Перехват - 2009-11-06
С. БУНТМАН: Добрый вечер, Матвей, добрый вечер все. Здесь Сергей Бунтман, вы видите на своей видеотрансляции зеленоватый с голубеньким экран, а в нём Ганапольский.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Зеленоватый с голубеньким Ганапольский.
С. БУНТМАН: Мы же договорились в прошлый раз, что это зависит от твоего настроения.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я сейчас больше зеленоватый или больше голубенький?
С. БУНТМАН: У тебя рубашка голубая, лицо зелёное, наушники голубоватые, а задний план тоже зелёный.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть…
С. БУНТМАН: Ну вот, и пропал теперь зачем-то… Сейчас у нас восстановится Матвей Ганапольский. Я ему хотел показать, вот смотри, Матвей, ты слышишь меня? Я хотел показать тебе свиной грипп, его звериный оскал. Это мне прислали доброжелатели. Называется «Онищенко тулз». Я сейчас маску надел, маска с пятачком. Чудеснейшая совершенно, смотри! Классная штука. Я не понимаю, мне это прислали то ли от свиного гриппа, то ли как болельщику «Спартака». Мне кто-нибудь вернёт говорящего Ганапольского?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я стараюсь.
С. БУНТМАН: Вернули.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Один вопрос. Ты не мог бы всю передачу в маске быть? Ты такой классный!
С. БУНТМАН: А так не слышно! (Смеётся) Не слышно меня будет. Подожди, дай-ка я поправлю.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, нет, эховские микрофоны – это всё…
С. БУНТМАН: Спасибо. Я теперь вернусь, я думаю, что я тебя не заражу и слушателей тоже. Очень хорошая штука. Нравится мне. Спасибо, друзья. Давай о чём-нибудь другом, не только о свином гриппе, потому что это тема… от него надо лечиться и всё.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тогда, может быть, ты позволишь начать с письма одного, которое пришло к нам в передачу, мне кажется, оно важное и принципиальное. Многие, конечно, глупости пишут, испражнения.
С. БУНТМАН: Ну, это неважно, мы договорились не говорить об этом.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Когда задаёте вопрос, иногда появляется серьёзная тема для размышлений. Вот Бема, так называется. На самом деле это журналист кА из Алма-Аты. Прислала вот какое письмо. «Здравствуйте Матвей и Сергей! Работая журналистом в своей стране, поняла, что невозможно работать честно и по справедливости. Поняла, что суперпрофи журналисты готовы продаться за деньги, за большие деньги. Завтра день журналистов в Киргизии, в маленькой стране, в которой было будущее, и была возможность нам - журналистам работать. Посоветуйте что-нибудь киргизским журналистам, которым приходится работать на одного большого человека. Считаете ли вы, что правду можно купить?»
Хорошая фраза – «…которым приходится работать на одного большого человека».
С. БУНТМАН: Что бы ты посоветовал?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Бема, если Вы такое письмо пишите, значит в правилах есть исключение. Это первое. Второе. Я говорил в одной из своих передач. Тут сейчас очень много пишут, что нет свободы слова, даже я прочитал такую замечательную штуку. Один из бывших кремлёвских чиновников времён Б.Н. Ельцина на одном из сайтов сказал, что свободной журналистики не бывает. И он повторяет там обычные вещи, кто-то работает на бизнес, кто-то на власть. Потому что они платят зарплату. «А движения нет – сказал мудрец брадатый, другой смолчал и стал пред ним ходить».
Есть же «Эхо Москвы», где свободное радио для свободных людей. Это я и хотел сказать. Если вы свободны внутри себя, вас никто на колени не поставит. У меня всё.
С. БУНТМАН: Я бы хотел добавить, что конечно, для этого нужно, чтобы рядом были друзья, рядом были коллеги, которые разделяют Ваши убеждения. Биться в одиночку можно, всеми способами. Но неизвестно, с какими потерями. Когда попадаешь в такую матрицу… Вот почему у меня отношение к большим российским каналам, можно ли там или нельзя работать. Даже, например, приходить в передачи, откуда вырезают половину и ты предстаёшь полным клоуном даже на самых невинных, вроде бы, передачах.
