Перехват - 2010-05-14
С.БУНТМАН: Так. Вот, я тут кручу голову. Нет, я камеру кручу. Вебкамера, потому что она показывает, меня показала, все. А теперь смотрите, Ганапольский в 4D.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Hi, baby!
С.БУНТМАН: Вот смотрите, какой он надменный. Ты надменный тут.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я надменный?
С.БУНТМАН: Нет. Или ты какой? Или ты благожелательный?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я искренний, человечный и снизошел до тебя.
С.БУНТМАН: А, до меня.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Шутка, шутка. Это шутка.
С.БУНТМАН: Понятно. Снизошел из экрана.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: (смеется) Да.
С.БУНТМАН: Вышел из экрана.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Здрасьте-здрасьте.
С.БУНТМАН: Так что Матвей Ганапольский и Сергей Бунтман. Вопрос: «Где Радзиховский?» (смеется)
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Кокнули мы Радзиховского, ребята!
С.БУНТМАН: Гадом оказался.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Значит, смотрите...
С.БУНТМАН: Нет, я скажу. Ты знаешь, это же... Люди странные. Вот, сейчас скажешь...
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть кроме тебя еще кто-то странный?
С.БУНТМАН: Да, и потом будут. Знаешь, убийство Радзиховского коллегами. Нет, Радзиховский – просто сегодня его нет, у человека небольшой отпуск. В следующую там будет или через следующую. Все нормально. Точно так же, знаете что?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что?
С.БУНТМАН: Можно я сделаю объявление?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай, делай объявление.
С.БУНТМАН: Очень серьезное объявление, ребят, сейчас я сделаю.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай. Даже разверну на тебя.
С.БУНТМАН: Да. Дело в том, что можно сколько угодно говорить и, вот, я даже сегодня комментарий написал про такие странности нашей натуры и восприятия таких вещей, как катастрофа, знаешь?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.
С.БУНТМАН: И, вот, думали, что траур только в одном регионе. А, в общем-то, так, подумали сначала, там, Наргиз прочитала, письмо в блоги присылают знаешь, из Кузбасса. Потом посоветовалась с Алешей. И, в общем, думали-думали и придумали, в общем, так. Короче говоря, завтра, 15 мая у нас как солидарность семьям погибших и в память о погибших мы максимально снимаем все развлекательные программы. Это в наших силах.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть сами объявляем на «Эхе» траур, да?
С.БУНТМАН: Да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Государственного траура нет?
С.БУНТМАН: Нет – он только в Кузбассе. Только там. Ну, в Кемеровской области. Ну что ж делать? Мы снимаем наши развлекательные программы, игровые программы. И я вам скажу так: максимально что было возможно, мы снимаем рекламные ролики. Всем кто нас понял и, так, пошел навстречу, всем огромное спасибо. Так что, ребят, завтра розыгрышей не ждите никаких, не ждите никаких плясок особых, будут обычные передачи. А те, которые чаще всего в таком, веселом идут темпе... Так что мы завтра все это снимаем.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Перейдем? Перейдем, Сереж?
С.БУНТМАН: Да. Переходим, собственно, к «Перехвату». И я объясню еще систему. Напомню, что +7 985 970-45-45 – вы можете присылать SMS. Звоните нам, мы будем включать телефоны, 363-36-59 со всеми кодами полагающимися. И поехали. У Матвея есть, будет комментировать ваши вопросы.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Я не столько вопросы. Тут есть, на что ответить. Значит, смотрите. Инженер из Москвы какой-то – я эти просто клички не могу читать, потому что это тяжело, они какие-то замысловатые – «Какую еще пакость для электората придумаю в Кремле в ближайшее время?» Вот, в процессе нашей сегодняшней передачи мы поговорим про эти пакости. Но придумывают много разнообразного. Вот теперь смотрите. «Какие шансы у Минкина выиграть? И кто ему противостоит, Грызлов или кремлевская администрация? То есть слова, которые произносил спикер, его или Суркова?» Вот, значит, я что хочу сказать? Давайте не заниматься ерундой и не думать, кто стоит за Сурковым. Это не имеет значения. Важно другое. Человека обвинили фактически в связях с террористами. Он подал в суд, потому что это страшный удар, это оскорбление, это профессиональное унижение. И самое главное, что, как бы, ну, можно Минкина сажать в тюрьму, потому что он связан с террористами. Он подал в суд. Я много... Знаете, ну, все-таки, не мальчик. Но такого поворота, что человек, на которого подали в суд, не признает иск, такого в жизни я не слышал. Может быть, есть такая юридическая форма – я так понимаю, что все адвокаты там на месте. Но человека, Минкина обвиняют в связях с террористами, ну, чуть другими словами, и он в ответ подает в суд, чтобы, как бы, ну, обелить себя, если можно так сказать, услышать доказательства, понять их юридическую состоятельность. А человек – просто, я сейчас не говорю, Грызлов, вода там, эти фильтры, не важно – человек, законодатель, глава законодательного органа РФ, его там представитель или кто, не имеет значения, говорит: «Я этот иск не признаю».
