Тату-мастер - Алла - Изнанка - 2019-07-01
01.07.2019
А.Нарышкин
―
Добрый день, Алексей Нарышкин у микрофона. И в эфире «Изнанка», программа о профессиях, в которой наши слушатели сами рассказывают про свои специальности. Анонимно, чтобы потом не было проблем с начальством, коллегами, клиентами или близкими. Сегодня у нас в гостях Алла, она тату-мастер, работает в Москве. Я вас приветствую.
Алла
―
Здравствуйте, меня зовут Алла, я – тату-мастер. Работаю в этой сфере порядка 15 лет. Профессионально и качественно, пожалуй, 10-7.
А.Нарышкин
―
А вы в детстве тоже мечтали быть татуировщиком? Когда к вам это вообще пришло?
Алла
―
Я мечтала быть художником, и у меня не было конкретизации на какой-то одной опции. В общем, получив художественное образование, у меня были следующие желания, это работать с людьми и делать какие-то конкретные утилитарные вещи. То есть, не писать картины, которые будут продаваться или не продаваться, а что-то полезное, красивое…
А.Нарышкин
―
Нужно ли тату-мастеру быть художником в принципе? И вот вопрос об образовании, можно ли записаться на курсы или, я не знаю, тренироваться на какой-нибудь свиной голове…
Алла
―
Рисовать нужно как-то уметь обязательно. Академическое художественное образование просто дает большую фору в профессии, не нужно изобретать велосипед. Ты владеешь большим количеством инструментов. Много людей без художественного образования, которые дают какой-то самобытный, уникальный стиль. Но и с этими людьми иногда происходит какой-то тупик, они упираются в стену своих возможностей, и они уже во взрослом, зрелом возрасте начинают добирать курсы обучающие именно академки.
А.Нарышкин
―
Как начать набивать тату?
Алла
―
Когда я начинала, было очень мало тату-мастеров, было очень мало насмотренности, интернета не было, инстаграма и всего этого. И я подумала, что я умею рисовать, что я куплю себе какую-нибудь дешевую китайскую машинку и я все это смогу. И на тот момент, с моим тогдашним низким качеством я могла выживать и зарабатывать, работать именно за счет большого количества предложений.
Алла, тату-мастер: Академическое художественное образование дает большую фору в профессии
Сейчас история другая, сейчас очень много хороших мастеров, очень много информации. И спрос вырос, и материалы вот любой линейки, любого расклада. Я считаю оптимальным способом образования тату-мастера, когда человек, располагающий, может быть, начальным художественным образованием, каким-то количеством времени и денег нанимается помощником или администратором в хорошую тату-студию, где за его бесплатные услуги по хозяйству, за ним будут присматривать, с ним будут заниматься, его будут направлять, ругать, бить по башке и заставлять мыть полы.
И вот где-нибудь через годик-два…
А.Нарышкин
―
Подождите, годик его будут бить по башке, все это бесплатно, и потом появится навык?
Алла
―
Сначала человек рисует. И те люди, которые считают себя его наставниками… Обычно, когда человек приходит в студию, его уже воспитывают под стиль студии. Рисует, наблюдает за работой профессиональных мастеров. Насчет тренировки… Есть некоторые искусственные материалы, которые дают немножечко почувствовать кожу.. Ну, не знаю, суррогаты на самом деле.
А.Нарышкин
―
Это вот вы отвечаете на вопрос про свиную голову?
Алла
―
Да. Про свиную голову… Как-то не гигиенично, что вы. Лучше какие-нибудь помелки, бананчики…
А.Нарышкин
―
А это больше похоже на…
Алла
―
Ничто не похоже на человеческую кожу. Даже вот эти резиновые…
А.Нарышкин
―
У нас с вами разговор маньяков.
Алла
―
НРЗБ морды, которые продаются в тату-магазинах. Но, двигаясь от простого к сложному под присмотром хорошего мастера человек может работать на живой модели. Если его контролировать, он ничего не испортит. По крайней мере, не до той степени, что одним движением не сможет поправить его преподаватель, так скажем.
А.Нарышкин
―
Слушатели не видят, у вас руки в татуировках… Я не знаю, что это у вас нарисовано. Я вижу, на левой руке птицы, собачки…
Алла
―
Это – французский бульдог, моя собака Федор. Вот здесь вот собака Пельмень, тоже замечательная моя собака.
А.Нарышкин
―
На левой руке живность, на правой у вас какие-то японские сюжеты.
Алла
―
Всякие японские женщины. Вот здесь у меня кот Падла, он очень толстый и очень падла, он не имеет реальных прототипов, просто вот такой японский трёхцветный кот.
А.Нарышкин
―
Это вы сами себе?
Алла
―
Нет.
А.Нарышкин
―
А самому можно себе?
Алла
―
Можно, но зачем? Но это как парикмахеру себя стричь…
А.Нарышкин
―
Челочку может постричь…
Алла
―
Наверное.
