Переводчик-синхронист Павел - Изнанка - 2019-06-10
10.06.2019
А.Нарышкин
―
Добрый день, с вами Алексей Нарышкин, программа «Изнанка» теперь переехала на новое время, а по субботам, где мы раньше были, в полдень теперь Станислав Белковский со своей новой авторской программой «Время Белковского». Премьера как раз в эту субботу после полудня, не пропустите. У нас же в «Изнанке» от переезда ничего не поменялось, ко мне как всегда приходят самые разные люди и анонимно рассказывают о своих профессиях. Сегодня наш герой – Павел, устный переводчик с испанского, переводчик-синхронист, добрый день.
Павел
―
Здравствуйте, меня зовут Павел, мне 37 и я работаю устным переводчиком уже 12 лет.
А.Нарышкин
―
Когда переводчик определяет профиль, по которому он хочет работать? У нас же есть художественный переводчик, есть письменный, технический…
Павел
―
Во-первых, я назвал себя устным переводчиком, но я, конечно, делаю и письменный перевод. Технический ты переводчик или переводишь бизнес-переговоры, здесь, мне кажется, такой вопрос не стоит перед переводчиком. Если переводчик хочет работать, он не может уйти только в узкую область. Хотя у меня технических переводов очень много.
А.Нарышкин
―
Правда ли, что если вы знаете в идеале испанский, это не значит, что вы хорошо переводите туда-сюда?
Павел
―
Здесь зависит от формата мероприятия. Если переводчик как последовательный переводчик, то есть, он приходит на переговоры двух сторон, испанской и русской, или латиноамериканцы могут быть какие-то, то он переводит в обе стороны. Если он один. Потому что бывает на переговорах более высокого уровня с каждой стороны есть свой переводчик. И он переводит на свой родной язык.
А.Нарышкин
―
мы можем вспомнить какие-нибудь кадры встреч Путина или премьера с какими-то лидерами, как они вот сидят на креслицах, а рядом что-то нашептывают. Это вот ваши коллеги?
Павел
―
Обычно у таких лиц переводчики избранные, и это – люди, с которыми они работают на протяжении многих лет. Это могут быть сотрудники МИДа или сотрудники администрации…
А.Нарышкин
―
Означает ли это что тот, кто работает с Путиным по этому профилю, он в десятки раз лучше. Чем вы? Или там просто дело в некоем доверии?
Павел
―
Мне кажется, что второе. Потому что оценивать качество переводчика только по уровню его работы с государственными лицами нельзя. Безусловно, люди, которые работают с первыми лицами, это – люди, прошедшие большую школу. Мне, конечно, было бы интересно поработать на таком уровне, но не могу сказать, что я мечтаю об этом, потому что это большой стресс. Скажем так, если бы я шел к этому постепенно, это пришло бы само собой, потому что переводчики МИДа так или иначе выезжают на дипломатические мероприятия, на государственные мероприятия.
А.Нарышкин
―
Если на госслужбу вы не хотите, то о чем тогда мечтает переводчик?
Павел
―
Переводчик мечтает о большом количестве интересных, разнообразных заказов. Если это переводчик от агентства, фрилансер. Есть большое количество переводчиков, работающих в штате различных компаний. Как я, например, в последнее время работаю штатно. И лишь иногда, в свободное время, выполняю переводы разовые на стороне.
А.Нарышкин
―
Вернемся к самому началу, потому что вы не сказали про тот момент, когда решили, что будете переводчиком с испанского.
Павел
―
Я испанский язык стал изучать в 18 лет, поступив в университет, это не было изучением языка с какого-то раннего возраста. Язык я изучал с огромным удовольствием, и я ему отдавал все время и весь приоритет. Я учился в Российском университете дружбы народов, который славится преподаванием языков, но факультет у меня был не лингвистический, не филологический, и переводческого там в принципе не существует. У меня был факультет экологии.Но Российский университет дружбы народов дает второе образование, сильный язык. Практически вся грамматика, основной корпус проходится в один год, по шесть часов в день. И язык дается очень сильный. Дальше начинается обычный факультет с небольшим количеством языка, уже в часах. Но я, хоть и любил предмет, который изучал – экологию, язык всегда рассматривал как будущее своей карьеры, потому что у меня была некоторая такая мечта бирюзовая, побывать в Южной Америке.
А.Нарышкин
―
То есть, вы уже на первом курсе, пока изучали язык и другие дисциплины, поняли, что экология вас не прокормит?
Павел
―
Именно, что не прокормит. И что нет работы интересной. Изучив язык и получив диплом я захотел заниматься переводами. Начал я работать как письменный переводчик, выполнять различные заказы.
А.Нарышкин
―
Письменные переводы – это самое простое, что переводчик может делать?
Павел
―
Технический письменный перевод… Обычно людям требуется перевести какие-то контракты или инструкции технические. В принципе, да, довольно примитивный перевод. В принципе, контракт перевести сложнее, нужно уметь формулировать по-русски юридические мысли, уметь покопаться в словаре. Но, в принципе, нельзя сказать, что это – очень сложное занятие…
А.Нарышкин
―
Тем более, есть Гугл-переводчик.
Павел
―
Теперь уже да, Гугл действительно с английского переводит просто потрясающе.