А ты про культуру поговори, про театр, про литературу, про автомобили Сан Саныча зовут. Потом приходит Сан Саныч расстроенный и говорит: «Меня каким-то клоуном представили, одну фразу оставили, а всё остальное вырезали». Можно ли работать в матрице? Мне кажется, что нельзя работать в матрице. Сейчас существует столько разных способов, если вы действительно ощущаете на себе давление кошмарное, если действительно на вас давят, вы хотите, а вам не дают ничего сказать, здесь выхода ровно два.
Или вы, как Штирлиц или партизан Железняк, уж я не знаю, кто… Ковпак! Начинаете работать только на правду. И каким-то эзоповым языком говорите, намекать, подмигивать, использовать любую возможность с невероятным ущербом для своей репутацией, но вы доносите хоть что-то. Скорее всего это тонет. А другой выход – сейчас можно доносить информацию, если у вас есть журналистские способности и желания, хоть по Интернету, хоть письма разносить по ящикам. Это рисковое предприятие, рискованное, очень. Но это можно делать.
Помнишь, как когда гробили НТВ, потом ТВ-6, потом ТВС, как Листова говорила, что мы скоро… ну ладно, закроют эту, будем по водопроводу и отоплению до вас доходить. Примерно так. Можно искать водопровод и отопление, но очень важно сохранить собственную репутацию, которая губится буквально в две секунды.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: О собственной репутации позволишь я добавлю?
С. БУНТМАН: Давай.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тут мне как-то понравилось, что президент Дмитрий Медведев сказал, что репрессиям нет оправданий. Помнишь его знаменитое выступление? Я написал, что мне это понравилось. Я люблю, когда власть говорит правильные вещи. А Новодворская написала по этому поводу, что я нюх потерял, что заглотнул блесну и т.д. В чём ошибка Новодворской. Она замечательный, гениальный человек, только она приняла меня за политика. А я не политик, я журналист.
Она – профессиональный политик. И у неё жанр такой, что ей власть не нравится, а я должен слышать, что власть говорит близкое мне, и что говорит далёкое. И относиться к этому соответственно. Так вот я призываю не слушать Новодворскую, а быть журналистом. Или уходить в политику. Потому что профессиональная журналистика не приемлет общего восприятия. Если Путин плохой, то он навеки плохой, и всё, что он делает – плохо. И то же самое Медведев. Клеймо на человеке стоит, и всё. Этого никогда не делайте.
С. БУНТМАН: Вы, кстати, можете прочитать у нас на сайте, что говорила Валерия Новодворская, и что ответил Матвей Ганапольский, в более развёрнутом виде, чем он сейчас это изложил. Я вам скажу, что на канале «Россия», мне говорят, правду разносят… На канале «Россия» та же Лиза Листова занимается абсолютно достойными вещами. Она делает честные документальные фильмы. Её никто не просит туда вставить «похвали Путина, Медведева или даже своё начальство». Она делает те фильмы о советской истории, которые считает нужными. Не больше и не меньше. Вот и всё.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Действительно, ты прав.
С. БУНТМАН: И она вне матрицы там. Вот в чём дело!
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Есть такое там – возвысить голос. Я очень люблю это выражение. Правозащитники возвышают голос только в этом смысле, немножко фраза такая, неправильная. Имеется в виду, что выходит правозащитник и возвышает свой голос за кого-то, тут обязательно должно быть третье лицо. Так и вы. То, что Вы написали, я это говорю этой девушке, это письмо, это очень много значит. Это значит, что внутри Вас есть несогласие, Вы не хотите идти на компромисс. И Вы таким образом возвышаете свой голос. За абстрактную свободу, за свободу печати, прессы. И самое главное – за сохранение своей собственной души.
