Аудиокниги - Дмитрий Журавлев читает русскую классику - Наталья Журавлева, Авангард Леонтьев, Карина Абрамян - Книжное казино - 2007-05-06
К.ЛАРИНА: 12 часов 13 минут. Добрый день, еще раз.
Здесь, в студии "Эха Москвы", Ксения Ларина, ведущая программы "Книжное казино".
Я одна сегодня без Майи Пешковой, которая у нас отправилась, как настоящий литературный обозреватель, отправилась в Женеву, на книжную ярмарку.
А вот сегодня в ее отсутствие принимаю замечательную компанию в нашей студии: Фирма "Мелодия - Карина Абрамян, заместитель генерального директора. Добрый день, Карина, здравствуйте!
К.АБРАМЯН: Добрый день!
К.ЛАРИНА: Авангард Леонтьев, народный артист России. Здравствуйте, Авангард Николаевич!
А.ЛЕОНТЬЕВ: Здравствуйте, здравствуйте!
К.ЛАРИНА: Наталья Журавлева, заслуженная артистка России. Здравствуйте, Наталья Дмитриевна!
Н.ЖУРАВЛЕВА: Здравствуйте!
К.ЛАРИНА: А наш сегодняшний герой - Дмитрий Журавлев, легендарный чтец, легендарный артист, о котором мы вспоминаем, к сожалению, не часто. И сегодня у нас есть уникальная возможность не только поговорить и вспомнить великолепного чтеца, по сути, основателя жанра для нашей страны, но и послушать его голос с помощью фирмы "Мелодия", которая сегодня, для вас в том числе, уважаемые слушатели, предоставила замечательные призы - это аудиокниги, которые мы чуть позже представим. И давайте, чтобы без лишних слов, сразу послушаем визитную карточку Дмитрия Журавлева буквально через несколько секунд.
Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.
Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь!
К.ЛАРИНА: Ну, здесь должны быть аплодисменты, если бы это в зале происходило. Считайте, что они прозвучали.
Александр Сергеевич Пушкин написал, а Дмитрий Журавлев прочитал для вас.
Давайте сначала мы у Карины спросим, что мы сегодня подарим нашим слушателям?
К.АБРАМЯН: Вы знаете, у нас четыре диска уже вышли. Там: "Пиковая дама", два диска посвящены Чехову, причем разделили мы - отдельно сделали "Рассказы о любви", он так и называется: "О любви" - "Дом с мезонином", "Дама с собачкой", а потом еще у нас есть великолепный диск - это "Египетские ночи" и "Медный всадник". И там лирика тоже собрана, которая великолепно прочитана Дмитрием Николаевичем.
К.ЛАРИНА: А он наизусть читал? Наизусть?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Конечно! Батюшки мои! (Смеется).
А.ЛЕОНТЬЕВ: В этом вся фишка!
К.ЛАРИНА: Мы в такое время живем! Я слушаю, так называемые аудиокниги, вот Карина не даст соврать, есть такие аудиокниги, ты слышишь, как странички переворачивают.
А.ЛЕОНТЬЕВ: Я хотел пояснить действительно, особенность артистов, которые занимались именно только художественным чтением, звучащей литературой, это были артисты, и сейчас они есть: Антонина Кузнецова, Наталья Дмитриевна Журавлева, Рафаэль Клейнер, Юрий Голышев.
К.ЛАРИНА: Ну, тогда уж Сергей Юрский, ну, тогда уж Михаил Козаков.
А.ЛЕОНТЬЕВ: Нет! А это другие артисты: это театральные артисты, которые увлекались и звучащей литературой. Вот два клана таких. Но их объединяет то, что они вои чтецкие программы готовят годами. Это чтение наизусть, конечно, не под "фанеру", естественно.
И это, во-первых, чтобы выучить, просто нужен год примерно, программу чтоб чтецкую. Минимум год! Но вообще годами идет подготовка. И связана с озвучением материала, с проникновением в материал. Поэтому это очень глубокое постижение литературы этим человеком. Он как бы и ученый, и литературовед. А главное, ЧИТАТЕЛЬ, но читатель невероятно глубокий.
Вы знаете, однажды Мордвинов Николай Дмитриевич в моем присутствии как зрителя и слушателя прочитал "Демона" Лермонтова. И я прибежал домой, открыл книжку, и - Боже мой! Я читаю глазами, и понимаю, что я читатель несоизмеримо худший, чем Мордвинов. Потому что я не вижу за этими строчками того, что я услышал от артиста.
Так вот, эти вот артисты поэтому и уникальны, и ценны очень, что они очень глубоко постигают эту литературу. И они нас делают сопричастными всем глубинам и всем красотам.
К.ЛАРИНА: Ну вот, я почему задала такой идиотский вопрос, вызвавший такую бурную реакцию, потому что сегодня этот вопрос не праздный, не праздный! Вы же прекрасно это видите.