А.Нарышкин
―
Первая татуировка, которую вы делали?
Алла
―
Ой, я делала… Это было сердечко с листочком, я экспериментировала на своих подружках-студентках из общежития.
А.Нарышкин
―
Каков результат?
Алла
―
Вы знаете, не так отвратительно, как могло бы быть. У меня хватило ума не размахиваться на большие масштабы, делать какие-то миниатюрки. И с одной из этих моих моделей я встретилась лет через 10 после окончания института. Я говорю: «Давай, все сделаем, я все исправлю, будет красиво». Она говорит: «А мне нравится». У нее была бабочка.
А.Нарышкин
―
Почему говорят, что тату набивают?
Алла
―
Я не знаю, и мне очень не нравится это слово. Была даже шутка в ответе на реплику клиента, типа, ты бьешь тату? Один татуировщик ответил: «Нет, я бью мячи, морды, набиваю мягкие игрушки». Скорее, про тату корректнее говорить «делать» или «рисовать». Не описывает процесс, наверное, поэтому меня так раздражает.Оно появилось недавно на каких-то крупных пабликах о татуировке…
А.Нарышкин
―
А чем вы это делаете? Вот основной инструмент.
Алла
―
Это машинка… Их на самом деле много. В работе я пользуюсь… Где-то пять-шесть у меня. Для разных задач по разному, иногда бывают тоненькие простенькие истории, одной достаточно. Машинка – это некий электрический аппарат, который с большой скоростью и очень четким ритмом совершает возвратно-поступательные движения…
Алла, тату-мастер: Стерильный инструмент вскрываю уже в присутствии клиента, непосредственно перед работой
А.Нарышкин
―
Как швейная машинка.
Алла
―
Только несколько иначе. Машинки делятся по типу устройства, индукционные и роторные. Они немножко отличаются по специализации на поставленной задаче. И уже внутри НРЗБ, индукционные делятся на закрасочные и контурные. Помимо машиной идет некая такая еще группа по адаптации электричества. Провода, блок питания. Многие пользуются педалькой, ножным включением. И вот эта штука, блок питания, адаптер, он очень важен. Потому что от его подачи электричества зависит качество и равномерность ритма.
А.Нарышкин
―
Когда иголка заходит в кожу, туда сразу и краска загоняется?
Алла
―
Смотрите, во-первых, это очень поверхностное воздействие. То есть, это не под кожу, это в толщу кожи. Потом, есть у нас определенные слои, где красочка фиксируется. Это по принципу макания. Вот стоят одноразовые тушечницы…
А.Нарышкин
―
То есть, вы сначала макаете кисть?
Алла
―
Да, макаем кисть, порисовала… Мне нужно что-то смешать, это тоже можно сделать на игле…
А.Нарышкин
―
У вас палитра…
Алла
―
Палитра, да. Там стаканчик со стерильной водичкой, промыла…
А.Нарышкин
―
Рабочий день как ваш строится?
Алла
―
Прихожу я на работу…
А.Нарышкин
―
А вы приходите на работу в офис, не дома?
Алла
―
Нет, естественно.
А.Нарышкин
―
А дома можно делать?
Алла
―
Дома надо жить…
А.Нарышкин
―
На кухне разложил и…
Алла
―
Другого я уровня, другого я подхода к своей деятельности человек. Понятно, все можно делать на дому. И грудь силиконовую можно вставить на дому. Если еще муж-анестезиолог рядом с масочкой стоит, все прекрасно. Но зачем?Либо это студия, они бывают разного формата. Либо, да, я знала нескольких людей, хороших мастеров, работающих на квартире. Но это была отдельно снятая или купленная квартира с ремонтом, соответствующим гигиене процесса. Он у нас такой общий, санитарно-медицинский, моющиеся поверхности, минимум мягких тканей.
Я прихожу где-то за часик до клиента. Прибираюсь в студии. Мы работаем с коллегой, снимаем небольшую мастерскую здесь рядышком, кстати. Мы работаем без администратора. Поэтому всякая уборка, стерилизация инструмента, этим мы занимаемся сами. В принципе, это не раздражает, поскольку ты понимаешь, насколько качественно ты это сделал.
Вот раскладываю то, что можно разложить, готовлю столик, всякие у меня там салфеточки-водички. Стерильный инструмент, естественно, я вскрываю уже в присутствии клиента непосредственно перед работой.
А.Нарышкин
―
Так спокойнее?
Алла
―
Конечно. Там есть норма, 20 минут у тебя инструмент может лежать перед тем, как ты начинаешь работу. Опять-таки, людям приятнее вот это все видеть.
А.Нарышкин
―
Вы как хирург готовитесь…
Алла
―
Вы знаете, существует масса профессий рангом гигиены гораздо ниже хирурга, которые требуют такого же отношения к чистоте и порядку.
