о врачах много лет, что я занималась историей вопроса. Конечно, нет. Это, всё-таки, просто детектив. И изменилось время, изменился ритм. Хотя я по-прежнему считаю, что лучше всех о медицине писал Юрий Герман, начиная от «Подполковника медицинской службы», кончая этой знаменитой трилогией. Но, тем не менее, когда мне звонит знакомый врач и говорит:
- Вы знаете, Татьяна, это похоже на правду.
Я начинаю ликовать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Во как… Майя, хотите одно слово? ОДНО?
М. ПЕШКОВА: Да. Я хотела спросить. Татьяна, Вы, как мама первоклассника, пропустили важный жизненный момент. Вы своего первоклассника не повели в школу. Почему? Где Вы были?
Т. УСТИНОВА: Вы знаете, у нас так получилось…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Просто выгнать из дома. Я бы выгнал из дома просто. И пусть сидит и пишет на лестнице со своим компьютером.
Т. УСТИНОВА: Совершенно верно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ну почему первоклассника… Ты чего!?
Т. УСТИНОВА: Мы поехали сначала в Магадан, а потом в Петропавловск-Камчатский.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, отдала бы его в Петропавловск-Камчатскую школу, а потом бы забрала!
Т. УСТИНОВА: Ничего нельзя было изменить. Остались бабушки, дедушки, папа. У нас очень большая и очень традиционная семья. Поэтому эти проводы всем колхозом в армию, у нас это нормально. Поэтому все пришли, все бросили работу, все приехали на машинах, нарядились в костюмчики, цветы, нормально. Мамаша в это время, как сестра моя выражается, моталась по тайге. Мы были в Магадане, мы были сначала на Колымской трассе, полторы тысячи километров…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Зачем?
Т. УСТИНОВА: Хочу! Потому, что читано всё, перечитано, начиная от Евгения Гинзбурга, Варлама Шаламова, заканчивая Львом Разгоном. Суманские прииски, лагеря, это всё.. Я не знаю, довелось бы в каком-то другом случае это всё увидеть, а здесь всё совпало. Полетели наши друзья которые нас с собой позвали. Друзья оттуда родом. А туда никак не попадёшь, только по дружбе. Деньги, конечно, можно заплатить, но на прииск «Дусканья» ты никак не попадёшь, если только там нет своих. И мы всё это увидели. Мы увидели, как добывают золото, моют, мы увидели аффинажные заводы, это заводы, которые льют слитки, как выглядит это золото в слитках, как медведь ловит рыбу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть? Ты видела, как медведь ловит рыбу?
Т. УСТИНОВА: Да. Как летит белоплечий орлан. И никакие телеканалы «Discovery», никакие фотографические фотографии, никакие кинематографические кинематографы, и никакое восхищение долиной гейзеров как таковой, это всё близко не отражает того, что есть на самом деле. При нашей сейчас истерической попытке найти повод для национальной гордости, чем бы нам национально погордиться, все мы думаем. Ну чем? Нефть дорогая, да? Вы знаете, я девять часов проведя в самолёте, который летел всё это время над одной и той же страной, и прилетел в ту же самую страну, которая здесь ещё не кончалась, потому, что там впереди Командоры, Командорские острова, на которые мы не попали, я вдруг подумала, что давайте хоть территорией гордиться! Потому, что она настолько огромна, настолько прекрасна, настолько необъятна…
А. ВЕНЕДИКТОВ: …и разнообразна.
Т. УСТИНОВА: И вот эта «даль великая, даль бескрайняя за околицей и в душе», когда ты понимаешь, что это всё моя Родина… Это великое дело. И у меня осталась такая мысль определённая, что я должна туда отвезти сыновей.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот! Сказала главное! На самом деле это и есть главное. Я хочу сказать, что у нас есть победители.