Потому что каждый журналист, рядом с ним стоит дьявол, который его искушает деньгами, связями и т.д. И вот история с газетой «Ведомости» с Елизаветой Осетинской. Тоже я не хочу в это сильно влезать, но какой всегда компромисс! С одной стороны газета напечатала то, что должна была напечатать, это газета «Ведомости», что ж она не будет трогать своих учредителей. А с другой стороны есть такая корпоративная мулька, что прежде чем напечатать про своих учредителей – посоветуйся с ними.
И вот как передача «Кейс» - между законностью и справедливостью. Вот как поступить? Лично вы для себя всегда выбираете. Но самое главное – быть в согласии с собой. Чтобы вы понимали – я так сделал, я так считаю, чтобы потом не мучило. Я прав или не прав, Серёжа?
С. БУНТМАН: Прав ты, мне кажется. И это не потому, что мы здесь реверансы друг другу делаем. Мне кажется, что ты гораздо ближе к правде сейчас, чем оппоненты. Вот тут мне пишет какой-то знаток всего: «Железняк был матрос. Но это неважно». Но то, что он был матросом, не мешало ему быть партизаном. Ты помнишь, Матвей, куда он шёл? Вышел он к Херсону, он шёл на Одессу.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, сказать, что я посвятил свою жизнь исследованию жизненных путей Железняка…
С. БУНТМАН: Дорогой мой! Это же песня детства нашего и детства наших отцов. «Матрос-партизан Железняк». Ну, не помнишь. Он шёл на Одессу, а вышел к Херсону. Папа говорил, что это описание советской власти, шёл в одну сторону, а вышел неизвестно куда.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что мы с тобой развернём?
С. БУНТМАН: Я хочу развернуться в сторону московских пенсионеров. Меня чрезвычайно эта штуковина тревожит. Вот смотри, Матвей, в курсе ты или нет? Была такая система в Москве. Оказалась она неправильная и об этом никто не знал, а пенсионеры кого-то не предупредили. Получали они зарплату, работающие пенсионеры, получали пенсию и получали московские надбавки, т.е. федеральную пенсию и московские надбавки, которые получают неработающие пенсионеры.
А оказалось, что это неправильно. Им, как пенсионерам, это просто им там дали неверно. А теперь будут отнимать.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Незаконно. Это то, что сказал пенсионный фонд.
С. БУНТМАН: А теперь это будут отнимать. Он позеленел, смотрите, Ганапольский. Встревожило это дело. И меня тоже.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну я же пенсионер, мне же получать надбавку.
С. БУНТМАН: Какой ты там пенсионер! Что ты выдумываешь! Не прибавляй себе, что за кокетство такое! Я не понимаю сейчас, что происходит. Отстоять эти надбавки не может московское правительство. Цой сказал, что будут очень аккуратно это нивелировать, т.е. с них снимать. Почему сейчас эти надбавки? Потому что стал Пенсионный фонд такой светлый, ясный, критичный? Почему за криками Владимира Вольфовича Жириновского по поводу надбавок… Ты помнишь, это был один из главных аргументов, почему Лужков такой плохой, что он ворует и раздаёт много одновременно. Я этого не понимаю!
Мне кажется, что в данном случае это громадный и сильнейший наезд на Лужкова. Не кажется тебе?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, наверное, знаешь, мы же только получаем сигналы, мы же не знаем, что там на самом деле происходит. Я прочитал то, что Цой говорит… Цой прав с человеческой точки зрения по отношению к пенсионерам. Пенсионный фонд, наверное, прав, если пенсионер работает, он должен быть лишён, подчёркиваю, надбавки. Где-то они нашли закон. Ну, отбирать плохо. Но тогда мы же уже знаем, что пенсионеры – это не эти бархатные дедушки и бабушки, которые сидят у подъезда. Это люди, которые могут себя защитить.
Поэтому мочат Лужкова или нет, но пенсионеры, наверное, скажут своё слово. В каком виде? Они решат. Но мы с тобой знаем, что если кто-то их пальцем трогают, они выходят, начинают говорить. Это между голосованиями за Путина постоянными. Они выходят и говорят, что вот сделайте так, как мы хотим. И Путин, как пример, который скоро будет баллотироваться в президенты, он понимает, что это его электорат и его не надо трогать, и он делает всё, что они хотят. Думаю, что в этот раз так и будет.