А.Нарышкин
―
Приходит к вам клиент. Вы приготовились, клиент – он что? Садится, ложится…
Алла
―
Сначала мы разговариваем. Как правило, основные моменты работы мы обсуждаем либо по социальным сетям, либо, если работа сложная, масштабная, связанная с исправлением каких-то косметических дефектов, с исправлением старых татуировок, я обычно приглашаю людей на консультацию заранее, недели за 2-3. И человек приходит уже… Допустим, это – человек, которого я отконсультировала, для которого я уже нарисовала эскиз, он его одобрил по переписке. Тогда все происходит достаточно быстро и просто. Чайку попили, примерили размер работы, перенесли рисунок… Есть специальный принтер, специальная бумажка, которая нарисованное позволяет перенести на тело.
А.Нарышкин
―
Это не как калька?
Алла
―
Это другая калька. Она более жирная. Это теплопринтер называется. Человек должен посохнуть с этим отпечатком некоторое время. Я уже собираю машинки, вскрываю вот эти вот стерильные штуки. Понимаю, что мне понадобится подсвет, расставляю палитру. Потом мы вздыхаем и продолжаем работать.
Алла, тату-мастер: В основном цена строится из потраченного времени мастера.
А.Нарышкин
―
Вот смотрите, чтобы мы лучше представляли по времени. Например, я хочу куда-нибудь себе на плечо орла. Мы согласовали с вами параметры крыльев, клюв и прочее… Вы перенесли вот эту тепловую наклейку. Сколько я у вас в общей сложности в кабинете проведу времени примерно?
Алла
―
Это зависит от размера и стилистики работы.
А.Нарышкин
―
Вот орел с ладошку.
Алла
―
Ваша ладошка… Вы хотите, чтобы он был как на фотографии, или чтобы это был силуэтик орла… Это важно, очень важно.
А.Нарышкин
―
Простой. Как графика. Самое примитивное, у меня немного денег.
Алла
―
Часик-полтора. Да, это будет дешевле, потому что в основном цена строится из потраченного времени мастера.
А.Нарышкин
―
Про клиентов блок целый вопросов. Вы для себя определились, зачем люди делают тату? Зачем к вам приходят? Зачем вы делаете себе тату?
Алла
―
Масса причин, начиная от каких-то мистических, психологических… Многие люди считают, что они могут как-то этим изменить жизнь или заякорить какое-то хорошее событие. До соображений моды, соображений красоты, понимания эстетики вот как ты хотел бы видеть свое тело. Можете быть, подчеркнуть свое тело, что особенно характерно для спортсменов, культуристов, фитоняшек. Танцоров.
А.Нарышкин
―
Кто к вам чаще всего приходит? Портрет усредненный вашего клиента?
Алла
―
Есть индивидуальный портрет клиента у определенного мастера. Это зависит от стиля работы, пожалуй, еще от манеры общаться. Первая зацепка происходит, тупо когда человек нашел меня в инстаграме, ему понравилось, он мне пишет. 70% моих клиентов – это женщины 30+, женщины, работающие, красивые, успешные и так далее. Знают, что хотят, знают, как хотят украсить свое тело.
А.Нарышкин
―
То есть, не подростки, не панки?
Алла
―
У меня стилистика, не подходящая под панков. У меня есть коллега, к нему приходят как раз панки. Панки – это люди, тоже менеджеры среднего звена, которые просто любят эту музыку, любят эту культуру, любят эту стилистику.
А.Нарышкин
―
То есть, не с улицы?
Алла
―
Вообще очень мало студий, которые работают на улицу и вывеску. В основном сейчас клиент стал более образованный, и он ищет в социальных сетях. В Инстаграме у нас сейчас картиночный ресурс самый главный. То, что ему понравится стилистически.
А.Нарышкин
―
Чаще всего просят что у вас нарисовать?
Алла
―
Человек уже, просмотрев мою страницу, так как его зацепили мои работы, которые я выкладываю, он будет просить что-то аналогичное. У меня такая мимимишная история. Птицы, бабочки, цвет, радость, любовь. Все это достаточно ярких цветов. И я люблю имитацию каких-то акварельных клякс, расплывов и так далее. Интересные всякие такие эффекты.
А.Нарышкин
―
А место, на котором просят нарисовать?
Алла
―
Это очень… Есть какие-то места, которые я не очень люблю. Я не работаю с интим-зонами.
А.Нарышкин
―
Брезгливость или что? Или там как-то сложно работать?
Алла
―
Скорее… Я бы не назвала это брезгливостью. Скорее, соблюдение своего личного пространства. С большой осторожностью я отношусь к области шеи и кистей рук.
А.Нарышкин
―
Шею я могу понять, потому что там можно ткнуть куда-нибудь не туда, наверное…
Алла
―
Там все это очень поверхностно. Это… Страна у нас в этом плане отсталая, на внешность человека обращают очень большое внимание.