Павел, переводчик: Переводчик мечтает о большом количестве интересных, разнообразных заказов
А.Нарышкин
―
А с испанского?
Павел
―
С испанского тоже хорошо. С испанского на английский хорошо переводит.
А.Нарышкин
―
В этой связи нет ощущения, по крайней мере, в части письменного перевода, что профессия переводчика – не та профессия, которая вас будет кормить, например, в ближайшие 10-15-20 лет?
Павел
―
В принципе, я и не ставлю на письменные переводы. Сам я письменными переводами уже занимаюсь только на работе по долгу штатных своих обязанностей.
А.Нарышкин
―
То есть, риск есть?
Павел
―
Риск, безусловно, есть. Многие компании, кому нужен перевод больших объемов документации, отказались от письменных переводчиков, от тех денег, которые приходится платить за этот перевод. Однако остается риск, что если они прогоняют текст через Гугл-переводчик, все равно кто-то должен его вычитать. Если это не техническая инструкция, которая потом пойдет оператору станка, тогда так или иначе нужна вычитка, нужен какой-то контроль. Думаю, что пока совсем переводчики письменные не перевелись. Это подтверждает то, что переводческих агентств огромное количество в Москве. И рынок этих услуг наполнен и даже переполнен.
А.Нарышкин
―
Вы позанимались письменными переводами, и внутри у вас что-то зудит: я хочу быть устным переводчиком. Вот как это ощущение выглядит?
Павел
―
Во-первых, я работал в то время в маленьком переводческом агентстве, я видел изнутри ситуацию. Людям требуется перевод, есть устные переводчики, и я тоже понимал, что надо мне становиться устным переводчиком.
А.Нарышкин
―
Потому что? Потому что деньги?
Павел
―
Это интересно, это деньги, это – намного более высокий профессиональный уровень.
А.Нарышкин
―
Это драйв?
Павел
―
Это драйв, это эмоции, потому что когда идешь на мероприятие на синхронный перевод, и тебе не дают никаких материалов, и тема тебе малознакомая, то ты как можешь готовишься, но эмоции, стресс ты получаешь приличный.Первый опыт устного перевода был самый эмоциональный и очень интересный. Возникла необходимость в устном переводчике для поездки в Южную Америку, как раз та самая мечта, которую я хотел осуществить. В страну Эквадор, и это была группа российских геологов, которые от какой-то дочерней компании Газпрома ехали изучать эквадорские горы на предмет золота. Это абсолютно очевидно, что нужен переводчик.
Я, хоть и испытывал некоторый стресс, понимал, что это будет и сложно, и не так уж сложно с точки зрения перевода. Потому что, конечно, я диалоги должен был на ходу изучать, но с точки зрения какого-то человеческого общения, контакта с теми людьми, которым ты будешь переводить, это была очень комфортная поездка. И это вот один формат, который в нашей работе присутствует. Когда ты сопровождаешь людей, ты с ними становишься друзьями, в общем, это – такой приятный очень бонус к работе.
Золото нашли, но в небольших количествах.
А.Нарышкин
―
Вам не досталось.
Павел
―
В небольших количествах нашли, там вопрос дальше встал инвестиций. И, насколько я знаю, случился потом кризис мировой 2008 года, и это дело все не пошло. А, может, пошло, просто я об этом не знаю. После этой поездки я понял, что надо не отказываться, надо пробовать. Потому что то, что происходит обычно с молодыми людьми, знающими язык, когда им говорят: «Нужно попереводить, приезжай, там какие-то бизнесмены не справляются». Люди молодые и еще не имеющие опыта очень этого боятся.
А.Нарышкин
―
Конечно.
Павел
―
Нужно выступать голосом в роли ответственной такой…
А.Нарышкин
―
А вы сейчас с высоты своего опыта скажете: «А не надо бояться. Пробуйте»?
Павел
―
Да, я именно так и скажу, потому что в ситуации, когда ты тему не знаешь, документации тебе не дали для подготовки… В первый раз, когда начинаешь делать, вызывает много стресса у людей. Люди попадают в кабину тоже с микрофоном, как вот здесь вот в студии, с кнопками.
А.Нарышкин
―
Давайте опишем это. Это для вас привычная среда, для меня тоже, может быть, потому что на форуме экономическом в Петербурге заходишь в какой-нибудь зал, у тебя сидят на сцене министры, чиновники, зарубежные гости, а сзади стоит куча кабинок. И там сидят какие-то дядьки и тетьки, у которых лампочка горит, они в наушниках, и они что-то там бу-бу-бу. И люди в зале, у них у всех наушники, они слышат. Это как раз – то, о чем мы с вами говорим. Устный синхронный перевод?
Павел
―
Да, устный синхронный перевод. Но нужно сказать, что это… Я пришел в эту профессию немножко криво, но если говорить о переводчиках, которые учатся на переводчиков, это прежде всего московский государственный лингвистический университет и другие вузы, там студент уже с первых лет обучения приучается к работе в кабине. Занятия по переводу так и происходят, что все студенты садятся в кабину, преподаватель берет текст, читает его. Записывают этот перевод на пленку и дальше его разбирают.Таким студентам, которые прошли эту школу, в принципе…
Павел, переводчик: Многие компании, кому нужен перевод больших объемов документации, отказались от письменных переводчиков
А.Нарышкин
―
Привычно.