Значит, судите сами. Я имею в виду не передачу Шевченко – там, по-моему, она называется «Судите сами» или как называется.
С.БУНТМАН: Нет, ну там можно-можно говорить.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Значит, немыслимо, ребята. Если вы – я обращаюсь к каждому радиослушателю – если вы это принимаете, то после этого вам нужно принимать вообще все. Это значит, что вам говорят, что вы, ну не знаю, ну, государственный преступник, вы совершили измену, не знаю, продали родину и так далее.
С.БУНТМАН: Нет, ты мне объясни, это кто не принимает иск? Суд не принимает иск?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, Грызлов не принимает, сторона Грызлова не принимает иск.
С.БУНТМАН: А как это?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не знаю! Не принимает – и все. Чего ты мне задаешь этот вопрос! Значит, можно, обвинив другого человека в связях с террористами, после этого не принять его иск. То есть как типа доказано. И это глава законодательного органа РФ. Нижней палаты. Идем дальше.
С.БУНТМАН: Чего-то, по-моему, какая-то другая процедура вообще.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Серега!
С.БУНТМАН: Слушай, ну...
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Сережа, другая процедура, та процедура.
С.БУНТМАН: Вот, на тебя и на «Эхо» подали иск, да?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну? И что?
С.БУНТМАН: Ну и что? Хотим мы - не хотим, суд принимает этот иск, если видит, что его кто-то написал, мотивирует, что то-то, то-то, пятое-десятое.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.
С.БУНТМАН: Может, иск потом завернуть? Признать его каким-то, несостоятельным или что.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Серега, не работает. Я всегда тебя в этой передачи прошу: не работай за власть.
С.БУНТМАН: Да я не работаю за власть. Причем? Я удивляюсь!
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ты сейчас начинаешь объяснять. Кому ты объясняешь! Кому? Грызлову? Суду?
С.БУНТМАН: А кто такой Грызлов? Он такой же гражданин, как и все остальные.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Значит, выясняется, что не такой.
С.БУНТМАН: А особенный да?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, не принимает ничего.
С.БУНТМАН: Very special.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Чувак не принимает иск. Понимаешь? Он говорит: «Этот иск для меня несостоятелен». Идем дальше. Значит, «вы недавно писали, что успешное освобождение российских моряков – редкий случай, когда вы были горды за родину. Это правда. Пиратов должны были, вроде бы, судить, потом отпустили с миром, сейчас стало известно, что их просто втихаря расстреляли. Не изменилась ли ваша позиция?» Как ни странно, не изменилась.
С.БУНТМАН: Так?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Значит, если их расстреляли, то, ну, есть государства, мы знаем, которые таким образом борются с террором. Ничего в этом зазорного не вижу – туда им и дорога. Можно, конечно, сказать «А где был суд? Где были правозащитные организации?» Значит, есть такое государство, которое называется Сомали. Это граждане вот этой сомалийской народной демократической, там, значит, джамахирия или чего там у них существует? – вот, пусть оно позаботится о своих гражданах. Но когда захватывают корабль и когда за бабло, я считаю, что можно поступать по-европейски и платить миллионы, а можно поступить по-израильски. Это не наше изобретение – это изобретение израильтян: с террористами не разговаривают, их уничтожают. Поэтому я бы так сказал: ну, можно и по суду, но я ничего не имею против просто по поводу этого решения.
С.БУНТМАН: Нет, они же уже сдались.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что?
С.БУНТМАН: Они ж сдались.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Кто сдался?
С.БУНТМАН: Их взяли, захватили. То есть это не убиты в перестрелке, понимаешь?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы не знаем, они сдались или не сдались.
С.БУНТМАН: Нет, понимаешь, это какие-то средневековые штучки. Я понимаю, это народу нравится, знаешь, который смотрится в зеркало, подтягивает живот.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, ты не прав, ты не прав! Нет подтверждения этой информации.
С.БУНТМАН: Надувает бицепс и говорит «Какие мы крутые вместе с морпехами».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Неправда это, ты сейчас говоришь неправду. Наши не сказали, что мы их гордо расстреляли. Наши сказали, что мы их посадили в лодку и отпустили.
С.БУНТМАН: Посадили в шлюпку без навигационных приборов.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Очень хорошо.
С.БУНТМАН: 300 миль!
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Очень хорошо.
С.БУНТМАН: Матвей, 300 миль – это сколько?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, твое сердце сжимается от жалости, мое – нет. Тут мы не найдем с тобой точки соприкосновения.