С. БУНТМАН: Думаешь так? Ладно, посмотрим. Поживём – увидим.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Более того, может быть даже будет, как обычно говорят серьёзные политологи. Они говорят, что это сделала такая завитуха, после чего появится премьер, который скажет: «Чего вы трогаете пенсионеров? Их трогать не надо! Пусть получают в полном объёме и в два раза больше». И рейтинг вверх!
С. БУНТМАН: А Лужков будет виноват, что поддался на это и стал отнимать свои же надбавки.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, типа да… Кукольный театр.
С. БУНТМАН: «Я работающий пенсионер, - пишет Елена, - и никаких надбавок не получаю. Это какой-то блеф». Не знаю я, друзья мои. Мне кажется, какая-то это под видом восстановления справедливости по отношению к работающим и неработающим пенсионерам, мне кажется, что это какая-то очень грязная возня идёт. Нельзя на стариках, ребята, решать свои политические вопросы. Решать свои политические вопросы, прибавляя им, набавляя пенсию… Ведь что это за пенсия вообще, Матвей? Туда отбавляй, набавляй, всё равно так жить в принципе нельзя.
Но когда прибавляют, это показывает хотя бы, что тебе хотят сделать благо какое-то за то, что ты вкалывал всю свою жизнь. Ведь пенсия – это плата от государства и от города за то, что ты вкалывал. А если ты способен вкалывать ещё – вкалывай, пока силы есть, и получай в полном объёме. С надбавками. Страна стоит на нефтяной луже, на газовом облаке, из которого качают всё. И не может своих пенсионеров… И начинается – вот, давайте, мы сейчас упорядочим пять копеек лишние, которые вам дали, вы постепенно их вернёте.
Потому что дяденька их дал неправильно, а вы не оббили все пороги и не признались в том, что работать можете, что у вас не все кости развалились ещё. По-моему, это свинство. И не может быть принято ни одного решения, которое бы ухудшало положение граждан. Это не их вина, они этого не крали, пенсионеры. И пусть они рассказывают. «Мы тебя не больно зарежем» - как Горбатый говорил. «Мы тебя ограбим тоже постепенно, не особо резко». В общем, мне кажется, что это свинская история. Нельзя. В ознаменование этого надену свинскую маску и отдам всё Новостям.
НОВОСТИ
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну что, продолжим.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Если позволишь, я хотел бы чуть-чуть поговорить про пенсионеров. Вот смотри, мы знаем с тобой, что многочисленные предприятия разные на Западе, приходит главный менеджер, начальник, президент и говорит такую фразу: «Знаете, нам нужно сократиться на столько-то, чтобы не умереть. Выбирайте – либо мы сокращаем зарплату вам, либо вы работаете три разу в неделю», ты знаешь, что и на наших предприятиях такое было. «…либо некоторые из вас остаются, а остальных мы увольняем».
Ты знаешь, очень много примеров, когда люди соглашаются, чтобы сделать шаг назад, чтобы у них была меньшая зарплата, чтобы ухудшить своё положение. И никто не выходит на улицы, не протестуют, все всё понимают. Какое отличие того, что я рассказываю от того, что происходит с пенсионерами? Сейчас г-н Путин и может быть г-н Медведев, я не знаю, кто из них чем занимается и кто принимает решение, они пожинают плоды своей закрытой политики. Вот просто сверху спускается, надбавки получаются незаконные, если работаешь и не уведомил Пенсионный фонд.
С. БУНТМАН: Те слова, которые ты говорил, они абсолютно справедливы, прежде всего, эмоционально. Потому что такое ощущение, что грабанули. При этом, может быть, действительно, Пенсионный фонд прав. Но должна ли власть просто спустить решение, ничего не объясняя? Вот в некоторых странах, не буду я их называть, там президент не вылезает с экрана. Он стоит возле доски, на которой цифры, он убеждает народ, он рискует потерять рейтинг свой, который там падает очень сильно, как сейчас упал у Обамы, как до этого падал у Саркози.