Павел
―
Уже привычно. К тому же они начинают подрабатывать в собственном университете на конференциях. В общем, кабины не боятся. Люди, которые просто хорошо выучили язык и стали работать переводчиком постепенно, подходить к этому рубежу сесть в кабину – это другая история. Со мной было так. В кабину попал в первый раз именно переводить, у меня не было тренировки, как у студентов. Более того, синхронные переводчики обычно работают в паре и меняются каждые 20-30 минут.
А.Нарышкин
―
Почему?
Павел
―
Потому что это усталость и речевого аппарата, и когнитивных функций.
А.Нарышкин
―
Подождите. Но на сцене же сидят люди, и говорят и полчаса, и час. Посмотрите на Путина.
Павел
―
Они говорят от себя, они говорят свою мысль, которая у них производится в их голове, и вам, как радиоведущему тоже должно быть это понятно. Вы говорите свои слова. А переводчик лишь переводит чужие. Он слушает не свою внутреннюю мысль. Он слушает чужую мысль. И должен ее за доли секунды трансформировать в иностранный язык, подобрать необходимые аналоги.Очень много завязано на знании клише. Как правило, устный перевод требуется на событиях представительских, где говорится много речей с довольно общими фразами, с такими оборотами, характерными для приветственных речей.
А.Нарышкин
―
Сейчас вы как будто подводите к тому, что работа синхронного переводчика – не бей лежачего. Можно с прошлой конференции распечатать какую-нибудь речь…
Павел
―
В каком-то смысле. С точки зрения донесения мысли это может быть не такая уж и сложная профессия, потому что действительно политики, ведущие мероприятий, если тема задана, они говорят фразами довольно округлыми, законченными, как правило. И, чего греха таить, часто банальными. Поэтому синхронный перевод может быть не таким сложным делом, если не брать стресс, сознание того, что тебя слушает, может быть, несколько тысяч человек в наушниках. Конечно, привносит волнение.Сам перевод может оказаться не таким уж сложным. К тому же синхронных переводчиков довольно часто снабжают готовой речью. Это хорошо, когда это происходит, текст уже написан, известно, что будет говорить спикер. Эту речь могут дать переводчику для подготовки.
А.Нарышкин
―
Для подстраховки.
Павел
―
Конечно. Вплоть до того, что он сидит в кабине с текстом. Если он получил заранее, он может быть даже уже перевел его себе. То есть, это идеальный вариант. На моем опыте это нечасто случается, когда мне дают текст для готовой речи. Как правило, приходится импровизировать.
А.Нарышкин
―
Какие темы для переводчика устного самые неприятные, самые сложные?
Павел
―
Мне кажется, у каждого свои. Переводчики, как правило, работают много по знакомству с какими-то агентствами годами, и делают переводы одной и той же темы. Лично для меня, мне было бы сложно переводить медицину… Без подготовки. Собственно, любая узкоспециализированная тема, если ты попадаешь на нее без подготовки, она будет непростой, потому что в узких технических специальностях привычные термины могут означать совершенно другие вещи.Ты слышишь слово, которое ты знаешь, знаешь его словарный перевод, но конкретно в этой специальности это означает другое. Хотя в этих ситуациях редко бывает синхронный перевод. Очень много переводчики выполняют последовательных переводов. Это намного более камерные мероприятия, когда две стороны, несколько человек беседуют о чем-то, там есть возможность спросить, там есть возможность спикера даже остановить. Попросить его повторить какое-то окончание фразы.
А.Нарышкин
―
Как выглядит рабочий день переводчика? К вам обращаются и говорят: «Надо будет перевести такое-то мероприятие»? Что вы дальше делаете?
Павел
―
Обычно такое предложение поступает заранее.
А.Нарышкин
―
Заранее – это сколько? Месяц?
Павел
―
По-разному. Может за неделю, может за месяц, может за день.
А.Нарышкин
―
Что вы начинаете делать, как вы готовитесь?
Павел
―
От заказчика я пытаюсь узнать максимально формат мероприятия, где оно будет проходить, будет ли у меня напарник или я буду переводить один. Если я буду переводить один, то формат еще более становится важен. Потому что как долго будут говорить спикеры, как долго будет длиться мероприятие. Ну, например, у меня год назад перед чемпионатом мира приезжал важный деятель из испанской футбольной лиги. Он приезжал на какой-то спортивный форум, и там был формат интервью. То есть, он сидел на сцене, но он отвечал на вопросы. То есть, там был перевод и с испанского на русский, и с русского на испанский. Все было на мне, я был единственный на тот момент переводчик.Я когда готовился, если взять тот случай, естественно, никаких документов, речей у меня не было. Потому что это было интервью. И с самого начала невозможно было предугадать, о чем будет речь.
А.Нарышкин
―
Почему… Футбольный функционер, понятно, о чем будет речь.