Под "фанеру" скоро будут, как Дед Мороз на елке, будут скоро читать под "фанеру" и в том числе чтецкие программы на сцене. А это абсолютно штучное производство то, что мы
сегодня слушаем, и о чем мы сегодня говорим. И таких вот единицы. Поэтому лишний раз сказать спасибо Карине и в ее лице компании "Мелодия", которая вот такую возможность нам уникальную предоставила.
К.АБРАМЯН: Спасибо большое!
К.ЛАРИНА: А многое ли сохранилось? Все ли сохранилось то, что было записано в течение всей жизни, Наталья Дмитриевна, то, что касается отца?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Как выяснилось, что много.
К.АБРАМЯН: Достаточно сохранилось. Просто записи, вы знаете, что диск, который "Египетские ночи", почему он нам так дорог? - Когда мы заказали пленку, она же 50 года, она у нас в руках развалилась. Вот просто развалилась. Для того чтобы мы могли ее послушать, вот такая была бабина. Мы ее поставили, пленка начала рваться - каждые 30 секунд пленка рвалась. А что такое, если пленка рвется? Если мы склеиваем, и если кусочек, не дай Бог, миллиметр потерян, это слог, это слово - и все! И это был такой вот ужас для нас! Ну там двое суток наши звукорежиссеры склеили. У нас великолепная, вот та, старая школа советских звукорежиссеров-реставраторов. Их тоже сейчас не готовят. Это никому не надо, видимо, уже.
К.ЛАРИНА: Очищали, реставрировали все это, да?
К.АБРАМЯН: Конечно, конечно! Этот звук был абсолютный! И если мы ставим эти вещи, смотрите, 50 год Сейчас - 2007, а Дмитрий Николаевич читал это 57 лет назад. Это сказка такая, ну просто такая сказка, которая сейчас с нами. Слава Богу, что сохранились люди, которые в состоянии это делать.
К.ЛАРИНА: Ну, все-таки, по жанру все равно это разное. Я вот не знаю, может быть, Карина со мной не согласится как производитель - я бы все-таки это не называла аудиокнигой, потому что сегодня себя дискредитировал этот жанр - аудиокнига.
К.АБРАМЯН: Литературное чтение? Я думаю, что потребитель не поймет, что такое литературное чтение?
К.ЛАРИНА: Давайте вспомним, все-таки, когда Журавлев начинал этим заниматься, он делал это не потому, что это было модно в машине слушать. Какие-то были другие мотивы. Это не потому, что некогда было читать.
Что это за жанр? Из чего он родился? Давайте немножечко об этом напомним. Это тоже надо напоминать.
Н.ЖУРАВЛЕВА: В общем, основоположник этого Закушняк. И вообще существуют два течения: Закушняк и Журавлев. Кутепов, Клейнер - это продолжатели этого хода.
А потом появился Яхонтов. И вот появилось это то, что вот продолжатели Сергей Юрьевич. В чем-то и Миша Козаков. Но Миша Козаков, он, пожалуй, скорей все-таки Закушняковского, потому что все-таки у него не спектакли-концерты, а именно литературное произведение.
И вот это началось где-то... Ну, Закушняк - это было еще до революции, а потом это очень расцвело вот в эти тяжелые годы, после голодные - начало 30-х годов.
И вы знаете, мне очень интересно сказала моя свекровь Лидия Борисовна Лебединская. Она сказала: "Пойми, этот жанр невероятно важен: в тридцатые годы он спас русский язык"! Потому что то, что началось после революции - все эти сокращения, вся эта грязь, которая влетала в разговор, она забивала русский язык, настоящий вот этот, изумительный. А вот эта тяга к чтению и развитие вот этого жанра рассказывания, разговора с глазу на глаз. Вот Закушняк и Дмитрий Николаевич, они же очень любили маленькие залы, чтобы можно было...
Просто Закушняк всегда - сидя, при лампе, папа - стоя там, у рояля, но близко - глаза в глаза. Разговор живой. Рассказывание своей истории. Но это все были замечательные произведения. И поэтому модой на это, мода не слушания в машине, а модой слушания вот этих произведений, которые тебе рассказывают, как живую историю, вот и был спасен русский язык настоящий, чисты, красивый. И поэтому она меня всегда ругала Лидия Борисовна, что "Ты должна этим заниматься, ты должна и преподавать, и читать, потому что сейчас тоже надо спасать русский язык"!
К.ЛАРИНА: Тот образ рассказчика, он же тогда и в театре присутствовал. Вот Качалов читал "Воскресенье". Это тоже было не просто так.
Н.ЖУРАВЛЕВА: Кстати, вот сейчас возвращаются... То есть, не возвращаются... Не знаю! Сейчас в нескольких спектаклях - вот я знаю, что вы были в "Счастливой Москве" в "Табакерке", сейчас все время пытаются актеров заставить разговаривать и играть между собой. И как им бедным это трудно! Потому что это совершенно две разные профессии. Я просто как владетель обеих профессий, я могу сказать: разные работают механизмы внутри, разными вещами работают рассказчик и артист с партнером, хотя зритель - самый настоящий партнер. И значит, необходимо общаться со зрителем, значит, необходимо вот это. Но это очень трудно, очень трудно!