Алла, тату-мастер: 70% моих клиентов – это женщины 30+, женщины, работающие, красивые, успешные
А.Нарышкин
―
Вы не хотите, чтобы у этого человека были проблемы после этой татуировки?
Алла
―
Или какие-то торможения по карьере. Особенно если это молодой человек до 25 лет.
А.Нарышкин
―
Чаще среди вашей клиентуры те, кто приходит один раз и не возвращается или те, кто к вам постоянно, раз в полгода…
Алла
―
Раз в полгода, наверное, частовато… Человек просто по площади конечен, и красивых мест для татуировок, красивых, логичных, у нас не так уж и много. А те люди, которые приходят один раз, я скорее всего их просто не запоминаю. Особенно если там была простая работа.Да, есть люди, которые ко мне возвращаются с интервалом годика в три. Есть просто масштаные работы, которые делаются во много сеансов. И когда человек хочет сделать рукав, это значит, что нам раз 5-8 с ним предстоит встретиться.
А.Нарышкин
―
Рукав?
Алла
―
Полностью закрашенная рука. Это называется рукав. На ноге не знаю, как называется.
А.Нарышкин
―
Брючина, не знаю. Красивые места – это что?
Алла
―
Которые смотрятся логично. Татуировка вот здесь вот… Предплечье. Она красива. А если мы сделаем ее на локтевом сгибе, будет она уже смотреться как-то странно. В то же время на локтевом сгибе можно сделать какую-нибудь смешную штуку типа рояльной петли. Так делают.
А.Нарышкин
―
Самые странные заказы, которые вы выполняли. Расскажите о них?
Алла
―
Я, наверное, от совсем странных заказов отказываюсь. То, что я делаю, должно выглядеть красиво и привлекательно не только для моего клиента, но и для окружающих его людей. Какие-то именно прикольные веселые идеи у меня были. Есть, допустим, у меня клиент, который очень любит Италию, он ездит по всяким городам, провинциям. У него есть несколько работ, посвященных Италии. Про Флоренцию у него такая картинка, центральный их собор, тонкой графикой нарисованный в акварели. На первом плане стоит достаточно печальный и мультяшный чумной доктор… И вокруг него ходят такие же носатые вороны и смотрят на него влюбленными глазами.
А.Нарышкин
―
Вы сейчас описываете то, что на человеке?
Алла
―
Да. И чтобы показать из влюбленность, мы еще нарисовали маленькие красные сердечки.
А.Нарышкин
―
А это где?
Алла
―
На вот… Плечо. Здесь у него была татуировка… По-моему, про Милан. У них на гербе такой вот змей. Это был щит, который какой-то завоеватель отвоевал у какого-то северо-африканского племени, миланцам так это все понравилось, они решили сделать это гербом своего города. А змей пожирает человека. Змей пожирал Гомера Симпсона, который, в свою очередь, не переставая орать, пожирать пончик. Это довольно сложно описываю, это были простые логотипные работки. Они очень забавные.
А.Нарышкин
―
Странные заказы, от которых отказывались? Что это было?
Алла
―
Я отказываюсь от каких-то идей неприятных мне… Что-то связанное с пропагандой фашизма… Есть какие-то вещи, которые вроде обычные, но вызывают какую-то у меня… Так называемый древнеславянский символы, и я не понимаю, что это такое, из каких источников… Кроме современных неофашистов, неорусофилы… Радикальные были, в начале 20 века, по-моему, вся эта символика именно тогда сформировалась, потому что о том, что там творилось 1000 лет назад на территории нашей страны вроде как никто особо ничего не знает.
Алла, тату-мастер: Страна у нас в этом плане отсталая, на внешность человека обращают очень большое внимание
А.Нарышкин
―
А если придет человек и скажет: «А давайте мне на груди напишем: Путин – мой президент. Или «Умру за Навального». Вы будете это рисовать? Вам хорошо заплатят…
Алла
―
Пожалуй, нет. Даже не то что мне сильно неприятны эти персонажи… Человек живет, человек меняется. Я знаю людей, которые были прям бешеными лоялистами, а сейчас они бешеные либералами. Вот эта бешеная убежденность, для нее характерно, что человека колбасит из плюса в минус. Так же, как я сложно отношусь… И да, наверное, отказалась бы делать надписи, посвященные любимым женам и мужьям, содержащим имя.
А.Нарышкин
―
А насколько вы среди ваших коллег… Я так понимаю, вы не занимаетесь надписями? «Оля», «Машенька»…
Алла
―
Я могу сделать надпись, я сделаю это хорошо и аккуратно.
А.Нарышкин
―
А насколько это востребовано?
Алла
―
Востребовано. Это такой простой способ решения эстетического преобразования себя. В основном делают какие-то нейтральные штуки, если речь идет о надписи. Какие-то строчки из любых поэтов, имена детей… Один раз… Никогда не была так близка к выпадению глаз… Одному своему хорошему знакомому… Я делала текст. Текст называется Символ веры. Текст большой. Эстетично выглядит, если стилизовать шрифтик под старорусский. Я ему делала этот текст.