Вспомни Саркози! Ты же франкофон, ты прекрасно видишь и чувствуешь, понимаешь те слова, которые он говорит. Стоит человек и убеждает. Нас никто не убеждает. Изрёк кто-то сверху, показали его пять минут, как напротив него какой-то трясущийся министр сидит очередной. И после этого спускается решение. Как они не понимают, что они этим гробят страну и себя убивают! Вот такой российской традицией – я царь, а вы тут сдохните!
Сдохните не в буквальном смысле. Будете свои деньги получать. Ты знаешь, что они нанимают для создания своего позитивного образа разные американские агентства? Ты же слышал это.
С. БУНТМАН: Да, там страшные бабки будут вкладывать. Бюджетные бабки.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Как эта дама наша депутатша, которая поехала во Францию улучшать образ…
С. БУНТМАН: Она не депутат. Она историк Наталья Алексеевна Нарочницкая.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Бонжур, мадам! Так вот гражданка эта поехала и там улучшает, периодически появляясь на российском телевидении. Интересно было бы послушать, что она там делает и за что ей бабло платится? Кому она подотчётна?
С. БУНТМАН: А вот на это мне наплевать.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, на это тебе наплевать. Но она же должна, увидев там, рассказать тут, сказать: «Ребята! Там Саркози когда что-то меняет, он 500 раз каждому человеку руку пожмёт и объяснит, заглядывая в глаза, а после этого будет менять». Нет!
С. БУНТМАН: Ещё есть такая вещь, как мне кажется. Знаешь, неизменно пишут. И в утренний «Разворот» писали. Когда мы говорили о том, что когда Жириновский критиковал Лужкова за то, что он платит много пенсионерам. Вот смотри: «Чем московские пенсионеры лучше? У других добавок не было, - говорят, - а другие что, тоже вкалывали! Они что, в неправильном месте живут? Брюзжать пафосно начинаете» Леонид! Пошёл ты к чёрту, идиот! Вот! И не брюзжим мы пафосно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему?
С. БУНТМАН: Потому что, только стоит… Вот почему вы не бережёте пенсионеров, почему вы о них не думаете? Стоит только сказать то, что меня действительно волнует, простите меня, но вот есть люди, которые зарабатывают нормально и которые своим родителям могут помочь так, что никакая пенсия не поможет. Но я абсолютно убеждён, что мой отец, при том, что… знаешь, эта пенсия… такая вот… ясно какая, да? Но за то, что он работал, рыл эту землю сорок лет под Москвой, чтобы сделать метро, до этого он вкалывал всю войну 15-летним мальчишкой, что он обязан чувствовать, что государство признательно ему за то, что он вкалывал.
И Москва, и не Москва… почему Москва виновата в том… Москва виновата много в чём. И лично Юрий Михайлович и лично его жена. И товарищ Ресин. Но это же жирный, богатый город. Вы правы, все, кто не в Москве живёт. Жирный и богатый город. Куда он свой жир должен девать? Куда он его перетапливать должен? Почему вы считаете недостойным употреблением то, что региональная власть доплачивает своим пенсионерам? И делает что-то ещё подобное. Я считаю, что это абсолютно правильно и нормально. Это претензии к другим региональным властям. Это претензии к федеральным властям. Но они поступают так же, как члены семьи пенсионеров.
Они лично, у них такая семья, у столичных властей в этом отношении. Большая семья. Они стараются сделать им лучше. Это всё равно что Ганапольскому или мне сказать, или нашим другим друзьям, почему вы помогаете только своим родителям, которые живы? А что другие, у них неправильные дети? Вот так получается?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть, Сергей сейчас сказал замечательную вещь. Вы знаете, я развиваю тезис о портянках, которые живут рядом с нами, тащат нас в болото, и вот очень часто проявляется эта портяночная психология. Реальный пример, о котором сказал Сергей. Итак, московские пенсионеры получают больше. Есть позиция, например, такая. Уважаемая федеральная власть! Есть город, в котором пенсионеры получают больше и нам это обидно, поскольку мы живём не в Москве. Уважаемые товарищи! Не могли бы вы сделать так, поднапрячься, не просто правозащитниками заниматься и отдельными бизнесменами, а как-то так организовать народное хозяйство, оно продолжает так называться, чтобы мы жили все так, как у Лужкова в Москве. Подтянуть регионы вверх.