К.ЛАРИНА: Актерское чтение тоже, кстати, не все авторы любят.
Н.ЖУРАВЛЕВА: Ну, авторы - да, особенно стихов. Ну, мало ли что! Главное, чтобы любили зрители...
К.ЛАРИНА: Хотел нам прочитать что-то Авангард Леонтьев.
А.ЛЕОНТЬЕВ: Да. Я хотел бы, чтобы немножечко мы погрузились в атмосферу того времени, в круг людей, к которому принадлежал Дмитрий Николаевич Журавлев.
Это из главы книжки Дмитрия Николаевича Журавлева "Жизнь. Искусство. Встречи". Глава о Борисе Пастернаке, и, чтобы было ясно, необходима маленькая подводка:
Дмитрий Николаевич попал в автокатастрофу в начале пятидесятых годов.
Н.ЖУРАВЛЕВА: В 53 году.
А.ЛЕОНТЬЕВ: И после этого поправлялся, и вот в семье что случилось. Вот что пишет об этом Дмитрий Николаевич:
"Зима 54 года. Вечер. Валентина Павловна (Валентина Павловна - это жена Дмитрия Николаевича, мама Натальи Дмитриевны), Валентина Павловна больна, дочь Наташа прогуливает меня, еще ковыляющего на костылях, по нашему Вахтанговскому переулку.
И вдруг, я даже помню точно место, где это было - у дома номер десять, против Шаляпинской студии, я вижу страшно знакомую фигуру. Пастернак!
Мы, как всегда, расцеловались, и он, заглянув под низко опущенный козырек Наташиной меховой шапки, восклицает: "Боже мой! Совсем невеста! Как они это успевают, когда они это успевают"?
Мы уговорили его зайти навестить Валентину Павловну.
Я помню, как он сидел около ее постели, закинув ногу на ногу, и с жаром рассказывал о своих новых шекспировских переводах, необыкновенно звонко хлопая себя по коленке. А через два дня мы получили том Шекспировских трагедий. На титульном листе его было написано: "Дорой Дмитрий Николаевич, горячий, Пушкиноподобный, вот Вам, только Вам одному библиографический подарок. Выписываю вам, ВЫПИСЫВАЮ ВАМ! Перевод трех Шекспировских сонетов: с 66, 73 и 74. Первые два я перевел и напечатал в 39 году, третий - позавчера, по просьбе Ленинградского Александринского театра. Борис Пастернак. 7 марта 1954 года".
К.ЛАРИНА: Здорово! А это воспоминания Журавлева, да?
А.ЛЕОНТЬЕВ: Это его книга.
К.ЛАРИНА: А она давно вообще издавалась?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Давно. Гаричик, посмотри какой год?
А.ЛЕОНТЬЕВ: 85 год.
К.АБРАМЯН: Надо переиздавать.
Н.ЖУРАВЛЕВА: Да надо бы, но как-то никто не хочет. Вот когда найдется кто-то.
К.АБРАМЯН: Еще про это не говорили просто.
Н.ЖУРАВЛЕВА: Может быть, случится такое чудо?
К.АБРАМЯН: Найдем мы, и с надписью сделаем.
К.ЛАРИНА: Отлично! Отлично!
А Пастернак же существовал как автор в репертуаре Дмитрия Журавлева?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Вы знаете, замечательная история: нет! Нет! Нет!
К.ЛАРИНА: Да Вы что?!
Н.ЖУРАВЛЕВА: При полном обожании, боготворении Пастернака-поэта, Пастернака-личности читать боялся Дмитрий Николаевич, видимо его, не читал. И Борис Леонидович подарил ему фотографию с надписью: "Моему усердному отрицателю от всепрощающего автора".
Папа чуть не упал в обморок, и - "Борис Леонидович, что это такое"?!
- Это шутка, но направленная.
И вот он решился читать его только уже после смерти Бориса Леонидовича. И была такая программа, где были... Ну, пластинка-то есть "Маяковский-Пастернак" в записи Дмитрия Николаевича. А программа была: "Блок, Ахматова, Пастернак, и, по-моему, Заболоцкий". Он менял, менял четвертого автора. Была красивая программа очень.
К.ЛАРИНА: Мы сегодня обязательно еще услышим голос Дмитрия Журавлева.
После новостей я задам вопросы, которые сообща придумал коллектив авторов, вопросы для наших слушателей. И мы продолжим нашу творческую встречу.
К.ЛАРИНА: Продолжаем программу "Книжное казино".
Сегодня мы представляем вам аудиокниги с записями чтецких программ Дмитрия Журавлева. Фирма "Мелодия" нам это предоставила. Здесь же присутствует Карина Абрамян, заместитель генерального директора фирмы "Мелодия". Каждый наш слушатель получает по четыре альбома, да, Карина?
К.АБРАМЯН: Да. Четыре альбома.