Павел
―
Да, они говорили о деньгах, о финансировании, о правах на продажу футбольных трансляций. И вот это мне и помогло, я стал смотреть в Ютубе именно этого человека, поскольку он известен, у него много записей. Когда я впервые услышал его голос, это было за пару недель до мероприятия, я немножко оробел. Потому что он был из Коста-Рики родом, я плохо его понимал. И он говорил крайне быстро.Вроде бы, ситуация довольно привычная для переводчика, что люди с разными акцентами, с разными голосами. Но мне показалось, что будет его непросто переводить, тем более без подготовки.
А.Нарышкин
―
И вы все время к нему привыкали?
Павел, переводчик: Опыт устного перевода был самый эмоциональный и очень интересный
Павел
―
Да, и я стал все эти две недели его слушать. Я его слушал, где-то через неделю я понял, что я привык к его голосу, привык к его шипению.
А.Нарышкин
―
Нормальная практика не только для конкретного вашего сложного случая? В принципе, если время позволяет, найти человека, гостя конференции и послушать его?
Павел
―
Конечно. А когда люди работают с одним и тем же спикером, они уже предугадывают мысли этого человека. Если переводчик с этим спикером уже работал на разных мероприятиях, посвященных одной и той же теме, как правило, люди говорят приблизительно одно и то же. Есть у людей какие-то в голове уже установки, концепции, по поводу того, чем они занимаются. И они это транслируют на разных площадках. Если переводчик работает с одним и тем же человеком, он, в общем-то, уже знает, о чем будет речь.Точно так же произошло с представителем испанского футбола. Я послушал много его интервью в Ютубе. И, когда наступил день мероприятия и начались вопросы интервью, я вдруг понял, что он говорит то же самое, что он уже говорил в других странах на других похожих форумах.
А.Нарышкин
―
Как удачно. В день непосредственно мероприятия как строится ваша работа?
Павел
―
В день мероприятия переводчик приезжает, естественно, пораньше. Нужно освоиться, посмотреть зал, где будет проходить мероприятие, познакомиться…
А.Нарышкин
―
Кабина и наушники, сели и работаете, нет?
Павел
―
Нужно обжиться немножко, потому что некоторый стресс присутствует, как правило я лично как-то очень легко завтракаю. И не хочется в этот день в это время есть. Есть даже рекомендации, голове же нужно кровоснабжение, энергия. И если ты будешь много есть и пить перед работой, то все силы организма уйдут на переваривание пищи.
А.Нарышкин
―
Подождите, а говорят же, что шоколадку съешь…
Павел
―
Шоколадку – да. Шоколадку… Кофе. Орешки.
А.Нарышкин
―
Обжились, дальше?
Павел
―
Обживаешься, знакомишься с коллегами, пытаешься у них узнать, нет ли… Может, им кто-то сообщил или передал речь или какую-то презентацию. Которую будет делать спикер. Вообще у переводчиков с одной стороны в этой профессии присутствует такая межвидовая борьба и конкуренция, потому что все люди слушают друг друга, кто как переводит и так далее. Но в момент мероприятия, когда все уже собрались и предстоит работать, наоборот, включается режим поддержки, солидарности. На одном из саммитов в Москве по урбанистике коллеги, переводчики английского языка, дали нам, испанистам, презентацию, которой у нас не было. Презентацию. Которую должен был делать спикер, что дало нам возможность подготовиться, конечно. Посмотреть, о чем вообще будет речь.Так вот и строится день. Потом ты садишься в кабину. И, если коллега есть, знакомишься с ним, обговариваешь, как часто вы будете переключаться. Например, каждые 15-20-30 минут. Кто первый начнет. И дальше идет работа.
А.Нарышкин
―
Что делать… Вот вы переводите, и вы, например, потеряли нить. Или упустили какое-то слово? Если вы откуда-то эту фразу не возьмете, будет бессмыслица полная. Можно ли выдумывать?
Павел
―
Прекрасный вопрос. И такие ситуации бывают. У меня не так давно был случай, когда коллега-переводчица забыла или не знала слово «навоз».
А.Нарышкин
―
Как будет навоз по-испански?
Павел
―
НРЗБ. И я ей написал. У меня тоже произошел некоторый ступор, я несколько секунд тормозил, потом я ей написал…
А.Нарышкин
―
Это как раз вот парная ваша…
Павел
―
Да, я отдыхал, она переводила, и прозвучало слово «навоз». Я вижу, что она зависла, я сам зависаю на несколько секунд…
А.Нарышкин
―
А вы продолжаете все это слушать?
Павел
―
Я могу снять наушники, я…
А.Нарышкин
―
Мне интересно, как вы поняли, что она в смятении находится. По ее выпученным глазам?
Павел
―
Я слушаю ее перевод и понимаю, что этого слова там не прозвучало. И, конечно, сбивается ритм ее речи. Через секунду я вспоминаю слово и пишу ей на бумажке, но речь уже «ушла». Она уже пошла дальше, и моя коллега… Как можно вообще в такой ситуации выкрутиться? В принципе, такие сбои неизбежны, у кого-то их меньше, у кого-то больше. Вот эти лакуны, эти пустоты смысла, безусловно, их замечает слушатель. Переводчик… Когда речь уже пошла дальше, он спешит за речью дальше, он уже не может вернуться назад. Если только мысль не повторится снова. Если она повторится снова, значит, переводчик здесь себя как-то реабилитирует.И вот тут то, что вы сказали – можно ли выдумывать. Выдумывать, конечно, нельзя. Но закруглить фразу, концовку которой ты не расслышал или недопонял, и закруглить ее так, чтобы хотя бы она звучала законченной. Возможно, получатель почувствует, что смысл в этой фразе был не проявлен. По крайней мере, речь звучит по-русски.