С. БУНТМАН: В этом отношении.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Это нормальная человеческая позиция. А есть портяночная, не к власти апеллировать федеральной, а к Лужкову, потому что Лужков сделал рай, обобрав нас всех. Выбирайте! Быть нормальными людьми, гражданами страны, т.е. социально понимающими или быть портянками. Это претензия к богатому, успешному. Ну, в основном народ уже выбрал. Но отдельно ещё пишут.
С. БУНТМАН: Елена из Самары говорит: «Уважаемые, я пенсионер. Сейчас работаю. Через минуту могу уйти, заболев. И что? Мне придётся полгода ожидать восстановления этой мизерной добавки?»
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: нет, я прочитал это. Он это пишет с утверждением. Это не вопрос.
С. БУНТМАН: Там вопрос стоит. «Мы вынуждены работать и даже эти добавки не решают проблем жизни». «Извините, - пишет Андрей, - но в Москве и цены выше ещё ко всему». «Если бы налоговая система была разумной, налоги по месту ведения бизнеса, а не по месту регистрации, то претензий к московским надбавкам было бы меньше». Всё глобальными! Я согласен, но всё глобальными. Существует закон, пенсия по Москве 7060 рублей с надбавкой. Ну и что, что закон? Если есть возможность доплатить – это надо сохранить обязательно!
Мне кажется, существует нормальное человеческое размышление о людях. И со стороны власти. И отнимать нельзя то, что дали. Ну нельзя и всё! «Ой, извините, я вам эту ёлку по ошибке принёс». Санта-Клаус.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай перехватим.
С. БУНТМАН: Тут про Наталью Алексеевну сказали, что она успела побывать депутатом. Спасибо, друзья мои.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Есть ещё один человек, который, выбиваясь из сил, потея и…
С. БУНТМАН: Андроник?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мой любимый Андроник Мигранян, замечательный политолог, который променял, не знаю, что его заставило променять мощную, наполненную его анализами политологическими жизнь в РФ на пропаганду образа… Вот интересно! Я просматривал, но ничего не нашёл про Миграняна и США. Мне просто интересно, я хотел бы научиться.
С. БУНТМАН: Ты понимаешь, нужно и ему, и Наталье Алексеевне время, чтобы понять.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Лет 40.
С. БУНТМАН: Ну, не думаю, что лет 40, но какое-то время нужно. Как надоест там быть, чтобы понять, как нарушаются права человека в США и во Франции. Нужно изучить страну, как следует, изнутри, а не по книжкам и наездами. Я думаю, я верю, что у Натальи Алексеевны это получится. Она так проникает в суть вещей прекрасно! Например, она говорит, что были… о секретных протоколах повсеместно в Европе, германско-польских. И отвечает: «Ну вы поверьте! Они есть!»
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: В твоих словах прозвучала какая-то возможная ирония по поводу того, что Мигранян не поймёт. Ты говоришь: «Она поймёт, она освоит». А Мигранян?
С. БУНТМАН: Андроник поймёт, прекрасно. Он гораздо более тонкие вещи понимает. Только время нужно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Время нужно, согласен. Дай им бог. Слушай, важное событие произошло. А ну-ка, перехвати, тем более, что ты обещал. Это арест предполагаемых убийц.
С. БУНТМАН: Да. Они уже признались, убийцы. Предположим, что это так. Что действительно этот Никита Тихонов, 1980 года рождения, убил адвоката Станислава Маркелова и случайно убил его спутницу журналистку. Но мне кажется, что сейчас у адвоката может быть такая тактика – свести это к почве неприязни. Не дай бог потащить туда систему, организацию. Мне кажется, что большая «ошибка» была государства, когда единственное, наряду с убийством Серёжи Юшенкова, убийства Галины Васильевны Старовойтовой единственное более-менее расследованное было из таких убийств.