С.БУНТМАН: Что значит «сжимается от жалости»? Я констатирую факт. Освобождение? Отлично. Вот, знаешь, там в вопросах то ли нам, то ли в эту передачу, то ли еще в какую-то замечательную аналогию прислали. Знаешь, в Тундре киоск ограбили.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: В Тундре?
С.БУНТМАН: Да-да. Это очень важно, понимаешь? Ограбили киоск в Тундре. И так как непонятно, что с ними делать, не ясно, зная российскую щепетильность в доказательствах различных преступлений, в сборе доказательств, их просто отпустили. А если учесть, что до ближайшего населенного пункта 30 километров, а мороз был минус 30... То что можно сказать?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, ничего нельзя сказать.
С.БУНТМАН: Гуманно. Очень гуманно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Серега, да, не гуманно. Теперь смотри.
С.БУНТМАН: Нет. Освободили – отлично. А это – у меня большие резервы, то что называется. Знаешь, у меня большие какие-то такие. Я хочу здесь оставаться спокойным, то есть, знаешь, сдержанно относиться к этому лихому подвигу.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну и хорошо. Мы, в конце концов, с тобой разные люди, я французский язык не знаю как ты, поэтому мало интересуюсь.
С.БУНТМАН: Ну, не надо меня попрекать. (все смеются)
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Французским языком.
С.БУНТМАН: Французским языком.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Так, и теперь перехожу к главному. Ну, как бы, есть 2 вещи, которые меня на этой неделе совершенно потрясли. Ну, вторую я скажу во второй части, а вот эту вот я хотел бы остановиться сейчас. Значит, первая история называется «Заявление Чичваркина», которое всем известно. Значит, я хочу сказать, что каждый, конечно, может к этому заявлению относиться по-своему, но меня это заявление потрясло и по форме, и по содержанию.
Я хочу сказать, что мы, вот, все время говорим, что как-то момент истины для товарища Медведева, для Дмитрия Анатольевича, для президента. «Вот, Дмитрий Анатольевич, для вас момент истины и наступил». Дело в том, что заявление Чичваркина – оно, как бы, есть текст, а есть то, что за текстом. А за текстом есть такая история. Я думаю, что тот, кто его видел в интернете, это заявление, обратили внимание, что, вот, там Путин и Медведев стоят в хорошо сшитых костюмах на фоне Кремля, Чичваркин сидит в прекрасной телевизионной студии с профессионально выставленным светом, как выяснилось (мне сказал мой сын, оператор). Значит, хороший свет выставлен, он одет в хороший дорогой костюм, да? И, вот, значит, говорит Путин, например, на встрече с народом, что все хорошо, а Чичваркин заявляет Медведеву (он обращается-то к президенту), что в России есть отдельные недостатки и даже перечисляет фамилии авторов этих недостатков.
Таким образом он показывает, что ты в костюме, я в костюме, ты сидишь на фоне, там, Кремля, я сижу на фоне, там, Вестминстера – с трудом выговариваю я это слово. Значит, ты говоришь, что в стране все хорошо, а я тебе называю фамилии тех людей, которые уничтожали мой бизнес и уничтожают его сейчас. Так вот, мы с тобой равны, и я у тебя прошу – он же сказал замечательную фразу – «я имею право быть услышанным». Его никто не слушал, но интернет, пятая власть – ты знаешь это, сейчас я везде говорю, я, действительно, считаю, что он превратился в пятую власть. Интерне заставил услышать, Кремль то, что он сказал.
Так вот. Я понимаю, в каком ужасном состоянии сейчас находится Дмитрий Анатольевич.
С.БУНТМАН: А чего он в ужасном? Я думаю, что ни в каком он состоянии.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Объясню. Не прореагировать – это преступно. То есть нужно следствие. Прореагировать – это унизить себя перед зеком, перед будущим зеком Чичваркиным. Это очень непростой выбор для Медведева. И когда он чуть-чуть меняет законы, что-то усложняет, что-то упрощает, говорит о том, что законность... Вот, везде наступает точка, после которой определяется: этот человек, действительно, стоит на этой позиции или он связан по рукам и ногам? Вот, это сейчас мы и увидим.
Для меня это вопрос принципиальный, я считаю, что от Дымовского, который зачинатель этого жанра обращений, все пошло до своего развития, и, вот, выступление Чичваркина – это финальная точка.
С.БУНТМАН: Понятно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не прореагировать нельзя. Прореагировать – это смерть. Потому что надо снимать головы тогда.
С.БУНТМАН: «Снимать головы». Но сейчас идет косвенная реакция, знаешь? «А вот Чичваркин говорит, что там Левин, что он больной. А он здоровый, в футбол бегает гоняет».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не-не, я знаю. Либо следствие, либо Медведев не президент и он позволяет людям, преступникам делать что хочет.