А.Нарышкин
―
Тоже непонятно, должен ли синхронный переводчик переводить все дословно. Например, вы работаете на каком-то мероприятии, где собрались чиновники. Сухой, мерзкий испанский… Испанский, конечно, красивый, но тем не менее казенный язык. А вы думаете: «Ну, черт возьми, зачем я это буду транслировать? Я немножко добавлю жизни в этот язык… Пусть те, кто являются гостями этого мероприятия, пусть они услышат речь нормальную, обработанную, которая прошла через меня… Я вместе со своим голосом, с интонацией дам им нормальный перевод».
Павел, переводчик: Синхронные переводчики обычно работают в паре и меняются каждые 20-30 минут
Павел
―
Дело в том, что в этом случае уже будет дан не перевод, а будет проявляться личность самого переводчика. А это, в общем, в профессии недопустимо. Переводчик – это человек, который максимально себя устраняет, и остается одна лишь функция. Переводчик добавлять от себя или менять интонацию, говорить как-то фамильярно или говорить заискивающе со слушателем… Это – качество невысокого профессионализма, на мой взгляд. Если речь деловая, то и перевод должен оставаться в рамках делового контекста.Если сама речь спикера изобилует шутками и каламбурами, что, конечно, ад для переводчика, потому что это все сложно переводить на любой иностранный язык…
А.Нарышкин
―
Это же должно быть смешно.
Павел
―
Да. Это должно быть смешно. И когда половина зала, носители, понимают и смеются, а другая половина вслушивается в наушник и не понимает, что смешного, это – одна ситуация. Да, здесь нужно, если ты фразеологией владеешь, удается перевести хорошую шутку. Иногда шутки не такие уж и сложные для перевода. Здесь, да, определенное веселье, транслируемое спикером, может содержаться в голосе, в интонациях переводчика. Переводчик – как такая мембрана, подстраивается под речь спикера. Но выдавать себя, выдавать свое отношение к тексту, спикеру, мероприятию – это крайний уровень непрофессионализма.
А.Нарышкин
―
Сегодня в «Изнанке» - переводчик-синхронист Павел. Если вы хотите оказаться в этой студии и рассказать о своей профессии, пишите мне на почту iznanka2019@gmail.com. Наш эфир продолжится после новостей и рекламы, никуда не уходите.НОВОСТИ
А.Нарышкин
―
Продолжаем, Алексей Нарышкин у микрофона, у меня в гостях сегодня переводчик-синхронист Павел. Давайте цифры добавим. Сколько синхронный переводчик зарабатывает?
Павел
―
Добавим цифр. В зависимости от заказчика день синхронного перевода, 8-10 часов работы, например. Это при том, что ты работаешь часто в паре. Ты не работаешь все эти 8 часов, но ты присутствуешь так или иначе. Может быть, ты даже между мероприятиями в кулуарах переводишь еще какие-то разговоры. То есть, ситуаций может быть много самых разных, но…
А.Нарышкин
―
Смена?
Павел
―
Смена, да, может стоить совершенно… Нормальная, средняя цена – 20 000, наверное.
А.Нарышкин
―
Неплохо.
Павел
―
Люди, которые делают синхрон много, по многу раз в месяц, это – синхронисты, очень хорошо оплачиваемые.
А.Нарышкин
―
Слушайте, это же можно какой-нибудь… Проходит международная конференция какая-нибудь, в вашем например случае. Приехали испанцы, испанская делегация. Три дня какой-нибудь форум, все, вы три дня поработали и можно… Полмесяца отдыхать.
Павел
―
Именно так и происходит. А представьте переводчиков английского. Возможно, у них поменьше… Переводчиков английского больше, хотя и испанистов тоже немало. В принципе, это – два таких очень популярных языка и по изучению… Если брать всю страту возможных услуг, начиная от студента, которые работают на выставках в Крокус-экспо, например, там им платят 400-500 рублей в час, осуществляя какую-то минимальную коммуникацию как представитель от какой-то компании. Дальше – последовательный перевод, это – выезд на какие то переговоры или выезд на предприятия, на обучение, на какой-то монтаж оборудования и так далее. Если это по Москве, не командировка, то это может стоить 1000-1500-2000 в час, последовательный перевод. И синхронный перевод от, как я сказал, это обычно оплата за день или за проект.Если дней много, то, конечно, цена снижается. Когда услуга оказывается разово, один-два дня, то цена там выше. Поскольку, если это синхрон, как высоквалифицированная услуга, на один час никто не выезжает работать.
А.Нарышкин
―
А в зависимости от языка стоимость меняется?
Павел
―
Разумеется. Переводчиков с английским языком можно найти относительно дешевле, чем остальные европейские языки. Переводчики английского, устные и синхронисты, конечно, заняты намного больше, чем испанисты. У нас, в принципе, последние годы идет сокращение взаимных контактов и у страны, и у бизнеса между странами.Например, в 2012 году я работал на форуме «Россия-Каталония». Регион, пока еще не отделившийся от Испании.