К.ЛАРИНА: Значит, "Медный всадник", "Египетские ночи" и лирика Пушкина, Чехов: "Дом свиданий", "Дама с собачкой" и "Степь"; "Пиковая дама" Пушкина, и "Случай из практики" и другие рассказы Антона Павловича Чехова.
Я сейчас вопросы задам нашим слушателям. У вас будет время подумать, и через некоторое время - наверное, минут через 10 мы будем отвечать по телефонам прямого эфира на наши вопросы.
Итак: Какие три вечные карты присутствуют в повести Пушкина "Пиковая дама"? Вопрос такой простой. Для тех, кто быстрее дозвонится.
Второй вопрос: Во время какого танца Елизавета Ивановна впервые говорила о Германне?
Третий вопрос: Назовите фамилию главного героя рассказа Чехова "О любви".
Четвертый вопрос: Какой рассказ Чехова заканчивается словами: "Мисюсь, где ты"?
При каком русском императоре происходит действие поэмы Пушкина "Медный всадник"?
Какой язык был родным для Импровизатора в повести "Египетские ночи"?
И последний вопрос: Где произошло знакомство героев рассказа Чехова "Дама с собачкой"?
Ну, вопросы не слишком сложные для наших начитанных слушателей. Наше дело правое - мы должны проиграть все это, чтобы вы обязательно дома получили удовольствие и послушали.
Карина настоятельно требовала, чтобы мы как можно меньше с вами говорили и слушали голос Дмитрия Журавлева.
Ну, давайте мы это сейчас сделаем. Фрагмент из "Пиковой дамы" послушаем.
К.АБРАМЯН: "Пиковая дама", вы знаете, что хочется сказать? - Что мы с Натальей Дмитриевной здесь сошлись во мнении, когда Наталья Дмитриевна была маленькой, и она говорила, что тогда на этих концертах-спектаклях аж мурашки были. А я имела неосторожность на ночь прослушать "Пиковую даму".
Честно могу сказать: спалось мне не очень хорошо. Мне мерещилась эта старуха в белом. И я рекомендую всем, кто выиграет, ни в коем случае не слушайте на ночь, и ни в коем случае детям не давайте слушать, потому что Дмитрий Николаевич читает так, что ...
К.ЛАРИНА: Что вот кровь стынет в жилах, да? Сейчас посмотрим.
"Время шло медленно. Все было тихо. В гостиной пробило 12. По всем комнатам часы одни за другими прозвонили 12. Все умолкло опять.
Германн стоял, прислоняясь к холодной печке. Он был спокоен. Сердце его билось ровно, как у человека, решившегося на что-нибудь опасное, но необходимое.
Часы пробили первый и второй час утра, и он услышал дальний стук кареты. Невольное волнение овладело им.
Карета подъехала и остановилась. Он услышал стук опускаемой подножки.
В доме засуетились: люди побежали, раздались голоса, и дом осветился. В спальню вбежали три старые горничные. И графиня чуть живая вошла и опустилась в вольтеровы кресла.
Германн глядел в щелку.
Елизавета Ивановна прошла мимо его. Германн услышал ее торопливые шаги по ступеням ее лестницы. Сердце его оторвалось - нечто похожее на угрызения совести, и снова умолкло. Он окаменел.
Графиня стала раздеваться перед зеркалом. Откололи с нее чепец, украшенный розами, сняли напудренный парик с ее седой и плотно остриженной головы. Булавки дождем сыпались около нее. Желтое платье, шитое серебром, упало к ее распухлым ногам.
Германн был свидетелем отвратительных таинств ее туалета.
Наконец, графиня осталась в спальной кофте и в ночном чепце. В этом наряде, более свойственном ее старости, она казалась менее ужасной и безобразной.
Как и все старые люди вообще, графиня страдала бессонницею. Раздевшись, она села у окна в вольтеровы кресла и отослала горничных.
Свечи вынесли. Комната опять осветилась одною лампадою.
Графиня сидела вся желтая, шевеля отвислыми губами, качаясь направо и налево. В мутных глазах ее изображалось совершенное отсутствие мысли. Смотря на нее, можно было бы подумать, что качание страшной старухи происходило не от ее воли, но по действию скрытого гальванизма.
Вдруг это мертвое лицо изменилось неизъяснимо: губы перестали шевелиться, глаза оживились - перед графинею стоял незнакомый мужчина.
- Не пугайтесь. Ради Бога, не пугайтесь"! - сказал он".
К.ЛАРИНА: На самом интересном месте я, по законам жанра, прерываю ощущение этого жуткого рассказа.
Вот для тех, кто хочет узнать, что было дальше, пожалуйста, приобретите.
Кстати, продается это все?
К.АБРАМЯН: Да. Конечно. Все это продается, вы знаете, и очень хорошо покупается.
Просто хотелось сказать? - Дети не читают. Многие к нам в "Мелодию" пишут, что дети перестали читать.
Так мы говорим: вот, пожалуйста! И приходят люди и говорят: "Здорово, что вы делаете это все"!
Это школьная программа. Пожалуйста!