С.БУНТМАН: Матвей, я очень хочу, чтобы мы разобрались с Грызловым, юридически разобрались. Станислав, спасибо большое, и многие здесь мне пишут. Давайте уточним. Я все понимаю и смысл этого понимаю. Но здесь есть буква. Смотрите, не «не приняли», а «не признали» исковые требования.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Так. Ну и что?
С.БУНТМАН: Они не признали. Одна из сторон может признать иск и согласиться с требованиями истца, а может не признать исковые требования, после чего и начинаются судебные заседания. Понимаешь?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ребята! Вы меня не понимаете. Я не имею в виду то, что они не приняли или не признали. То есть вы абсолютно правы в том, что вы говорите. Я имею в виду, что если мы, например, делим с вами имущество и это где-то происходит непонятно где, и обстоятельства очень... Здесь все просто. Донос оскорбительный, преступный, когда президенту на газету и Грызлова на свете не было, когда появилась газета «Московский Комсомолец». А еще вопрос, кто более уважаемый в обществе, Грызлов или Минкин? Поэтому спокойно человек говорит президенту, смысл текста который «Они связаны с террористами». Минкин говорит «Идем в суд», а этот, как там написано? Как они уточнили?
С.БУНТМАН: Не принимает.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не принимает. Я задаю вопрос! «Чего ты не принимаешь?»
С.БУНТМАН: Не признает.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Чего ты там не признаешь?
С.БУНТМАН: Это никто не спрашивает.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ты не признаешь, что ты сказал эту фразу? Я понимаю, что ты не хочешь в суде стоять. Будешь стоять в суде.
С.БУНТМАН: Давай мы посмотрим. Потому что иски все должны рассматриваться и они есть. Есть Лужкову, Лужков иски, к Лужкову иски, к черту лысому, к ангелу с крыльями.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но для него же самое страшное – пойти в суд. Какой-то еврей Минкин будет засуживать и говорить какие-то слова против красавца нашего усатого. Я не Сталина имею в виду. Вы чего, ребята! Это же Россия рухнет! Вы что?
С.БУНТМАН: Продолжим через 3 минуты.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Поклон жидам.
С.БУНТМАН: Да подож..! Три минуты! Ну что ты, господи, я не знаю, говоришь?
НОВОСТИ
С.БУНТМАН: Мы продолжаем, друзья.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Народ возбудился?
С.БУНТМАН: +7 985 970-45-45 – телефон для SMS. Там, наверное, мы послушаем еще телефон прямого эфира. Одна справка про пиратов, да? Тут мне самые фантастические числа присылали, сколько это 300 миль морских. Сейчас скажу, сколько точно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, это где-то 500 километров.
С.БУНТМАН: 555 километров 600 метров.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Миля же – это 1,7, по-моему?
С.БУНТМАН: Нет, миля – 1852 мера.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А, морская. Это морские мили.
С.БУНТМАН: А здесь... Понимаешь, в том что касается того же Грызлова, да, здесь все пишут, там, признавать – не признавать. Суд должен принять. Вот эти фразки и фразочки, я думаю, что они вот в такой наглой форме уже уехали. Помнишь, берут интервью у министра обороны Сергея Борисовича Иванова. Помнишь такого человека?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я помню.
С.БУНТМАН: Вице-премьер сейчас.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, он нормально работает. Что-то делает.
С.БУНТМАН: Ну, наследник престола несостоявшийся. И он говорит: «Мы знаем, откуда берут деньги солдатские матери».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, Запад, да, кровавый Запад, да.
С.БУНТМАН: Нет, он даже не говорит. Знаете – в суд подавайте, если там что-то криминальное. Так почему на него нельзя было подать в суд? Надо было.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это к Мельниковой вопрос.
С.БУНТМАН: И, вот, Саша молодец, что он эти штуки не спускает! Потому что это ла-ла-ла, болтовня. Ты говоришь, связи с террористами, говоришь, в тюрьму сажать. Да никто никого не посадить, вот, в этом отношении! Потому что это болтовня, безответственная болтовня.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот. Я хочу тебе сказать одну вещь важную. Значит, помнишь? А! Есть смешная история про Путина в том смысле, что фраза есть такая. Что Путин когда пришел к власти, он всех перемножил на ноль. Так вот я хочу сказать, что интернет сейчас перемножил на ноль всех наших политиков. То есть сейчас уже невозможно, надув щеки, сказать какие-то слова, потому что каждая фраза проверяется либо про Википедии, либо... Не важно, где. Знаешь, мне очень понравилось, в Америке я сейчас был и там есть замечательное существительное, которое стало глаголом. Знаешь, какое выражение? Слышишь? Вот, что-то такое говоришь, а человек тебе отвечает. Ну, например: «Слушайте, вы не знаете, сколько там тонн руды добывается это самое?» И знаешь, чего человек отвечает? Потрясающая фраза: «Google it».