А.Нарышкин
―
НРЗБ.
Павел
―
Да, Каталония проводила свой собственный бизнес-форум в России, до всех кризисов, санкций и разрывов отношений и так далее. То есть, вот такой вот был уровень, не вся Испания, а лишь отдельный регион устраивал форум в гостинице «Украина», с представительством большого количества компаний каталонских. Там требовались переводчики. Сейчас такого количества работы, конечно, нет.Возможно, в каком-нибудь китайском он растет. И в китайском растет количество переводчиков, и этот язык стали учить больше. И, возвращаясь к деньгам, я думаю, что она значительно выше оплачивается, чем европейские языки.
А.Нарышкин
―
Чем хороший переводчик отличается от плохого?
Павел, переводчик: Хороший переводчик – это тот, который понимает свой уровень
Павел
―
Хороший переводчик – это тот, который понимает свой уровень. Естественно, он должен развиваться и пытаться осваивать новые сферы. Но прийти на мероприятие, с которым ты заведомо не справишься, не очень правильно. Сейчас я уже, если могу, я могу согласиться на любой, в принципе, формат. Мне, например, тоже во время мундиаля год назад, раздался телефонный звонок, мне позвонили из сборной Испании и сказали, что им срочно нужен устный переводчик в Сочи, потому что они базировались там, в Краснодарском крае. В Сочи, или в Краснодаре. Там они тренировались. Сборная. И нужно было ехать, как они мне сказали, на месяц минимум, пока групповой идет отбор. А дальше, если они надеялись, что пройдут куда-то выше, то еще второй месяц. Две недели плюс еще две недели.Но я не смог, к сожалению.
А.Нарышкин
―
Можно ли заниматься синхронным переводом, находясь в состоянии алкогольного опьянения? Вы говорили, что надо обжиться, надо настроиться. А мы знаем, что на мероприятиях могут легкие закусок подать, шампанское. Вот так шампанского тяпнули…
Павел
―
Это, скорее, жанр последовательного перевода, в какой-то обстановке ресторана или каких-то непринужденных переговоров. Такое со мной бывало.
А.Нарышкин
―
То есть, где это наоборот приветствуется…
Павел
―
Бывает так, что да, переводчику наливают. Если ты себя контролируешь, знаешь меру и так далее, то нет никаких проблем выпить бокал вина. В принципе, если говорить об уровне владения языком, то это не сильно влияет. Где-то, может, даже помогает. Уходит какое-то лишнее, может быть, обдумывание, проявляется темперамент.
А.Нарышкин
―
О чем обычно вы шутите с коллегами?
Павел
―
Переводчики очень любят обсуждать спикеров…
А.Нарышкин
―
Я кого ни спрошу в программе «Изнанка», все любят обсуждать своих клиентов…
Павел
―
Клиент может быть организатор. Спикер – это материал, с которым ты работаешь. Это – речь, дикция…
А.Нарышкин
―
Вот как вы можете обсудить… Приехал, не знаю. Из Коста-Рики человек, вот он выступает. Вот он картавый, половину букв не выговаривает. И вы потом это обсуждаете с вашей коллегой?
Павел
―
В той ситуации я был один, мне нечего было обсудить…
А.Нарышкин
―
Но хотелось?
Павел
―
Конечно. Поделиться хотелось. Это не юмор, но это полупрофессиональный разговор о языке…
А.Нарышкин
―
То есть, это скорее про то, чтобы разрядить обстановку?
Павел
―
Да, разрядить обстановку, снять с себя часть ответственности.
А.Нарышкин
―
Когда ты понимаешь, что не одному тебе…
Павел
―
Что не ты не понимаешь этого человека, что это объективный фактор его речи, то ты, конечно, чувствуешь поддержку, что вы оба попали в ситуацию такого сложного спикера.
А.Нарышкин
―
Самое приятное в профессии переводчика?
Павел
―
Разнообразие, путешествия. В общем-то, некоторая престижность, потому что даже в ситуации последовательного перевода это значительно больше, чем в ситуации синхронного, потому что в синхроне ты невидим, ты в кабине, ты не контактируешь с говорящими людьми, ты – лишь голос в наушнике. В последовательном переводе ты – человек, который приезжает и спасает часто ситуацию. Потому что именно испанский язык, это язык такой, когда английский не работает.
А.Нарышкин
―
Не понял.
Павел
―
Ну, все мы немножко учили английский. Люди старшего даже возраста знают какие-то слова. Испаноговорящие граждане и люди из Латинской Америки или из Испании тоже часто не владеют английским языком. Для них это не характерно до сих пор. Поэтому люди сталкиваются с ситуацией, когда они не могут никак договориться без переводчика, и вызывают устного переводчика, и устный переводчик приезжает и помогает.
А.Нарышкин
―
Вы себя чувствуете в эти моменты суперменом?
Павел
―
Ну, да. В эти моменты ты чувствуешь себя очень нужным.
А.Нарышкин
―
Самое сложное в специальности вашей? Может быть, самое неприятное, что может случиться.