К.ЛАРИНА: Карина, у вас тут такое количество авторов, тут есть эти вкладыши.
К.АБРАМЯН: Да, мы много кого издаем, конечно же.
К.ЛАРИНА: Тут и Гоголь есть - "Шинель", и "Старосветские помещики". Тут наши слушатели Игоря Ильинского вспоминали. Потому что он тоже чтец замечательный!
К.АБРАМЯН: Да. Там такая "Шинель" и "Старосветские помещики".
И у нас есть тот же Юрский, Зощенко он читает великолепно "Любовь и коварство".
Козаков с Белой Ахмадулиной о Тютчеве они читают.
Козаков, Бродского он читает.
К.ЛАРИНА: Потом я знаю, что у вас детских много произведений.
"Маленький принц" у вас есть с Бабановой?
К.АБРАМЯН: Не с Бабановой, у нас со Смоленским. Да, да. Смоленский читает, и тоже очень он так душевно его читает.
Но таких пластинок, на которых вот я росла, и письма приходят, люди говорят: "Вот теперь, когда нам дети говорят: "Мама, а какие сказки в детстве читала и слушала ты"?
Теперь мы можем поставить этот диск. И даже, если мы находим пластинки с оригинальным дизайном. Вот, у нас есть такой "Малыш и Карлсон" - 60 года пластинка была. Литвинов там в одной из главных ролей. Мы даже дизайн повторяем.
Так вот, "Пеппи Длинныйчулок" у нас.
Ну, просто сейчас вот честно, не хочется от Дмитрия Николаевича куда-то уходить в сторону.
Н.ЖУРАВЛЕВА: А вот можно мне?
К.ЛАРИНА: Да. Конечно, Наталья Дмитриевна.
Н.ЖУРАВЛЕВА: Просто мы услышали этот кусок, я не могу не рассказать.
К.ЛАРИНА: Наизусть повторяла губами весь текст. Весь текст знает наизусть!
Н.ЖУРАВЛЕВА: Был случай, когда мы еще были маленькие с сестрой, а папа должен был читать "Пиковую даму" в Малом театре. Это было очень давно. И тогда были живы еще знаменитые "старухи" Малого театра: Александра Александровна Яблочкина, Евдокия Дмитриевна Турчанинова, Варвара Николаевна Рыжова. Ну, и более молодые: Пашенная, Гоголева. Это уже было среднее поколение.
И вот он не нашел ничего лучше, как читать "Пиковую даму".
И как он сам очень смешно рассказывал потом: "Я, - говорит, - вышел, а передо мной - все старые графини. Я думаю: Куда ж мне деваться-то"? Что ж мне делать-то"? Но ничего. Напротив отца - Варвара Николаевна Рыжова, которая необыкновенно живо на все реагировала, и вот когда эта фраза: "Желтое платье упало к ее распухлым ногам", - "Ой, какая гадость"! - громко сказала она. Потом что-то еще там. И через минуту: "Прямо мне страшно"!
Потом - есть конец: "Германн сошел с ума", - "Ой, мне его жалко"!
А реакция Александры Александровны Яблочкиной, которой было уже гораздо больше лет, чем старой графине, замечательной была: она встала, и я позволю себе имитировать ее манеру говорить, и сказала Турчаниновой: "Дунечка! А в наше время так долго не читали".
Ну, а мы с Машей получили по большой коробке конфет. Видимо, папе там подарили для девочек. И от папы была записка: "Девки, ругайте чаще - будете есть слаще"! Потому что мы весь вечер его ругали и держали за него кулаки - у нас так было принято в доме.
К.ЛАРИНА: Авангард Николаевич, а Вы читаете наверняка вслух?
А.ЛЕОНТЬЕВ: Я читаю, но дело в том, что вот Наташа Журавлева мне сделала бесценный подарок: я искал режиссера для чтецких программ, потому что мне хотелось читать. И нужен был режиссер. И долго не мог найти: надо было хорошего, хотелось найти хорошего режиссера.
И вдруг звонит мне Наталья Дмитриевна Журавлева и говорит: "Да, я нашла тебе режиссера. Ну не знаю, может быть, он не подойдет: Дмитрий Николаевич Журавлев".
К.ЛАРИНА: Так!
А.ЛЕОНТЬЕВ: А пауза!
А.ЛЕОНТЬЕВ: Ну, это действительно, это действительно небывалое везенье и я сделал три программы под руководством Дмитрия Николаевича. Это "Детство" Горького.
К.ЛАРИНА: Когда это было-то?
А.ЛЕОНТЬЕВ: Это были семидесятые годы. Вторая половина семидесятых годов, начало восьмидесятых. Фазиль Искандер - проза и Кондратьев "Сашка". Вот три программы. И тут вот с Дмитрием Николаевичем я и....
И я удивлялся, во-первых, его подсказкам - они были совершенно восхитительно точны и выразительны. Он так подсказывал и показывал, интонации предлагал, какую-то манеру точную, что это было так ярко, что невероятно увлекало. А теперь я помню все его замечания - все буквально, которые он в течение нескольких лет мне делал, занимаясь режиссурой. Буквально каждое!