С.БУНТМАН: «Google it», да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Понимаешь? Так вот, все сейчас «Google it», сейчас все проверяется. Интернет их всех перемножил на ноль. Он показал народную реакцию, которую, вот, запрещали. Вот там кроме «Эха Москвы» больше нигде и что-то там делает Пятый канал, дай ему бог здоровья. Сейчас они все знают. Это все Дмитрий Анатольевич Медведев. Он же говорит, что он любит интернет – вот, он туда прямо нос засовывает и видит, что люди пишут и что люди думают по поводу этого всего.
И есть еще одна тема, я хочу тебе сказать, которую как-то... Как-то она, вот, под взрывы петард, под крики о ветеранах. Посчитайте, кстати, сколько сейчас лет ветеранам. То есть 65. Даже тот, кто родился, - 65 в день окончания войны. А сейчас, значит, ну, в каком он возрасте? Ну, в 20 лет шел. Значит, 85. Какие квартиры каким ветеранам? Обосрались.
С.БУНТМАН: Мягко сказать.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мягко но точно, как и консистенция того, о чем я сказал. Я тебе хочу задать один риторический вопрос.
С.БУНТМАН: Задай.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему на дне победы, на праздновании не было принца Чарльза и Байдена?
С.БУНТМАН: Ты уверен? А я сразу опережаю твой вопрос, потому что все об этом слушатели знают.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну?
С.БУНТМАН: Ты уверен, что было именно так, что им отказали? Ты уверен?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А почему не было опровержения с российской стороны после того, как...
С.БУНТМАН: А потому что не было официального заявления. «New York Times» сказал?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет. Как? Я сейчас не буду «Google it», но «Washington Post», по-моему. Не помню точно – каждый может посмотреть.
С.БУНТМАН: «Washington post» или «Washington Times»?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это я не знаю.
С.БУНТМАН: А это большая разница, как между газетой «День» и «Твой день».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я понимаю. История с отсутствием представителей двух главных стран, которые помогали Советскому Союзу в победе исторической, это вещь гораздо серьезнее, чем неприезд. Скажу тебе так. Я бы хотел знать, почему они не приехали?
С.БУНТМАН: Вот я тоже бы хотел знать. Но я пока не знаю.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Правильно. Но дело в том, что никто по этому поводу не задает никаких вопросов. А я хочу понять, почему эти люди не приехали?
С.БУНТМАН: Ты знаешь, куда никто никого не приглашает? Ты знаешь об этом?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, знаешь что? Я хочу тебе сказать, что вот эта знаменитая история, которую все цитируют, что кто-то там сказал «Мы никого не приглашаем. Кто захочет – тот приедет». Я себе представляю, как Меркель вдруг за 15 минут до этого самого говорит «Давайте». Или летит, она говорит «Давайте садиться». Понимаешь? Что за бред! Что значит «Мы никого не приглашаем»? Это 65-летие победы в великой войне или это день рождения и танцы?..
С.БУНТМАН: Нет, насколько я знаю, есть традиция, что объявляют главы государств, априорно они все приглашены. Понимаешь?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тогда я задаю вопрос. Правда ли то, что Обама разговаривал с Медведевым, объяснил, что он не может приехать по известным тебе причинам, достаточно серьезным.
С.БУНТМАН: Ну?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И в связи с этой историей террористической и появлением второго автомобиля, в котором там тоже канистры, в общем, там целая история, да?
С.БУНТМАН: Ну, да-да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И сказал: «Я прошу принять Байдена». Это правда?
С.БУНТМАН: Он сказал «Да пошел ты со своим Байденом!» что ли?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не-не-не. Понятно, что Медведев – он, по-моему, насколько я знаю, говорил с Медведевым как президент с президентом. И как-то, значит, вы знаете, что написано, что он сидел в Брюсселе (Байден) и до последней минуты ждал решения этого вопроса.
С.БУНТМАН: Я читал все, что написано.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, я напоминаю радиослушателям – не тебе, ты умный. Радиослушатели тоже умные. Я просто хочу понять: так у нас перезагрузка отношений или не перезагрузка?
С.БУНТМАН: Перезагрузка.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: У нас внешнеполитические вопросы решает премьер-министр Путин? Или решает президент Медведев? Я хочу понять, какая мотивация? Если они не приехали, то какая у них мотивация? Так, значит, нет перезагрузки? Почему шагают...
С.БУНТМАН: Ну и на самом деле, опровержение. Я сейчас вспомнил.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что?
С.БУНТМАН: Опровержение было.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какое?
С.БУНТМАН: Было. Было опровержение официальное. Было, я знаю источники. Это есть дипломатические источники. Есть распространенная, в общем-то, байка. Байка может оказаться правдой.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.