А.Нарышкин
―
Правильно лия понял, что вы можете своим клиентам посоветовать какие-то конкретные рисунки…
Алла
―
Нет. Рисунки я не советую. Ко мне человек приходит с идеей, и я ему советую, как с моей точки зрения лучше и интереснее ее сделать. То есть, выбрать за человека сюжет я не могу.
А.Нарышкин
―
То есть, если я к вам прихожу и говорю: «Алла, хочется украсить себя, не знаю, чем. Подберите мне что-нибудь». Вы скажете: «Алексей, гуляйте»?
Алла
―
Алексей, думайте… Либо мы с вами сядем, я начну: «А что вам нравится? А какие у вас увлечения? Может, вам нравится кто-то из художников?».
А.Нарышкин
―
А отговаривать будете?
Алла
―
Отговаривать… Если я сочту, что вам это не надо, и я не хочу взять ответственность за работу, которую вы будете носить, да, наверное, отговорю.
А.Нарышкин
―
Это может быть интересно. Я к вам приду и скажу: «давайте купола на всю спину». Я вам заплачу, мы можем попробовать какие-то интересные краски, мы можем шрифт интересный…
Алла
―
Если это будет какая-то действительно культурная НРЗБ на то время и на ту среду, пожалуйста, в акварелях, с облачками… Хотя вы не представляете, как за мою карьеру меня достали шутки про купола. Стереотип такой. Допустим, клиентка звонит своему… Мы с ней что-то делаем, я готовлюсь, она звонит своей подружке или своему зае, говорит: «Зая, я делаю татуировку». И оттуда такой басовитый заин голос: «Купола себе на лбу набей». И так где-то с частотой раз в месяц всю мою жизнь.
А.Нарышкин
―
И до сих пор продолжается?
Алла
―
Сейчас меньше. И я иногда даже забываю, что так оно было, считаю, что мы живем в мире розовых единорогов, а тут вы опять с куполами.
Алла, тату-мастер: Я отказываюсь от неприятных мне идей - что-то связанное с пропагандой фашизма
А.Нарышкин
―
Тату-мастер Алла сегодня в программе «Изнанка» на «Эхе». Если вы хотите принять участие в нашей программе и рассказать о своей профессии, пишите нам на почту iznanka2019@gmail.com. Я, Алексей Нарышкин, вернусь к вам больше небольшого перерыва.НОВОСТИ
А.Нарышкин
―
И еще раз добрый день, Алексей Нарышкин у микрофона. Тату-мастер Алла сегодня делится секретами своей профессии в программе «Изнанка». Расскажите о любимом клиенте или о любимой татуировке?
Алла
―
Наверное, это умный, хороший, адекватный, приятный мне человек, который знает, что он хочет, который идет адресно на меня. Идеальный клиент, в первую очередь, будет рыться в моих работах и говорить, что ему из моих работ понравилось. По линии, по цвету, по расположению и так далее. Плюс очень люблю людей с какой-то художественной насмотренностью.
А.Нарышкин
―
Про ответственность за результат. Если вдруг начала гноиться рука, такое же может быть?
Алла
―
Нет. Естественно, может быть все. Может анафилактический шок убить человека от тростникового сахара. Но такая вероятность есть. Во-первых, татуировка – процесс небыстрый. Как правило, с какими-то перерывчиками, чайком. И я стараюсь позволять человеку на каждой стадии контролировать процесс. В профессиональной подготовке невозможен эффект «упс, не получилось». То есть, в принципе, мастер сделает так же, как он нарисовал на бумаге, и даже иногда лучше, потому что на эскиз на бумаге ты так не выкладываешься, как на работу на коже.Что касается последующих моментов… Процесс заживления очень важен для качества работы. Но даже если человек не будет соблюдать каких-то гигиенических норм, максимум, он будет иметь облезлый подпорченный рисунок. Воздействие настолько неглубокое, что даже если занести туда инфекцию, она спокойненько вынесется наружу и не пойдет куда-то внутрь.
А.Нарышкин
―
Если тату-мастер делает ошибку, насколько сложно ее исправлять?
Алла
―
Могут какие-то заусенчики случиться, если человек чихнул. Я поэтому очень не люблю, когда люди приходят с группой поддержки, вертятся. Они начинают общаться, мы все равно разговариваем всем телом. А так чтобы прям совсем такая неисправимая ошибка, я думаю, нет. Есть варианты в каких-то суперсложных работах, например, в фотореализме. Когда фотографическое изображение. Где ты каждый градиент тона или цвета должен вот выравнивать. И если ты понимаешь, что что-то пошло не так по цвету… Допустим, лицо, и щечка пошла более выпуклой, может быть даже в таких случаях прерваться, хорошенько отдохнуть, может даже перенести на следующий сеанс, перезагрузить мозг. Соответственно, чем опытнее мастер, тем меньше шансы, что с ним вот эта замыленность глаза может случиться.