Павел
―
Самое неприятное, что может случиться, это когда ты не справляешься с темой, и возникает какое-то напряжение. Это, опять-таки, происходит при последовательном переводе, когда ты в непосредственном контакте с людьми говорящими. То есть, сидишь с ними рядом. Если происходит непонимание, напряжение, и люди, которых ты переводишь, начинают переживать, что сейчас их там бизнес или то, ради чего они все это затеяли, сейчас рухнет из-за какого-то переводчика. Вот когда у них появляются эти мысли, когда что-то идет не гладко…
А.Нарышкин
―
Это же только мысли, я думаю, это на лице отражается…
Павел
―
Да. Если люди начинают высказывать это… В моей жизни профессиональной это было, может быть, раз или два… Но это – ситуации, которые мне запомнились. Это было в начале карьеры, скажем так. Когда незнание каких-то терминов не давало просто возможности продолжать нормально разговор.
А.Нарышкин
―
То есть, вы на заре своей карьеры чуть не угробили человеку бизнес? Давайте вещи своими именами называть.
Павел, переводчик: Когда люди работают с одним и тем же спикером, они уже предугадывают мысли этого человека
Павел
―
Я думаю, это был небольшой бизнес.
А.Нарышкин
―
Было бы не жалко… Замечательный подход. Какие у синхронных переводчиков, устных переводчиков бывают профессиональные заболевания?
Павел
―
У меня они еще не наступили, наверное. Не знаю. Ну, я знаю, что люди теряют голос…
А.Нарышкин
―
Слух. Вот эти вот наушники, которые на вас во время перевода?
Павел
―
Да нет, там можно регулировать звук прекрасно, потише-погромче. Мне кажется, что это профессия довольно безопасная. Если ты, конечно, не где-то в джунглях Южной Америки пробираешься, как это было со мной, в резиновых сапогах по пещере с геологами…
А.Нарышкин
―
Если ты не каких-нибудь криминальных авторитетов переводишь.
Павел
―
Ну, да. Я не знаю, были ли эти авторитеты криминальными, которых я переводил, но были ситуации довольно какие-то пикантные, в каких-то странных местах.Как-то меня позвали переводить… Просто была встреча в каком-то ресторане. Бизнесмен российский и пара бизнесменов из Испании, они что-то друг у друга хотели купить, продать. Ничего особенного, попили-поели, и потом этот русский бизнесмен повез этих двух испанцев в какой-то московский бордель.
А.Нарышкин
―
И вас?
Павел
―
Да. И сказал, что переводчик ему там тоже нужен. В этом заведении переговоров как таковых не было, но…
А.Нарышкин
―
На удивление.
Павел
―
Сидели в баре. Слава богу, испанцы почти все оказались людьми порядочными, приличными, они остались в баре… Да, подходили девушки, приходилось переводить их разговоры с испанцами, которые пытались как-то завязать знакомство. Был ли этот человек авторитетом или нет – я не знаю. Но за ним ехало две машины какой-то охраны непонятной. То есть, помимо того внедорожника, в котором ехал он, еще ехало две машины. Все обошлось нормально. Где-то в час ночи меня высадили в центре Москвы, я поехал домой.
А.Нарышкин
―
Есть ли в вашей специальности некая переводческая тайна? То есть, мы знаем про адвокатскую тайну, про врачебную тайну. Если, например, вот эти вот испанцы и предполагаемый криминальный авторитет говорили бы о чем-то противозаконном, может быть, даже об убийстве кого-то или о схеме вывода денег. И вы бы понимали, что сейчас эти люди обсуждают преступление. Вы бы пошли жаловаться в полицию?
Павел
―
Это хороший вопрос. Вы сейчас назвали прямо уголовные преступления. Со мной, слава богу, не было такого, то есть я не был свидетелем разговора об уголовных преступлениях. Но я был свидетелем, участником разговоров о поиске путей какого-то ухода от налогов… Оптимизация. Это были частные разговоры людей, которые хотели купить недвижимость, например, где-то в Испании, каким-то образом ее оплатить, минуя какие-то наши барьеры.Я, естественно, никуда не обращался. Что касается уголовных вещей, если бы они были, наверное, я бы беспокоился за свою жизнь. И мне сложно представить, чтобы люди приглашали постороннего для обсуждения таких вещей.
А.Нарышкин
―
Хорошо. Не убийство, но какая-нибудь контрабанда. Из Испании что-то надо везти в Россию. Контрабанда хамона. Приезжает Павел, обсуждаются эти детали. Поедут такие-то фуры туда, переедут границу, этому дадут взятку и так далее. Вы будете просто это переводить, потом получите в конверте или на счет свой гонорар, и придете домой, улыбнетесь семье, вас спросит супруга, дети: «Как поработал?». «Все отлично, хорошо». А потом вы узнаете, что где-то пресекли на границу, тормознули вот эту фуру. И везли там хамон. Вот вопрос, вы – соучастник в этом случае или нет?
Павел
―
Я, конечно, не соучастник этого преступления, но я, безусловно, свидетель его планирования. Знаете, я не знаю, как я поступлю. Мне нужно будет, наверное, ориентироваться по ситуации, потому что хамон – это хамон, а другие вещи – это другие вещи.