С.БУНТМАН: В данном случае она правдой не оказывается, понимаешь? Не оказывается.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Я даже камеру на себя поставлю.
С.БУНТМАН: Так я сам на себя ставлю – мне виднее.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А, тебе виднее, извини.
С.БУНТМАН: У меня монитор-то, Матвей Юрьевич. Ну что ж такое? Как в студию попал, сразу камеру.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я внимательно поищу разъяснения.
С.БУНТМАН: Да, пожалуйста.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Во всяком случае, для меня это очень важная вещь.
С.БУНТМАН: Ты знаешь, это...
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Потому что... Извини, докончу мысль. То, что произошло с Польшей, в результате этой ужасной трагедии с самолетом Качиньского привело, ну, к некоей подвижке в российско-польских отношениях, очень важных и давно ожидаемых. А к чему приведет невизит представителя США?..
С.БУНТМАН: Хочешь скажу?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да?
С.БУНТМАН: Ни к чему.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ни к чему, да?
С.БУНТМАН: Ни к чему не приведет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А мог бы привести.
С.БУНТМАН: Ни к чему не приведет, потому что... Я тебе скажу, такая вещь была. У нас был, вот, у российского руководства был перенастрой. Знаешь, вот как бывает спортсмены перенастраиваются?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.
С.БУНТМАН: Вот, перенастрой на все это. «Вот, сейчас к нам приедут все, вот, к нам приедут вообще все, как на 60-летие приехали тогда. На 65-летие к нам приедет еще больше». Там перенастрой. Не поняли конъюнктуры вот этой международной, понимаешь? Что может случиться так, что, наверняка, не приедет Обама, наверняка чего-то случится у Саркози и приедет только повинная Меркель повинная как Германия в этой войне. Понимаешь? То, что пошла эта история... Вот, ты хочешь, представь себе. Ким Чен Ир или уже старенький Фидель могут сказать, чтобы к ним не приезжал принц Чарльз или Байден.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, вот, я прошу радиослушателей, которые слушают эту передачу. Вот, Сережа говорит, что было разъяснение.
С.БУНТМАН: Да вот, мне слушатели тоже прислали.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Если можно, пожалуйста...
С.БУНТМАН: Илья пишет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну? Что было?
С.БУНТМАН: «Опровержение было».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Было. Какое? Ну, цитату какую-то, что-нибудь дайте, пожалуйста, чтобы я облегченно вздохнул и сказал «Нет-нет, все в порядке, они сами не захотели. То, что написала американская газета, это ложь».
С.БУНТМАН: Понимаешь, на самом деле, это такая дикость, что я даже не вязался к этому.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, я понимаю. А я вяжусь, потому что для меня это принципиальный вопрос.
С.БУНТМАН: Нет, это принципиальный, если б это было так.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я люблю, когда мир, дружба, фестиваль, как принято говорить, а не вот эта история под названием, значит, «мы не видим Саакашвили в упор и сделаем здесь памятник». Понимаешь?
С.БУНТМАН: А, вот, Саакашвили – это другая история, конечно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Ну, естественно.
С.БУНТМАН: Знаешь, мрачная шутка. Что должно случиться с Саакашвили, чтобы помирились Грузия и Россия? Я дальше не продолжаю.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, понятно: ничего хорошего с ним случиться в этом случае не должно.
С.БУНТМАН: Вот, понимаешь? Вот, что должно быть?.. Там ничего невозможно, понимаешь?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо. Ну, что?
С.БУНТМАН: После этой идиотической войны двухлетней давности. Другого я ничего не могу сказать – она была идиотическая. Отвратительная идиотическая десятилетняя провокация. 10 лет провокаций, даже больше.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.
С.БУНТМАН: И ждали, пока теща раскроется, называется. А тут теща и раскрылась.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну давай, может, пару звонков возьмем. Я сказал все, что меня напрягло на этой неделе, понимаешь? Все, что меня напрягло на этой неделе, я об этом рассказал. Если народ как-то видит по-другому то, о чем я говорю, пожалуйста.
С.БУНТМАН: Да. Вот, вопросы. Сейчас перейдем к вопросам вашим. Давайте вы нам по телефону позвоните. Вот, сейчас уже позвонили.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, потому что времени мало, уже 45 минут.
С.БУНТМАН: Да, давайте быстренько. Алло, добрый вечер. Алло?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Наверное, наушники, все-таки, надо надеть.
С.БУНТМАН: Да, наушники надо. Конечно, ты мои, а я твои. А где? У нас одни наушники.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, я достану сейчас вторые. Давай надевай. Просто скажи мне.
С.БУНТМАН: А что, не слышно?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нету. Можно сделать? Громкую связь сделайте.
С.БУНТМАН: Сделайте.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что-то показывают – я не знаю. О! Слышим вас. Слышим, товарищи!
С.БУНТМАН: Алло? Да, добрый вечер.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.