А.Нарышкин
―
Смотрите, это интересно. Если переносили на кожу женский или мужской портрет. И вместо какой-то аккуратной или красивой ямочки вы понимаете, что у вас в обратную сторону это выпирает. Вы взяли тайм-аут, человек приходит к вам через пять дней, и вы понимаете, что это не замыленность вашего взгляда, а вы действительно накосячили. Что вы делаете? «Друг, я ошиблась, у тебя будет не девушка, а пупс»?
Алла
―
Нельзя там настолько ошибиться. Каждый сантиметр щеки это НРЗБ, поэтому вот это «упс, не получилось», его не бывает.
А.Нарышкин
―
Всегда ли татуировка – это боль?
Алла
―
Я бы не назвала это болью. Я могу это сравнить для человека с нормальной чувствительностью без всяких отклонений, если пользовались когда-нибудь разогревающими мазями от растяжений и ушибов. Такое давление и жжение. Это не боль, не режущая боль.
А.Нарышкин
―
Можно ли просить обезболивающее у тату-мастера?
Алла
―
Можно попросить обезболивающее, хотя мы не очень любим им пользоваться. Препараты привозные, не лицензированные в России. Содержание лидокаина там превышает отечественную норму 5%. И лидокаина принято бояться. Какие-то проблемы с сердечком, человек может о них не знать. Может какие-то последствия дать.Далее, меняется фактура кожи, становится сложнее работать. Если речь идет о цветных работах на некоторых типах кожи, оно все становится цвета синяка. То есть, синюшным покровом. И ты работаешь просто по приборам, ты уже не видишь, где там розовенький, голубенький, желтенький, у тебя все такое вот, цвет сырой говядины. Насколько это возможно, терпеть наживую. Может быть, разбивать процесс на небольшие сеансы, но делать это за счет собственных ресурсов.
А.Нарышкин
―
Вопросы из Гугла, те вопросы, которые пользователи интернета задают насчет вашей специальности. Как тату-мастер делает эскизы?
Алла, тату-мастер: В профессиональной подготовке невозможен эффект «упс, не получилось»
Алла
―
Есть два типа работы. То есть, либо художник рисует в стол и потом предлагает это клиентам, либо клиент уже делает определенный запрос, и по его словам и, может, ориентации на какие-то картинки, которые ему нравятся, я рисую эскиз. Я рисую вручную.
А.Нарышкин
―
Кому можно идти в эту специальность?
Алла
―
Если в детстве вы любили собирать пазлы из трех тысяч маленьких кусочков…
А.Нарышкин
―
Интересная аналогия.
Алла
―
В татуировку нужно идти, если ты любишь и умеешь рисовать. Если любишь, то ты рано или поздно научишься, тебе будет это интересно. Ты любишь общаться с людьми, наверное – любишь людей, вот какая-то тут стрессоустойчивость нужна. Ты… Блин, слово такое противное – креативность. Но, наверное, да. Тебе нужно идею человека на словах визуализировать и угадать, вот как ему понравится.
А.Нарышкин
―
О чем мечтает тату-мастер?
Алла
―
Наверное, о таком стабильном хорошем росте качества своей работы, чтобы людям нравилось и себе нравилось.
А.Нарышкин
―
А насколько работа тату-мастера стабильна в плане заказов? В течение года, может быть, тенденция последних лет, у вас чаще ходят, меньше?
Алла: Я
―
мастер с большим стажем. Грех жаловаться, скажем так. Про спады… Я наблюдаю два мертвых периода. Вторая половина января и вокруг 1 сентября. Потому что у меня либо родители, либо студенты клиенты. То есть, все вкладываются в этот период хорошо, наверное, хорошо куда-то самому поехать тоже в отпуск.
А.Нарышкин
―
Про деньги давайте поговорим. В месяц сколько удается зарабатывать?
Алла
―
Я работаю сама, я работаю на себя. Я получаю где-то в районе… Допустим, 300 тысяч рублей. Из этого остается мне не особо много. Я плачу аренду помещения и у нас достаточно дорогие расходные материалы. Порядка 30-40 тысяч в месяц мы тратим на расходники. Помимо красок и иголок, мои материалы для рисования. И достаточно много сжирают всякие мелочи. Бахилки, салфеточки, водички…
А.Нарышкин
―
На себя сколько остается?
Алла
―
Ну, тысяч 100-150.
А.Нарышкин
―
Берете вы с клиента деньги за время?
Алла
―
Раньше я брала за время, потом я поняла, что мне это некомфортно, потому что я начинаю жалеть деньги клиента, начинаю торопиться. А я – живой человек, я могу плохо себя чувствовать, у меня начинает болеть живот, голова. И сейчас я, когда мы полностью определяемся с размером и стилистикой работы, я называю цену за целую работу.
А.Нарышкин
―
Самый дорогой заказ у вас сколько стоил?