Это не значит, что я выполняю его замечания адекватно.
К.ЛАРИНА: А у него был режиссер, или он сам работал над собой?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Был, был, был. Был режиссер - Елизавета Яковлевна Эфрон.
А.ЛЕОНТЬЕВ: Кто это, Наталья?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Елизавета Яковлевна Эфрон - это ученица, прежде всего, ученица Константина Сергеевича Станиславского. Она могла бы быть замечательной драматической актрисой, но у нее была тяжкая болезнь сердца. И она вынуждена была почти всю жизнь лежать. А, кроме того, она старшая золовка Марины Ивановны Цветаевой. Она старшая сестра большой этой Эфроновской семьи, старшая сестра Сергея Яковлевича.
А.ЛЕОНТЬЕВ: Мужа Марины.
Н.ЖУРАВЛЕВА: Да. Сергей Яковлевич - муж Марины Ивановны Цветаевой.
В Мерзляковском переулке, в общей огромной квартире была маленькая, крохотная комнатка и маленький такой, около комнатки примыкал такой темный чуланчик. Вот в этом чуланчике какое-то время перебивалась и Марина Ивановна Цветаева с Муром, со своим сыном, когда в 39 году приехала в Москву, и потом Ариадна Сергеевна (дочь), когда была реабилитирована, из ссылки вернулась. И вот там папа познакомился с Мариной Ивановной.
А Елизавета Яковлевна - это был удивительный человек! Это был удивительный человек! Во-первых, то, что она вот знала именно это искусство: искусство рассказывания, а не разыгрывания. Это искусство рассказывания, она так помогала, и у нее был такой тончайший слух на искренность, на глубину. Вот то, про что говорит Авангард Николаевич, что она выстраивала самые тонкие вещи - все то, что составляет вот эту прелесть и особенность Журавлевского чтения, это, конечно, очень много от нее. Вот она его талант, такой организованный, горячий талант, она сумела его как-то так оснастить такими точными, умными вещами, и так много ему передала, что он потом передавал нам, ученикам. Это тоже очень точные вещи, которые надолго-надолго запоминаются.
И все свои программы он делал с ней. Если я сейчас начну перечислять немыслимое количество этих программ, которые были за всю жизнь сделаны, то наши бедные радиослушатели не успеют нам ответить на наши замечательные вопросы.
К.ЛАРИНА: У меня будет еще один вопрос, может быть, не менее идиотский, чем самый первый: а сколько времени длилась самая работа над программой? Вот от первого листа до выхода на сцену, до премьеры?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Ну, по-разному, по-разному. Но я думаю, что Авангард Николаевич прав, что где-то около года.
К.ЛАРИНА: Одна программа. Это как спектакль, да?
А.ЛЕОНТЬЕВ: Больше, больше. Спектакль - это два-три месяца, полгода, а здесь за такой короткий срок не сделаешь.
Н.ЖУРАВЛЕВА: И вы знаете, а самое-то интересное что? - Это вот формально. Вот выбрал, начал учить, вышел на сцену да? Вот, а потом-то всю жизнь, всю жизнь добавляется, добавляется, добавляется.
К.ЛАРИНА: Я представляю, сколько сохранилось наверняка у вас этих листов с пометками текста?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Он бедненький, у него память плохая была у Дмитрия Николаевича, он еще переписывал, еще подчеркивал все. Но он, главным образом, всегда занимался, гуляя - на улице, на даче. Он не в кабинете - не, не, не. И потом уже только он полюбил очень работать с магнитофоном. И вот "грязные", так сказать, записи рабочие дома есть, это все очень интересно.
А так - в Новом Иерусалиме, по даче, по улицам. Бу-бу-бу, что-то пробовал, пробовал.
К.ЛАРИНА: Счастливый Вы человек: Вам в детстве читал сказки Журавлев, представляете?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Да я еще более счастливый: я всегда читала сама концерты и получала свежие замечания от него, так что тут уж повезло так, что ...
А.ЛЕОНТЬЕВ: А вот я просто хочу добавить два слова о режиссерах Дмитрия Николаевича, Вот немножко хочу сказать о его учителях. Он же был Вахтанговцем. Он пришел в труппу Вахтанговскую через два года после смерти самого Вахтангова.
К.ЛАРИНА: И вот нормальное актерское классическое образование.
А.ЛЕОНТЬЕВ: Да, да. И играл в театре Вахтангова до 40 года. И его учителями были: Рубен Николаевич Симонов, Цицилия Львовна Мансурова. Кто еще?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Осип Николаевич Басов.
А.ЛЕОНТЬЕВ: Да, Басов, такой замечательный был актер.
И вот я хочу прочесть надпись на фотографии, которую подарил Дмитрию Николаевичу Борис Щукин, великий актер-вахтанговец, киноартист великолепный:
"Скромному к себе, умному, серьезному, честному, скромному, воспитанному, жадному к работе и знаниям, культурному, талантливому моему любимому Диме Журавлеву". 27 год.