С.БУНТМАН: Как вас зовут, откуда нам звоните?
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Андрей, я звоню из Москвы.
С.БУНТМАН: Да.
СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, вот, что у меня, как бы? У меня такой, наверное, будет к вам вопрос, потому что это меня волнует и беспокоит. Вам не кажется, что и Европа, и США, и Россия тоже закрываются такой, вот, знаете, маской что ли, что Гитлер – это вот такой враг, который начал Вторую мировую войну. А вот с другой стороны, с восточной стороны, когда в 1939 году все это начиналось, Сталин, как бы, вот он был не при делах.
С.БУНТМАН: Это кто это закрывается такой маской?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, все, как бы, понимаете, говорят о том, что Советский Союз освободил от фашистов.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Слушайте, извините. Простите ради бога. Вы сейчас просто ну чего-то такое, непонятное говорите. Это после выступления Медведева, где он сказал, что Сталин преступник?
С.БУНТМАН: Все понятно, я сейчас вам скажу. Знаете что? Вот так же глупо как говорить 1 сентября 2009 года, говорить, в основном, когда в Польше на Вестерплатте встречаются и отмечают трагическое начало Второй мировой войны, глупо сводить разговор исключительно к 1944 году, к 1945-му, к освобождению Польши, действительного, которого никто абсолютно не отрицает. Тогда говорили о 1939 годе, говорили о пакте Риббентропа-Молотова, о разделе между Советским Союзом и нацистской Германией, о разделе лежащих между ними государств. Об этом говорили. И тогда надо было это сказать. Надо было сказать «Да» и сказать четче, чем это сделал Путин и не срываться потом на пресс-конференции.
Сейчас когда 9 мая, говорится о том, как союзники разгромили нацизм. Все правильно, Матвей?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Правильно. Давай дальше.
С.БУНТМАН: И, вот, понимаете, мешать все в одну кучу... Вот, я поэтому всегда просил: освободите солдата-освободителя от этого, от всей этой байды, от политики Сталина до войны, до 1941 года и политики Сталина после 1945-го. Послушаем Санкт-Петербург.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: С удовольствием.
С.БУНТМАН: Алло, добрый вечер. Алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Алло?
С.БУНТМАН: Да, здравствуйте, добрый вечер.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, здрасьте. Можно вас повеселить немножко?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давайте.
С.БУНТМАН: А как вас зовут только?
СЛУШАТЕЛЬ: Меня Дмитрий звать. Знаете что? Мне 70 лет с копейками. И, значит, я в свое время числился блокадным ребенком. Потом эти самые ксивы поменяли на ветеранов войны, я теперь, как бы, числюсь ветераном войны, хотя мне было 3 года тогда. И, вот, мне присылают замечательные поздравления за подписью госпожи Матвиенко и Дмитрия Анатольевича, и там пишут, что я своей грудью защитил великую страну. Значит, мне было 3 года и каким образом я мог в своих силах детской грудкой защищать великую страну? (смеется) Это к тому, господа, что, вот, все в нашей великой стране, все на уровне представления театра абсурда. Понимаете? И, вот, все эти праздники, вся политика, вообще, не стоит выеденного яйца.
С.БУНТМАН: Грустную историю вы нам рассказали. Вот, у вас какие чувства от этой истории? Вот, когда вы получаете вот такое поздравление?
СЛУШАТЕЛЬ: Во-первых, я очень веселюсь. А во-вторых, мне омерзительно.
С.БУНТМАН: А почему омерзительно?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, потому что я не мог защищать...
С.БУНТМАН: Ну, конечно, это понятно. Но вы вынесли, вы же были в блокаду.
СЛУШАТЕЛЬ: Но я ничего не помню, извините, трехлетний младенец. Я не мог защитить своей грудью.
С.БУНТМАН: Это естественно, да. Это абсурдные формулировки.
СЛУШАТЕЛЬ: Это абсурдный формализм этой власти, которая продолжает стезю совка.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А это самое, простите, как вас зовут, вы сказали?
СЛУШАТЕЛЬ: Дмитрий.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Дмитрий, да. Спасибо вам за звонок. Я, знаете, чего вам хочу сказать?
С.БУНТМАН: Спасибо. Я только хочу сказать, Дмитрий, я при всем при этом, я вас поздравляю, мы с Матвеем с тем, что вы все это пережили и что вы так иронично к этому относитесь.
СЛУШАТЕЛЬ: Я пережил, слава богу, но благодаря не мне, а моим маме, бабушке.
С.БУНТМАН: Вот. И вспомним и маму, и бабушку ваших, которые помогли вам пережить это.
СЛУШАТЕЛЬ: Отец воевал.