Алла
―
Самые дорогие заказы – это масштабные работы. Спины, руки…
А.Нарышкин
―
Рукава?
Алла
―
Да. Они делаются по нескольку сеансов. Но стоимость такого полнодневного сеанса у меня где-то 20-25 тысяч…
А.Нарышкин
―
Бабочку на лопатке?
Алла
―
Хотите бабочку?
А.Нарышкин
―
Почему нет.
Алла
―
Смотрите, работка, которую я делаю за час-два, это 5-10 тысяч. В зависимости от проработанности. То есть, мне сначала нужно четко представить картинку, чтобы я назвала человеку цену.
А.Нарышкин
―
Самое приятное в вашей специальности?
Алла
―
Результат. Когда я рисую что-то, просто рисую, я вольна выбирать себе качество бумаги, красок и так далее. А с людьми, вот эти разные типы кожи… И если попадаются мои любие люди, беленькие, гладенькие, без веснушек. И вот ты на таком человеке идеально быстро и красиво делаешь какую-нибудь безумно яркую работу. И вот на нем и так безумно ярко и красиво, и через пять лет он к тебе приходит, и у него кожа тонкая, белая, и на нем так же ярко и красиво как в первый день. Такое счастье.
А.Нарышкин
―
Что делать, если к вас приходит темнокожий человек?
Алла
―
Ну так скажем, с сильно смуглыми людьми я работала…
А.Нарышкин
―
То есть, в чем проблема. Там же не видно, наверное, ничего.
Алла
―
Я совершенно честно объясняю, что к вашему типу кожи, если мы хотим прекрасного, можно применить определенные яркие, ядреные, контрастные цвета. Как правило, люди понимают, там свои особенности, и соглашаются на тот вариант, который я предлагаю.
А.Нарышкин
―
Есть ли у вас каике-то профессиональные приметы? Ритуалы? Например, перед тем, как приступить к работе…
Алла, тату-мастер: Даже если занести туда инфекцию, она спокойненько вынесется наружу и не пойдет куда-то внутрь
Алла
―
Я понимаю. Я очень суеверная. У меня куча ритуалов, причем своих. Я никогда не хвастаюсь глубиной записи. То есть, парикмахер может пять человек за день принять. Я могу одного, в крайнем случае – двух. Соответственно, очередь может выстраиваться от недели до полугода у тату-мастера.
А.Нарышкин
―
То есть, мне сейчас бессмысленно спрашивать у вас, насколько очередь растянулась. А еще?
Алла
―
Есть у меня стопроцентное правило. Если я просыпаюсь, и мне очень-очень не хочется идти на работу, значит, работы не будет. Я практикую депозиты, когда ко мне человек записывается, я беру небольшую сумму как гарантию его визита. Если мне сильно-сильно не хочется, значит, даже если это 100% свой, любимый, депозитный клиент, он не придет… У него случится какая-то неприятность, заболеет ребенок, сломается машина.
А.Нарышкин
―
Он придет потом. Деньги он не просто так вам отдал.
Алла
―
Естественно. Все это там сохраняется и переносится. Вот когда ты выходишь из дома и ступор…
А.Нарышкин
―
А профессиональные заболевания у тату-мастеров?
Алла
―
Ой, открывайте блокнот. Близорукость, всевозможные искривления позвоночника. Мало того, что мы горбимся, у нас идет очень ассиметричная нагрузка на разные руки. То есть, в правой руке машинка, она достаточно тяжелая, а левой рукой тянешь пальцами кожу. И это очень такое усилие. И ты сидишь… Да, это решается хорошими стульями или сиденьями.
А.Нарышкин
―
Какие стереотипы есть? То, что вы садисты, да, привязываете.
Алла
―
Мы садисты, мы маргиналы. Или наоборот, неформалы. Или еще творческие натуры, то есть…Мы, конечно, творческие, но в меру. Здесь даже наверное стереотипы не про профессию… Я – тату-мастер, и я – сильно татуированный человек. Вот. И я достаточно часто сталкиваюсь с какими-то негативными комментариями по поводу моей внешности, когда я иду по улице. Я все равно, конечно, хожу в открытой одежде, потому что зачем такую красоту прятать. Они не то что меня расстраивают, просто мне казалось, что оно должно было уже отвалиться некоторое время назад. Хотя бы по количеству татуированных ярких людей, которых я вижу на улице. Нет, не отваливается.
А.Нарышкин
―
По прошествии многих лет… Вы не сожалеете про то, что начали их наносить? Вы были бы хуже без них?
Алла
―
Я была бы не хуже, но я была бы без татуировок, это скучно. Еще скажу я вам такую вещь, что татуировка, если она удачно сделана и не имеет идейно проходящей истории, «сейчас я люблю Спартак, завтра буду любить Зенит», ее очень быстро перестаешь замечать. Татуированные люди не воспринимают себя как татуированных людей. Я даже во сне очень часто себя вижу с голыми руками. И когда я там в майке захожу в вагон метро и на меня пристально смотрят, у меня первая мысль о том, что у меня расстегнуты брюки или осталась зубная паста. Это такое свое, родненькое.