И так как-то не закруглилось. И остались концы очень серьёзные, ведущие и в бок, и самое главное – ведущие вверх, в разные сферы, где сочетается бандитизм, национализм, ксенофобия, что угодно. И преступность, и государственность. Вот в этих местах, где всё сочетается. Знаешь, есть такие нервные центры. Вот туда всё ведёт. Мне кажется, что сейчас самое главное – закруглить, чтобы был бильярдный шар, а не клубок, из которого кое-где нитки торчат. Вот в этом и версия неприязни.
Интересно, как отнесётся дальше следствие и судебное разбирательство и собственно суд.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ты знаешь, позволь мне предположить, что отнесутся вполне объективно, потому что, если ты помнишь, последнее время было несколько очень суровых процессов, где всякие нацики, фашики и прочие ребята бритенькие отправились на довольно долгие сроки. И юриспруденция российская, в данном случае суд российский, с честью вышли из всяких этих вот разговоров по поводу того, что так случилось, случайно упал на нож 18 раз. И мне кажется, что нет смысла покрывать. Даже если это была личная неприязнь, то, по всей видимости не потому, что он не дал ему утренний круасан.
А личная неприязнь у подобных людей с таким прошлым, как у этого замечательного пойманного предполагаемого убийцы…
С. БУНТМАН: А антифашист, в убийстве которого он тоже подозревался, тоже была личная не приязнь? Да, действительно, ты прав. А какова эта природа? Ну говорит, что нет, не идейная, - говорит адвокат, - не идейная природа. Вот так вот.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Своё получит.
С. БУНТМАН: Просят тебя спросить про смертную казнь. Да мы про это говорили довольно много уже.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: У меня нет ответа.
С. БУНТМАН: А у меня есть. Я против. Резко против.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не могу сказать. Мы сейчас заканчиваем?
С. БУНТМАН: Через две минуты.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну давай, ещё что-нибудь найди.
С. БУНТМАН: Это вещь, которая меня действительно заботила всё это время. Последняя вещь очень интересная, на мой взгляд. У нас был ещё один брат Милибэнд. Они все приезжают к тёте Сони и заходят к нам. Один министр и теперь министр иностранных дел Дэвид Милибэнд. Он сказал такую вещь, я не знаю, как её комментировать. Он сказал: «Да, мы не питаем никаких иллюзий». Тут его мучили достаточно. И Алёша Венедиктов мучил. Что как же так, в общем-то, если вдова Литвиненко говорит: «Как же так! Ни чего не сделали! Ничего не добились!» Только стоит на том, что процесс будет не в России, а в Англии. Стоит Милибэнд.
И сегодня он написал пространный блог, может это было вчера, но последний блог, который висит. И написал он там следующее: «Не надо нам никаких иллюзий, нам нужны отношения с Россией. Какой бы она ни была». Значит всё. Никакое не будет ни расследование про Литвиненко, ничего не будет. И могут куражиться сколько угодно, и всё равно наши союзники, как в 1945 году, отдав всё, придут и поклонятся. Тогда…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тогда не будет Британии.
С. БУНТМАН: …за Красную армию, а теперь за нефть. Как поклонились тогда.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тогда не будет Британии.
С. БУНТМАН: Но она же есть!
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не территории, а великой Британии.
С. БУНТМАН: Но она есть, несмотря на все эти вещи. И так же называется. И это мне кажется грустным. Хотя, наверное, сейчас все скажут, что это реальная жизнь. Ладно, Матвей Юрьевич, пока тебе.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: У нас реальная жизнь, что время закончилось.
С. БУНТМАН: Да. У нас сейчас будут радиодетали. Пока! Это был Матвей Ганапольский. Я снимаю свою хрюшечную маску, можете посмотреть без хрюшечной маски на меня, если очень хотите.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Надень её, так ты красивей.
С. БУНТМАН: Я надену. Я ещё Уткину покажу. Вот старик обрадуется! Пока!
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай… Счастливо!