Т. УСТИНОВА: Набралось десять?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Как-то я недооценил товарищей. Сначала про «Отель последней надежды», который не внушает мне своим названием… Слушайте, Татьяна Устинова…
Т. УСТИНОВА: Между прочим, она тоже такая развесёленькая книжка. Это о визите американского президента в отель. Я очень долго пытала отельные службы, как этот твой француз. И что меня перепахало? Например, просто коротко. Оказывается, что когда заезжает президент, его служба безопасности, американского, условно говоря, президента, привозит с собой все окна и меняет. В «Астории» пять этажей. И в пятиэтажном отеле меняют все окна на привезённые из североамериканских Соединенных Штатов. И меняют все провода. Потом, когда президент уезжает, они снимают окна и откручивают провода.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я с тобой могу поделиться. Когда здесь был американский президент, на этой станции…
Т. УСТИНОВА: Тоже меняли?
А. ВЕНЕДИКТОВ: …мы кое-что наблюдали. Не меняли, но кое-что мы наблюдали точно. Так вот этот роман «Отель последней надежды» Татьяны Устиновой, правильно отгадав, это был лёгкий вопрос. Что полудержавный властелин – это Меньшиков Александр Данилович. У нас книгу получают Наташа – 152, Сергей, видимо, из Петербурга, потому что… не знаю – 298, Владимир – 321, Елена – 744, Андрей – 152, Марианна – 767, Михаил – 708, Алексей – 325, Оля – 023, Андрей – 055. Но про этого бельгийца, которого я не угадал, он оказался Эркюлем Пуаро. Я вам должен сказать, что народ…
Т. УСТИНОВА: …образованный.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не просто образованный! Он во всей той России, о которой ты говоришь, это просто знает! Он знает про бельгийцев! Эркюль Пуаро и роман «Жизнь, по слухам, одна!» получает Дмитрий – 383, Маша в Ростове-на-Дону – 531, Алексей – 785, Наташа в Екатеринбурге – 015, Лена – 964, Ирина – 805, Андрей из Ногинска – 207, Мария – 205, Лариса – 271, Сергей из Саратова – 557. Вот такая история. Ты хочешь сказать, что когда ты пишешь этот роман с гнусным названием, ты изучала вот такие тонкости?
Т. УСТИНОВА: Конечно!
А. ВЕНЕДИКТОВ: С ребятами, которые могли тебе рассказать.
Т. УСТИНОВА: Да. Причем, это тоже всё очень любопытно. Кто-то просит не ссылаться.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну и не надо ссылаться. Как факт – меняют окна.
Т. УСТИНОВА: Кто-то просит: «Если ты будешь этот эпизод описывать, его нужно немножко завуалировать, смикшировать».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это мы знаем.
Т. УСТИНОВА: Я выполняю обещания. Потому, что я однажды попала в очень неприятную ситуацию, я описала человека, правда я глупая была, это была первая книжка, я описала его судьбину горькую…
А. ВЕНЕДИКТОВ: И все узнали.
Т. УСТИНОВА: …а потом оказалось, что не всякий человек хочет, чтобы его горькая судьбина была издана тиражом 250 000 экземпляров. И мы насилу…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это правда.
Т. УСТИНОВА: …помирились. С тех пор я стала осторожнее и деликатнее. Я у людей спрашиваю, можно или нельзя.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ты его называешь блондином. Если он брюнет, ты его называешь блондином и никто не узнает.
Т. УСТИНОВА: Да, да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Типа да?
Т. УСТИНОВА: Если у него какая-то выдающаяся фамилия, я её меняю на фамилию Сидоров. И всё нормально.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ты знаешь, какая самая распространённая фамилия в России?
Т. УСТИНОВА: Какая?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Для меня это было таким откровением, потому, что я взял справочник Санкт-Петербурга за 1913 год, потом Москву за 1913 год, были такие справочники, так вот, самая распространённая фамилия – это Кузнецов.
Т. УСТИНОВА: Неужели?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это не Иванов, это Кузнецов. Кузнецовых больше.
Т. УСТИНОВА: А самая редкая – Ибаррури.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Татьяна Устинова с новыми романами была в «Книжном казино». Спасибо большое, Таня. Иди, ребёнка качай! Оскорбила ребёнка! «Книжное казино» мы продолжаем программой «Ну и денёк».