К.ЛАРИНА: С ума сойти!
Берите наушники, дорогие друзья!
Мы должны уже разыграть, потому что призы замечательные от "Мелодии". Я быстро вопросы повторяю.
(Повторяет все вопросы).
783-90-25 - телефон для москвичей, 783-90-26 - для тех, кто слушает нас в других городах.
Алло, здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, конечно - тройка, семерка, туз.
К.ЛАРИНА: Правильно! Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Максим.
К.ЛАРИНА: Максим, спасибо. Оставляйте, пожалуйста, номер Вашего телефона.
Следующий звонок. Алло, здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Дело происходило в Ялте. "Дама с собачкой".
К.ЛАРИНА: "Дама с собачкой". В Ялте. Совершенно верно, правильный ответ. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Гульнара.
К.ЛАРИНА: Гульнара, Вы откуда звоните?
ГУЛЬНАРА: Город Тюмень.
К.ЛАРИНА: Тюмень! Оставляйте, пожалуйста, номер Вашего телефона. Спасибо!
Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Добрый день! А ответили на вопрос: "Где ты, Мисюсь"? "Мисюсь, где ты"?
К.ЛАРИНА: Нет.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: "Дом с мезонином".
К.ЛАРИНА: "Дом с мезонином". Совершенно верно. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Наталья.
К.ЛАРИНА: Наталья, спасибо. Вы - Москва, да? Оставляйте номер Вашего телефона, все правильно.
Следующий звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день!
К.ЛАРИНА: Вы откуда звоните?
СЛУШАТЕЛЬ: Из Бессоновки, Пензенской области.
К.ЛАРИНА: Давайте, отвечайте.
СЛУШАТЕЛЬ: Значит, это у нас родной язык импровизатора итальянский, конечно.
К.ЛАРИНА: Да, да, да! Совершенно верно. Как Вас зовут, простите?
СЛУШАТЕЛЬ: Валерий.
К.ЛАРИНА: Валерий, тоже телефон свой оставляйте, трубочку не кладите.
Так. Что у нас там еще осталось?
"Медный всадник" - при каком русском императоре происходило действие?
Фамилия главного героя Чеховского рассказа "О любви";
Во время какого танца Елизавета Ивановна впервые говорила о Германне?
- Вот, собственно и все. Три вопроса. Пожалуйста, следующий звонок. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Алло. Хочу ответить на вопрос: главный из героев..
К.ЛАРИНА: Чеховского рассказа "О любви". Пожалуйста!
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Алехин.
К.ЛАРИНА: Алехин, совершенно верно. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Тамара.
К.ЛАРИНА: Тамара, спасибо. Оставляйте номер Вашего телефона.
Алло, здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Ну, "Медный всадник" - это Петр Первый.
К.ЛАРИНА: Нет. Неправильный ответ. Как это? - Медный всадник - это Петр Первый, а при каком императоре происходило действие этой поэмы? А Медный всадник - это Петр Первый же, правда?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Ну, конечно. Памятник.
К.ЛАРИНА: Следующий звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Алло, здравствуйте.
К.ЛАРИНА: Да. Добрый день. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Меня зовут Лена. Я хотела бы ответить на вопрос.
К.ЛАРИНА: Давайте.
ЛЕНА: Во время мазурки Елизавета Ивановна впервые упомянула Германна.
К.ЛАРИНА: Да, да! Умница! Умница! Вы откуда звоните?
ЛЕНА: Из Тюмени.
К.ЛАРИНА: Тюмень у нас сегодня активная.
Так. Следующий звонок, пожалуйста! Алло, здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Алло! Здравствуйте, тоже Елена. При Александре.
К.ЛАРИНА: Александре, каком?
ЕЛЕНА: Первом.
К.ЛАРИНА: Правильно!
Н.ЖУРАВЛЕВА: Отлично!
К.ЛАРИНА: Все? Прощелкали все вопросы?
К.АБРАМЯН: Браво!
Н.ЖУРАВЛЕВА: Отлично, прямо.
К.ЛАРИНА: Лена, ждите на трубочке, ладно? Мы сейчас Ваш телефон запишем.
Ну, поздравляем всех наших слушателей. Замечательно! Очень быстро ответили на все вопросы.
А у меня вопрос теперь к Карине: что нам ждать новенького в ближайшее время?
К.АБРАМЯН: Вы знаете, что касается Дмитрия Николаевича, вот мы такое обязательство взяли: издать все, что есть в "Мелодии".
А.ЛЕОНТЬЕВ: Браво! Браво!
К.АБРАМЯН: Спасибо!
Сейчас в работе, вот вместе с Натальей Дмитриевной будет Толстой. Потому что Дмитрий Николаевич много читал "Войну и мир", ну, естественно, не целиком, а были фрагменты, главы. И мы попытаемся восстановить, как на концертах это происходило, в такой же последовательности будет издан Толстой "Война и мир", а следом идет Тургенев в исполнении Журавлева. Дальше - Проспер Мериме - "Кармен". Это вот на ближайшие, нам на лето планы такие по цифровке, по подбору. Ну, а дальше - вот осенью будет еще что-нибудь интересное.