С.БУНТМАН: Да. Спасибо большое, Дмитрий.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Сейчас. Дайте важную вещь сказать. Значит, вот, Дмитрий, вы помните, наверное, я на сайте «Эха», если вы смотрели, когда разбился польский самолет, я написал такое извинение перед поляками. Оно вызвало разную реакцию, там прочитали, по-моему, 43 тысячи человек и было что-то 1040 комментариев. В основном, оскорбительные, там называли меня сволочью, предателем, поляков, значит, объясняли, что и так далее...
С.БУНТМАН: Но это, Матвей, чего бы ты ни написал, тебя бы так назвали.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Сейчас объясню. Нет, на сайте «Эха» - я же тебе не про «Московский Комсомолец» говорю. Так вот. Я хочу знаете что? Я хочу извиниться перед вами. Это, честно говоря, то, о чем вы сказали, это недоработка нашего поколения. Это мы должны были сделать так, наше поколение, для того чтобы вы не получали такого идиотского поздравления, которое вообще вас поздравляет и объясняет, что мы грудью защитили великий город Ленинград. Вот, извините. Не все удалось. Не все удалось.
С.БУНТМАН: Смех и грех. Слов нет. Давай еще послушаем один звонок.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай-давай.
С.БУНТМАН: Алло, добрый вечер? О, нет, добрый вечер у нас сорвался.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай другой добрый вечер.
С.БУНТМАН: Сейчас мы другой добрый вечер. Алло, добрый вечер.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло, добрый вечер, Сергей. Матвей Юрьевич, добрый вечер.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Здрасьте.
С.БУНТМАН: Как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Александр Михайлович, город Ярославль.
С.БУНТМАН: Да, слушаем вас, Александр Михайлович.
СЛУШАТЕЛЬ: Надо же везет, второй раз сегодня и 41-й раз всего.
С.БУНТМАН: Отлично. Не теряйте просто времени.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давайте, у нас время.
СЛУШАТЕЛЬ: Да, я хотел бы вот что сказать. Вы знаете, сегодня слушал Зюганова, и, вот, на фоне всех этих несчастий, вот, он так говорит и я думаю, я-то, ведь, в принципе, к этому вообще относился всегда отрицательно, в общем-то, диссидент Валерия Новодворская. Но когда он вот так говорит, вот эти шахты... Хотя! И шахты-то были построены при Советском Союзе, и все было при Советском Союзе. И сейчас вот это все в кучу валит. Но это ладно, мы все, кто слушаем «Эхо», это все понимаем. А что говорить о тех, которые этого не слушают, которые не читают ни комментарий, ничего? Понимаете? Страшновато становится.
С.БУНТМАН: Понятно-понятно. Спасибо. Страшно никогда не должно быть. Может быть, противно, может быть, ужасно. Но я вам скажу так вот. Да, каша. Мы живем в такой, большой-большой слипшейся манной холодной каше. Что ты сразу? У тебя плохие воспоминания?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, у меня не плохие воспоминания – просто я хотел 2 слова сказать по поводу этой трагедии.
С.БУНТМАН: Я скажу просто насчет Зюганова. Вот, понимаете, да, смешивают то-сё, при советской власти было лучше-хуже. Но при этом в Думе они предлагают общенациональный траур.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, это во-первых. Кроме того, вы знаете, я хочу...
С.БУНТМАН: Да. Так что здесь ничего не скажешь.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: ...вот что сказать. Знаете, что мне не понравилось в этой истории с Распадской? Мне не понравилась реакция некоторых наших господ либералов вот почему. Дело в том, что это такое, общее несчастье. И, как бы, как шахту ни делай, все равно эти взрывы бывают. Вы знаете, наверное, что сейчас взрыв в США.
С.БУНТМАН: Месяц назад, да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, 30 человек погибло и так далее. Поэтому особо меня вывели из себя некоторые комментарии, где смеялись, когда показали Шойгу, который куда-то там ходил с фонариком. Ребята! Значит, послушайте меня. Сначала вам не нравится, что Шойгу ходит с фонариком, а до этого вам не нравилось, что Путин, когда он еще был президентом, куда-то там не прилетел. Так вы и сядьте уже на какой-то стул и выберите, все-таки, должен он летать или не должен. Понимаете? И к этой ситуации, значит, они объявляют... Заканчиваем уже?
С.БУНТМАН: Да-да-да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Они объявляют: «Мы прекратили спасательные работы». Начинается: «Ну вот, они прекратили спасательные работы». Ну что? В огонь идти?
С.БУНТМАН: Да там горит все к чертовой бабушке.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Значит, давайте определяться как-то в этом смысле.
С.БУНТМАН: Да. Матвей Ганапольский, Сергей Бунтман. Завтра мы делаем все что можем, и мы как раз вспоминаем погибших шахтеров и, вот, всю развлекаловку, простите, максимально мы завтра снимаем. Спасибо, это был «Перехват».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Пока!