А.Нарышкин
―
Кстати, тоже стереотип про людей татуированных. Что они постареют, будет дряблое тело, это все обвиснет. Что здесь можно возразить, успокоить, объяснить? Тело в любом случае будет дряблым.
Алла
―
Во-первых, тело будет дряблым. И разницы в эстетике старческого тела, татуированного или нет, я не вижу. В наших руках – держать себя в порядке до максимально взрослого возраста. Если нам хочется быть красивыми, мы сами решаем это какой-то элементарной физкультуркой, отсутствием перепадов веса. И еще у меня всегда возникает вопрос, в каком возрасте люди, которые спрашивают про старость. Они считают, что старость начинается когда?
А.Нарышкин
―
Не знаю, я когда говорил про старость, я думал про лет 60.
Алла
―
Лет 60… У меня есть клиенты в возрасте 60 лет. В этом возрасте можно быть красивым и гладким. Сугубо собственными усилиями.
А.Нарышкин
―
Страшный сон ваш? Профессиональный кошмар.
Алла
―
Это когда я записала трех клиентов на одно время и забыла им нарисовать проплаченный эскиз.
А.Нарышкин
―
Послепродажное обслуживание для человека с татуировкой, оно как выглядит? Надо ли как-то цвета поддерживать?
Алла
―
Очень редкий, может быть, тип кожи… То, что делается сейчас, хорошими мастерами и хорошими материалами, я беру именно этот сегмент, он последующей доработки не требует. Смотрите, когда у нас заживает татуировка, у нас происходит следующее. Вот красочка покрывается сверху слоем нашей кожи. Она у нас не совсем прозрачная. И в зависимости от нашего общего цвета и пигмента она может более-менее беленькой, желтенькой, коричневатой, может быть разной толщины… И первые месяц-два происходит усадка света. И теоретически, вот она за два месяца села до определенного цвета и тона, вот и все. Она остановилась в этом состоянии.Могут быть какие-то нюансы, какой-то бешеный загар. Может быть, есть люди-аллергики. Не то, что конкретно на татуировочный пигмент, они сейчас прекрасные, но просто вот потихоньку организм начинает лишние частички убирать. Тоже может быть усадка цвета более сильная. Ну, и все.
А.Нарышкин
―
Если мочалкой тереться интенсивно?
Алла
―
Мочалкой – пожалуйста.
А.Нарышкин
―
Можно стереть ее?
Алла
―
Нельзя стереть. Просто недавно мой бывший клиент, мы с ним виделись, он упал с мотоцикла, с мотороллера… Содрал. И да, содрал, повредил татуировку. Но это была глубокая рана, которую в бытовых условиях, не ища себе на голову приключений, получить трудно.
А.Нарышкин
―
А сводить татуировку – это к косметологу?
Алла
―
Существует несколько способов сведения, несколько типов аппаратов. Один даже есть у нас. Для… В основном – высветление перед переделкой. Очень много обращений по перекрытию старого корявого рисунка новым. Но не всегда человек может получить то качество, которое он хочет, не удалив часть пигмента от предыдущей работы. И тот лазер, который у нас, неодимовый, он за пару процедур тона на 3-4 это дело сажает.
Алла, тату-мастер: Я получаю где-то 300 тысяч рублей. Из этого остается тысяч 100-150
А.Нарышкин
―
Последнее у вас спрошу, два вопроса у меня. Смотрите ли вы на работы конкурентов?
Алла
―
Очень много смотрю. Это надо, существует куча мастеров… Конкуренты – не совсем конкуренты. Просто такой большой клиентский рынок, и каждый в своей нише, и у меня очень много людей, которых я наблюдаю, которыми я восхищаюсь, которые мне нравятся. И вот прям в удовольствие. Подглядываю, как это сделать. Надеюсь, у меня кто-нибудь что-нибудь подсмотрит полезного.
А.Нарышкин
―
А вдохновение где черпаете?
Алла
―
Везде.
А.Нарышкин
―
Вы говорили и про художественное образование, и про ваши такие высокие требования к клиентам. Ходите ли вы сами в галереи, в музеи?
Алла
―
Я хожу на выставки, я смотрю даже в качестве репродукций очень много картин. Я из семьи художников, я на этом материале выросла. Картины, готовые работы, природа – бабочки, цветочки.
А.Нарышкин
―
Тату-мастер Алла была сегодня в программе «Изнанка». Если вы тоже хотите рассказать о своей профессии, пришлите нам заявку на почту iznanka2019@gmail.com. Не забудьте в письме указать ссылки на ваши социальные сети. Предыдущие выпуски «Изнанки» есть на сайте «Эха Москвы». У меня на это все, с вами был Алексей Нарышкин, счастливо.