А.Нарышкин
―
Ну, вы же понимаете, что как переводчика вас зовут и на открытые, и на закрытые мероприятия не для того, чтобы вы потом это передавали и тиражировали.
Павел
―
Ну, конечно. Переводчик редко когда подписывает какую-то секретность или тайну. Есть этика, но она не оформлена в какие-то правила. Если только это не является государственной важности и так далее. У меня не было ситуации, когда люди бы с меня брали честное слово что-то кому-то не говорить. Чтобы освещать контрабанду, наверное, в этой организованной преступной группе должен быть свой переводчик штатный. Или хотя бы человек, говорящий на языке, откуда будет вывозиться товар.
А.Нарышкин
―
Вопросы из Гугла – это те вопросы, которые пользователи интернета оставляют как раз в интернете, спрашивают у поисковиков. Их немного, кстати… Может быть, я просто плохо искал. Например, как тренировать устный перевод?
Павел
―
Это – очень хорошая тема, и существует много разных техник. Это и заучивание клише, и заучивание готовых пар слов. Есть еще такой предмет как скоропись перевода, скоропись переводчика. Она требуется при последовательном переводе. Если мероприятие довольно высокого уровня, где ты не можешь переспросить или остановить спикера, и не можешь регулировать его речь, то человек может довольно долго говорить, несколько минут, а потом остановиться для перевода. И вот в эти минуты, пока переводчик слушает речь и готовится ее переводить, он быстро в блокнотике пишет тезисно то, о чем говорит человек. Там могут быть цифры, там могут быть какие-то формулы и понятия. И потом он делает уже перевод по своему этому конспекту. И этой скорописи учат на профессиональном уровне, писать быстро, кратко, емко, сокращать.
А.Нарышкин
―
Можно стать вообще… Послушать наш с вами разговор и самостоятельно, без вузов, стать синхронным переводчиком. Прокачать себя, не знаю, какими-то курсами, скачанными в интернете, читать интервью, переводить своих знакомых…
Павел
―
Да, можно. Есть пособия в большом количестве.
А.Нарышкин
―
А прецеденты есть? Вы знаете таких людей?
Павел
―
Мне кажется, я – прецедент, я не учился синхронному переводу.
А.Нарышкин
―
У вас было углубленное изучение языка.
Павел
―
Да.
А.Нарышкин
―
За границей хотели бы работать? Прямо вот переехать.
Павел
―
Переехать… В последнее время я понимаю, что нет. Во-первых, работать переводчиком в стране такой, как Испания… там еще сложнее найти работу, потому что там огромное количество эмигрантов из России, Украины…
А.Нарышкин
―
Подождите, для вас вся Южная Америка…
Павел
―
И второе – Южная Америка. Но там это же должен быть какой-то проект, на котором ты действительно будешь работать. Связи наши с Южной Америкой, конечно, обширны, но менять полностью широты наши европейские все-таки на Южную Америку я не готов. Тем более, увозить туда семью, в тропический климат…
А.Нарышкин
―
Если не переводчиком работать, то кем?
Павел
―
Многие переводчики из профессии вырастают во что-то другое. Мы упомянули в начале Пескова и вообще, у нас много деятелей вышли из переводчиков. Сечин, например, был переводчиком где-то в Анголе. То есть, очень много людей работают переводчиком какой-то этап своей карьеры в молодости и потом во что-то переходят. Либо они просто благодаря связям, благодаря своим навыкам другим и качествам профессиональным просто начинают исполнять какие-то другие функции, так или иначе связанные с международными отношениями. Это – совершенно стандартная судьба.
А.Нарышкин
―
Подождите, мы просто в начале об этом говорили, у меня с памятью проблемы. Вы тогда, выбирая из двух зол, вы бы в Пескова хотели превратиться или в Сечина?
Павел
―
Нет. Ни в того, ни в другого. Разумеется, до старости работать переводчиком, мне кажется, нелепо. И мало кто работает до старости именно устным переводчиком. Кто-то уходит в письменный перевод… Я знаю пенсионеров, которые работают письменно очень успешно. То есть, это люди, выполняющие… Человек сидит дома и много времени с компьютером на «ты», прекрасно работает, много переводит и есть занятость.Конечно, переводчик может стать в каких-то компаниях и корпорациях кем угодно. Он может стать и руководителем каких-то отделов по тем же связям, это может быть и логистика…
А.Нарышкин
―
Ну вам это надо?
Павел
―
Мне интересно изучать любые сферы на данный момент деловой жизни, скажем так. А в какой уже я себя найду и применю – это покажет время.
А.Нарышкин
―
Спасибо. Переводчик-синхронист Павел был сегодня у нас в студии. Предыдущие выпуски «Изнанки» вы можете послушать или прочитать на сайте «Эха». А если хотите поучаствовать, присылайте заявки на почту iznanka2019@gmail.com. Напомню также, «Изнанка» теперь выходит по понедельникам после 16 часов, а уже в эту субботу после полудня на «Эхе» будет Станислав Белковский с новой авторской программой «Время Белковского», не пропустите премьеру.На этом я, Алексей Нарышкин, с вами прощаюсь. До встречи в следующих эфирах.