К.ЛАРИНА: А вот еще вопрос: по записи, по самой форме - там музыка какая-то присутствовала? Или он никогда этим не пользовался?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Нет. Никогда. Это принципиально, это принципиально. Ничего, на сцене стоял рояль. И в выемке рояля выходил, и в выемке рояля становился Журавлев. И все! Вот это именно вот так - тонкость этого дела, что ничего! Только он сам, очень скупой жест, и голос, и интонации, огромные глаза.
А.ЛЕОНТЬЕВ: Без микрофона, причем.
Н.ЖУРАВЛЕВА: Без микрофона, без микрофона. Да. Не любил большие залы. Никогда не садился, никогда, уже когда был в большом возрасте, уговаривали друзья: "Димочка, читайте по книжке". - Нет!
К.АБРАМЯН: Чистота вот этого жанра.
К.ЛАРИНА: Кстати, знаете, по поводу книжки - разговаривали мы как-то с Аллой Сергеевной Демидовой. Она меня совершенно поразила открытием, которое она в свое время тоже сделала, когда приехала, по-моему, это был какой-то фестиваль то ли во Франции, то ли где-то. Она там читала Ахматову. То, что она обычно делает с оркестром, вот этот ее знаменитый "Реквием". И она была поражена, когда ей сказали, что у них не принято читать наизусть, нужно ставить на пюпитр текст - это вот такой жанр. Здесь так принято. То есть, вот партитура должна быть перед глазами.
Это, конечно, вот совсем. Я думаю, что французы были бы потрясены, если бы они услышали такое исполнение. А он, кстати, гастролировал за рубежами?
Н.ЖУРАВЛЕВА: Ну, он гастролировал - он был в Болгарии. Бешенный совершенно, сумасшедший успех! И в Чехословакии.
А.ЛЕОНТЬЕВ: Но они понимали русский.
Н.ЖУРАВЛЕВА: Они понимали русский. Мама с папой рассказывали, как днем они гуляли на бульварчике, перед концертным залом, сидели люди, у которых у всех в руках были книжечки. Они все-таки текст еще читали. И там вот были большие залы. Там был сумасшедший совершенно триумф просто. Потом была Чехословакия. И все! К сожалению, вот больше...
К.ЛАРИНА: Давайте послушаем. Я поставила еще одно стихотворение.
Наперсница волшебной старины,
Друг вымыслов игривых и печальных!
Тебя я знал во дни моей весны,
Во дни утех и снов первоначальных.
Я ждал тебя в вечерней тишине
Являлась ты веселою старушкой.
И надо мной сидела в шушуне,
В больших очках и с резвою Гремушкой.
Ты, детскую качая колыбель,
Мой юный слух напевами пленила.
И меж пелен оставила свирель,
Которую сама заворожила.
Младенчество прошло, как легкий сон,
Ты отрока беспечного любила.
Средь важных муз тебя лишь помнил он,
И ты его тихонько посетила.
Но тот ли был твой образ, твой убор?
Как мило ты, как быстро изменилась!
Каким огнем улыбка оживилась!
Каким огнем блеснул приветный взор!
Покров, клубясь волною непослушной,
Чуть осенял твой стан полувоздушный.
Вся в локонах, обвитая венком,
Прелестницы глава благоухала.
Грудь белая под желтым жемчугом
Румянилась и тихо трепетала.
К.ЛАРИНА (Вздыхает): Великолепно! Спасибо большое! Я тут вижу телеграммы благодарности поступают от наших слушателей. Все требуют на бис - повторить. Я не знаю, как мы с Кариной договоримся. Может быть, как-то будем регулярно встречаться. Я была бы рада, если мы бы так представляли вашу продукцию уникальную.
К.АБРАМЯН: Спасибо!
К.ЛАРИНА: И последний вопрос, видимо, опять же, к Карине: все спрашивают: где купить? Во-первых, все эти книжки есть и по России, но если это касаемо Москвы, то это Тверской бульвар, дом 24. У нас есть свой магазин. Он работает с 10 до 20. Каждый день. Приезжайте, покупайте.
И есть Интернет-магазины, если для других городов, это: www.Melody.Su
К.ЛАРИНА: И там весь репертуар ваш представлен.
К.АБРАМЯН: Весь репертуар - и аудиокнижки, - все есть, и вся информация.
К.ЛАРИНА: Молодцы, что тут скажешь? Молодцы просто!
(Аплодисменты)
Спасибо большое: Наталья Журавлева, Авангард Леонтьев и Карина Абрамян, и фирма "Мелодия", которая сегодня нам предоставила уникальную возможность послушать голос Дмитрия Журавлева.
Спасибо! И до встречи!
ГОСТИ: Спасибо! Спасибо большое. До свидания!